Дифференциальные семы указывают

Дифференциальные семы указывают:

– на основной состав пород деревьев, из которых состоят леса

• 
  сложный состав и строение: «небольшой» (роща); «редкий» (редняк, редколесье); «труднопроходимый»; «густо разросшийся» (гуща, чаща); «низкорослый» (кустарник); «обширный» (пуща); «дикий» (тайга).
  

«Было бы неблагодарностью не назвать и лес в числе воспитателей и немногочисленных покровителей нашего народа. Точно так же, как степь воспитала в наших дедах тягу к вольности и богатырским утехам в поединках, лес научил их осторожности, наблюдательности, трудолюбию и той тяжкой, упорной поступи, какою русские всегда шли к поставленной цели. Мы выросли влесу, и, пожалуй, ни одна из стихий родной природы не сказалась в такой степени на бытовом укладе наших предков. Лес встречал русского человека при появлении на свет и безотлучно провожал его через все возрастные этапы: зыбка младенца и первая обувка, орех и земляника, кубарь, банный веник и балалайка, лучина на девичьих посиделках и расписная свадебная дуга, даровые пасеки и

Березняк / березник		Одних берез
Кедрач		Сибирского кедра
Кедровник		Кедровых сосен
Ельник		Елей, еловый
Чернолесье		Лиственных пород деревьев
Ольшаник		Ольхового кустарника
Липник / липняк	состоит	Лип, липовый
Роща	преимущественно	Берез
Дубрава	из	Лиственный, деревьев одной породы
Дубняк		Молодых дубов
Осинник		Осин, осиновый
Суборь		Сосновый
Сосняк / сосенник		Сосен, сосновый
Пихтарник / пихтовник		Пихты, пихтовый
Тайга		Ели, пихты, лиственницы
Бор		Хвойных пород, преимущественно сосны

Рисунок 5

Именно в дремучем лесе, то есть во внешнем мире, в представлениях славян сосредоточена враждебность природы и противоположна родовому гнезду, дому. «Если в доме все знакомо до мелочей, привычно и любо, то за его пределами человека ожидают невообразимые по коварству и злобе, а потому страшные испытания», – говорит В.В.Колесов /145, 209/. С помощью слов чаща, гуща, глухомань, дебри, глушь, чащоба, пуща люди пытались обозначить основные признаки лесного враждебного мира, в котором «все немило»: пустое, безлюдное пространство, глухое, непроходимое, пугающее, настораживающее.

Далекие предки с суеверным страхом смотрели на лес, откуда им грозила опасность. Следы и пережитки суеверно-боязливого отношения к лесу сохранились в верованиях, в фольклоре земледельцев. Исходный образ, лежавший в основе именования леса – это леший, «дикие, лесные люди», водяной, русалки, глухой шум вековых вершин; это враждебная сила, некое существо, «которое поднимается против человека, ловит его, заманивает, губит…» /145, 210/.

Но наряду с этим была и другая сторона воздействия леса на быт и сознание русского человека. Лес давал ему пищу (лесная дичь, плоды деревьев, ягоды, грибы), одежду, укрывал от врагов, от ненастья. «Приспособившись в течение тысячелетий к лесу, люди научились извлекать из него все нужное для жизни. Отсюда и образы народных верований – благожелательных духов – хозяев леса, покровителей промысла» /168, 145/. Представления о сакральном характере растительного мира были важнейшими элементами культа плодородия. Майское дерево, белоствольная береза, новогодняя елка, украшение жилища зеленью, обрядовое употребление венков и цветов, целебные травы, священные рощи выступают в поверьях русского народа как символы плодородия, долговечности, сопротивляемости разрушительным силам, ежегодного обновления и оживления, как обереги. «Среди стихий, которым предки поклонялись за силу, добро или красоту были и растительные великаны… Их глубоко чтили, у их подножья творились суд и правда, а баяны слагали сказы о делах и походах племени. Поэтическое суеверье ревностно оберегало в ту пору на южные божелесья…» /168, 206/. Многие растения употребляются человеком в пищу и на корм скоту; из них изготавливают одежду и утварь, орудие труда используют для постройки жилищ. Так, русская деревянная изба не стала бы специфической особенностью национального быта там, где нет леса, потому что жилище – такой элемент быта, который больше всего обусловлен природно-климатическими условиями и зависимостью от наличия местных строительных материалов.

Территория, на которой проживали предки восточных славян, в основном была занята лесами. Лесные массивы занимают огромную территорию России: заболоченные леса в лесотундре, дикие хвойные в таежной зоне, смешанные, широколиственные, мелколиственные леса протянулись от тайги до степей. Их видовой состав разнообразен. Главные лесообразующие породы – дуб, ясень, клен, вяз, бук, липа, сосна, кедр, ель. Это разнообразие лесного ландшафта не могло не отразиться в языке. Развитая в русском языке дендрологическая терминология отражена в топонимах, которые «со всей очевидностью выявляют лесистый характер восточных славян….» /169, 86/. В качестве примера приведем следующие названия селений: Дуб, Три Дуба, Семи дубы, Дубовый Лес, Дубрава, Дубовый Лог, Горелый Дуб (от дуб); Бор, Сухой Бор, Чистый Бор, Мокрый Бор (от бор); в гидронимах – река Ясена (от ясень), река Алешня (от диалект. ольховый лес), река Лещинка (диалект. лещина – орешник) и др./170, 87/.

