Гибель "трансбалта"

Разговоры о том, кто потопил "Трансбалт", капитан Гаврилов категорически запретил. Впрочем, все были уверены, что это сделали японцы.

Капитан "Хабаровска" С.П. Мышевский имел полномочия официального представителя СССР. Это было 30 июня 1945 года, на 18-й день после гибели "Трансбалта".

Пока шли переговоры, пришлось еще некоторое время посидеть в вонючем трюме. Наконец, репатрианты начали подниматься по трапу. На борт подняли и шлюпки с "Трансбалта", и все остальное — по списку.

На "Хабаровске" их ждали прибывшие из Владивостока врачи, был приготовлен торжественный ужин, на столе много фруктов. Всех одели в новенькую форму морфлота. Правда, в форменных кителях и брюках многие трансбалтовцы могли "утонуть", но это было совсем не страшно. Еще выдали шинели, кто говорит — английские, кто — немецкие, и обувь. Володе Панкову досталась зеленая солдатская шинель и красные кованые американские ботинки.

Был на "Хабаровске" и представитель органов госбезопасности. Культурный молодой человек побеседовал с Александром Федоровичем Ильиным в каюте врача. Наверное, были беседы и с другими представителями командного состава "Трансбалта". Рядовые члены экипажа таких бесед не помнят.

Во Владивосток "Хабаровск" пришел 3 июля днем.

Алексей Елисеевич Пугач рассказывал: "Встречали нас начальник пароходства, из политотдела, из крайкома были люди и, конечно, чекисты. Пришли мы где-то часа в два. Всех нас собрали и сказали: "Выходить будете с наступлением сумерек, часов в семь вечера". Еще предупредили, чтобы где были, чего мы там делали — ничего не рассказывать.

За воротами порта встречающих — просто паломничество было. Там, где сейчас памятник стоит на площади, с одной стороны садик был, там цыгане базировались, а с другой — цирк шапито стоял шатром. Выход между ними на Ленинскую пролив Лаперуза назывался. Так вот этот пролив Лаперуза, когда мы вышли, весь забит был народом.

Форма у нас у всех одинаковая, кителя и брюки новые, да и не по размеру — мы были заметны. Нас в городе называли "наши утопленники".

Потом руководство пароходства организовало нам столовую, материально поддержали, выдали продукты, подкормили".

Подержав недолгое время в резерве, их всех за малым исключением направили на другие суда — интенсивность перевозок не снижалась, шла подготовка к войне с Японией. Многие из них на новых своих пароходах стали участниками этой войны — доставляли десантные войска в порты Кореи и на Курильские острова.

Капитан Гаврилов вернулся в Балтийское пароходство — война в Европе уже закончилась.

В ночь на 13 июня, торпедируя "Трансбалт", Гермерсхаузен имел на экране радара еще и вторую цель. Сблизившись с нею, с расстояния 8 000 ярдов разглядел опознавательные огни русского судна. На часах "Спейдфиш" было 02-16.

Через две минуты радар показал на расстоянии 16 000 ярдов еще одно судно, идущее юго-восточным курсом, то есть из северной части Японского моря в направлении пролива Лаперуза. Пошли на сближение с ним. Подойдя на 1 500 ярдов, приготовились к торпедной атаке, но в последний момент опять разглядели русские опознавательные огни. Атаку отменили.

После этого продолжили движение к северу вдоль западного побережья Сахалина. В тот же день вечером, когда всплыли, увидели огни города Маока (сейчас Холмск).

Радар ни днем, ни ночью не показал ни одного контакта. И визуально с борта "Спейдфиш" наблюдали только огни города и железной дороги, ни одного огня не было видно в море.

14 июня в 2-00 состоялся сеанс связи с командиром группы Эрлом Хайдеманом — это было предписано приказом. Гермерсхаузен доложил свои результаты.

В 7-19, отойдя на всякий случай подальше, с расстояния 2 150 ярдов произвели второй выстрел, поскольку цель не тонула. Киносъемка продолжалась, и второе попадание было зафиксировано на пленку. С торпедированного судна спустили все шлюпки, а само оно затонуло через 7 минут после первого выстрела. Это тоже было снято. В конце отчета в сводных таблицах Гермерсхаузен определяет это судно как типа "Камои мару", тоннаж — 5 700 тонн.

Дальше "Сейдфиш" повернула к югу, продолжая двигаться вдоль сахалинского берега. Через 2 часа в перископ увидели Хонто.

По судовому времени погибшего "Трансбалта" было 11 часов. Первые две шлюпки с него прибыли в Хонто в 14 часов. "Спейдфиш" двигалась им навстречу, но, вероятно, мористее. На счастье, они и тащившее их кавасаки на экран радара "Спейдфиш" не попали.

14, 15 и 16 июня американская субмарина двигалась к югу, радарные контакты оставались без последствий. С наступлением по корабельному времени "Спейдфиш" 17 июня ПЛ находилась у берега южной части Хоккайдо чуть севернее острова, на современных картах имеющего название Окусири.

В 1-41 она произвела ВОСЬМУЮ ТОРПЕДНУЮ АТАКУ. Двумя носовыми торпедами было потоплено судно среднего размера.

Утром 18 июня у побережья северной части Хонсю, чуть южнее выхода из Сангарского пролива в Японское море неудачей закончилась ДЕВЯТАЯ ТОРПЕДНАЯ АТАКА. Одна выпущенная торпеда прошла мимо небольшого судна. И вторая, последняя в боезапасе "Спейдфиш" торпеда, пущенная через две минуты, тоже не попала в цель. Судно ушло.

"Спейдфиш" снова изменила направление и двинулась к северу. В 21 час во время связи с руководителем группы Гермерсхаузен доложил об отсутствии у него торпед и просил разрешения продолжить боевые действия с помощью пушек.

19-го в 12-00 он повторил запрос.

Эрл Хейдеман отозвался только 21-го — отказом и приказал двигаться к месту сбора для выхода из Японского моря.

23 июня "Спейдфиш" находилась совсем рядом с тем местом, где уничтожила "Трансбалт". В этом районе собрались 8 американских субмарин — одна погибла во время рейда. Всей группой, не замеченные японцами, они 25 июня вышли из Японского моря через пролив Лаперуза. 4 июля "Спейдфиш" благополучно вернулась на свою базу.
* * *

Общие результаты рейда приводят и Клэй Блэйр, называющий его одной из самых успешных подводных операций Второй мировой войны, и командующий в годы войны ТОФом США адмирал Честер Нимиц в предисловии к книге Локвуда и Адамсона: уничтожено 28 японских кораблей и судов, в том числе 1 японская ПЛ, только у Блэйра их общий тоннаж 54 784 тонны, а у Нимица — 70 000 тонн.

На счету Гермерсхаузена потопленных судов больше всех — 10: одно крупное типа "Камои мару" — 5 700 тонн, 5 средних — по 4 000 тонн каждое и 4 мелких — от 50 до 300 тонн — расстрелянные из пушек рыбацкие суда, всего — 28 150 тонн. Это по отчету. В итоги всего рейда не засчитана рыбацкая "мелочь" и "неопознанное судно". Кстати, тоннаж "Трансбалту" записан только 4 000 тонн.
* * *

"SOS" "Трансбалта" был принят. Этим можно объяснить отсутствие реакции на либерти, шедшем из Владивостока, которому трансбалтовцы сигналили 14 июня всеми имеющимися у них средствами.

"Капитан либерти наверняка получил из Владивостока приказ следовать своим курсом, не останавливаясь. На мостике, бывало, слезами умывались, проходя мимо своих, терпящих бедствие. Но приказ понимали: раз тут потопили один пароход, могут потопить и другой", — объяснял мне один из руководителей отдела кадров нынешнего АО ДВМП, его голос аж звенел в телефонной трубке — так ясно, должно быть, представлял он себе эту ситуацию. Но повторить сказанное, чтобы я записала на магнитофон, отказался, потому имя его называть не стану.
В книге "Тихая победа" на стр.864 Блэйр приводит интересные подробности (перевод А.П.): "Русские сделали запрос почти немедленно. Локвуд радировал "Хэлл кэтс", не стрелял ли кто-либо северо-западнее пролива Лаперуза? Гермерсхаузен, который подозревал, что совершил ошибку, ответил, что он виновен.

Не желая обнаружить, что американские субмарины действуют в Японском море, Нимиц или Кинг обвинили в инциденте японскую субмарину".

А в сноске на той же странице Блэйр сообщает: "Это был второй раз, когда Гермерсхаузен совершил выстрел в советское судно. Первый раз на ПЛ "Тамбор" он промахнулся". Субмариной "Тамбор" Гермерсхаузен командовал, судя по всему, до "Спейдфиш".
У Локвуда и Адамсона в книге "Морские дьяволы" написано: "Токийское радио 17 июня сообщило о потоплении "Трансбалта", это подтвердил в Москве военно-морской атташе без подробностей" (стр.244 московского издания 1958 года). Атташе, очевидно, японский. Первых трансбалтовцев японцы "выловили" еще 13-го в конце дня. Вероятно, несколько дней понадобилось, чтобы удостовериться в невиновности своих, японских ПЛ. Могу предположить, что сообщение Токийского радио и давало понять, что японцы ни при чем.

В любом случае получается, что, даже если сразу не разглядел, кого потопил, Гермерсхаузен, еще находясь в Японском море, об этом узнал. В связи с этим непонятно, почему в итоговых документах его отчета продолжает фигурировать "неопознанная цель"? Первая часть отчета, включающая корабельный журнал, датирована 4 июля 1945 года, итоговые документы — 7, 9 и 16 июля.

1. Шел нерегламентированным для советских судов юго-западным курсом. Регламентирован — западный.

2. Не нес положенные огни. Во всяком случае, их не было видно.

Представить, что капитан "Трансбалта" И.Г.Гаврилов с его опытом военных лет мог что-либо нарушить, трудно. К тому же, следующее рассуждение "от противного" такое предположение исключает: если бы капитан действительно что-то нарушил — а в результате погиб крупнейший пароход с грузом — ему стоило только ступить на советскую землю, и его бы никто никогда больше не увидел.

Этот отчет должен бы был храниться в архиве капитана Владивостокского порта. Но заместитель капитана Владивостокского торгового порта на протяжении многих лет Исай Ефимович Зигельман, член Ассоциации дальневосточных капитанов, ее вице-президент в 1990 году, когда я с ним познакомилась, на все мои к нему обращения по этому поводу отвечал одинаково и, согласитесь, довольно странно: "Отчет капитана "Трансбалта" вы не найдете". На мой вопрос: "Почему?" повторял то же самое.

Действительно, отчета капитана "Трансбалта" я не нашла. Но, приехав во Владивосток осенью 1995 года и имея уже в руках американские документы, обратилась в архив ТОФа. Много лет заведующая, точнее — начальник этого архива Любовь Михайловна Шестопалова посоветовала мне поискать в бывшем партийном архиве. Открытая его часть передана в Государственный архив Приморского края, но хранится на прежнем месте, то есть отдельно. Потому и не смогла я ничего найти по описям Госархива. А в бывшем партийном нашла. Правда, отчет не капитана, а помполита "Трансбалта" В.Н.Казакова. Он, очевидно, не имел морского образования, и все, что меня интересовало, наверняка переписано с отчета капитана.

Наконец-то у меня в руках документ и с нашей стороны!

Вот то, что меня интересует:

"...12 июня 1945 года в 21 час. 12 мин. времени ХI пояса прошли Камень Опасности в проливе Лаперуза северным фарватером."

Действительно, засветло. А северный фарватер это вот что. Как уже было сказано, японцы в проливе Лаперуза выставили минные поля, оставив двухмильной ширины проходы у мыса Соя на Хоккайдо и мыса Крильон на Сахалине. Проход у мыса Крильон и был северным фарватером.

"В 0 час. 30 мин. 13 июня НАЛЕГ ГУСТОЙ ТУМАН (выделено А.П.). В 2 час. 30 мин. в сч.широте 45 49,6 норд, сч.долготе 141000 вест легли на ГКК = 237 ... с расчетом пройти банку острова Ребун в 14 милях. В 3 час. 36 мин. в кормовую часть правого борта в районе трюмов №№ 5 и 6 последовал удар и взрыв, через несколько секунд последовал второй удар и взрыв в районе этих же трюмов. Судно торпедировано двумя торпедами."

Описание этих и последующих событий у помполита совпадает с рассказами знакомых мне трансбалтовцев. Только про прожектор с подводной лодки и про то, что "Трансбалт" разломился, Казаков не пишет. Может быть, прожектора сам не видел, может, считал эти подробности несущественными, а может, эти подробности появились дополнительными красками в воображении тех, кто про это рассказывал, и остались в их памяти, будто на самом деле были — в рассказах моряков такое приходилось встречать не раз. Но в данном конкретном случае последнее предположение, пожалуй, отпадает.

Место гибели в отчете помполита указано: 4543,0 норд, 14045,3 вест. Американцы указывают координаты: 45-44N и 140-48E, но это — координаты самой лодки в 02-04, то есть через полчаса после торпедирования "Трансбалта", у места гибели которого она задержалась.

На стр.2 отчета Казаков уточняет сведения о погоде: "С 0 час.30 мин. до торпедирования БЫЛ ГУСТОЙ ТУМАН, ДАВАЛИСЬ ТУМАННЫЕ СИГНАЛЫ" (выделено А.П.). К сожалению, гудки в тумане не позволяют определить национальную принадлежность судна. Но, когда их подают, туман может быть таким, что огни судна с расстояния примерно в километр не разглядеть, тем более не идентифицировать. Однако, вспышку от взрыва первой торпеды на "Спейдфиш" увидели — ведь она атаковала из надводного положения.

"Вскоре после торпедирования, — продолжает помполит, — туман стал реже, видимость улучшилась. С рассветом, около 5-ти часов туман рассеялся, ветер начал свежать от зюйд-веста. В 11 часов ветер посвежал до 7 баллов, пошла крупная зыбь, под парусами пошли на зюйд-ост по направлению к проливу Лаперуза, чтобы укрыться под берег, так как начало заливать шлюпки, а также в надежде встретить свои пароходы. При увеличившейся волне и ухудшившейся видимости к вечеру шлюпки разъединились." О попытке грести к своему берегу у Казакова упоминания нет. Скорее всего такой попытки не было.

Но о том, что была встреча с либерти "Родина", когда 17 июня шлюпки капитана и старпома японцы тащили из Вакканая в Хонто, у Казакова — ни слова. И судовой медик Ильин, бывший на одной из этих шлюпок, ничего подобного не вспоминал. С другой стороны, рассказавший так живо об этой встрече Алексей Елисеевич Пугач, который, повторю, стал потом капитаном, и о встрече 14 июня тоже рассказывал, а о прожекторе с подводной лодки сказал лишь то, что он его сам не видел.

В Госархиве Приморского края мне удалось найти судовой журнал парохода «Родина» — ф.46, оп.80, д.1262:

«Воскресенье 17 июня 1945 г., пр. Лаперуза, на переходе Ахомтен — Владивосток.

В течение вахты с 08h 00m до 12-00 следовали КК 283 ( — 13W). В 10h 00m все судовые часы отвели на один час назад. Судовое время 09h 00m. В 09h 30m справа и слева по носу видны слабые очертания берегов о-ва Сахалина и о-ва Хоккайдо, слабый туман, видимость плохая. В 11h 00m прошли пролив Лаперуза» (с.73).

Действительно, «Родина» тогда в проливе Лаперуза была. Выходит, не поняли на мостике, кого тащил за собой в двух шлюпках японский тральщик. «SOS» «Трансбалта» прозвучал более четырех суток назад, на «Родине» его не слышали, встречные суда не могли, даже если бы знали, сообщить о трагедии — радисты работали только на прием, радиомолчание нарушалось лишь в чрезвычайных обстоятельствах. И свернутый нагрудник, пущенный на воду, на борт либерти, очевидно, не попал.

Впрочем, в описании событий помполит Казаков весьма краток: "В порту Хонто находились до 30 июня 10 час. утра, после чего были доставлены вместе с четырьмя шлюпками и переданы на пароход "Хабаровск" для отправки нас во Владивосток". Даже капитана Мышевского не упоминает.

Зато записи по его, помполита, части более подробные:

"За весь вышеизложенный период политико-моральное состояние экипажа крепкое и здоровое.

В момент торпедирования весь личный состав проявил исключительную стойкость и мужество и не было ни одного случая, который характеризовал бы проявление паники, недисциплинированности или трусости. Даже момент оставления парохода и спасение личного состава характерен присутствием силы воли у всего экипажа...

Одним из показателей крепкого политико-морального состояния является пребывание и поведение команды в шлюпках в течение двух суток. ...Несмотря на штормовую погоду и на то, что все были мокрые и промерзшие, однако, проявления отрицательных настроений, нытья или недисциплинированности совершенно не было. ...Был установлен режим гребли на веслах, режим расходования продуктов и воды; установлен порядок — кто за что отвечает. ...В момент, когда шлюпки приближались к японским берегам, весь личный состав был проинструктирован, как надо вести и держать себя в Японии."

Казаков подробно перечисляет вопросы, задаваемые на допросах, и пишет в заключение:

"Все попытки со стороны японцев по части получения различных сведений оказались безуспешными и к желаемым результатам для них не привели. Команда парохода и здесь, от начала до конца, с честью и высоко выдержала высокое звание советского моряка и весь период пребывания в Японии прошел без единого замечания."

Дата составления отчета — 5 июля 1945 года. Основная часть отчета Гермерсхаузена датирована 4 июля.

Федор Петрович Галенков, как уже было сказано, — капитан послевоенного выпуска, был членом Всесоюзного координационного центра ассоциаций и клубов капитанов, который затем стал Российским, а теперь по обстоятельствам нынешней нашей жизни деятельность свою прекратил. Его интерес к истории морского флота неподдельный.

Игоря Лаврентьевича Бухановского и Виктора Федоровича Скорупского я упоминала не раз. Скорупский, плававший капитаном в годы войны, после войны несколько лет был капитаном Владивостокского торгового порта. Он сказал, что лично сам, когда ходил через пролив Лаперуза к Владивостоку в военные годы, двигался только на запад — кратчайшим путем к своему берегу. При этом не помнит, чтобы существовал запрет на движение в юго-западном направлении, но капитан не мог принять решение без согласования или даже прямого указания руководства. Все идущие из Америки суда, как правило, заходили в бухту Ахомтен (сейчас Русская) в 40 милях южнее Петропавловска-Камчатского. Там, как вы помните, находился военно-лоцманский пункт для проводки через минные поля судов, делающих заход в Петропавловск, и пост офицера конвоя, от которого каждый капитан получал инструкции по прохождению маршрута до порта назначения.

Скорупский и Бухановский близко не знали капитана "Трансбалта" Гаврилова — он был из другого пароходства, в ДВГМП временно, но авторитет его среди капитанов был очень высоким.

Общими усилиями импровизированного совета капитанов была составлена схема расположения ПЛ и судна в момент торпедирования.

Совет держала я и с четвертым специалистом — подводником, правда, послевоенного выпуска, главным штурманом ВМФ, кандидатом военных наук, профессором, контр-адмиралом Валерием Ивановичем Алексиным — по телефону. Он задал мне ряд вопросов, ответы на которые дополнительно высвечивают ситуацию со стороны подводной лодки, а именно:

— Был ли это конец рейда? Не заканчивался ли боезапас? Не были ли безрезультатными предыдущие дни? Короче, не было ли ситуации, заставлявшей командира ПЛ идти ва-банк?

— Нет, не было. Шли девятые сутки рейда, который закончился после этого на двенадцатые сутки. Торпеды, потопившие "Трансбалт", были 15-й и 16-й из 22 торпед боезапаса "Спейдфиш". И назвать безрезультатным для Гермерсхаузена рейд к тому времени было никак нельзя: уже были потоплены 3 транспорта среднего размера и 4 мелких рыбацких судна. После "Трансбалта" к этому счету добавились еще 2 транспорта.

Валерий Иванович заметил, что американская субмарина находилась в момент выстрела в такой позиции, с которой ходовые огни судна даже при хорошей видимости могут быть не видны. По этой причине формулировка "не нес положенные огни" вызывает сомнения. С другой стороны, продолжал он, выход из пролива — это как раз то место, где толкутся подводные лодки, и в военное время правило одно — рулить как можно быстрее, а значит, и короче из опасной зоны к своему берегу, чего капитан транспортного судна не сделал.

Задал главный штурман ВМФ и другие вопросы, ответов на которые нет в приведенных документах и на которые — увы! — ответить уже некому — ни капитана "Трансбалта" Ильи Гавриловича Гаврилова, ни командира "Спейдфиш" Вильяма Дж. Гермерсхаузена нет среди живых.

Капитан "Трансбалта" действительно шел, скажем так, нелогичным в данной конкретной ситуации курсом, который тем не менее был ему разрешен или, еще более вероятно, указан. Командир "Спейдфиш" об этом разрешении или указании, разумеется, не знал. Густой туман не дал ему разглядеть опознавательные огни судна, а с "Трансбалта" заметить след торпед. Сомнения, не русское ли это судно, у командира американской субмарины были — недаром он единственный раз за рейд подошел поближе, чтобы рассеять их. И даже в поредевшем тумане, даже если зажигал прожектор, мог его не опознать — к этому времени на "Трансбалте" уже не горели никакие огни, и белый с красными буквами прямоугольник мог уже быть под водой. Все это могло быть.

И оставалось бы только повторить вслед за Булатом Окуджавой: "Ах, война, что ты, подлая, сделала!" Но есть "но". И состоит оно в следующих фактах, о которых сказано в книге Клэя Блэйра.

После возвращения из рейда Гермерсхаузена вызвал адмирал Нимиц. Командир "Спейдфиш" ожидал грандиозного разноса. Вместо этого адмирал, как вспоминал Гермерсхаузен, «спросил меня, что случилось? Я сказал ему, что не видел никаких опознавательных знаков. Все, что он ответил на это, было: "Рад, что ты остался невредим, сынок"».

Как пишет в предисловии к русскому изданию книги Локвуда и Адамсона контр-адмирал А.И.Родионов, командир другой американской ПЛ, потопившей японский транспорт под знаком Красного Креста, был за это наказан.

А у К.Блэйра на стр.864 написано еще вот что:

"С этим потоплением ["Трансбалта"] Гермерсхаузен довел до четырех число членов клуба командиров американских субмарин, потопивших русские суда, в который входили: Эжен Сэндз (два русских судна) , Мун Чеппл (одно) и Малькольм Гаррисон (одно)".

Клэй Блэйр ошибался — этот клуб вместе с Гермерсхаузеном насчитывал 6 человек:

1. Командир ПЛ SS-210 "Гренадир" ЛЕНТ — 1 мая 1942 года в Восточно-Китайском море у Цусимского пролива потоплен пароход "Ангарстрой" ДВГМП, человеческих жертв нет.

2. Командир ПЛ SS-276 "Софиш" СЭНДЗ — 16 февраля 1943 года в Тихом океане восточнее острова Кюсю потоплен пароход "Кола" ДВГМП, погибло 69 человек; 17 февраля 1943 года там же потоплен пароход "Ильмень" ДВГМП, погибло 7 человек.