СИСТЕМА ИСПРАВИТЕЛЬНО-ТРУДОВЫХ ЛАГЕРЕЙ ОГПУ-НКВД-МВД СССР В 1930-1950 ГОДЫ ХХ ВЕКА

На территории СССР первые концентрационные лагеря, такие, как Архангельский, Соловецкий, были созданы в первый год гражданской войны в структуре ВЧК-ГПУ, выполнявших функцию политической полиции. В них содержались классовые враги, выступившие против советской власти.

Надо сказать, что концентрационные лагеря были созданы и в противоборствующей стороне. К примеру, Колчак в городе Омске имел концентрационный лагерь, где содержалось 16 тысяч человек [87, с.18].

Кроме концентрационных лагерей ВЧК-ГПУ, в 1919 году в структуре НКВД были созданы трудовые лагеря, предназначенные для содержания определенных категорий граждан: наркоманов, проституток, представителей свергнутых классов и т.д.

После гражданской войны концентрационные и трудовые лагеря были ликвидированы, а ВЧК был преобразован в Государственное политическое управление (ГПУ). Затем в ходе образования СССР вместо ГПУ было создано Объединенное Государственное политическое управление (ОГПУ).

Что касается Казахстана, то здесь в годы гражданской войны функционировало четыре концентрационных лагеря, дислоцированные в Акмолинской, Уральской, Петропавловской и Семипалатинской губерниях. Они были преобразованы декретом КирЦИКа от 30 марта 1922 года в дома принудительных работ, в котором содержались трудоспособные заключенные [22, с.14].

На территории СССР вновь концентрационные лагеря стали создаваться с июля 1929 года. Причиной тому было очередное изменение социально-экономического курса советского государства, в основе которого лежала теория И. Сталина «О строительстве социализма в одной отдельно взятой стране».

И. Сталин впервые высказал эту идею в конце 1924 года, когда предпринял попытку противопоставить теорию Л.Троцкого «перманентной революции». Л. Троцкий утверждал, что только европейская революция может освободить социалистическую революцию в России от трудностей экономического характера.

Теория И. Сталина сводилась к тому, что СССР, находясь в окружении капиталистических стран, должен завоевать экономическую самостоятельность, а для этого следует ускоренно развивать промышленность и подтягивать сельское хозяйство
[88, с.269]. Отсюда и началась разработка первого пятилетнего плана индустриализации страны, непосредственное осуществление которого началось в 1928 году.

Индустриализация, проводимая командно-административными методами управления, требовала значительных сил и средств, в особенности людского ресурса, который требовалось обеспечивать хотя бы минимальными условиями жизни, к примеру, питанием, одеждой и т.д. Все это должна была вынести на своих плечах основная масса населения - крестьянство. Последние, защищая свои интересы, вполне могли начать новые восстания, но уже против советской власти. Поэтому крестьянство, в особенности его зажиточная часть, так называемое кулачество, представляла для советского государства определенную опасность. В связи с этим не случайно И. Сталин в декабре 1929 года выдвинул лозунг: «Ликвидировать кулачество как класс» [88, с.351].

Конечно, для подобного акта у И. Сталина должны были быть веские аргументы, ведь подлежало ликвидировать целый класс или прослойку крестьянства. В противном случае была высокая вероятность, что значительное число красноармейцев и даже сотрудники ОГПУ откажутся исполнять приказ о ликвидации.

В этом плане гениальность И.В. Сталина состояла в том, что в той обстановке 9 июля 1928 года на Пленуме ЦК партии он выдвинул еще одну теорию, где утверждалось, что чем дальше продвижения к социализму, тем больше будет сопротивление классовой борьбы.

Другие руководители партии поддержали эту теорию, за исключением Н. Бухарина, который в 1929 году, критикуя эту теорию, говорил: «По этой странной теории выходит, что, чем дальше мы идем вперед в деле продвижения к социализму, тем больше трудностей набирается, тем больше обостряется классовая борьба, и у самых ворот социализма мы, очевидно, должны или открыть гражданскую войну, или подохнуть с голоду и лечь костьми» [89, с.264].

К сожалению, талантливого теоретика Н. Бухарина никто из присутствовавших на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) не слушал. В это время они, видимо, и мысли не допускали, что благодаря этой теории сами они окажутся «врагами народа» и будут репрессированы в 1934-1938 годы.

В 1929 году приказ И. Сталина о ликвидации кулачества означал, во-первых, экспроприацию земли и имущества зажиточных крестьян в пользу колхозов и, во-вторых, депортацию семей кулаков в отдаленные необжитые и малонаселенные районы.

