СТАНОВЛЕНИЕ, РАЗВИТИЕ И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ИСПРАВИТЕЛЬНЫХ КОЛОНИЙ КАЗАХСТАНА

В современных условиях в Казахстане основным видом исправительных учреждений являются исправительные колонии закрытого типа. В данном разделе работы мы на основе архивных и иных материалов попытаемся осветить историко-правовой аспект становления, развития и современное состояние этих учреждений, а также воспитательных колоний, предназначенных для содержания несовершеннолетних осужденных.

Как известно, после октября 1917 года одной из задач, стоявших перед Народным комиссариатом юстиции РСФСР, было создание новых типов воспитательных учреждений. В этой связи, как мы отметили в первом разделе нашего исследования, во Временной инструкции «О лишении свободы как мере наказания и о порядке отбывания такового», утвержденной Постановлением НКЮ РСФСР от 23 июля 1918 года, были предусмотрены земледельческие колонии, реформатории и переходные исправительно-трудовые дома.

Определенное представление о земледельческих колониях дает «Устав трудовых земледельческих колоний для лишенных свободы», утвержденный 12 августа 1919 года заместителем наркома юстиции РСФСР П.И. Стучкой [152, с.43-47].

В данном уставе были регламентированы структура трудовых колоний, режим отбывания наказания, организация трудового процесса, обучения, меры взыскания и поощрения колонистов, права и обязанности администрации колоний и колонистов.

Согласно статье 1 данного Устава, колонии предназначались для содержания лишенных свободы на срок от шести месяцев до трех лет.

В них, согласно статье 7 Устава, колонисты должны были размещаться по камерам группами не более 10 человек в каждой. Размещение должно было производиться по возрасту, индивидуальным качествам, по характеру преступления и по разрядам.

В соответствии со статьей 8 Устава содержащиеся в колонии должны были делиться на 4 разряда: испытуемые, исправляющиеся, образцовый и штрафной.

Всех поступивших полагалось вначале зачислять в разряд испытуемых сроком не менее одного месяца. Затем Коллегия, рассмотрев поведение колониста, при положительном решении могла перевести его в разряд исправляющихся. Затем последних при примерном поведении полагалось переводить в образцовый разряд. В этом разряде Коллегия могла возбудить ходатайство и о досрочном освобождении колониста от наказания вне зависимости от оставшегося срока наказания.

Согласно статье 12 Устава, колонисты разряда испытуемых, исправляющихся и образцовых должны были размещаться в камерах без решеток, без особой охраны и работать без конвоя, но под наблюдением.

Что касается лиц, упорно не желавших подчиняться установленному в Колонии порядку, то они постановлением Коллегии должны были зачисляться в разряд штрафных и помещаться отдельно от других колонистов на срок до одного месяца с содержанием в одиночном заключении или без такового или отправлялись обратно в распределитель.

Анализ показывает, что вышеуказанная прогрессивная система отбывания наказания полностью была скопирована с Английской системы 40-х годов XIX столетия, которая применялась с некоторыми изменениями в ряде европейских стран.

В дальнейшем трудовые колонии (сельскохозяйственные, ремесленные, фабричные) были закреплены также в нормах Исправительно-трудового кодекса РСФСР 1924 года [29].

В статье 150 ИТК РСФСР было указано, что Трудовая колония создается для приговоренных к лишению свободы без строгой изоляции на срок не свыше пяти лет, и в ней должны были содержаться лица из числа трудящихся, совершивших преступление впервые, случайно или вследствие тяжелых материальных условий.

В трудовых колониях предусматривался облегченный режим содержания. Здесь заключенные могли передвигаться по территории колонии свободно, их могли посылать без надзора по разным поручениям и за пределы колоний, а свидания им предоставлялись, как указано в ст.154 ИТК РСФСР, непосредственные.

Как видно из вышеизложенного, в нормативных актах, принятых после октября 1917 года, в том числе в ИТК РСФСР 1924 года, были предусмотрены новые типы воспитательных учреждений, такие, как трудовые колонии с облегченным режимом содержания заключенных (работа без охраны, выход в город и т.д.).

Из архивных материалов видно, что в это время руководство как ГУМЗ НКВД РСФСР, так и УМЗ НКВД КАССР большое внимание уделяли созданию сельскохозяйственных колоний. К примеру, в циркуляре за № 129 от 11 апреля 1925 года НКВД КАССР об этом говорится следующее: «…Наиболее совершенным видом работ для заключенных с пенитенциарной точки зрения являются работы в сельскохозяйственных колониях, а равно на фермах, огородах и других сельскохозяйственных предприятиях» [153]. Кстати, в этом циркуляре прямо указывалось на необходимость создания в каждой губернии (области) Республики минимум по одной сельскохозяйственной колонии.

Также и в циркуляре № 692 от 30 декабря 1925 года ГУМЗ НКВД РСФСР говорится: «В соответствии со ст.4 ИТК ГУМЗ имеет основной своей задачей расширение всякого рода трудовых колоний, и, в частности, сельскохозяйственных, на развитие которых в настоящее время Главным управлением обращается особое внимание» [154].

Стремление руководства НКВД РСФСР, НКВД КАССР к созданию трудовых колоний мы объясняем и тем, что в колониях устанавливался облегченный режим: свободное передвижение без конвоя, непосредственные свидания с родственниками, что, безусловно, способствовало бы быстрейшей адаптации заключенных к условиям жизни на свободе.

Кроме того, создание колоний в немалой степени способствовало бы разгрузке закрытых мест заключения, таких, как дома заключения, исправительно-трудовые дома и изоляторы специального назначения.

Вместе с тем, несмотря на все усилия руководства ГУМЗ в 20-е гг., трудовые колонии не получили своего развития. К примеру, на территории Казахстана в 1927 году была создана единственная Алматинская сельскохозяйственная колония. В 20-е годы вместо них при исправительно-трудовых домах создавались небольшие огороды, фермы и т.д. Заметим, что в это время по всей территории РСФСР было создано всего лишь несколько трудовых сельскохозяйственных колоний.

