Издательство Альфа-книга

Здравствуй, дорогая!

Здравствуй, моя Мурка, и прощай...

Куплеты Чеширского Кота

- Вылезай, Ахмед, бить не буду.

- Не могу, почтеннейший, мне очень стыдно...

- Не мешай плов с манной кашей - стыдно, когда видно то, что неликвидно! Вылезай, говорю...

Бедный башмачник вынужденно подчинился, при скупом свете масляной лампы он действительно являл собой жалкое зрелище. Весь в тряпье и синяках, на затылке здоровущая шишка, глаза, как у побитой собаки, плюс виноватая щербатая улыбка... Лев невольно смутился и почувствовал себя обязанным сказать бывшему соучастнику нечто ободряющее:

- Да брось, Ахмедка, не тушуйся... Мы ж с тобой не первый день замужем, так что, надеюсь, тебя тут в холостом режиме никто не успел обидеть? Если успел, ткни в покойника пальцем...

Уголовники, переглянувшись, удвоили усилия. Потерянный муж богатырши аль-Дюбины бросился в ноги пошло одетого россиянина изливать душу:

- О, великодушнейший и благороднейший Лёва-джан! Не подумайте, что я вас бросил ради одной любви к резвому ослику Рабиновичу, которого вы с другом так и не можете разделить, используя по очереди! Я бы тоже попользовался и вернул, но злопакостный старик на базаре оказал мне болезненное ощущение сзади, так что до сих пор болит всё... А за вас в женском платье я и не беспокоился, ибо раз у домулло тоже свои дела в той же чадре, то кто я, чтобы влезать третьим в ваши игры?

Оболенский понимающе кивал головой, а вот громилы, видимо, всё поняли как-то не так и, словно стая психованных кротов, углубились в подкоп! Комья земли летели буквально во все стороны... Как видите, главное - правильно поставить перед индивидуумами конкретную цель, решение и стимул, а уж результат не заставит себя ждать.

Минутой позже уголовники дружно рванули в образовавшийся проём, вылетая из сарая как ошпаренные. Неразумный башмачник Ахмед, вдохновлённый их примером, дёрнулся было вслед, но железная рука Багдадского вора перехватила его за лодыжку!

- Мы пойдём другим путём, нам с преступным элементом не по дороге!

- Но ведь все бегут...

- Все уже убежали, но далеко ли? - рассудительно напомнил Лев. - Султанский двор не безразмерный, все входы-выходы охраняются, наверняка стража уже вовсю развлекается ловлей праведнозаключённых. Ну-ка, глянь в щёлочку, есть там кто у входа?

- Никого. - Ахмед послушно прильнул носом к косяку. - Но... тут засов тяжёлый, нам не отодвинуть...

- Он сверху набрасывается, а не задвигается. Для профессионала моего уровня - раз плюнуть!

Оболенский одним движением фокусника извлёк из-под обширного лифчика гибкую стальную полосу и, недолго повозившись, картинно распахнул двери. Башмачник рванул туда со всем пылом узника замка Иф, но вновь был перехвачен за воротник...

- Нет, ну ты будешь хоть когда-нибудь слушать старших по званию?! Оборзел народ зелёный, совсем саксаулов не уважает... В подкоп лезь! - Логично мыслящий россиянин нежным пинком направил вконец запутавшуюся жертву репрессий в нужную сторону. - Стражники обернутся, что увидят? Что двери нараспашку! Туда и будут смотреть, а мы втихую через задний проход... тьфу, в смысле выход! Всё, женщиной больше не переодеваюсь, на мне это плохо сказывается...

Однако, когда они оба выползли на свободу с задней стороны зиндана, то поняли, что ситуация значительно усложнилась. Внутренний двор буквально на глазах наполнялся ретивыми слугами закона, беглых громил, уже пойманных и связанных, быстро волокли на место, то есть все пути отступления были конкретно перекрыты. Оболенский, недолго думая, подкинул башмачника наверх и сам голубой кошкой в мгновение ока взлетел на белёную крышу сарая. Далее оставалось не дышать и слушать...

- Всех взяли?

- Всех! Вот, шесть злодеев и внутри ещё...

- Ещё двое были внутри и тоже бежали, дверь распахнута!