Реки, леса, болота, озера, овраги служили естественными заграждениями от набегов степняков и долго сохраняли свое стратегическое значение. Лес, по которому проходила сторожевая линия, имел межевые границы, назывался заповедным и строго охранялся.

«Засеки» – вымирающее слово в нашем лексиконе, его исторический смысл забыт, а большинству людей и просто не известен. В старину же засеками называли заграждения из определенным способом срубленных деревьев. В XV-XVI вв. Московское княжество часто страдало от опустошительных набегов кочевников. Их стремительную и маневренную конницу могли сдерживать лишь густые дубравы. Для того чтобы сделать лес непроходимым, в глубине лесных массивов стали создавать искусственные завалы. Для этого деревья не срубали, а только засекали, то есть подрубали корни и стволы деревьев на уровне человеческого роста так, чтобы вершины падали в сторону возможного появления вражеской конницы. Поваленные и наклоненные друг на друга деревья обычно продолжали расти, от года к году переплетаясь своими ветвями и создавая непролазные чащи. Такие удивительные природно-оборонительные сооружения тянулись по южным рубежам Русского государства, на междуречьях Оки, Дона, Днепра. В засеченных лесах под страхом смерти запрещались всяческие рубки деревьев, прокладка дорог и троп, въезд иди вход в заповедь леса, чтобы «не накладывали стежек» /170, 87/. Нельзя было даже заготавливать кору и собирать валежник. Среди современных заповедников в одном из самых обжитых регионов России есть охраняемая зона с названием «Калужские засеки».

Использование лесных богатств в течение многих десятилетий было представлено на Руси такими формами, как собирательство, охота. Объектами охотничьего промысла были дикие животные, пушные звери, пернатая дичь. В лесах производится заготовка дикорастущих плодовых и ягодных растений, грибов, лекарственного сырья.

В казахском языке ЛСГ «лес» представлена гиперонимами: орман, тогай, орман-тогай, жыныс, ну орман / ну жыныс, тайга. Видовое разнообразие лесов передается в казахском языке описательно (рисунок 6).

Чернолесье ---------------------	Қара
Ольшаник -------------------	Ольха
Орешник --------------------	Жаңғақ
Кедровник ------------------	Самырсын
Березняк --------------------	Қайын	Орманы/ тогайы
Ельник ----------------------	Шыршалы (шырша)
Дубрава / дубняк ---------	Емен
Осинник --------------------	Көктеректі
Перелесок ------------------	Шоқ
Саксаульник ---------------	Сексеуіл

Рисунок 6

Релевантным в их семантической структуре оказывается только компонент «қалың өскен», присутствующий в значениях всех терминов. Дифференциальные семы в структуре значения данных слов передают место произрастания лесов: «өзен бойларындағы (тоғай), «солтүстік Евразияның көп жерінде Сібір мен Қиыр Шығыста өсетін» (тайга, ну орман, ну жыныс); их состав: «әр түрлі ағаштардың» (орман, тоғай). Данные гиперонимы (орман, ну, ну орман, жыныс, ну жыныс и др.) не отражены в толковом словаре казахского языка. Они могут быть представлены в переводных словарях, употребляться в художественных текстах.

Леса не занимают господствующее положение в рельефе Казахстана, не образуют сплошных зон. Они располагаются в переходной лесостепной зоне, по балкам и в поймах рек (дубовые, мелколиственные леса), в горно-лесном поясе представлены преимущественно хвойными лесами.

Сложные соответствия (вариант б) свидетельствуют о большей или меньшей степени тождества смысловых объемов исследуемых ЛСГ.

Сложный тип лексических соответствий определяется тем, что могут наблюдаться случаи структурного совпадения или несовпадения единиц номинации, часто отсутствуют корреляции на уровне однословных средств выражения при наличии определенных черт различия в парадигматических отношениях слов.

Различия могут быть обусловлены факторами языка и факторами культуры.

Один и тот же денотат может номинироваться разными типами лексических единиц в сопоставляемых языках, при этом в одном языке различные стороны денотата могут быть закреплены в значении одного слова, а в другом – распределены между несколькими словами, так как языковая категоризация выделяет какую-либо особенность денотата, не актуальную, но выделяющуюся в другом языке. В этом случае каждый из сопоставляемых языков использует присущие ему лексические и лексико-синтаксические средства перифразирования для выражения соответствующих понятий:

Сложным словам русского языка почти регулярно соответствуют словосочетания в казахском языке:

Некоторые слова русского языка не имеют соответствий в казахском языке: разнотравье, разноцветье, староречье, туфолава, тянигуз, травокос, водомоина, водополье, левобережье, красноглинье, мелкотравье.

