ГЛАВА 2 МОЙ ДОРОГОЙ... МОЯ ДОРОГАЯ

Лучший способ показать, что представляет собой д-р Эмануэль Ревич как личность, — это дать возможность самому Ревичу, его друзьям и его пациентам вы­сказаться о нем. Далее автор при­водит рассказы людей, близко знавших Ревича.

Я знала женщину, муж которой оставил ее с двумя маленькими детьми. Ей приходилось так туго, что я часто приносила еду для нее и детей. У девочки была тяжелая астма, но мать не имела денег на врача. «Я обратилась к д-ру Ревичу. Он сказал мне: «Пожалуй­ста, пусть приходит! Никогда не говорите мне о день­гах. Приведите ко мне ребенка. Умоляю вас, приве­дите ко мне ребенка!» Девочке стало лучше, но по­требовался особый аэрозольный ингалятор. Д-р Ревич купил его.

Я узнала об этом через несколько лет. Мать девоч­ки мимоходом упомянула о нем, думая, что мне это известно. Конечно, сам д-р Ревич никогда не говорил мне об этом» (Рут Спектор, из «Добровольцев»*).

«Вы могли позвонить ему домой в любой день, в любое время. На Рождество мы звонили ему трижды: первый раз в 6:40, последний — в 21:14, и еще в 18:30 в Сочельник. Я вела запись всех звонков. Всего их набралось 437» (Пирс и Аллан Хамилтоны).

«Во время всех этих слушаний, когда у него пыта­лись отобрать лицензию, они вели себя так подло. Я посещала эти слушания. Врачи, которые были чле­нами комиссии, никогда не вели никаких записей. Когда пришло время давать показания д-ру Ревичу, ему посоветовали не афишировать свои достижения.

Он сказал: «Мир должен знать об этом». Когда он начал давать показания, все врачи принялись запи­сывать.

Я поговорила об этих записях с представителем государственного учреждения. Он сказал, что при­сяжные понимают, что Ревич нашел решение про­блемы рака, и пытаются ухватить его.

Во время небольшого перерыва, стоя рядом с д-ром Ревичем и возмущаясь действиями присяж­ных, я сказала ему: «Надеюсь, все они заболеют ра­ком и им прийдется обратиться к вам за помощью, а вы не станете их лечить!» Он ответил своим обыч­но мягким и добрым голосом: «Мне 87 лет. За всю свою жизнь я ни разу не отказал в лечении ни одно­му человеку. Хотите, чтобы я начал сейчас?» (Рут Спектор),

«Д-р Ревич лечил мою первую жену, она умерла от рака в 1969 г. Я был очень благодарен ему за все, что он для нее делал. После ее смерти я приехал к нему, чтобы предложить чек на 5 тыс. долларов для покрытия расходов на телефонные звонки и дру­гие траты, но он снова твердо отказался» (Лайл Стюарт.)

Сам Ревич рассказывал следующее: «Начиная ра­ботать, я никогда не назначал плату. Но некоторые пациенты говорили, что не смогут обращаться ко мне при такой постановке вопроса. Поэтому я вы­нужден был назначать плату, чтобы люди могли ле­читься».

«Д-ру Ревичу сделали соблазнительное предложе­ние — практиковать в одной из стран Ближнего Во­стока — лечить семейство монарха и других знатных людей. Ревич сказал, что он согласился бы поехать туда, если бы ему дали возможность лечить всех боль­ных, а не только избранных. Это условие не было принято, и д-р Ревич отказался» (Маркус Коуэн).

«Девочка — пациентка д-ра Ревича была госпита­лизирована в одну из больниц Атланты с тяжелым приступом астмы. В течение 2 недель лечение, кото­рое проводили в больнице, не улучшило состояние девочки. Мать ребенка решилась позвонить д-ру Ре­вичу домой (номер домашнего телефона он давал всем своим пациентам). Была глубокая ночь. Ревич ответил на первый же звонок. Дав указания, он ве­лел матери девочки перезвонить позднее. Звонки закончились около 3 часов ночи. Доктор отвечал на каждый звонок. К утру состояние девочки настолько улучшилось, что ее можно было выписать» (Рут Спектор).

