Ga 148 Восемнадцать лекций, прочитанных в 1913-1914 г г. В разных городах

Его глаза — они были полны любви, и все же эта любовь действовала так, как если бы она застигла их за чем-то дурным — «Что вы за души? Где ваш мир? — Почему вы окутываетесь обманчивыми оболочками? Почему у вас внутри горит пламя, зажженное не в доме моего Отца?» И они не поняли его речей. И они заметили, что он их не узнает. Иисус из Назарета, сказали они, ты нас не знаешь? «Вы как заблудшие овцы; я же был сыном пастуха, от которого они убежали. Если вы меня признаете теперь, вы тут же вновь убежите. Уже так много времени прошло с тех пор, как вы сбежали от меня в мир». И они не знали, что о нем и думать. Тут он заговорил вновь: «На вас клеймо искусителя. Своим пламенем он сделал вашу шерсть блестящей. Волосы этой шерсти колют мне глаза! Он повстречал вас после вашего бегства. Он напитал ваши души высокомерием». (Из записной книжки)

Здесь слово взял один из ессеев, и он сказал: «Разве мы не указали искусителю на дверь? Больше он не имеет к нам отношения». И Иисус сказал: «Да, вы указали ему на дверь; но он пришел к другим людям. Так что он ухмыляется вам со всех сторон. Вы не возвышаетесь, когда принижаете других. Вы стали выше лишь потому, что вы преуменьшили других».

Здесь они испугались, но в тот же момент у них возникло впечатление, словно он пропал у них из глаз; однако вдали они увидали его колоссально увеличенную фигуру — и услыхали слова: «Тщетны ваши стремления, потому что пусты ваши сердца, поскольку вы исполнились духа, обманчиво скрывающего под обличьем смирения гордыню». И долгое время они ничего не видели; когда они, наконец, пришли в себя, он уже отправился дальше — прочь от них. То, что они восприняли здесь, они не сообщили прочим ессеям, но молчали на этот счет всю оставшуюся жизнь.

Далее Он встретил отчаявшегося человека; после того, как Иисус спросил: Куда привела тебя твоя душа? Я видел тебя много времени назад, и тогда ты был совсем другим — тот отвечал: я высоко поднялся в жизни; и всякий раз, как я получал новый ранг, я говорил: что ты за исключительный человек; твои высокие добродетели возносят тебя над всеми прочими людьми; я был счастлив; и здесь как-то во сне мне пришел один вопрос, которым я никогда не задавался наяву: ведь я почувствовал, как во сне мне стыдно перед самим собой, что я задаю вопрос: «Кто сделал меня великим?» И тут передо мной стояло существо, которое сказало: «Я возвысил тебя, и поэтому ты мой» — и здесь мне пришлось обратиться в бегство, я скитаюсь, ища и не ведая, что ищу.

И пока он так говорил, существо снова оказалось здесь: своей фигурой оно закрыло Иисуса — и Иисус исчез у отчаявшегося с глаз.

СВОБОДА ИЗ ЛЮБВИ — величайшее, что нам в несвободе доступно; в любви доступно: ход из несвободной любви, перерастающий несвободу в страданиях кармы, к свободе от кармы, т. е. к восстанию из смерти — в теле: эта наша миссия впервые лично осуществлена Иисусом. Ход обратный - к нам: ЛЮБОВЬ ИЗ СВОБОДЫ: это акт - схождения Логоса в достигающего свободы Иисуса; Иисус в страданиях достигает свободы; Христос в страданиях достигает человеческой, несвободной любви; Христос в Иисусе лишен свободы, но — любит Иисуса, свою темницу; Иисус в этой любви овладевает свободою не только от Кармы, но и от ухода из несвободы; акт рождения Христа в сфере земли [в землю] и Иисуса в небе скрещены: в крест! Отсюда реальное раскрытие свободы: Христос; реальное раскрытие любви — Иисус. Христос Иисус — врождение свободы в любовь; Иисус Христос — врождение любви в свободу.