Мы это объясняем тем, что сельхозколонии необходимо было создавать вне городов на пустом месте, что требовало больших сил и средств, но в централизованном порядке они не были выделены, и УМЗ (ГИМЗ) не занималось вопросами финансирования. Об этом свидетельствует даже то, что по вопросу финансирования начальники мест заключения, находивши­еся на государственном бюджете, были распорядителями кредитов, отпускаемых на нужды мест заключения, и по всем вопросам финансового и кре­дитного характера обращались непосредственно в финансовую часть НКВД КАССР, минуя Главную инспекцию.

Другой причиной является то, что в этот период места заключения находились в непосредственном ведении губернских (областных) инспекторов, которые были наделены большими полномочиями. Однако, на наш взгляд, они не были заинтересованы в организации подобных колоний, так как для них было важно обеспечить необходимым действующие места заключения.

Передислокация аппарата УМЗ-ГИМЗ КАССР из г. Оренбурга в г. Кзыл-Орду, затем в г. Алма-Ату, небольшое число сотрудников, а также частая смена руководства УМЗ-ГИМЗ, губернских инспекторов и начальников мест заключения, о чем свидетельствуют просмотренные нами приказы тех лет, также не способствовали, на наш взгляд, решению этой проблемы.

Таким образом, в 20-е гг. ХХ века, несмотря на законодательное закрепление и усилия руководства ГИМЗ КАССР, на территории Казахстана трудовые колонии не получили своего развития.

Как известно, с 1929 года заключенные со сроком наказания до трех лет должны были отбывать наказания в исправительно-трудовых колониях, создаваемых в структуре НКВД союзных и автономных республик.

Однако, по архивным данным, сведения о существовании на территории Казахстана трудовых колоний мы не установили. С 1931 по 1933 годы руководство ГУМЗ НКЮ КАССР пыталось приспособить действующие дома заключения (тюрем) к новым условиям самофинансирования путем закрепления за ними небольших совхозов. Эта идея, как мы знаем, не была реализована.

Следует отметить, что по ИТК РСФСР 1933 года основным видом мест лишения свободы считались исправительно-трудовые колонии, которые подразделялись на следующие типы:

• 
  фабрично-заводские и сельскохозяйственные колонии - для содержания осужденных из числа трудовых элементов;
  
• 
  колонии массовых работ - для классово враждебных элементов и лиц, совершивших тяжкие преступления;
  
• 
  штрафные колонии - для изоляции злостных нарушителей режима.
  

Что касается дисциплинарных мер, то согласно статье 79 ИТК РСФСР 1933 года, предусматривалось применение следующих мер: замечание, замечание с предупреждением о более строгом взыскании, выговор, возмещение причиненного ущерба, ограничение или лишение на срок до одного месяца права свидания или получения передач, распоряжение числящимися на счету деньгами, полная или частичная отмена зачета рабочих дней, перевод на режим штрафной колонии сроком до одного месяца, перевод в места лишения свободы с более строгим режимом или в более отдаленные от места постоянного жительства лишенного свободы.

На территории Казахстана, начиная с 1933 года, стали создаваться промышленные, сельскохозяйственные колонии и колонии массовых работ. Их место дислокации мы указываем в Приложении Д.

Как видно, ИТК массовых работ создавались на основе контрагентских работ, поэтому их лимит наполнения зависел от потребностей конкретного производства в рабочей силе. Также на процесс открытия новых ИТК массовых работ надо смотреть как на диктат производства. В одном месте ИТК массовых работ открывались, а в другом месте в связи с завершением работ – ликвидировались. Как показывают данные, в рассматриваемый нами период лимит колонии массовых работ колебался примерно от 100 до 800 человек.

В отношении структуры трудовых промышленных колоний следует отметить, что в это время она состояла из следующих звеньев: руководство, административно-хозяйственная часть, учетно-распределительная часть, культурно-воспитательная часть, снабжение, бухгалтерия, санчасть и охрана.

Из анализа многочисленных приказов по отделу ИТК НКВД КССР мы установили штатные расписания и списочные замещения должностей за 1940 г. в таких местах лишения свободы, как колония №1, колония №9 г. Алматы, пересыльного пункта г. Чимкента, колонии №2 и №6 г. Семипала­тинска, пересыльного пункта г. Кокшетау, колония №7 г. Актюбинска, Шокайская колония №8, колония массовых работ «Ульбасстрой», Уральская сельхозколония №12, Тонкерисская колония № 5.

Это позволило нам установить, что в среднем численность личного состава колонии с учетом стрелков военизированной охраны составляло от 40 до 80 человек. Все вышеуказанные колонии в основном были укомплектованы кадрами.

В небольших колониях, созданных для решения локальных производственных задач содержалось незначительное количество заключенных. К примеру, в трудовых колониях Казахстана, на 1 января 1940 года содержалось всего 7899 заключенных, в том числе в промышленных колониях 3304 заключенных, в сельскохозяйственных колониях – 3620 и на контрагентских – 975 заключенных [69, с.71].

Незначительное число заключенных, содержавшихся в трудовых колониях, можно объяснить и тем, что из них отбирались здоровые заключенные для работы в исправительные трудовые лагеря. Об этом, к примеру, свидетельствует приказ ОГПУ от 15 июня 1931 года, в котором говорится о том, что из домов заключения Казахстана отобрали физически здоровых заключенных со сроком наказания три года и выше и отправили в распоряжение КазИТлага ОГПУ [155, с.100].

Затем приказом ОГПУ № 0117 от 29 октября 1933 г. заместителем председателя ОГПУ Г. Прокофьевым и заместителем прокурора СССР А.Я. Вышинским были утверждены «Правила отбора и направления заключенных из мест лишения свободы в ИТЛ ОГПУ» [156].

Согласно требованиям этого Правила, отбору из трудовых колоний в лагеря подлежали только физически здоровые заключенные: мужчины от 18 до 55 лет, женщины до 50 лет.