Видовые понятия могут быть переданы в казахском языке только описательно:

лайда – шалғынды батпақ

мочажина – ми батпақ

желтозем – сары топырақ

чернозем – қара топырақ

дуб – емен тоғайы

березняк – қайын орман

кедровник – самырсын орманы

саксаульник – сексеуіл орманы

сосняк – жас қарағай орман

ельник – шыршалы орман и т.п.

При переводе с русского языка на казахский язык слова могут иметь несколько вариантов лексических соответствий (соотношение 1:N): например, в русском языке может реализоваться только одна лексема для обозначения понятия, реалии, а в казахском языке существует несколько синонимов, которые используются в данном значении:

Описывая подобные случаи, З.Д.Попова говорит о векторных соответствиях или о векторных эквивалентах, когда единица одного языка имеет более одного эквивалента в другом /171/.

Народные географические термины с «ландшафтным» значением образуют, несмотря на их системную организованность, пеструю группу лексических единиц, различных как с точки зрения происхождения, семантической и словообразовательной структуры, так и в плане функционирования. При назывании какого-либо объекта выделяется специфический признак, выбор того или иного образа часто зависит от «субъективной» культуры этноса, участвующего в процессе познания и наименования нового предмета. Соотношение географических объектов (денотатов) и географических слов (денотаторов) может быть разным. Следует учитывать тот факт, что одному и тому же денотату может соответствовать несколько разных денотаторов. Например, термину болото может соответствовать топь, трясина, марь, чаруса, зыбун, в зависимости от того, как оно характеризуется: только как географический объект или как объект хозяйственно-агрономический, где можно косить траву.

В словаре В.Даля «болото - непросыхающая грязь, от родников или натека по рыхлой почве; низкое, сравнительно с околицею, место, постоянно заливаемое (водою) родниками, отчего образуется особая растительность или кислая почва; …топь, глубокое; кочкарник, с наросшими кочками; моховина, мшина, или мох глушит иную растительность; окончатое, с глубокими окнами, водьями, озерками; торфяное, толсто, глубоко заросшее болотными травами, образующими торф или коренник; трясина, зыбун, ходун, если жижа заросла корой, наплавным слоем; ржавое, с комьями бурого железняка; чистое, без зарослей; кустовое, тростниковое, лесистое, покрытое кустарником, камышом, ситником, лесом; тундры, северные непрерывные болота, низменности с одною моховою растительностью, с оленьим и исландским мхом; таких местных названий много: крепь, согра, ряса, мочажина, мочага, плавни, грязи…» /8/.

«Торфяное болото, торфяник, коренник, место, богатое топливом этим, где можно добывать, резать буту, коренник, бутнищ» /171/. Приведем еще примеры, когда один и тот же географический объект имеет в языке несколько наименований (часто в говорах, диалектах): в русском языке: мыс, рог; ручей, ручьевина; проталина, талина; спуск, тянигуз; взгорье, угорье; староречье, курья, старица; ляда, яруга, овраг, черторой; солончак, шор; щебень, хрящ; долина, удол; сосняк, сосенник; пролив, салма, протока; редколесье, редняк; бугор, шихан; чаща, чащуга; липняк, липник; омут, омутина, бочаг; лопушник, лопушняк; водопад, падун; берег, бережина; ложбина, разлог; ущелье, теснина; трясина, чаруса, болото, топь, зыбун; рытвина, водорой, водомоина; сухмень, суходол; суводь, круговорот, пучина, водокруть, заверть, кружень, вороть, сулой, закружень; отлог, косогор, изволок, склон.

К примеру, для обозначения элементов песчаного пустынного ландшафта, господствующего на территории юга Казахстана, в казахском языке используются термины, дифференцирующие виды песков и песчаных образований: ұрме – холмы, барханы, образованные путем выдувания песков; шағыл –- барханы (шөлді жерде желдің өректетінен үйілген ассиметриялы, орақ немесе жарты ай пішінді құм төбе), құм төбе – дюна (желдің әсерінен теңіздердің, көлдер мен өзендердің жағасында пайда болатын құм төбе), еспе – навеянные сыпучие пески (есу – веять), құм, ұрмеқұм, тақыр, бархан, найзақұм, жиекқум.

Ландшафты тропических пустынь, где расположена величайшая пустыня мира Сахара, распространены в поясе пассатов. Климат здесь благоприятствует механическому выветриванию, ветровому переносу пыли и песка, соленакоплению, что привело к формированию ряда генетически взаимосвязанных типов пустынь. Данный феномен также нашел отражение в языке. Разнообразие типов тропических пустынь передается следующей парадигмой наименований: хамады – каменистые пустыни, поверхность которых усеяна остроугольными крупными каменистыми обломками и щебнем; реги – песчано-щебнистые поверхности; сериры – песчано-галечные поверхности, включающие песок и мелкозем; эрги – располагающиеся во впадинах песчаные пустыни; себхи, или шотты, с мокрыми солончаками и временными водоемами /172, 294-297/.

Таким образом, природно-климатическая среда формирует жизненный уклад народа, определяет формирование географической терминологии, обусловливает их специфику и детализацию.