Все то, на что косноязычно намекаю, — моя субъекция: один из тысячей подглядов в громаду смыслов «Пятого Евангелия». В «Пятом Евангелии» доктор показал мне (думаю, я — не один тут) все это, как факт математической достоверности: в самосознании; это не гнозис в, обычном смысле; не возможность к пониманию, а реальная ощупь; в «Пятом Евангелии» я сам — «апостол» среди «апостолов», как муж, достигающий зрелости: тринадцатый среди двенадцати. А форма вхождения моего в этот мир — мне показанность жизни Иисуса до 30 лет; вместо «неизвестного»,которого я должен чтить сквозь «Христа во мне», открыть мне «мое» же, но проспанное в тысячелетиях моих личных перевоплощений; это содержание прозвука «память о памяти» во мне. В Христиании перетрясла тема; и то, что в ней вставало мне; но встряс и доктор, — по-новому вскрывшись; как артезианские струи, подземно текущие вдруг бьют; что молчало, то — вскричало; и этот крик его не умолкал во всем путевом зигзаге: Берген—Берлин: он кричал во вселенную на пароходе, в кривых тупичках городишки, в вагоне, в море; мне казалось: я был введен в один из пластов его жизни, о котором лишь подозревал; тема «Штейнер и Христос» открылась здесь в объясняющем стержне; она и Андрей Белый. была открыта; но я не знал, до какой степени он и ТЕМА — в одном, во всем: навсегда! С той поры, когда он точно бросив «учительство», произнес слова о недостойности своей коснуться темы, мне и лицо его стало иным; смотрите — иконостас сквозной, но не изнутри занавешен красным шелком; ничего не видишь. Кто-то подошел и, не отворяя царских дверей, отдернул завесу; и там, за завесой, в пролеты дверей, — неясный блеск престола. Что-то такое случилось с моим восприятием доктора; я не форсировал, не подглядывал; мне и «моего» было достаточно: что с ним делать? Я просто видел в докторе Штейнере... кого-то иного. «Иной» вперялся в меня словами: «Со страхом Божиим... приступи». А доктор Штейнер, вздев саквояж, стоял на палубе, слагая лекцию. Вероятно: менее всего ему было дело... до... меня. Но и мне... не... до... него. А мы «видели» друг друга: он, погружаясь в заботы дней, а я — вспоминая далекие годы зари моей: 901, 902-й. Они стали впервые картиною воспоминания в Христиании; с них ТОЖЕ спадала завеса: метель, Москва, пунцовая лампадка церкви, Владимир Соловьев, а надо всем — звезда! — «Так вот что было: ЧЕГО не поняли!» Сам себя не понимал!).

К истории русских переводов «Пятого Евангелия».

В 1967 году Правление литературным и художественным наследием Рудольфа Штейнера в Дорнахе выпустило сборник русских переводов циклов Рудольфа Штейнера «Из области духовнонаучных исследований». Составитель и переводчик Олег Погибин (1908 — 1968) помимо лекций «Пятого Евангелия» включил в сборник циклы «Миссия единичных народных душ в связи с мифологией германского Севера», «Розенкрейцерское христианство. Мистерия и миссия Христиана Розенкрейца», «От Иисуса ко Христу», «Иносказательность истории», две лекции, прочитанные русским антропософам в Гельсингфорсе в 1911 и 1912 годах, а также текст, произнесенный Рудольфом Штейнером при закладке Камня Основы Первого Гётеанума 20 сентября 1913 года, лекции по содержанию антропософского движения и некоторые медитативные тексты. Свой сборник Олег Погибин снабдил следующим послесловием. «Несколько слов в заключение. При сверении текстов в различных изданиях в переводе не всегда сохранялась более или менее окончательная формулировка, как она дается в издании появляющегося теперь по-немецки Полного собрания духовнонаучных и художественных трудов Рудольфа Штейнера, но часто удерживалось оформление первых изданий, то есть изданий Марии Штейнер, с которых и был сделан перевод большинства этих лекций (изданных большей частью как эзотерические рассмотрения) и медитативных текстов. Тем не менее повсюду были приняты во внимание и внесены в перевод уточнения текста, введенные в это полное издание в тех случаях, когда несовершенная запись иногда требовала проверки текста путем его сверения с другими лекциями д-ра Штейнера, касающихся того же вопроса...