Работа по выселению кулаков, начиная с июня 1931 года, была возложена на органы ОГПУ. К примеру, в приказе № 285/162 ОГПУ от 3 июня 1931 года об этом говорится следующее: «На органы ОГПУ возложено руководство расселением спецпереселенцев как подлежащих высылке, так и высланных раньше, их хозяйственное освоение, административное и культурно-бытовое устройство, охрана, оперативное обслуживание и целесообразное использование их как в промышленности, так и в сельском хозяйстве» [90].

После этого многочисленные поселковые и участковые комендатуры были созданы в различных регионах СССР, к примеру, на Урале, в Казахстане, Западной Сибири, в Якутии, на Дальнем Востоке и т.д.

Кроме кулаков, начиная с 1937 года в СССР, в отдаленные районы стали выселяться целые народы, представлявшие, по мнению руководства страны, определенную опасность для государства. Их стали назвать спецвыселенцами.

Все спецпереселенцы и спецвыселенцы обязаны были заниматься общественно-полезным трудом и подчиняться во всем распоряжениям спецкомендатуры ОГПУ-НКВД СССР. Они не имели права без разрешения спецкомендатуры отлучаться за пределы района расселения. Самостоятельный уход расценивался как побег.

Таким образом, можно сказать, что выселение огромной массы людей с обжитых местностей в отдаленные регионы и создание спецкомендатур было советским изобретением, позволившим не только контролировать их поведение, но и использовать их в качестве дешевой рабочей силы.

Кроме поселковых участковых спецкомендатур, в конце 20-х годов в СССР стали создаваться концентрационные лагеря, впоследствии названные исправительно-трудовыми лагерями.

В отличие от прошлого, в конце 20-х годов в СССР концентрационные лагеря стали создаваться в качестве мест отбывания наказания, где должны были содержаться лица, осужденные к лишению свободы.

Создание широкой сети концентрационных лагерей в СССР началось в апреле 1929 года, после докладной записки, подготовленной наркомом юстиции РСФСР Н.М. Янсоном, наркомом внутренних дел Н.Г. Толмачевым и заместителем председателя ОГПУ Г.Г. Ягодой. В ней они предлагали перейти с дорогостоящей системы тюрем на систему концентрационных лагерей, организовав для начала в районе Олонца-Ухты одного, затем нескольких концентрационных лагерей с общим лимитом на 50 тысяч человек [47, с.75].

О. Хлевнюк указывает, что после этого 13 мая 1929 года этот вопрос был обсужден и одобрен на заседании Политбюро партии ВКП (б). А 27 июня этого же года Политбюро утвердило постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных», подготовленное специально созданной комиссией в составе Н.М. Янсона,

Уже на следующий день заместитель председателя ОГПУ

В этом приказе Г. Ягоды отмечено о создании Управления Северных лагерей особого назначения ОГПУ с временным центром в г. Усть-Сысольске и немедленной организации работ по использованию труда заключенных.

После всего этого, как указано в специальной литературе, последовало постановление ЦИК и СНК СССР от 6 ноября 1929 г. «Об изменении статей 13,18,22 и 38 Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик». В нем значилось, что заключенные, осужденные на срок три года и выше, отбывают наказание в исправительно-трудовых лагерях в отдаленных местностях [57, с.24].

Для координации деятельности создаваемых исправительно-трудовых лагерей в апреле 1930 года в структуре ОГПУ было создано Управление лагерями ОГПУ (УЛАГ), которое с 1931 года стало Главным управлением исправительно-трудовых лагерей (ГУЛАГ ОГПУ), дислоцированным в г. Москве.

Надо сказать, что ГУЛАГ ОГПУ за короткое время сумел создать довольно разветвленную сеть исправительно-трудовых лагерей. Уже к ноябрю 1930 года лагеря функционировали в следующих отдаленных местностях:

1. 
   Северные лагеря: управление и пересыльный пункт находились в г. Котлас. На станции Пинюг, в городах Архангельск, Сыктывкар были отделения, а на Усть-Ухте и на острове Войгач – экспедиция;
   
2. 
   Соловецкие лагеря: к ноябрю 1930 года здесь имелось несколько лагерных отделений;
   
3. 
   Вишерские лагеря: управление и отделения лагеря находились в М.Вижайка, отдельная командировка в г. Пермь, отделения лагеря в с. Усть - Улс и Ленве;
   
4. 
   Лагеря Дальне-восточного края: управление находилось в г. Хабаровске. На станции Первая речка, на разъезде Кургашково, на станции Пашенная и в урочище Мурашево были отделения лагеря;
   
5. 
   Лагеря Сибири: в городах Новосибирск, Маринск, Томск, Иркутск, Кузнецк были отделения лагеря, а в г. Нарым – командировка;
   
6. 
   Лагеря Средней Азии: управление и два отделения лагеря были в г. Ташкенте и одно отделение в г. Ак-Тепе;
   
7. 
   Лагеря Казахстана: управление находилось в г. Алма-Ате, отделения в урочище Бес-Оба [92].
   

Исправительно-трудовые лагеря по своей архитектуре представляли собой поселение людей, огороженных колючей проволокой, охраняемой стрелками военизированной охраны с использованием сторожевых собак. Внутри лагеря заключенные размещались в бараках или приспособленных для жилья помещениях и свободно перемещались по территории лагеря.

Сами лагеря создавались в отдаленных и экономически перспективных регионах страны, как правило, вблизи железной дороги. Это давало ГУЛагу возможность оперативно по разнарядке перебрасывать большое число заключенных с одного места в другое, где требовалась рабочая сила.

Особенностью структуры лагерей ГУЛАГа являлось то, что в состав каждого управления исправительно-трудовых лагерей, кроме аппарата управления, входили лагерные отделения, лагпункты и командировки. Численность лагерных отделений, лагпунктов и командировок зависела от специфики производства. К примеру, по архивным материалам нами установлено, что к началу 1940 года в сельскохозяйственном Карагандинском лагере имелось 20 лагерных отделений, а общее количество лагерных пунктов и командировок достигло 200 [93, с.52].

Штаб каждого лаготделения исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа состоял из таких частей: ПТЧ - производственно-техническая часть, КПЧ - контроль-плановая, ЧОС - часть общего снабжения, III отдел и т.д.

В структуре каждого лагеря имелось информационно-следственным отдел (ИСО), занимавшиеся оперативно-чекистским обеспечением лагерей, их отделений и пунктов.

Архивные материалы показывают, что в начале ноября 1932 года ИСО исправительно-трудовых лагерей и отдельный отряд военизированной охраны были слиты в один отдел, который стал называться III отделом. Затем в середине ноября 1936 года, когда наркомом НКВД СССР был Н. Ежов, III отделы лагерей ГУЛАГа были выведены из подчинения начальников лагерей и во всех отношениях были подчинены начальнику ГУЛАГа НКВД СССР и начальникам управления НКВД края, на территории которых находились.

Сотрудники III отдела полностью осуществляли контроль, как за заключенными, так и за сотрудниками лагерей, в том числе военизированной охраной с помощью самых разнообразных сил и средств в том числе использовали широкую сеть осведомителей. К примеру, на 1 января 1950 года в исправительно-трудовых лагерях и трудовых колониях МВД СССР агентурно-осведомительная сеть включала 174225 человек. Из них заключенных 138722 человек, вольнонаемных-19036 человек, ВОХР-16417 человек [94, с.102].

Что касается кадрового обеспечения лагерей, то следует сказать, что согласно приказа ОГПУ №131 от 15 апреля 1930 года с 1 декабря был произведен запись добровольцев из числа работников ОГПУ. Этим приказом для добровольцев были предусмотрены существенные льготы к примеру, были установлены надбавки к получаемой заработной плате в размере от 10 до 50%, в зависимости от месторасположения лагеря, предоставлялся один раз в год отпуск сроком на два месяца, с выдачей пособия в размере месячного оклада. После трех лет службы в лагерях ОГПУ, желающим разрешалось перейти на оперативную работу и переменить место жительство по их выбору с выдачей денежного вознаграждение в размере трех месячных оклада и дополнительный трехмесячный отпуск и т.д. [95].

Видимо, после этого приказа добровольцы для работы в лагерях ОГПУ нашлись быстро, так как в начале 1932 года ОГПУ объявило о том, что дальнейшее комплектования лагерей будет осуществляться в общеустановленном для органов ОГПУ порядке.

Вместе с тем, для исправительно-трудовых лагерей, кроме руководящего состава, в большом количестве требовались работники меньшего ранга, в особенности инженерно-технический состав и работники среднего и первичного звена.

В этой связи, кадры для лагерей стали подбираться из числа самих же заключенных. Например, Казахское управление лагерей особого назначения (КазУЛОН) получила от спецотдела ОГПУ указание за № 23564 от 13 апреля 1930 года говорится: «…при отсутствии своих работников, из числа проверенных заключенных, можно возглавлять все экономические отделы, отделения, части, санотдел, УАК, отдел труда и не на руководящей работе допускается использование заключенных в отделах ИСО, административной, ВПО, охране. Заключенные, бывшие чекистами, могут допускаться на любую работу, кроме шифровальной» [96].

Изученные нами приказы ОГПУ показывают, что осужденные за «контрреволюционные преступления» в 3 отделах лагерей не допускались к административной работе, к работам по линии связи, к работам в учетно-распределительном отделе выше долж­ности нарядчика, в аттестационных комиссиях. Их запрещалось использовать в качестве инс­пекторов, инструкторов, воспитателей, работников штаба соцсоревнова­ния и ударничества, заведующими библиотеками, газетных и клубных работни­ков и т.д.

В мае 1934 г. было утверждено Положение об использовании некоторых категорий заключенных и комплектовании ряда должностей в системе ИТЛ ОГПУ [97, с.49].

Согласно нормам указанного Положения, заключенные отбирались на штатные единицы в зависимости от срока лише­ния свободы и состава преступления. В Положении конкретно указывалось, заключенных каких категорий нельзя использовать по отделу снабжения, по финансовому, учетно-распределительному, культурно-воспитательному, административному отделу и военизированной охране.

Охрану системы исправительно-трудовых лагерей осуществлял военизированная охрана (ВОХР). Деятельность военизированной охраны регламентировалась Положением об охране исправительно-трудовых лагерей ОГПУ, утвержденным заместителем председателя ОГПУ Г. Ягодой и объявленным приказом ОГПУ № 686/с. от 21 июля 1932 года [98].

В этом Положении указывалось, что личный состав охраны и их семьи пользуются льготами и преимуществами, предоставленными военнослужащим РККА и войск ОГПУ.

Отметим также, что назначение, перемещение, прием и увольнение начальствующего состава охраны лагерей так же, как и назначение младшего начсостава, должно было производиться только по линии отдела кадров ПП ОГПУ и отдела кадров ОГПУ.

Вольнонаемный состав стрелков военизированной охраны подбирался согласно требованиям «Инструкции по комплектованию личного состава охраны ИТЛ ОГПУ». Согласно пункта 3 данной инструкции, стрелки подбирались по следующим каналам:

1. 
   Путем приема рядовых и младшего начальствующего состава пограничной охраны и войск ОГПУ из числа окончивших срок действительной службы, а также сверхсрочно служивших и добровольцев, выслуживших, установленные подпиской сроки.
   
2. 
   Путем приема граждан, отбывших непрерывные сроки действительной военной службы в частях РККА, конвойных войск и войск ОГПУ и находившихся в долгосрочном отпуске и запасе.
   
3. 
   Путем приема из числа бывших заключенных лагерей ОГПУ, не пораженных в правах после отбытия меры социальной защиты.
   

Надо сказать, что всего в 1939 году в системе ГУЛАГа было 25 тысяч заключенных стрелков. Затем она стала сокращаться, и к началу 1940 года она составляла 12 тысяч, при общей численности военизированной охраны около 170 тыс. человек [32, с.53]. Это без учета заключенных, работавших на различных административно-хозяйственных должностях.

Необходимо отметить, что многие заключенные бежали из исправительно-трудовых лагерей. К примеру, только за 1934-1940 годы их количество составило около 500 тысяч человек. Из них менее 300 тысяч были задержаны и возвращены в места заключения [69, с.65].

Особенность системы исправительно-трудовых лагерей ГУЛАГа заключалась в том, что место дислокации, лимит наполнения и занимаемая площадь территорий каждого лагеря зависели от производственных особенностей и специфики выполняемых работ. К примеру, на 1 января 1939 года в Бамлаге, строившем водный канал, содержалось 262194 заключенных, или 20,05% от общей массы заключенных ГУЛАГа, а в рыболовецком Прорвлаге (нижняя Волга) находилось в это время всего лишь 4877 заключенных, или 0,37 процента от общей массы заключенных ГУЛАГа [69, с.56].

В этой связи, в системе ГУЛАГа имелись самые разнообразные исправительно-трудовые лагеря: сельскохозяйственные, рыболовецкие, строительные, лесные и т.д.

Такое разнообразие в определенной мере затрудняло работу ГУЛАГа по руководству системой лагерей. Поэтому в эти годы постоянно совершенствовалась и структура самого ГУЛАГа. В частности, 13 июня 1939 года приказом № 00676 НКВД СССР было объявлено новое название главка – «Главное управление ИТЛ и колоний НКВД СССР» и его структура. Вместо отделов, отделений и секторов были созданы многочисленные управления, например, вместо отдела охраны лагерей создавалось управление охраны, вместо лесного сектора было создано управление лесной промышленности и т.д. А штатная численность (не считая 3 отдела и гаража) ГУЛАГа возросла до 1562 человек [63, с.118].

В 1940-1941 гг. некоторые управления и отделы ГУЛАГа были превращены в самостоятельные структуры. К примеру, были созданы Главное управление лагерей лесной промышленности (ГУЛЛП), Главное управление лагерей железнодорожного строительства (ГУЛЖДС), Главное управление лагерей горно-металлургической промышленности (ГУЛГМП) и т.д. Эти Главки имели свою систему исправительно-трудовых учреждений.

Таким образом, структура исправительно-трудовых лагерей так же, как и структура самого ГУЛАГа, создавалась и совершенствовалась как производственно-промышленный комплекс под диктат производства. Благодаря этому немаловажному обстоятельству, территория СССР превратилась в большой лагерь, огороженный колючей проволокой от внешнего мира.

Заметим, что в 30-50 годы сведения о деятельности исправительно-трудовых лагерей считались государственной тайной. Поэтому широкая общественность не имела достоверных сведений о них, а у работавших сотрудников лагерей бралась соответствующая подписка об уголовной ответственности за разглашение государственной тайны.

Следует отметить, что в теоретическом плане в 30-е годы никто не обосновывал возможности исправительно-трудовых лагерей в деле исправления заключенных, последствия их деятельности также не освещались. В это время некоторая часть ученых и практиков отреклись от прежних убеждений. Видимо, этому способствовал инстинкт самосохранения. К примеру, Н.В. Крыленко, выступая в 1932 году на VIII расширенном совещании работников юстиции, отказался от своей теории о невозможности исправления классовых врагов и заявил о необходимости организации трудового перевоспитания всей массы лишенных свободы независимо от их классовой принадлежности [23,с.78].

Другой пример. В 1934 году Б.С. Утевский писал, что процветавшая в восстановительном периоде теория «всеобщего исправления» ошибочна. Он утверждал, что только теперь, после завершения «…фундамента социалистической экономики,… коллективизация сельского хозяйства и ликвидация кулачества как класса, постановка вопроса о переходе к бесклассовому обществу… поставили вопрос и об «исправлении исправимых» деклассированных элементов из среды разгромленного кулачества и городской буржуазии» [20, с.9].

Вместе с тем, были и ученые и практики, не менявшие своих воззрений по вопросу о возможности исправления всех заключенных. К числу таких ученых относится профессор С.В. Познышев. Правда, в советское время профессора С.В. Познышева не брали на работу в научные учреждения, его роль ограничивалось выполнением отдельных поручений. Как следствие, безработный профессор с мировым именем постоянно испытывал материальные трудности и, как известно, умер в 1942 году.

Таким образом, в конце 20-х годов не столько теория предшествовала практике, наоборот, практика опережала теорию. В эти годы ученым юристам оставалось только обосновывать правильность карательной политики советского государства и эффективность создаваемой сети исправительно-трудовых лагерей. Поэтому стали появляться отдельные статьи и монографии, к примеру, монография И.Л. Авербаха «От преступления к труду», изданная госиздательством «Советское законодательство» в 1936 году, где автор восхваляет принудительный труд заключенных [99]. Были работы и других авторов подобного содержания.

Что касается структуры исправительно-трудовых лагерей, то она подверглась существенному изменению после 1945 года. После войны НКВД СССР был разделен на два министерства: министерство внутренних дел СССР и министерство государственной безопасности (МГБ) СССР. Система исправительно-трудовых лагерей осталась в структуре МВД СССР.

По данным российских исследователей А. Кокурина и
Ю. Морукова, [100, с.120] на 1 июля 1949 года в структуру МВД СССР входили следующие органы «осуществляющих задачи по изоляции, содержанию, охране и трудовому использованию спецконтингента»:

Главное управление исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД СССР (ГУЛАГ). В системе МВД имелось ИТЛ – 69, особых лагерей (усиленного режима) – 7.

В МВД республик, УМВД краев и областей имелись управления исправительно-трудовых лагерей и колоний (32) и отделы исправительно-трудовых колонии (50).

В ведении управлений и отделов исправительно-трудовых лагерей и колоний МВД-УМВД состояли исправительно-трудовые колонии (518) и пересыльные тюрьмы (55).

Кроме того, в системе ГУЛАГа и его подразделений имелись инспекции исправительно-трудовых работ (3 005).