Вариант (в) представлен в русском языке ЛСГ «заросли», «осадок», «географическая зона», «слой, пласт», «скопление», «масса», «полоса чего-либо», в казахском языке – ЛСГ «егілген жер», «шабындық жер», «шөл дала», «сортаң жер», «ылғалды жер» и т.д.

Выделение данных ЛСГ основано на следующих наблюдениях: лексемы, входящие в языковые поля, не имеют однословного перевода в сравниваемом языке или вообще отсутствуют. «Национально-культурное своеобразие лексики может проявляться не только в наличии серий специфических слов, но и в отсутствии слов для значений, выраженных в других языках. Такие «пробелы», «белые пятна на семантической карте языка» называют лакунами. Как и безэквивалентные слова, лакуны заметны только при сопоставлении языков. Причины лакун различны. В одних случаях лакуны обусловлены различием соответствующих культур… В других случаях лакуна обусловлена не отсутствием в одном из языков соответствующего денотата, а тем, что языку как бы не важно различать то, что другой язык различает», – говорит Н.Б.Мечковская /173, 53/.

Слова лозняк, рябинник, черемушник, ольховник, верещатник, черничник, мурава, хмельник, глушь, дебри, ягельник, орешник, ежевичник, можжевельник, ивняк, смородинник… (ЛСГ «заросли»); займище, приплесок, ручьевина, палестина, прибой (ЛСГ «полоса чего-либо»); флексура, наледь, донник, прослой, наст (ЛСГ «слой, пласт»); натек, сало, снежница, огрудок, надув, зажор (ЛСГ «скопление»), снежура, ледоход, уброд (ЛСГ «масса») не имеют эквивалентов в казахском языке.

В казахском языке ЛСГ «шөл дала», «сортаң жер», «егілген жер», в русском языке ЛСГ «лес», «заросли», «порода», «географическая зона» и другие имеют более разветвленные группы наименований, что отражает существенность и важность закрепления в языковых картинах мира русского и казахского народов роли леса и других географических факторов в жизни восточных славян, пустынных ландшафтов, пастбищных угодий для казахов-кочевников.

Эквивалентные лексемы в исследуемых языках относятся к разным ЛСГ и являются членами разных парадигматических рядов. Так, например лексема пустыня в русском языке входит в семантическое поле «пространство» наряду с лексемами разлив ~ поляна ~ суша ~ марь ~ лайда ~ предустье ~ правобережье ~ междуречье ~ луг ~ океан ~ море ~ разводье ~ подлесье ~ травокос ~ массив ~ глубина ~ пески ~ такыр.

В казахском языке пустыня – шөл дала образует отдельную ЛСГ, ядро которой составляют лексемы бәдия ~ шөл ~ сахара ~ түз ~ айдала ~ кебер ~ аңырақай ~ шөлейт ~ қуан ~ бетпақ ~ құладүз ~ құла ~ құмайт ~ құмдық.

Данные различия между языками обусловлены национальной спецификой культур, «поскольку номинативные средства языка связаны с внеязыковой действительностью» /173,52/

Таким образом, ландшафтная лексика как динамическая семантическая подсистема, обладающая общеязыковой кумулятивной функцией, существенной для культуры сравниваемых языковых сообществ, представляет интерес с этносоциокультурной точки зрения. Анализ лексики русского казахского языков позволяет определить как общее, так и специфическое в характере сегментации семантических сфер, способах наименования.

Исследование подсистемы «элементы ландшафтов» показывает важность проблемы этносоциокультурного подхода к лингвистическим вопросам с точки зрения единства человеческого общества и явлений природы.

Природно-климатические условия накладывают отпечаток на характер занятий, условия быта этноса, создают национальный дух, колорит. Национально-специфическое в быту находит отражение в языке.

Как известно, для лингвокультурологии, этнолингвистики, рассматривающих проблемы взаимоотношения языка и культуры, фундаментальным является положение теории лингвистической относительности Э.Сепира и Б.Уорфа. В основе данной гипотезы лежит тезис о том, что структура языка и системная семантика его единиц коррелируют со структурой национального мышления и способами познания реального мира у той или иной этносоциокультурной общности. Лингвокультуроведческий, этнокультуроведческий или же этнолингвистический аспекты современного языкознания, основывающиеся на принципе антропо- и этноцентризма, предполагают изучение языка в тесной взаимосвязи с его носителями.

Язык и мышление двойственны по своей природе.

Между языком и познавательными процессами существует односторонняя причинная связь. Характер человеческой деятельности, мыслительных и познавательных операций не может не определяться языком. Так как группы людей, говорящих на разных языках, по-разному воспринимают реальный мир, когнитивные базы этносов будут отличаться друг от друга. Основной причиной указанных различий является различие в алгоритме минимизации явлений реального мира. Когнитивной базой мы называем совокупность общих для всех членов лингвокультурного общества знаний и представлений, национально детерминированные инварианты восприятия объектов реального мира.

Как отмечает Д.О.Добровольский, разные языковые сообщества, пользуясь разными инструментами концептообразования, формируют различные картины мира, являющиеся по сути основанием национальных культур /174, 39/. В основе мировидения и миропонимания любого этноса лежит своя система предметных значений, сознание человека всегда этнически обусловлено. Все, что интерпретируемо в терминах «миропонимание народа», «мировидение народа», «целостные установки» и т.п., признается релевантным в аспекте национальной культуры.

