Отныне и вовек (From Here to Eternity)

Роман (1951)

Главный герой повествования — рядовой Роберт Ли Пруит — родил­ся и провел детство в горняцком поселке Гарлан, который в тридца­тые годы стал известен по всей Америке благодаря стачке шахтеров, жестоко подавленной полицией. В этой стачке был ранен и попал в тюрьму отец героя, а дядю застрелили как «оказавшего сопротивле­ние». Вскоре умерла от туберкулеза и его мать. Поскитавшись по Америке и повидав виды, Пруит поступает в армию, которая с ее дисциплиной, порядком, параграфами устава стала для него спасени­ем от гражданки, где не очень послушных американцев подчас вра­зумляли самым жестоким образом. Герой не случайно носит имя прославленного полководца Гражданской войны, главнокомандующего армией южан Роберта Ли, «офицера и джентльмена», проявившего личную отвагу, стратегический талант и беззаветную приверженность идеалам Юга — при всей их исторической обреченности. Герой Джонса стоек, храбр, привержен идее служения стране, как его зна­менитый тезка. И так же обречен. Армия, в которой решил спастись герой романа от дурного американского общества, в сущности, мало чем отличается от гражданки. Служба в гарнизоне Скофилд на Гавай-

353

ях со стороны могла бы показаться самым настоящим раем, но ку­рортный колорит лишь подчеркивает драматизм сражения Пруита с армейской машиной. Его борьба с волей других принимает характер последовательного негативизма. Одаренный горнист, он принимает решение не брать в руки горн, ибо не желает унижаться, чтобы полу­чить теплое местечко полкового горниста. Способный боксер, он от­казывается выступать на ринге, ибо во время тренировочного боя нанес своему другу травму, в результате чего тот ослеп. Однако для армейского начальства спорт — неплохой инструмент карьеры, и не­желание рядового Пруита выходить на ринг рассматривается как нечто очень близкое к измене. Так или иначе именно этот отказ дела­ет Пруита в глазах начальства, и в первую очередь капитана Хомса, подрывным элементом, «большевиком».

Среди большого количества весьма колоритных представителей скофилдского гарнизона выделяются рядовой Анджело Маджио и сер­жант Милт Тербер. Первый, как и Роберт Пруит, принимает в штыки малейшие посягательства на его «свободное я» и в результате попадает в военную тюрьму, славящуюся своей непримиримостью к смутьянам. Сержант Тербер, напротив, ненавидя офицерство и как институт и как сумму конкретных лиц, сопротивляется по-своему — безукоризненным знанием своих обязанностей и высоким профессио­нализмом, делающим его просто незаменимым в роте. Впрочем, его месть начальству принимает и вполне конкретные формы — он заво­дит роман с женой своего ротного командира Карен Хомс, которая не испытывает к своему мужу ничего, кроме презрения, и лишь под­держивает видимость семейных отношений. Однако ни Тербер, ни Карен не питают иллюзий насчет долговечности своего романа, кото­рый тем не менее грозит перерасти рамки обычной интрижки и пре­вратиться в большую, всепоглощающую любовь. У Пруита также возникают немалые проблемы на любовном фронте. Расставшись со своей бывшей любовницей Вайолет, которая устала от неопределен­ности их отношений, он влюбляется в красавицу Альме из публично­го дома миссис Кипфер. Впрочем, борьба с армейской машиной отнимает у Пруита слишком много времени, чтобы полностью от­даться стихии любви. Если для него неучастие в спортивных соревно­ваниях становится важным принципом существования, показателем внутренней свободы, то и для его начальства столь же принципиально подчинить бунтовщика своей воле, внушить страх и ему, и его това­рищам по оружию. Посетивший гавайский гарнизон генерал Сэм Слейтер излагает свою теорию страха как организующей социальной

