Георгий Старков тихий холм (роман по мотивам видеоигр Silent Hill и Silent Hill 3)

Хотя... если подумать, не такой уж и бессмысленной. Что ты хочешь: сделать кому-то больно – или самому почувствовать боль? Выбирай. Но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.

И это правда. Хизер держала в руках как нельзя более подходящий инструментарий, чтобы сделать кому-либо больно. Этого она не желала. С другой стороны, у неё был выбор – оставить «подарок» на месте, как есть. Это неизбежно грозило тем, что ту самую чашу боли придётся испить ей самой. Этого Хизер тоже не хотела, хотя так, наверное, с точки зрения нравственности (боже, какое глупое слово) было правильнее.

Выбирай.

Хизер прижала приклад к груди и пошла вперёд. Оружие ей было необходимо – в любой момент из тьмы больничных коридоров мог заявиться очередной монстр. Чёрт с ним, с проповедником в трубке. Умереть здесь, так и не отыскав Клаудию, было бы преступлением.

Служебный лифт – вернее, большая клетка для хищников, Бог знает каким образом подключённая к механизму – был менее строптивым, чем коридорный. Когда Хизер нажала на кнопку первого этажа (цифр на потрескавшихся кусках резины не было, она просто догадалась, что это вторая кнопка снизу, учитывая подвал), лифт тронулся вниз с таким рвением, что Хизер схватилась за прутья клетки, дабы не упасть. На долю секунду ей показалось, что отказал трос и лифт свободно падает в шахту. Но через секунду скорость падения замедлилась. Лифт остановился на первом этаже, который – о счастье – выглядел почти так же, как в нормальном мире. «Обратную сторону» выдавали только стены, заляпанные кровью, и соскобленная местами штукатурка. Монстров не было, но Хизер держала ружьё наготове. Она обошла служебную часть здания, держа путь на выход. Там её ждал неприятный сюрприз. Дверь, ведущая наружу, была на месте, но с таким же успехом там могла бы быть кирпичная стена. Выход был намертво замурован – косяк замазан спёкшейся серой жижей, а на самой двери крест-накрест приколочены стальные рейки, покрытые окисью. Хизер посмотрела на окна, но они не могли ей ничем помочь. С виду стекло было обтянуто чёрной шалью, но она знала, что если попробовать надавить на «шаль», то руки упрутся в каменную твердь. И никакие усилия не помогут, потому что там, за стенами – ничто. Госпиталь Брукхэвен был выдернут с мясом от остального мира и брошен в море цвета крови.

Ну и что будем делать?

В душе запорхала первая ласточка паники. Хизер собралась с мыслями и ссутулилась, чтобы не дать распространиться самому ненужному сейчас чувству.

Что-то она пропустила. До сих пор ей удавалось как-то вырваться из плена этих трущоб, но возвращение происходило не само собой. В первый раз она убила большого червя. Во второй раз... заклинание. Да, она произнесла заклинание из детской сказки. Может, и сейчас сработает?

– TU FUI, – сказала Хизер, удивляясь, как она запомнила мудрёное выражение, – EGO ERIS.

Ничего не получилось. Пол не дрогнул, лампы не зажглись. В госпитале Тихого Холма правили иные законы, чем в офисном центре Эшфилда.

Что делать сейчас? Куда идти? Неужели ей придётся облазить все этажи, исследовать каждый сантиметр огромного здания? И к тому же этот третий этаж, льющийся реками крови... Заходить там в каждую палату, сходя с ума от обилия багровых оттенков? Видеть потрескавшиеся зеркала, за стеклами которых живут своенравные двойники? Дьявольски изощрённая пытка.

Хизер сознательно не стала думать о том, что будет делать дальше, если поиски не дадут успеха. Ободрённая, что приняла какое-то решение, она направилась к палатам, держа дробовик наперевес.

Перед первой палатой (C1, но сейчас на двери никакой надписи не было в помине) она остановилась и спустила ружьё с предохранителя. Внутри мог быть кто угодно – от мёртвой медсестры до типа, который звонил ей по телефону. Она открыла дверь и отскочила назад, поднимая ствол. Палата была пуста. На койке лежал грязный матрац. Из дыр на полосатой ткани выглядывала ватная обивка. Ещё одна, переносная, койка, была прислонена к стене, и над нею часовней высилась капельница. На койке лежало что-то, накрытое окровавленной белой простынёй. Что-то очень маленькое и пухлое. Это не мог быть человек. У Хизер не возникло ни малейшего желания поднять покрывало и удовлетворить своё любопытство. Она вздохнула и вошла в палату. Постояла в центре, огляделась по сторонам, но ничего интересного не заметила. Чисто.

