Современные рождественские подарки

Современные рождественские подарки

В 1933 году я предоставил свой самолет для проведения рождественских праздников, во время которых приблизительно 150 мальчиков и девочек, сирот или детей из бедных семей, должны были получить подарки в мюнхенском аэропорту. Они радостно и возбужденно ожидали прибытия «самолетов с небес». Это была современная волшебная сказка наяву, в ходе представления Карл Штайнаккер, выступавший под прозвищем Петер, вылезал из самолета, а два карлика следом за ним несли посылки, ящики и сумки с рождественскими подарками. Он выглядел весьма эффектно – вокруг головы у него был нимб, одет он был в кофту небесно-голубого цвета и желтые панталоны, а в руке держал ключи от неба. За короткое время Штайнаккер с его искрометным юмором завоевал сердца детей. Его усилия поддерживали баварское радио в лице комментатора Отто Вилли Гайля, государственный секретарь Герман Эссер и директор аэропорта Гайлер. В конечном итоге появлялся «младенец Иисус» в белом одеянии, украшенном звездами.

Путем жребия между детьми распределили двадцать четыре билета на ознакомительный полет на нашем самолете. Когда первая дюжина маленьких пассажиров взобралась в самолет, мы увидели много испуганных лиц и неуверенных взглядов, которые они бросали на тех, кто был снаружи. Но, поднявшись в воздух, дети радостно махали тем, кто остался на земле. Когда они выбрались из самолета, находясь под глубоким впечатлением от первого полета, следующая группа пассажиров уже чувствовала себя вполне уверенно. Тем временем администрация аэропорта в расположенном там же ресторане приготовила столы, уставленные чашками с какао и пирожными. Потом детям раздали доверху наполненные подарками пакеты, в которые также были вложены подарочные сертификаты на обувь и одежду. В блестящих глазах детей можно было прочитать искреннюю благодарность за праздничное мероприятие, организованное «Люфтханзой».

Как я встретился с Евой Браун

До меня доходили всякие слухи о Еве Браун. Во время пребывания в заключении меня часто спрашивали, был ли я с ней знаком. Наверняка сам факт существования этой женщины стал для многих сюрпризом. Для гораздо большего числа людей – разочарованием. Этот эпизод из всей рассказанной мной истории, вероятно, наиболее душевный. Вот что следует рассказать о Еве Браун. Она не играла никакой роли в политике, и у нее не было больших амбиций, не считая желания провести всю свою жизнь рядом с Гитлером. Все, кто знал ее, восхищались ее женственностью. Вокруг имени Евы Браун появилось множество всяких нелепостей – все они основаны на ложных слухах и легендах. Она не жаждала больших достижений, но была преисполнена достоинства. Она была женщиной, которая хотела сделать мужчину счастливым и находила в этом иногда болезненное наслаждение. Я ценил ее простую манеру поведения и ее эмоциональную натуру.

Я был заядлым фотографом. И во время полетов, сопровождавших избирательную кампанию, сделал множество фотографий, и позднее, после января 1933 года, когда я летал с Гитлером, у меня всегда с собой была «лейка».

Когда я показал некоторые из своих лучших фотографий Хоффманну, официальному фотографу партии, он попросил меня продать ему права на публикацию нескольких из них. Я не хотел их продавать, но сделал ему встречное предложение. Я попросил Хоффманна отпечатать и увеличить сделанные мной фотографии для меня. В течение долгого времени я делал это сам. Но теперь у меня не хватало на это времени. Хоффманн согласился. С этого времени все снятые мной кадры проходили через него. На своей студии он делал для меня все необходимое. Фотографии, которые казались достойными публикации, оценивались в определенную сумму. Я больше не хотел этим заниматься, и Хоффманн забирал эти фотографии себе.

Как-то раз в 1933 году, когда я вместе с женой зашел в студию Хоффманна, располагавшуюся на втором этаже дома на улице Амалие, чтобы забрать свои фотографии, молодая женщина, которую я ранее никогда не видел, вошла в салон из дверей, ведущих в лабораторию. Даже на расстоянии я смог разглядеть, что она была необыкновенно прекрасна. Поскольку нас разделяло расстояние, я, должно быть, застыл в изумлении, пока она сама не спросила: «Чем я могу вам помочь?» Тогда я представился сам и представил свою жену, а затем спросил о фотографиях. Она ответила: «О, вы тот самый знаменитый летный капитан Баур. Очень приятно с вами познакомиться. Я много слышала о вас». Моя добрая жена сначала взглянула на симпатичную женщину, а затем на меня, поскольку я в тот момент с большим усилием пытался оторвать свой взгляд от такой сражающей наповал красоты. Вероятно, молодая женщина почувствовала угрозу во взгляде моей жены, поскольку тут же добавила: «Одну секунду, герр Баур, я сейчас все проверю. Мне кажется, что ваши фотографии уже готовы». Она снова скрылась за дверью, а когда вернулась, протянула мне фотографии со словами: «Вот видите, герр Баур, все в порядке». Я скользнул взглядом по фотографиям, при этом явственно почувствовал, что жена пристально смотрит на меня. Поэтому я сказал, что все замечательно, поблагодарил ее, и мы с женой ушли. Когда мы покинули студию, жена спросила, давно ли я знаю эту молодую женщину. Я ответил, что я ее раньше никогда не видел. Затем она сказала, что должна признать: ей крайне редко приходилось встречать такую красивую молодую женщину, как эта.