После этого, приказом НКВД СССР № 045 от 20 апреля 1935 г., был отменен приказ ОГПУ № 0117-1933 г. и утверждены новые Правила отбора и направления осужденных из общих мест лишения свободы в ИТЛ НКВД СССР. Теперь отбору подлежали физически здоровые заключенные не моложе 16 лет, осужденные на 3 года и выше, с остатком срока заключения не менее 2 лет. Эти Правила были утверждены председателем ОГПУ Г. Ягодой и прокурором СССР А.Я. Вышинским [157].

Таким образом, ОГПУ регулярно отбирал из трудовых колонии в исправительно-трудовые лагеря заключенных, при этом снижая возраст заключенных, подлежащих отбыванию наказания в исправительно-трудовых лагерях до 16 лет.

В отношении режима отбывания наказания следует отметить, что заключенные свободно передвигались как по территории колонии, так и по территории производственных объектов. Деление заключенных по определенным категориям, согласно нормам ИТК 1933 года, не производилось. К примеру, ИТК массовых работ было предназначено для лиц из среды классово-враждебных элементов, а также из среды трудящихся, совершивших особо тяжкие преступления. Однако, как показывают архивные материалы, такие лица, как правило, направлялись в исправительно-трудовые лагеря ОГПУ.

Что касается культурно-воспитательной работы, то она в колониях массовых работ проводилась на низком уровне. Мы это, в первую очередь, объясняем непостоянством мест дислокаций колоний массовых работ. Дело в том, что в процессе открытия одних и ликвидации дру­гих колоний, заключенные нередко перемещались из одного региона Казахстана в другой. Получалось так, что лица, осужденные на небольшой срок, не отбыв его до конца, нередко направлялись в отдаленные местности. Это обстоятельство приводило не только к потере заключенными социальных связей, но и являлось источником отрицательных психических состояний, что не могло не отра­зиться на их поведении.

В эти годы эффективность работы трудовых колоний зависела от решения производственных задач. Как показывают архивные материалы, плановые задания давались по многим видам продукции, в том числе и по ширпотребу. Все места заключения, в том числе и промышленные колонии, перевыполняли производственные планы. Из ширпотреба в вышеуказанных колониях производились: мебель, фарфоровая посуда, кирпичи, лесоматериалы для предприятий ИТУ и Иртышгэсстроя и т.д.

С началом Великой Отечественной войны все подразделения ИТУ и весь личный состав были переведены на военное положение. Значительная часть заключенных и личного состава сотрудников были призваны в Красную Армию и отправлены на фронт. Трудовые колонии Республики стали выпускать военную продукцию: начиная от военного обмундирования, валенок и ботинок и кончая производством мяса, картофеля, овощей и другой сельскохозяйственной продукции.

Отдел исправительно-трудовых учреждений и трудовых поселений НКВД Казахской ССР в январе 1942 года был преобразован в Управление исправительно-трудовых лагерей и колоний (УИТЛК) НКВД Казахской ССР. В составе последнего был создан производственный отдел и отделы растениеводства, животноводства, ветеринарии [158].

В том же 1942 году в Казахстане вновь было организовано 22 колонии массовых работ. В последующем их численность продолжала расти и к 1944 году достигла 32 [159].

В годы войны заключенные содержались в крайне тяжелых условиях. Видимо, поэтому заключенные продолжали совершать побеги из плохо огороженных производственных объектов. К примеру, в 1942 году бежало 1138 заключенных, в 1943 г. – 524, в 1944 г. –317, в 1945 г – 145 [160].

К концу войны, с одной стороны, из трудовых колоний стали освобождать «лагерный балласт», то есть больных, инвалидов, слабосильных и нетрудоспособных заключенных. В связи с этим, ряд трудовых колоний был ликвидирован. К концу 1945 года из 53 колоний в составе УИТЛК осталось всего 7 промышленных, 5 сельскохозяйственных, 8 колоний массовых работ и 2 пересыльные тюрьмы [161].

С другой стороны, маховик карательной машины Советского государства продолжал работать, в результате чего в места лишения свободы стали поступать все новые заключенные. Соответственно, создавались новые трудовые колонии.

Однако очередное сокращение численности заключенных в системе УИТЛК произошло после амнистии 1953 года. В этой связи, из 32 действующих колонии было оставлено всего 14, в том числе 4 промышленных, 3 сельскохозяйственных, 5 контрагентских колоний и 2 инвалидные ИТК.

Таким образом, после октябрьского переворота 1917 года органами власти и управления была попытка создания трудовых колоний с облегченным режимом содержания для заключенных, осужденных к лишению свободы на срок до трех лет. Однако, несмотря на законодательное закрепление, в 20-е гг. ХХ века трудовые колонии не получили своего развития в силу ряда причин: отсутствия средств, кадров, производственных баз, мастерских и т.д.

В 30-х гг. ХХ века, особенно с 1933 года, в различных регионах страны, в том числе и на территории Казахстана, были созданы промышленные, сельскохозяйственные колонии и колонии массовых работ. Функционировавшие на основе принципа самоокупаемости эти небольшие колонии создавались под нужды производства. После завершения работ они, как правило, ликвидировались и вновь создавались в других местностях, где имелась потребность в рабочей силе. С пенитенциарной точки зрения трудовые колонии не были пригодны для исправления преступника. В основе их создания лежала идея эффективного использования труда заключенных осужденных на срок до трех лет лишения свободы, в условиях строительства основ социализма.
3.2 Организационно-правовые основы деятельности исправительно-трудовых колоний Казахстана в 60-80 гг. ХХ века и социально-правовые последствия их деятельности

Как известно, после смерти И. Сталина численность заключенных, содержавшихся в местах заключения, значительно сократилась, в связи с проведенным в 1953 году актом амнистии.

В это время у руководства страны была возможность перевести места лишения свободы на бюджетное финансирование и перейти с системы лагерей к системе тюрем, по примеру большинства демократических стран.

К сожалению, все вышло по-другому. В 1961 году, согласно новой партийной программе коммунистов СССР, в стране началось строительство коммунизма. Новое руководство страны в лице Н.С. Хрущева не могло не использовать труд осужденных, работающих на заводе, отделенном от внешнего мира высоким забором.

