Продукты человеческой деятельности загрязняют среды обитания биоса (почву, воду, атмосферу и т.д.)

На конференции в ООН по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро в 1992 г были приняты документы («Повестка дна на XXI век», а также “Sustainable Development”, не вполне точно переводимое на русский язык как «Устойчивое развитие»), призванные направить развитие экономики по пути, не связанному с дальнейшим разрушением окружающей среды. При этом sustainable development понимается как развитие, «при котором человечество способно удовлетворить свои потребности, не подвергая риску способность будущих поколений также удовлтворять свои потребности» (Воронков, 2000. С.386). Эти документы были подкреплены и дополнены на конференции по устойчивому развитию в Йоханнесбурге в августе-сентябре 2002 г. («Рио + 10»). Достижение “environmental sustainability” (приблизительно: «устойчивости среды обитания») рассматривается ООН в качестве одной из целей развития на следующее тысячелетие.

Концепция “sustainable development” представляет собой существенный концептуальный шаг вперед в деле охраны биоса. Вполне в ее духе был, например, разработан Киотский протокол об ограничении эмиссий углекислого газа, ратифицированной, в числе многих стран мира, и Россией. Однако эта концепция имеет антропоцентрический характер – сохранение биоса диктуется интересами выживания человечества. Напомним, что акад. Н.Н. Моисеев высказал серьезные возражения против конценции “sustainable development” и выдвинул ей в противовес свою концепцию коэволюции человека и биосферы (см. главу вторую, раздел 2.2).

В нашей стране были предприняты значимые шаги в направлении охраны планетарного биоса, улучшения экологической ситуации – локально и глобально. Россия законодательно закрепила свое участие в международном движении за «устойчивое развитие» в 1996 г., когда вышел Указ Президента РФ Б.Н. Ельцина «О концепции перехода Российской Федерации к устойчивому развитию». Положительное значение имел, например, Первый экологический форум России, проведенный в феврале 2000 г. Распоряжением Правительства Российской Федерации от 31 августа 2002 г. № 1225-р утверждена Экологическая доктрина Российской Федерации, устанавливающая цели, задачи и принципы проведения в России «единой государственной политики в области охраны окружающей среды на долгосрочный период» (см. «Государственный доклад «О состоянии и об охране окружающей среды…», 2003. С.5). В 2002 г. принят закон «Об охране окружающей среды». В более локальном плане, отметим, например, важный Закон «Об охране озера Байкал», принятый в РФ. Героические усилия были предприняты также – на уровне гражданского общества и неправительственных организаций-активистами экологических и «зеленых» движений.

Тем не менее, развитие природоохранных мероприятий в масштабах России едва ли было стимулировано такими решениями, как ликвидация ряда самостоятельных государственных экологических инстанций (особенно Госкомприрода и Рослесхоз, которые упразднены указом от 17 мая 2000 г.).
7.1.3. Экологическая проблематика в трактовке биополитиков: биоцентризм vs. антропоцентризм. В работах Л. Колдуэлла по биополитике (Caldwell, 1964, 1983, 1986, 1999) особо выделялись проблемы среды обитания человека, которая страдает в результате преднамеренных или неосторожных действий человека. Причем, Колдуэлл в 1964 году (за 22 года до Чернобыльской аварии) указывал на опасность радиоактивного заражения среды обитания, а также на биологические эффекты соединений фтора (которые до сих пор применяют в США для обеззараживания воды) и пестицидов, опасность применения которых была полностью осознана лишь в 80е—90 е годы. Тема воздействия человечества на живую природу подробно рассматривается также в последующих работах Л. Колдуэлла. Он обозначает свою позицию как “экологический пессимизм”, в противовес “гуманистическому оптимизму”, ориентирующемуся только на прогресс человеческой цивилизации и оставляющему в стороне интересы всех остальных форм живого. Критикуемая Колдуэллом позиция – не что иное как антропоцентрическая установка, а сам он отстаивает вариант биоцентрической парадигмы, направленной на сохранение многообразия живого, называя ее “биократическая” или “биосферная” философия (Caldwell, 1983, 1986, 1999).

Если в начале ХХ века И. Икскюль утверждал, что любой организм преобразует среду в характерный для него «умвельт, то Колдуэлл полагает, что также и цивилизация создает новые, «искусственные» среды обитания. Это свойственно большим городам с их технически усовершенствованным бытом и оторванностью от природы. В результате страдает не только вся живая природа, но и не в меньшей мере сам человек: в его генофонде накапливаются вредные мутации; он начинает вести себя неадекватно и социально опасно (в том числе и в силу влияния загрязнителей среды на нервную систему). Несмотря на все усилия по созданию искусственных «умвельтов», человек «как биологическое существо планеты Земля эволюционно «приспособлен» существовать только в её биосфере и нигде больше» (Высоцкий, 2002. С.26).

Л. Колдуэлл считал необходимой заботу о биосфере, входящих в ее состав экосистемах и каждом биологическом виде и ратовал уже в начале 80-х годов за создание законодательства по экологической проблематике, которое стало широко обсуждаться уже в 90-е годы (хотя до окончательной реализации еще далеко и в начале ХХI века). Что касается потребностей человека, то следует стремиться к тому, чтобы удовлетворять их посредством работы в союзе с природой, а не вопреки ей. Однако Колдуэлл не уверен, что все экологические меры смогут переломить существующие опасные тенденции разрушения биосферы, чреватого глобальным кризисом, и этим объясняется «пессимизм», проявленный и в его докладе на заседании Ассоциации политики и биологических наук в Бостоне в 1998 г. под названием «Направлено ли человечество на саморазрушение?».

