НЕМЕЦКАЯ КЛАССИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ

Философия истории Гердера

Иммануил Кант

Философия Фихте

Ф.-В.-Й. Шеллинг

Г.-В.-Ф. Гегель

Немецкая классическая философия охватывает сравнительно краткий период, который ограничен 80-ми годами XVIII столетия, с одной стороны, и 1831 годом - годом смерти Гегеля - с другой. Тем не менее по целому ряду моментов она представляет собой вершину философского развития, которая в то время могла быть достигнута, а тем самым и вершину домарксистской философии вообще. Перечислим по крайней мере некоторые из ее положительных моментов. Философия Канта довершает ноэтическую (ноэма, ноэзис.- Пер.) философию. В философии Канта нашло свое выражение теоретическое отражение рефлексии человеческой свободы и равенства в период до французской революции. В немецкой классической философии мы находим зачатки "философии активной стороны" у Фихте, основы естественной спекуляции у Шеллинга, его же концепцию "динамического процесса" в природе, близкую к материалистической диалектике, диалектическую концепцию Гегеля, близкую к реальности и в то же время благодаря своему идеализму далекую от нее. Начиная с Гердера, немецкая философия вводит историзм в исследование общества и тем самым отвергает неисторические и механистические концепции предшествующей эпохи.

Послекантовская философия вносит серьезную критику агностицизма и всей предшествующей поэтической позиции. В философии Гегеля разрабатываются законы не только объективной, но и субъективной диалектики.

Оборотной стороной этих позитивных результатов является мировоззренческое утверждение большинства философов в идеализме. Эта тенденция связана с рядом обстоятельств, которые лежат в концепции идеализма, где не требуется строго научного объяснения при формулировании новых открытий, идей, теорий. Материалистическая позиция предъявляет большие требования к точности изложения, к строгости формулировок, что предполагает определенный временной период. Идеализм немецкой классической философии связан с доведением концепции до абсурдных результатов вопреки опыту или эмпирическим доказательствам. Свою роль в этом сыграла экономическая и политическая слабость немецкой буржуазии, что привело к тому, что Германия переживала свое существование скорее в теории, чем на практике.

Следующий момент, объясняющий преобладание идеалистической позиции в немецкой классической философии, связан с развитием философии после Декарта В противоположность онтологической позиции древней и средневековой философии, как недостаточно обоснованной, Декарт подчеркнул идею о том, что наиболее существенным моментом, с которого философия должна начать, является достоверность самого познающего Я. В рамках этой традиции ряд философов Нового времени делают больший упор на субъект, чем на объект, а вопросу о характере познания отдают предпочтение перед вопросом о характере бытия. В философии Канта также проявляется подобное привилегированное положение субъекта. Хотя в последующей спекулятивной фазе развития философии (Шеллинг, Гегель) наблюдается переход к онтологической позиции, прежний поэтический приоритет субъекта проецируется на концепцию оснований всякой реальности.

Менее известно, что характерной чертой этого идеализма был пантеизм (он характерен для Фихте, Шеллинга классического периода и Гегеля). Толчок развитию дал Кант своей критикой метафизических идей (бог, душа, идея мировой целостности). Другой причиной этой ориентации является так называемая спинозовская дискуссия, вызванная книгой Ф.-Г. Якоби (1743-1819) "Об учении Спинозы" ("Ober die Lehre des Spinoza"), изданной в 1785 г. Дискуссия, направленная на реабилитацию философии Спинозы, является одной из вех прогрессивного духовного развития в Германии того времени. Гердер участвовал в спинозовской дискуссии своим трактатом "Бог" (1787), в котором попытался модернизировать спи-нозизм (заменил "распространенность" "органическими силами", моделью для которых служит скорее живое существо, чем физический объект). В отличие от атеистической интерпретации Спинозы, которую предпринял Якоби, Гердер защищает пантеистическое понятие бога с некоторыми личными чертами (мудрость, провидение). Спинозовская дискуссия показывает, что послекантовская философия включала в себя и те философские направления в Германии, которые развивались независимо от Канта.

В социальном плане немецкая философия - свидетельство идейного пробуждения "третьего сословия" Германии. Экономическая незрелость и политическая слабость немецкой буржуазии, территориальная раздробленность Германии наложили на нее свой отпечаток. В то же время немецкая философия использовала результаты развития философской мысли Италии, Франции, Англии и Голландии. Этот момент весьма положителен.

Значение немецкой классической философии было отчасти обесценено идеалистической формой, которая впоследствии стала для нее роковой. Вместе с тем она способствовала - несмотря на свой неконкретный, мистифицирующий характер, который исключал строгий причинный анализ исследуемых феноменов,- тому, что отражение новых научных познаний и воздействие общественного развития происходили так своевременно, что, как говорится, она мгновенно реагировала на новые стимулы.

ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ ГЕРДЕРА

Иоганн Готфрид Гердер родился в 1744 г. в Морунгене (Пруссия) в семье учителя элементарной школы. Умер в 1803 г. в Веймаре. Период с 1776 по 1803 г. провел в Веймаре в должности генерального суперинтенданта, т. е. первого духовного лица страны. Эту должность он получил при помощи Гете, который сумел рассеять сомнения духовенства в правоверности Гердера. Наряду с трактатами "О происхождении языка" ("Uber den Ursprung der Sprache") (1772), "Идеи к философии истории человечества" ("Ideen zur Philosophic der Geschichte der Mensch-heit") (1784-1791), своей автобиографией он издал в 1778-1779 гг. сборник песен "Голоса народов в песнях" ("Stimmen der Volker in Liedern"), в который включил песни южных славян и мастерски их перевел. Интерес Гердера к славянским народам, сохранившим, согласно ему, нетронутой народную культуру, способствовал росту интереса к ним на Западе. У самих славянских народов стимулировал рост самосознания и вызвал интерес к сокровищницам народной культуры. Из других его трудов, кроме трактата "Бог" ("Gott"), значимы его "Письма для поощрения гуманизма" ("Briefe zur Beforderung der Humanitat") (1793-1797), где он дает высокую оценку Я. А. Коменскому.

Философия истории Гердера основана на идее, что человечество в своем развитии закономерно приходит к гуманизму, т. е. к автономному использованию сил, которые даны человечеству для совершенствования разума и нравов и позитивного влияния индивидов друг на друга. Историческое развитие имеет восходящий характер, который направляет его к максимуму, однако не прямо, но опосредованно через эпохи, носителями которых были великие народы (Египет, Персия, Греция, Рим, европейские народы). Так как в отдельные эпохи достигался максимум, обусловленный географическими условиями и степенью зрелости человечества, то все эти результаты истории человечества соединятся в недостижимом еще конечном результате.

История человечества включена в рамки генезиса нашей солнечной системы. Историческое развитие Гердер связывает со всем предшествующим космологическим развитием. В понимании природы он пантеист и натуралист, однако не материалист. Природный процесс трактуется им слишком провиденциально и телеологически, и вместо чисто физических законов в нем, согласно Гердеру, властвует скорее закон аналогии между человеком (микрокосмом) и природой (макрокосмом). Природа рассматривается не как механическая совокупность, но как образование определенных основных форм, которые наиболее адекватно проявляются в органической природе. Однако Гердер, исходя из своих позиций, делает в большей степени материалистические выводы, чем, например, Вольтер: "...не обязаны ли мы стихиям всем, что нам принадлежит, включая жилище и землю? Если стихии, согласно постоянно действующим законам, периодически пробуждаются и требуют назад все, что принадлежит им, когда огонь и вода, воздух и ветер, которые сделали нашу землю обитаемой и плодородной, продолжают свой бег и уничтожат ее, когда солнце, которое так долго нас по-матерински согревало... наконец вернет стареющую силу земли... в свое лоно, то что бы могло случиться иное, чем то, что должно было случиться согласно общим законам мудрости и порядка".

В первых пяти книгах "Идей к философии истории человечества" Гердер показывает органическое развитие всей природы. Развитие Земли и творении невозможно наблюдать прямо, так как развитие творений растянуто в пределах различий между растительными и животными видами, как и развитие Земли-в рамках формирования земной поверхности. Поэтому путем сравнения можно реконструировать все развитие. Растение в целом представляется как уста. Сосет корнями, листьями, сокопроводящими каналами. Только высшие животные имеют дифференцированную организацию. И для высших животных, и для человека, однако, принятие пищи остается основным законом: "Гордый человече, взгляни на более скромное устройство своих братьев - несешь его еще в себе; являешься пищеводной трубой, так же как твои меньшие братья, лишь бесконечно более облагороженной". Вместе с более сложной организацией у высших животных развивается и неподчинение инстинктам. Низшие животные полностью подобны машинам, они находятся под властью инстинкта. У высших животных вместе с возрастающим числом органов растет число инстинктов и независимость их от одного инстинкта: "Бобр строит, но инстинктивно... иначе он не умеет ничего. Напротив, обезьяна уже не имеет ни одного строго определенного инстинкта". При этом инстинкты развиваются как модификация первоначального инстинкта самосохранения и под влиянием условий, в которых животное живет. Разумеется, здесь действует ансамбль условий, так как они в определенной мере творят и само животное.. Причина развития - в постоянно совершенствующемся, творческом импульсе природы. Гердер вновь и вновь повторяет идею о взаимосвязи человека и животных: "Не существует добродетели или влечения в человеческом сердце, подобие которых здесь и там не проявлялось бы в мире животных". Из этого он выводит, что животные являются для человека "меньшими братьями", а не только "средством", как считает Кант.

Преимущества человека перед животным Гердер выводит из его прямохождения. У животного развиты чувства запаха и вкуса, у человека преимущественное развитие получает глаз, зрение ("теоретики чувств", как их позже назовет К. Маркс). Этим самым у человека освобождаются руки, и он становится способным к деятельности и искусству; руки не только творцы новых вещей, они посредством этого становятся творцами идеи. Следующее преимущество, которое вытекает из прямохождения, состоит в развитии языка: "Со способностью к речи человек получил вдохновение божие, семя разума... короче, божественное искусство идей, которые являются источником всех искусств".

Человек, несомненно, "наивысшая возможность :земного устройства", он стоит на пограничье двух царств-царства природы и . царства "гуманности", т. е. использования собственных сил, совершенствования разума и нравственности. "Гуманность", однако, заложена в природе. Содержание "гуманности" составляет способность к сочувствию страданиям других созданий, которой человек наделен в наибольшей мере, стремление к познанию бога - этой "связи всех вещей", "первой и единственной причины всех творений". Естественное, природное содержание "гуманности" является лишь вкладкой, лишь "бутоном будущего цветка", развитие которого зависит от человека и составляет содержание истории. История человека является, таким образом, продолжением природы.

Содержание термина "гуманность" можно определить также как богоподобность. Человек, как самое совершенное творение на земле, является выражением силы всех сил - бога. Богоподобность состоит в познании законов природы.

Если история человечества продолжает историю природы, то естественно, что природа (ее горы и воды) определила арену человеческой истории и способствовала ее первым шагам. Гердер исходит из географического детерминизма - направления, впервые введенного в исследование общества Монтескье. То, что образ жизни у некоторых народов сохранялся без изменений тысячелетиями, тогда как у других изменялся, также обусловлено географической средой. Однако человек не является пассивным продуктом среды. Развитые народы изменяют и климат: "Европа была прежде влажным лесом, ныне же эти края возделаны; ныне она раскорчевана, и с климатом изменились и сами обитатели".

Гердер с большим историческим пониманием анализирует различные направления духовной культуры человечества; в языке, мышлении, мифологии, в законодательстве, в моральных нормах он видит влияние человека своего времени. И свободная фантазия, выраженная в мифе, для Гердера не есть нечто абсурдное, а является выражением детского века человечества, "философским опытом человеческой души, которая видит сны, прежде чем проснется". Понимание мифа лишь как жреческого обмана он полагает неверным: "В большинстве своем, разумеется, они (священники.-Лег.) мошенники; но никогда не следует забывать, что они тоже люди и что они тоже являются обманутыми..." Гердер выдвигает идею о том, что "мифология каждого народа - это, собственно, выражение способа, каким народ взирал на природу...".

То же самое относится и к языку: "Наипрекраснейшим эссе об истории и разнообразнейшей характеристикой человеческого разума и чувства было бы сравнение языков: ибо в каждый из них втиснут разум данного народа и его характер".

Характерным для концепции истории Гердера является то, что субъектом исторического развития выступают невыдающиеся исторические личности. Прогресс человечества он связывает более всего с изобретениями, открытиями, новыми знаниями. Изобретатели предстают, по Гердеру, как истинные герои человечества. Гердеру не хватает слов похвалы для этих "богов и гениев рода человеческого", которые должны быть примером для подражания потомкам. Так, дикари с полным правом почитают европейцев как богов; они чтут также и оружие, с которым европейцы к ним приходят.

Одним из важных факторов концепции истории является, по Гердеру, традиция, т. е. сохранение прежних достижений и их активное развитие. С традицией Гердер связывает общественное, коллективное и историческое стремление европейцев жить в комфорте, а также общественный, коллективный характер их образования и духовной зрелости. "Как прошли через многочисленные руки, которыми обрабатывали этот кофе и сахар, прежде чем попасть ко мне, не имеющему иных заслуг, чем его пить, так и наш разум, и способ нашей жизни, наша ученость и художественное воспитание, наше военное и государственное дело являются результатом развития чужих изобретений и идей, которые к нам сошлись без наших заслуг со всего света...". То, что одни народы могли больше развиться, чем иные, зависит от многих обстоятельств, главным образом от географической среды и законов, которые были однажды приняты.

Подчеркивая значение изобретений для прогресса человечества, Гердер неизбежно наталкивается на факт, что индивидуальные действия людей подчинены общим историческим закономерностям. То обстоятельство, что некоторые народы остановились на самых примитивных способах добывания средств к жизни, а другие при этом проявили изобретательность, вызвано в значительной мере климатическими условиями. Там, где природа позволяет человеку брать ее плоды, как говорится, без усилий с его стороны, там народы не пробудились еще от своего естественного сна. Подобным губительным воздействием на творчество и моральные качества обладает деспотизм.

Способ общественной организации - это результат деятельности людей. Природа привела человека лишь к семье - первой ступени общественной организации. Общество организовано прежде всего по патриархальному принципу. Вторая ступень организации общества - власть выбранных судей и военных вождей. Третьей ступенью является деспотическая власть, передающаяся по наследству.

Гердер становится весьма красноречивым, когда он обвиняет деспотизм. Отвращение к немецкой феодальной деспотии и глубокий демократизм сообщают страстность его обвинениям: "Если все традиционные сословия работают определенным образом против природы, которая не связывает свои дары ни с каким сословием, то не удивительно, что большинство народов, пройдя всевозможные способы власти и испытавши бремя каждого из них, возвратилось впоследствии к тому из них, который полностью превращал их в машины, то есть к наследственной деспотии". Здесь руссоистская аргументация (разделение общества на ."сословия" противно "естеству") использована для доказательства того, что последней ступенью власти является наследственная монархия. С критикой деспотизма свой удел получает и теория просвещенного деспотизма: "Еще меньше понятно то, как должен человек существовать для государства так, чтобы из его устройства с необходимостью вырастало его истинное блаженство". С критикой деспотизма связывает Гердер критику так называемых великих исторических личностей: "Самые славные имена в истории принадлежат тем, кто душил род людской, коронованным палачам или палачам - приспешникам трона...". Истинными героями истории являются для него изобретатели, которые свидетельствуют о творческих способностях человечества и развивают его искусство.

Специфика истории состоит в том, что ее "детство" как бы консервируется у народов, имеющих многовековое развитие, но вследствие природных условий сохранивших свой давний способ жизни. Сюда относятся прежде всего китайцы, организацию, характер и увлечения которых можно объяснить как детский разум человечества. Китайское общественное устройство является неким продолжением патриархального устройства, в котором живут монгольские кочевники. Император является отцом своего народа. Но что означает перенесение семейных порядков на большой народ? "Когда бы детская послушность не находила в государстве никаких границ, то взрослому мужчине... она налагала бы те же обязанности, которые возлагались до сих пор на невоспитанное дитя. И если бы эти обязанности были установлены относительно каждого начальства... по принуждению и нужде, могло бы возникнуть нечто иное, кроме того, что чистое человеческое сердце, претворенное, вопреки естественной природе, обрело бы навык фальши?". Китайское устройство, внешне такое человечное, в действительности является жесточайшим деспотизмом, который имеет расслабляющее влияние на разум и добродетели. Добродетели становятся формальными, ибо сыновнее уважение к начальству является предписанным и не опирается на естество.

Гердер полагает, что наиболее выдающимся народом в прогрессе человечества были греки. В Греции законодательство впервые отделилось от религии. Жрец не имел здесь безграничного авторитета, как у естественных народов. Греческая образованность является плодом счастливого века юности человечества.

Она не брызжет фантазией, как у малообразованных народов, в ней содержится единство образности и разума, чувственности и чувства. Греки не были связаны никаким деспотизмом и свой характер могли развивать до счастливой умеренности.

Истинная гуманность содержится в учении Иисуса; он нашел многочисленных приверженцев среди бедных. и угнетенных, но был быстро устранен жрецами, угнетателями народа. Из человеческих поколений Христос хотел образовать людей божиих, которые работали бы на благо других. Христианское общество должно было быть обществом дружбы и братской любви. Однако христианство не могло и не хотело ликвидировать сословные различия, поэтому от его гуманности осталось лишь нищенство, которое портит людей. Первоначально христиане должны были жить без светской власти, ведомые своими пастырями.. Но пастыри превратились в волков, и самое большое значение и важность обрело слепое послушание. Соборы решали не теологические вопросы, но вопросы о власти. Писание, возвышенно и преданно уча о едином боге, вместе с тем ограничивало человеческий разум и познание истины. Много усилий было затрачено на то, чтобы привести в соответствие данные науки и космологии Моисея, исследование природы и учение о потопе. Аскетизм является чертой Востока; христианство вообще, возникнув во времена необразованности, имеет много варварских черт. Дух жителей Востока имеет склонность к лености, которая объявляется священной.

Развитие истории, по Гердеру, ясно показывает, что род человеческий развился к лучшему. Уменьшилось число бесчеловеческих, бессмысленных действий. Постепенно разум и справедливость утверждаются в отношениях между людьми. "Страдаем так долго по собственной воле до тех пор, пока без всякого чуда научимся лучшему употреблению своих сил". В этом гарантия исторического прогресса.

Согласно Гердеру, народ, возникший из исходной патриархальной семьи, является естественной группой и не должен быть порабощен другим народом. В конце концов история разрушает такие неестественные конгломераты. Где сейчас царство Александра или царство монгольских завоевателей?

Порабощение становится несчастьем славян, миролюбивого и трудолюбивого народа. Его несчастье состояло в том, что он не освоил военное умение, в частности когда судьба поставила его в соседство с воинственными народами. Однако если законодательство в Европе будет направлено на поддержку терпимости и усердного труда, то и "вы, так глубоко павшие, когда-то усердные и счастливые народы, очнувшись от своего долгого, бездейственного сна, будете освобождены от своих рабских оков". На примере европейской истории Гердер утверждался в идее о том, что насилие постепенно уступает миролюбию. Если феодализм возник путем насилия, то "свободу" Европе заложили рост и расцвет городов, утверждение мещанского сословия и освобождение крестьян.

Кант подверг критике "Идеи..." Гердера. К рассуждениям Гердера он применяет мерку своей собственной философии истории. Более всего кантовской критике подверглось понимание Гердером человека как продукта природы, которого природа наделила благодаря прямохождению всеми зародышами будущего развития. Миролюбие, половая любовь, симпатия, даже справедливость и истина должны быть лишь продолжением природной эволюции. В трактате "Идея всеобщей истории" Кант показывает, что нахождение средств пропитания человека, одеяния, обеспечения безопасности и защиты, "даже способность понимания, быстрый ум и добрая воля в целом должны быть его собственным делом". Тезис, что человеческая история не является продолжением природной эволюции (в ней можно лишь усмотреть определенную закономерность, аналогичную закономерности природы), Кант взял за основу своего очерка философии истории, в котором приписывает значение исторического фактора "необщественной общественности" человека, т. е. антагонизму, который тем не менее служит прогрессу. Государственное устройство, которое объединяет людей вопреки их антагонистическим тенденциям, и даже будущий "Союз народов", который объединит народы, имеют, согласно ему, свое основание в нужде, в стремлении избежать угрозы, а не в незатухающей тенденции всего неживого и живого, природного и человеческого к усовершенствованию, как полагает Гердер. Позже очерки философии истории Шеллинга и "Философия истории" Гегеля будут развивать тезис Канта об автономности человека и его истории относительно природы. Благодаря этому они могли поставить вопросы истории острее, точнее ограничить проблемы и выработать более адекватный ответ.

ИММАНУИЛ КАНТ

В решении этих вопросов Кант провел бескомпромиссную критику старой метафизической философии, которая существовала в Германии. Благодаря задачам, которые он решил, а также способу их разрешения Кант становится основателем немецкой классической философии. Гегель начинает свою "Науку логики" констатацией, что 25 лет тому назад произошла "полная перемена философского способа мышления... То, что до этого времени называлось метафизикой, было, как говорится, уничтожено на корню" . Гегель пишет эти слова в 1812 г., когда с момента первого издания "Критики чистого разума" Канта прошел 31 год, а второго издания (значительно измененного) - ровно 25 лет.

В жизни Канта длительное время ничего не свидетельствовало о том, что кенигсбергский "ученый магистр", как его называли, станет наиболее выдающимся философом своего времени, на долю которого выпадет задача завершить эмансипацию буржуазной философии в Германии и обосновать ее дальнейшее развитие. Кант родился в 1724 г. в скромной семье ремесленника (его отец был шорником) в Кенигсберге, в Пруссии, где он и провел свою жизнь. Хотя он и был в тогдашней "латинской школе" (современная средняя школа) лучшим учеником класса, ничто не говорило о тех способностях, которые он проявил в зрелом возрасте. "Как телесно слабый мальчик с хрупкой конституцией тела, с плоской, впалой грудью и несколько сутуловатой фигурой, Кант вынужден был обретать себе доверие и силу для самореализации большим усилием воли. Он должен был бороться прежде всего с двумя препятствиями, которые были связаны с его телесной конституцией. Это были несмелость и забывчивость, два недостатка, которых было достаточно для того, чтобы талант мальчика оставался скрытым сравнительно длительное время. В определенной мере Кант так и не избавился от врожденной несмелости, которая еще больше усилилась от его скромности".

Воспитание в "латинской школе" носило провинциальный характер, в религиозном отношении оно было пиетическим (пиетизм - направление протестантизма, подчеркивающее внутреннее отношение к богу), в идейном отношении строилось на духе подчиненности властям предержащим.

После окончания философского факультета Кант на целых 9 лет становится домашним учителем. Он смог использовать это время для того, чтобы продолжать свое образование; в 1755 г. он стал магистром и в том же году приват-доцентом Кенигсбергского университета. Приват-доценты не получали жалованья, однако взимали со своих слушателей определенную сумму. Так как Кант был любимым преподавателем и читал всегда по нескольку курсов одновременно, он не испытывал нужды. В 1766-1772 гг. он был также библиотекарем замка. С 1770 г. он был профессором с жалованьем, покрывающим все его потребности, а когда был признан первым философом в Германии, жалованье его было значительно повышено.

Из трактатов Канта важнейшим является космологический трактат "Всеобщая естественная история и теория неба" ("Allgemeine Naturgeschichte und Theorie des Himmels"). Эта работа (по мнению Э. Кассирера, она одна могла бы обеспечить известность Канту) исходит из предпосылки единства материи и движения, материи и ее законов. В ней Кант выдвигает гипотезу о возникновении солнечной системы (и аналогично о возникновении всей вселенной), позже ставшую известной как теория Канта - Лапласа. Трактат важен с мировоззренческой точки зрения- Кант в нем практически исключает идею сотворения. Это одно из первых положений историзма в области естественных наук, читай; философия природы.

Космогоническое произведение Канта специфическим образом произвело воздействие на историю немецкой философии, хотя при его жизни и долго еще после оно оставалось неизвестным общественности (издатель Канта обанкротился, и весь тираж книги остался на складе). Один из немногих экземпляров, который вышел за пределы склада издателя, попал в руки молодого Гердера, который в то время с восторгом посещал лекции кенигсбергского "ученого магистра", и произведение повлияло на его взгляды в пантеистическом духе и в духе историзма.

Из других докритических работ значение имеют те, в которых Кант объясняет методологические проблемы философского познания. Эти работы были серьезной подготовкой к полемике с тогдашней немецкой метафизикой, которая трактовала о внеопыт-ных предметах - боге, душе и идее мира. Бог, душа и идея мира считались трансфизическими предметами, и задача философии, или метафизики, усматривалась в том, чтобы их существование доказывалось "математическим" способом, т. е. конструированием доказательств, выходящих за пределы проверки опытом. Первым трактатом, который Кант написал для уяснения методологических проблем философского познания, была хабилитационная диссертация "Новое освещение первых принципов метафизического познания" ("Principiorum primorum cognitionis metaphysicae nova dilucidatio", 1755), в которой он отличает реальный довод (причину) от довода логического. Один из них - реально действующий, "определяющий", или "образующий", довод, второй - "дополнительно определяющий". Первый реально предшествует самой вещи, второй лишь ее "освещает". Кант, таким образом, обозначает границы логического, или "математического", метода, который претендует на роль метода доказательства, невзирая на опыт.

Другим трактатом этого периода, важным и для истории диалектики, является "Опыт введения в философию понятия отрицательных величин" ("Versuch, den Begriff der negativen Grossen in die Weltweisheit einzufuhren"), написанный в 1763 г. Кант в нем исследует случаи "реальной связи" противоречий, отрицательный, негативный полюс которых не означает лишь просто отсутствие позитивного содержания, но имеет самостоятельное содержание. Трактат имел для Канта методологическое значение (различение логического отрицания и реальной оппозиции); ныне он имеет определенное значение с точки зрения истории диалектики.

Исследование Кантом возможностей "логического" метода завершается в трактате "О формах и принципах чувственного и интеллигибельного мира" ("De mundi sensibilis atque intelligibitis forma et principiis"), написанном в 1770 г. Начиная с него, можно провести определенную линию к критицизму Канта (отрицанию объективного существования пространства и времени как априорных, т. е. предшествующих опыту, форм нашего чувственного восприятия). Кант в этом трактате приходит к мнению о том, что "логическое употребление разума" состоит в том, что следует исходить из определенных значений - наглядных или интеллектуальных - и их вводить в логические отношения на основе сравнения их содержательных знаков. В этом тезисе содержится и выдвинутое Кантом впоследствии положение о формальном характере логики.

Объединяющее значение имеет работа "Критика чистого разума" ("Kritik der reinen Vernunft"), которую Кант издал в 1781 г. Выражение "критика чистого разума" означает критику всего познания, к которому можно прийти априори, т. е. способом доказательств. Поставленную задачу, которую критика чистого разума хочет решить, он формулирует в согласии с "Опытом о человеческом разуме" Локка. Во введении к своему труду Локк говорит: "Поэтому моим умыслом является исследовать введение, достоверность и широту человеческого знания, равно как и его основания и степень достоверности, мнения и согласия... Полагаю, что первый шаг правильного исследования тех вещей, в которые человек так легко погружается, должен состоять в том, что следует обозреть свои духовные способности, свои силы и посмотреть, на что они способны... Расширит ли человек этим способом свои исследования далеко за пределы своих способностей или оставит свои мысли блуждать в глубинах, в которых нельзя нащупать никакой твердой почвы? Нельзя удивляться, если возникнут вопросы и накопятся споры, которые никогда не придут к ясному разрешению, а поэтому служат лишь для того, чтобы накапливать и усиливать сомнения и ввергнуть впоследствии человека в полнейший скептицизм. Если бы вопреки этому способности нашего разума были взвешены, границы нашего познания установлены и найден горизонт, который разделяет освещенную и темную части вещей, познаваемое от непознаваемого, то люди бы скорее согласились с признанием незнания одной части и использовали свои идеи и разговоры с большей выгодой и удовлетворением в другой" .

Подобным образом и Кант хочет прийти к определению условий, при которых возможно действительное познание, а тем самым к определению границ действительного познания (т. е. к возможному исключению метафизики из области действительного познания). Критика чистого разума является критикой "силы разума вообще относительно ко всем познаниям, к которым разум может направляться независимо о.т опыта, и тем самым она является решением относительно возможности или невозможности метафизики вообще". Еще более отчетливо Кант формулирует эту проблему в "Пролегоменах ко всякой будущей метафизике" ("Prolegomena zu einer jeden kunftigen Metaphysik"), написанных в 1783 г. Общий вопрос "Пролегомен" звучит: "Возможна ли вообще метафизика?" Разумеется, метафизика здесь понимается прежде всего как конструирование доказательств трансцендентных предметов - бога, души и идеи мира.

И хотя Кант формулирует задачу своей философии, подобно Локку, а именно определение границ достоверного познания, его подход отличается от подхода Локка. Локк хочет исследовать границы человеческого познания. При этом он исходит из предпосылки, что для возникновения познания необходимы ощущения, а также связанная с ними способность их различать. Отсюда возникает идея необходимости проверки всего нашего познания способами, которые описал Локк (к этим способам относятся память, образование понятии, сложение простых чувственных определений, абстракция и т. д.). Здесь исследование границ нашего познания связано с определенной психологической теорией. Кант, напротив, ставит вопрос иначе. Так, вопрос о том, возможна ли математика, исследуется как вопрос о "возможности" действительного познания предметов метафизики. Так как в качестве образца "научного", а значит, действительного повнания Кант принимает ньютоновское естествознание и математику, то "границы" познания устанавливаются условиями научно достоверного дознания, и от них он переходит к вопросу о том, может ли метафизика со своими претензиями на познание "трансфизических" предметов удовлетворить эти условия. С этой точки зрения Кант в "Критике чистого разума" дает подробную критику замыслов предшествующей метафизики. В соответствии со своей ведущей идеей он постепенно решает следующие вопросы:

1. Как возникла чистая математика?

2. Как возможно чистое естествознание?

3. Как вообще возможна математика?

4. Как возможна метафизика как наука?<sup>[

]</sup>Этот способ вопрошания (вопрошания о возможности) Кант называет трансцендентальным, а свои ответы - трансцендентальной теорией.

Вопрос, как возможна наука, по Канту, разрешим лишь в связи с вопросом, как возможен опыт. По Канту, ни опыт, в котором мы имеем дело с чувственными предметами, ни наука (имеется в виду математика и ньютоновское естествознание) невозможны до тех пор, пока к чувственным данным не будет прибавлено определение, некоторое "добавление", имеющее нечувственный характер, принцип которого Кант определяет как суждение (Verstand) и чистое созерцание (временное и пространственное созерцание). Конкретный опыт предполагает, по Канту, определенную априорную (предшествующую) основу опыта, или "возможный опыт". "Возможный опыт" содержит чувственные элементы опыта во временном плане и пространственной связи и наделяет их определенными значениями, которые не происходят лишь из чувственных созерцаний. Кантов исходный тезис об опыте содержит и согласие с принципом Локка, и также отличие бт него. Согласно принципу Локка, все наше познание строится на опыте. Кант в начале своего трактата также высказывает положение, что "все наше познание начинается с опыта", т. е. чувственного опыта, но в отличие от Локка подчеркивает, что "все наше познание не исходит из опыта". Познание, по Канту, имеет два источника: "эмпирический" и "априорный", а не один, как у Локка.

Априорная основа также имеет двойственный характер. К ним относятся "интеллектуальные синтезы", или категории, и время и пространство как априорные формы чувственности, которые объединяют чувственные данные в едином чувственном созерцании. Главную роль при преобразовании чувственного опыта в "эмпирический опыт" играет рассуждение. Так как речь идет об априорных интеллектуальных значениях и способах соединения чувственных данных, эта концепция напоминает "врожденные идеи" Декарта. Кант, разумеется, никогда не говорит о том, что они врожденны, но говорит о том, что они "предшествуют" чувственному опыту, им придается большее значение, чем имеют врожденные идеи Декарта, потому, что эти категории обусловливают упорядочение чувственных данных опыта и регулярность их прохождения. Они, а не непознаваемая основа реальности - "вещь в себе" - приводят к тому, что в опыте ничего не происходит "произвольно" и "наудачу".

Наше столкновение с предметами непосредственного опыта и наше понимание предметов в математическом естествознании имеют, по Канту, ту же основу - исходят из категории (как нечувственного элемента опыта), не только соединяющей чувственные данные, но и, более того, вкладывающей в них определенные значения, которые образуют составную часть опыта. Соединение чувственных данных во времени и пространстве подчинено категориям. То, что в непосредственном опыте мы сталкиваемся с вещами, которые мы понимаем как "субстанцию" со "свойствами", между которыми существуют причинные отношения, и то, что в науке мы исходим из действия "принципа сохранения мировой субстанции" и из действия "принципа причинности", обусловлены "априорным" распределением нашего опыта.

Это распределение коренится в "синтезах" рассуждения (в категориях) и во временно-пространственном созерцании (по Канту, время и пространство не существуют реально); с их помощью мысль конструирует как вещи, с которыми мы сталкиваемся в непосредственном опыте, так и предметы научного познания. Конструкция предметов опыта, которые мы познаем в науке, связана однозначно также с чувственными элементами познания. Предметы, по Канту, нам должны быть "данными", чтобы они могли быть "мыслимы". Категории, по Канту, являются "синтезами" и "способами действия", которым мы бессознательно подчиняем чувственные данные. Опыт делится на две части: "формальную", или часть, имеющую априорный характер, и на содержание, которое является "эмпирическим", т. е. должно быть нам "дано" извне. Если мы сравним таблицу "понятии" с таблицей "чистых принципов естествознания", то получим следующую картину того, что (вместе "с общими условиями созерцания") наша мысль "вкладывает" в опыт, а тем самым и в предметы опыта в науке.