«Когда д-р Ревич работал в Трафалгарской боль­нице в Нью-Йорке, там была проблема с несколь­кими пациентами, которых трудно было заставить принять лекарство. Лечение было полностью бесплат­ным, все расходы оплачивали богатые благотвори­тели. Чтобы заставить больных принимать лекарство, с пациентов потребовали плату — 5 долларов. Это сработало» (Лоренс Лешан, доктор философии).

«Даже Ревичу не всегда удавалось сохранять тер­пение. Однажды к нему обратилась женщина, которая была обречена. Врачи, у которых она раньше лечилась, сказали, что жить ей осталось 2—3 месяца. У Ревича она начала стремительно поправляться и оставила своих прежних врачей.

Три месяца спустя ее врач позвонил, чтобы уз­нать, жива ли она. Он не узнал ее голос — такой уверенный, энергичный. При последнем ее посеще­нии женщина с трудом произносила каждое слово так, будто оно могло стать последним. Когда врач наконец-то понял, что разговаривает со своей па­циенткой, он стал настаивать на встрече с д-ром Ревичем. Ревич отказался встретиться с ним: «Я ни­когда не захочу увидеться с этим человеком после того, что он сделал с вами! Все, что нужно, он мог бы узнать уже после третьего просвечивания на рен­тгеновском аппарате». Врач явно использовал боль­ную в качестве подопытного кролика, каждый раз направляя ее на рентген. Ревич не желал ничему учить того, кто не ценил человеческую жизнь и человечес­кое достоинство. Через 10 лет эта женщина уже рас­поряжалась многомиллионными кредитами «Фэнни Мэй»*. Ревич никогда не встретился с тем врачом» (Рут Спектор).

«Однажды д-ра Ревича обследовали с помощью прибора, определявшего альфа-, бета-, гамма- и дельта- волны головного мозга. Прибор заинтересо­вал Ревича. Судя по результатам измерения, оба по­лушария мозга Ревича дали картину, ранее наблю­давшуюся только у некоторых восточных мистиков» (Элис Лада, доктор педагогики, писательница).

«Д-р Ревич узнал о человеке, который был на­столько болен, что у него не было сил дойти до врача. Ревич оплатил вызов на дом и поднялся по пяти лестничным пролетам. В то время ему было 93 года» (Маркус Коуэн).

«Не забывайте, что это был Нью-Йорк, и не­которым предметом гордости нашей больницы являлось то, что с каждым пациентом разговаривали на его родном языке, а это не такая уж обычная вещь для Нью-Йорка. Однажды к нам поступил один японский монах, не знавший ни одного сло­ва по-английски. Нам было известно, что, хотя д-р Ревич и говорит на шести языках, японского он не знал. В то утро все собрались вокруг, чтобы посмотреть, как он будет выходить из положения. Старый плут держал экзамен по-латыни. Навер­ное, физикальное обследование проводилось на ла­тыни первый раз за тысячи лет» (Лоренс Леша», доктор философии).

«У пациента был СПИД в терминальной стадии. Ему позвонил один из друзей, чтобы узнать, как он себя чувствует. Женщина, взявшая трубку, сказала: «Сожа­лею, его нет». Звонивший захотел узнать, когда скон­чался его друг. Она ответила: «Он не умер. Он отправил­ся за покупками». Этот человек начал лечиться у д-ра Ревича за неделю до звонка» (Норман Кармен).

«У нас была беседа с одной супружеской четой, далекой от медицины. Оба супруга были членами клу­ба, объединяющего людей с очень высоким коэф­фициентом умственного развития. Они провели тес­тирование, но баллы д-ра Ревича оказались настоль­ко высоки, что вывести точные результаты не удавалось» (Аллан Хамилтон).

«Узнав, что состояние моей матери не улучша­ется, д-р Ревич приехал к нам домой. Он провел у постели больной 2 часа. Во второй визит он про­был у нас всю ночь. Я видел его бодрствующим в 3—4 часа ночи. Моя мать скончалась через 3— 4 дня. Я испытывал особое чувство близости к д-ру Ревичу, и уверен, что точно так же он относился ко всем своим пациентам. Даже теперь я испыты­ваю к д-ру Ревичу особую теплоту» (Уильям Розенберг).

«Однажды в приемной Ревича я оказался рядом с молодым мужчиной. Я и сегодня вижу его лицо. Он сказал: «Вы знаете, никто никогда не дал мне ничего за всю мою жизнь. Никто даже ничего не сделал для меня». Он страдал раком легкого и не имел работы. Он обратился к Ревичу. Ревич сказал, что будет лечить его. «Тогда я сказал ему, что у меня совсем нет денег». Ревич сказал: «Ничего, я все рав­но буду лечить вас», Я до сих пор слышу голос того парня. Он сидел вот здесь, и у него был такой вид... «Никто, никто никогда ничего для меня не делал». Он не мог поверить, что этот человек собирается сделать что-то для него. Когда я слушал его, внутри у меня просто что-то разрывалось на части» (Аллан Хамилтон).

«Не проходило и двух минут, чтобы во время обеда не зазвонил телефон. Мы привыкли к этому и отно­сились с пониманием» (Нита Таскье, дочь Ревича}.

«Он всегда говорил: «Мой дорогой... Моя доро­гая...» (Пирс Хамилтон).

«Как-то у нас была пациентка, у которой в боль­нице была отдельная палата с телефоном и видом на парк. После 8 месяцев пребывания в клинике у нее кончились деньги, она не могла больше оплачивать больничные счета. Это означало, что она могла продолжать лечиться на средства штата, но при этом должна была перейти в общую палату. Ее пугала эта перспектива. Я рассказал д-ру Ревичу о проблемах пациентки. Ревич разобрался, и, конечно, женщина оставалась в своей палате до самой смерти, еще 4 месяца.

После ее смерти я узнал, что д-р Ревич сам опла­чивал разницу в счете, чтобы больная могла оста­ваться в привычной обстановке» (Лоренс Лешан, док­тор философии).

«В 80-е годы у нас были финансовые трудности из-за ряда судебных процессов и необходимости пла­тить адвокатам. Мы опасались, что отключат элект­ричество и воду. Д-р Ревич годами не получал жало­ванье. Однажды он сказал секретарше, которая так­же получала плату с пациентов: «Я не хочу знать, кто из пациентов платит, а кто нет. Не хочу, чтобы это влияло на лечение» (Рут Спектор).

«Я имел беседу с врачом, который после работы в центре Слоуна и Каттеринга начал собственные исследования по методу Ревича. Он сказал мне, что результаты многообещающие. Как адвокат Ревича, я предупредил, что ему прийдется выступить свидете­лем на стороне Ревича. Он отказался, и я сказал, что в таком случае его вызовут повесткой.

Врач заплакал, умоляя меня не делать этого пото­му, что у него семья и он может потерять все, если это станет известно в центре Слоуна — Каттеринга. Я объяснил, что мне вовсе не нужно, чтобы он засви­детельствовал свои хорошие результаты, а всего лишь обрисовал ту атмосферу нетерпимости, которая сло­жилась в больнице в отношении всего, что имело отношение к Ревичу.

Несмотря на просьбу врача, мой долг как адвока­та д-ра Ревича был довести до его сведения этот раз­говор. Его свидетельство могло бы наглядно показать, что медики, работающее в привычном русле исследовании, необъективны в оценке метода д-ра Ревича.

Д-р Ревич решил не посылать тому врачу вызов в суд. Он не хотел ставить под удар профессиональную репутацию другого человека — даже если это могло принести ему пользу» (Сэл* А. Абади, лицензирован­ный адвокат).

«Когда д-р Ревич приступал к чтению медицинс­кой карты, он становился похожим на старую муд­рую черепаху. Он как будто погружался в карту все глубже и глубже. Спустя длительное время он мед­ленно выныривал из своих глубин» (Мид Андруз).

«Во время разговора по телефону я записала нуж­ный мне телефонный номер на клочке бумаги. Д-р Ревич присутствовал в комнате во время разговора. Через два дня мне понадобилось перезвонить, но я не нашла листок с записанным номером. Ревич по­просил меня подождать минутку, затем прикрыл глаза и, казалось, глубоко задумался. Минуты через две он вспомнил этот номер. Ему тогда было около 80, может быть, и больше» (А. Р. Салман, доктор медицины).

«У моей матери была тяжелейшая стенокардия. Она заработала ее, когда мы преодолевали эти ужасные поросшие лесом две мили ничейной зем­ли, спасаясь от немецкого патруля. Через 6 месяцев состояние ее настолько ухудшилось, что стоило ей поднять руку — и начинался приступ. Она была прикована к постели, сердечный приступ мог воз­никнуть в любое время.

Отец очень переживал. Он разработал лекарство, которое должно было ей помочь, но в тех обстоя­тельствах, в которых мы оказались, он не мог проверить, насколько оно безопасно. Мы уверили его, что терять нечего, потому что если ничего не пред­принимать, мама наверняка умрет.

Он сделал ей инъекцию, затем другую. Через два дня мама встала. Через неделю она смогла пойти за покупками» (прим. автора: она прожила еще 24 года) (Пита Таскье).

«Он был похож на самого прекрасного европей­ского джентльмена» (Шарлотта Луиз}.

Гений видит то же, что и дру­гие, но думает об этом то, что дру­гим не приходит в голову.

доктор медицины

Однако у других пациентов после приема препарата боль почти сразу усиливалась и подчас становилась не­выносимой. Что еще хуже, случалось, что после корот­кого улучшения при продолжении лечения боль снова появлялась и усиливалась. Ревич понимал, что он на правильном пути — ведь организм реагировал, и очень сильно, пусть не всегда в нужном направлении.

Более того, в нескольких случаях был достигнут очень хороший и продолжительный эффект. В одном из них был пролечен мужчина 56 лет с опухолью, захва­тившей половину языка. «Язва во рту была очень бо­лезненной и кровоточила», — писал Ревич в книге «Изыскания в области ф из и о патологи и как основа управляемой химиотерапии применительно к рако­вым заболеваниям», опубликованной n I961 г. Инъ­екции плацентарного экстракта быстро улучшили состояние пациента. Через 2 недели раковая опухоль начала уменьшаться. Но к 6-й неделе лечение при­шлось прекратить из-за усилившихся болей. Несмот­ря на прекращение лечения, опухоль продолжала уменьшаться. После выписки из больницы пациент наблюдался «еще 1,5 года, ухудшения не было. После его отъезда из города мы не имели возможности свя­заться с ним».

В другом случае женщина «поступила с массивной опухолью, заполняющей все влагалище». Биопсия, сделанная 8 месяцами раньше, соответствовала раку III стадии, что означало, что ее шансы на излечение равны нулю. К тому времени, когда она начала ле­читься у Ревича, опухоль «выпячивалась из влагали­ща в виде твердой массы». В результате лечения экст­рактом из плаценты состояние пациентки улучши­лось, боли «полностью исчезли в течение недели». Лечение продолжалось 45 дней, затем было прерва­но. Женщина вернулась через 3 месяца, обследова­ние показало полное исчезновение опухоли. Она на­блюдалась в течение 2 последующих лет. Рецидивов рака не было.

Но в большинстве случаев достичь долговремен­ного успеха не удавалось. Такие противоречивые ре­зультаты ставили Ревича в тупик; это заставило его перебраться в Париж, чтобы заняться изучением воп­роса, не будучи связанным собственной практикой и профессорскими обязанностями.

Решение пришло неожиданно. В те годы раковым больным для облегчения болей наркотики назнача­ли в ограниченных количествах. Это означало, что отливы и приливы болей не полностью снимались за счет медикаментозных средств.

Как и многие другие открытия Ревича, это роди­лось из наблюдения, которое осталось незамеченным для других исследователей. Ревич обнаружил что-то вроде приливов и отливов в картине болей. Под­меченное явление он назвал «дуализмом». Это озна­чает, что у каждого больного может быть один из двух возможных механизмов развития болей.

Ревич заметил, что некоторые онкологические боль­ные просыпаются утром с очень сильными болями, которые после полудня, ближе к вечеру, постепенно уменьшаются. У других пациентов утром сильных бо­лей нет, но по мере приближения к полудню и к вече­ру они прогрессивно нарастают. Ревич предположил, что причина различия болей может быть связана с по­вышенным содержанием кислоты (низкая рН) или щелочи (высокая рН) в месте нахождения опухоли.

Эта гипотеза Ревича согласовывалась с дополни­тельными наблюдениями. Он заметил, что больные, у которых были утренние боли, получали некоторое облегчение после еды. Больные, у которых боли уси­ливались во второй половине дня, ощущали после еды усиление болей. Это наблюдалось независимо от того, на каком расстоянии от пищеварительного тракта находится опухоль.

Поскольку еда обычно вызывает временный сдвиг в сторону повышения щелочности крови, вполне возможно, что после еды боли при высоких рН (по­вышенной щелочности) будут усиливаться. При по­вышенной же кислотности еда может вызвать по крайней мере временное облегчение болей. В ранее упомянутой работе Ревича говорится, что поведе­ние больных подтверждало предположения автора. «Многие пациенты, у которых боли усиливались после приема пищи, отказывались есть из страха перед увеличением своих страданий, тогда как в другой группе пациенты выражали желание есть, когда боли были сильными, с тем чтобы уменьшить их».

Ревич решил провести исследование, чтобы уз­нать, существует ли связь между рН мочи и интен­сивностью болей.

Вначале Ревич установил, что у здоровых людей среднее значение рН мочи равно 6,2, в течение дня оно подвержено колебаниям. Характерно, что у здо­ровых людей изменение рН подчиняется суточному ритму, причем ежедневно значения выше 6,2 появ­ляются где-то около 4 часов утра. Эта фаза продолжа­ется около 12 часов. Приблизительно в 4 часа дня зна­чение рН становится ниже 6,2 и остается ниже этого уровня до 4 часов следующего утра:

Далее нужно было сравнить значения рН здоровых и больных раком людей. Ревич измерял рН мочи па­циентов, собираемой каждый час. Одновременно он просил своих пациентов ежечасно отмечать среднюю интенсивность болей. Результаты оказались в высшей степени значимыми и в отношении показателей рН, и в отношении картины болей. Значения рН больных не были подвержены таким колебаниям, как у здо­ровых.

У ряда больных значение рН всегда было ниже 6,2, тогда как у других — всегда выше этого значения. У большинства пациентов значение рН лишь изредка пересекало граничное значение 6,2.

Цикличность болей также соответствовала описан­ным выше отклонениям. Пациенты, у которых выпа­ла щелочная часть цикла (от 4 до 16 часов), больше страдали от болей утром и в начале дня. Поскольку для них был характерен кислотный цикл, д-р Ревич назвал это явление кислотным характером болей (acid pain pattern).

В отличие от больных первой труппы, больные, у которых отсутствовала кислотная часть цикла колеба­ний рН (от 16 до 4 часов утра), испытывали более сильные боли в конце дня и в вечернее время. Так как у них значения рН все время находились в щелочной Части цикла, это явление было названо щелочным характером болей (alkaline pain pattern).

В обоих случаях боль усиливалась в аномальной фазе цикла колебаний рН. Пик боли обычно приходился на наибольшее отклонение рН от нормы. Часто встре­чались случаи, когда рН больных ни разу не пересе­кало линию 6,2 в течение 50 дней подряд. У этих боль­ных интенсивность болей менялась по 12-часовому циклу. Ревич писал в своей книге; «У многих больных колебания в интенсивности болей имели не случай­ный характер. Хотя эти колебания принято называть «самопроизвольными», мы могли видеть, что они соотносились со временем суток. У больных одной группы боль была сильнее утром и ослабевала к вече­ру, тогда как в другой утром боль отсутствовала или была слабо выражена, а вечером усиливалась».

Более того, у самых тяжелых больных отклонения от нормы были максимальными, с показателем рН постоянно или выше, или ниже 6,2, неважно в ще­лочную или кислотную сторону. Изучая кривые рН, Ревич заметил, что тяжесть состояния больных кор­релировала с величиной его отклонения от нормы на графике рН. По мере ухудшения состояния боль­ных показатели рН у них все значительнее отклоня­лись от нормы.

Эти факты свидетельствуют о том, что аномаль­ные рН не являются просто артефактами, они — неотъемлемые части составляющие самой болезни.

Эти исследования показали также двойственную природу рака, который возникает при нарушении или щелочного, или кислого цикла рН. Отсюда Ре­вич сделал вывод, что успешным будет такой метод лечения рака, который обеспечит нормальное ежед­невное колебание показателя рН от щелочной фазы к кислой.

Ревич провел сходные эксперименты, сопостав­ляя характер болей у онкологических больных с дру­гими биохимическими маркерами, и также обнару­жил ряд зависимостей. Например, повышенное со­держание калия в сыворотке крови соответствовало усилению болей.

Ревич решил проверить, можно ли влиять на ин­тенсивность болей у онкологических больных с по­мощью кислых или щелочных растворов, принимае­мых пероралыю. И снова реакция была очень выра­женной, хотя и временной. Кислые растворы на время ослабляли или полностью снимали «щелочные» боли. Щелочные растворы делали то же самое у пациентов с «кислотными» болями. В тех случаях, когда щелоч­ные растворы давали больным со щелочным характе­ром боли, она усиливалась. Сходное ухудшение про­исходило, когда кислые растворы давали больным с болями кислотного характера.

Следующий шаг Ревича заключался в воздействии соединениями с кислыми и щелочными свойствами непосредственно на опухоли. В предшествующих его опытах на животных нормальные ткани оказались от­носительно невосприимчивы к различным соедине­ниям, тогда как опухоли реагировали гораздо сильнее. Теперь Ревич решил проверить эту реакцию у людей.

Ревич писал: «Для этого эксперимента были ото­браны больные с легко доступными поверхностны­ми новообразованиями, особенно с опухолями, в ко­торых можно было локализовать болезненные участ­ки...» Больным снова предложили ежечасно отмечать интенсивность болей. Тем временем Ревич разработал специальное оборудование и процедуры для изоли­рования и измерения рН опухолей, подвергаемых воз­действию.

Как он и ожидал, рН раковой ткани изменялась под воздействием различных веществ. Боли у пациентов ос­лабевали в соответствии с изменениями рН. Интересно также отметить, что рН на поверхности неопухолевьгх тканей у тех же пациентов после воздействия указан­ными веществами с кислотными или щелочными свойствами менялась незначительно или вообще не менялась. Результаты этого эксперимента дополнитель­но доказали, что причина отклонений показателей рН мочи кроется в изменениях рН самой опухоли.

В нескольких случаях соединение со щелочными свойствами наносили на «щелочную» опухоль. Как пра­вило, боль усиливалась настолько, что эксперимент приходилось моментально видоизменять, заменив ще­лочное соединение кислым. То же самое относилось и к кислотным опухолям — боли сходным образом уси­ливались.

Еще в первые годы работы в Париже Ревич иссле­довал рН у пациентов с другими заболеваниями и симптомами. Он обнаружил сходные взаимосвязи и явление дуализма при целом ряде заболеваний, таких как бронхиальная астма, некоторые типы головокру­жений, потери слуха и маникально-депрессивные расстройства. Одним из наиболее интересных приме­ров дуализма оказался симптом зуда.

Зуд может появляться в результате целого ряда при­чин, например, от укуса насекомого, в результате воздействия внешнего раздражителя или болезни, а иногда причины его неизвестны. Ревич обнаружил, что зуд, вызываемый внешними воздействиями, не имеет двойственной природы. Напротив, он также обнаружил, что зуд, обусловленный патологией, ча­сто имеет такую же двойственную характеристику, как и другие заболевания, которые он изучал, — кар­тина была сходной: выраженность зуда четко корре­лировала с выраженностью нарушения ритма коле­баний рН. В ходе исследований Ревич обнаруживал многочисленные состояния, при которых также наблюдается или двойная, или одинарная картина на­рушений колебаний рН.

Ревич обнаружил, что некоторые состояния все­гда дают щелочную картину боли. Одним из приме­ров может служить любая травма, при которой по­вреждаются ткани, например, переломы костей, ожоги или хирургические вмешательства. Открытие, что хирургическое вмешательство приводит к сдвигу в сторону щелочной реакции, помогло Ревичу уяс­нить, почему после хирургической операции, сделанной пациенту с «щелочным» раком, опухоль снова начинала быстро расти или давала на первый взгляд спонтанные метастазы. Даже сейчас, когда после от­крытий Ревича прошли десятилетия, такая последо­вательность наблюдается очень часто.

Вот пример. Легенде бейсбола Мики Мантлу была сделана операция по поводу рака печени. Ему удалили печень и заменили ее здоровой. Хотя об этом в то время и не говорили, хирургам пришлось оставить позади нее небольшой кусочек опухоли.

Через пару недель агрессивный рак поразил лег­кие Мики. Как писала газета «Вашингтон пост», один из лечивших его врачей, Даниел Демарко, отмечат, что ему никогда не приходилось видеть столь быст­рого распространения заболевания. «Это была самая агрессивная опухоль с самым быстрым ростом, ко­торую нам приходилось встречать». Ничего не знаю­щие о результатах исследований Ревича, начало ко­торых пришлось еще на 30-е годы, врачи, лечившие Мантла, надеялись, что слава Микки Мантла будет способствовать росту популярности трансплантаци­онной хирургии. Если учесть, что врачи продолжали выступать в защиту трансплантации печени, следует понимать, что им никогда и в голову не приходило, что сама хирургическая операция могла способство­вать усилению агрессии опухоли.

Ревич установил влияние хирургического вмеша­тельства на распространение рака 65 лет назад и изложил его в своей книге в 1961 г. Несмотря на давние предостережения Ревича, которые он высказывал еще в то время, когда Мантл находился на вершине сла­вы, играя за «Нью-йоркские янки», использование хирургии не ограничивается даже сегодня. К фактам рецидива рака в месте его хирургического удаления или его метастазирования часто относятся с недо­умением, как если бы речь шла о случайной неудаче, а не как к прямому результату хирургического вме­шательства, приведшего к ощелачиванию организма.Широкие медицинские круги все еще не признают возможность рокового влияния хирургического вме­шательства на опухолевую прогрессию.

Также не получила признания теория, согласно которой любая крупная операция может создать пред­посылки для будущего развития рака вследствие по­вышения щелочности у пациента, у которого ранее уже имелась тенденция к щелочной характеристике дис­баланса. Из этого вовсе не следует, что любая хирурги­ческая операция приводит к развитию рака, но, со­гласно данным д-ра Ревича, полезно было бы до того, как положить пациента под нож, в течение несколь­ких дней исследовать характер кривых рН-метрии.

Исследование того, как хирургическое вмешатель­ство влияет на кислотно-щелочное состояние внутрен­них сред организма конкретного пациента, помогло Ревичу объяснить, почему для большинства онко­логических больных хирургическое лечение несет в себе риск опухолевой прогрессии, особенно когда врач не знает их водородные показатели. Хирурги­ческая операция не всегда показана и пациентам со сдвигом водородного показателя в кислую сторону, поскольку трудно предугадать, насколько сместится рН в щелочную сторону в результате операции.

Ревич считает, что хирургическое вмешательство показано только в ограниченном числе случаев, при четко ограниченных, легко доступных опухолях без метастазов у больных с закислением внутренних сред организма. Однако в подавляющем большинстве случа­ев хирургическое вмешательство связано с гораздо большим риском, чем это принято считать, особен­но если его выполняет хирург, не имеющий пред­ставления о том, что оно вызывает сдвиг водород­ного показателя в сторону увеличения щелочности.

Лучевая терапия — еще один фактор, способству­ющий повышению щелочности. Обычно у больных с кислотными болями после лучевой терапии на­блюдается кратковременное улучшение, за которым следует рецидив заболевания и прогрессивное ухуд­шение. Состояние больных с щелочными болями ухудшается сразу после курса облучении- Так как лучи часто направляют непосредственно на опухоль, сре­да которой может быть щелочной, излучение может также усилить ответную реакцию в окружающих тка­нях. Это может привести к быстрому распростране­нию опухоли или к повышению активности ранее незамеченных метастазов. Поскольку уровни рН ра­диологи обычно не учитывают, больной может по­страдать в любом случае.

Обнаружение Ревичем дуализма в развитии рака и других заболеваний было только началом многих важных открытий. Следующим этапом был поиск путей выведения больных из состояния, при кото­ром сдвиг рН в какую-либо одну сторону относи­тельно среднего значения нормальной картины его колебаний постоянен. Если больные с кислотной ха­рактеристикой положительно реагируют на щелоч­ные соединения, они должны получать некие веще­ства со щелочными свойствами вплоть до полного выздоровления, Больным со щелочной характерис­тикой подобным же образом смогут помочь веще­ства с кислотными свойствами.

Конечно, когда речь заходит о человеческом орга­низме и о раке в особенности, все не так просто. Ве­щества, поступающие перорально или в виде инъек­ций, часто претерпевают в организме многоступен­чатые превращения. Это может привести к тому, что в нужное место поступит очень мало исходного веще­ства; возрастает опасность того, что лекарственные средства или образуемые при их использовании по­бочные продукты вызовут новые проблемы. Необхо­димо найти способ эффективного введения лекар­ственных препаратов, которые могли бы изменить характеристику водородного показателя у больных, не нанося им вреда, В следующей главе мы познако­мимся с новым классом вешеств — липидами.