1967 год — год столетия со дня рождения М.Я. Штейнер-фон Сиверс. Ближайшая сотрудница Рудольфа Штейнера и со-основательница Антропософского общества всегда особенно близко принимала к сердцу так называемую «русскую» антропософскую работу, помогая ей и поддерживая ее морально и материально. «Работайте!» — было ее последним земным словом, произнесенным перед смертью, произнесенным по-русски. При вступлении в эту последнюю треть нашего XX века, в котором в пределах развития человечества так много должно совершиться духовно-реального, как это указывал Рудольф Штейнер, да пребудет наряду с постоянным его призывом к бодрствованию и к чувству ответственности также и этот последний завет Марии Штейнер пламенным лейтзатцем и импульсом для тех душ, карма которых подведет их к духовному познанию, к духовному пути современности — к антропософии». Олег Погибин, 1967 год.

В начале 90-х годов XX века два скромно переплетенных в синий и красный картон увесистых тома сборника (общим объемом в 740 страниц), напечатанных на пишущей машинке, уже открыто ввозились в Россию и распространялись в антропософской среде. Так частично исполнилось желание Олега Погибина сделать доступным содержание циклов Рудольфа Штейнера в России. Позже некоторые лекции, включенные в этот сборник, вышли в антропософских издательствах («Мистерия и миссия Христиана Розенкрейца» (в пер. Г.А.Кавтарадзе, изд. «Дамаск», 1992), «От Иисуса ко Христу» (в основу текста был положен перевод О. Погибина, изд. «Духовное познание», 1994), «Миссия отдельных народных душ» (в книге «Мистерия Архангела Михаила», изд. «Антропософия», 2000), «Иносказательность истории» (изд. «Новалис», 2002).

У Олега Погибина было много друзей: К.Х. Тюрк, скульптор и художественный терапевт, с которым он познакомился в кэмпхилле Карла Кёнига в Англии, а потом дружил и вместе работал в терапевтических центрах Франции и Германии, врач Г. Франк, знавший его с 1939 года, мадам Грабуа, председатель «Антропософского общества во Франции» в годы войны, которую он спас от облавы гестапо, укрывая в течение нескольких месяцев в своей квартире в Париже. Его талант эвритмиста отмечала Мария Штейнер, в гостеприимном доме которой одно время он проживал, обучаясь в Дорнахе. Ниже своими воспоминаниями об Олеге Погибине с русским читателем делится доктор Герберт Франк (Германия). Олег Погибин был талантливым лечебным эвритмистом, но на своей родине он стал известен именно как переводчик наследия Рудольфа Штейнера. Настоящее издание «Пятого Евангелия» позволяет широкому читателю познакомиться с этой стороной его служения.

Из 18 лекций этого тома Собрания сочинений Рудольфа Штейнера (ПСС 148), объединенных темой «Пятого Евангелия», Олег Погибин перевел в свое время семь: 5 лекций, прочитанных Рудольфом Штейнером в Христиании (Осло) в 1913 году, и две лекции, объединенных заглавием «Мистерия Голгофы», состоявшиеся в 1913 году в Кёльне и изданные на немецком языке при жизни Штейнера.

Текст перевода Олега Погибина был сверен и дополнен по 4-му изданию тома 148, вышедшему в 1985 году в издательстве «Rudolf Steiner Verlag» в Дорнахе.

Русское издание дополнено двумя главами из «Воспоминаний о Штейнере» Андрея Белого (из части «Рудольф Штейнер в теме «Христос»), написанных им под впечатлением от лекций «Пятого Евангелия», которые он слушал вместе с Асей Тургеневой в Норвегии в 1913 году. Остальные 11 лекций специально для данного издания перевел Игорь Маханьков. На русском языке они ранее не издавались.