Хизер пошла дальше, мысленно вычеркнув из длинного списка палату C1. Вторая и третья палаты были заперты. Её это только порадовало. Но вот четвёртая... Ещё до того, как коснулась ручки двери, Хизер увидела, что из-за замочной скважины исходит рдяный желтоватый свет.

Там что-то было.

Она остановилась и вскинула приклад на плечо. Руки дрожали. Затаив дыхание, Хизер выждала, пока дрожь не уймётся и ствол перестанет шататься. Когда это наконец случилось, она отсчитала про себя до трёх и резко потянула дверь на себя.

Комната не была похожа на больничную палату. То есть... вся атрибутика была на месте – койки, капельница, даже ширма для раздевания – но кто-то хорошо постарался, чтобы сделать из комнатушки довольно успешное подобие церкви. Словно тут жил какой-то религиозный фанатик... Напротив двери у стены располагался алтарь – медицинский стол, накрытый белой клеенкой и обставленный свечами, излучающими терпкий жёлтый свет. Они освещали нож с запачканным в крови лезвием, лежащий в стороне, и два чёрных кубка – кажется, из обсидиана. В кубки были вставлены крупные свечи, их расплавленный воск мерно стекал на дно.

Но в первую очередь Хизер обратила внимание не на алтарь. Её взгляд притянула ширма из плотной серой ткани. В самой ширме не было ничего необычного, но вот знак, который был нанесён на неё... Это был тот самый символ, что преследовал её с начала кошмара, с туалета в торговом центре. И он по-прежнему действовал, туманя ей голову и пробуждая боль. Если в других местах знак смотрелся чуждо и неуклюже, то здесь и сейчас ей было самое место. Хизер даже показалось, что цельная картина импровизированной церквушки была бы неполной без ореола из трёх внутренних и двух внешних кругов. Знак светился; его розовое свечение, смешанное с жёлтым сиянием свеч, создавал жутковатый контраст с меланхоличным серым фоном.

Хизер отвела глаза от ширмы и подошла к алтарю. Свечи были почти целыми – зажжены только что. Они не могли зажечься сами, так?

Хизер переключила внимание на нож. Обоюдоострый немного изогнутый кинжал с коротким лезвием, от одного взгляда на который сводит зубы. Лезвие было заточено до зеленоватого блеска. Кровь смотрелась довольно свежей, но её было всего ничего – только на самом кончике.

Чего-то здесь не хватало...

Нет, подумала Хизер. Она ошиблась. Этот алтарь... это не церковь. Не храм божий, не место для благоговейного поклонения Всевышнему. Здесь всё подготовлено для заклания. Для кровавого жертвоприношения. Этот ритуальный нож, эти кубки, чтобы налить туда кровь жертвы. Всё расставлено по местам в ожидании предстоящей церемонии, но, похоже, дело не было доведено до конца. Нож не успел как следует отведать вкус крови, и свечи горели зря. Обсидиановые кубки пустовали. В воздухе палаты парили незавершённость и невысказанность.

Хизер отставила дробовик и взяла нож в руку, любуясь переливчатым огнём нержавеющей стали. Как мило. Они оставили это для неё. Чтобы она, а не кто-то другой, омыла алтарь кровью. Такова была цена возвращения в реальный мир. С каждым разом всё выше.

Вопрос был в том, откуда взять кровь. И какую – чужую... или свою?

Сталь жадно сверкнула, и Хизер увидела на её идеально гладкой поверхности своё перекошенное отражение.

... но помни – в любом случае ты получишь то, что больше всего ненавидишь.

– Ты прав, сукин сын, – процедила Хизер сквозь зубы, болезненно улыбаясь. – Как же ты прав.

Она почти не почувствовала боли, когда лезвие коснулось левой руки чуть выше запястья. Металл рассёк кожу, как стекло режет масло, и погрузился глубже. Над ним появились первые скромные капли крови. За ними последовали другие. Кровь потекла по ладони, срываясь вниз, в услужливо подставленный кубок. Несколько капель попало на пламя свечи, и оно сгинуло, издав влажный треск. Стало темнее.

