Ga 148 Восемнадцать лекций, прочитанных в 1913-1914 г г. В разных городах

Об этих вещах прежде всего надо сказать, что их исследования покоятся на чтении в Акаша хронике. И в статьях, появившихся в периодическом издании

«Люцифер-Гнозис» под заглавием «Из хроники Акаша», в общих чертах я указал, как надо понимать такое чтение в Акаша хронике. Надо уяснить себе, что различные факты мирового вершения и мирового бытия должны быть найдены различным образом. На это уже было указано и я хотел бы уточнить это сейчас еще больше. Следует не забывать, что во Вселенной, в сущности, не существует ничего иного кроме сознаний. За исключением сознания каких-нибудь существ все иное в конечном итоге принадлежит области Майи, или великой иллюзии. Этот факт вы можете особенно уяснить себе из двух мест в моих трудах, (также и из других), но особенно из двух мест: сначала в «Очерке тайноведения» из представленной там в качестве состояний сознания общей эволюции Земли от Сатурна до Вулкана, когда описывается продвижение от Сатурна к Солнцу, от Солнца к Луне, от Луны к Земле и так далее. То есть, если хочешь подняться к этим великим фактам, то надо настолько проникнуть в суть самого мирового вершения, чтобы этим самым вступить в переживание состояний сознания. Итак, описывая реальности, можно, собственно, описывать только сознания. То же самое можно вывести из появившейся этим летом книги «Порог духовного мира». В ней показано, как постепенным укреплением духовный взор подымается над тем, что предметно окружает нас, и что происходит в вещах, как все это, так сказать, тает и исчезает как ничтожное, пока, наконец, ни будет достигнута область, где пребывают только существа в различных состояниях сознания. Итак, действительные реальности мира — это существа в различных состояниях сознания. Следствием того, что мы живем в человеческом состоянии сознания и этим сознанием не охватываем полностью реальности, является то, что мы принимаем нереальность за реальность.

Достаточно (это я не раз приводил для сравнения) задать себе следующий вопрос: является ли волос, человеческий волос как таковой, реальностью хотя бы в самом ограниченном смысле слова? Есть ли у него самостоятельное бытие? Было бы бессмысленно утверждать самостоятельное бытие человеческого волоса. Осмысленно его возможно понять только растущим на человеческом теле, иначе он не может появиться, не может существовать сам по себе. Отнестись к волосу как к самостоятельному существу даже только в обычном земном смысле уже потому каждый найдет бессмысленным, что и для этого житейского понятия реальности волос не может возникнуть сам по себе. Часто отдельное растение считают самостоятельным самим по себе существом и, тем не менее, оно, как и волос, не является отдельным существом. Чем является волос на голове, тем — растение в организме Земли. В этом отношении бессмысленно рассматривать отдельное растение; надо рассматривать Землю аналогично человеку, а все растения на Земле, принадлежащими Земле, как волос — голове человека. Как не может существовать волос сам по себе, так же не может существовать и растение как самостоятельное существо вне организма Земли. Важно осознать, где надлежит остановиться, рассматривая существо как существо по себе. Определенная высота познания, которую может достичь человек, показывает ему, что все, что не коренится в сознании, не является самостоятельным существом. Но все, коренящееся в сознании, коренится в нем различным образом.

Обратимся к рассмотрению мысли, то есть к тому, как мы думаем, будучи людьми. Мысли находятся в нашем сознании; но одновременно они находятся не только в нашем сознании, но и в сознании существ ближайшей высшей Иерархии Ангелов. В то время как мы думаем, весь наш мыслительный мир является мышлением Ангелов. Ангелы мыслят наше сознание. Отсюда вы можете увидеть, что подымаясь к ясновидению необходимо развить иное ощущение по отношению к созерцанию существ высших миров, чем в обычной внешней действительности. Мышлением, как оно происходит в физически-чувственном мире, в земном бытии, невозможно подняться к высшему зрению. Для этого надо не просто мыслить, но надо стать мыслимым и осознавать, что тебя мыслят. Нелегко точно охарактеризовать ощущение, потому что в наши дни слова людей еще не созданы для этого, которое имеешь по отношению к такому своему созерцанию. Но, прибегнув к сравнению, можно сказать приблизительно так: допустим, что человек производит различные движения, но самих этих движений он не замечает; но он смотрит в глаза другому человеку и, видя в них отражение собственных движений, говорит себе: вглядываясь в эти глаза, я знаю, что движения моих рук или выражение моего лица совершают то-то и то-то. Этим чувством обладаешь уже на следующей ступени духовного созерцания. Свое мышление сознаешь лишь вообще; но наблюдаешь себя в сознании существ ближайшей высшей Иерархии. Свои собственные мысли предоставляешь думать Ангелам. Надо знать, что в своем сознании ты не сам управляешь своими мыслями, но что этими мыслями управляют существа ближайшей высшей Иерархии. Надо чувствовать в себе прядение сознания Ангелов и пронизание струящимся сознанием Ангелов. Тогда достигаешь объяснения непрерывных импульсов развития, например, истины Христова импульса, действие которого, вступив однажды, продолжается и теперь. Ангелы могут мыслить эти импульсы; мы, люди, можем их мыслить и характеризовать, если наше мышление мы сумеем предоставить Ангелам, чтобы они думали в нас. Это достигается продолжительными упражнениями, изложенными в моей книге «Как достигнуть познания высших миров?» В какой-то момент со словами: «Теперь твоя душа больше не думает, она — мысль, которую мыслят Ангелы» — связываешь чувство, связываешь смысл. И в то время, когда в акте отдельного человеческого переживания это становится истиной, переживаешь в себе, скажем, общие истины Христа или другие мысли о мудром водительстве земной эволюции.