Олег Погибин родился 13 (26) ноября 1908 года в семье царского офицера в гарнизоне Остролека на польской территории вблизи русской границы. У его матери были русские и польские корни. Олег был единственным ребенком в семье. Вплоть до окончания Первой мировой войны его семья в связи со службой отца переезжала из гарнизона в гарнизон. Во время революции, когда Олегу было 9 лет, семья Погибиных оказалась в Одессе. Одесса неоднократно переходила из рук в руки. В это время Олег учился в кадетском корпусе. Когда Красная армия подступала к городу в первый раз, всех воспитанников собрали вместе и повели по городу, чтобы переправить в Румынию. Рядом с домом родителей Олегу удалось отстать от группы и нырнуть в подвал соседнего дома. Позднее все его сокурсники были расстреляны из пулемётов подошедшей Красной армией. В открытой нараспашку квартире Олег никого не нашел. В Одессе начались затяжные бои. Улицы были усеяны трупами, через которые приходилось перешагивать, чтобы пройти. Свою мать Олег нашел в пригороде в доме бабушки. На чердаке их дома был расквартирован один из чинов Красной армии, и на какое-то время это служило защитой. Накануне второго наступления Красной армии отец Олега смог попасть на последнюю баржу, отходившую в Стамбул. И долгие годы родные не получали от него никаких вестей. Позднее окольными путями они узнали, что он живет в Каннах и служит управляющим на вилле одного английского лорда. В Одессе царил голод. Олег с матерью ушли от бабушки и скрывались в пригороде в сарае. Они питались прокипяченной кровью забитых на бойне животных, которую Олегу удавалось принести из Одессы в жестяной банке. Мать Олега надеялась выбраться к мужу. И при ближайшей возможности, когда она, наконец, получила разрешение на выезд в 1923 году, она вместе с Олегом уехала во Францию. Семья жила в подвальном помещении на вилле хозяина. Как лица без гражданства устроиться на работу официально они не могли. Мать Олега продавала в магазины Канн сшитые ею мягкие игрушки да собирала летом на крутых склонах холмов цветы лаванды, которые можно было пристроить у парфюмеров. Имея лишь нансеновский паспорт, Олег не мог продолжать свое образование в Каннах и ему приходилось ездить поездом в бесплатную школу в Париж.

Еще в России в одном из иллюстрированных изданий Олег увидел изображение Первого Гётеанума в Дорнахе, которое произвело на него неизгладимое впечатление. С тех пор его не покидала мечта поехать в это место. После окончания высшей школы ему удалось, наконец, это сделать. В Дорнахе он увидел эвритмическое представление и сразу решил остаться там обучаться эвритмии. Он жил бедно, но вскоре подружился с русскими артистами, принявшими участие в его судьбе. Кроме того, он познакомился с Марией Штейнер, и некоторое время проживал в подвале ее дома, в котором находились также репетиционные эвритмические залы. Особенно интенсивно Олег занимался лечебной и речевой эвритмией.

После начала Второй мировой войны 1 сентября 1939 года Олег Погибин как иностранец и лицо без гражданства был выслан из Швейцарии. Олег вернулся к родителям в Канны. Вскоре он был призван в южную группу войск французской армии и служил пехотинцем на франко-итальянском фронте непосредственно вблизи родительского дома. Фронт был довольно спокойным. После поражения французской армии на севере и востоке южная армия была распущена. Не имея французского гражданства, получить официальную работу Олег не мог. Семья жила в крайней нужде. Хозяин-англичанин в Канны, естественно, не приезжал. Олег получил ограниченную продуктовую карточку и сидел в основном на гречневой каше, чае и хлебе. Он спасался тем, что курил самокрутки из темного табака. По случаю он купил в Париже пишущую машинку с русским шрифтом. С этого времени он начал печатать свои переводы произведений Рудольфа Штейнера.

Через знакомого немецкого солдата удалось передать эти переводы в Берлин, откуда с помощью шведского посланника они попали в «Антропософское общество в Швеции» и были изданы в Упсале. Их разослали во все университетские библиотеки СССР. Такие посылки продолжались и в дальнейшем.

Во время войны Олег Погибин многократно пытался перейти франко-швейцарскую границу, чтобы попасть в Дорнах. Но эти попытки закончились неудачно. В последний раз по колено в воде он стоял в приграничном ручье под дулами ружей швейцарского пограничнного наряда. После драматичного и нелицеприятного диалога Олегу пришлось вернуться обратно в Париж. В 1947—48 гг. Олег Погибин работал лечебным эвритмистом в основанном доктором Карлом Кёнигом кэмпхилле в Англии. Впоследствии Олег работал в «Зонненхофе», известном государственном заведении для душевно больных детей и взрослых в Бишвиллере в Эльзасе. Наконец, он получил здесь право на работу во Франции. Он вызывал особое доверие у детей, которые его очень почитали. Он работал также и в Германии: в Малыне под Карлсруэ. В это время я часто встречался с ним. Из Мальша он снова переехал в Бишвиллер, где после смерти отца жил в собственной квартире с матерью. Их гостеприимная квартира тонула в постоянной дымке, так как хозяева очень сильно курили.