354

силы. «В прошлом, — говорит он, — страх перед властью был всего лишь оборотной отрицательной стороной положительного морального кодекса «честь, патриотизм, служба...». Но вот восторжествовал прак­тицизм, наступила эра машин, и все изменилось. Машина лишила смысла... старый кодекс. Невозможно заставить человека добровольно приковать себя к машине, утверждая, что это дело его чести. Человек не дурак. Таким образом, от этого кодекса сохранилась теперь только отрицательная его сторона, которая приобрела силу закона. Страх перед властью, бывший лишь побочным элементом, теперь превра­тился в основу, потому что ничего другого не осталось». Эта формула, вобравшая в себя многочисленные рассуждения о свободе и принуж­дении, точно определяет суть происходящего в романе. События раз­виваются по нарастающей. В результате стычки с пьяным сержантом Пруит попадает под военный трибунал и оказывается в той самой тюрьме, где томится его друг Маджио. Тюремное начальство — это сборище отъявленных садистов, но в конечном счете тамошний режим есть лишь еще более емкий и наглядный символ античелове­ческого характера военной машины, какой ее видит автор.

Довольно быстро Пруит оказывается в знаменитом штрафном ба­раке номер два, где содержатся те, кого тюремные власти считают бесперспективными и исправлению не подлежащими. Это своего рода элита, хранители исконно американского духа неповиновения.

Впрочем, идиллия свободы в бараке особого режима кончается быстро. Анджело Маджио предпринимает отчаянную попытку осво­бодиться — он симулирует помешательство. Еще один столп «союза непокорных», Джек Маллой, совершает побег, причем так удачно, что его не могут найти. Однако третьему из друзей Пруита приходится несладко: он становится жертвой садистов-тюремщиков. Пруит дает клятву убить его главного мучителя, сержанта Джадсона, и вскоре после выхода на свободу осуществляет задуманное. Однако тот оказы­вает упорное сопротивление и, прежде чем погибнуть, сам наносит тяжелое ножевое ранение Пруиту. Бедняга не может вернуться в роту в таком виде и является к своей знакомой Альме.

Как-то раз в городе он сталкивается с Тебером, который уговари­вает его вернуться, уверяя, что никто и не думает подозревать его в гибели Джадсона и самое страшное, что ему угрожает, — это еще два месяца тюрьмы. Но Пруит не готов заплатить такую цену за вос­становление отношений с армией. Он заявляет, что в тюрьму больше не вернется. Ничего другого Тербер предложить ему не в состоянии, и их пути расходятся.

355

Наступает седьмое декабря 1941 г., когда японские ВВС нанесли массированный удар по американской военной базе на Гавайях. К стыду своему, Пруит обнаруживает, что во время этого налета, обер­нувшегося гибелью тысяч его товарищей по оружию, он мирно спал у своей подруги Альмы. Он предпринимает попытку разыскать своих, но встреча с военным патрулем оказывается роковой. Понимая, чем может обернуться арест, Пруит пытается спастись бегством, но авто­матная очередь прерывает его мятежную жизнь.

Милт Тербер становится офицером, а Карен Хомс, окончательно убедившись в бессмысленности совместной жизни с мужем, забирает сына и возвращается в Америку. На корабле она знакомится с моло­дой и красивой женщиной, которая также возвращается в Америку. По ее словам, при налете у нее погиб здесь жених. Она рассказывает о том, как он пытался под бомбежкой увести самолет в укрытие, но прямое попадание положило конец его героическим усилиям. Когда женщина называет имя героя-жениха — Роберт Ли Пруит, Карен понимает, что все это чистой воды вымысел и что перед ней прости­тутка Альма Шмидт. Сын Карен, мечтающий о военной карьере, спрашивает мать, правда ли, что война эта кончится до того, как он выучится на офицера и сможет тоже принять в ней участие. Увидев огорчение на лице сына после ее слов о том, что он вряд ли успеет показать себя на этой войне, она не без иронии уверяет его, что если он опоздает на эту, то зато вполне может принять участие в следую­щей. «Правда?» — спросил он с надеждой.

С. Б. Белов

Джек Керуак (Jack Kerouak)

1922-1969

Бродяги Дхармы (Dharma Bums)

Роман (опубл. 1958)

Произведение содержит автобиографические детали, повествование ведется от первого лица. Рассказчик, Рей Смит, молодой человек из поколения «битников», путешествует по Америке на попутных ма­шинах и в товарных поездах, нередко ночует под открытым небом и живет случайными заработками, довольствуясь тем немногим, что да­рует ему Небо и Закон Дхармы.