В понятие национальной культуры включают широкий круг языковых явлений. Подобная точка зрения восходит к идеям В.Гумбольдта о внутренней форме языка и воплощении в языке «духа нации». В работах В.Гумбольдта идея о связи языка и народа, выводящая на проблему корреляции языка и мышления, языка и культуры, языка и сознания, языка и познания, языка и картины мира, языка и языковой личности, языка и когниции, впервые получила оформление в качестве научной теории.

Таким образом, под национальной культурой мы будем понимать совокупность ценностей нации, этноса в его материальном и духовном развитии. В культурных ценностях зафиксирована, опредмечена созидательная деятельность человека, следовательно, культура – продукт социальной активности человека, этносоциокультурной общности.

Национальный язык и национальная культура составляют совокупность признаков, благодаря которым люди объединяются в социально-историческую общность и конкретный человек сознает свою принадлежность к определенному народу. Язык концентрирует в себе наиболее целостное и наиболее сущностное представление о народе и его культуре. Именно поэтому рассматриваемая в данной работе функциональная подсистема «элементы ландшафтов» представляет собой национально маркированное, этнически показательное явление. Ландшафтные особенности проживания сравниваемых этносов, хозяйственная деятельность нашли отражение в национальных языках. У представителей сравниваемых лингвокультурных общностей при закреплении различного общественного опыта могут существовать различные принципы выделения признаков предметов и явлений реального мира, в нашем случае – элементов ландшафтов. Из всего многообразия этих признаков отбираются наиболее существенные, актуальные для «субъективной» культуры и при этом часто несовпадающие признаки. Эти различия оказываются значимыми при анализе семантической структуры как отдельной ЛСГ, так и отдельных слов. Окружающий нас мир, особенности рельефа, условия ландшафтов нашли самое полное отражение в языке народа, отразились во множестве наименований. За каждым словом, понятием стоит общественный опыт, который закреплен в различных значениях. В когнитивно-психологическом плане в них максимально сконцентрированы релевантные для человека свойства.

Номинативная система исследуемых языков выступает как вербальное выражение и осознание человеком реального мира на определенном временном отрезке развития этносоциокультурной общности. Зависит она от различных языковых и внеязыковых факторов: генетических связей языка, степени языковой интернационализации, влияния лингвистических универсалий, языковых контактов, культуры, национального менталитета.

Как известно, базой человеческого мышления являются понятия, они едины для всех людей, независимо от того, носителями какого языка они являются, поэтому предметный мир, отражаемый человеческим сознанием, определяется рядом константных (инвариантных) отношений в физико-географическом пространстве, следовательно, он имеет эквивалентный способ обозначения в сопоставляемых языках:

Однако один и тот же предмет реального мира находит не только инвариантно детерминированное отражение в рассматриваемых языках, но и дифференциальное, отличительное, связанное с различными формами национального мышления, идиоэтническими особенностями языка, материальными условиями жизни людей, их культурно-хозяйственной деятельностью. Тот или иной феномен может отражаться в национально-культурном сознании не во всей своей полноте, а в редуцированном, упрощенном виде. «В одних словах денотат может быть связан с представлением о конкретных предметах реального мира… В других находят отражение более сложные явления реальной действительности. В этих обобщенных понятиях заложены определенные потенциальные возможности для развития в сигнификативной сфере лексического значения не какого-либо одного релевантного признака объекта, а целого ряда различительных, определяющих признаков.

В лексике выделяют два уровня проявления национально-культурной специфики – (1) отражение в лексическом составе языка и в структуре лексического значения слова специфики материальной культуры, (2) воздействие обственно мировоззренческого фактора» /175/.

План содержания ряда слов может включать особый компонент, который условно можно назвать национально–культурным. Для целей нашего исследования необходимо определить, что считать национально-культурной спецификой.

Д.О.Добровольский выделяет два принципиально различных понимания национальной специфики. «В первом случае, – пишет ученый, – национально-культурная специфика некоторого явления данного языка определяется относительно некоторого другого языка. Такой подход может быть назван сравнительным. Во втором случае речь идет о представлениях носителей языка о национальной маркированности тех или иных единиц своего языка вне сопоставления с другими языками. Такой подход может быть с известной долей условности назван интроспективным» /174, 40/. Знаковые единицы с национально-культурным компонентом семантики являются специфичным языковым материалом, содержащим, этносоциокультурный «багаж» народа-носителя языка. Этносема не имеет развернутых формальных показателей в языковом знаке и определяется имплицитно на основе закона ассоциации с внутренней формой и содержанием совокупного актуального значения языковой единицы.

Одним из распространенных приемов выявления семантической специфики национального языка является прием лексической конфронтации (конфронтативная лингвистика – контрастивная, сопоставительная лингвистика), направленный на исследование способа отражения денотата и денотативных отношений в вербальных знаках сравниваемых языков. Поэтому при исследовании национально-культурной специфики рассматриваемой подсистемы в рамках сравнительно-сопоставительного подхода целесообразным нам представляется исключительно обращение к плану содержания слов.