- Всем на поиски! И, главное, тихо-о... не приведи аллах, султан наш, да правит он вечно, соизволит прервать свой сладчайший сон и вопросить о причине шума!

- Тогда надо в первую очередь проверить подкоп и оставить засаду внутри зиндана, - уверенно посоветовал всем знакомый голос.

- Вай мэ, что за чушь? Зачем нам идти в тюрьму?! Сам иди, раз такой умный...

- Слушаю и повинуюсь, - охотно ответил домулло и уже через пару минут счастливо возопил:

- Братья, здесь рассыпано золото-о!

Все, кто услышал этот крик души, ломанулись в сарай. Насреддин вышел почти в то же мгновение, неторопливо опуская засов и для надёжности припирая дверь копьём...

- Слезай с крыши, Лёва-джан, больше тебе негде быть. Надеюсь, этот похититель ослов, любящий женитьбы на крупных девственницах, рядом с тобой?

- Ага, картинно возлежим вместе, - подал голос Оболенский. - Прыгай вниз, Ахмед, я следом.

Башмачник послушался и прыгнул, но, видимо, неудачно, то есть прямо пятками на пальцы высунувшегося из подкопа стражника. Тот тихо ойкнул, помянув "неуклюжего шайтана", Ахмед столь же тихо извинился "ради Аллаха". Стражник втянулся обратно, взамен полез другой, более опытный, толстый и благонадёжный. Но в этот момент ему на шею приземлился тяжёлый Лёва-джан... Шея выдержала. Сам Оболенский извиняться не стал, а просто поймал умника за уши и силой потянул на себя - подкоп закупорило намертво!

- Воистину, о мой пленительный друг, сегодня ты показал себя во всей красе. - Насреддин важно вышагнул из-за угла зиндана. - Хватай в охапку этого тощего предателя истинной мужской дружбы и бежим, мой Рабинович уже заждался нас на выходе...

- Не могу, воровская честь не позволяет, - серьёзно покачал головой русский дворянин. - Я ещё не насрамил султана.

- Чего он не сделал? - сипло переспросил башмачник тоном человека, абсолютно не желающего услышать честный ответ.

- Понимаешь, насрамить - это как проявить неадекватную форму социального протеста, в простонародье именуемую смехом. После чего ваше городское начальство подавится со стыда крупным персиком, а небезызвестный тебе джинн, в благодарность за содеянное, вернёт меня домой...

- В Багдад?

- В Москву двадцать первого века, балда с ушами!

- Домулло, это лечится? - После секундной паузы Ахмед покосился на Льва и покрутил пальчиком у виска.

- Да, - подумав, решил Ходжа, - но только чем-нибудь тяжёлым и сзади по голове! Пойдём, о щербатейший из всех создателей неброских чувяков, и предоставим возможность нашему великому герою вновь испытать судьбу. Порой эта вселенская капризница благосклонна к тем, кто отважно щиплет её ниже поясницы...

Багдадский вор по-военному козырнул друзьям и, уточнив, где окна султанской спальни, полез изображать альпиниста. Взобрался вверх по кованой решётке аж метра на два, после чего рухнул вниз, зацепившись за что-то муслиновыми штанами. Ахмед и Насреддин удалились молча, зато из зиндана раздались язвительные смешки. Наверняка стражи толкались за лучшие места у узкой дверной щели...

Проклиная всё на свете, но не отступая, Оболенский потыкался во все ближайшие входы-выходы и, обнаружив их запертыми изнутри, впал в ещё большую обиду.

Неполная луна воротила от него нос, смешливые восточные звёзды хихикали, как первоклассницы, а высокий русский аристократ в неприличном костюме бегал взад-вперёд по спящему султанскому двору, лихорадочно сочиняя планы немедленной мести. В голову, как назло, ничего не приходило... По крайней мере, до тех пор, пока одно из окон неожиданно не распахнулось и над подоконником не показалась крысиная мордочка властителя Коканда...
ГЛАВА 19
Религиозный диспут двух философов всегда оканчивается войной двух народов...

Печально, но факт

- Какой бесчестно одетый шайтан посмел потревожить нашу величественную особу, отходящую ко сну?