В написанной на базе этого выступления статье в журнале Politics and the Life Sciences статье (Caldwell, 1999) Колдуэлл говорил о наличии как деструктивных, так и конструктивных тенденций в развитии человечества и его взаимодействии с биосферой. Какие тенденции возобладают в будущем? Колдуэлл полагает, что основную роль сыграют «космические стихии окружающего мира, над которыми человечество не имеет никакой власти» (Caldwell, 1999. P.3). Однако Колдуэлл придает существенное значение и деятельности самого человечества и указывает на необходимость координированных, кооперативных действий, чтобы «уменьшить вероятность самоуничтожения человечества».

Наибольшее внимание проблеме охраны живого покрова планеты («био-окружения») уделяет – из числа биополитиков – А. Влавианос-Арванитис, создавшая Биополитическую Интернациональную Организацию в 1985 г., когда все экологические опасности обозначились значительно более рельефно, чем в шестидесятые годы. Как уже указывалось выше, деятельность БИО не ограничена лишь охраной биоразнообразия. Биос как объект основного внимания Влавианос-Арванитис (Vlavianos-Arvanitis, 1985, 1991, 1993, 1998, 2003) рассматривает в этико-философских, почти мистических терминах, что созвучно со взглядами Т.Торсона в книге «Биополитика» (Thorson, 1970) об “осознании эволюцией самой себя” и с комплексом идей К. Котена (см. 2.5) о «христианской биополитике» как «системе взглядов и программе действий с целью сотрудничества с Богом в прославлении всего Творения и всех живых существ, стремящихся к универсальной самореализации» (Cauthen, 1997. P.4).

А. Влавианос-Арванитис утверждает следущее:

• 
  Все люди составляют единое «тело человечества».
  
• 
  «Тело человечества» – часть единого «тела биоса», включающего многообразие жизненных форм, от микроорганизмов и растений до животных и человека
  
• 
  Вредоносное воздействие человечества на био-окружение уподобляется повреждению органов «тела биоса» (вырубание лесов в Амазонии – повреждению легких)
  
• 
  Это воздействие не только опасно для всей планеты и самого человечества, но и безнравственно.
  

А. Влавианос-Арванитис понимает жизнь (биос) не только как совокупность живых индивидов (пусть взаимодействующих), но и как единую континуальную стихию, охватывающую всю планету (близко к пониманию того же термина «биос» П. Флоренским и другими философами русского «серебряного века»).

Биоцентрические взгляды в связи с экологической тематикой высказываются, конечно, не только теми, кто именует себя биополитиком. В этом контексте уместно рассмотреть взгляды немецкого философа К.М. Майер-Абиха (Meyer-Abich, 1990). Майер-Абих широко применяет понятие «умвельт», который он интерпретирует в предложенном Икскюлем смысле – как воспринимаемый и своеобразно структурируемый тем или иным живым существом окружающий мир (см. 2.3.). Он подчеркивает, что охрана живой природы невозможна без «воскрешения чувств», притупляемых цивилизацией. Эти «чувства» необходимы для того, чтобы человек мог проникнуть в особые миры (умвельты), в которых живут другие индивиды, другие живые существа. «В мире дождевого червя есть только вещи дождевого червя, в мире стрекозы есть только стрекозиные вещи», писал цитируемый Майером-Абихом И. Икскюль (von Uexküll, 1921, S. 45). По убеждению К.М. Майера-Абиха, люди должны осознать, что вещи в мире существует не только для человечества – как его ресурсы, они также существуют в умвельтах других биологических видов и входят в их «функциональные сферы» (Funktionskreise, термин И. Икскюля). «Космос – это не только жизненное пространство для человека» (Meyer-Abich, 1990, S.35).

Осознание плюрализма умвельтов, по Майер-Абиху, представляет дальнейшее развитие просвещения, более ранним историческим этапом было осознание европейцами того, что и все не-европейцы, включая дикарей – тоже наделенные культурой, внутреним миром, своими правами люди. Вставая на биоцентрическую позицию, Майер-Абих настаивает на признании прав всех форм живого (весьма сходную позицию занимает М.В. Гусев), в первую очередь права на существование. На признании плюрализма умвельтов и уважении особого умвельта любой формы живого основаны и практические шаги, направленные на ослабление приносимого человеком вреда. Надо преодолеть слепоту людей и заострить их внимание к интересам других форм биоса, а для этого следует меньше ездить на автомобилях, есть меньше мяса (уменьшая страдания животных и также эксплуатацию населения и природы Бразилии и других стран «Третьего мира», производящих корма), наконец, наладить эффективную систему экологического образования. Причем, у человечества осталось не так много времени на выбор пути – сохранение привычной техногенной и разрушительной для биосферы ориентации ведет человечество в пропасть, хотя по мере движения туда оно надевает все лучшие сорта обуви, подчеркивает К.М. Майер-Абих.

Некоторые экологи обозначают свою философскую позицию и ценностную ориентацию термином экоцентризм. Этот термин по смыслу ближе к биоцентризму, чем к антропоцентризму, ибо «исходит из факта объективного существования единой системы, в которой все живые организмы планеты Земля – бактерии, грибы, растения и животные, включая людей с их ресурсами, хозяйством и техникой – взаимодействуют между собой и окружающей природой» (Акимова и др., 2001. С.9). Понятия «биоцентризм» и «экоцентризм» оказываются ещё более перекрывающимися по значению, если эволюционное развитие живого интерпретируется в духе «экосистемной эволюции» В.А. Красилова (Krassilov, 1994), где приоритет отдается целым экосистемам, а отдельные биологические виды вписываются в рамки их эволюционных ритмов. Впрочем, сам В.А. Красилов (1992) допускал, что антропо- и биоцентризм не обязательно взаимоисключают друг друга – эти подходы могут в ряде ситуаций рассматриваться как взаимодополнительные. Аналогично, в понимании А.Д. Урсула (2003) «устойчивое развитие» включает два аспекта – антропоцентрический («выживание человечества») и другой, который он обозначает как «биосфероцентрический» («сохранение биосферы»).

По существу, все эти воззрения есть другое словесное выражение принципа коэволюционного развития человечества и биосферы, при котором внимание уделяется обоим этим планетарным системам. И все же, поскольку человечество, несомненно, относится ко всему биосу как часть к целому, то биоцентризм как более интегральное мировоззрение имеет приоритет по сравнению с антропоцентризмом как более частной точкой зрения, отражающей интерес лишь одного из компонентов целого; в этом плане антропоцентризм оказывается равноправным другим возможным «частным» точкам зрения типа шимпаноцентризма (приоритетного внимания к шимпанзе как ближайшему родственнику человека, Дерягина, Бутовская, 2004).

2. Биокоммуникация (в значении, предложенном Влавианос-Арванитис). В рамках международной биодипломатии важной составляющей успеха является эффективная система информации о состоянии биоса и мерах по его защите в масштабах всей планеты Земля, используя современные СМИ, спутниковую связь, Интернет. Эти же каналы связи могут распространять в социуме базовые биологические знания и увлекательные сюжеты о жизни животных, растений, микроорганизмов, культивировать интерес к миру живого, восхищение перед его чудесным многообразием, «благоговение перед жизнью» (А. Швейцер). А. Влавианос-Арванитис называет это направление практической биополитики «биокоммуникацией», хотя мы его использовали выше (глава четвертая, 4.5) в смысле «коммуникация между биосистемами».

• 
  Введению обязательных для всех предприятий регламентаций, препятствующих загрязнению окружающей среды
  
• 
  Налоговой политике, дающей льготы предприятиям, прилагающим усилия к очистке среды и вводящей штрафные санкции для предприятий, чьё сырьё или оборудование создает угрозу её загрязнения
  
• 
  Системе биологического образования с элементами практической биополитики
  

По мысли М.В. Гусева, угрожающая (или, говоря более пессимистично: предстоящая) нам экологическая катастрофа будет далеко не первой в истории Земли; первая произошла, вероятно, тогда, когда в атмосфере Земли накопился кислород и вымерли многие анаэробные формы живого; после этого на планете произошло порядка 6—8 катастроф (см. об этом в главе третьей выше). Философ и сподвижник А.Влавианос-Арванитис Т.С. Кемп допускал, что грядущая экологическая глобальная «перетряска» с уничтожением (самоликвидацией) человеческого рода – нормальное эволюционное событие, подобное даже не вымиранию анаэробов, а более «рядовой» катастрофе типа массовой гибели динозавров и некоторых других существ в конце мелового периода мезозойской эры. Не прожил ли человек весь отпущенный ему эволюцией срок и не «справедливо» ли (в неком эволюционном смысле) ему пасть жертвой не связанных с биологической эволюцией (на первый взгляд) факторов? Если это допущение справедливо, то не борются ли биополитики фактически против эволюции, в ходе которой одни виды вымирают, чтобы уступить место другим? И чем оправдана эта борьба за сохранение вида Homo sapiens? Если только тем обстоятельством, что мы – люди и нам хочется жить и иметь детей, внуков, правнуков, то не является ли наша позиция антропоцентрической, вопреки декларируемой БИО и другими сходными организациями биоцентрической парадигме?

Продолжающееся разрушение биосферы и загрязнение среды обитания, несомненно, связаны с глобальными политическими реалиями нашего времени. Мир поделен на развитые страны Запада, где в условиях экономического процветания живет менее 1 млрд. человек («золотой миллиард) и все остальные, развивающиеся страны («третий мир»), пристанище остальных, более чем 5 млрд. людей. 40% всех детей в развивающихся странах (странах «Третьего мира») живут менее чем на 1 доллар в день (Bio-News, 2005. P.8). В одной только Африке 315 млн. людей живут в условиях крайней бедности, из них 184 млн. голодают (Ibid.). Один миллиард людей в мире лишен доступа к чистой питьевой воде (Ibid. P.11). Составляя примерно 20% населения планеты, «золотой миллиард» распоряжается около 85% благ и ресурсов человечества.

Обе категории стран вносят свой вклад в разрушение биоса (хотя и по различным причинам). Рассмотрим важный пример – уничтожение лесов. Как это ни печально, леса уничтожаются в последние десятилетия примерно в темпе 1 га в день, причем восстановление леса на каждом гектаре требует 15—20 лет. За время существования цивилизации ликвидировано более 42% всей первоначальной площади леса на планете, причем, конечно, леса уничтожаются в нарастающем темпе. Так, за период 1955—1995 годы вырублено около 40% тропических лесов. При сохранении нынешнего темпа их ликвидации (около 15 млн. га в год) тропические дождевые леса будут нацело уничтожены между 2030 и 2050 годами.

Ликвидация лесов непосредственно осуществляется в первую очередь на территории стран «третьего мира»; богатые страны Запада, ранее уничтожившие большую часть своих лесов, ныне заняты их восстановлением, «рекультивированием», рачительно оберегают остатки девственных лесов и вновь созданные насаждения от загрязнения (скажем, в Германии была развернута настоящая кампания против «вымирания леса» – Waldsterben). Однако жителем развивающихся стран не до экологических соображений, когда они архаичными средствами (вплоть до известного нам по учебникам истории метода высева культурных растений на вырубках, удобренных золой сожженных деревьев), при колоссальном приросте населения, должны обеспечивать себя пропитанием. Безудержной эксплуатации природных ресурсов, в том числе и лесов, способствует значительная финансовая задолженность стран «третьего мира» по отношению к кредиторам из стран «золотого миллиарда», так что «золотой миллиард» оказывается косвенно ответственным за судьбу лесов «третьего мира», от которых зависит и его собственное выживание. Предлагались меры по снятию или отсрочке части долга с развивающихся стран при условии обязательного соблюдения ими норм охраны лесов и вообще био-окружения.

Еще раньше, чем тропические дождевые леса, может быть уничтожена сибирская тайга, если не будет остановлена ее эксплуатация, в которой участвуют зарубежные компании (например, американские и китайские предприятия). Правда, в официальных документах отмечается сокращение площади рубок лесов в таёжной зоне за последнее десятилетие. Тем не менее, констатируется и продолжающийся «процесс деградации растительного покрова, омолаживания лесов, замещения зональных хвойных лесов березовым, осиновым и другими вторичными лесами» (Государственный доклад…, 2003). Во многих районах заготавливают древесины больше ее прироста; особенно страдают горные леса, с трудом возобновляющиеся и медленно растущие.

Хотя леса вокруг Москвы подлежат строгой охране как леса первой категории (важные в санитарно-гигиеническом плане), тем не менее в 1998 г. правительство Российской Федерации приняло решение передать участок леса размером 76,5 га в Одинцовском районе Московской области на вырубку для строительства жилищного комплекса коттеджного типа. Впоследствии данное решение было оспорено и призано незаконным в судебном порядке, в результате выигранного экологами судебного процесса против собственного правительства (см. Грешневиков, 2003).

Проблемы деградации природных экосистем, конечно, не органичиваются только лсной зоной. Так, в России, по данным цитируемого здесь «Государственного доклада…» (2003. С.45), « в тундровой зоне за последние 25 лет в 2 раза сократились площади лишайниковых тундр, а процессы деградации оленьих пастбищ наблюдаются почти на 25% площади этих пастбищ».

Политические и корпоративные интересы, помимо уничтожения лесов и естественных биоценозов других природных зон, оказывают свое влияние и на другую важную проблему современности – загрязнение воды, уничтожение водных экосистем. Например. два крупных выброса концентрированных растворов тяжелых металлов произошли в бассейне реки Тисса (впадающей в Дунай) в 2000 г. Особенно вопиющая ситуация с явной биополитической подоплекой сложилась в связи с первым из выбросов -- прорывом 30 января 2000 г. дамбы водоема с водой, сильно загрязненной медью, цинком, свинцом, а также – что еще опаснее – смертоносным цианидом. Виновник катастрофы – совместная автрало-румынская компания AURUL (район Бая-Маре в Румынии). В одной из рек бассейна Тиссы (р. Лапош) концентрация цианида составляла 18 мг/л (замер 1 февраля 2000 г.), что превысило его предельно допустимую концентрацию (ПДК) в 180 раз. Концентрации меди, цинка, свинца превышали ПДК в 40—160, 2 и 5—9 раз, соответственно (Bio-News, 2000. P.9). В загрязненных водах рек было уничтожено 90—95% фито- и зоопланктона, массовый характер приняла гибель рыбы, что потребовало больших затрат на очистительные мероприятия. Зона бедствия включала крупные города и защищенные в международном масштабе Национальные парки, например, парк “Озеро Тисса” (Венгрия).

Биополитическая подоплека этой чрезвычайной ситуации двоякая. С одной стороны, международные усилия по компенсации причиненного экологического ущерба (насколько это возможно) продемонстрировали реальную эффективность и координированность действий экологических и природоохранных (ЮНЕП, Европейский центр по охране природы) организаций, а также БИО, внесшей свой вклад в спасение Тиссы и Дуная. С другой стороны, данная ситуация позволяет вновь напомнить о разделении мира на “богатые” и “бедные” страны и говорить об экологической безответственности хозяев фирмы AURUL из процветающей и цивилизованной Австралии по отношению к биосу в тяготеющей к «третьему миру» Румынии, а заодно и в Венгрии, Югославии и других придунайских странах.

Формирование новых государственных границ, ссоры и конфликты между государствами-соседями, конечно, отнюдь не способствуют решению экологических задач локального и международного масштаба. Сказанное можно проиллюстрировать ухудшением экологической ситуации в Каспийском море после распада Советского Союза и во многом безуспешных переговоров по экологическим вопросам между новыми государствами-соседями. В критическом состоянии находится ныне популяция уникального животного – каспийского тюленя. Было также зарегистрировано резкое снижение популяции осетровых рыб. Ежегодные уловы осетровых рыб за период 1980—2000 годы упали с 25—26 тыс. т до 1,5—2 тыс. т, а в 2003 г. их было выловлено всего около 500 т (Бабаев, Зонн, 2005). Помимо загрязнения воды, зарегулирования плотинами стоков рек и общей плохой экологической обстановки в регионе, популяции осетровых рыб подвергаются ныне уничтожению со стороны браконьеров, остановить которых могут только «жесткая биополитика» – эффективные карательные мероприятия на государственном и межгосударственном уровнях (последнее требует координированной политики заинтересованных стран-соседей).

В материалах Биополитической интернациональной организации особо подчеркивается важность – как с экологической, так и с сугубо политической точек зрения – предотвращения конфликтов между странами, имеющими общие природные ресурсы. Пример представляет р. Нил, текущая по территории семи африканских стран или р. Ганг, несущая свои воды через территорию четырех стран в Азии. «Освоение и управление ресурсами пересекающих границы государств рек должны осуществляться на базе международного водного законодательства, в котором должно быть оговорено, что вода нужна и самой реке для поддержания ее экосистем и сохранения биоразнообразия» (Bio-News, 2005. P.11).

Согласованная политика по охране водных экосистем может опираться на международное водное законодательство (International Water Law), принятое на Конференции по трансграничному использованию рек и озер (Хельсинки, 1992 г.). На его основе было впоследствие подписано локальное соглашение на ту же тему между Испанией и Португалией. Необходимость совместных биополитических мероприятий по предотвращению загрязнения международных водных ресурсов вновь зримо заявила о себе в связи с трансграничным загрязнением реки Амур в результате аварийного выброса на китайском предприятии осенью 2005 г.

Международные координированные действия – наряду с адекватными политическими мерами в пределах каждой страны и усилиями активистов гражданского общества на локальных уровнях – жизненно необходимы также и для того, чтобы положить конец нефтяному загрязнению Мирового океана, в первую очередь зависящему от рек, несущих нефтепродукты от промышленных предприятий, транспорта, муниципальных источников загрязнения; по оценкам на 2000 год, с водой рек в океан сливалось более 1,8 млн. т нефтепродуктов (Логинов и др., 2000). В последние годы, кроме увеличения добычи нефти на континентальном шельфе, немаловажный вклад в общий уровень внесли военные конфликты на Ближнем Востоке, особенно, вторжение войск США и их союзников в Ирак и последовавшие за этим террористические акты, при которых выходили из строя скважины, нефтепроводы, терминалы.

Совместные меры и международные соглашения, которые бы реально имели силу законов для подписавших их государств, могли бы помочь в борьбе также и с таким опасным для целых регионов явлении, как трансграничное загрязнение атмосферы. Загрязнение воздуха стран-соседей не прекращается, несмотря на принятую еще в 1979 г. Конвенцию ООН о трансграничном загрязнении воздуха и продолжающуюся реализацию Совместной программы наблюдений и оценки переноса на большие расстояния загрязняющих воздух веществ в Европе. Европейская часть России в 2002 г. получила в результате трансграничного переноса 1731 т свинца (причем собственные источники загрязнения дали лишь 1464 т), поступившего на нашу территорию из Украины (89,8 т), Польши (61.5 т), Италии (46,2 т), Румынии (43 т) и других стран (Государственный доклад…., 2003). Стоит вспомнить о вредном воздействии свинца и других тяжелых металлов, также следующих трансграничными маршрутами, на нейрохимические системы мозга и, тем самым, на психику, здоровье и социальное поведение людей (см. главу шестую, 6.8).

В разделе 7.1.1 мы коснулись проблемы роста народонаселения, и там приведена таблица, отражающая динамику его численности с начала нашей эры. Уже в первом докладе Римскому клубу («Пределы роста», 1972 г.) Д. Мидоуз и др. предсказывали глобальную катастрофу в XXI веке, обусловленную исчерпанием пищевых и энергетических ресурсов, а также загрязнением среды обитания неудержимо размножающимся человечеством. Последующие десятилетия внесли уточнения в наши знания о динамике роста народонаселения и, соответственно, в прогнозы на будущее, они ясно показали политическую подоплеку проблемы роста народонаселения.

Прирост населения Земли зависит в основном от стран «третьего мира». Для простого воспроизводства (сохранения численности человечества на неизменнном уровне) необходимо, чтобы на каждую женщину приходилось 2,1—2,3 ребенка (с учетом уровня смертности). За счет каких регионов происходил прирост населения? С. Капица в докладе Римскому клубу (Москва, 2000) указывал на отсутствие прироста и даже убыль населения в странах Запада, в то время как в «третьем мире» население продолжает расти «угрожающими темпами», например, в Китае его прирост составляет 10% в год, в Индии – 7—8%. В некотором диссонансе с этим находится -- на первый взгляд – тот факт, что хотя рост населения наблюдается в основном в развивающихся странах, тем не менее в разграблении и загрязнении Земли в конце прошлого века были повинны преимущественно страны Запада. Действительно, один американец потреблял столько энергии и сырья, сколько 2 шведа, 35 индусов, 140 кенийцев или 200 непальцев. В пересчете на килограммы каменного угля на одного обитателя Северной Америки в 1995 г. израсходовано 11000 кг топлива, на одного немца – 6600 кг, а на одного африканца – в среднем по континенту всего 250 кг. Наконец, на одного немца приходилось в 65 раз больше выбрасываемого в атмосферу СО₂ (как “парникового газа”), чем на одного африканца (Eichler, 1993; Barth, 1995; Горелов, 1998). Подобные примеры могут быть умножены, и они указывают на пагубные последствия разделения мира на «богатых» и «бедных». Указанная выше концепция «золотого миллиарда» соответствует в наши дни «двойной морали», позволяющей людям в странах Запада потреблять без ограничений. В то же время совершенно ясно, что если бы остальные ~5 млрд. (из которых 1,3 млрд. живет менее чем на 1 доллар в день) потребляли блага и ресурсы на уровне «золотого миллиарда», то истощились бы все пищевые и энергетические ресурсы планеты.

Таким образом, проблема народонаселения на поверку оказывается биополитической проблемой, во многом обусловленной политической реальностью – нарастающей пропастью между «процветающим Севером» и «нищим Югом». По существу, под прикрытием демократической фразеологии все более отчетливо проступают контуры вселенского олигархического режима, предпочитающего действовать силовыми методами, как показывают события в Югославии, Афганистане, Ираке, а также в странах, где произошли «цветные революции» (в литературе даже говорят о мировом квазитоталитарном строе). Хотя многие экологические проблемы ныне сконцентрированы в странах «третьего мира» (как мы видели на примере уничтожения лесов), а западные страны даже кичатся своим «экологическим имиджем», тем не менее проблемы «третьего мира» во многом зависят от внешних долгов, кабальных договоров со странами «золотого миллиарда» и ТНК и даже от прямого «экспорта загрязнения» (например, вывода загрязняющих предприятий в страны «третьего мира»). Удатся ли организациям типа Римского клуба и БИО и мероприятиям типа «Дней Земли» в Рио-де-Жанейро (1992 г.) и «Рио+10» в Йоханнесбурге (2002 г.) преодолеть скрытно распространившуюся на Западе «двойную мораль», когда одни моральные нормы реализуются по отношению к подобным себе, другие – по отношению к чужакам (по существу: проявление афилиации к «своим» и изоляции от «чужаков»)? Удастся ли утвердить единые для всех нормы бережного обращения с биосом и разумного самоограничения потребностей (как декларируется в рамках принципа «sustainable development» в материалах упомянутой конференции в Рио)?

Что касается России, то устойчивой тенденцией последних десятилетий является естественная убыль населения (ежегодный прирост смертности над рождаемостью), или постепенная депопуляция страны (Снакин, 2003). Так, с 1989 г. по 2002 г. население нашей страны убывало в среднем на примерно 0,1% в год. В 2002 г. число умерших в России превысило число родившихся на 935,3 тыс. человек, или в 1,7 раза; наша страна занимала первое место в Европе по общему коэффициенту смертности (числу умерших на 1000 человек в течение года), составлявшему 16,3 (Государственный доклад…, 2003). Это явление представляет собой серьезную биополитическую проблему. Немаловажную роль играет, среди множества социально-политических факторов, экологическая обстановка (превышение ПДК по важнейшим загрязнителям – окислам азота, окиси углерода, фенолу, формальдегиду, свинцу и другим металлам, углеводородам во многих регионах нашей страны), неадекватное питание, подтачивающее здоровье очень многих россиян, а также тяжелые стрессы в повседневной жизни.

Таким образом, биополитика в применении к проблематике экологии и охраны биоразнообразия в первую очередь рассматривает политические мероприятия по решению экологических проблем и влияние политического климата на планете и политических (а также корпоративных, коммерческих, и других «местнических») интересов на экологическую ситуацию на локальном и глобальном (а также, конечно, промежуточных – национальных, региональных и др.) уровнях. Весь этот «клубок» проблем исследуется биополитиками в применении к различным аспектам экологических проблем, включая затронутые выше проблемы уничтожения лесов, гибели водных экосистем, роста (или убыли) народонаселения. Учитывая рамки настоящей книги, мы не будем детально рассматривать все эти частные аспекты. Однако мы более подробно остановимся на такой злободневной ныне проблеме как ситуация в мегаполисах.
7.1.6. Экологическая ситуация в мегаполисах (крупных городах). Растущее население планеты концентри­руется в городах. В Западной Европе 60% населения сосредоточено на 1% территории. Проблемы больших городов включают в себя уже рассмотренные моменты, связанные с уничтожением природных экосистем. Так, леса в городах или уничтожены, или низведены до ранга парков (в лучшем случае лесопарков типа Лосиного острова в Москве) или даже насаждений на скверах или бульварах. Причем, при малой ширине и высокой загрязненности воздуха бульвары становятся чисто декоративными разделительными полосами и не могут использоваться для прогулок из-за скверной экологической обстановки (Фролова, 1998).

Водным экосистемам городов и прилегающих зон наносится существенный ущерб даже в наиболее экологически грамотных странах Западной Европы (где действуют общеевропейские законы об ограничении источников загрязнения воды и стандартизации ее качества). Достаточно отметить, что сам процесс неконтролируемого роста городов считается БИО одним из главных факторов, угрожающих всему живому в прибрежных морских водах. Уничтожая биос, вещества-загрязнители не щадят и вид Homo saрiens: в странах Европейского Союза более двух миллионов купающихся страдают от желудочно-кишечных заболеваний.

На примере больших городов целесообразно указать и на другие экологические проблемы нашего времени, такие как накопление вредных веществ в атмосфере и почве, тепловое, шумовое и информационное загрязнение среды. Что касается мегаполисов России, то в них в 1990-е годы поменялся спектр основных поллютантов (загрязняющих веществ), и это обусловлено как усилиями экологов (и других аналогичных научно-общественных движений), так и частичным спадом и перепрофилированием промышленного производства. Например, промышленность Москвы в последнее десятилетие переходит на сборочные производства. Москва стала банковской и интеллектуальной столицей. «С начала 90-х годов промышленное давление на среду города значительно снизилось..., но невероятными темпами увеличилось загрязнение от автотранспорта» (Воронков, 2000. С.290).

Вместе с тем, в самые последние годы в связи с новым оживлением промышленности и ликвидацией ряда природоохранных инстанций (особенно Госкомприрода) вновь усилилось индустриальное загрязнение воздушной, водной среды и почвы (см. Ларин и др., 2003). Большое значение имеет продолжающееся использование устаревшего, экологически опасного оборудования на промышленных предприятиях. В Государственном докладе «О состоянии и об охране окружающей среды…» (2003. С.11) особо отмечается, что «в крупных городах и промышленных центрах состояние воздуха не только остается неудовлетворительным, но и продолжает ухудшаться».

Москва остается «умеренно-опасной» в отношении концентраций свинца, меди и цинка в почвах. В ее южной части наблюдались высокие уровни загрязнения воздуха двуокисью азота, формальдегидом, бензпиреном (Государственный доклад …, 2003). Что касается Санкт-Петербурга, то экологическая опасность в городской черте определяется многократным превышением предельно допустимой концентрации (ПДК) по цинку, свинцу и кадмию даже в городской зоне отдыха, не говоря о еще более загрязненной промышленной зоне Петербурга (Государственный доклад…, 2000, 2003); атмосфера в Петербурге загрязнена взвешенными веществами, двуокисью азота, формальдегидом, бензпиреном (Государственный доклад …, 2003).

Вместе со всем биосом страдает сам человек, его соматические, биологически-детерминированные параметры (то, что можно обозначить как «биос внутри нас» – наряду с биоокружением как «биосом вне нас»). В городах с высоким уровнем загрязнения среды, высокой плотностью населения и информационными перегрузками людей подстерегают физиологические и социально-поведенческие расстройства, включая дефицит внимания, депрессию, агрессивность. Это во многом связано с прямым действием поллютантов на нейрохимические системы мозга (например, тетраэтилсвинца из этилированного бензина – на серотонергическую и дофаминергическую системы ЦНС, как уже отмечено в главе шестой, разделе 6.7.). Город и его обитатели выступают как единый организм; проблемы политики, экономики, экологии, нейрохимиии оказываются тесно переплетенными между собой что и повышает интерес к «гибридным» наукам типа биополитики.

Организации типа «Гринпис» могли бы сыграть здесь неоценимую роль, притом не только в самих мегаполисах. Угрожающая ситуация сложилась в районах нефтепроводов (с их прорывами и нефтяным загрязнением) и в таежных лесных массивах. Общественные организации типа «зеленых» стремятся к узакониванию целесообразной системы независимого экологического контроля. Весьма важны здесь и педагогические меры по расширенному преподаванию не только охраны природы и аналогичных дисциплин, но и биологии и ее политических приложений – биополитики – в школах.

Один из ценных примеров реализации сетевых организационных принципов в нашей стране представляет Межрегиональный общественный фонд Сибирского центра поддержки общественных инициатив (МОФ СЦПОИ). Это – «сетевая организация в России, осуществляющая техническую, программную и финансовую поддержку некоммерческого сектора в 11 субъектах РФ» (Белая книга Байкальского региона, 2004. С.10). Характерная для сетевых структур вообще (см. главу пятую, 5.7) широта горизонтов и интегральное видение целевых задач позволяет МОФ СЦПОИ держать в поле зрения многие аспекты некоммерческого сектора, включая экологические организации и движения, а также экологически ориентированный бизнес (биобизнес в устах Влавианос-Арванитис). Под эгидой данной сетевой организации работает, в частности, Региональная общественная организация «Клуб Фирн», выступающая как представитель Бурятии в рамках МОФ СЦПОИ. Вступив в партнерские сетевые отношения с Байкальским информационным центрам «Грань», «Клуб Фирн» участвует в ряде важных экологических проектов. На этом примере хорошо видно, как изначально локальная (ограниченная Прибайкальем) сеть приобретает региональный и далее международный характер. «Клуб Фирн» вместе с центром «Грань» вошел в состав международной «Сети живых озер». Речь идет о проекте, посвященном сохранению и восстановлению природных экосистем 28 озер и водно-болотных территорий на всех континентах. Проект был инициирован в глобальном масштабе немецким фондом Global Nature Fund (см. Белая книга Байкальского региона, 2004).

Перечисли конкретные функции, которые могут быть возложены на сетевые структуры применительно к экологической проблематике

• 
  Разработка и распространение в социуме философских ориентиров, без которых не реальна эффективная, инициативная экологическая деятельность. В частности, сетевые структуры экологической направленности могли бы способствовать распространению в обществе биоцентрических взглядов – понимания человека как части единого планетарного био-разнообразия, продукта биологической эволюции. Ниже в контексте связи биополитики и биоэтики рассмотрен пример сети типа хирамы, посвящающей себя экологической этике (см. 7.4.1).
  

• 
  Решение конкретных экологических задач. Спектр задач, потенциально подходящих для творческих сетевых структур, весьма широк – от исследования загрязнения Азовского моря поверхностно-активными веществами (прибывающими туда в опасных концентрациях со стиральным порошками, шампунями и т.д. по рекам) и эффектов загрязнителей на местные экосистемы и здоровье жителей побережья до улучшения экологии Москвы путем усовершенствования городской сети общественных туалетов. Названные задачи и им подобные являются междисциплинарными и нередко нечетко сформулированными, так что традиционные бюрократические структуры пасуют перед ними, будучи ориентированы на более узкоспециальные проблемы.
  
• 
  Развитие системы экологического и биологического образования. Сетевые структуры формируются в этом случае непосредственно во время урока, посвященного основам биологии (и, что важно, фундаменту биополитики). Речь идет об интерактивном обучении (7.5. ниже).
  

• 
  пресечение браконьерства
  
• 
  организация участков прикорма тигров
  
• 
  исследование динамики их популяции (прирост или убыль?)
  
• 
  просвещение местного населения с составлением учебных программ по теме «амурский тигр».
  

7
Рис. 44

.1.8. Социально-технологический проект: система «экуменополис—экуменокепос». В ряде стран мира разработаны получившие международную известность социальные технологии, нацеленные на улучшение экологической обстановки. В нашей стране весьма существенное значение имеют разработки в рамках программ по созданию экополисов. Критерием экополиса является возможно более полное сочетание «городской застройки с обязательным разнообразием архитектуры и природных ландшафтов» (Воронков, 2000). В стенах МГУ такие разработки активно проводятся группой Д.И. Кавтарадзе (Кавтарадзе и др., 2002), связавшего экологическую проблематику с проблемой биологического образования и конкретно с интерактивным методом обучения (см. ниже).

В рамках предложенной представителями БИО (А. Влавианос-Арванитис и ее сподвижником проф. И. Папаиоанну) концепции охрана биоса тесно увязывается с усилением самоидентификации каждого гражданина с его локальной общиной (Papaioannou, 1989). Соседи по кондоминимуму должны быть друзьями, «своими людьми», а не просто «случайными попутчиками» в той безликой, анонимной массе людей, которая именуется большим городом. Заботясь о биосе, например, выращивая зеленые насаждения не только в парках и скверах, но и на крышах и стенах (плющ и другие вьющиеся растения) домов (Eibl-Eibesfeldt et al., 1985; Grammer, 1993; Oleskin, 1996b), мы одновременно способствуем социально-психологической консолидации локального коллектива, возможно, даже его частичной экономической независимости (ведь выращивать можно, например, и салат).

Член БИО Дж. Папаиоанну поднял также вопрос о будущих тенденциях развития городов во всем мире. Подобно деятелям Римского клуба, Папаиоанну – автор прогнозов и ориентированных в отдаленное будущее проектов. Папаиоанну полагает, что дальнейший рост человеческой популяции уже через несколько десятков лет урбанизирует всю планету, т. е. возникнет единый глобальный город (по гречески «экуменополис», ‘ός). Этот процесс объективно неизбежен, неотвратим, но мы в состоянии повлиять на стратегию формирования «экуменополиса». С биополитической точки зрения желательна следующая стратегия: пусть одновременно с глобальным городом формируется и глобальный сад («экуменокепос», ‘ής). Пусть экуменокепос проникает собой весь экуменополис, представляя собой непрерывную, многоуровневую систему – от маленьких садиков (или даже горшков с цветами) до обширных незаселенных зон Земли.

Модель Папаиоанну, при всей ее привлекательности, вызывает серьезные вопросы: Кто будет руководить вселенским проектом Папаиоанну и контролировать его реализацию? Кто будет следить за строительством новых городских районов Шанхая или Рио-де-Жанейро, авторитетно говоря: здесь строить нельзя, данный уголок будет частью экуменокепоса, вселенского сада (по плану Папаиоанну, который к тому времени будет утвержден в международном масштабе). Мы уже упоминали о необходимости локальных, и особенно сетевых, органов самоуправления для решения многих экологических проблем. Для реализации планов типа модели «экуменополис – экуменокепос», очевидно, усилий локальных структур будет недостаточно. Необходима поддержка глобальных структур с достаточными полномочиями для разработки проектов в масштабе планеты Земля и контроля за их реализацией. Возможно, подобные структуры удалось бы создать на основе международных организаций типа ЮНЕП, БИО, Римского клуба, недавно созданного международного общества ЭкоЭтики и т.д. Немаловажно то, что подобные организации в той или иной мере структурированы по сетевым принципам. Представляется, что существующим ныне организациям следовало бы по мере возможности объединять свои усилия, вплоть до создания некой единой сети.

Итак, одной из практических граней биополитики является деятельность по сохранению многообразия планетарной жизни. Успех в этом направлении возможен, как мы видим на конкретных примерах, при одновременных усилиях на двух уровнях – локальном (охват малой части какого-либо государства) и глобальном (охват, в принципе, всей нашей планеты). Отсюда вытекает, что активная биополитическая деятельность на обоих уровнях будет способствовать и так характерной для нашего времени глобализующе-локализующей тенденции, связанной с современной компьютерной (и вообще информационной) революцией, позволившей современному человеку мгновенно общаться по компьютерным сетям со всем миром, не взирая на границы, и в то же время вести чисто локальное, ограниченное своим персональным компьютером или ноутбуком, существо­вание.