При анализе межъязыкового лексического взаимодействия слов, обозначающих элементы ландшафтов, мы будем оперировать такими характеристиками как денотат, синтагматика, парадигматика, семантика, сигнификат. Как известно, слово является продуктом трех неоднородных сущностей: графического образа, сфера денотации (референции) и сферы сигнификации. Под денотатом нами понимается референциальная соотнесенность (знак / реалия); семантика – это отношение означающего к означаемому (знак – содержание); сигнификат определяется как специфическое языковое отражение реального мира, понятийная соотнесенность; парадигматика и синтагматика определяют структурное значение лексической единицы, ее место в системе языка, замещаемостные и валентностные связи.

В проекции на плоскость сравниваемых языков теоретически возможны, на наш взгляд, следующие варианты соотношения составляющих:

(а) эквивалентная лексика – денотаты и сигнификаты в сравниваемых языках тождественны:

Рисунок 7, лист 1
(б) неполноэквивалентная лексика – денотаты и сигнификаты в

сравниваемых языках совпадают частично:

(в) безэквивалентная лексика – денотаты и сигнификаты отсутствуют в одном или в обоих языках:

Рисунок 7, лист 2

В данных примерах единицы одного языка свободно заменяются единицами другого языка, тождественность достигается на уровне содержания и на уровне выражения. Такая эквивалентность на уровне языка имеет соотношение 1:1.

Существование эквивалентов возможно на основе близости семантики лексем сравниваемых языков. Внутренние формы соотносительных лексем характеризуются единой семантической наполненностью, в то время как внешние формы у них разные:

остров – небольшой участок суши, со всех сторон окруженный водой /2, 1194 – 1195/

арал – жан-жағы сумен қоршалган кiшкентай құрлық /3, 1:307/

тау – айналасындағы жерден едәуiр көтерiнкi, биiк жер /3, 9:54/

гора – значительная возвышенность, выделяющаяся среди окружающей местности…/2, 262 – 263/

залив – вдающаяся в сушу часть океана, моря, озера, реки; бухта, губа /2, 4:611/

шығанақ – мұхит, теңiз, көлдiн құрлыққа сұгына енiп жатқан бөлiгi /3, 10:307/

озеро – естественный водоем, замкнутый в берегах /2, 749 – 750/

көл – айналасы табиғи не жасанды түрде тұйықталған, дөңгелек не сопашта бiткен айдын – шалқар су /3, 138/

река – постоянный водоем с естественным течением воды по разработанному ею руслу от истока в низ до устья /2, 12:1178/

өзен – бұлақтан сагага ағатың едәуiр көлемдi, табиги агынды, тұрақты су /3, 7:519/

лед – замерзшая, от низкой температуры, перешедшая в твердое состояние вода /2, 6:119/

мұз – суықтықтан сең болып қатып қалған су /3, 245/

мыс– часть суши, острым углом или резко вдающаяся в море, озеро, реку /2, 6:1417/

океан – водное пространство, охватывающее весь земной шар /2, 8:777-778/

запруда – запруженный водоем /2, 4:814/

бөгеу – бөгет, кедергi, тосқауыл /3, 2:395/

возвышенность – горная или холмистая местность /2, 2:544/

қырат – биiктеу, дөңес жер /3, 6:617/

русло – впадина, составляющая ложе реки, ручья /2, 12:1579/

арна - өзен аңғарының су ағып жататын терең өзегi /3, 1:336/

ручей – небольшой водный поток, образованный стоком снеговых или дождевых вод или выходом на поверхности подземных вод /2, 12:1594/

жылға - қар, жаңбыр суы ағатын шағын өзекше, ойпан жер /3, 4:284/

почва – верхний слой земной коры /2, 10:1704/

қабат - қыртыс /3, 5:268/

қыртыс – жердiң үстiнгi қабаты, бетi /3, 7:12/.

(б) Наряду с эквивалентной, принципиально транспонируемой в язык перевода лексикой, выделяют и неполноэквивалентные слова. Они тождественны по денотату, но характеризуются несовпадением сигнификаций (способов выделения данного денотата из ряда других), имеют разное сигнификативное значение, в частности разную мотивировку (способ задания, выделение предмета), внутреннюю форму, признак, положенный в основу наименования

Для данной группы широко распространенным является соотношение: эквивалентность лексем, обозначающих одни и те же денотаты, но несущих разный набор сем в семемах. В денотативной части они могут различаться объемом выражаемого понятия: различные названия лесов (осинник, березняк, роща, чаща, дубняк…) передаются в казахском языке гиперонимами орман, тоғай. Объем понятия казахского слова шире, терминами орман, тоғай называют любой лес: редкий, густой, молодой, смешанный, с преобладанием каких-либо пород деревьев.

Лексемы сравниваемых языков могут иметь более одного переводного эквивалента (векторные соответствия). В случае векторной эквивалентности

одной семеме одного языка соответствуют две и более семемы другого языка, денотаты и сигнификаты совпадают частично:
оазис оазис равнина жазық

көгал тегiс жазира

бөгет аңғар

сай

степь дала холм төбе қыр төмпешiк

ложбина жыра плоскогорье қырат

жылға үстiрт

қолат қырқа

лощина алқап плато үстiрт

өзек шоқы жон ойпат

берег жағалық исток бас жағала бастау жаға қайнар

жиек

бугор адыр впадина шұңқыр

дөңес ор

бел ойпат төбе ойдым дөң

жыныс отвес

шатқал

қалың

плоскогорье проток

рукав
шығанақ бухта үңгiр грот

залив пещера

коса

губа

берег – край суши, прилегающий к водной поверхности (реки, озера, моря и т.п.) /2, 1:485-486/.

жаға – су арнасының кемерi, жиегi /3, 3:488/.

жиек – теңiзден өзеннiң көлдi жағасы, жағалауы /3, 4:122/.

жағала – сулы алап жанындағы құрлық жиегi /3, 3:491/.

ущелье – узкая и глубокая расселина между горами /2, 16:778/.

расселина – глубокая трещина или узкое ущелье (в горе, почве) /2, 12:7: 792/.

аңғар – тау аралығы, сай-сала /3, 1:272/.

В казахском языке аңғар обозначает межгорье (тау аралығы), большое углубление (үлкен жыра). При переводе на казахский язык наблюдаем частичное несовпадение денотативной части.

Лексема бугор обозначает холм, горку /2, 1:795-796/, «холм - небольшая возвышенность, обычно округлой или овальной формы с пологими склонами» /2, 17:332/.

В казахском языке слово передается эквивалентами 1) адыр, 2) бел, 3) төбе, 4) дөң, 5) дөңес, номинирующими следующие реалии: 1) белестер, дөңестер, 2) асу, 3) дөң, 4) биiк жер, төбешiк, 5) биiк жер;

и имеющими дифференциальные семы:

1. 
   таудың, жотаның
   
2. 
   дөңгеле бiткен
   
3. 
   көтерiнкi жер
   
4. 
   бiр-бiрiне ұштасып жатқан
   
5. 
   жерден биiк, дөңнен аласа жер.
   

В обоих языках термины обозначают лес, однако в лексическом значении эквивалентных слов присутствуют различные дифференциальные семы: в русском языке – это лес небольшой, лиственный; в казахском языке – это лес, где произрастают различные породы деревьев (әр түрлi ағаш), и расположены по берегам рек (өзен бойларындағы жабайы өскен…).

Как видно из словарных дефиниций, денотаты слов не совпадают: в русском языке – это водоем с непроточной водой, пойма реки; в казахском языке – плотина, сооружение для задержания воды; также нет соответствия на уровне дифференциальных сем: в русском языке пруд может обозначать углубление, образованное естественным или искусственным способом; в казахском языке – это гидротехническое сооружение.

(в) Безэквивалентная лексика номинирует в исходном языке понятия и реалии, не имеющие точных соответствий в этносоциокультуроведческой парадигме языка перевода. Такую лексику Л.А.Шейман называет этнокультуроведческой, обозначающей этнотипичные, специфичные для определенного этноса явления, предметы материальной и духовной культуры. Безэквивалентная лексика, не имея тождественных содержательных соответствий в системе реалий и понятий языка перевода, не имеет в нем соответствий и в системе номинации, а потому может передаваться в заимствующий язык с помощью приема транслитерации (в неизмененном или почти неизмененном виде) или описательно через родовое понятие:

прерия (в русском языке) – прерия (в казахском языке)

саванна (в русском языке) – саванна (в казахском языке)

тундра (в русском языке) - тундра (в казахском языке)

тайга (в русском языке) – тайга (в казахском языке).

Лексемы ельник (в переводе на казахский язык шырша орманы), дубравы (емен орманы), кедровник (самырсын орманы), орешник (жанғақ орманы), саксаульник (сексеул орманы), согра (байпақты орман), бор (қарағай орманы), марь (балқарағай орманы), перелесок (шоқ орман); опушка (орман шетi), желтозем (сары топырақ), краснозем (қызыл топырақ), чернозем (қара топырақ); фирн (мұзқар, мұздақ қар), шуга (қабыршақ мұз), ледник (көшпе мұз), ледопад (мұз құламасы), ледостав (мұз қату), наст (қабыршақ мұз), наледь (қызыл су мұзы); разводье (аралық су), разлив (су тасу), закраина (жиек су), водоем (су қоймасы), мелководье (таяз су), перекат (таяз су), половодье (су тасуы, тасқын су) и другие не имеют эквивалентов в казахском языке и передаются относительно через ближайшее родовое имя орман (лес), топырақ (почва), су (вода).

Если в силу национальных особенностей нет эквивалента данному термину, то на уровне содержания и выражения имеет место нулевая эквивалентность. Перевод достигается не на уровне словесных соответствий, а на уровне смысла словосочетанием:

намыв – су шайған жаға, су шайған кемер

лесосека – ағаш кесетiн жер

зыбь – кiшкентай толқын, жай толқын

зажор - қар астынан ерiген су

риф – жеркен баулары өткiзiлетiн тесiк

перекат – судың саяз жерi

полесье – тоғайлы ойпат жер

разводье – жазғы тұрғы қар суы.