Как раз накануне Рождества 1933 года моя жена встречала меня – она часто это делала – в мюнхенском аэропорту вместе с моей девятилетней дочерью Инге. Гитлер подал моей дочери руку и сказал: «Баур, в рождественские праздники многие женщины дарят мне коробки леденцов. Некоторые из них достигают полметра в диаметре. Приведи как-нибудь ко мне домой свою дочь. Я хочу подарить ей такую коробку леденцов». Когда Гитлер бывал в Мюнхене, он останавливался в пятиэтажном доме, принадлежавшем гражданке Швейцарии. В полдень, накануне Рождества, мы поднялись в его покои на третьем этаже этого дома. Когда я позвонил в дверь, ее открыла хозяйка дома фрау Винтер. Она сказала, что весьма сожалеет, что я пришел как раз в тот момент, когда Гитлер принимает посетителя. «Но постучитесь к нему в дверь в любом случае. Вы для него не чужой – он не будет злиться». Я постучал и вошел в дверь, когда услышал: «Входите». Перед Гитлером стояла девушка из студии Хоффманна. Она покраснела, Гитлер также выглядел смущенным. Он начал представлять меня, но Ева Браун – а это была именно она – остановила его и сказала: «Мы уже встречались. Я однажды видела герра Баура, когда он забирал свои фотографии». Гитлер поздоровался с моей дочерью и подарил ей коробку леденцов. Вскоре мы ушли.

После праздников мы полетели обратно в Берлин. Перед завтраком я встретил Зеппа Дитриха, начальника охраны Гитлера. Я рассказал ему о своей встрече с Евой Браун в Мюнхене. Он только спросил: «Она тебе нравится?» Я ответил утвердительно: «Да, у нашего „папаши“ совсем не плохой вкус». С этого момента я знал о существовании женщины, вошедшей в жизнь Гитлера, единственной женщины, к которой он был искренне привязан. Общественность осталась в неведении о подробностях взаимоотношений Гитлера и Евы Браун. Ходили только слухи, состоявшие из смеси правды и домыслов.

Однажды в 1935 году моя жена упомянула о том, что в Мюнхене она слышала разговор о некой женщине по имени Ева Браун, с которой Гитлера связывали какие-то дела. Среди знакомых Гитлера подобные заявления всегда опровергались или же на них отвечали как-то неопределенно. На самом деле я довольно часто видел Еву Браун в последующий период времени. Мне никогда не приходилось летать только с ней одной, но она очень часто сопровождала кого-нибудь из высшего руководства страны во время полетов между Берлином и Мюнхеном – всегда, разумеется, только с разрешения Гитлера. Я любил ее и довольно много с ней беседовал. Ева часто наивно просила меня не сообщать Гитлеру об опасных ситуациях, возникавших во время полетов, чтобы не расстраивать его.

В Оберзальцберге Ева много фотографировала и снимала на камеру. Она должна была развлекать себя сама целыми днями, а в последние годы правления Гитлера даже целыми неделями. Даже во время визитов в Бергхоф она оставалась на заднем плане. Если Гитлер обедал только с близким кругом друзей, она всегда садилась по правую руку от него. После завершения трапезы он всегда целовал ее руку и вел ее в соседнюю комнату, чтобы там попить кофе и поговорить. Он всегда был к ней исключительно внимателен, как, впрочем, и ко всем женщинам, которые присутствовали на обеде.

Я также разговаривал с Евой Браун о допустимых пределах ее взаимоотношений с Гитлером. Она понимала, что никогда не сможет стать женой человека, которого любит. Она была согласна оставаться его любовницей. Временами Ева впадала в сильную депрессию из-за того, что она скрыта от глаз общественности, но редко позволяла себе это показывать. Когда Гитлер находился рядом, она всегда бывала легкой в общении и счастливой.

Учитывая свое положение, она никогда не выступала в роли хозяйки дома при важных встречах. Только во время небольших дружеских застолий она могла «снять вуаль». В таких случаях она всегда производила хорошее впечатление своей скромностью. Без всякого сомнения, день свадьбы, который стал возможен только в самом конце ее жизни, стал для Евы Браун самым счастливым днем. Когда общественность о ней узнала, Ева была признана не просто любовницей Гитлера, а его законной женой.

Не стоит преувеличивать роль Евы Браун, как это часто делалось. Она была просто несчастной женщиной, связавшей свою жизнь с некогда могущественным человеком и погибшей вместе с ним, когда удача от него отвернулась.