Для эффективного использования труда осужденных в 1960-80-е годы в СССР была создана система исправительно-трудовых колоний закрытого типа. Их деятельность вначале регламентировалась «Положением об исправительно-трудовых учреждениях и тюрьмах МВД СССР», утвержденным постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 3 апреля 1961 года «О мерах по улучшению деятельности исправительно-трудовых учреждений МВД СССР» [22, с.74].

В этом Положении было предусмотрено раздельное размещение осужденных по видам режима: общий, усиленный, строгий и особый. На общем режиме полагалось содержать только впервые осужденных за преступления, не являющиеся тяжкими, на усиленном - впервые осужденные за тяжкие преступления, на строгом - два и более раз судимые, на особом режиме - особо опасные рецидивисты и лица, которым наказание в виде смертной казни заменено лишением свободы. Для женщин и несовершеннолетних осужденных было установлено два вида режима содержания.

Следует заметить, что создаваемые в это время исправительно-трудовые колонии с собственным производственным потенциалом позволяло содержать в них стабильное число осужденных в пределах 1800-2000 человек. В этой связи появилась возможность дифференцированного содержания разных категорий осужденных в колониях общего, усиленного, строгого и особого режима.

Таким образом, мы можем сказать, что особенности организации производственной сферы исправительно-трудовых колоний оказало непосредственное влияние на содержание вышеуказанного Положения об исправительно-трудовых учреждениях и тюрьмах МВД СССР.

В последующее время, исправительно-трудовые колонии как основной вид ИТУ были законодательно закреплены и в нормах ИТК Казахской ССР 1971 года [77].

Согласно статье 12 ИТК Казахской ССР, исправительно-трудовыми учреждениями, исполняющими наказание в виде лишения свободы, являлись: исправительно-трудовые колонии, тюрьмы и воспитательно-трудовые колонии.

В свою очередь, исправительно-трудовые колонии подразделялись на следующие режимы: колонии общего режима, усиленного режима, строгого режима, особого режима, а также колонии-поселения для лиц, совершивших преступления по неосторожности.

Исправительно-трудовые колонии общего режима были предназначены для отбывания наказания:

• 
  впервые осужденными к лишению свободы за преступления, не являющиеся тяжкими;
  
• 
  впервые осужденными на срок не свыше трех лет за тяжкие преступления;
  
• 
  женщинами, осужденными к лишению свободы, за исключением признанных особо опасными рецидивистками, и женщинами, которым наказание в виде смертной казни заменено лишением свободы в порядке помилования или амнистии [77, с.153].
  

Исправительно-трудовые колонии строгого режима были предназначены для отбывания наказания:

• 
  осужденными (мужчинами) к лишению свободы за особо опасные государственные преступления;
  
• 
  ранее отбывавшими наказание в виде лишения свободы;
  
• 
  женщинами, осужденными к лишению свободы за особо опасные государственные преступления;
  
• 
  женщинами, признанными особо опасными рецидивистками;
  
• 
  женщинами, которым наказание в виде смертной казни заменено лишением свободы в порядке помилования или амнистии.
  

При хорошем поведении и честном отношении к труду по отбытии не менее половины срока наказания могли быть улучшены условия содержания, то есть разрешалось дополнительно расходовать деньги в сумме четырех рублей в месяц, а также иметь в течение года одно длительное свидание, а при отсутствии близких родственников – одно краткосрочное свидание.

На усиленном режиме разрешалось расходовать деньги в сумме до шести рублей в месяц, два краткосрочных и два длительных свидания, не более двух бандеролей в год и отправлять не более трех писем в месяц. По отбытии половины срока осужденным также разрешалось в течение года получать две посылки или передачи.

В случае перевода на улучшенные условия содержания по отбытии не менее половины срока наказания могли осужденным разрешить дополнительно расходовать деньги в сумме трех рублей в месяц, а также иметь в течение года одно длительное свидание, а при отсутствии близких родственников – одно краткосрочное свидание.

На строгом режиме разрешалось расходовать деньги в сумме до пяти рублей в месяц, два краткосрочных и одно длительное свидание, не более двух бандеролей в год и отправлять не более двух писем в месяц. По отбытии половины срока осужденным также разрешалось в течение года получать одну посылку или передачу.

В случае перевода на улучшенные условия содержания по отбытии не менее половины срока наказания осужденным разрешалось дополнительно расходовать деньги в сумме двух рублей в месяц, а также иметь в течение года одно длительное свидание, а при отсутствии близких родственников – одно краткосрочное свидание [77, с.155].

Колонии особого режима, согласно статье 26 ИТК, были предназначены для отбывания особо опасными рецидивистами и лицами, которым наказание в виде смертной казни заменено лишением свободы в порядке помилования или амнистии.

Здесь осужденных полагалось содержать в условиях строгой изоляции в помещениях камерного типа. Они могли расходовать деньги в сумме до четырех рублей в месяц, имели право в течение года на одно краткосрочное и одно длительное свидание, могли получать не более двух бандеролей в год и отправлять одно письмо в месяц. По отбытии половины срока им разрешалось в течение года получать одну посылку или передачу.

Осужденных по отбытии не менее половины срока наказания могли перевести на улучшенные условия содержания, то есть дополнительно разрешалось расходовать денег в сумме одного рубля в месяц, а также полагалось одно длительное свидание в течение года [77, с.157].

Колонии-поселения для лиц, совершивших преступления по неосторожности, были предназначены для осужденных впервые к лишению свободы на срок не свыше пяти лет за преступления, совершенные по неосторожности.

Также имелись колонии-поселения, предназначенные для лиц, твердо вставших на путь исправления, а также переведенных в эти колонии из колоний общего, усиленного и строгого режимов.

