IV. Другие эстетические категории

IV. Другие эстетические категории

1. Возвышенное.

Возвышенное в истории эстетической мысли

Псевдо-Лонгин

Эпоха Средневековья

«Божественная комедия» Данте названа им в духе псевдолонгинов­ской традиции: стилистически «высокое» — трагедия; «низкое» — коме­дия.

Художники раннего Ренессанса порою низводили возвышенное до степени обыденного. Бога представляли в образе бюргера (обожествле­ние бюргера и обюргеривание Бога).

Высокий Ренессанс

Английский теоретик Э. Берк в «Философском исследовании о про­исхождении наших идей возвышенного и прекрасного» (1757) положил начало противопоставлению этих принципиально различных категорий, «несоединимых в одном чувстве». Кант считал, что «возвышенное содер­жится не в какой-либо вещи в природе, а только в нашей душе...» (Кант. Т.5. С. 272); оно то притягивает, то отталкивает, не доставляя положитель­ного удовольствия, а возбуждая удивление, почтение и отрицательное на­слаждение. Возвышенное — гордость человека, возникающая благодаря преодолению страха в процессе веры. Отмеченные Кантом, черты возвы­шенного объясняются его неосвоенностью, несвободой по отношению к нему человека.

Противопоставлял прекрасное возвышенному и Ф. Шиллер. Он счи­тал, что прекрасное вызывает приятное, а возвышенное — неприятное чувство (так неприятны, величественная гроза и вспышки молний).

В истории эстетической мысли прекрасное и возвышенное не только противопоставлялись, но и сближались. Так, французские эстетики XIX в. (А. Сурио, Н. Жоффруа) полагали, что возвышенное есть высшая сте­пень прекрасного, или же прекрасное «в себе», бесконечная красота, кото­рую нельзя постигнуть (Б. Левек).

нее мелочных расчетов и побуждений. Возвышенное раскрывается через сравнение с окружающими явлениями. Эти определения носят количест­венный характер. Хотя, как отмечал сам мыслитель, человек может обла­дать баснословным аппетитом по сравнению с другими людьми, но такое превосходство отнюдь не характеризует его как возвышенную личность.

Природа возвышенного

Воспринимая возвышенное, мы испытываем восторг, к которому мо­жет примешиваться эстетически отрицательная эмоция и даже чувство страха. В зависимости от акцента на тот или иной момент восприятия (во­сторг — страх) различают две разновидности возвышенного: возвеличи­вающее мощь человека и подавляющее его. Между этими крайностями — веер оттенков возвышенного. Пример многообразия в восприятии возвы­шенного — образ «горделивого истукана», «мощного властелина судь­бы», «строителя чудотворного» в поэме Пушкина «Медный всадник».

Какую же ценность для человечества имеют высокие горы, океаны, космические просторы, если они еще не освоены? Деятельность людей так или иначе втягивает эти явления в сферу общественных отношений. Они выступают в качестве природной среды, служат неисчерпаемой кла-

58

довой природы, из которой люди постоянно будут черпать свою мощь и величие. Даже причиняя разрушение, неся бедствие людям, могучие силы природы не лишаются глобальной перспективной положительной ценно­сти для человеческого рода. Развитие общества, приближая человека к ов­ладению этими силами природы, лишает их пугающих черт, раскрывает их величие, их дружественность, а не враждебность людям. Как только мощное явление природы хотя бы опосредствованно втягивается в систе­му общественных отношений, оно становится возвышенным. Полное ос­воение явления, овладение им изменяет и его эстетические свойства: из возвышенного оно становится прекрасным. В ходе развития общества сфера прекрасного расширяется за счет возвышенных явлений. Расшире­ние освоенных явлений открывает новые горизонты познания. Поэтому, как это ни парадоксально, переход возвышенного в прекрасное одновре­менно расширяет круг не только прекрасных, но и возвышенных явлений. Возвышенное колоссально, могуче и превосходит возможности со­временного человечества. Сталкиваясь с этими грозными силами, гордо противостоя им, постепенно подчиняя их себе, человек роднится с веч­ностью, обретает земное бессмертие, опирающееся на деяния, на твор­чество:

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья —

Бессмертья, может быть, залог,

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

Возвышенное в обществе

Возвышенное в искусстве

Возвышенное в искусстве. Грандиозность, масштабность, монумен­тальность — формы отражения возвышенного в искусстве. Греки царя богов видели в могучем Зевсе. В Олимпии в храме Зевса и в скульптурном

59

изображении бога-громовержца выразительно запечатлено возвышенное. Храм Зевса был повержен землетрясением. Века и эпохи проносились над его развалинами, но остатки грандиозных колонн и сейчас волнуют и вос­хищают. Однако не только в монументальности секрет величия этого хра­ма. Внутри его в древности помещалась колоссальная статуя Зевса, воссе­давшего на троне. Статуя была так рассчитана по отношению к высоте храма, что если бы сидящий бог поднялся, то головой пробил бы крышу. В соотношении размеров скульптуры и храма заключался важнейший ис­точник впечатления возвышенного, которое производила фигура Зевса в интерьере здания. Вся композиция как бы говорила: человек могуч, он возвел величественный храм, но Зевс могущественнее: стоит ему при­встать — и купол рухнет. Идея владения одними силами природы и зави­симости от других воплощалась в этом архитектурно-скульптурном ан­самбле, производившем впечатление и прекрасного, и возвышенного.

Древнегреческая архитектура прекрасна в своей человечности. Ей присуще то, что Аристотель называл мерой: здания не слишком велики и не слишком малы, они под стать человеку (Парфенон достаточно гранди­озен, чтобы утверждать мощь человека, и достаточно соразмерен ему, чтобы не подавлять). Египетские же пирамиды возвышенны. Утверждая величие фараона, они подавляли личность, которая на фоне грандиозной усыпальницы превращалась в песчинку, ничего не значащую по сравне­нию с вечностью, воплощенной в образе колоссального надгробия. Ми­нимальность утилитарных функций пирамид еще более подчеркивала ан­тидемократический характер их величия.

В Средние века

В Средние века возвышенное отождествлялось с Богом и рассматри­валось как пограничная категория эстетики и богословия. Образ возвы­шенного запечатлен в готических соборах. Устремленными вверх линия­ми они выражали связь человеческих надежд с небом. Они проникнуты порывом человечества к почти несбыточному, но при огромных усилиях достижимому совершенству. Готические соборы осваивали грандиозное пространство ввысь. В узких колодцах нефов загадочно мерцал свет, про­ходивший сквозь цветные витражи. Приглушенное освещение, таинст­венность, обращенность к небесам создавали ирреальную атмосферу, да­лекую от обыденности и соответствующую средневековым представле­ниям о возвышенном.

Эпоха Возрождения

Эпоха Возрождения утверждала возвышенную титаническую лич­ность сражающуюся с морем бед. Характерна микеланджеловская скуль­птура Давида. Юноша изображен за мгновение до схватки, его расслаб­ленные мышцы еще играют под нежной кожей — так перед броском, пе­ред высшим напряжением замирают все силы человека. Это дремлющее могущество, готовое вот-вот выплеснуться в мир, и есть образ возвышен-

60

ного. «Король Лир» Шекспира — художественный анализ истинного и ложного величия. Лир обладал властью, но его величие было призрач­ным: он был капризен, несправедлив, тщеславен и слеп душой — велере­чивость старших дочерей принимал за истинную любовь, а молчаливую преданность младшей дочери Корделии — за холодность и черствость. Но вот, преданный старшими дочерьми, он оказывается посреди степи — ослепленный молниями, обезумевший от горя, в рубище. Но лишенный мнимого величия власти, он обретает человеческий взгляд на вещи, а с ним и подлинное могущество. В нем открывается мощь человеческого ду­ха. Он гордо противостоит несчастьям и, осознав наконец истинные цен­ности мира, получает нечто большее, чем власть над людьми, — власть над собой и своими страстями, реальное видение жизни.

В искусстве Нового времени

В искусстве Нового времени возвышенное гениально воплощено в Девятой симфонии Бетховена. Тихие, глухие, мерцающие звуки посте­пенно нарастают и вдруг взрываются. Вот вновь все замерло, как бы ушло под землю, но там копится какая-то огромная энергия, ее искры прорыва­ются и вспыхивают, снова гаснут, но вдруг, прорвавшись, мощная волна катится, все сметая на своем пути. Симфония передает подспудную мощь исторических процессов, в которые втянуты огромные людские массы. Мир Бетховена грандиозен и бесконечен. В его музыке все неожиданно: и тихие журчащие, воркующие звуки, и взрывы бурь, и шепот влюбленных, и грохот всемирных катастроф. Эпоха революционных бурь ворвалась в музыку. И природа, и человеческая жизнь воспринимаются Бетховеном космично, возвышенно. В отличие от бетховенского, мир музыки Моцар­та уютен, обжит, он весь светится изнутри, весь согрет трепетным челове­ческим дыханием, хотя и не чужд острым конфликтам («Дон Жуан») и трагедиям («Реквием»). Его мир — это гармонично замкнутое целое. Он прекрасен и похож на ту звенящую хрустальную сферу, которой древние греки окружали в своих натурфилософских представлениях планеты. Этот родной человеку, освоенный им мир не пугает, в нем нет ничего сверхъестественного. Иногда Моцарт грациозен, изящен, иногда улыб­чив, порой печален и даже скорбен, но всегда прекрасен.

Отражение возвышенного в искусстве обусловлено не только темой, но и характером ее изложения. В подготовительных материалах к «Исто­рии Петра» Пушкин описывает Полтавский бой с бесстрастием историка: «Петр объехал со своими генералами всю армию, поощряя солдат и офи­церов, и повел их на неприятеля. Карл выступил ему навстречу; в 9-ом ча­су войска вступили в бой. Дело не продолжалось и двух часов — шведы побежали. На месте сражения сочтено до 9234 убитыми. Голиков погиб­шими полагает 20 000, на три мили поля усеяны были трупами. Левенга­упт с остальными бежал, бросая багаж и коля своих раненых. Ушедших

61

было до 16000, а с людьми разного звания — до 24 000» (Пушкин. Т. 9. С. 218-219). И хотя цифры и факты показывают масштабность битвы, ее описание здесь не производит впечатления возвышенного.

А вот описание того же боя в поэме «Полтава». Словами высокого стиля Пушкин рисует образ Петра и создает возвышенную, впечатляю­щую картину гигантского сражения:

Тогда-то свыше вдохновенный

Раздался звучный глас Петра:

«За дело, с Богом!» Из шатра,

Толпой любимцев окруженный,

Выходит Петр. Его глаза

Сияют. Лик его ужасен.

Движенья быстры. Он прекрасен.

Он весь, как Божия гроза.

........................................................

И грянул бой, Полтавский бой!

В огне, под градом раскаленным,

Стеной живою отраженным,

Над падшим строем свежий строй

Штыки смыкает. Тяжкой тучей

Отряды конницы летучей,

Браздами, саблями звуча,

Сшибаясь, рубятся с плеча...

Швед, русский — колет, рубит, режет.

Бой барабанный, клики, скрежет,

Гром пушек, топот, ржанье, стон,

И смерть и ад со всех сторон.

(Пушкин. Т. 4. С. 293-294, 295).

Возвышенные события требуют ярких, пафосных художественных средств, яркости образов и интенсивности воздействия на читателя.

* * *

Итак, возвышенное — объективное эстетическое свойство, прису­щее предметам и явлениям, которые обладают широкой положительной общественной значимостью, оказывают влияние на жизнь целых наро­дов или всего человечества. Ввиду своей колоссальной мощи и огромного масштаба возвышенные явления не могут быть сразу освоены, поэтому по отношению к ним человек несвободен. Прекрасное — сфера свободы, возвышенное — сфера несвободы человека.

жүктеу/скачать 3.9 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: