Жас ғалымдар, магистранттар, студенттер мен мектеп оқушыларының «хxi сәтбаев оқулары»
жүктеу/скачать 4.43 Mb. Pdf көрінісі
|
| «XXI Сәтбаев оқулары»
«СТУДЕНТТЕР» сериясы его лучшие произведения относятся к веку ХIХ (не календарному, а литературному). Тот же «Гранатовый браслет» (1911 г.) повествует о самой настоящей романтической идеальной любви, возвышенной и нелогичной, с точки зрения черствых сердец. Куприн открывает новый уровень «невозможности чистого чувства», причем описывает это настолько правдиво, без сентиментальной наигранности, что невозможно не поверить. Подобный мотив встречался у него и ранее, но в 1910 году воплощенный в повести, он достиг идеала. «Лестригоны» (1907-1911 гг.) – цикл очерков о балаклавских рыбаках. На первый взгляд, все максимально реалистично, но способ, который автор выбирает для повествования, не так уж прост. Быт человека в неразрывной связи с природой явно романтизируется; некоторые части стилизуются под легенды и апокрифы; Куприн проявляет интерес к прошлому, окутанному поэтической дымкой, и довольно экзотичному для обычного русского человека, - все это характерно именно для романтизма. Что касается легенд, то творчество А. И. Куприна довольно богато художественно-интерпретированными древними текстами. В некоторых произведениях писатель ностальгирует по детским и юношеским годам (они связаны с кадетским корпусом, отсюда военная тема). Свобода существования нередко компенсировалась свободой воображения, поэтому мальчик либо юноша у Куприна – обычно романтический мечтатель. Он не стремится перевернуть мир, его отличает лишь особый взгляд на действительность и редкие проблески необычности, что часто списывается на возраст. Другое дело – «Звезда Соломона» (1917 г.). Романтические черты и признаки присутствуют буквально в каждой строчке этого произведения. Попытка классификации доказательств и анализа приводит к следующему заключению: повесть изобилует фантастикой, автор вдохновлялся зарубежными романтическими произведениями. Латинские заклинания, отсылки к готической культуре, волшебство, свалившееся как снег на голову обычного человека. Явно прослеживаются аналогии с «гофманским» стилем, когда нереальность доведена до абсурда. Однако не во всем Куприн продолжил немецкую традицию, отдельные черты сближают его с русскими классиками, выдают в нем человека своего времени. До того, как главный герой не встретил Тоффеля, он вел обычную жизнь среди русских реалий ХIХ века, а после события стали напоминать литературную сказку. В своих творческих поисках Куприн не обошел стороной даже научную фантастику (повесть «Жидкое солнце», 1913 г.). От традиционного романтизма тут мало что сохранилось, но некоторые черты все же можно проследить. Однако, это единичный случай, скорее эксперимент, который мало характеризует Куприна как писателя. Для более подробного анализа с позиции романтического метода обратимся к рассказу «Картина». Опубликован он был в журнале «Киевлянин» в 1895 г. Это ранний период творчества Куприна, где наиболее ярко прослеживается наследие ХIХ века. «Картина» привлекает внимание в первую очередь своей композицией. «Рассказ в рассказе» формирует захватывающую завязку. К такому приему прибегали романтики, как правило дальше следовала таинственная история. «На вечере у одного известного литератора, после ужина, между собравшимися гостями затеялся неожиданно горячий спор о том, бывает ли в наше, скудное высокими чувствами, время настоящая, непоколебимая дружба?» [1, т. 1, с. 263]. Не раз встречалось нам подобное начало, когда группа людей в тесном кругу задается неким вопросом, ответом на который служит случай, рассказанный, как бы невзначай, одним из членов компании. Иногда, случайно обмолвившись, незаметный персонаж оказывается свидетелем последующей невероятной истории. Это устойчивый мотив. Например, в «Пиковой даме» А. С. Пушкина речь неожиданно заходит о бабушке одного из игроков, владеющей карточным секретом. У М. Ю. Лермонтова в последней части «Героя нашего времени» среди офицеров спор завязался на тему веры в предопределение. Очень часто предметом подобного разговора становятся высокие чувства. Если в «Гранатовом браслете» это - любовь, то в «Картине» развивается тема дружбы. Сквозь текст проступает авторская оценка – Куприн как будто обвиняет свой век в меркантильности и безнравственности. Вспоминается, что романтики тоже не жаловали окружающий порядок, зато верили в существование идеала. В этом чувствуется проявление «двоемирия». «Когда же спорщики, накричавшись вдоволь и ничего не выяснив, устали, тогда один почтенный человек, до сих пор в прения не вступавший, сказал: «Все, господа, сказанное вами, очень веско и замечательно. Однако я знаю в жизни пример, |