Георгий Старков тихий холм (роман по мотивам видеоигр Silent Hill и Silent Hill 3)

– Я нанял тебя, чтобы ты нашла девушку, – сказала женщина. – Ты это сделал и получил то, что тебе причиталось. Что тебе ещё нужно?

– Вы меня обманули, леди, – холодно констатировал детектив Картланд. – А я не люблю, когда меня используют.

На лице Клаудии ничего не изменилось:

– Обманула? В чём?

– В том, что Хизер у вас похитили, – Картланд подтянул подол плаща. Непонятно почему, но он нервничал перед своей бывшей клиенткой. Даже сейчас, стоя перед ней с заряжённым пистолетом. Её глаза... он никогда не отводил взгляд от собеседника, считая это проявлением слабости и вообще плохим тоном, но разговаривая с Клаудией, ему нестерпимо хотелось это сделать.

– Это не обман, – Клаудия покачала головой; кроны деревьев за её спиной колыхались в такт. – Она была нашей. Тот недостойный человек, Гарри Мейсон, выкрал её у нас и прятал все семнадцать лет.

– Возможно, – согласился детектив. – Но она была счастлива с ним. А теперь, благодаря вам, она ещё долго не сможет смеяться.

– Это всё только потому, что он промыл ей мозги, – глаза Клаудии негодующе блеснули, и карусель неслышно скрипнула. – Её истинная сущность сейчас спит... но начинает пробуждаться. Внутри девушки живёт Бог. Но когда Алесса, мать Божья, пробудится окончательно...

Алесса – это настоящее имя Хизер. Картланд это знал, Клаудия просветила его насчёт этого уже на первой их встрече. Но тогда это казалось рядовым делом, одним из тех «спокойнячков», которые можно быстро завершить и получить причитающийся гонорар. Старому человеку в копилку перед тем, как уйти на окончательный отдых. Теперь всё встало с ног на голову. С тех пор, как Дуглас понял, что с его лёгкой руки произошло что-то непоправимое... и он должен той девушке, Хизер, больше, чем жизнь.

Поэтому Дуглас Картланд, частный детектив, проживающий в солнечной Калифорнии, не жалел о том, что делает. Всю жизнь он не вмешивался в чужие дела сверх меры. Этого требовала щепетильная профессия. Но когда-то нужно начинать.

– Что тогда? – спросил он женщину, которая говорила о Боге.

Клаудия мечтательно полузакрыла глаза:

– Наступит вечный Рай.

– Хм, и что это за Рай? – скептически спросил детектив. Он сам не верил в Рай. Ни в вечный, ни во временный. Потому что прожил на свете достаточно, чтобы понять, что любой рай будет лишь фикцией. Тем же тщательно замаскированным адом.

– Место без боли, – женщине мысли о грядущем доставляли сладостное наслаждение. – Место, где не будет голода, болезней и старости. Царство без зависти и войн, где все будут жить по воле Божьей.

– «Ни того, ни другого, ничего», – Картланд задумчиво огляделся вокруг. – Идеально вылизано, не находишь? Рай для кастрированных овечек, не больше. Скучновато, я бы сказал.

Клаудия исподлобья смотрела на него, и сжала бескровные губы, словно в приступе обиды и горечи. Но их оттенила проступающая среди едва заметных морщин жалость. Жалость к человеку, который нелепо размахивал перед ней оружием.

– Мне тебя жаль. Ты так и не понял...

Она начала оборачиваться к калитке, чтобы уйти, и тогда детектив заметил мелькнувшие под подолом длинного чёрного платья голые пятки. Клаудия ходила разутой в ночном парке по холодному стальному помосту. Это обстоятельство почему-то побеспокоило его больше всего.

Картланд поднял руку с пистолетом и нацелил ствол на Клаудию. Она остановилась на полушаге, но не из-за боязни выстрела: казалось, женщина в шоке просто оттого, что этот старик осмелился поднять на неё оружие.

– Ты собираешься убить меня? – удивлённо спросила она, видя, как детектив щелкает затвором. – Неужели это так легко для тебя?

– Я делал это раньше, – сухо сказал Картланд, стараясь не выдать дрожь в пальцах.

– Тогда, – услышал он в ответ тихий, почти неслышимый голос, – мне тебя действительно жаль.

Выровняв ствол, он вновь взглянул на женщину. В последний раз перед тем, как совершить задуманное. Увидел её ледяной взгляд и понял, что проиграл. Вчистую. Во взгляде женщины осталось только презрение – презрение к тщедушному созданию, пытающемуся остановить необратимое.

Синие игрушечные чаши опять качнулись на своих стержнях, издав негромкий скрип, сотрясший ржавый воздух. Не дожидаясь, пока отзвуки этого скрипа растворятся в тишине, Дуглас Картланд нажал на курок.
Глава 17
Когда поезд приблизился настолько, что лучи его фар вдавливались в лицо, как горячая резиновая маска, а жар от колёс, трущихся о рельсы, начал обжигать кожу рук, Хизер ясно поняла: это судьба. От которой, как известно, не увильнёшь. Сопротивление бесполезно. Кошмар в торговом центре описывал последние секунды её короткой неудавшейся жизни. С этими мыслями она перекувыркнулась в левую сторону и упала, раскинув руки, в плотную мглу. Летела, чувствуя себя вольной птицей, ровно настолько, чтобы успеть перебрать в уме все лучшие моменты жизни (пикники, что они с папой устраивали на весенних лужайках, коробка с отцовским подарком на верхнем ящике шкафа, шоколадные мороженые, которые она любила, несмотря на то, что они влияли на фигуру не лучшим образом, и прозрачные кубики льда, в вечно ломающемся холодильнике), потом был сухой и болезненный удар в грудь, прервавший эту невероятно красочную киноленту. Вжжик! – плёнка оторвалась от кинопроектора и смоталась в тугой рулон, оставшись где-то позади. Хизер потеряла сознание.

Придя в себя, она не поверила, что жива. Конечно, мертва, как же может быть иначе? Она кулем свалилась Бог знает с какого фута над поверхностью земли, так какой тут может быть вопрос? Но боль в очередной раз свидетельствовала о возвращении в мир живых. Вокруг было темно – хоть глаз выколи, и Хизер представила, что окружена вихрем ночных бабочек, описывающих неровные круги вокруг её особы. Но эта фантазия ничем не помогла ответить на вопрос, где она оказалась и – главное – с какой милости здесь, а не на небесах?

Не вставая, она нащупала рукой поверхность, на которой лежит. Нечто гладкое и шероховатое и чуть мягкое. Это «чуть мягкое», должно быть, спасло её – без него Хизер пришлось бы долго собирать свои косточки. Не железная решётка пола, это однозначно. Но тогда...

Крыша. Ну да, верно – это крыша одного из тех киосков, предназначенных для выуживания денег из карманов посетителей. Хизер переместилась вправо, почувствовав острую боль в области ушибленной грудины, и выглянула за край. Её предположения оказались верны – она и в самом деле лежала на будке для продажи билетов в очередной оплот праздного развлечения. Прямоугольник восемь на пять футов, а она попала точно по центру, как ядро, пущенное рукой опытного пушкаря. Это было удачное падение. Подозрительно удачное, подумала Хизер. Она никогда не выигрывала в лотереях больше пяти долларов, но сколько таких невероятно удачных случаев у неё было за последние часы? А сколько у неё было возможностей отойти в лучший мир? Каковы шансы?

После мучительных пяти минут Хизер нашла в себе силы и уверенность, чтобы спрыгнуть вниз. Расстояние до земли было небольшое, но она всё-таки приглушённо вскрикнула, когда ноги выразили своё недовольство сим акробатическим трюком. Ещё побаливала грудь (должно быть, там уже всё в синяках), особенно в том месте, где находился вдавленный в кожу серебряный кулон. Осмотревшись, Хизер заметила, что рана на запястье опять раскрылась и из неё лениво сочится кровь. М-да, так и истечь кровью недолго. Она с силой придавила вену и держала, пока кровь не перестала идти.

На боковой стороне будки была нарисована зелёная рука, указывающая вперёд. Хизер посмотрела в ту сторону и увидела знакомую дощатую дверь. Впрочем, нет, это была другая дверь. Вела в следующий аттракцион. Хизер задрала голову, увидела полосу рельсов над собой и немного поразмыслила. Она вошла в парк с северо-запада, шла в основном на запад... а теперь, если верить расположению рельсов, то зелёная рука указывает на юг – там другой конец парка. То, что ей нужно. Скорее бы уже уйти из этого места.

Рядом с дверью висела табличка с остроконечными готическими буквами. Хизер прочитала на свете фонаря, декорированного под оплывшую свечу:

Но теперь ей стало не по себе. Парк развлечений Лейксайд был не рядовым магазинчиком развлечений. Чёрт побери, какой тут «рядовой», если это Тихий Холм! И Хизер хорошо понимала, что не стоит в этом жутком месте соваться в дом ужасов. Но из тесной площадки, куда она попала, другого выхода не было. Впрочем, выход всегда есть – можно было пойти не по дороге, а протискиваться сквозь плотно посаженные колючие кусты, украшающие парк, раздирая коду и последние остатки одежды. И ещё остаётся вопрос, куда попадёшь после этого увлекательного путешествия. Хизер сделала вывод, что дело того не стоит. В конце концов, весь парк олицетворяет оживший кошмар, и в этом аттракционе не лучше и не хуже, чем в любой другой точке. Ей совсем необязательно заходить в сам особняк. Никто не мешает схитрить – обойти здание и направиться прямиком в задний дворик. Там-то выход наверняка есть.

Хизер отворила дверь забора. Прямо за дверью начиналась узкая, насыпанная гравием дорожка, которая извивалась ужом посреди низкой остроконечной ограды. Кладбище... Стилизация, но мастерски выполненная. Ряды могильных камней, некоторые из которых до половины утопают в земле. Хизер даже начала было чувствовать запах могильной земли, витающий над ними, но отмела это ощущение как несуразное. Какой тут запах? Это же бутафория. Вот – в пяти шагах высится нарядный обелиск, рекламирующий аттракцион. Из нарисованного домика с чёрными окнами-дверями струится зелёный огонь, и костлявые руки вылезают из дымохода, возводя пальцы к небу.

Но Хизер всё равно ступала очень осторожно, почти на цыпочках, словно боясь разбудить мёртвых. Она аккуратно повторила все изгибы дорожки, чтобы добраться до самого особняка и убедиться – обходного пути нет. Фасад здания был втиснут в высокий забор без единой щели. Сам дом поражал воображение – это ж сколько надо вложить средств, чтобы построить его таким красивым? Конечно, о вторых этажах и часовых башнях речь не шла, но... Острая крыша в стиле средневековой готики. Каменная кладка – настоящая каменная кладка, а не кирпичная. Окна с изящными дубовыми ставнями. Ни «дом ужаса», виденный Хизер ранее, в подмётки не годился этому красавцу. Если бы ей показали одно только здание и сказали, что в нём на самом деле обитают духи, она бы безоговорочно поверила (при том, что обычно не принимала всерьёз такие байки). Место казалось просто созданным для эфемерных силуэтов, бесшумно скользящих по мрачным коридорам.

Да, обходного пути не было, и Хизер решила в очередной раз поиграть с судьбой. Тем более что внутри дома приветственно горел свет: аттракцион работал. Не возвращаться же назад.

– Я люблю дома ужасов, – заявила она вслух. Конечно, это не было правдой. Просто так увереннее. С этими словами она прошла в прихожую, открыв лёгкую и бесшумную дверь. Как только дверь закрылась за ней, квадратное помещение заполнил весёлый бодрый голос, от которого она чуть не закричала:

– Ну что же, добро пожаловать в Дом ужасов Борли! Вы сами это выбрали... Уверены, что не боитесь?

Уф... Это ведущий. Успокоившись, Хизер огляделась, но нигде не заметила микрофона. Наверное, он был спрятан за обоями. В самой прихожей ничего ужасающего не было: довольно милая, выкрашенная в светлых тонах комнатка с двумя дверями, расположенными диаметрально противоположно. Под потолком горела люстра – не очень мощная, но и не слабая. Почти домашний интерьер... Хизер вспомнила свой дом, и в груди прошла волна ноющей боли. А голос из ниоткуда продолжал вещать:

– Вы не представляете, как мы рады вашему приходу! Нас так давно никто не посещал... Заходите и осмотритесь – мы с нетерпением ждём.

Голос, похоже, был записан на магнитную ленту; временами он трещал и терял чёткость. Что, впрочем, не оттеняло издевательски жизнерадостного тона человека.

Что ж, пока всё хорошо. Хизер сделала то, о чём её попросили, и оказалась в следующей комнате. Когда она отпустила дверь, за спиной тихо щелкнул запираемый замок. Она вздрогнула. Зачем это? Ах да, опять нагнетают...

Это комната не была столь мирной. У окна стоял длинный обеденный стол с полной сервировкой – белые накрахмаленные тарелки, серебряные приборы и красивые бронзовые подсвечники. Но за столом никто не сидел. Стулья, скучившиеся у стола, были повалены на пол, у некоторых порвалась обивка, обнажив солому внутри. По тарелкам и чашкам старательно накропили красную жидкость, напоминающую разбрызганную кровь. «Кровь» была и на стенах – там, где висели фамильные портреты, лица всех членов семьи были заляпаны так, что ничего не было видно. Кровавый след тянулся от стола к противоположной стене (кто-то ползал?) и превращался в большую красную лужу под неровной, корявой надписью на обоях: «НА ПОМОЩ». Последняя буква не была дописана – писавший явно не дождался желаемой помощи...

– Помогите! – закричал кто-то над головой Хизер, заставив её съёжиться. – На помощь! Кто-нибудь...

– Слышите эти голоса? – вкрадчиво перебил вопли знакомый голос ведущего. – Они неспроста. Четыре человека, все члены семьи были изрублены на кусочки здесь, в этой самой комнате. Это сделал глава семейства.

Хотя она должна была признать, что сделано всё весьма грамотно. Такого она видела в прежних «домах».

Крики сменились всхлипами и приглушёнными рыданиями. Очень натуральными – у Хизер аж сжалось сердце. Потом, когда плач перешёл в крик ужаса, она поняла, что это ребёнок. Кажется, совсем малолетний...

– Детский плач, – сочувственно проговорил ведущий. – Ужасно... Убийцу поймали, он и не пытался скрыться. И знаете, что он сказал, когда его спросили: «Зачем вы это сделали»? Знаете?

– Наверное, что-то вроде: «Я должен был», они всегда так говорят, – равнодушно сказала Хизер, дёргая дверь, ведущую в следующую комнату. Кровавая надпись «НА ПОМОЩ» блестела совсем рядом, от него исходил тошнотворный запах. Ручка не поворачивалась – эта дверь тоже была заперта. Хизер прошиб холодный пот.

– «Потому, что я должен был», – торжественно объявил голос, но Хизер неспособна была радоваться своей догадливости. Опять ловушка? Почему здесь всё закрыто?!

– Ну ладно, я вру, – миролюбиво признался ведущий. – Нагоняю пургу, вот что. Я просто хотел вас напугать, но вы держитесь молодцом. Хотя, для честности скажу, один человек всё-таки здесь умер... Повесился.

За большим окном, которая занимала почти всю стену, вспыхнула синяя молния, озарив покачивающийся за стеклом силуэт. Человек мерно качался под веткой дерева, и толстая верёвка тянулась от его шеи вверх к стволу. Прогрохотал гром, сквозь его какофонию Хизер расслышала щелчок замка. Дверь открылась, и она в очередной раз вздохнула с облегчением. Кажется, идея в том, что пока не услышишь всю историю, не уйдёшь из комнаты. Разумно. Хизер с неохотой признала, что на этот раз они смогли-таки пустить мороз по спине.

Искусственная вспышка угасла, и «повешенный» за окном исчез во тьме. Зато остались тарелки и подсвечники и кровь на них. Хизер всё ещё не оправилась от предыдущего страха, и подумала: А вдруг это правда? Нет, насчёт четырёх убитых бред полный, но сказ о повешенном чем-то задел её. Чем-то таким...

Будто она где-то уже слышала эту историю...

Помещение напоминало библиотеку. Все четыре стены облегали высокие стеллажи, забитые книгами. Похоже, к ним давно никто не прикасался – обложки помутнели и покрылись шалью паутины. Впрочем, присмотревшись, Хизер увидела, что большинство книг сделаны из папье-маше и искусно раскрашены под цвет пыли. То же самое с паутиной. Здесь всё было бутафорским.

У одного из стеллажей что-то негромко, но очень зловеще скрипнуло. Хизер тотчас обратила взор туда и увидела кресло-качалку, которое стояло, обращённое к ней спиной. Оно мерно качалось, издавая скрип, и на ней кто-то сидел. Хизер видела на макушке человека лысину, обрамлённую клоком седых волос. Прошло несколько секунд, прежде чем она поняла, что это просто кукла. Манекен. Он продолжал качаться в своём кресле, и Хизер пошла дальше, почему-то не отрывая от него глаз. Хотя она уверяла себя, что столь банальной вещью, как кукла на кресле, её не напугать, ей всё равно казалось, что стоит отвести взгляд, как это бездушное пластмассовое тело шевельнётся и оторвёт руки от подлокотников.

Воздух в библиотеке был затхлый до першения в груди. Хизер потянула за ручку ближайшей двери, но она не открылась. Значит, вторая дверь... Дверь находилась в глубине библиотеки. Проход, разумеется, предусмотрительно проходил на расстояние шага от куклы.

Сгорбленная старческая фигура на кресле совершала однообразные движения. Вперёд-назад, вперёд-назад... Равнодушно и умиротворённо, будто пытаясь обмануть девушку. Сейчас, когда она попадёт в поле его досягаемости, он схватит её за руку и разразится каркающим смехом...

Хизер смотрела только на синий пластмассовый затылок и ни на что другое, готовая в любой момент отскочить в сторону. Дверь приближалась очень медленно, а манекен был уже рядом. Вот, сейчас она сделает шаг и увидит его лицо. Хизер была уверена, что глаза будут широко открыты и вытаращены на неё.

С потолка свалилось что-то тяжёлое и больно ударило крадущуюся Хизер по позвонкам спины. Она ожидала подвоха, но только не с этой стороны. Поэтому не смогла ничего сделать в свою защиту, кроме как зайтись в визгливом крике пойманной в сети добычи и пасть на пол. Напавший не спешил повторять атаку. Хизер судорожно отползла назад на несколько шагов и оглянулась. Над ней вверх тормашками висело мёртвое тело. Ну или что-то похожее. Тело было всё в крови; даже сейчас густые красные капли срывались с кончиков волос.

– Это Дэнни, – поведал ведущий из-за своих застенок. – Не очень общительный молодой человек, хотя, как видите, весьма дружелюбный. Он так ждал встречи с вами... Раньше Дэнни жил в Новом Орлеане, но решил влиться в нашу скромную компанию после одной небольшой неудачи.

Сам Дэнни никак не отреагировал, когда его представили гостье. Продолжал висеть неразделанной тушей в бойне, и небогатое освещение комнаты бросало на его лицо жуткие сероватые тени. Хизер присмотрелась к нему внимательнее. Странно... Разве куклу можно так сделать? У него были все признаки настоящего человека... мёртвого. Даже запах крови, которого Хизер после визита в «обратную сторону» госпиталя Брухэвен не спутала бы ни с чем. Часть дурацкого аттракциона? Или...

Она могла развеять сомнения, просто прикоснувшись к телу. Но не стала. За спиной щелкнул замок первой двери, и она быстро зашагала к нему, от души радуясь, что ей не пришлось пробивать дорогу ко второй двери через терновники кукол и трупов.

Следующая комната приготовила для неё весьма странный интерьер, не вписывающийся в гармонию дома девятнадцатого столетия. Коридор проходил между камерами, забранными решёткой. За прутьями были видны одноместные жёсткие нары, унитазы, на полу лежали рваные клочья газет и ещё Бог знает что. Хизер сделала шаг, и под ногами протестующе скрипнула половица.

– Особняк очень стар, – предупредил ведущий. – Смотрите под ноги, когда ступаете. Иногда пол проваливается, а там... пустота. Не хотелось бы, чтобы это случилось с вами.

Пол хрустел вполне натурально. Хизер очень хотела внять совету ведущего и не ходить по коридору. Но было одно «но» – другого прохода попросту не существовало. Оставалось проклинать извращённую фантазию тех, кто создал этот дом, и вышагивать вперёд, стараясь ставить ноги как можно дальше друг от друга. Но половицы с каждым разом скрипели всё громче, и, казалось, нервно пружинили под ногами. Сама не замечая, Хизер цеплялась на каждом шагу за решётки. Когда она дошла до середины коридора, верхний потолок вдруг сорвался и с жужжанием полетел всей многотонной громадиной на голову Хизер. Она успела увидеть широкую чёрную тень, мелькнувшую над ней, острые пики, которыми был усыпан потолок, и с криком пригнулась. Слава Богу, потолок прекратил падение футах в восьми над уровнем пола. Наточенные серебристые кончики застыли, силясь дотянуться до головы девушки. Здание дрогнуло от мощного удара.

Ведущий казался искренне раздосадованным:

– Я же говорил, это место просто разваливается. Механизм сломан... Если бы он был исправен, уверяю вас, потолок бы не остановился.

Хизер уже взяла в толк, что это очередной розыгрыш, но не стала делать вид, что ей не страшно. Пропади всё пропадом, ей было страшно, страшно до слёз, до тошноты, плевать на гордость и смелость, она мечтала только о том, чтобы целой и невредимой выбраться из стен этого проклятого особняка. И была неимоверно рада увидеть зелёную табличку с надписью «ВЫХОД» на конце коридора. Давно пора. Она бегом подбежала к двери и схватилась за ручку. Заперто.

– Не так быстро, – лукаво рассмеялся ведущий. Будь он рядом, Хизер не раздумывая вцепилась бы ему в глотку. – Там выход. Ну что же, мы показали всё, что могли. Надеемся, старались не зря и прогулка вам понравилась. Приходите ещё. Или, если хотите...

– Да, да, да! – прокричала Хизер, задрав голову к потолку. – Я вернусь, всё, что угодно, только открой эту чёртову дверь!

Она почувствовала, что коридор темнеет и она сходит с ума. Камеры вытянулись в длину и поплыли. Ведущий продолжал как ни в чём не бывало:

– ... или, если хотите, мы сами можем наведаться к вам...

Освободительный щелчок в замочной скважине. Хизер распахнула дверь, приложившись плечом. Прощайте.

– Что...

– Здесь должен был быть выход, – мрачно сказал ведущий. Хизер снова вскрикнула: ей показалось, что голос раздался прямо за её спиной. Монотонность и приглушённость, свойственная записи, пропала, и речь ведущего теперь звучала не хуже, чем её собственный голос. Тон тоже изменился: от былого напущенного веселья и беззаботности не осталось и следа. Ведущий цедил слова по одному, будто придерживал рвущуюся наружу злобу:

– Но, кажется, никто не хочет, чтобы вы уходили. Вы всем нравитесь, Хизер, вы такая милая. Оставайтесь. Они хотят, чтобы вы остались с ними навсегда. Соглашайтесь, ведь смерть гораздо легче жизни...

Её обуял животный ужас, когда она услышала собственное имя. Как она не понимала... Думала, что всё розыгрыш, бутафория. Как бы не так. Сзади раздалось шипение, будто плавится железо. Через тонкую щель под дверью в коридор начало сочиться кроваво-красное сияние. Там, где сияние коснулось жёлтого линолеума, показался дымок. Запахло горелым.

Это был НЕ розыгрыш. Хизер сорвалась с места и стремглав бросилась вперёд по коридору. Жилетка на спине моментально промокла от пота, но на этот раз это было не только от волнения: сзади девушку настигал невыносимый, обжигающий жар, давящий в спину и несущий её вперёд. Не поскользнуться, повторяла про себя Хизер, только не упасть. Она была уверена – секундное промедление, и эта красная волна настигнет её, вомнёт в себя. Она не представляла, что с ней будет тогда... возможно, её обугленные кости остались бы лежать в коридоре дома ужасов Борли. А может, не осталось бы даже костей – только невидимый прах, впитавшийся в воздух. И вездесущий ведущий в следующий раз, когда в эти стены забредёт посетитель, радостно рассказывал бы ему: «По этому коридору раньше шла девушка по имени Хизер. Она родом из здешних мест, и присоединилась к нам после того, как умер её отец. Сначала хотела от нас убежать... потом передумала».

Хизер проигрывала. Коридор начал извиваться между стенами, как змея, запертая в тесной коробке. Хизер натыкалась то на левый поворот, то на правый, и катастрофически теряла скорость. Сияние настигало её. Она уже видела боковым зрением его отблески на стенах, и то, как чернеют обои при приближении красного света. У неё начало сбиваться дыхание. Ноги всё чаще подкашивались, отказываясь двигаться дальше. А чёртов коридор тем временем выделывал и вовсе невозможные кульбиты, сворачиваясь в узлы. Казалось, он тоже играл против неё, намеренно запутывая. Хизер мельком заметила, что на стенах местами под обоями краснеет каменная стена, словно рёбра под содранной кожей. Тут и там коридор был захвачен разросшимся плющом, который в жаре вспыхивал жёлтым огнём. Хизер бежала. Лампы попадались реже и реже, и в конце концов единственным источником света в коридоре со странно изогнутыми наружу стенами стало догоняющее сияние. Она бежала, бежала всё медленнее, и после очередного крутого поворота увидела впереди дубовую дверь выхода с узорами в чопорном тюдоровском стиле. С невразумительным криком девушка навалилась на дверь, вытолкнула её наружу и увидела темноту, перемешанную с тусклыми огнями аттракционов. Южный двор парка... Не оглядываясь, Хизер захлопнула дверь спиной и зажмурилась, ожидая удара огня. Но этого не случилось. Она выпуталась в очередной раз; благополучно вышла из дома ужасов Борли, пройдя через все ловушки.

– Господи, – выдохнула она, оседая на землю. Носки сапожек были оплавлены, спина мучительно жгла; кажется, на спине образовалось изрядное количество волдырей. Хизер машинально провела рукой по затылку и с недоумением увидела на пальцах частицы пепла. Кончики волос были опалены. Излишне приветливые обитатели особняка оставили на ней свою метку.

Ну вот, обречённо подумала она. Всё хуже и хуже. Парк Лейксайд невзлюбил Хизер с первых секунд пребывания на территории, и теперь, после стольких злоключений, это чувство было глубоко взаимно. Она с радостью увидела, что в южной части парка несравненно меньше всяких хитроумных развлекательных приспособлений. Выход был близко. Кажется, это был двор каруселей – судя по разбросанным тут и там поломанным конструкциям, насаженным на стержни.

Увидев калитку в противоположной части площадки, Хизер направилась туда. За загородкой виднелись застывшие на разном расстоянии от земли синие чаши, некоторые из которых швырнуло о землю неведомой силой.