Крови уже было достаточно, даже более чем. Но нож... он хотел уйти ещё ниже, войти во вкус и достать до кости, чтобы проткнуть её одним нежным движением, как мужчина, проникающий в лоно своей возлюбленной. Вена возмущённо запульсировала, выталкивая новые порции крови, собирающиеся в кубке. В тот момент, когда нож готов был перерезать на эту то исчезающую, то появляющуюся ниточку, Хизер опомнилась и судорожно вынула лезвие из раны. С её глаз пропал затуманенный блеск, и девушка уставилась на своё запястье в неподдельном ужасе. Господи, да она же истекает кровью! Нужно остановить кровотечение... Она согнула локоть и прижала ладонь левой руки к ране. Но кровь проступала сквозь пальцы, набухала, продолжала катиться вниз. На минуту Хизер была уверена, что кровь так и не остановится, что она будет продолжать идти до последней капли. Она сползла на пол, сжимая рану до жгучей боли, и что-то шептала похолодевшими губами. Скоро кровь перестала идти, но Хизер сидела ещё, боясь пошевелиться и тем самым вызвать новое извержение. Когда она осмелилась оторвать ладонь с запястья и посмотреть на рану, там уже была тонкая гибкая короста. Она остановилась очень вовремя – ещё полсекунды, и сталь перерезала бы вену.

Зачем я это сделала, недоумевала Хизер, поднимаясь на ноги. Зачем? У меня и в мыслях не было совершать подобное. До последней секунды, когда вдруг острота лезвия не стала такой желанной и манящей...

Крови ушло не так много, чтобы ощутимо сказаться на самочувствии. Но у Хизер кружилась голова. Вероятно, это было не из-за потери крови, а из-за мыслей о том, что могло бы произойти, не приди она в себя вовремя. Сглотнув слюну, она наклонилась над алтарём, с отвращением глядя на наполовину наполненный кубок. Ей не хотелось бы, чтобы усилия пропали зря. Что-то должно было произойти.

Кровь в кубке остывала. Свечи таяли. И... ничего. Хизер почувствовала, как отчаяние захлёстывает её. Всё напрасно? Может, нужно лить и во второй кубок? Она протянула руку, чтобы вылить немного крови из первого кубка, но трясущиеся пальцы имели свой норов. Вместо того чтобы обхватить кубок за ножку, они грубо задели его за край, и он опрокинулся. Кровь обагрила клеёнку и с готовностью потекла на пол тонкой журчащей струёй.

– Чтоб тебя! – вскричала Хизер, швыряя кубок в угол. Лужа крови внизу начала удлиняться, от неё оторвалась тонкая красная струя и потянулась к двери. Должно быть, пол палаты был немного накренен в ту сторону. Хизер закрыла лицо руками, кляня себя последними словами. Вот и всё. Всё испортила. Подставляйте другую руку, мэм. И не бойтесь, это не больно.

Шорох. Тихий, но ясно слышный.

Хизер вскинула голову, сразу вспомнив о дробовике. Негоже забывать, где она находится. К счастью, двустволка безмятежно стояла у ног, прислонённая к алтарю. Когда ружьё оказалось у неё в руках, она быстро оглядела палату. Никого не было, и ничего не изменилось. Алтарь, свечи, знак, глазеющий из ширмы.

Хизер испытующе посмотрела на ближайшую свечу. Ну да, всё, как и прежде. Жёлтое пламя, растопленный воск катится по бокам. Но почему язык огня такой длинный и яркий? Казалось, он трещит и искрится, как сухие полена в камине. Раньше свеча горела тускло и бесцветно, как... как всё вокруг.

Вот оно что. Хизер посмотрела по сторонам снова. На этот раз она увидела. Знак на ширме изменил окрас со светло-розового на красный. Свечи стали светить на порядок ярче. Исчез непонятный гнет незавершённости, давивший на неё.

Кровь на алтаре. Она не сворачивалась. Красные капли на клеенке блестели, не собираясь застывать. Поражённая догадкой, Хизер обернулась и проследила за струёй, которая текла к двери. Она становилась всё тоньше и светлее, пока не сталкивалась с большой дырой, появившейся перед дверью. Там струя исчезала, впадая в чёрную пропасть.

Не веря увиденному, Хизер подошла к дыре. Обложенный кафелем участок пола пропал, превратившись в ничто, в дыру. Дыра имела вытянутую овальную форму, и дна его не было видно. Всё тонуло в черноте. Но с краю к дыре была прикреплена висячая железная лестница, напоминающая пожарную.

Хизер посмотрела на алтарь, на ноющую руку. Значит, нужно было оросить кровью сам алтарь. Как она сразу не догадалась...