- Это я - твоя Мэри в Поппинс! Хотела поцеловать тебя на ночь за соответствующее место, но ты ж заперся весь, блин, как барсук в швейцарском сейфе...

Полторы минуты напряжённого молчания пока султан переваривал сказанное, а стражи в зиндане молились, чтоб о них вообще не вспомнили.

- Я узнал тебя! Ты - Багдадский вор, Лев Оболенский, переодетый в женское платье. Зачем так ко мне ходишь, вах, что люди подумают...

Теперь уже мой друг долго собирался с ответом, хотя, как правило, у него такие вещи не застревают.

- Это был такой юмор, истерическое ха-ха, да?! Круто, я оценил, а теперь откровенностью за откровенность - мне позарез надо хоть чего-нибудь у тебя украсть. Профессиональная гордость обязывает, сам понимаешь...

Муслим аль-Люли помолчал, прикинул проблему так и эдак, а потом здорово развеселился:

- Вай мэ, о бесхвостый ишак в платье продажной женщины! Как ты можешь красть у нас, если находишься в нашем же дворе и по одному моему зову сюда вмиг сбегутся отважнейшие стражи, храбростью подобные южным львам, а силой - северным барсам! Или ты усыпишь их всех чародейными словами? А может, воспаришь ко мне, размахивая голубыми шароварами, как крыльями любви?! Вот, смотри, у меня тут целый кошелёк золота. Возьми его! Ну же?! Подпрыгни, поймай, укуси, о ничтожнейший и презренный внук бездарнейшего поэта, нарущителя шариа... Шмякс!!!

Впоследствии Оболенский голословно утверждал, что любые оскорбления в свой адрес он бы простил, но наезд на дедушку... В одно мгновение он подхватил с земли горсть чуть подсохшей грязи и снайперски направил её в цель! Маленького султана снесло в глубь комнаты, а кошелёк с золотом тяжело упал под ноги отчаянного "бомбометателя".

- Не украл, но получил в качестве сатисфакции, - удовлетворённо крякнул благородный русский дворянин начала двадцать первого века. - А теперь я решительно делаю ноги!

Он величаво удалился под плохо сдерживаемые аплодисменты из зиндана. Великий султан взвыл противоугонной системой, уже когда Лев проходил через заднюю калиточку дворца. За его спиной суетились разбуженные люди, нукеры и царедворцы бегали взад-вперёд с традиционными лампами, спотыкаясь и пихая друг друга, кто-то даже умудрился подудеть пару раз в длиннющую (под пять метров!) трубу, призывая всех законопослушных мусульман на спасение возлюбленного господина. Но в целом суматоха была достаточно ровной, не грозившей немедленно выплеснуться за стены дворца и поглотить нарушителей спального режима...

В том смысле, что все занимались своим делом. Вот двое стражников, например, старый и молодой, отбросив щиты, старательно копали ямку в неподатливой земле - "три шага на север от калитки, метр вглубь, и мильён таньга ваши!". Спрашивать, какой иблис их подвиг на этот подвиг (каламбур!), вряд ли имело смысл, все догадались с трёх раз... Хотя можно попробовать угадать и по американской системе тестирования: 1) Джордж Буш? 2) В. И. Ульянов-Ленин? 3) Ходжа Насреддин? Развлекайтесь...

Погони не было. Не то чтобы они никому не были нужны, просто по ночи бегать с факелами по спящему городу чревато... То, чего не догоняло высокое начальство, отлично понимали рядовые подчинённые - во избежание паники, пожаров и прочих неприятностей ловить никого не надо. Как говорится, "охотясь на тушканчика, не рой яму под верблюда, ибо на чей размер она вырыта, тот туда и попадёт!". А вытягивать из ямы озверевшего верблюда под счастливое хихиканье тушканчика - дураков нет-с...

- То есть в этот раз посрамления не вышло?

- Не понял... Я ж тебе говорю, мне достался вот такенный кошель с золотыми динарами! И Муслимке этому я прямо в глаз залепил! Причём отметь - первым же броском из неудобного положения обычной грязью, так что...

- Получается, что кошелёк просто случайно упал вниз?

