К. Дж. Боконбаев “И все, что есть, давно уже было…”

Академии наук Киргизской ССР

“Вечерний Фрунзе”, 18 февраля, 1985 г.

Наука и отрасль

Киргизстан – регион для научных исследований уникальный. На сравнительно небольшой нашей территории сосредоточены самые разные физико-географические зоны – от пустынь до Арктики, от низменностей до высочайших вершин. Недра республики богаты разнообразными ископаемыми. Развивается экономика Киргизии, наряду с традиционной горно-добывающей промышленностью значительный удельный вес заняли такие современные отрасли, как машиностроение и электронное приборостроение.

Соответственно многократно возросли природно-экономические проблемы. Способны ли разрешить их своими силами ученые республики?

В Академии наук Киргизской ССР сейчас работают примерно

Если говорить откровенно, а сейчас только так и надо говорить, то почти каждый доктор или кандидат наук ведет свою научную тему, которая зачастую маскируется под раздел лабораторной темы. Добавим к этому, что в любом институте академии есть много лабораторий (всего по академии их около ста), в которых единственным официальным (по диплому) высококвалифицированным исследователем в ранге доктора или кандидата наук является ее заведующий. Межлабораторная координация и кооперация исследований, не говоря уже о межинститутской, находятся на низком уровне. Не проста и кадровая проблема. Так, средний возраст докторов наук – около 60, а кандидатов – 50 лет. Уменьшается число защит докторских и кандидатских диссертаций, резко сократился приток молодых специалистов, особенно по специальностям естественно-научных и технических наук. В аспирантуру практически нет конкурса. Вот такая вырисовывается неутешительная картина.

Одна из основных причин невысокой в целом научной и практической эффективности исследований республиканской академии, затягивания сроков разработок, на мой взгляд, многотемье и мелкотемье. Вывод как будто напрашивается сам собой: пора укрупнять лаборатории, резко сокращать количество выполняемых ими тем. Но надо оговориться: действовать при этом приходится очень взвешенно, я бы сказал – мудро, чтобы не выплеснуть вместе с водой и ребенка. “Мелкость” темы может быть только кажущейся. Ведь не так уж мало мы знаем случаев, когда волевым решением закрывались “мелкие” темы, которые, как после выяснялось, открывали новую эпоху в науке и технологии.

Однако здесь возникают своеобразные “ножницы”. С одной стороны, возросшая сложность современных проблем требует концентрации сил ученых. С другой – в каждой отрасли народного хозяйства накопились узкоспецифические проблемы технологического и социально-экономического порядка. Отраслевая и заводская наука в республике развиты далеко не достаточно. И можно понять руководителей отраслей народного хозяйства республики, которые обращаются за помощью к академической науке. Гражданский долг ученых не дает нам права отмахнуться от этих жгучих проблем. Но если переключить на их решение академическую науку, это неизбежно приведет к еще большей многотемности и мелкотемности, серьезно и на долгие годы подорвет развитие фундаментальной науки. Иначе говоря, занятая сегодняшними проблемами наука не сможет обеспечить решение завтрашних, может быть, более сложных.

Чтобы не быть голословным, приведу такой пример. Уже давно ученые республики предсказывали, что сокращение площади лесов из-за непродуманного хозяйствования может нарушить взаимосвязанную экологическую цепочку: возрастет эрозия почв, ухудшится водный баланс, произойдут неблагоприятные изменения климата. Сегодня мы знаем, что это предупреждение подтвердилось. Однако республика оказалась не подготовленной к новой экологической и вытекающей из нее социально-экономической ситуации. И за это придется в буквальном смысле платить втридорога. Такова плата за халатное отношение к прогнозу фундаментальной науки.

В качестве выхода из положения в Академии наук стали создаваться научно-производственные лаборатории. Их пока мало, и создаются они в инициативном порядке. Это заметный шаг вперед, но все же думается, что магистральная линия эффективного включения науки в сферу народного хозяйства проходит в другом направлении. Такие научно-производственные лаборатории создаются на базе по-прежнему малочисленных и слабо укомплектованных высококвалифицированными кадрами академических лабораторий. Уже в силу этого они не могут обеспечить комплексность и масштабность научных разработок и, следовательно, в состоянии решать лишь частные задачи конкретного предприятия или даже цеха, но не отрасли.

Возьмем, к примеру, горно-добывающую отрасль. На каждом руднике сложился свой комплекс задач, относящихся к различным наукам – геологической, горной и, наконец, экономической. Причем, это не просто задачи разных наук, а грани одного целого, взаимосвязанные звенья единой проблемы – рационального извлечения и комплексного использования минерального сырья. Сможет ли решить эту проблему одна, две, три научно-производственные лаборатории, скажем, института геологии? Ответ очевиден – они смогут помочь только тому или иному руднику решить лишь геологическую часть проблемы, но не всю ее.

Такие же проблемы существуют, по-видимому, и в других отраслях народного хозяйства республики, более того – на каждом предприятии, в каждом агропромышленном комплексе. Удовлетворят ли частные решения предприятие и отрасль? Ускорят ли научно-технический прогресс такие формы связи науки и производства в наших республиканских условиях, с учетом имеющегося научного потенциала академии? Думается, вряд ли.

Нужно, видимо, искать иные, более эффективные пути. Полагаю, что Академия наук республики могла бы взяться за разработку крупных программ типа “академия – горно-добывающей отрасли”, “академия – Агропрому”, “экология Иссык-Кульской долины” и другие, которыми предусматривались бы по-настоящему комплексные, взаимосвязанные разработки ключевых проблем той или иной отрасли народного хозяйства.
На таких программах должны быть завязаны и нести ответственность за их выполнение не отдельные лаборатории, а целые институты. Чтобы не распылять силы и средства, таких программ должно быть немного.

Но как выбрать приоритеты, определить, какие отрасли прежде всего нуждаются в помощи ученых и какие ключевые проблемы в этой отрасли подлежат разработке? Очевидно, что выявить такие болевые технологические точки можно только при взаимопонимании и заинтересованности и отрасли, и академии. В этом очень непростом вопросе не обойтись без существенной помощи директивных и планирующих органов республики.

На наш взгляд, предлагаемый методологический подход позволит существенно увеличить вклад науки в народное хозяйство республики, без ущерба, а может быть и с пользой для фундаментальной науки. Во-первых, концентрация сил институтов академии на ключевых направлениях в той или иной отрасли обеспечит, как уже говорилось, комплексность и, что очень важно, сокращение сроков выполнения программ. Быстрое решение задач в одной отрасли, в свою очередь, позволит академии поэтапно переходить к изучению других задач. Во-вторых, такой подход высвободит силы ученых для разработки фундаментальных проблем науки. Ведь не все ученые, в силу своей профессиональной подготовки, творческих возможностей будут вовлечены в эти программы прикладного характера. Эти группы ученых будут работать над теоретическими, поисковыми темами. Эффективность их исследований может даже повыситься, так как над ними не будет висеть дамоклов меч необходимости определять экономический эффект своих исследований, тратить силы на оправдание теоретических работ.

В заключение хотелось бы сказать, что изложенные принципы взаимодействия науки и производства в нашей республике предлагаются в порядке обсуждения. Возможны и иные пути. Одно бесспорно: ученым Академии наук, как того требуют решения партии и правительства, необходимо, наконец, определиться по целям и задачам и резко ускорить затянувшийся процесс перестройки.

В кратком газетном очерке невозможно даже бегло осветить вклад В.И. Вернадского в науку о Земле. Только избранные его сочинения составляют пять объемистых томов, хотя они представляют лишь незначительную часть его научного наследия.

Феномен Вернадского в том, что он создал учение о ноосфере – о сфере разума как высшей форме жизни на Земле. Вот об этой стороне или, вернее, вершине его научного творчества необходимо сказать подробнее, ибо учение это приобрело сегодня актуальнейшее социально-политическое, общечеловеческое звучание.

Сумеет ли человек сохранить природу, с которой он, как дитя с матерью, связан нерасторжимой пуповиной? Сумеет ли он остановиться на пути к тьме ядерной ночи и космического холода? Эти мысли волновали великого философа-гуманиста еще тогда, когда человечество задумывало атомный меч и когда его лозунгом было: “Нам нечего ждать милостей от природы...”