В 1960 году у Олега Погибина усилились ревматические боли в суставах, и это сильно ограничивало его практику лечебного эвритмиста. Он заставлял себя двигаться, давая указания особенно одаренным ученикам. Картина болезни соответствовала полиартриту. Лишь в 1965 году он прошел основательное обследование.

Рентген легких давал основание думать о раке. Однако Олег благополучно жил еще три года, и при новом обследовании ему поставили новый диагноз: Lupus erythematodes. После ухудшения состояния в мае 1968 года его положили в клинику университета в Страсбурге. Из-за редкости заболевания решили сделать бронхоскопию, во время которой 16 мая 1968 года он скончался. В свою новую квартиру близ Базеля он так и не въехал.

Не без внутреннего преодоления и лишь считаясь с необходимостью времени и выпадающих на XX век событий и испытаний в развитии человечества дал Рудольф Штейнер— сначала в малых, духовно подготовленных кругах — некоторые «главы» из «Пятого Евангелия». Изданные еще при его жизни две лекции в Кёльне — «Мистерия Голгофы» — и опубликованный затем незадолго перед смертью Марией Штейнер цикл лекций в Христиании дают право решиться теперь и на их издание в русском переводе, тем более, что в 1963 году «Правление литературным и художественным наследием доктора Рудольфа Штейнера» опубликовало и остальные его лекции по этому вопросу.

Подобная публикация связана с двояким: с мощным духовным импульсом, который она способна дать ищущим и созревшим для этого душам, и — с возможностью профанации со стороны определенных (необязательно только материалистически настроенных) кругов, по тем или иным соображениям не желающих распространения того знания, которое как истины объективного духовного мира все больше и больше должно и будет струиться в человечество. Считаясь с наступившей последней третью нашего XX столетия и с предстоящими человечеству дальнейшими испытаниями, на которые неоднократно указывал Рудольф Штейнер; считаясь с той духовной борьбой, которая ведется и открыто, и за кулисами бытия против правомерного развития человечества на пути духа и самопознания, борьбой, которой и сам человек принимает часто слепое неосознанное участие, будучи лишь инструментом действующих за его сознанием сил,— считаясь со всем этим и собран этот ряд циклов лекций Рудольфа Штейнера под общим названием «Из области духовнонаучных исследований». Их содержание способно дать тому, чье сердце стремится освободиться от предрассудков и косности современности, чье сердце не опирается на установленные или навязанные ему — откуда бы они ни шли — догматы и авторитеты, а способно к непредвзятому наблюдению и суждению, способно к восприятию и ощущению истины, — то внутреннее удовлетворение и то доверие к жизни и к самому себе, которые необходимы ему для внутреннего душевного покоя и чувства собственного достоинства, а также и для той ответственности перед духовным миром, которая только и в состоянии дать ему направление и цель в его личном стремлении. Потому что только знание о духе и первоосновах бытия, о силах, вершащих за внешней видимостью, о цели и назначении человека способно укрепить его во внутренней борьбе с самим собой и оградить его от противоборствующих сил иллюзии и разрушения, в которые он включен в своей повседневной жизни.

Наряду с неизбежной, быть может, критикой различных оттенков: сознательной, внушаемой или просто рутинной, — это Пятое Евангелие встретит во многих сердцах того народа, которому принадлежит будущая шестая послеатлантическая эпоха культуры и которому дано было стать народом Христа, — несомненно также и соответствующий благоговейный прием, согревая душу и исполняя ее светом, в котором она нуждается на своем пути само- и миропознания. И этот мотив и есть тот святой основной, который исполняет доверием — но и чувством ответственности — при публикации на русском языке этого дара Рудольфа Штейнера — «Пятого Евангелия».