В колонии-поселении был предусмотрен облегченный режим. Здесь, согласно статье 27 ИТК, осужденные находились без охраны, но под надзором. Они от подъема до отбоя пользовались правом свободного передвижения. С разрешения администрации колонии могли передвигаться без надзора вне территории колонии-поселения, могли носить одежду, принятую в гражданском обиходе, иметь при себе деньги и ценные вещи, могли отправлять письма и получать бандероли, посылки, передачи и иметь свидания без ограничения. Осужденные, с разрешения администрации колонии, при наличии жилищных условий, могли проживать в колонии со своими семьями, приобретать жилой дом и обзаводиться личным хозяйством на территории колонии [77, с.158].

Анализ норм ИТК Казахской ССР 1971 года показывает, что в исправительно-трудовых колониях, в отличие от сталинских лагерей, была введена регламентация всех сторон жизни осужденных, начиная от количества отправляемых домой писем до ассортимента продуктов, получаемых в посылках. Система наказаний также была ужесточена. Было узаконено такое наказание, как помещение камерного типа (тюремный режим) и уголовная ответственность за дезорганизацию работы ИТУ.

Следует заметить, что некоторые исследователи ужесточение режима содержания в исправительных колониях связывают с проблемами управляемости заключенных. К примеру, российские исследователи В.Ф. Абрамкин и В.Ф. Чеснокова введение строгого режима содержания и строгой системы наказаний объясняют тем, что в 30-50-е гг. администрация лагерей и колоний выполнения и перевыполнения производственного плана добивались такими мерами, как голод, холод и насилие над заключенными, то теперь этому мешало требование соблюдать законность. Поэтому, прежде всего, были внесены изменения в законодательство, которое вводило более строгий режим содержания и делало более суровой систему наказаний [162, с.14].

Таким образом, мы можем сказать о том, что в 60-80-е годы в исправительно-трудовых колониях сам закон использовался в качестве средства психологического воздействия на осужденных.

В 60-80-е годы организационно-управленческая структура исправительно-трудовых колоний так же, как и исправительно-трудовых лагерей 30-50-х годов, зависела от объема и разнообразия выпускаемой продукции, а также вида выполняемых работ. Именно по указанным причинам в эти годы МВД Казахской ССР совместно с Госпланом и Министерством финансов Казахской ССР разработали новую структуру управления, который и был утвержден Советом Министров Казахской ССР. По новой структуре в составе УИТУ был создан ряд производственно-технических отделов в зависимости от профиля производства.

В 1981 году в связи с развитием системы исправительно-трудовых колоний УИТУ МВД Казахской ССР было преобразовано в Главное управление ИТУ, в составе которого, кроме действовавших структурных отделов, было создано производственно-техническое управление с соответствующими отраслевыми отделами, а также управление строительства и материально-технического снабжения.

В это время в УВД Карагандинской, Павлодарской, Восточно-Казахстанской и Алма-Атинской областях, где имелось значительное количество исправительно-трудовых колоний, функционировало управление исправительно-трудовых учреждений.

Структурно ГУИТУ МВД Казахской ССР подчинялось ГУИТУ МВД СССР. Заметим, что благодаря системе исправительно-трудовых колоний в 70-80-е годы МВД СССР входило в число крупнейших производителей валового национального продукта, занимая среди промышленных министерств пятое-седьмое места. Предприятия ГУИТУ МВД СССР свою экспортную продукцию поставляли свыше 75 странам мира [163, с 24].

Необходимо отметить, что производственная направленность исправительно-трудовых колоний определила и их архитектуру. По долгу работы, посетив в 80-е гг. исправительно-трудовые колонии ряда регионов, к примеру, Ленинграда, Вологды, Барнаула, Чимкента, Караганды, Павлодара и других регионов, мы можем сказать, что везде строились типичные, почти одинаковые исправительно-трудовые колонии: как правило, двухэтажный штаб за зоной, а сама колония разделена на две зоны - производственную и жилую.

В промышленной зоне ИТУ Казахстана, как правило, имелись завод, состоявший из нескольких крупных цехов, и столовая для работающих осужденных. Начальники цехов, начальник производства, директор, а с 1989 года и производственные мастера были аттестованными и подчинялись начальнику колонии.

В жилой зоне, как правило, имелись: школа, профтехучилища, библиотека, помещение дежурного помощника начальника колонии, ларек, клуб и санчасть. Остальная часть жилой зоны была разделена решетками на несколько локальных участков, где имелось несколько бараков в каждом из них, где, как правило, размещены по два-четыре отряда численностью по 120-150 заключенных.

В структуру исправительно-трудовых колоний входили: политчасть, спецчасть, бухгалтерия, отдел труда и заработной платы (ОТиЗ), оперативно-режимная часть, производственная часть. Все начальники отделов и служб непосредственно подчинялись начальнику колонии.

Политчасть возглавлял заместитель начальника колонии по политико-воспитательной работе. Непосредственно ему подчинялись все начальники отрядов.

Кроме того, для усиления и повышения эффективности политико-воспитательной работы в ИТУ в 1975 г. во всех ИТУ были дополнительно введены должности инструкторов по политико-воспитательной работе с осужденными, а в 1989 году - старший инспектор по работе с личным составом.

В каждом ИТК имелся оперативно-режимный отдел, с общим количеством 6-8 сотрудников. Начальник отдела и все сотрудники ОРО непосредственно подчинялись заместителю начальника колонии по оперативно-режимной работе, который считался первым заместителем начальника колонии.

Надо сказать, что в 1981 году режимно-оперативные отделы ИТК были реорганизованы в два самостоятельных отдела - отдел режима и отдел оперативной работы. Начальники отделов непосредственно подчинялись заместителю начальника колонии по оперативно-режимной работе.

Охрана ИТК осуществлялась солдатами внутренних войск, а внутренний надзор за осужденными осуществлял войсковой наряд из числа прапорщиков. На сутки, как правило, заступали 5-6 прапорщиков, которые осуществляли надзор и учет осужденных не только на жилой, но и на промышленной зоне, в помещении камерного типа, штрафном изоляторе. Войсковой наряд в течение суток непосредственно подчинялся дежурному помощнику начальника колонии.

Что касается структуры отряда, то следует сказать, что численность заключенных каждого отряда составляла примерно от 120 до 150, которые, в свою очередь, делились на несколько бригад в зависимости от профиля работы и производства. Отряд возглавлял начальник - офицер МВД, а бригадой командовал бригадир, назначаемый приказом начальника ИТУ из числа осужденных.

Кроме того, в конце 70-х гг. была введена еще должность инженера по организации труда осужденных или помощника начальника отряда, куда также назначался офицер МВД.

Для ведения воспитательной работы в отряде под руководством начальника отряда создавался Совет воспитателей отряда, членами которого, как правило, являлся один из заместителей начальника колонии или начальники служб и отделов. Как правило, работа СВО ограничивалась 2-3 заседаниями по обсуждению поведения провинившихся осужденных.

Кроме того, в каждом отряде полагалось создавать из числа осужденных совет коллектива отряда, состоявший из нескольких секций: профилактики преступления; санитарно-бытовая; культурно-массовая; производственно-массовая и т.д.

В 1983 году, работая в колонии строгого режима на должности инженера по организации труда осужденных, затем инструктора политчасти по работе с осужденными, автор данной работы непосредственно курировал работу самодеятельных организаций в отрядах. В этой связи можно сказать, что в 80-е годы начальники отрядов в ежемесячных отчетах по форме № 18 указывали число членов самодеятельных организаций - примерно 10% от общей массы осужденных, а фактически членом СКО являлся, по нашему наблюдению, только старший дневальный (завхоз) и несколько человек, приближенных к нему.

Если говорить о количестве исправительно-трудовых колоний, то оно имело тенденцию к росту. К середине 80-х годов здесь уже функционировала 71 исправительно-трудовая колония, 4 сельскохозяйственные колонии-поселения, 4 лечебно-трудовых профилактория. Место дислокации, профиль производства и вид режима ИТК мы указываем в Приложении З.

Из вышеуказанного приложения нетрудно заметить, что многие исправительно-трудовые колонии Казахстана были металлообрабатывающие. Мы это объясняем тем, что ИТУ каждой автономной и союзной республики СССР специализировались на выпуске определенной продукции. Казахстанские ИТК были ориентированы на выпуск сельскохозяйственной и противоэрозийной техники, которой обеспечивались не только регионы страны, но и 35 зарубежных стран. По словам майора внутренней службы запаса
В.Д. Кузнецова (Павлодар), проработавшего в учреждении АП-162/5 более 30 лет, партия выпущенной ими бороны БД-10 была отправлена даже на Кубу. Кроме того, в 80-е годы предприятия ИТУ Казахстана выпускали самую разнообразную продукцию, начиная от мебели и кончая кирпичом и спецодеждой.

Место дислокации и количество исправительно-трудовых колоний, также как и сталинские лагеря, зависели от экономической выгодности и производственной целесообразности. Поэтому в Казахстане исправительно-трудовые колонии преимущественно строились в промышленных регионах республики, к примеру, в Восточном Казахстане, в Павлодарской и Карагандинской областях.

Постоянный рост численности исправительно-трудовых колоний можно объяснить проводимой в стране карательной политикой Советского государства, о чем свидетельствует количество осужденных, содержавшихся в исправительно-трудовых колониях и тому подобных учреждениях. К примеру, по данным А.И. Гурова, с 1960 по 1990 гг. всего в СССР было осуждено 35 млн. человек [17, с.130].

Численность осужденных, содержавшихся с 1961 года по 1976 год, установить нам не удалось. Динамику численности осужденных, содержавшихся в исправительно-трудовых колониях Казахстана за период с 1976 по 2001 год (по состоянию на 1 января каждого года), указанную в работе П. Посмакова [164, с.5], мы приводим в Приложении И.

Как видно, численность заключенных, содержавшихся в исправительно-трудовых колониях Казахстана, имела тенденцию к росту, а с 1984 года превысила отметку 100 тысяч осужденных.

Следует заметить, что в 60-80-е гг., кроме осужденных, содержавшихся в местах лишения свободы, в различных объектах народного хозяйства, в ударных комсомольских стройках использовались значительное количество условно освобожденных с обязательным привлечением к труду. К примеру, они были использованы в строительстве города Темиртау. Об этом Н.А. Назарбаев вспоминает так: «Поначалу пришлось работать нам в одной смене с условно осужденными или, как принято было говорить, теми, кого отправляли «на химию»… на первых порах здорово удивляли нас их странные перекуры. Пустят по кругу толстую самокрутку, и после этого кто плакать начинает, кто хохотать…» [165, с.57].

Эти «химики» приняли активное участие в восстании «комсомольцев», произошедшем в 1959 году в г. Темиртау. Тогда около 800 человек ворвались в здание милиции, оборвали связь, пытались взломать сейф с оружием. Затем грабили продовольственные склады и магазины, начались всеобщее пьянство и разгул. Восстание было подавлено войсками [166].

Вместе с тем, несмотря на явное отрицательное воздействие «химиков» на население, они активно использовались, так как выполняли значительный объем работы. К примеру, об этом известный российский ученый А.И. Зубков пишет, что ими «… в 1986-1987 гг. производилось в пределах 22-23% всего объема строительно-монтажных работ, производимых в это время в СССР» [163, с.24].

Таким образом, мы можем сказать, что в 60-80-е гг. была проведена большая работа по реформированию системы мест лишения свободы. В результате вместо сети исправительно-трудовых лагерей были созданы система исправительно-трудовых колоний закрытого типа. Правовые нормы были разработаны с учетом потребностей производственной сферы предприятий исправительно-трудовых колоний.

Здесь следует напомнить, что в статье 1 ИТК Казахской ССР говорилось о том, что одной из задач исправительно-трудового законодательства является исправление и перевоспитание осужденных в духе честного отношения к труду, точного исполнения законов и уважения к правилам социалистического общежития и т.д.

В статье 7 ИТК основными средствами исправления и перевоспитания осужденных были названы: режим отбывания наказания, общественно полезный труд, политико-воспитательная работа, общеобразовательное и профессионально-техническое обучение.

Заметим, что в 60-80-е годы возможность исправления и перевоспитания в теоретическом плане доказывалось вескими аргументами. Во-первых, обосновывалось учением И.П. Павлова о пластичности нервной системы и возможностях перестройки сложившегося динамического стереотипа. Во-вторых, общими методологическими принципами советской психологии, такими, как: принцип развития психики, принцип историзма и социальной обусловленности личности осужденного, принцип единства сознания, деятельности и общения и т.д. [167, с.38].

В то же время, правильность всех этих теоретических основ исправления преступника могла подтвердить только практика деятельности исправительно-трудовых учреждений. Однако в 60-80-е годы практика деятельности ИТУ по исправлению осужденных, а также социально-правовые последствия их деятельности изучались поверхностно и однобоко.

Вместе с тем, система мест лишения свободы, созданная в 60-80-е годы, имела ряд негативных последствий. В исправительно-трудовых колониях как бы стихийно появились такие группы осужденных, как: «мужики, или серые», «красные, или козлы», «блатные, воры в законе, или черные», «отпущенные, или голубые». В среде осужденных широкое распространение получили тюремные традиции и неписаные законы, регламентировавшие межличностные и межгрупповые отношения осужденных.

Возникает закономерный вопрос: почему реформа 60-80-х гг. не удалась и почему в колониях возникли группировки осужденных, о которых не знала система лагерей ГУЛАГа?

Российский исследователь Г. Хохряков связывает эти явления с особенностями психологии человека в условиях изоляции и блестяще описывает психологический механизм их образования. По его мнению, сообщества осужденных создали свой собственный внутренний мир со своими законами и традициями, со своими представлениями о чести и долге, со своими лидерами. Г. Хохряков пишет, что «принято считать, что лидеры («паханы») утверждают свою власть с помощью силы, кулака. Это не так. Они пользуются уважением молчаливого большинства» [85, с.72].

В.Ф. Абрамкин и В.Ф. Чеснокова появление вышеуказанных групп (социальная стратификация) видят в потребности осужденных в механизме самозащиты и допущенных ошибках администрации колонии [162, с.20].

Действительно, надо признать, что тюремный закон – это неписаный свод правил поведения осужденных в условиях изоляции, и он в определенной мере защищает личность осужденного от произвола и насилия со стороны других. К примеру, тюремный закон запрещает отнимать у осужденного что бы то ни было без законного (в рамках тюремного закона) основания, запрещает предъявлять осужденному обвинение без доказательств его проступка, запрещает оскорблять его без достаточного основания и т. д.

Существующие в исправительно-трудовых колониях «семьи», «землячество» также защищают осужденного особенно в условиях «беспредела».

Создаваемый в колониях так называемый «общак» также преследует определенные цели: как правило, ими нелегально обеспечиваются осужденные, содержащиеся в ШИЗО (штрафной изолятор) и ПКТ (помещения камерного типа).

Что касается группировок заключенных, то следует отметить, что «воры в законе» и «блатные» были и в сталинских лагерях в 1930-50-е гг.

Вместе с тем, если в 30-50-е гг. воровские законы выполняли только лишь корпоративную функцию и не распространялись на остальных заключенных, то в 60-80-е гг. основная масса осужденных жила, соблюдая правила тюремного закона, созданного, кстати, на основе воровского закона.

По этим тюремным правилам разрешаются возникающие конфликты между осужденными, а судьями, как правило, становятся те, кто знает тонкости тюремных законов. Отсюда возросли авторитет и значимость блатных, воров в законе.

Необходимо отметить, что если в отношении нарушителей норм воровского закона применялись самые разные наказания, вплоть до убийства, то в тюремном законе убийство было заменено опусканием – переводом заключенного в статус пассивного гомосексуалиста. Так возникла каста опущенных, обиженных. Заметим, что с этой категорией осужденных никто в тюрьмах и колониях не общается, они неприкасаемые, выполняют самую грязную работу.

Что касается касты так называемых козлов (красных), то они появились благодаря целенаправленной работе администрации исправительно-трудовых колоний по созданию самодеятельных организаций осужденных.

Надо сказать, что в то время член самодеятельной организации считался «твердо вставшим на путь исправления» и имел доступ на получение определенных привилегий и льгот, в том числе и на условно-досрочное освобождение.

Вместе с тем, несмотря на эти значительные привилегии и льготы, большинство осужденных отказывалось от «организации», так как в этом случае ему вменялось в обязанность докладывать о нарушениях других осужденных, наблюдать за порядком и т.д.

Российские исследователи В.Ф. Абрамкин и В.Ф. Чеснокова пишут о причинах их отказа следующее: «…причина отказа от «пути исправления» была в том, что человек отказывался именно потому, что хотел остаться человеком. Ведь каждому педагогу известно: чтобы воспитать полноценную личность, нужно, прежде всего, отучить ребенка ябедничать, передавать сплетни, наушничать. Запрет на предательство - это основа всякой культуры и всех социальных отношений. Поэтому в условиях колонии предлагать человеку исправляться, становясь предателем, совершенно несостоятельная логика. Стать членом секции для осужденных означало одно – стать аморальным, потерять себя как личность, потерять уважение людей и самоуважение» [162, с.17].

Однако администрация колонии путем применения самых разнообразных приемов и методов, в том числе и наказания, сумела привлечь незначительную часть осужденных в самодеятельные организации. В колониях их стали называть козлами (красными). Так появилась еще одна каста осужденных.

Следует отметить, неписаные тюремные законы передаются из поколения в поколение, и основные их правила осужденными соблюдаются, так как их знание в условиях изоляции жизненно необходимо. Поэтому осужденный впервые к лишению свободы уже в следственном изоляторе старается усваивать такие простые, но столь необходимые в условиях исправительных колоний «правила», как не работать в запретной и жилой зонах; жить «мужиком»; не вступать в актив; не поддерживать контактов с членами актива; общаться с опущенными только в рамках норм тюремного закона и т.д. В противном случае такой осужденный в условиях колонии может стать изгоем и высока вероятность оказаться в среде отверженных.

Таким образом, мы можем сказать, что возникшие в 60-80-е годы неписаные тюремные законы и традиции так же, как и «масти» осужденных (черные, красные, серые, голубые), были только лишь адекватным отражением тех условий жизни осужденных, созданных благодаря «доктрине исправления и перевоспитания» осужденных.

Надо также отметить, что функционировавшая в 60-80-е годы система исправительных колоний породила ряд социальных проблем, о которых до недавнего времени не было принято и говорить. Их несколько. Во-первых, из-за массового применения лишения свободы в СССР, в том числе и на территории Казахстана, за десятки лет «школу жизни» в местах лишения свободы и, прежде всего, в исправительно-трудовых колониях, прошло несколько десятков миллионов человек. Все эти осужденные, возвращаясь в наше общество, принесли с собой частицу тех тюремных «традиций» и «законов», тюремный фольклор и «культуру», образ жизни, тюремную «психологию и философию». Поэтому определенная часть населения, особенно молодежь, увлекаясь, восхищаясь тюремной романтикой, стала культивировать воровскую мораль.

Следовательно, благодаря деятельности исправительно-трудовых колоний, преступный мир получил возможность воздействовать на общественное сознание и общественную психологию. Об этом, к примеру, свидетельствует язык средств массовой информации и разговорная речь, где часто используются слова, относящиеся к уголовному жаргону (беспредел, вышка, мент, мусор, стукач, западло, кент и т.д.) [150, с.74].

Во-вторых, как показала практика, осужденные быстро адаптируются к условиям исправительно-трудовых колоний, а последние не столько исправляют их, сколько развивают в нежелательном для общества направлении. Во многом благодаря деятельности наших «исправительно-трудовых колоний», по всей стране росла рецидивная преступность. Например, по данным российского исследователя А.И. Гурова, только с 1974 по 1985 гг. количество лиц, совершивших повторные преступления, возросло на 44% [17, с.131]. Большое число колоний строгого режима, как, к примеру, в Казахстане, также является свидетельством роста рецидивной преступности.

В-третьих, особенности условий исправительно-трудовых колоний (большая концентрация осужденных на одном месте и совместное их проживание; практика водворения нарушителей ШИЗО и ПКТ; ненадлежащие медицинские услуги и т.д.) превратили такую болезнь, как туберкулез, в вечные спутники этих учреждений.

Таким образом, практика показала, что в советских исправительно-трудовых колониях такие средства исправления человека, как труд, воспитательная и образовательная работа, режим отбывания наказания дают в основном обратный эффект. Именно благодаря этим «средствам исправления», в наших исправительно-трудовых колониях была сформирована тюремная субкультура, не имеющая себе аналогов во всем просвещенном западном мире.

В 1987 году в СССР по известной амнистии, проведенной в честь 70-летия Октябрьской революции, на свободу было выпущено значительное количество осужденных.

Насколько нам известно, данный политический акт амнистии был связан с именем генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева, который хотел продемонстрировать перед миром «человеческое лицо» нашего государства и общества.

В результате амнистии в исправительно-трудовых колониях и тюрьмах страны остались в основном неоднократно судимые, рецидивисты, лица, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления. Они предприняли ряд мер по дестабилизации оперативно-режимной обстановки в колониях. Организовывали групповые неповиновения, массовые беспорядки, объявляли голодовки, срывали производственные планы и т.д.

С другой стороны, вследствие сокращения численности осужденных в исправительно-трудовых колониях возникли и производственные проблемы.

Таким образом, в 60-80-е гг. ХХ века вместо ликвидированной системы исправительно-трудовых лагерей была создана система исправительно-трудовых колоний закрытого типа с собственным производственным потенциалом. В них советское правительство в качестве дешевой рабочей силы продолжало использовать осужденных. В этой связи, структура исправительно-трудовых колоний, их место дислокации и архитектура колоний были созданы под диктат производства.

Исправительно-трудовые колонии так же, как исправительно-трудовые лагеря, функционировали на основе принципа самоокупаемости. Поэтому государство постоянно увеличивало их количество и численность осужденных, отбывающих наказания в виде лишения свободы.

Наличие собственного производства позволяло содержать различные категории осужденных дифференцированно в колониях общего, усиленного, строгого и особого режима. Однако с пенитенциарной точки зрения, исправительно-трудовые колонии не были пригодны для исправления преступника. Наоборот, в них развивалась криминальная субкультура, составными элементами которой являлись неписаные правила и законы, традиции, а также философия криминального мира, оказывавшие существенно влияние на поступки и поведение осужденных.

По указанным причинам, начиная с 1987 года, со стороны МВД СССР и его подразделений были предприняты некоторые меры по реформированию системы мест лишения свободы. В некоторых регионах СССР в том числе и на территории Казахстана начались эксперименты по совершенствованию деятельности исправительно-трудовых колоний.

В 1987 году в Казахстане в учреждении АП- 162/5 (строгий режим) г. Павлодара начался эксперимент по Ярославскому методу «Отряд-колония», участником которого был и автор данной работы. Этот эксперимент, кстати, был организован по приказу сверху. Суть данного эксперимента заключалась в укрупнении отрядов (за счет объединения трех отрядов в один) и повышении роли и значения начальника отряда. Согласно штатному расписанию, у начальника отряда были заместитель по политико-воспитательной работе и заместитель по оперативно-режимной работе.

Практика показала несостоятельность и этого эксперимента, так как он не дал никаких улучшений в вопросах исправления осужденных. Отряды с численностью по 300-350 человек стали плохо управляемы, что проявилось в отсутствии должного порядка и элементарной дисциплины. Вследствие этого в течение 8-9 месяцев были заменены 3 начальника колонии.

Затем был еще один эксперимент в Южно-Казахстанской области, о котором мы более подробно осветим в следующем параграфе нашей работы.

В целом, как показало время, ни эксперименты, ни предпринятые меры по реформированию системы исправительно-трудовых колоний не дали положительных результатов.