Жанр: драма/романс Герои: сс/гп и многие другие. Категория: слэш/гет Рейтинг: nc-17 Дисклеймер

Пробуждение было тяжелым. Голова раскалывалась так, словно в виски кто-то вбил пару гвоздей и теперь расшатывал их, пытаясь увеличить отверстия. Гарри попытался пошевелиться и тихо застонал от очередного приступа боли. Уговорить себя открыть глаза было совершенно невозможно.

– Пейте.

К губам прижался холодный стакан с зельем от похмелья, приятно пахнущим лимонником и полынью. Он жадно глотал, почти мурлыча от ощущения того, как эта горьковатая свежесть проникала в его тело, мгновенно успокаивая бурю в желудке и возвращая бодрость. Как жаль, что колдомедик министерства никогда не готовил это зелье столь качественно. Может, потому что был садистом, которому нравилось наблюдать, как люди томятся в огненной геенне хоть полчаса до того, как получить частичное отпущение грехов.

– Как хорошо, – признал он, сделав последний глоток.

Стакан тут же убрали.

– Рад, что угодил. А теперь вставайте, иначе опоздаете на работу.

Гарри распахнул глаза в панике, которая на минуту лишила его дара речи. Он лежал в залитой утренним светом спальне, совершенно голый, прячась от мира под теплым одеялом. Судя по состоянию постели, ночь в ней он провел не один, что подтверждал тот факт, что рядом сейчас сидел Северус Снейп в одном халате, бледный, растрепанный, определенно не выспавшийся и ведущий себя так, словно он имеет полное право здесь и сейчас находиться. Поттер не мог оторвать взгляда от его длинной шеи, на которой наливался лиловым цветом след от зубов в окружении нескольких характерных красных отметин. Поняв, что именно он разглядывает, Снейп прикоснулся к своей коже и невольно поморщился.

– Больно, – коротко резюмировал профессор. – Думаю, стоит убрать, чтобы не выглядеть жертвой нападения вампиров. Или мне сохранить вашу метку как знак отличия?

***

– Ну что вы, черт возьми, делаете!?

– Не знаю… – Снейп резко двинулся влево. Гарри отшатнулся вправо и с опозданием понял, что загоняет себя в угол, дверь была отнюдь не за его спиной. – Разве это не самая понятная и знакомая вам манера поведения? Сначала делать, а потом думать?

– Нет! Может быть, когда-то, но, Снейп… Я взрослый человек! – Тогда почему он так часто дышит – как взволнованный мальчишка? – Иногда я веду себя как кретин, но это не повод так меня…

– Так вас что?

Он задумался над ответом, а профессор совершил очередной продуманный рывок, и Гарри, отступая назад, больно ударился копчиком об электрическую плиту. Он чуть согнулся от боли и выдохнул куда-то в район ключиц, открытых расстегнутым воротником рубашки приблизившегося вплотную Снейпа.

– Унижать... Ненавидеть.

Пальцы снова вцепились ему в подбородок, заставляя посмотреть в еще более темные, чем обычно, глаза.

– Ну что вы, Поттер, какая ненависть? Я просто живу, разве вы не этого хотели? – Кажется, профессор в своей правоте не сомневался. – Пять лет, Поттер, – не такой уж короткий срок. Вы обещали мучить меня все это время, если я не соглашусь бороться? Я согласился, и теперь моя очередь бить вас так, как мне будет угодно. – Странно, но, говоря о мести, Снейп впервые выглядел по-настоящему живым. Может, потому, что это выражение лица было из их общего прошлого. – Мне хочется заставить вас расплачиваться за то, с чем вы пришли в мою жизнь. Я ждал, думая о собственной независимости. У вас не осталось ни одного способа управлять моими решениями. Теперь я свободный человек, полноценный волшебник, и любой скандал вокруг моего имени будет скандалом вокруг вашего. Я буду делать с вами все, что захочу, жить в вашем доме столько, сколько захочу, а вы, Поттер, мне это позволите. Потому что вам есть что терять. Ваши дети значат для вас многое, не так ли? У меня нет ничего столь ценного, что можно было бы отнять. Никто не остановит меня, если я захочу раскрыть вашему сыну правду о сути его поступков. – Прохладные пальцы ласкали его скулы. – Хотя нет, кое-что остановит. – Пауза, призванная подчеркнуть значение следовавших за ней слов. Веселье на дне зрачков. Снейпу, черт его возьми, было весело. – Вы можете меня убить, Поттер. Возможно, вам даже удастся скрыть следы своего преступления. Нравится такой расклад? Я буду жить, пока вы не возненавидите сам факт моего существования, как ненавидел его я, вернувшись в этот мир.

– Не надо… – собственный голос показался Гарри излишне хриплым.

– Не надо что? Вы же сами велели мне этого не делать? Не убегать, не умирать... Сражаться. Смотрите, я стараюсь. Я чертовски благодарен за данный шанс. Разве нет? Ничего, что не вам, Поттер?

Все снова повторилось. Губы на его губах. Требовательные, злые. Его никогда никто так не целовал. Без любви, из простого желания уязвить. Но все же было в этом поцелуе что-то такое… Это чувство превращало колени в желе и заставляло в попытке не упасть цепляться за так презираемые сейчас худые плечи. В ушах звучала музыка, та странная песня о чем-то сложном, которую в баре пел Снейп. В ней, как и в этом мгновении, не было простых истин, только запах крови, лязг железа и совсем немного надежды. Гарри пытался до нее достучаться, толком не зная, ради кого это делает. Его руки перестали отталкивать. Они погладили спину Снейпа, жесткий каркас из костей и мышц, в попытке призвать их проявить слабость, примириться с его собственным раскаяньем и простить… У него ни черта не вышло. Почувствовав, что Гарри сдает позиции, профессор только усилил натиск. Война была короткой, почти бескровной, но очень глупой.

– Не хочу… – еще пытался объяснить Гарри, когда его перевернули и устроили животом на столе. – Черт бы вас побрал, одумайтесь!

Поттер пытался встать, но на его затылок надавили беспощадные пальцы. Вторая ладонь с силой протиснулась между бедер и, на секунду сжав подобравшиеся яички, обхватила член. Гарри ощутил жуткий стыд. У него была эрекция. Достаточно сильная, чтобы чужая рука причинила боль ритмичными поглаживаниями, даже сквозь хлопок белья, царапая ноющую плоть молнией джинсов.

– Очень красноречивый отказ, – усмехнулся Снейп ему в ухо. – Потрясающе уверенное «нет». Браво, Поттер. Я, видимо, сделал удачный выбор партнера.

***

Снейп усмехнулся.

– Как я мог заставить вас кончить два раза? Не знаю. Наверное, не только благодаря моим способностям, Поттер. Немногие из тех, с кем я спал раньше, реагировали на происходящее с таким темпераментом.

Гарри покраснел.

– Вы воспользовались…

Профессор кивнул.

– Бесспорно. А вы ждали иного поведения с моей стороны?

Поттеру очень захотелось его ударить, но для этого нужно было выпустить из рук одеяло и опозориться окончательно. «Не унижай себя еще больше, – взмолились остатки его достоинства. – Ты переживешь. Это не измена ни Джинни, ни твоим принципам. Ты напился и наделал глупостей. Простить себя сложно, но нужно, так что лучше просто забудь. Ничего не было». Он взял себя в руки. Ему почти сорок, у него трое детей, ответственная работа и масса проблем, которые важнее, чем ноющая боль в заднице и растоптанное чувство собственного достоинства. Было пора вести себя как взрослый человек, а не как растерянный, обиженный на весь мир мальчишка. Снейп пользовался его слабостями, значит, самое время от них отказаться.

– Оставим эту тему. Мне нужно быть на работе через полчаса, – чего ему стоили эти слова, он решил не анализировать. Пара из крепко сжатых зубов наверняка раскрошилась.

– Как будет угодно, – профессор пожал плечами. – Я приготовил вам ванну. Завтрак на кухне. Во сколько вы планируете вернуться вечером?

– Вас это совершенно не касается.

Все же не все поддается контролю.

– Вы будете дома не позднее девяти, – холодно отрезал Снейп. – И позаботьтесь об ужине. Эту свою жизнь я намерен провести в условиях комфорта.

– Вы слишком много…

– Позволяю себе? Именно. – Этот ужасный человек встал. – У нас теперь очень близкие отношения, не так ли? К моим козырям минувшая ночь добавила пару ярких воспоминаний. Если я поделюсь ими с прессой, что будет с вашей карьерой и намечающимся портфелем министра?

Гарри использовал свой единственный аргумент.

– Да засуньте себе в задницу этот портфель! Мне на него плевать. Уничтожите меня – и я всем расскажу, кто вы!

Снейп рассмеялся, впрочем, его хохот прервался так же резко, как его горло исторгло этот сатанинский смех.

– Сколько угодно. Вы разве еще не уяснили? Меня ничего в этом мире не держит. У меня нет ни одной цели, Поттер, кроме огромного желания научить вас отвечать за свои слова и поступки. Вы в состоянии отказаться следовать моим требованием, подставив десяток тех, кто тоже замешан в моем воскрешении, и расплатиться за последствия. Ваших возможностей хватит и на то, чтобы убить меня, как я уже предлагал, но это будет только ваш выбор, – Снейп развел руками. – И, конечно, со мною, как с любым неизбежным злом, можно просто смириться.

Он вышел, хлопнув дверью. Гарри сел на кровать, понимая, что вообще не хочет двигаться с места. Он не чувствовал в себе ни сил, ни азарта, чтобы расправить знамена и идти на очередную войну.

***

Гарри помнил, что той ночью плакал… В первый раз за год. В пятый за всю жизнь. Конечно, это были пьяные злые слезы, но он ничего не мог с ними поделать, лежа животом на кухонном столе, в лужице собственной спермы и чувствуя пульсирующую боль в анусе, из которого по бедрам стекала та же субстанция, которая, вопреки своему предназначению, дарит жизнь не так часто, как отравляет существование. Не стоило себе врать, его… Он очень хотел добавить слово «изнасиловали», но не мог. Было бы проще, если бы все оказалось именно так, но, увы, все его «не надо» и «не хочу» в какой-то момент кончились. Он хотел. Было надо.

– Оно вам нужно? – Снейп сосредоточенно кивнул и совсем перестал пугать. Опасное заблуждение, но Гарри ему поддался. – А может, нет? Давайте просто забудем, а?

Профессор отрицательно покачал головой, облизал палец и с особенно вдумчивым выражением лица нажал им на анус Гарри. Поттер невольно вздрогнул от странного, немного неприятного, но еще больше смущающего ощущения и уже снова собрался было отбиваться, но… Его поразил взгляд Снейпа. Он смотрел на него жадно, со странной смесью растерянности и желания, которые, как понял Гарри, мучили его самого. Кто-то из них должен был проиграть, так почему именно он, а не Снейп? Наверное, виной тому был алкоголь, но этот план вдруг показался чертовски забавным.

– Вы не сможете. Вы не насильник.

Это он сказал зря. Глаза профессора опасно вспыхнули, он, видимо, решил, что все же сможет.

– Это не будет изнасилованием. Вы, Поттер, совершенно не похожи на жертву.

Одна ладонь с бедра переместилась на его член, сжала его и начала ласкать в каким-то бешеном темпе, знакомом только подросткам, жаждущим самоудовлетворения. Наглый палец резким толчком вторгся в задницу, и Гарри застонал от смеси боли и удовольствия. Дернулся, но в каком-то неверном, или наоборот, удачно выбранном направлении – только сильнее толкаясь в прохладную ладонь, сжимающую горячую плоть. Было противно? Нет. Наверное, алкоголь был виноват, что он чувствовал себя хорошо, хоть и странно. Он уже готов был снова завести свое «не надо», но оно не сорвалось с губ, вступив в конфликт с уже сформировавшимся в мозгу «очень хочется». Ужасно, что действительно хотелось.

У него давно не было секса. Почти год, а ведь когда-то он отличался темпераментом, они с Джинни… Мысль о Джинни вернула уму хоть какую-то ясность. Он попытался подняться, когда Снейп отступил, но запутался в собственных спущенных штанах и снова рухнул животом на стол. По его ягодицам потекло что-то холодное и скользкое. Судя по знакомому приятному запаху – оливковое масло. Руки вернулись на свои места, и боль уже не была такой острой, а вот удовольствие наоборот набирало обороты. Вторжения двух пальцев и того, как они проворачивались в нем, растягивая неподатливые мышцы, Гарри почти не заметил, поглощенный смесью мук совести и вспышек незнакомого наслаждения, которое расцветало в отравленном виски сознании алыми маками и мучило, ну не могло же оно, в самом деле, радовать? Когда в его анус уперся член Снейпа, он не опомнился и не стал бешено извиваться в попытке вырваться, лживо объясняя себе это тем, что положение для сопротивления было не слишком удобным, а силы не равны. Совсем не потому, что профессор был физически сильнее, скорее он просто лучше контролировал и координировал свои действия.

Одной рукой вцепившись Поттеру в плечо, другой – обхватив свой член, Снейп стал давить им на его анус. Гарри напрягался всем телом, это было слишком. Разве Снейп не понимал, что это уже слишком? Но профессор упрямо продолжал нажимать, пока член, раздирая плотно сжатые мышцы и причиняя невероятную боль, не начал медленно скользить внутрь. Гарри застонал, впервые за эту бесконечную ночь, слезы невольно брызнули из глаз. В мире что-то изменилось. Его трахал другой мужчина, он неумолимо двигался вперед, вцепившись ему в плечи и сжимая их ладонями так, что наутро Гарри наверняка обнаружит синяки. Войдя полностью, Снейп на секунду замер, а потом начал двигаться. Медленно, размеренно и неспешно. Вперед-назад, бесконечно долго, как стрелка заведенного метронома, выпущенная на волю, отсчитывает такты с заданной скоростью. Боль медленно отступила, Гарри чувствовал какое-то странное безразличие. Ему уже было почти все равно, что с ним происходит. Поттер закрыл глаза, его сознание стало куда-то проваливаться... Было немного странно, что это «куда-то» оказалось не злым, а мягким, как вата, и по звуку напоминало шум моря, который можно услышать, если прижать ухо к раковине. Он уже ничего не чувствовал, кроме размеренного скольжения члена Снейпа в себе. Странный покой... Бесконечное раскачивание вперед-назад. Он пропустил момент, когда происходящее стало доставлять ему удовольствие. Просто вдруг понял, что к рваным вздохам Снейпа примешиваются его собственные, такие же лихорадочно сбивающиеся, и причины, по которым они так дышат, не столь уж различны, что он сам подается навстречу с намерением получить «больше и глубже», почти радуется возросшей скорости толчков и этому дыханию в унисон, сменившемуся хриплыми стонами.

Они кончили практически одновременно. Тело Гарри свело судорогой острого яркого оргазма. Он чувствовал, как сжимаются его мышцы, принуждая Снейпа следовать за ним в этот странный мир мельтешащих под сжатыми веками солнечных мошек. В мир, еще не имевший ничего общего с реальностью. Пока не жестокий. Ему было тепло сверху от навалившегося на спину худого угловатого тела, тепло и влажно внутри, но это ощущение тоже не было неприятным. Он, сам того не понимая, цеплялся за эти клочки покоя, зная, что вот-вот его утратит… Это произошло даже слишком быстро. Снейп отстранился, его член выскользнул из растянутого ануса, и Гарри понял, что слезы снова наворачиваются на глаза. Он на самом деле не знал, от чего плачет. Была ли соленая влага на щеках странным осадком унижения или ему так жаль было возвращаться к реальности, где он будет вынужден все разложить по полкам, сортируя рационализм и глупость, а покончив с работой, – возненавидеть Снейпа. Снова. Сильнее, чем когда-либо раньше.

***

– Шеф… – Алиса, начавшая жизнерадостным тоном неизменный утренний ритуал, осеклась, заткнулась и просто распахнула перед ним дверь в кабинет. Он понимал ее реакцию. Его самого утром испугало отражение в зеркале. Слишком потухший взгляд. Сведенные челюсти, вздернутый в странной, не до конца осознанной решимости подбородок. Он недавно видел такое лицо. В магическом шаре чар слежения в кабинете Кингсли. Лицо человека, готового защищать то, что ему дорого, даже ценой преступления. Радовало ли Гарри подобное положение вещей? Нет. Именно поэтому он быстро вымылся, оделся и аппарировал из своей комнаты, игнорируя предложенный завтрак. Это был побег от еще большей злости. Потому что нельзя было давать Снейпу то, чего он желает. Гарри не знал, почему, но твердо верил, что нельзя. Это было бы тем самым поражением, к которому его принуждали. Он все же не привык быть слепо ведомым, а отвращение к себе – не лучший способ решать проблемы. Да, он был отвратителен, жалок, нелеп, и его угнетали те воспоминания, которых действительно стоило стыдиться: утренний разговор на повышенных тонах и собственное презрение к человеку, который опустился до такого шантажа. Но были и другие. Стоя под теплыми струями душа, он нащупывал их в том калейдоскопе осколков, в который алкоголь превратил память.

Все происходило в полной тишине, и Гарри был за это почти благодарен. Влажное полотенце коснулось его бедер и между ягодиц, стирая чужую сперму. Потом его решительно поставили на ноги и заставили обернуться. Лицо Снейпа практически ничего не выражало. Он наклонился, водворяя на место его трусы и брюки, и только позаботившись о Гарри, вспомнил о себе, спрятав поникший член в ширинку и застегнув молнию. Потом он осторожно усадил Гарри на стул и принялся методично наводить на кухне порядок, выбрасывая остатки еды и вытирая салфеткой покрытый семенем стол. От Поттера не укрылись ни легкая дрожь его рук, ни опущенный в пол взгляд. Это утешало – то, что не одному ему плохо и странно. Что не он один не может заставить себя говорить. Но что-то надо было делать… Как-то надо было жить дальше.

– Я пойду спать.

Самые умные слова за весь вечер. Что стоило ему произнести их пару часов назад?

Он встал, но пошатнулся. Его колени жили по одним законам с ладонями Снейпа – дрожали не меньше.

Профессор это заметил и закинул его руку себе на плечо.

– Я провожу.

Гарри не спорил, не устраивал истерик, ему хотелось одного – добраться до постели и забыться. На пару часов, месяц или год – в тот момент это было не так важно. Вместе они дошли до его спальни. Поттер, рухнув на кровать, стянул с себя одежду и швырнул ее на пол, нырнув под одеяло. Нет, он чувствовал прикованный к себе чужой взгляд, но совершенно не хотел как-то на него отвечать. Почти мгновенно Гарри провалился в сон, едва отметив, как погас ночник и скрипнул матрас под телом, опустившимся рядом. Потом была только темнота, в ней путались какие-то мысли, и этим мыслям было приятно вот так переплетаться. Пока они не связались в странный клубок, он все сжимался, уплотняясь, и Поттер понял, что кричит на грани полного изгнания воздуха из легких, орет во все горло, от этого неумолимо просыпаясь в какой-то иной, незнакомой стране, где все упоительно и хорошо. Где, открыв глаза, почти не страшно, несмотря на то, что первое, что увидено – это бледная, серебристая в робком свете луны, покрытая тонкой пленкой пота шея, едва различимая из-за того, как пеленой накрывают лицо темные волосы. Белесые нитки ночного светила путались в них как-то особенно причудливо. Она была дивно красива, эта абстрактная, постоянно меняющаяся картина. Скольжение… Блестящий глаз, живой, нашинкованный лунными бликами, отполированный до безупречности агат. Странная, очень опасная магия действий, с которыми не поспорить, ведь еще движение – и можно рассмотреть чуть приоткрытые влажные губы. Новый толчок – и фрагмент высоких скул. Снейп удивительно хорошо смотрелся ночью и по кускам. Гарри даже залюбовался и забыл упрекнуть мир за то, что «это снова происходит». Потому что все было иначе, чем в первый раз. Так хорошо, что его ноги обнимали чужую талию, а короткие ногти впивались в жесткие лопатки. Из горла рвались предательские стоны, и чтобы хоть как-то их заглушить, он вцепился зубами в так опрометчиво приближенную шею. Снейп вскрикнул. Гарри понравился звук, такой протяжный, и он повторил укус. Он впивался зубами в мягкую плоть снова и снова, чувствуя, как нарастает с каждой его атакой скорость толчков, как с силой врезаются в него чужие бедра. Он кончил, чувствуя соленый привкус во рту, изливался так долго, что казалось, накрывшее его ощущение падения никогда не кончится, и оно продолжалось, потому что чужие пальцы еще долго гладили его волосы, грудь, и оставили только тогда, когда его дыхание выровнялось.

Потом по глазам больно ударил свет ночника, и снова было влажное полотенце и желание укрыться с головой, прячась от мира. Ему это позволили… Снейп позволял. Он обнял Гарри за плечи и, погасив свет, уткнулся носом в его волосы. Наверное, это ему показалось, но, засыпая, он услышал:

– Прости.

Он сказал, не слишком уверенный, что изрекает совершенную истину.

– Как же я вас ненавижу.

***

Работа, часто помогавшая отвлечься, сегодня не приносила никакой радости. Поттер просматривал отчеты, сравнивал показатели раскрытых и не раскрытых преступлений. Одних бранил, других хвалил, но ничто не приносило удовольствия. Рон пытался пригласить его вместе пообедать, но он снова сослался на занятость, понимая, что обижает друга, но не в силах сейчас выслушивать его проблемы. Слишком много появилось собственных неприятностей. Хуже всего было то, что пять минут он действительно всерьез размышлял о том, чтобы убить Снейпа. Даже план придумал, при его работе найти исполнителя не составило бы труда. И все будут защищены. Он сам, его дети, Гермиона, Кингсли и даже Малфои. Никто никогда не узнает правду, мало ли волшебников исчезает при загадочных обстоятельствах? Но мысль была мерзкой, и он ее прогнал. Должен был найтись другой выход. Просто обязан. Ему нужно что-то предпринять, но что?

2 ноября 2018 г.

Возвращаясь обратно в школу, я все время думал о тех чувствах, что испытываю к нему, и, признаюсь честно, ощущал что-то вроде легкого отвращения по отношению к самому себе. Было совершенно очевидно, что Северус мне нравится, но он не какой-то особенный человек. Я мучаюсь не от потери привязанности, тоскую не в силу какой-то особой симпатии, а просто схожу с ума от собственного одиночества. Мне очень хочется это одиночество потерять, мне хочется быть любимым и нужным, плохо лишь то, что это желание настолько беспредметно. К сожалению, Снейп – не исключительный, просто приятный. Любой человек заслуживает больше чувств по отношению к себе. Для него быть даже с Гарри лучше, чем со мной. У Поттера он вызывает больше эмоций, даже если они негативные. Мое благородство и желание принести себя в жертву – огромная фальшивка. Я думал о том, чтобы предложить Северусу пожить в моем доме, если ему не нравится существующее положение вещей, но не сделал этого. Нечестно притворяться благодетелем, когда сам нуждаешься в том, чтобы тебя облагодетельствовали. Я тоже человек. Я хочу, чтобы меня любили.