В.И. Вернадский, пожалуй, первым и наиболее глубоко осознал противоречие между техническим могуществом человека и его политической и социальной инфантильностью. “Mы мысленно не осознаем еще вполне, – писал ученый, – не делаем еще всех следствий из того удивительного, небывалого времени, в которое человечество вступило в
XX веке... Впервые человек охватил своей жизнью, своей культурой всю верхнюю оболочку планеты – в общем всю биосферу, всю связанную с жизнью область планеты”.

Действительно, долгое историческое время человек как биологический вид пребывал в лоне родившей его природы, в гармоничной зависимости от нее. Из века в век рос этот ребенок, щедро питаясь соками матери-Земли, и вдруг обнаружилось, что этот ребенок – человечество – вырос в мощную “планетную силу”. Настолько могучую, что ему стало под силу изменять лик планеты – воздвигать или разрушать горы, создавать или уничтожать моря, поворачивать вспять реки. Но то лишь видимая и наиболее эффектная часть айсберга. Гораздо сложнее, масштабнее и, пожалуй, опаснее другой аспект деятельности человека – это его геохимическая работа. Человек для своих нужд извлекает из недр Земли миллионы тонн разнообразных химических элементов. Более того, научился создавать новые, не существовавшие ранее в природе соединения химических элементов, например гербициды, пестициды и другие. И вся эта огромная масса химических веществ, волею человека извлеченных из недр или вновь созданных, загрязняет землю, воду, воздух, включается в жизненные циклы биосферы, частью которой он сам и является. Тяжелые металлы, радиоактивные элементы, вредные, токсичные вещества накапливаются в крови, тканях, костях человека, отравляя его организм. Бумеранг, пущенный человеком, возвращается... И грозный свист возвращающегося бумеранга первым услышал В.И. Вернадский и первым предупредил людей. Самое парадоксальное заключается в том, что человечество, осознавая грозящую ему экологическую катастрофу, не может пока остановиться в безудержной гонке потребления. Чем выше его техническое могущество, тем быстрее растут его разнообразные потребности; чем выше его потребности, тем больше он вынужден брать у природы, а для этого еще больше технически вооружаться, осваивая новые виды энергии, в том числе ядерную, создавая новые химические соединения.

Дело не просто в охране природы, но в том, чтобы активное воздействие или, вернее, взаимодействие с природой было разумным, не разрушало ее, а изменяло таким образом, чтобы природа и люди находились в гармоничном равновесии. Замечательный натуралист и философ,
В.И. Вернадский стремился в своем познании мира нарисовать контуры грандиозной картины эволюции земной биосферы, в которой решающую роль сыграет научная мысль, материализованная в социальном труде.

По-видимому, человечество близко подошло к порогу ноосферы, ибо сегодня уже на государственном уровне все громче звучит призыв к новому мышлению во всех сферах общественной деятельности человека во имя главного приоритета – жизни.

Символично, что именно в год 125-летнего юбилея В.И. Вернадского принято чрезвычайно важное постановление партии и правительства “О коренной перестройке дела охраны природы в стране”. В нем предусмотрены такие кардинальные меры, что уже в ближайшие годы следует ожидать существенных сдвигов в улучшении напряженной, а в ряде регионов критической экологической ситуации. Но, чтобы постановление сработало, необходим целенаправленный, основанный на научной мысли труд каждого из нас. Вклад ученых может и должен быть решающим. В Академии наук республики заканчивается разработка обширной программы экологических исследований. В рамках этой акции предусмотрено и изучение экологической ситуации в г. Фрунзе, которая, как известно, весьма неблагополучна. Предстоит провести сложные комплексные исследования всех путей движения вредных веществ от источниов до человека, изучить их биохимические циклы. С этой целью в республиканской академии впервые за всю историю ее существования решением президиума создан временный научный коллектив, в состав которого вошли научные работники институтов геологии, биологии, экспериментальной патологии высокогорья, химии, биохимии и физиологии, экономики, философии, математики.

Ученые надеются на реальную помощь соответствующих органов и, в свою очередь, приложат все свои силы и знания, чтобы провести исследования на высоком научном уровне. И это будет своеобразная дань уважения светлой памяти В.И. Вернадского.

“Советская Киргизия”, 11 марта, 1988 г.

Стереотипное представление о геологии, как науке о поисках и разведке месторождений полезных ископаемых, распространено широко. Однако задачи геологической науки многообразнее. Сегодня геология как наука о Земле (гео – земля, логос – наука) является наукой, охватывающей практически все природные процессы на земле (и в космосе) как в живой, так и в неживой материи и включающей в себя геохимию, биогеохимию, минералогию, петрографию, палеонтологию и другие.

Если вспомним, геология берет свое начало от минералогии, которая своими корнями уходит в глубь веков, когда человек впервые стал использовать камень как орудие труда, оружие защиты и нападения. Археологические исследования показывают, что уже в то время, в палеолите, около 1 млн. лет назад, человеку первобытного общества было известно около 20 минералов (сегодня их известно свыше двух тысяч). Таким образом, рождение геологии, как, впрочем, и других наук, отвечало практическим запросам человека.

Однако было бы неверно движущей силой науки считать только практические запросы. Более важным стимулом ее развития являлись духовные запросы человека, тот их аспект, который мы называем Жаждой Знания. Именно жажда познания является главным фактором саморазвития науки, обеспечивающим опережение ею запросов практики.

Казалось бы, какой практический интерес для человека могут представлять события, происходившие на Земле и с ней многие десятки и сотни миллионов лет тому назад? Все геологические изменения лика Земли: образование океанов и морей, катастрофические землетрясения и извержения вулканов, образование и разрушение гор, наступление и отступление ледников, движение материков, солнечная и земная радиация – непосредственно влияли на развитие жизни на Земле, обрубая одни ее ветви и давая расцвет другим. Геологические науки изучают совокупность всех природных процессов, в русле которых существует жизнь.

Землю же, наш светлый и теплый дом, в бесконечных просторах холодного и, может быть, безжизненного космоса изучает геология.

Эту неразрывную связь интуитивно ошущали еще мудрецы древнего Китая и Греции, нащупывали ее нити великие Ибн Сина, Фараби и Беруни, но, пожалуй, впервые научно обосновал, оформил ее как учение гениальный советский ученый, академик В.И. Вернадский. Он точными методами геохимии показал не только огромную роль геохимических (шире – геологических) процессов на развитие жизни, формирование биосферы, но и обратное колоссальное воздействие живого вещества в целом, и человека в частности, на течение геохимических и геологических процессов, воздействие, равное по своим масштабам самим геологическим стихиям.

Практическое значение этого познанного человеком закона природы огромно. Сегодня человечество впервые за всю историю осознало, что, став реальной геологической силой, оно способно настолько изменить Природу Земли, неразумно разрушая и создавая горы и моря, поворачивая вспять реки, уничтожая леса, что само его существование на Земле стоит под вопросом.

Таким образом, все процессы в природе и обществе взаимосвязаны и взаимообусловлены. Эти причинно-следственные связи либо хорошо видимы, четко проявлены, либо скрыты, но они связывают в единое целое всю Вселенную, в том числе и Жизнь.

А как обстоит дело в геологической науке у нас? Каков престиж геолога?

Чтобы объективно определить положение, надо обратиться к конкретным фактам, к научному учреждению – Институту геологии АН Киргизской ССР.

Разумеется, за 35 лет, если вести отсчет со дня организации Академии наук Киргизской ССР, геологическая наука республики, объединяющая в своих рядах не только ученых, но и большой отряд геологов-производственников, достигла значительных успехов. В основных чертах и в довольно подробном масштабе изучены: геологическое строение республики, то есть из каких горных пород сложена ее территория; история геологического развития региона от древнейших времен (около 2,5–3 млрд. лет назад) и до наших дней; основные водоносные горизонты и бассейны подземных вод, их состав, главные типы полезных ископаемых, закономерности их локализации в структурах Тянь-Шаня и основные эпохи их образования.

За это время было подготовлено много высококвалифицированных специалистов. Только ордена Трудового Красного Знамени Институтом геологии, который ныне носит имя академика М.М. Адышева, возглавлявшего Институт более 20 лет, подготовлено свыше 100 кандидатов и 14 докторов наук.

Большой вклад внесла наука и в раскрытие минерально-сырьевых ресурсов республики. Это надо особенно подчеркнуть, потому что в этом вопросе есть определенное недопонимание при оценке практической отдачи геологической науки.

Не усложняя проблему рассуждениями, скажем, что для этого есть свои причины. Дело в том, что путь от научного прогноза, открытия по этому прогнозу месторождения, разведки его запасов и до ввода его в эксплуатацию очень длителен – около двадцати-тридцати лет, то есть практически весь срок активной, производительной жизни одного поколения. Это вызвано тем, что кроме чисто геологических предпосылок, для того чтобы открытое месгорождение начало разрабатываться, необходимы развитый уровень технологии добычи и переработки сырья (нередко требуется разработка новой оригинальной технологии), благоприятные экономические условия (развитая иифраструктура, союзная и мировая конъюнктура и т. д.). На этом долгом пути, когда к месторождению в хорошем смысле слова прикладывают руки многие десятки практиков – геологов, горняков, технологов, экономистов, вклад ученых, науки как-то забывается.

Так, республика располагает огромными запасами алюминиевого сырья в нефелиновых сиенитах Зардалекского, Сандыкского и других массивов. Еще в середине 50-х годов в рамках “Проблемы Большого Нарына” и в 60-х годах в “Программе формирования Северо-Киргиз-
ского горно-промышленного комплекса” учеными (Д.А. Алышбаевым, Ф.Т. Кашириным и другими) предлагалось промышленное освоение Сандыкского месторождения. Однако в то время уровень развития энергетики республики, а также отсутствие технологии переработки нефелинового сырья не позволяли приступить к отработке этих месторождений. И только сегодня, спустя 30 лет, созрели реальные технолого-экономические предпосылки для того, чтобы вернуться к этому вопросу. А в это самое время вряд ли кто-нибудь вспоминал вклад ученых.

Многим в республике хорошо известен Актюзский рудник, где добывают ценнейшие редкоземельные металлы, приносящие огромную прибыль, в том числе в валюте. Но мало кто знает, что у истоков открытия этих руд стоял ныне покойный профессор С.Д. Туровский, около 30 лет проработавший в Институте геологии АН Киргизской ССР. В 1950-х годах, тогда еще молодой научный сотрудник, изучая минералогию Актюзской группы месторождений, считавшихся свинцово-цинковыми, он пришел к выводу, что в них содержится много минералов редких земель, которые могут добываться в виде самостоятельного сырья. Им было написано много научных статей, докладных записок в директивные органы. Спустя двадцать лет редкоземельное сырье стали добывать.

Огромные запасы разнообразных ценных металлов заключены в так называемой черносланцевой формации Киргизии. Академик М.М. Адышев 17 лет тому назад писал: “...я верю, что в недалеком будущем с развитием техники огромные богатства, заключенные в этой формации, изучению которой я посвятил всю свою жизнь, будут служить моему народу, моей стране”. Сегодня мы воочию видим, как сбывается прогноз ученого. Золотоносность Киргизии научно предсказывали еще более 20 лет назад ветеран Института геологии АН Киргизской ССР, ныне доктор наук В.Т. Сургай, профессор К.Л. Бабаев из братского Узбекистана. Известный киргизский ученый В.Г. Королев является первооткрывателем ряда месторождений, которым в свое время не было придано соответствующего значения.

Такие примеры можно множить, однако надо прямо признать, что развитие геологии и ее эффективность в последние годы заметно снизились. Легче всего и проще всего было бы обвинить в этом ученых. Доля нашей вины, безусловно, есть, ибо верна мысль, что “кадры решают...” Вместе с тем, чтобы раскрыть причины, необходим объективный, взвешенный анализ по всем факторам развития науки – такой, какой был продемонстрирован в выступлениях на XIX Всесоюзной партконференции по вопросам науки М.С. Горбачевым и другими делегатами.

Застойные явления, поразившие буквально все сферы жизни нашего общества, не миновали и науку. Коль наука признается мощной производительной силой, то она требует и соответствующих капиталовложений, финансирования, материально-технического обеспечения. Беспокоит то, что и на науку у нас распространялся остаточный принцип.

Если, например, на фундаментальную науку в США направляется

Еще хуже обстоит дело с обеспечением научно-исследовательских работ современным научным оборудованием и аппаратурой. Возьму на себя смелость утверждать, что без него практически невозможно проводить сколько-нибудь серьезные исследования в области естественных наук, в частности геологических. Например, микрозонды французской фирмы “Камека” позволяют на участке размером в несколько микрон определить химический состав и структурную организацию вещества. Применение этого прибора позволило сделать ряд научных открытий, а сибирским ученым разработать эффективные критерии поисков алмазов по микропримесям в сопутствующих ему минералах, за что они были удостоены Ленинской премии.

Наши же исследования в республике проводятся на морально и физически устаревшем оборудовании образца 1960-х и даже 1950-х годов, как 20–30 лет тому назад. Эта цифра – примерный уровень нашего отставания от головных институтов страны. Фондовооруженность одного работника в нашем Институте составляет около 9 тысяч рублей, в то время как в Институте геологии АН Казахской ССР – 60 тысяч рублей. Фактически основным инструментом наших работ по-прежнему остаются геологический молоток, компас и ноги. Если в республике не будет решена задача обеспечения геологической науки современным научным оборудованием, то ее дальнейшее развитие весьма проблематично.

Положение усугубляется и тяжелой кадровой ситуацией. Средний возраст кандидатов наук в Институте приблизился к 55 годам, докторов наук осталось двое, а общее число высококвалифицированных специалистов неуклонно сокращается. Это вызвано тем, что в последние 15–20 лет резко сократился, практически прекратился приток в Институт способной молодежи.

Так, за истекшие 5 лет в Институт пришло 12 выпускников вуза, то есть на каждую лабораторию за эти пять лет пришлось по 0,6 специалиста, в то время как потребность в них, чтобы не разрушалась цепь преемственности поколений, чтобы сохранилось простое воспроизводство, в десять раз выше. Беда еще и в том, что из-за нехватки специалистов (как говорится, “не до жиру, быть бы живу”) мы вынуждены в лаборатории чисто геологического профиля принимать молодежь без базового образования и фактически переучивать их.

Причина такого положения, на мой взгляд, в следующем. Профессия геолога трудная. Длительные экспедиции (минимум 5–6 месяцев в году), неустроенность труда и быта (жизнь в палатках без элементарных санитарно-гигиенических удобств может быть привлекательна в период короткого летнего отпуска), оторванность от семьи и культурных цент-

Правда, положение в науке после принятия ряда постановлений партии и правительства по совершенствованию заработной платы научным работникам и частичного изменения структуры финансирования улучшается. Появилась возможность материального стимулирования тех, кто хорошо работает. Тем не менее дефицит геологов, по крайней мере у нас в республике, по всей вероятности, в ближайшие годы преодолеть не удастся. И вот почему. Надо откровенно признать – престиж геологической науки и профессии геолога в целом по стране и у нас в республике упал как никогда низко. И не только потому, что это трудная профессия в социально-бытовом аспекте, но также и потому, что геологические науки в целом пока не совершили в своем развитии такого качественного скачка, какой совершили, например, молекулярная биология и физика. Приложение своим способностям, таланту молодежь находит в вычислительной технике, электронике, молекулярной биологии, автоматике и других науках, находящихся на гребне успеха.

Чтобы придать динамизм развитию геологических наук и тем самым привлечь к ним новые поколения исследователей, необходимо, на мой взгляд, смещение акцентов в ее задачах. Это необходимо тем более, что уровень обеспеченности нашей страны запасами различных уже разведанных полезных ископаемых останется достаточно высоким, по некоторым оценкам, до 2010–2015 годов. Следовательно, задача поисков и разведки полезных ископаемых, на которую до последнего времени были ориентированы усилия геологов, на ближайшие 10–15 лет перестает быть первостепенной. Поэтому представляется целесообразным геологические науки Киргизии ориентировать также и на изучение геологических аспектов рационального природопользования. Эта задача имеет две стороны.

Одна сторона общеэкологическая, включающая в себя проблемы взаимодействия человека и природы. Главное богатство нашей республики – её горная природа. В силу специфики геологического строения, географии она особенно экологически ранима, легко подвержена разрушительным антропогенным воздействиям и поэтому нуждается в охране, бережном использовании. Словом, работы для геологов в этом жизненно важном направлении – экологии гор – непочатый край.

Другая сторона экологических аспектов геологии более узкая, специфическая – охрана недр, под которой понимается рациональное, комплексное использование полезных ископаемых. Полное извлечение всех полезных компонентов из руд (а не только одного компонента, как это обычно практиковалось) равносильно открытию нового месторождения, но значительно дешевле и экологически чище. Технологии же комплексной рациональной отработки месторождений, полного извлечения всех полезных химических элементов не могут быть разработаны без знания форм их нахождения в рудах, то есть без детального изучения минералогии и геохимии.

В связи с проблемой охраны и рационального использования недр хотелось бы коснуться некоторых вопросов экономики.

На XIX партконференции был поднят вопрос о гармонизации экономических взаимоотношений союзных министерств, республик и регионов. Дело в том, что львиная доля доходов от использования природных ресурсов республик, регионов идет в фонд союзных министерств. Например, республика располагает определенными запасами драгоценных, полудрагоценных и ценных поделочных камней, однако хозяином этих богатств является объединение “Союзкварцсамоцвет”, которое через свой филиал “Средазсамоцвет”, что в Ташкенте, и отрабатывает, нередко хищническим способом, эти месторождения. Республика же не может распорядиться своим богатством.

Затронутые проблемы, безусловно, будут решены в рамках перестройки политической и экономической системы, идущей в нашей стране. Это откроет новые возможности и для сбалансированного по всем параметрам развития горнорудной промышленности республики.

Как известно, большая часть полезных ископаемых (металлы, уголь, нефть, газ и др.) являются невозобновляемым сырьем, то есть они раз и навсегда изымаются у природы, отнимаются у будущих поколений. У нас в Киргизии полностью отработаны, изъяты Актюзское свинцово-цинковое, Ак-Кульское, Чолок-Терекское, Кызыл-Кийское, Канское, Сумсарское, Каджисайское, Кавакское и другие месторождения. Проблема в том, что фонд легко открываемых месторождений, то есть месторождений, локализованных близко к поверхности земли или выходящих на её поверхность, к настоящему времени практически исчерпан. Это во-первых. Во-вторых, и это, пожалуй, главное – бурное развитие принципиально новой техники и технологии, создание новых материалов ставят перед практической геологией новые задачи – поиск нетрадиционного минерального сырья, особо редко встречающихся в природе элементов, а эти задачи требуют, в свою очередь, фундаментального научного обеспечения, новых нетрадиционных подходов и решений. Серьезным тормозом в развитии геологических наук в Киргизии, на мой взгляд, и было как раз преобладание в наших научных исследованиях традиционных подходов.

В настоящее время после долгих, слишком долгих поисков в Институте геологии выработано приоритетное направление. Не утомляя читателя специальными вопросами, отметим, что суть его заключается в том, что будет сделана попытка по-новому осмыслить металлогению (наука о закономерностях образования и размещения рудных месторождений) республики на основе геодинамической концепции, то есть на основе гипотезы движения литосферных плит (материков). Однако от постановки задачи до ее решения – долгий путь. И здесь видится ряд серьезных трудностей. Обращу внимание на одну из них. Если эта задача будет решаться опять только традиционными геологическими методами, основным инструментом которых являются полевые наблюдения с геологическим молотком и компасом в руке, то можно с большой долей уверенности сказать, что серьезных результатов ожидать не приходится.

Геология должна начать говорить на языке точных наук, познавать природные процессы не качественными (приблизительными), а точными, количественными методами. Сегодня наиболее прогрессивной научной дисциплиной среди геологических наук является геохимия. Она своими точными методами познания пронизывает практически все геологические науки, наполняя их новым содержанием. Это общепризнано. К сожалению, геохимия у нас в республике развивается крайне недостаточно. Причина опять-таки в отсутствии квалифицированных кадров с базовым геохимическим образованием и необеспеченности современной научной аппаратурой, о чем говорилось выше. Поэтому жизненная задача, стоящая перед Институтом, требующая неотложного решения, – оснащение ее лабораторий высокоточной, современной научной аппаратурой с параллельной подготовкой квалифицированных кадров.
Журнал “Коммунист”, 1989 г., №4