Таким образом, проблема межъязыковой эквивалентности единиц подсистемы «элементы ландшафтов», рассматривавшаяся нами в плоскости двух языков – русского и казахского, сводится к трем основным случаям – полной, частичной эквивалентности и безэквивалентности. Они устанавливаются применительно к какой-либо одной стороне слова – сигнификату или денотату. «При сравнительном подходе специфичными признаются все факты языка Z₁ относительно языка Z₂, которые представляются нетривиальными с точки зрения традиционной народной культуры из перспективы языка Z₂ (и соответствующей культуры). При этом нас не интересует то обстоятельство, что многие из выделяемых в качестве специфических фактов могут иметь место и в других языках (культурах)» /174,40/. Из приведенного высказывания Д.О.Добровольского следует, что культурно релевантными нужно считать те языковые факты, которые имеют культурно обусловленные причины, культурно значимые следствия и имеют соответствия в нескольких культурных кодах.

История этноса есть история его расселения, историко-этническая территория, история обустройства места проживания. Географическая среда, особенности ландшафта, природно-климатические особенности, ресурсы региона во многом определяют размещение этнокультурной общности и его основные хозяйственные занятия, быт. Проживающие на территории региона этносы потребляют ее естественный потенциал, то есть осуществляют природопользование. К примеру, большинство русского населения Поморья занято прежде всего морским промыслом, на юге Русской равнины, в лесостепной, степной и лесной зонах сложились благоприятные условия для развития земледелия, скотоводства. Все компоненты, образующие культуру кочевников-казахов, также были результатом выработанной в течение длительного периода приспособительной стратегии природопользования /177, 5/.

Многовековые этнические традиции природопользования нашли отражение в языке. В качестве примера возьмем денотативную группу слов – пространственные наименования в физико-географической терминологии русского и казахского языков и проследим, как проявляется национально-культурная специфика предметно-логического компонента значений слов в ЛСГ «пространство» / «дала». В исследовании нами использовалась следующая методика:

• 
  на основе анализа дефиниций лексических единиц рассматриваемой подсистемы были выявлены элементы ЛСГ «пространство» / «дала»;
  
• 
  методом компонентного анализа определена семная структура каждого слова ЛСГ в каждом языке;
  
• 
  установлена иерархия значений в семантической структуре элементов ЛСГ. Установление иерархии значений мы считаем необходимым для определения типов парадигматических отношений между членами ЛСГ. Иерархически организованная система позволяет наглядно представить все уровни обобщения и детализированную картину предметной области. Иерархичность элементов, по выражению В.М.Солнцева, «есть общее свойство элементов, характеризующее отношения единиц разной сложности в языке: 1) менее сложные единицы входят в состав более сложных как составные части; 2) каждая менее сложная единица потенциально может выступить как предельно простой случай единицы более сложной» /25, 62-63/;
  
• 
  определены микрогруппы, оппозиции в плане содержания элементов ЛСГ «пространство» / «дала», дифференциальные признаки видового значения, которые затем последовательно сопоставлялись на межъязыковом уровне. При объединении слов в ЛСГ нами был использован прием компонентного нализа с выделением интегрального признака.
  

Для вычленения признаков терминов-слов, составляющих парадигму, использовались словарные дефиниции. К сожалению, подача значений слов в используемых словарях не всегда удовлетворительна, часто в словаре может отсутствовать настоящая дефиниция и значения слов передаются синонимами. Обычно бедны словарные статьи в словаре казахского языка.

Схемы наглядно представляют семантическую структуру каждого слова, помогают выделить значимые для каждого языка семантические признаки, выявить сходства и различия в значениях слов.

Как видно из схем, план содержания ЛСГ «пространство» / «дала» представлен неодинаковым количеством лексем в сопоставляемых языках. Каждая ЛСГ включает парадигматически связанные слова в русском и казахском языках. Противопоставление ЛСГ между собой обнаруживает специфический характер каждой группы. В результате компонентного анализа элементов рассматриваемых групп были выделены различные интегральные признаки, совокупность которых составляет гиперонимическое значение плана содержания ЛСГ «пространство» / «дала».

Иерархическая структура множества единиц, объединенных общим денотатом «пространство» / «дала» и интегральными семами, служит надежным показателем системности, позволяет ясно представить иерархию обобщений, определяемую компонентной структурой понятия.

В ЛСГ «пространство» можно выделить следующие признаки: «земельное пространство, безводное, суша», «водное пространство». На основе интегральных признаков выделяются оппозиции в плане содержания русских и казахских единиц рассматриваемых групп. Категориальная сема уточняется и дифференцируется семантическими признаками, которые удобнее группировать на основе оппозиций: «обширное, большое / небольшое», «земельное / водное / болотистое»; «находится в зоне…», «находится (между какими-либо физико-географическими объектами)», «покрытое…».

Семная структура слов

Таблица 9

ЛСГ «пространство»

жүктеу/скачать 0.85 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: