Кейт ДиКамилло Удивительное путешествие кролика Эдварда

Глава вторая

Вот так и текли дни Эдварда – один за другим, и ничего особенно примечательного не происходило. Конечно, порой случались всякие события, но они были местного, домашнего значения. Однажды, когда Абилин ушла в школу, соседский пёс, пятнистый боксёр, которого почему-то звали Розочкой, явился в дом без приглашения, практически тайком, задрал лапу у ножки стола и описал белую скатерть. Сделав своё дело, он потрусил к стулу перед окном, обнюхал Эдварда, и кролик, не успев решить, приятно ли, когда тебя обнюхивает собака, оказался у Розочки в пасти: с одной стороны свисали уши, с другой – задние лапки. Пёс яростно тряс башкой, рычал и пускал слюну.

К счастью, проходя мимо столовой, мама Абилин заметила страдания Эдварда.

– А ну-ка, фу! Немедленно брось это! – закричала она псу.

От удивления Розочка послушался и выпустил кролика из пасти.

Шёлковый костюм Эдварда был весь перемазан слюной, и голова у него болела ещё несколько дней, но больше всего от этой истории пострадало его чувство собственного достоинства. Во-первых, мама Абилин назвала его «это», да ещё добавила «фу» – уж не о нём ли? Во-вторых, она куда больше рассердилась на собаку за испачканную скатерть, чем за непозволительное обращение с Эдвардом. Какая несправедливость!

Был и другой случай. В доме Тюлейнов появилась новая горничная. Ей так хотелось произвести на хозяев хорошее впечатление и показать, какая она прилежная, что она покусилась на Эдварда, который, по обыкновению, сидел на стульчике в столовой.

– Что здесь делает этот ушастый? – громко возмутилась она.

Слово «ушастый» Эдварду совсем не понравилось. Отвратительная, обидная кличка!

Горничная наклонилась и заглянула ему в глаза.

– Хм… – Она выпрямилась и упёрла руки в боки. – По-моему, ты ничем не лучше остальных вещей в этом доме. Тебя тоже нужно хорошенько почистить и помыть.

И она пропылесосила Эдварда Тюлейна! Его длинные уши поочерёдно оказались в свирепо гудящей трубе. Выбивая из кролика пыль, она перетрогала своими лапищами всю его одежду и даже хвостик! Она безжалостно и грубо тёрла его лицо. В истовом старании не оставить на нём ни пылинки она даже засосала прямиком в пылесос золотые часы Эдварда. Звякнув, часы скрылись в шланге, но горничная не обратила на этот печальный звук никакого внимания.

Закончив, она аккуратно поставила стул обратно к столу и, не очень-то понимая, куда деть Эдварда, в конце концов запихнула его на полку к куклам в комнате Абилин.

– Так-то, – сказала горничная. – Тут тебе самое место.

Она оставила Эдварда сидеть на полке в неудобном и совершенно недостойном положении: уткнувшись носом в колени. А вокруг, точно стайка недружелюбных птичек, щебетали и хихикали куклы. Наконец домой из школы пришла Абилин. Обнаружив, что кролика в столовой нет, она принялась бегать из комнаты в комнату, выкрикивая его имя.

– Эдвард! – звала она. – Эдвард!

Разумеется, он никак не мог дать ей знать, где находится. Он не мог откликнуться на её зов. Он мог только сидеть и ждать.

Но Абилин его нашла и прижала к себе крепко-крепко, так крепко, что он чувствовал, как взволнованно бьётся, почти выпрыгивает из груди её сердце.

– Эдвард, – прошептала она, – Эдвард, я так тебя люблю. Я никогда с тобой не расстанусь.

Кролик тоже был очень взволнован. Но это не был трепет любви. В нём бурлило раздражение. Как посмели обращаться с ним таким неподобающим образом? Эта горничная поступила с ним как с неодушевлённым предметом – с какой-нибудь плошкой, поварёшкой или чайником. Единственной радостью, которую он испытал в связи с этой историей, было немедленное увольнение горничной.

Карманные часы Эдварда обнаружились в недрах пылесоса спустя какое-то время – погнутые, но всё-таки в рабочем состоянии. Папа Абилин с поклоном вернул их Эдварду.

– Сэр Эдвард, – сказал он, – по-моему, это ваша вещица.

Эпизоды с Розочкой и пылесосом оставались самыми большими драмами в жизни Эдварда вплоть до того вечера, когда отмечали одиннадцатый день рождения Абилин. Именно тогда, за праздничным столом, едва внесли пирог со свечками, впервые прозвучало слово «корабль».

Глава третья

– Корабль называется «Королева Мэри», – сказал папа Абилин. – Ты, мама и я поплывём на нём в Лондон.

– А Пелегрина? – спросила Абилин.

– Я с вами не поеду, – отозвалась Пелегрина. – Я останусь здесь.

Эдвард их, разумеется, не слушал. Он вообще считал любые застольные беседы ужасно скучными. На самом деле он их принципиально не слушал, если находил хоть малейшую возможность отвлечься. Но во время разговора о корабле Абилин сделала нечто неожиданное, и это нечто заставило кролика навострить уши. Абилин вдруг потянулась к нему, сняла со стула, взяла на руки и прижала к себе.

– А Эдвард? – спросила она тоненько, и голос её задрожал.

– Что Эдвард? – сказала мама.

– Эдвард поплывёт с нами на «Королеве Мэри»?

– Ну, разумеется, поплывёт, если хочешь, хотя ты всё-таки слишком большая девочка, чтобы таскать за собой фарфорового кролика.

– Ерунду ты говоришь, – с весёлой укоризной сказал папа. – Кто защитит Абилин, если не Эдвард? Он едет с нами.

С рук Абилин Эдвард увидел стол совершенно иначе. Это же совсем другое дело, не то что снизу, со стула! Он оглядел сверкающие бокалы, сияющие тарелки, блестящее столовое серебро, увидел снисходительные усмешки на лицах родителей Абилин. А потом он встретился взглядом с Пелегриной.

Она смотрела на него, точно зависший в небе ястреб на крошечную мышку. Вероятно, кроличья шерсть на ушах и хвостике Эдварда, а может, и его усы сохранили какое-то смутное воспоминание о том времени, когда их хозяев-кроликов подстерегали охотники, потому что Эдвард вдруг содрогнулся.

– Ну конечно, – сказала Пелегрина, не сводя глаз с Эдварда, – кто же позаботится об Абилин, если там не будет её кролика?

В тот вечер Абилин, по обыкновению, спросила, расскажет ли бабушка сказку, и Пелегрина неожиданно ответила:

– Сегодня, юная леди, будет тебе сказка. Абилин села в постели.

– Ой, тогда давай Эдварда тоже устроим тут рядышком, чтобы и он послушал!

– Да, так будет лучше, – сказала Пелегрина. – Я тоже думаю, что кролику следует послушать сегодняшнюю сказку.

Абилин посадила Эдварда рядом с собой в кровати, подоткнула ему одеяло и сказала Пелегрине:

– Всё, мы готовы.

– Итак… – Пелегрина откашлялась. – Итак, – повторила она, – сказка начинается с того, что жила-была принцесса.

– Красивая? – спросила Абилин.

– Очень красивая.

– Ну какая она была?

– А ты слушай, – сказала Пелегрина. – Всё сейчас и узнаешь.