- Случайно?!! Да иди ты знаешь куда со своей писательской принципиальностью... На себя вон посмотри, юморист-культурист в Винни-пуховом топике! В баре бутылка текилы ещё с моего прошлого приезда неоткупоренная, жлоб непьющий! Случайно... Да если б мне каждый день такие случайности из окон выпадали, я б уже сам султаном стал! А тебя, зануду, даже в писари не взял бы... Вот те крест, не взял бы, клянусь Аллахом!

- Но ты его не украл...

- Я?! Я его... не... не украл, - вынужденно сдался Лев и, перестав изображать царственный гнев, тихо опустился на кухонную табуретку. - Вообще-то, Ходжа говорил то же самое. Не украл, значит... но потом мы его так насрамили, пальчики оближешь!

Я поместил в романе этот поучительный диалог лишь для того, чтобы в очередной раз показать - лично я не всегда безоглядно верю россказням моего друга Льва Оболенского. Хотя это абсолютно не значит, что вы не должны верить мне. Наоборот! Впрочем, дело ваше, а я продолжаю... О, опять это волшебное слово - продолжение!

Реклама в газете

Во-вторых, великий султан почему-то не разделял точку зрения Ходжи Насреддина и повсеместно объявил, что его жестоко ограбили, украв любимый кошелёк с полусотней новеньких динаров.

И, в-третьих, на закуску, весь город воспринял эту новость как национальный праздник - то есть в Багдадского вора безоговорочно поверили все! А это, как вы понимаете, вовсе не та слава, когда тебя узнают даже в тёмных очках, хватают за руку, умоляя об автографе, и буквально рвут свитера на сувениры... В султанате подобная популярность приводит лишь к одному - к плахе! Что, в свою очередь, абсолютно не устраивало главных героев нашего повествования, поэтому они и пошли... в баню!

- Ходжа, а здесь нет vip-сервиса с "клубничкой"?

- Клубника давно прошла, о несведущий в труде дехканина и садовода, есть персики и хурма.

- Я не об этом... Ну, идея смотаться в сауну перед дальней дорогой, отмыть Ахмеда и оттопыриться по-конкретному мне нравится. Но про вино и девочек ты забыл!

- Какое вино? Какие девочки?! О чём он говорит, домулло?!!

- Метёт пургу, купайся с миром, Ахмед-джан...

Восточные бани. Турецкие или персидские. Розовый мрамор, обширные бассейны, мускулистые банщики в белых фартуках, густой пар ароматизированной воды, блаженствующие мужчины, зелёный чай и подобающие разговоры. Об этом можно и нужно писать долго...

Сначала вас укладывают на тёплую каменную лавку, уже отполированную тысячами отмывшихся мусульман, а потому удивительно скользкую и необъяснимо льнущую к телу. Банщик, огромный, волосатый, с руками мясника и добрейшими глазами лани, дважды окатывает вас горячей водой, не обжигающей, а лишь разогревающей кожу. После чего, неспешно растерев в ладонях каплю розового масла, он начинает немилосердно массировать вас, мять мышцы, тянуть суставы, делая всё это с неуловимой медвежьей грацией и лаской.

Вы теряете счёт времени, волны блаженной неги захлёстывают вас с головой, собственное тело кажется безмерно лёгким, а капли трудового пота с чела банщика, падающие на вашу спину, вносят неизъяснимую искорку соли, от которой меж лопаток пробегает волнительная дрожь...

И вот уже никуда не надо спешить, никуда не хочется уходить и ни на что не нужно менять это царственное состояние максимальной приближённости к эпикурейскому восторгу богов! Говорят, даже сам шайтан раз в год посещает турецкие бани, и в тот день он не вредит никому из правоверных...

- Друг мой, обольстительно сияющий белыми мокрыми штанами, ты можешь и не задавать тот вопрос, что со вчерашней ночи рвётся у тебя с языка. Я отвечу сам, раз ты до сих пор не осознал изящную простоту моего губительного плана, - продолжал Насредцин, поправляя горячую от пара чалму. - Я настоял на возвращении горделивого Аслан-бея по двум, недалеко стоящим друг от друга, причинам. Во-первых, когда мы отправимся в поход, нам не придётся его догонять, достаточно будет пристать к его каравану. А во-вторых, чуточку насрамив великого султана, ты ничем не осмеял начальника его стражи. Джинн сочтёт твою задачу неисполненной и не вернёт тебя к верным жёнам, наложницам, любовницам, подругам, блудницам и просто...

- Закопаю в мыльной пене, - рассеянно пообещал Лев, ибо он действительно не понимал, на фига они возвращали одного из своих самых главных врагов. - Когда-нибудь тебе всё это выйдет боком. Аллах не одобрит такого издевательства над фронтовым товарищем. В смысле, если "матрёшек" нет, а мы здесь только на помыться, так я уже чист, хоть в гроб клади!

- Вай мэ, зачем так страшно шутишь... Вон туда посмотри, кто к нам пришёл?

Посмотрев в указанную сторону, Оболенский с трудом подавил желание нырнуть в бассейн с головой... Два банщика почтительно вводили в царство мыла и гигиены самого Аслан-бея!

- Любой правоверный мусульманин после тяжёлого похода (на один день!) первым делом посетит мечеть, а вторым отправится в баню. Где мы его и найдём... - зачем-то облизывая губы, пропел бывший визирь.

Лев отдышался, пришёл в себя и, за ногу потянув блаженствующего башмачника, тихо шепнул:

- Нас трое, он - один, телохранителей и стражи нет. Будем срамить прямо здесь, все по очереди, или кто отдельно положил глаз на этого типа?

Домулло подумал, мысленно взвесив скользкие предложения друга, и сказал решительное "нет". После чего подробно изложил свой план посрамления главы городской стражи, с которым не раз собачился ещё по совместной службе в султанском дворце. План был прост, доходчив, не кровав и полон непристойных шуток ниже пояса.

Что делать, в средневековом Коканде (читай - Бухаре, Самарканде, Басре, Хиве, Багдаде, Чимкенте, Стамбуле и т.д.) специфика юмора была достаточно специфичной. Чтобы как-то предметно сравнивать, так больше всего похоже на современные афроамериканские фильмы - если по ходу сюжета кто-нибудь из героев уже испортил воздух, то это комедия...

Прошу простить моим литературным персонажам излишнюю эпатажность поведения, хотя... Всё равно на всех эстетов не угодишь, а ханжей и фарисеев среди читательской братии на мой век хватит! Ну и шайтан бы с ними, а дальше было вот что...

Глава городской стражи Коканда расслаблялся не по-детски. Отдельная ниша в дальнем углу, маленький бассейн розового мрамора, чистые полотенца, комнатный дастархан с фруктами и вином - цивильно всё, конкретно, по-пацановски... По сей день никто не знает, чего и в какой форме Насреддин наболтал банщикам, но огромные и волосатые, как бизоны, мужики отвалили без предисловий. Скорее всего, побежали выкапывать "десять тысяч таньга за сто шагов к северу от края тени правого угла здания бани в пасмурный день"...

- А вот и я, знаток тайского массажа, тантрической симуляции и филиппинского восстановления потенции посредством правильных щипков в пятую точку!

- Молчи и делай своё дело, пустопорожний болтун, - не поднимая глаз, бросил голый Аслан-бей. Могучие руки широкими ладонями опустились ему на лопатки...

- Глоток вина благороднейшему господину? - елейно пропел тощий щербатый тип, подсовывая откуда-то слева расписную камызякскую пиалу.

Хозяин городских улиц брезгливо принюхался окунул холёный пальчик в вино, но отхлебнуть соизволил. Хмыкнул, цокнул языком, допил до дна и отшвырнул посуду, профессионально подхваченную бдительным Ахмедом... Домулло за его спиной сделал странный жест, подняв кулак правой руки и резко коснувшись локтем поднятого левого колена! Что, к ужасу, не ускользнуло от намётанного взгляда опытного стражника...

- Мне знакомо твоё лицо, мусульманин?

- Моё?! - искренне удивился Ходжа, смело шагнув вперёд. - Разве оно чем-то отлично от любого другого? Такой же нос, глаза, рот и уши... Ага, вот, может быть, уши! Воистину мои длинные уши напомнили сиятельному Аслан-бею о его ослоподобных мозгах?! Прости, Аллах и Рабинович...

- Главный визирь... - обомлел глава городской стражи. - Хасан аль-Хабиб ибн Бибип, он же - возмутитель спокойствия, злопакостный преступник Ходжа Насреддин! Да я сейчас... я... э-э?!

- Не кипешуй, о поспешливый в арестах, - улыбчиво посоветовал Оболенский, и его руки обрели тяжесть кузнечного пресса. - Что тебе сделать в первую очередь - бока намять или холку намылить? На извращениях не настаивай, настроение не то, и не проси...

Храбрейший Аслан-бей отчаянно извивался минуты полторы, но сбросить хватку русского атлета не смог даже в обмыленном виде. Просить помощи ему не позволяла гордость, а потом... потом он почувствовал некое напряжение в нижней части живота. Оно приятственно и томительно нарастало, причём с такой стремительностью, что... Вай дод два раза! На это не нужно смотреть, просто поверьте на слово...

Седьмое правило культуриста

Маша тоже мне высказала, вежливо, но по существу... После этого телефонного разговора мои близкие всерьёз поверили в наличие в роду Беляниных предков-ирокезов, такой я был красный! Ну, ладно, как говорится, переживу, не в первый раз, я бы и не упоминал об этом, если бы не Соловьёв...

- Может быть, ты не так уж и не прав, - без всяких "здрасте вам" начал он. - В конце концов, нас забывают. Всех - великих, гениальных, значимых... Главная опасность для любого писателя - стать ещё прижизненным классиком, ибо классику забывают быстрее всего. Во времена Пушкина тот, кто не знал латыни, не мог считаться культурным человеком! А кто сейчас читает в подлиннике Лукреция, Публия, Овидия? Ты помнишь, сколько томов написал Лесков?! Сорок шесть!!! Что из этого богатства прочёл ты - в лучшем случае "Левшу", "Очарованного странника" да "Леди Макбет Мценского уезда"... Никто не любит классику, и не моя вина, что... В общем, тебе не понять... пока... и радуйся, что не понять! Живи одним днём, как мотылёк, родившийся на рассвете, чтобы умереть на закате. Не становись ты классиком, бойся славы...

Может быть, в первый раз в жизни я выслушал длинный монолог старого человека, не прервав его даже словом.

- Так что там было дальше с твоим Багдадским вором?!

А было следующее...

- Вай дод, горе мне, - ничуть не стыдясь публики, радостно взвыл Насреддин. - Смотрите все - наш дорогой и всеми подряд любимый начальник городской стражи, храбрейший Аслан-бей, отмеченный глубоким умом и несомненными достоинствами, - попал во власть шайтана! Лёва-джан, покажи несчастного в профиль, пусть люди убедятся...

Могучий Оболенский в два приёма перевернул багровую от ярости жертву низкой подставы, и народ ахнул! Собственно, ахнул даже сам Аслан-бей, невольно скосивший на себя же глаза... Насчёт "несомненных достоинств" домулло не солгал, ибо, по крайней мере, одно из них позиционировалось сейчас столь несомненно, что готово было прорвать узорчатые подштанники!..

- Ва-а-а-ах... - кто с испугом, кто с уважением, а кто и с завистью, но отметили все.

- Вот и я говорю, как жить, как мне теперь жить, правоверные, - продолжал причитать Ходжа, одновременно отступая за спины любопытствующих, - если даже в банный день наша доблестная стража при виде нас выдаёт такие откровенные намерения?! Пойду спрячусь в Бухару... А вы держите его, люди! Не оставляйте мусульманина, быть может, ледяная вода, над которой произнесено имя Аллаха, изгонит похотливого шайтана из чресел этого достойного мужа... Дерзайте!

Потом уже было трудно сказать, кто первым окатил Аслан-бея из тазика. Сильно подозреваю, что это был всё тот же Ахмед... А уж когда включились все, то определить главного виновного возможности уже не было. Вот главного пострадавшего - это легко!

Бедный начальник городской стражи с воплями, визгом и матом носился по бане кругами, как психованный сайгак, а сердобольные мусульмане со всех сторон сострадательно обливали его то горячей, то холодной водой попеременно. Или у кого какая была под рукой, потому что о методе эффективного закаливания контрастным душем по тем временам и не подозревали...

Порядок удалось навести не скоро. Авторитет бесстрашного Аслан-бея был подмочен бесповоротно, причём в самом буквальном смысле. Слишком много свидетелей видели его конкретно возбуждённым в обществе мирно моющихся мужчин. Будь дело в женской бане, то "угол интереса" можно было бы признать здоровым и естественным, а тут...

Но в довершение ко всему оказалось, что одежда и личные вещи опозоренного слуги закона тоже бесследно исчезли! Багдадский вор не терял времени, а безвинно проклинаемый шайтан поставил ещё одну галочку в планах мести неуёмному Льву Оболенскому...

...Чистые, вымытые, счастливые от осознания исполненного долга, друзья сидели в соседней чайхане, легко расставаясь с ворованными деньгами:

- Ходжа, чего ты плеснул ему в вино? Эту хрень стоит немедленно запатентовать и продавать на доллары, как "мечту импотента"...

- О, я носил склянку с этой волшебной жидкостью уже три дня - и вот, час настал! Сей замечательный отвар готовят из горных трав, а рецепт его известен любому ферганскому пастуху. Налей всего двенадцать капель в ведро воды и дай самому немощному верблюду в стаде - через полчаса он обеспечит потомством всех верблюдиц в округе! Раньше на людях не использовалось, но ведь результат оказался выше всяких похвал, да?

- Воистину выше всяких... - благоговейно поддержал башмачник. - А ты, почтеннейший, вылил ему всё или, благодарение небесам, хоть что-то осталось?! Мне пригодится, на потом... если повезёт...

Насреддин изумлённо выгнул бровь, и поникший Ахмед наконец-то решился поведать товарищам таинственную историю своего неожиданного появления в Коканде. И речь его была полна искренней печали, голос дрожал, а о поучительности данного рассказа судить вам, о терпеливейшие из читателей...

- Хвала Всевышнему, мы жили нежно и дружественно, сочетавшись законным браком по шариату, под благозвучное чтение Корана и благословенное пение муллы. Представьте же меня, недостойного, на которого свалилось столь великое и всеобъемлющее счастье, которое... длилось целых четыре дня! Четыре дня я услаждал её, исполнял любое её желание, варил ей плов и мыл посуду, стирал бельё, подметал в доме, испытывая благоговейный восторг, приличествующий любящему мужу! А потом, вечером пятого дня, у меня купили сразу семь пар тапок, и на радостях я совершил маленький грех - купил немного вина... В общем, я его почти не пил, но почему-то пришёл в дом с двумя соседями?! А там моя драгоценная жена возлежала на подушках, кушала хурму и... больше ничего не делала. Соседи зачем-то сказали, что праведной мусульманке всегда есть чем занять трудолюбивые руки. Зря сказали... Она заняла руки палкой и вытолкала нас всех! Вай дод, что я наделал... как я мог... как повернулся мой грешный язык в тот роковой момент сказать ей - "талак"...

Если кто ещё чего недопонял, то коротенькая формула "талак", три раза произнесённая мужем вслух и при свидетелях, в одну минуту делает его свободным от уз брака! Женщина обязана, скорбно опустив глаза, признать волю мужчины и быстренько покинуть дом, взяв с собой лишь то, что на ней в данный момент есть. Обычно именно в связи с лёгкостью такого развода и риском остаться в неглиже ушлые восточные жёны носят на себе всё золото, что имеют...

Ирида аль-Дюбина была необычной женщиной, я бы даже назвал её первой феминисткой стран Ближнего Востока. Она не стала дожидаться второго и третьего произнесения "талак", а просто перешагнула через пригнувшегося мужа, ушла в ночь и растворилась, как местный бюджет... Перепуганный башмачник уже через полчаса обыскивал все близлежащие улочки, чайханы, постоялые дворы и дешёвые китайские забегаловки.

Наутро, никого не ставя в известность, он прикрыл лавку, продал последние туфли и, подобно Ивану-царевичу, пустился в бесконечный путь. Верные ноги и кривая судьба, в конце концов, довели его до славного Коканда, где на базаре он и встретил двух разнокалиберных "ханум" с безумно знакомыми именами...