То, что относится к отдельным эпохам земного развития, к эпохе праиндийской, к эпохе праперсидской и так далее, — это мыслится Архангелами. Дальнейшим упражнением достигаешь того, что не только бываешь мыслим Ангелами, но переживаем Архангелами. Только надо в течение дальнейших упражнений осознать: «Свою жизнь ты предоставляешь жизни Архангелов». Подробнее это изложено в книге «Порог духовного мира», а именно, что продолжая свои упражнения — это причудливое сравнение я привел уже в Мюнхене, — получаешь чувство, как если бы вложил голову в муравейник: муравьи — это мысли в движении! В то время как в обычной жизни придерживаешься мнения, что сам думаешь свои мысли, благодаря упражнению начинаешь проглядывать, что мысли мыслятся в тебе, потому что Ангелы мыслят в тебе. А в течение дальнейших упражнений получаешь чувство, что Архангелы несут тебя в различные области мира, благодаря чему ты и знакомишься с этими областями. Кто верным образом описывает египетскую культуру, индийскую культуру, тот постигает, что это значит, что «твоя душа переносится Архангелом в ту или иную эпоху». Это напоминает то, как если бы наши жизненные соки знали, что они поддерживают жизненный процесс и подобно крови циркулируют в организме. Таким образом, ясновидящий знает: он ведом Архангелами в жизненном процессе мира.

То же, что касается душевного постижения отдельного переживания, отдельные переживания могут быть исследованы лишь тогда, когда в душе получают смысл слова: «Душа предоставляет себя в пищу Началам или Архаям, духам Личности». Сказанное звучит причудливо, но, тем не менее, истинно то, что невозможно исследовать такие конкретные факты как жизнь Иисуса из Назарета, пока не осмыслишь, что принимается как духовная пища, служа, таким образом, духам Личности. Само собой разумеется, для человека, который живет в повседневности настоящего времени, это звучит как безумие. Само собой разумеется! И, тем не менее: как кусочек хлеба, поступающий в наш желудок, становится нашим питанием, и если бы он мог рассуждать, то знал бы, что, питая нас, он имеет смысл и применение в жизни, — так же верно и то-, что в нас, людях, заложен смысл в служении Архаям пищей. Странствуя по Земле, мы в то же время существа, беспрерывно потребляемые Архаями как питание. Вы не будете отрицать, что люди не знают этого в обычной жизни, что они это назвали бы безумием, скажи им что-нибудь подобное. Чем зерно пшеницы служит физическому человеку, тем же служат и люди Архаям. Не только теоретически знать это, но жить в такой настроенности по отношению к Архаям, в какой жило бы пшеничное зерно, скользя, разжеванное нашими зубами, по нёбу в желудок с сознанием: «Я — пища человеку», знать так же: «Я — пища Архаям, меня переваривают Архаи, это их жизнь, что я живу в них», жизненно знать это, это значит перенести себя в сознание духов Личности, Архаев; точно так же, как это значит перенести себя в сознание Архангелов, когда знаешь: «Твоя душа переносится Архангелами в ту или иную эпоху»; и как это значит перенести себя в сознание Ангелов, когда знаешь: «Мои мысли мыслимы ангелами!»

Состояния переживаний должны стать иными, если, читая, хочешь проникнуть в духовные миры. Необходимо в полном сознании быть принимаемым в пищу духами Личности, когда должны быть исследованы такие факты, которые так конкретно как жизнь Иисуса из Назарета явлены в развитии человечества. Может быть, изложенное все же несколько послужило тому, чтобы показать всю инообразность, инакость этого оккультного исследования по отношению к исследованиям во внешнем мире. Потому что вы вполне можете продумать приведенный образ, и он даст вам верную точку опоры: чтобы получить представление о чтении в сознании Архаев, при котором тоже приходится пройти через душевное размалывание и чувствовать его, будет совершенно правильно аналогичное представление себя на месте размолотого, разжеванного зубами в кашицу пшеничного зерна. Это значит, что высшее исследование невозможно без внутренней трагики, без внутреннего страдания. В гладкой, не причиняющей боли абстрактности, как это происходит при исследованиях в физическом мире, не достичь исследования в высших мирах, если ему надлежит быть больше, чем просто фантазией. Отсюда мои вчерашние старания отступить при описании жизни Иисуса от абстрактных понятий, от отвлеченных описаний. Вспомните, на что — как на существенное — я обращал главным образом ваше внимание. Я говорил: такова была жизнь Иисуса из Назарета между двенадцатым, восемнадцатым, двадцатым годом, вплоть до тридцати лет. Существенное состоит не столько в том, что здесь описывалось, сколько в том, чтобы получить живое чувство самих испытаний души Иисуса, когда она переживала то, что было описано; чтобы почувствовать страдание одиночества, бесконечное страдание одиноко нести ту истину, возвещение которой не было возможно, потому что не было ушей, чтобы внять ей. Я хотел указать на ощущения Иисуса из Назарета. Троякое великое сострадание с человечеством хотел я представить в период от двенадцатого до тридцатого годов его жизни. Кое-что о значении переживаний Иисуса как подготовки к Мистерии Голгофы вы узнаете не столько тем, что намеченные мною события вы рассказываете себе или другим, сколько — и главным образом — тем, что вы сможете создать себе глубоко волнующее и потрясающее вашу душу представление, представление того, что должен был выстрадать Иисус из Назарета, прежде чем он смог приблизиться к осуществлению Мистерии Голгофы, чтобы импульс Христа смог излиться в земное развитие.

Живое представление этого Христова импульса создаешь себе тем, что вновь вызываешь перед собой это страдание и что, описывая относящиеся к этим событиям вышеприведенные факты, стараешься воссоздать и ощущения. Вы можете заключить это уже из характера исследования Акаша хроники, который я попытался изложить в нескольких словах. Чем больше удается приблизиться своим ощущением к вершению подымающихся, волнующихся ощущений такого существа, каким был Иисус из Назарета, тем больше проникаешь в эти тайны.

То, что отныне происходит с жизнью Иисуса, это мне не нужно описывать, об этом уже часто говорилось, а именно, что Крещением Иоанна на Иордане в оболочки Иисуса из Назарета — после того, как они были одухотворены жизнью в них «Я» Заратустры — вступило существо Христа, то есть определенное существо снизошло из области духовного мира и приняло отныне судьбу прожить три года в человеческом теле, прожить связанным с человеческим телом. Важно, чтобы мы уяснили себе, что это, собственно, за событие. Потому что, в сущности говоря, этот факт весьма значительно отличается от всех других фактов земного развития. Но и другое тоже надлежит один раз уяснить себе: уяснить, что в тот миг, когда мы подходим теперь к событию, благодаря которому в оболочки Иисуса из Назарета вступило существо Христа, то мы подходим к тому, что, собственно, уже не является событием в смысле только человеческих задач земного развития.

Это событие можно рассматривать с точки зрения человеческой. Тогда говоришь: некогда жил человек, каким мы его описали; он принял в себя существо Христа, Христов импульс. Но положение можно также рассматривать совершенно иначе, хотя для этого и придется прибегнуть к достаточно непривычным представлениям; но это ничего: после нашей духовнонаучной подготовки мы все же сможем из этого кое-что извлечь.

Допустим, что рассматривая Мистерию Голгофы, мы сидели бы в совете, но не как люди среди людей, а сидели бы в совете высших духовных Иерархий и рассматривали бы Мистерию Голгофы как существа высших Иерархий. В духовном отношении такая перемена точки зрения вполне возможна. Это можно сравнить приблизительно со следующим: если перед нами гора, на средней высоте которой расположена деревня, то на деревню можно смотреть снизу, но на нее можно смотреть и с вершины горы. Совершенно естественно, что на Мистерию Голгофы большей частью смотришь с человеческой точки зрения; но однажды можно перенестись в сферу высших Иерархий. Как пришлось бы тогда говорить о Мистерии Голгофы? Тогда надо было бы сказать: «Когда Земля начала свое развитие, то у существ высших Иерархий по отношению к людям были определенные намерения. Они хотели вести земное развитие определенным образом. Но в это предначертанное водительство земных дел человечества вмешался сначала Люцифер». И если как существо высших Иерархий смотришь вниз на земное развитие, на задуманный план людских судеб, то видишь, как Люцифер меняет направление этого предначертанного развития.

Смотришь дальше вниз на эволюцию человечества и говоришь себе: «не все совершающееся внизу совершается благодаря нам. Туда все время вмешивается Люцифер». Тем, что вмешался Люцифер, а позднее и Ариман, эволюция человечества понесла в себе чуждый деятельности высших Иерархий элемент. Это можно выразить как бы в следующих словах существ высших Иерархий: «До определенной степени земная сфера для нас потеряна; там действуют силы, отдаляющие от нас это земное поле и души людей».

Водительство же со стороны высших Иерархий происходит по градации — сообразно их силам — и сначала действуют более низкие. Дела земного развития ведутся так, что хотя при этом и деятельны высокие — вплоть до высочайших — существа, но выполнение определенных заданий они поручают служащим им Ангелам, Архангелам, Архаям, деятельность которых и вступает сначала в земную эволюцию.

Как я сказал, мы переносим себя — само собой разумеется, во всем смирении — в совет высших Иерархий, не в совет людей. Тогда мы можем сказать: «Наши посланники — Ангелы, Архангелы, Архаи могли бы хорошо выполнять наши повеления, если бы земная сфера не содержала в себе посторонних сил». И тогда этот вывод великого совета богов, а именно: -«Из-за того, что мы не были в состоянии удержать Люцифера и Аримана вдали от земного развития, служащие нам Ангелы, Архангелы и Архаи с определенного момента времени потеряли возможность делать для людей то, что должно быть сделано для них в нашем смысле» — приводит к определенному результату. А этим определенным моментом времени был как раз тот, на который пала Мистерия Голгофы.

Когда этот момент времени приближался, боги высших Иерархий должны были сказать себе: «Мы теряем возможность деятельности наших служителей в душах людей. Из-за того, что мы не смогли удержать Люцифера и Аримана, только до этого момента мы в состоянии действовать через наших служителей. В душах людей возникают силы, которые уже не смогут быть управляемы Ангелами, Архангелами и Архаями. Силами Люцифера и Аримана люди отпадают от нас».

Таким было фактически, если подобает так выразиться, «настроение на небе», когда приближался момент, с которого берет свой отсчет новое время. Великий «страх» богов вызывало то, что с определенного момента времени их служители не могли больше достаточно заботиться о людях. Это выражение не вызовет у вас недоразумений, потому что вы подготовлены духовной наукой к тому, что выражения получают иной смысл и оценку ощущения, когда ими пользуешься для характеристики высших миров.

Этот страх богов приближался, становился на небесах, решимся сказать так, все мучительнее, мучительнее и мучительнее. Тогда возникло решение ниспослать Духа Солнца, пожертвовать им: «Отныне ему надлежит избрать иной удел и не быть в совете богов; он должен вступить на арену, где живут людские души. Мы приносим в жертву этого Духа Солнца. До сих пор он жил среди нас в сферах высших Иерархий; теперь через врата Иисуса он вступает в ауру Земли!»

Так обстояло это в совете богов при наступлении Мистерии Голгофы. Так выглядит это событие при взгляде на него сверху. Итак, перед нами ситуация управляющих Землей богов, а не только связанная с интересами человека. К положению можно подойти так, что не просто спрашиваешь, «что должно произойти для человечества, чтобы оно не сбилось с пути?» — но и с иной стороны может быть спрошено — «что надлежит сделать нам, богам, чтобы выровнять то, что произошло из-за того,

что нам пришлось допустить в эволюцию Земли Люцифера и Аримана?»

Итак, можно создать себе ощущение, что Мистерия Голгофы является еще и чем-то иным, чем просто обстоятельством земного порядка; что она является к тому же и делом самих богов, событием мира богов. Поистине, для богов еще значительнее было то, что они должны были отдать Христа Земле, чем для людей то, что они смогли принять Христа.

И чем же, собственно говоря, еще является познание Мистерии Голгофы помимо того, что в ней познаешь центральное событие Земли? Тем, что взирая к к Мистерии Голгофы, смотришь на нее как на факт, касающийся богов; что здесь боги отворяют небесное окно, что некоторое время они вершат свои дела перед глазами людей и что человек может смотреть на это вершение Божественных дел! Надо учиться чувствовать взирать на Мистерию Голгофы, так, как если бы, идя мимо всегда закрытого небесного дома как раз в этом пункте, проходя около окна, дано было бы взглянуть через это окно на то, что обыкновенно пребывало невидимым за стенами жилища богов.

Пребывая в благоговении, оккультно-ощущающий человек действительно чувствует себя по отношению к Мистерии Голгофы, подобно бродящему вокруг наглухо закрытого дома, лишь предощущая, что происходит внутри. И лишь в одном месте — маленькое оконце; смотря в него, он может стать свидетелем небольшого отрезка того, что происходит внутри. Для человека такое окно в духовный мир — Мистерия Голгофы. Таким образом, надо ощущать то, что произошло, когда существо Христа снизошло в тело или, точнее, в три оболочки Иисуса из Назарета. Все глубже и глубже должны мы проникаться идеей, что благодаря Мистерии Голгофы мы являемся свидетелями дела богов.

Когда говорится о таких фактах, надо иначе выбирать слова, чем в обыденной жизни. Приходится говорить о «страхе», о «боязни» богов до того момента времени, когда в эволюции Земли должна была совершиться Мистерия Голгофы. Словам для святого духовного события человечества надо придать иное значение. Всякому в мире, кто уж слишком готов по глупости, непристойности, тщеславию или другим мотивам унизить святость высказанного, это так легко сделать! Для этого достаточно лишь дать превратный смысл соответствующему слову, то есть такой, каким пользуются в экзотерической жизни, чтобы этим жестом получить возможность обратить в противоположное то, что выносила в себе душа, что так непросто — а лишь из внутренней необходимости возвестить истины духовного мира — срывается с уст. Их извращают, находя смехотворными, чертовскими, сатанинскими при наличии в душах необходимой для этого непристойности и необходимой ветрености. Слишком уж сильно в наши дни заражены этим души. И слишком уж мало бодрствуют те, которым надлежало бы быть на страже сокровища святых духовных истин, которые как раз в настоящее время должны проникать в сердца людей.

В каком огромном сибаритстве хотелось бы людям питать свой дух! Так часто и столько прискорбного встречаешь здесь! Люди так легко удовлетворяются, когда им говорят о духе, лишь чуть выходя за пределы материализма, когда для этого им не приходится делать никакого усилия, особенно, когда им не надо напрягать своих душевных сил. Следовало бы чувствовать, что принимая участие в столь святых духовных рассмотрениях, в рассмотрениях самого святого дела земной эволюции, возлагаешь на себя ответственность по отношению к сокровищам знания о духовном мире. Непристойность нашего времени так велика в этой области и так несерьезно отношение к этому. Все вновь вы будете встречать эту непристойность то здесь, то там; но во всей ее отвратительности вы заметите ее, может быть, лишь тогда, когда вы достаточно бодрствуете и если ваши сердца достаточно воспламенены для самого святого в духовных истинах. Тогда, быть может, вы сможете соответствующе оценить ее и благодаря этому стать хорошими стражами духовных сокровищ, оберегать которые мы призваны все вместе.

Эти серьезные слова, быть может, легче высказать тогда, когда указываешь на всю значительность того, что Мистерия Голгофы есть не только событие человечества, а событие богов, и что словно через окно мы смотрим на это деяние богов. Но как раз все, что делается для характеристики этого, будет искажено; искажено так, что я об этом и говорить здесь не хочу. Для всех вас наступит тогда, может быть, момент задуматься над той истиной, что словам физического мира, чтобы применить к сверхчувственному миру, мы должны придавать иное значение, и тогда их легко толковать в другом смысле.

То, на что я сейчас указал, популярное христианство выразило в словах: «Отец пожертвовал человечеству своего Сына!» Сердца людей, которые хотят чувствовать, в этих словах найдут запечатленным в популярной форме то, о чем в истинном смысле может быть сказано: «Мистерия Голгофы есть дело богов!»

Приняв в соображение высказанное мной, мы сможем получить представление о том совершившемся факте, который мы обозначаем как Крещение Иоанном на Иордане. За ним последовало затем то, что отмечено и в других Евангелиях: искушение. С точки зрения Акаша хроники мы можем описать его следующим образом: После принятия в себя Иисусом из Назарета существа Христа, он должен был удалиться в одиночество. И в одиночестве у него наступило созерцательно переживание, которое приблизительно верно передано словами ясновидящих авторов Евангелий. Это можно высказать подобным образом; только должно быть указано именно то, что существо Христа было теперь действительно связано с тремя телами Иисуса из Назарета. То есть, низойдя с духовных высот, оно связало себя со способностями трех тел. Было бы ошибочно представлять себе, что теперь, принадлежа все же высшему миру, из которого он сошел, Христос мог сразу же созерцать этот высший мир, мог бы проникать в него взором. Это не так. Кто это находит непонятным, должен подумать над тем, что значит «быть ясновидящим». Кто является ясновидящим? Вы все ясновидящие!

Все! Здесь нет никого, кто не был бы ясновидящим. Почему же он не воспринимает ясновидчески? Потому что он не развил органы, чтобы пользоваться силами, заложенными в каждом человеке. Дело не в том, что у нас есть способности, а в том, чтобы мы умели ими пользоваться.

Существо Христа обладало всеми возможными способностями, но в трех оболочках Иисуса из Назарета оно обладало лишь теми способностями, которые соответствовали этим трем оболочкам, трем телам Иисуса из Назарета. Поэтому эти три оболочки и должны были быть так сложно подготовлены, чтобы их способности стали высокими способностями, имевшими большее значение, чем соответствующие способности всех других людей на Земле. Но Христос был связан с ними поистине так же, как и ваши ясновидческие способности связаны с органами, которыми вы обладаете, но которыми только еще не умеете пользоваться. Способности, которые душа Заратустры оставила в трех телах Иисуса из Назарета, служили теперь в этих телах Христу, у которого, прежде всего, произошла встреча с тем существом, которое должно было всколыхнуть всю гордость, все высокомерие, на которое только способна душа. Этому существу противостоял Христос Иисус.

В это мгновение путем внутренне воспринимаемой речи он почувствовал то, что вызывало в нем это существо, это приведено в Евангелии в словах: «Все окружающие тебя царства» — это были царства духовного мира, — «будут твоими, если ты признаешь меня владыкой этого мира!» Если вступаешь в духовный мир с доведенными до высокой степени гордыней и высокомерием, то путем всезаполняющего высокомерия в пределах этого духовного мира возможно вступить во владения мирового царства Люцифера, это произойдет, если оставишь позади все, кроме высокомерия. Только структура человека не такого свойства, иначе он пошел бы навстречу ужасной судьбе.

Христос Иисус был поставлен перед такой возможностью. И теперь в его душе всплыли два образа. Один образ соответствовал переживанию, которое у него было по пути к Иордану с человеком, которого я вам вчера описал как отчаявшегося. Перед Иисусом из Назарета вновь стоял образ, который во сне подступил к отчаявшемуся. Он увидел тождественность этого образа с тем, который сейчас сказал: «Познай меня как владыку мира». Затем он вновь узнал в этом образе того, кого видел перед вратами ессеев как Люцифера. Поэтому он знал теперь, что к нему говорил Люцифер, и — он отстранил ёго атаку. Он победил Люцифера.

Тогда, во второй атаке, к нему подступили два существа; и опять, сказанное в Евангелии приблизительно соответствует испытанному им впечатлению. Ему было сказано: «Покажи все свое бесстрашие, свою силу, на что ты способен как человек, бросившись с высоты вниз без страха повреждения». В подобном случае в душе человека должно пробудиться сознание силы, отваги, которая, тем не менее, может также сделать человека опрометчивым. Два образа стояли перед ним. Благодаря тому, что у Иисуса уже имелось впечатление от бежавших от ворот ессеев Люцифера и Аримана и, имея теперь впечатление, что под обликом одного из этих существ скрывается существо, представшее в виде смерти прокаженному, которого он встретил на пути к Иордану, — он узнал теперь Люцифера и Аримана. Так было им вновь пережито то, что он пережил на этом пути. Он отразил также и эту атаку. Он победил Люцифера и Аримана!

Тут Ариман подступил еще раз. И, как в своего рода искушении, он обратился ко Христу Иисусу так, как это можно передать словами Евангелия: «Преврати эти камни в хлеб, чтобы показать свою мощь». Но на этот раз Христос Иисус не смог дать исчерпывающего ответа на требование Аримана. Первую и вторую атаку он мог отбить: атаку одного Люцифера и совместную атаку взаимно парализующих друг друга Люцифера и Аримана. Атаку же Аримана он отбить теперь не смог. И то, что атака Аримана не смогла быть полностью отбита, это имеет значение для действия всего Христова импульса на Земле.

Я все же должен в несколько популярной, почти тривиальной форме охарактеризовать, что это значит: «преврати эти камни в хлеб, чтобы они стали пищей людям». Деятельностью высших Иерархий на остаток земного развития — вплоть до Вулкана — Аримана полностью из строя не выбить. Всегда будет возможно чисто духовным усилием победить искушение Люцифера: подымающиеся изнутри желания, вожделения, страсти, — все, подымающееся как гордость, высокомерие, надменность. Люцифера, если он один подступает к человеку, возможно, победить чисто духовной силой. Также если Люцифер и Ариман оба вместе изнутри атакуют человека, то духовными средствами возможно достичь победы. Но когда Ариман один, то он вводит свою деятельность в материальное вершение земной эволюции. Тут его полностью не выбить из строя. Ариман, Мефистофель, Маммона — эти понятия идентичны — они таятся в деньгах, во всем, что связано с внешним естественным эгоизмом. Поскольку всегда необходимо, чтобы к человеческой жизни примешивалось нечто внешне-материальное, человек должен считаться с Ариманом. Если Христу надлежало верно помочь людям на Земле, то он должен был допустить деятельность Аримана. Ариман, материальное, должен сотрудничать до конца земной эволюции. Деятельность Аримана должна была остаться непобежденной Христом. Ариман не был полностью побежден. Христос должен согласиться вести борьбу с Ариманом до конца земной эволюции. Ариман должен был остаться.

То, что происходит в нашем внутреннем существе как атаки Люцифера, как совместные атаки Люцифера и Аримана, — как люди мы можем это победить. Борьба же в материальном внешнем мире должна вестись до конца земного развития. Поэтому хотя Христос постоянно держал Аримана в страхе, должен выдерживать его около себя. Поэтому могло случиться, что в течение трех лет деятельности Христа в теле Иисуса из Назарета на Земле рядом с ним оставался деятелен также и Ариман, и он вошел затем в душу Иуды, ведя эту душу к предательству Христа. То, что произошло через Иуду, находится в связи с неразрешенным до конца вопросом искушения после события на Иордане.

Лишь мало-помалу, медленно и постепенно связывало себя существо Христа с тремя телами. Это длилось три года. В начале связь была совсем слабой, лишь постепенно существо Христа вступало в три тела; и только уже приближаясь к смерти, наступило действительное их проникновение существом Христа. И по отношению ко всей скорби и тому страданию, которое пережил, как я вам описал, в трех стадиях своего развития Иисус из Назарета, насколько бесконечно больше перестрадал теперь Христос в течение трех лет, достигая постепенно возможности своего полного соединения с тремя человеческими оболочками. Это было длительное страдание, но страдание, которое опять-таки претворялось в любовь, в любовь, в любовь.

Затем происходило следующее. Рассматривая образ жизни Христа Иисуса в кругу его близких учеников в первый, во второй и в третий год, можно констатировать насколько различной была его жизнь в разные годы. Как было сказано, в первый год Христос был еще слабо связан с телом Иисуса из Назарета. Тут постоянно происходит так, что физическое тело остается здесь или там, а существо Христа тем временем находится где-то в окружении. Когда в других Евангелиях говорится, что здесь или там Господь явился своим ученикам, тогда физическое тело пребывало в другом месте, в то время как Христос в духе странствовал по местности.

Это было в начале. Затем наступило все большее и большее соединение существа Христа с телом Иисуса из Назарета. И позже происходило так, что когда Христос шел в кругу своих близких учеников, последние бывали внутренне связаны с ним так, что его жизнь словно сливалась с их жизнью. Чем больше он вживался в свое тело, тем больше он вживался и во внутреннее существо своих учеников. И теперь, странствуя с толпой этих своих учеников, силой внутренней сообщности, тем, как он вживался в других, он говорил устами то одного, то другого ученика. Было так, что странствуя по краю, говорил не только Христос Иисус, а один из учеников; но через него говорил Христос. С такой мощью вживался он в учеников, что менялось выражение лица ученика, через которого говорил Христос; и слушающий из народа по отношению к тому, кто говорил, имел чувство: этот у них учитель! Другой же, кто на самом деле был Христом, настолько уходил в себя, что выглядел обыкновенно. Так, то через одного, то через другого говорил он в этих землях. Это было тайной его действия последнего времени этих трех лет. И когда он странствовал так со своими учениками и казался врагам все более опасным, они говорили: «Как нам его подстеречь? Мы все же не можем задержать всю группу. Если схватим того, кто как раз говорит, то не будем знать, настоящий ли это или мнимый. Схватишь мнимого, тогда ускользнет настоящий». Они никогда не знали, был ли настоящим тот, что привлекал внимание. Это возбуждало большой страх! Знали, что говорил то один, то другой; настоящий же был непознаваем, потому что он принимал обычный облик другого.

Эта группа являла собой нечто удивительное. Поэтому было необходимо, чтобы совершилось предательство. Случившееся не было так просто, как оно обычно представляется. Ибо, что это значит, что Иуда должен был поцеловать того, кто был настоящим? Судя по обычному описанию, было бы ведь не трудно схватить Иисуса из Назарета. Поцелуй не имел бы никакого смысла, если бы тот, кто мог точно знать настоящего, не должен был бы поцелуем указать на этого настоящего тем, которые его не знали. По указанной причине враги как раз не знали, кто же был настоящим.

Лишь непосредственно перед наступлением его великих страданий, когда настала Мистерия Голгофы, лишь тогда наступило полное соединение существа Христа с тремя телами Иисуса из Назарета. Тогда произошло то, что так прекрасно описано в других Евангелиях. Прежде всего, для ясновидящего ока, следующего в Акаша хронике тому, что тогда произошло, является совершенно неотъемлемым фактом, что в то время, когда Христос умирал на кресте, над Землей в области Голгофы и далеко вокруг наступил мрак как при солнечном затмении. Я не могу сказать, было ли это солнечным затмением или затмением, вызванным мощными облачными скоплениями, но Голгофа была погружена во мрак, который в ином случае наблюдается при затмении Солнца. Оккультному взору, обращенному во время такого затмения на Землю, все живое предстает совсем иначе, чем тогда, когда такого затмения нет. Взаимоотношение эфирного тела с телом физическим становится у растений совсем иным; во время такого затмения также астральное тело и эфирное тело животных предстают совсем иными.

Во время такого солнечного затмения все на Земле обстоит иначе, чем при обычном отсутствии солнечного света по ночам. Подобное затмение может наступить и при исключительно плотном затемнении, но, конечно, не тогда, когда в обычном смысле небо просто покрыто облаками. Нечто подобное наступило как раз тогда. Как я уже сказал, я еще не знаю, было ли это солнечным затмением, но то, что наблюдается, выглядит именно таким. Во время этого изменения на Земле — также и в физическом смысле — то, что мы называем существом Христа перешло в живую земную ауру. Смертью Христа Иисуса Земля получила импульс Христа.

Величайшее, что произошло на Земле, приходится выражать лепетом таких слабых слов, потому что словами человека, собственно, даже приблизительно невозможно передать это величайшее событие.

Затем, когда было снято и погребено тело Иисуса, наступило другое событие природы — и это опять действительно наблюдается, — как нечто, выступающее в моральную жизнь человека. Поднялся вихрь, Земля дала трещину, принявшую тело Иисуса, в то время как были сорваны и отброшены пелены с тела. Как потрясает это наблюдение, действительно подтверждающее видящему оку расположение отброшенных пелен, как это описано в Евангелии от Иоанна.

Таким образом, в этот момент земного развития мы видим одновременность событий — затмение Земли, землетрясение и мощный вихрь — то есть, одновременность природных событий с событиями духовными. Обычно нечто подобное происходит лишь в живых существах, как, например, движению руки предшествует волевое решение и мышление. Развитие Земли таково, что в обычной жизни мы имеем дело лишь с фактами механического порядка. Лишь в это особенное мгновение (конечно, это присутствует и в других фактах Земли, но в данном факте—в высочайшей степени) мы имеем дело с сочетанием одного духовного события с двумя физическими.

Я не думаю, что рассмотрением этих конкретных фактов (о которых как о своего рода Пятом Евангелии, возможно, теперь рассказать небольшому числу душ), будет нанесен ущерб той большой идее, которую более теоретически мы выработали о значении Мистерии Голгофы. Напротив, я думаю, что тот, кто пытается все глубже и глубже дать действовать на себя этим конкретным фактам, чувствует в себе укрепленным то, что более теоретически, более абстрактно, более рационально было изложено о Мистерии Голгофы раньше. Из самого характера этих фактов познают, что в настоящее время в нашем земном развитии произойдут важные события.

Может быть, как раз через познание этих конкретных фактов будут достигнуты правильное ощущение и соответствующий душевный оттенок по отношению к Мистерии Голгофы, и сообщением из Пятого Евангелия я хотел вложить в ваши души этот нюанс ощущения. Быть может, те или иные из вас, кто сможет принять участие в прослушивании других циклов лекций, а, может быть, и опять друзья здесь, в Кельне, смогут услышать еще и другое из этого Пятого Евангелия. Потому что надо сказать следующее: совсем независимо от того, что в наши дни человечество выказывает так мало склонности идти навстречу таким фактам, как те, о которых говорилось сейчас, вопреки этому существовала величайшая необходимость, чтобы как раз теперь такие факты влились в эволюцию Земли. Поэтому они и сообщаются, несмотря на то, что поистине трудно говорить об этих вещах. И, несмотря на то, что если бы ты следовал своей склонности, то предпочел бы о них умолчать, но исходя из внутреннего обязательства все же сообщаешь о них, пока они могут быть сказаны людским душам. Они будут нужны эволюции человечества. Душам, которые принимают их теперь, они будут нужны для той работы, которую им надлежит совершить в душевно-духовном отношении. Это непреложно.

Вы видите, в наших рассмотрениях мы знакомимся мало-помалу с тем, что должно ожить в наших душах, чтобы мы смогли стать надежными звеньями в идущей вперед эволюции человечества. В этом ведь и заключается смысл развития человечества на Земле, чтобы души людей все сознательней познавали свои задачи.

Явился Христос. Импульс его подействовал как факт. Долгое время он мог действовать как факт больше в подсознании. Затем ему надлежало действовать благодаря понятому до сих пор. До этого он действовал тем, чем он был сам, а не тем, что было усвоено. Но все необходимее для людей становится учиться также понимать Христа, который через телесность Иисуса из Назарета вступил в земную ауру и тем самым в живое вершение человечества.