Гурвич л. Об искусстве воспитания записки инструкторов общественников Москва, "Физкультура и спорт", 1951 г

Наказание за проступок, совершенный членом коллектива, - это одна из самых сложных, ответственных и еще недостаточно разработанных проблем воспитательной работы. Наказание, нам кажется, не должно быть частым явлением в спортивном и, в частности, туристском коллективе. Следует искать иных форм педагогического воздействия и прежде всего стремиться убедить спортсменов-туристов, альпинистов, лыжников и т. д. - в справедливости тех или иных положений с помощью самой жизни.

Но в практике физкультурной и в том числе туристской работы бывают такие случаи, когда наказать совершившего проступок надо.

В чем же сила наказания? Что такое наказание?

Мы убедились на практике, что наказание по своему существу должно быть формой выражения требования коллектива к личности. Конечно, это очень решительная и часто - жесткая форма требования, но тем не менее это именно требование коллектива.

Однажды мы подходили по обломкам скал к заснеженному перевалу. Час утра был ранний. Снег с глубокими синими тенями в протаявших бороздах, желтоватые скалы, далекие вершины были видны очень ясно. Внезапно нам навстречу с перевала стала спускаться цепочка горных козлов - туров. Мы были в районе заповедника и давно ждали встреч с турами и сернами. Все тридцать человек, затаив дыхание, следили за животными. И вдруг раздался резкий, оглушительный свист. Козлы сделали скачок в сторону и скрылись среди скал. Вся группа зашумела, обрушившись с упреками на молодого туриста, вспугнувшего животных. Этот турист все время отличался в походе какими-нибудь неожиданными и неумными выходками. Но это был веселый, общительный юноша, и товарищи многое ему прощали.

Инструктор коротко приказал:
- Отправляйтесь в конец колонны. Вы не умеете себя вести...

Турист был смущен и не столько словами инструктора, сколько общим протестом товарищей против его поступка.

Это - незначительное происшествие. Но нам оно показало, что наказание только тогда достигает своей цели, когда оно является требованием коллектива, поддерживается коллективом. В справедливости этого положения мы потом убеждались много раз и нашли подтверждение этому в работах А.С. Макаренко.

Такое понимание характера наказания поможет инструктору действовать достаточно определенно: надо создать обстановку, при которой наказание стало бы требованием коллектива.

А если этого нет? Если стремление наказать провинившегося спортсмена кажется несправедливым коллективу?

Тогда, пожалуй, лучше и не наказывать. Такие случаи иногда возникают. Они объясняются или тем, что инструктор действует неправильно и в самом деле ошибается, или коллектив еще недостаточно окреп, еще не научился требовать. И в том и в другом случае инструктор должен очень внимательно присмотреться к создавшемуся положению и действовать весьма осмотрительно.

Мы убедились в том, какой большой силой является наказание, если оно поддерживается коллективом. Именно потому, что такое наказание весьма действенно, инструктор обязан с осторожностью прибегать к этой форме педагогического влияния на личность. Иногда достаточно бывает замечания провинившемуся в присутствии его товарищей, тона иронии - и необходимый результат уже достигнут.

Приказ, оглашенный перед строем физкультурников, в котором "ставится на вид" или просто отмечается неправильное поведение, также обладает огромным воздействием. Поэтому и к таким формам наказания следует прибегать с большой осторожностью. Но там, где они необходимы в интересах правильного развития коллектива, и там, где наказание поддерживается коллективом, эти формы вполне уместны и совершенно обязательны в общей системе воспитательных мероприятий.

Наиболее резкая и жесткая форма наказания - удаление из коллектива. Эта мера может быть вызвана лишь какими-то исключительными обстоятельствами. В нашей практике трехлетней работы в учебных туристских лагерях, через которые прошло около 3000 человек, только трех туристов постигла столь суровая кара и, надо сказать, вполне заслуженно. Эта мера наказания не только каждый раз поддерживалась коллективом туристов, но и являлась результатом категорического требования коллектива.

Некоторые "методисты" говорили нам: нельзя исключать из коллектива, надо перевоспитывать, вы неправильно поступаете и не имеете права так поступать.

Конечно, часто исключать из коллектива нельзя, да и в советской действительности такая необходимость может носить только единичный характер. У нас это были редчайшие случаи. Одного юношу в 1949 году мы отказались допустить к испытаниям и выдать ему туристский значок потому, что во время похода он самовольно ушел из группы, забрался на ледник, чуть не сорвался, задержал всех туристов и пришлось посылать спасательный отряд, чтобы снять его со скал. Поход для туристов был испорчен.

Мог ли получить этот юноша значок "Турист СССР"? Нет, это было бы лицемерием с нашей стороны. На словах утверждать, что советский турист должен быть образцом дисциплинированности и коллективизма, а на деле выдавать такому человеку значок - это значит подрубать под корень принципы коммунистического воспитания. Мы поддержали требование коллектива туристов и значка этому "туристу" не выдали, сказав ему, что прежде всего он должен многому научиться, а потом думать о почетном значке.

В 1950 году в нашем лагере "Кавказский заповедник" произошел совершенно исключительный случай. Один из туристов всем своим поведением стремился дезорганизовать коллектив и поступал так, как не должен был бы действовать советский человек. Никакие меры не оказывали на него влияния, и тогда туристы, возмущенные до глубины души поведением этого человека, попросили нас удалить его из коллектива. Мы поняли, что это был единственный путь, чтобы помочь коллективу ощутить свою силу-силу требования коллектива. Это в то же время был единственный путь, чтобы резко встряхнуть нарушителя дисциплины и заставить его понять, каковы результаты такого поведения.

Имели мы право при столь исключительных обстоятельствах освободить от него коллектив? Всякий честный и последовательный воспитатель поступил бы именно так.

Но вне лагеря нашлись люди, заявившие, что этого нельзя было делать, что следовало нарушителя не исключать, а перевоспитать (это в двенадцать дней-то?!) и даже выдать ему значок "Турист СССР". Мы отвечали: "Поступать так - значит лицемерить, значит защищать буржуазную мораль. Пусть в будущем году этот человек отправится в новый поход и, если покажет себя настоящим советским туристом, тогда и получит значок".

Приведем здесь замечательные слова А.С. Макаренко:

Какой же результат предполагается в итоге правильно найденного и примененного наказания?

А.С. Макаренко высказывает очень глубокую мысль: наказание не должно осложнять конфликт или, сняв один. конфликт, создавать другой. Наказание призвано разрешить, устранить конфликт.

Полная поддержка коллективом наложенного руководителем наказания и должное отношение к наказанию со стороны самих нарушителей обеспечивается всем ходом воспитательной работы, всей системой методов этой работы, всем тоном жизни коллектива.

Как-то нам привелось столкнуться с тем, что несколько туристов одной из учебных групп не явились на теоретические занятия. Во время занятий эти юноши безмятежно загорали на берегу реки.

Группа находилась в доходе уже не первый день, и любителей солнечных ванн нельзя было считать новичками. Поэтому на следующий день нарушителям перед строем лагеря был объявлен выговор. Это было первое взыскание в группе. Мы больше не напоминали об этой истории, не читали нарушителям нравоучений, не проводили никаких бесед с туристами на эту тему. Жизнь группы продолжала идти своим чередом. Но чувствовалось, что группой этот случай не забыт. Инструктор очень быстро убедился, что все члены группы, включая и получивших выговор, восприняли наказание как должное, как оправданную обстоятельствами меру воздействия. В дальнейшем виновники происшествия ни разу не подвели группу.

Уже к концу похода, за перевалом, когда туристам были вручены значки, в приказе по лагерю ряду участников была объявлена благодарность. В особом параграфе приказа мы сняли выговор с провинившихся, учитывая их достойное поведение в дальнейшем походе. Однако благодарности мы им не объявили. И опять это было воспринято как должное ими и всей группой.

Случай этот не заслуживает, конечно, особого внимания - таких историй было немало в нашей практике. Тут важно лишь то, что наказание, наложенное на нескольких нарушителей, было правильно воспринято всем коллективом в результате верно взятого общего тона работы с группой.

Были, однако, и исключения, когда и нарушители и коллектив оказывали скрытое, а то и явное противодействие подобным мерам. И анализ этих случаев всякий раз показывал нам, что они являлись следствием неправильно взятого тона, необдуманных действий руководителя.

Спустя небольшое время после описанного выше случая нам пришлось столкнуться с его повторением в одной из последующих групп, но уже в очень своеобразном, можно сказать, исключительном варианте.

Группа, о которой идет речь, только что пришла в лагерь и еще не успела слиться с жизнью лагерного коллектива. И вот в первую же ночь, после отбоя, в палатке, где помещались юноши этой группы, разыгралось шумное веселье. Возня, хохот, дикие выкрики разнеслись по притихшему, засыпающему лагерю. Неоднократные замечания девушки - дежурного инструктора - не помогали, "веселье" продолжалось.

Пришлось вмешаться старшему инструктору. Войдя в палатку, он предупредил, что, если немедленно не наступит тишина, руководство лагеря будет вынуждено прибегнуть к строгим мерам. Но даже это не подействовало на "развеселившихся" туристов. Утром наиболее шумливые получили выговор перед строем.

Но мы сразу же заметили, что этот выговор не получил поддержки группы, хотя коллектив всего лагеря не мог не одобрить его. Не привыкшие к требовательности, не выработавшие дисциплины туристы не считали серьезным нарушением ночной "концерт". Явного протеста мы не видели, но чувствовалось глухое недовольство и недоверчивая настороженность.

Три дня жила эта группа в лагере, готовясь к дальнему и трудному переходу. Три дня интересных занятий, увлекательной работы, подтянутой, четкой дисциплины сделали свое дело. Туристы поняли необходимость и красоту этой атмосферы и постепенно осознали целесообразность и правильность наших действий. Они увидели в инструкторах не только требовательных, строгих начальников, но и верных, заботливых друзей и веселых товарищей в минуты отдыха. Увидели, что инструкторы требуют серьезности и четкости в тех случаях, когда этого требует сама жизнь. И тогда коллектив группы решительно встал на нашу сторону.

Однако трое его участников из числа получивших выговор продолжали упорное, хотя и скрытое противодействие. Вечером, накануне выхода группы на маршрут, эти трое тайком от всех, но якобы от имени группы записали в книге отзывов, что группа недовольна инструкторами.

Утром на прощальной линейке старший инструктор, проверив готовность группы к выходу, подвел итоги пребывания туристов в лагере, поблагодарил их за хорошо проведенные занятия, пожелал успеха в походе. Затем он прочел перед строем злополучный отзыв и поинтересовался, действительно ли это мнение всей группы. Запись в книге отзывов вызвала шумный протест туристов, они обрушились на авторов записи.

Через несколько дней в лагерь с маршрута прибыло коллективное послание, опровергавшее отзыв трех туристов.

В данном случай мы, конечно, не могли прибегнуть к мерам "административного" воздействия на авторов записи, хотя они и совершили проступок по отношению к группе, приписывая ей свое мнение, резко противоречащее млению коллектива. Лучшей мерой в этом случае было воздействие самого коллектива.

Нельзя не предостеречь инструктора: командование ради желания командовать, строй там, где он не нужен или утомителен, долгое пребывание в строю, лишенное логики, - это не дисциплина, а нечто совершенно чуждое понятию советской дисциплины. Строй нужен и необходим там, где он оправдывается целесообразностью, где он жизнерадостный, бодрый.

В дисциплине заключена большая внутренняя красота, которая имеет огромное значение в воспитательной работе.

У нас в лагере или в походе иногда создавалась такая обстановка, которая требовала особой собранности, быстроты, энергии, значительного физического напряжения. Однажды, например, возникла необходимость в короткий срок навести надежную переправу через горную реку. Эту работу мы поручили наиболее сильной и организованной группе туристов, которая уже прошла по зачетному маршруту и сплотилась в дружный коллектив. Ответственное и трудное задание было выполнено успешно, и мы заметили, что этот эпизод создал приподнятую атмосферу в группе. Туристы явно гордились своим коллективом. чувствовали в нашем доверии к их группе особую красоту.

А.С. Макаренко указывает, что подобная эстетичность является последней филигранной работой в воспитании дисциплинированности. Не всякий коллектив может дойти до такого предела и далеко не все наши группы приходили к нему. Но когда мам удавалось добиться элементов этого в какой-либо из групп, мы чувствовали себя победителями.

Кроме внутренней эстетичности, в дисциплине есть еще и внешняя эстетичность, также очень важная в работе с коллективом.

Всем нашим требованиям к туристам, формам воспитания дисциплины мы стремились придавать как можно больше торжественности, красоты, теплоты. Именно поэтому встречи групп, приходивших из похода, всегда обставлялись торжественно, сопровождались аплодисментами, вручением цветов, радостью, улыбками, крепкими рукопожатиями. Спортивный флаг поднимался под музыку, туристские соревнования проводились в столь же торжественной обстановке.

Дисциплина украшает коллектив. Эта сторона дисциплины - ее красота - является очень значительным моментом в полноценности жизни коллектива, в успешности его развития.

Этого не понимают некоторые люди, оторванные от жизни.

Но зато это прекрасно понимали туристы. Каждый из наших коллективов с большим воодушевлением всегда вносил в общую сокровищницу что-то свое, чтобы сделать более яркой и внешнюю и внутреннюю красоту дисциплины.