Спускаться, держа дробовик наперевес, оказалось неожиданно трудно. Боязни темноты, неизвестности и замкнутого пространства перемешались, создавая неповторимый коктейль. Ружьё давило на руки, лишая сил. Хизер вся промокла, пока не услышала внизу шум воды. Она остановилась и прислушалась. Вода текла бурным потоком и, кажется, куда-то впадала, судя по меняющемуся характеру звука в одну из сторон. Канализация.

Конец лестницы погружался прямо в воду, доходящей до щиколоток. Хизер немного поколебалась, потом махнула рукой и спрыгнула в воду. Вода оказалась тёплой и не очень грязной. Сапожки, хоть и качественные, но не были предназначены для хождения по таким местам: под подошву закрались первые противные капли.

Видимость была очень плохая: сколько Хизер ни щурилась, ничего толком разглядеть не удалось. Кажется, над коллектором – или что это тут – была натянута проволочная сетка. Хизер ойкнула и отскочила, когда что-то мягкое и мокрое коснулось щеки. Через пару шагов это «что-то» снова задело её лицо. На этот раз Хизер с содроганием пощупала его и поняла: это ткань. На сетке застревал всякий мусор, тут и там свисающий вниз. Так как Хизер не особо хотела прикасаться к этим прелестям, она замерла на месте, изучая место и приучая глаза к темноте. Снова появилось чувство, будто она под прицелом. Но если здесь кто-то и был, шум воды заглушал все звуки.

Впрочем, похоже, она догадывалась, чьё это прибежище...

– Хизер.

Мужской голос гулко разнёсся по канализации, многократно отражаясь от стен. Хизер посмотрела по сторонам, но не смогла определить, откуда он доносится. Говорящий мог с равным успехом находиться как слева от неё, так и справа. А мог вообще стоять за спиной.

– Да, – осторожно отозвалась она. – Леонард? Вы где?

Где-то рядом плеснула вода. Хизер опять не поняла, где именно.

– Спасибо, – в голосе Леонарда звучала благодарность. Он говорил миролюбиво, но стены коллектора прибавляли тону зычности и уверенности. – Наконец-то я смогу выбраться... Теперь нелепой мечте Клаудии не сбыться.

Он фыркнул, оставаясь невидимым. Хизер показалось, что в слева, где поток воды впадал в сток, что-то пошевелилось. Она до боли в глазницах всматривалась в сумрак, но не смогла ничего увидеть. Леонард оставался невидимым призраком, голос его витал над ней:

– «Спасение для всего человечества». Смех, да и только. Да, думаю, сейчас самое время избавиться от неё.

Хизер не понравились эти слова. Ещё ей не понравилось, что Леонард не собирается выйти к ней. Доброжелательность собеседника катилась по наклонной вниз, рассыпаясь на глазах. Такой человек быстро забывал доброе, всё воспринимая как должное. И тон уже следующего предложения стал ледяным:

– С какой стати мы должны даровать спасение неверующим?

Он явно ждал ответа. Хизер непонимающе моргнула:

– О чём вы? Я думала...

– О наших планах, конечно! – горячо прервал Леонард. – Неужели ты не понимаешь, какая глупость вся эта затея моей дочери? Да, Бог милосерден – но лишь для тех, кто сделал свой выбор. Правильный выбор. Мы единственные, кто слышит Его глас, и нам, только нам, будут даны ключи от Рая!

На слове «Рай» он перешёл на крик. Всё вокруг зазвенело и заклокотало. Вода у левой стены забурлила с удвоенной силой. Хизер захотелось заткнуть уши, закрыть глаза и убежать, лезть со всей силы обратно вверх. Кем бы ни был Леонард Вульф, она поняла, что он ей не поможет. Он оказался одним из этих безумцев, лепечущих про своего Бога и приход вечного Рая. А что касается раздоров отца и дочери касательно архиважных религиозных вопросов, то Хизер до этого не было никакого дела. Её охватило горькое разочарование, когда она поняла тщетность своих блужданий по госпиталю.

Словно уловив её мысли, Леонард вдруг замолчал и подозрительно спросил:

– А ты? Ты так не думаешь, Хизер?

– Да, конечно, – без энтузиазма отозвалась она, отворачиваясь от места, где предположительно находился Леонард. – В-общем, вы теперь свободны. Можете выйти и думать о чём заблагорассудится. А я, пожалуй, пойду.

Громогласный рык сотряс сырые стены, когда Хизер взялась за первую перекладину лестницы. По её спине прокатилась волна холода; Хизер замерла, едва не уронив драгоценный дробовик в воду.

– Что это означает?!

Зря она сюда пришла. Однозначно, зря. Хизер снова повернулась лицом к невидимому собеседнику.

– Я говорю, – терпеливо сказала она, – что я не разделяю ваших взглядов. Мне не нужно ни капли этого вашего хвалёного Рая.

– Так ты... – Леонард задохнулся от собственного гнева, – так ты... НЕВЕРУЮЩАЯ? Ты обманула меня?

Вроде бы он не двигался с места (шума воды не было), но Хизер почуяла, как в воздухе вокруг сгущается опасность. Она незаметно положила руку на ствол и двинула вниз рычажок предохранителя.

– Нет. Я никого не хотела обмануть. Мы просто ошибались друг в друге.

Она не сдержала горькую презрительную улыбку:

– Я надеялась, что вы нормальный человек, вот и всё.

За её плечами, совсем близко, кто-то в ярости хватил кулаком по водной глади. Несколько капель попали на шею. Хизер судорожно развернулась, поднимая ствол дробовика. Прятать оружие уже не имело смысла. Разговор принимал нежеланный оборот.

– Ты хотела обмануть меня и смыться с Печатью, – констатировал Леонард. – Еретичка! Ты хочешь убить Бога!

От истеричного крика у Хизер заложило уши. С натянутой над головой сетки сорвалось какое-то тряпьё и упало в воду с мягким чавканьем.

Хизер сделала последнюю попытку достучаться до слепоглухонемого:

– Я же сказала – я не пыталась никого обмануть. К чему мне это?

И, воспользовавшись секундной тишиной, спешно добавила:

– И что это за Печать такая?

На этот раз он её услышал. Но дело от этого лучше не стало. Всё это время Леонард, оказывается, скрывался под водой. Вот почему голос смещался то туда, то сюда – он просто переплывал с места на место. Теперь он грузно встал – неестественно большой чёрный силуэт справа, угрожающе покачивающий руками. Хизер увидела, что руки у Леонарда различной длины и оканчиваются не пальцами, а... что это? Ласты?!

– Не строй из себя невинного козлёнка, – сказал он. – Я вижу тебя насквозь, все твои поганые намерения. Больше ты меня не обманешь.

Он сделал шаг вперёд, и Хизер автоматически отступила назад, отдаляясь от лестницы. Леонард что-то задумал. Всё равно она не успела бы вскарабкаться по мокрой лестнице. Хизер попыталась нацелить ружьё на человека, но безликий силуэт упорно уходил из мушки, хотя и не делал попыток увильнуть. Её вдруг обуял страх, но не за себя.

– Печать моя, – Леонард сделал ещё шаг, оказавшись на чуть более светлой территории и притесняя Хизер к водостоку. – Я был выбран Богом быть её Хранителем. Я не отдам тебе её.

Какой странной формы у него голова... будто клубень репы... и непропорционально сложённое тело...

– Единственное, что ты от меня получишь – это страшную смерть!

Следующим шагом Леонард оказался у лестницы, в хорошо просматриваемой точке коллектора. И Хизер наконец получила возможность увидеть человека, которого она так рьяно искала и нашла, рискуя жизнью.

Только это был не совсем человек. Совсем не человек.

– Господи... – вырвалось у неё.

Существо под лестницей вперило в неё взгляд своих пустых глазниц. Лицо представляло собой недвижную маску цвета ржавчины с узкой прорезью рта. Носа, ушей и волос не было и в помине. Голова, покрытая прозрачной слизью, шла буграми, напоминая перезревший кукурузный початок. Руки доходили до колен и на их концах были, как Хизер и предполагала, не кисти, а рыбьи ласты. Всё тело Леонарда напоминало рыбье – такое же осклизлое и покрытое мелкой чешуёй. Слишком широкая грудь, короткие широко расставленные ножки...

– Леонард, это вы?

Монстр замахнулся ластами и проревел, с сипением выталкивая воздух через узкие ноздри:

– Смерть всем, кто не верит в Бога!

Тут что, совсем не осталось нормальных людей?

Хизер посмотрела на ребристое лицо чудовища, на его треугольный подбородок, трясущийся, как в припадке. И вдруг на неё напало звенящее спокойствие. Ружьё в руке перестало шататься, страх и удивление куда-то пропали. На губах даже появилось нечто напоминающее измученную улыбку. Она окинула Ревущее-Мечущее критическим взором с ног до головы.

– Впрочем, – вслух сказала она, плотнее прижимая приклад к правому плечу, – я вижу, ты и на человека-то не шибко тянешь. Достойный папаша для Клаудии.

Леонард не ответил. Он шёл, шёл и шёл, тупо вышагивал по воде, приближаясь к ней. Хизер могла бы убить чудовище на месте, но даже сейчас, когда она увидела истинное обличье Леонарда Вульфа, она не хотела стрелять. Если бы он просто повизжал и ушёл с миром, то ничего и не случилось. Но, похоже, тот серьёзно решил разобраться с «еретичкой», посмевшей посягнуть на его любимого Бога, и без малейшего колебания шёл вслед. Хотя и должен был отлично видеть дробовик, сжатый в её руке.

Тупик. Хизер почувствовала: ещё шаг, и большие колёса засосут её, увлекут вниз, предварительно пропустив через мясорубку. Она остановилась. Остановился и монстр, снова ставший чёрной фигурой. Секунду-другую они ждали, что предпримет противник, потом Леонард проворно нырнул под воду, мелькнул там едва различимой тенью и исчез. Хизер поняла, что допустила ошибку. Теперь перевес был на стороне чудовища, который чувствовал себя в этом месте, как... рыба в воде. А она осталась в темноте и плюс к тому на расстоянии вытянутой руки от смертоносного механизма. Обратно возвращаться к лестнице она тоже не могла – тогда Леонард уж точно схватил бы её за щиколотки и увлёк под воду.

Поэтому Хизер осталась на месте, дёргая стволом из стороны в сторону, где грезились чешуйчатые чудища, выплывающие из-под воды. Леонард был здесь. Нет, там, на другой стороне, обволакивал её ноги своими щупальцами, чтобы сбить с ног. Но всякий раз, присмотревшись, Хизер видела только бурлящую пенистую воду.

Леонард выжидал, чтобы заставить её потерять бдительность. И набросился по прошествии десяти минут, когда Хизер начала подумывать о том, чтобы всё-таки перебраться в более светлое место. Набросился без ухищрений, в лобовую, материализовавшись в трёх шагах от неё, и застал врасплох, несмотря на все предосторожности. Одна из ласт свернулась трубочкой вокруг ствола дробовика, стараясь вырвать ружьё, а другая с силой заехала по лицу, задев левый глаз. Хизер закричала от боли, но так и не выпустила двустволку, отчаянно пытаясь нащупать потерянный курок. Вместе с тем Леонард методично проталкивал её назад, во власть больших колёс. Он был силён, даже очень силён. В какой-то момент Хизер думала, что она покойница, и приготовилась умереть, балансируя на самой грани водостока. Что-то вспыхнуло перед глазами, залив коллектор чистым белым светом, и она поняла: это смерть. Вот так старушка и приходит. Как в отпечатанном негативе, она увидела в этой вспышке сетку над коллектором, разваливающиеся кирпичики на стенах и клиновидную живую маску вместо лица Леонарда. Потом вспышка погасла, и она почувствовала, как давление ослабло. Остро запахло порохом. Последним усилием Хизер вывернулась из-под навалившегося на него монстра и плюхнулась в воду, нелепо вытянув руки перед собой, чтобы не уронить ружьё. Леонард же нырнул в воду...

... нет, не нырнул, а упал. Свалился, как подкошенный. Хизер услышала тяжёлый всплеск воды и потом громкий стон. Человеческий стон. Чешуйчатая туша ушла под воду, но спина всё равно выпирала над волнами. Течение подхватило ставшее безвольным тело и протолкнуло к водостоку. Хизер смотрела расширенными глазами, не пытаясь встать. Юбка и жилетка пропитались водой, но она не чувствовала холода. И не чувствовала, как из разбереденной раны на запястье щедро закапала кровь.

Тело Леонарда отбросило в самый край, и выплывшая рука коснулась вращающегося колеса. Его развернуло под странным углом, втягивая под колесо. Леонард не кричал, не шевелился, наверное, был уже мёртв... по крайней мере, Хизер надеялась. К счастью, не было хруста костей и звука раздавливаемой плоти, иначе она бы не выдержала. Просто длинное тело монстра всё больше уходило под воду, теряясь из виду, громче загудело колесо, шум потока претерпел изменения в более тихую сторону... и всё. Через минуту колесо восстановило нормальную работу, вернувшись в привычный ритм, и уже ничто в коллекторе не говорило о том, что здесь только что присутствовал освобождённый из заточения Хранитель Печати по имени Леонард Вульф.