Подобно многим «битникам» Рей увлечен религиозно-философ­скими учениями древней Индии и Китая. Он пишет стихи и считает себя последователем Будды, практикует Недеяние и взыскует Самадхи, т. е. духовного просветления, которое приводит идущего истин­ным путем к нирване. В течение целого года Рей соблюдает строгое целомудрие, так как полагает, что «любовная страсть — это непо­средственная причина рождения, которое является источником стра­дания и ведет к смерти». Однако, отрешаясь от феноменального мира «имен и форм», он далек от того, чтобы не замечать его красоту, а в отношениях с людьми он старается быть искренним и руководство­ваться правилом, которое содержится в «Алмазной сутре»: «Будь ми-

357

лосердным, не удерживая в сознании представления о милосердии, ибо милосердие — всего лишь слово, и не более».

Осенью 1955 г. на одной из улиц Сан-Франциско Рей знакомится с Джеффи Райдером, который широко известен в кругах «битников», джазовых музыкантов и богемных поэтов. Джеффи, сын лесоруба, вырос вместе с сестрой в лесу, работал на лесозаготовках, был ферме­ром, учился в колледже, изучал индийскую мифологию, китайский и японский языки и открыл для себя учение дзен-буддизма. Отказав­шись от научной карьеры, он все же поддерживает связь с филолога­ми Калифорнийского университета, переводит стихи древних китайских поэтов, посещает лекции в буддийской ассоциации, высту­пает на поэтических вечерах с чтением собственных стихов. Джеф­фи — необычайно популярная фигура. Его опыт с измененными состояниями сознания, которые достигаются употреблением наркоти­ков, веселый и беспечный нрав, остроумие, а также раскованность в обращении с юными искательницами приключений, вовлеченными в духовный поиск и жаждущими «избавления от привязанностей», сде­лали Джеффи в глазах друзей и почитателей настоящим героем За­падного побережья. Это он ввел в обращение выражение «бродяги Дхармы». Все его имущество умещается в рюкзаке и состоит в основ­ном из книг на восточных языках и альпинистского снаряжения, так как Джеффи большую часть времени проводит в горах.

Рей и Джеффи становятся неразлучными друзьями. Рей поселяется в пригороде Сан-Франциско у поэта Алваха Голдбука и проводит время в медитациях, дружеских попойках и чтении, поскольку дом буквально набит книгами — «от Катулла до Эзры Паунда». Джеффи живет в миле от дома Голдбука, неподалеку от кампуса Калифорний­ского университета. Он снимает летний домик, внутреннее убранство которого отличается крайним аскетизмом: на полу лежат плетеные циновки, а вместо рабочего стола — ящики из-под апельсинов. Од­нажды вечером Джеффи приезжает к Рею и Алваху на велосипеде в сопровождении двадцатилетней девушки, которую называет Принцес­сой, чтобы продемонстрировать друзьям элементы сексуальной прак­тики тибетского тантризма, а когда девушка охотно отдается ему на глазах Рея и Алваха, Джеффи приглашает их присоединиться к нему и приобщиться к практической мудрости тантры. Рей смущен, ему давно нравится Принцесса, но он никогда не занимался любовью в чьем-либо присутствии. К тому же Рей не хочет нарушать обета цело­мудрия. Однако Джеффи убеждает Рея не доверять ни буддизму, ни какой-либо иной философии, которая отрицает секс. В объятиях

Принцессы Рей забывает о том, что проявленный мир — всего лишь иллюзия и порожден невежеством и страданием. Девушка считает себя Бодхисаттвой, т. е. «существом, стремящимся к просветлению», и говорит Рею, что она — «мать всех вещей». Рей не спорит с ней, так как понимает, что для юной красавицы единственный способ об­рести Истину и слиться с Абсолютом — это участие в таинственных ритуалах тибетского буддизма, в которых она священнодействует с подлинным самопожертвованием и явным удовольствием.

Джеффи приглашает Рея в горы. Их отвозит на своей машине Генри Морли, заядлый альпинист, который работает библиотекарем в университете. Генри — интеллектуал, но при этом он отличается до­вольно эксцентричным поведением и крайне рассеян. Когда они на­чинают восхождение к вершине Маттерхорн, выясняется, что Генри забыл свой спальный мешок. Но это ничуть не огорчает его. Он от­стает от Рея и Джеффи и остается на берегу красивого горного озера, не намереваясь двигаться дальше, потому что ему просто расхотелось лезть на вершину. Рея пугает отчаянная решимость и бесстрашие Джеффи, и он не решается последовать его примеру, когда тот взби­рается все выше и выше. Рея ужасает величие и пустота окружающе­го пространства, и он вспоминает изречение одного из патриархов дзен-буддизма: «Достигнув вершины горы, продолжай подниматься». Когда он видит, как Джеффи гигантскими прыжками сбегает с поко­ренной им горы, Рей испытывает экстаз и следует его примеру. Толь­ко сейчас ему раскрывается подлинный смысл дзенского выска­зывания, и он радостно принимает этот страшный и прекрасный мир гор таким, каков он есть.

Вернувшись в город, Рей мечтает о том, чтобы в полном уедине­нии посвятить свое время и силы молитвам за все живое, ибо он убежден, что в нашем мире — это единственное подобающее заня­тие для человека, ищущего духовного развития. Его желание уехать еще больше укрепляется после того, как он навещает своего старого друга Коди, от которого он узнает, что его подруга, Рози, внезапно сошла с ума и пыталась вскрыть себе вены. У Розы — навязчивая идея о том, что всех ее друзей, включая Джеффи и Рея, непременно должны арестовать за их прегрешения. Рей пытается разубедить Рози, но она стоит на своем. Через некоторое время она совершает само­убийство, бросившись с крыши дома. Рей уезжает в Лос-Анджелес, но не может оставаться в отравленной атмосфере индустриального го­рода и автостопом ездит по стране. Наступает Рождество, и Рей при­езжает в родительский дом в Северной Каролине, где живут его мать,

брат и сестра. Дом расположен в живописной местности, кругом рас­кинулись хвойные леса, где Рей проводит целые дни и ночи в молит­вах, размышлениях и медитациях. Однажды ночью он достигает Просветления и сознает, что он — абсолютно свободен и все в мире совершается во благо, а Истина — превыше дерева Будды и креста Христова. Наступает весна. В состоянии умиротворения Рей осознает, что именно этот мир и есть Небо, к которому все стремятся, как к чему-то запредельному. Рей говорит себе, что, если бы он мог полнос­тью отрешиться от своего «Я» и направить свои усилия на пробужде­ние, освобождение и блаженство всех живых существ, он постиг бы, что «экстаз — это то, что есть». Семья Рея не понимает его духовных устремлений и упрекает его в том, что он отступил от христианской веры, в которой был рожден. Рей с горечью осознает, что не может пробиться к душам этих людей. Однажды в состоянии мистического транса он ясно видит, как исцелить свою мать, которую мучает ка­шель. Мать выздоравливает от средства, которое дает ей Рей. Но Рей старается не думать о том, что совершил «чудо», и уезжает в Кали­форнию к Джеффи, намереваясь вернуться домой на следующее Рож­дество.

Джеффи собирается отплыть в Японию на японском грузовом судне, и его друзья по этому случаю устраивают грандиозные прово­ды. Веселье продолжается несколько дней. Собираются все подружки Джеффи, приезжает его сестра Рода с женихом. Все пьют вино, де­вушки танцуют нагишом, а Рей размышляет о Пути всего живого, погруженного в поток становления и обреченного на умирание. Когда корабль отплывает, Джеффи выходит из каюты, неся на руках свою последнюю подружку, которую назвал Психеей. Она упрашивает его взять ее с собой в Японию, но Джеффи неумолим: он следует лишь одному закону — Дхарме. Он бросает ее за борт, в воду, откуда ее вытаскивают друзья. Никто не может удержаться от слез. Рею не хва­тает Джеффи с его неистощимым оптимизмом. Однажды ночью во время медитации Рей видит Авалокитешвару¹, который говорит ему, что он, Рей, «наделен силой и могуществом, чтобы напоминать людям о том, что они — абсолютно свободны». Рей отправляется в горы, а на обратном пути обращается к Богу со словами: «Бог, я люблю Тебя. Позаботься обо всех нас».

В. В Рынкевич

¹ В буддийской мифологии Авалокитешвар — олицетворение сострадания.

Курт Воннегут (Kurt Vonnegut)

Роман (1963)

«Можете звать меня Ионой» — такой фразой открывается роман. Герой-повествователь считает, что именно это имя куда более подхо­дит ему, чем данное при рождении, ибо его «всегда куда-то заносит».

Однажды он задумал написать книгу «День, когда настал конец света». В ней он собирался рассказать о том, что делали знаменитые американцы, когда была сброшена первая атомная бомба на Хироси­му. Тогда, по словам героя, он еще был христианином, но потом стал бокононистом, и теперь то и дело цитирует поучения этого великого мудреца и философа, обильно уснащая повествование бокононовской терминологией.

Боконон учит, что все человечество разбито на карассы, то бишь на группы, которые не ведают, что творят, исполняя волю Божью, причем карассы следует отличать от гранфаллонов, ложных объедине­ний, к каковым, среди прочего, относится и коммунистическая пар­тия.

Работа над книгой о конце света по необходимости приводит по­вествователя в карасе, главой которого является великий ученый Фе­ликс Хонникер, лауреат Нобелевской премии и отец атомной бомбы,

который живет и трудится в вымышленном городе Илиум, возникаю­щем во многих книгах Воннегута.

Когда на испытаниях атомной бомбы кто-то заметил: «Теперь наука познала грех», Хонникер удивленно спросил: «А что такое грех?» Не знал великий ученый и что такое любовь, сострадание, мо­ральные сомнения. Человеческий элемент мало интересовал гения технической мысли. «Иногда я думаю, уж не родился ли он мертве­цом, — рассуждает один из тех, кто довольно близко знал его. — Никогда не встречал человека, который настолько не интересовался бы жизнью. Иногда мне кажется: вот в чем наша беда — слишком много людей занимают высокие места, а сами трупы трупами».

По воспоминаниям младшего сына Хонникера Ньюта, отец никог­да не играл с детьми и лишь однажды сплел из веревочки «колыбель для кошки», чем страшно напугал ребенка. Зато он с упоением разга­дывал головоломки, которые преподносила природа. Однажды пехот­ный генерал пожаловался на грязь, в которой вязнут люди и техника. Хонникеру загадка показалась заслуживающей внимания, и в конце концов он придумал лед-девять, несколько крупиц которого способны заморозить все живое на много миль вокруг. Ученому удалось полу­чить сосульку, которую он положил в бутылочку, спрятал ее в карман и поехал к себе на дачу встречать Рождество с детьми. В Сочельник он рассказал о своем изобретении и в тот же вечер скончался. Дети — Анджела, Фрэнк и лилипут Ньют — поделили сосульку между собой.

Узнав, что Фрэнк в настоящее время — министр науки и про­гресса «банановой республики» Сан-Лоренцо, которой правит дикта­тор Папа Монзано, герой-повествователь отправляется туда, заодно обязавшись написать для американского журнала очерк об этом ост­рове в Карибском море.

В самолете он встречается с Анджелой и Ньютом, которые летят в гости к брату. Чтобы скоротать время в пути, герой читает книгу о Сан-Лоренцо и узнает о существовании Боконона.

Когда-то некто Л. Б. Джонсон и беглый капрал Маккейб волей об­стоятельств оказались у берегов Сан-Лоренцо и решили его захватить, Никто не воспрепятствовал им в осуществлении задуманного — прежде всего потому, что остров считался совершенно бесполезным и народу там жилось хуже не придумаешь. Местные жители никак не могли правильно произнести фамилию Джонсон, у них все время по­лучалось Боконон, и потому он и сам стал так себя называть.

На острове герой знакомится с рядом колоритных персонажей. Это — доктор Джулиан Касл, о котором ему, собственно, и заказыва-

ли очерк. Миллионер-сахарозаводчик, прожив первые сорок лет жизни в пьянстве и разврате, Касл затем решил по примеру Швейце­ра, основать бесплатный госпиталь в джунглях и «посвятить всю свою жизнь страдальцам другой расы».

Личный врач Папы Монзано доктор Шлихтер фон Кенигсвальд в свободное время самоотверженно трудится в госпитале Касла. До этого он четырнадцать лет служил в эсэсовских частях и шесть — в Освенциме. Ныне он вовсю спасает жизнь беднякам, и, по словам Касла, «если будет продолжать такими темпами, то число спасенных им людей сравняется с числом убитых примерно к три тысячи деся­тому году».

На острове герой узнает и о дальнейших подвигах Боконона, Ока­зывается, он и Маккейб попытались было устроить на острове утопию и, потерпев неудачу, решили поделить обязанности. Маккейб взял на себя роль тирана и притеснителя, а Боконон исчез в джунглях, создав себе ореол святого и борца за счастье простых людей. Он стал отцом новой религии бокононизма, смысл которой состоял в том, чтобы да­вать людям утешительную ложь, и сам же запретил свое учение, чтобы повысить к нему интерес. На Боконона из года в год устраива­лись облавы, но поймать его не удавалось — это было не в интересах тирана во дворце, и самого гонимого такие преследования от души потешали. Впрочем, как оказалось, все жители острова Сан-Лоренцо — бокононисты, в том числе и диктатор Папа Монзано.

Фрэнк Хонникер предлагает повествователю стать будущим прези­дентом Сан-Лоренцо, так как дни Папы сочтены и он умирает от рака. Поскольку ему обещают не только президентство, но и руку очаровательной Моны, герой соглашается. Предполагается, что об этом будет всенародно объявлено во время праздника в честь «ста му­чеников за демократию», когда самолеты будут бомбить изображения знаменитых тиранов, плавающие в прибрежных водах.

Но во время очередного приступа боли Папа принимает болеуто­ляющее и мгновенно умирает. Выясняется, что принял он лед-девять. Кроме того, всплывает еще одна печальная истина. Каждый из по­томков доктора Хонникера выгодно сбыл свою часть папиного насле­дия: лилипут Ньют подарил понравившейся ему советской балерине, получившей задание Центра любой ценой добыть сокровище, некра­сивая Анджела ценой «сосульки» приобрела себе мужа, работавшего на спецслужбы США, а Фрэнк благодаря льду-девять стал правой рукой Папы Монзано. Запад, Восток и третий мир оказываются тем

самым владельцами страшного изобретения, от которого может по­гибнуть весь мир.

Впрочем, катастрофа не заставляет себя долго ждать. Один из самолетов терпит аварию и врезается в замок Папы Монзано. Следу­ет страшный взрыв, и лед-девять начинает демонстрировать свои чу­довищные свойства. Все вокруг замерзает. Солнце превратилось в крошечный шарик. В небе кружатся смерчи.

В убежище герой изучает собрание сочинений Боконона, пытаясь найти в них утешение. Он не внемлет предупреждению на первой же странице первого тома: «Не будь глупцом. Сейчас же закрой эту книгу. Тут все сплошная фома». Фома у Боконона означает ложь. Мало утешает и четырнадцатый том сочинений. Он состоит из одного-единственного произведения, а в нем одно слово — «нет». Так ко­ротко откликнулся автор на вопрос, вынесенный им в заглавие:

«Может ли разумный человек, учитывая опыт прошлых веков, питать хоть малейшую надежду на светлое будущее человечества?»

На последних страницах загадочный Боконон является героям. Он сидит на камне, босой, накрытый одеялом, в одной руке держит лист бумаги, в другой карандаш. На вопрос, о чем он думает, мудрец и мистификатор отвечает, что пришло время дописать последнюю фразу Книг Боконона. Именно этим пассажем и завершается апока­липсическое повествование: «Будь я помоложе, — вещает Боко­нон, — я написал бы историю человеческой глупости. Я забрался бы на гору Маккейб и лег на спину, подложив под голову эту рукопись. И я взял бы с земли сине-белую отраву, превращающую людей в ста­туи. И я стал бы статуей и лежал бы на спине, жутко скаля зубы и показывая длинный нос САМИ ЗНАЕТЕ КОМУ!»

Роман (1969)

«Почти все это произошло на самом деле». Такой фразой начинается роман, который, как явствует из авторского предуведомления, «отчас­ти написан в слегка телеграфно-шизофреническом стиле, как пишут на планете Тральфамадор, откуда появляются летающие блюдца».

364

Главный герой книги Билли Пилигрим, по выражению повествова­теля, «отключился от времени», и теперь с ним творятся разные странности.

«Билли лег спать пожилым вдовцом, а проснулся в день свадьбы. Он вошел в дверь в 1955 году, а вышел в 1941 году. Потом вернулся через ту же дверь и очутился в 1961 году. Он говорит, что видел свое рождение и свою смерть и много раз попадал в другие события своей жизни между рождением и смертью».

Билли Пилигрим родился в вымышленном городе Илиум, причем в тот же год, когда появился на свет и сам автор. Подобно последне­му, Билли воевал в Европе, попал в плен к немцам и перенес бом­бежку Дрездена, когда погибло более ста тридцати тысяч мирных жителей. Он вернулся в Америку и уже в отличие от своего создателя поступил на курсы оптометристов, обручился с дочкой их владельца, Он заболевает нервным расстройством, но его быстро вылечивают. Дела его идут отлично. В 1968 г. он летит на международный кон­гресс оптометристов, но самолет попадает в аварию, и все, кроме него, погибают.

Полежав в больнице, он возвращается в родной Илиум, и понача­лу все идет как обычно. Но затем он выступает по телевидению и рассказывает о том, что в 1967 г. побывал на планете Тральфамадор, куда его доставило летающее блюдце. Там его якобы показывали в голом виде местным жителям, поместив в зоопарк, а затем спарили с бывшей голливудской кинозвездой Монтаной Уайлдбек, тоже похи­щенной с Земли.

Тральфамадорцы убеждены, что все живые существа и растения во вселенной машины. Они не понимают, почему земляне так обижают­ся, когда их называют машинами. Тральфамадорцы, напротив, очень рады своему машинному статусу: ни волнений, ни страданий. Меха­низмы не мучаются вопросами насчет того, как устроен мир. Соглас­но научной точке зрения, принятой на этой планете, мир надлежит принимать, как он есть. «Такова структура данного момента», — от­вечают Тральфамадорцы на все «почему» Билли.

Тральфамадор являет собой торжество научного знания. Его обита­тели давно разгадали все загадки вселенной. Им известно, как и когда она погибнет. Тральфамадорцы сами взорвут ее, испытывая новое го­рючее для своих блюдец, «когда создастся подходящая структура мо­мента». Но грядущие катаклизмы не портят настроения тральфамадорцам, руководствующимся принципом «не обращать внима­ния на плохое и сосредоточиваться на хороших моментах».

365

Билли в общем-то и сам всегда жил по тральфамадорским прави­лам. Ему не было дела до Вьетнама, где исправно функционирует его сын Роберт. В составе «зеленых беретов» эта «стреляющая машина» наводит порядок согласно приказу. Запамятовал Билли и про дрезден­ский апокалипсис. До тех пор, пока не слетал на Тральфамадор после той самой авиакатастрофы. Но теперь он постоянно курсирует между Землей и Тральфамадором. Из супружеской спальни он попадает в барак военнопленных, а из Германии 1944 г. — в Америку 1967 г., в роскошный «кадиллак», который везет его через негритянское гетто, где совсем недавно танки национальной гвардии вразумляли местное население, попытавшееся «качать свои права». А торопится Вилли на обед в Клуб Львов, где некий майор будет с пеной у рта требовать усиления бомбежек. Но не Дрездена, а Вьетнама. Билли как предсе­датель с интересом слушает речь, и доводы майора не вызывают у него возражений.

В скитаниях Пилигрима хаотичность только кажущаяся. Его мар­шрут выверен точной логикой. Дрезден 1945 г., Тральфамадор и США конца шестидесятых — три планеты в одной галактике, и вра­щаются они по своим орбитам, подчиняясь закону «целесообразнос­ти», где цели всегда оправдывают средства, а чем больше человек напоминает машину, тем лучше для него и для машинно-человеческо­го социума.

В дрезденском фрагменте не случайно столкнутся две гибели — огромного немецкого города и одного военнопленного-американца. Дрезден погибнет в результате тщательно спланированной операции, где «техника решает все». Американец Эдгар Дарби, до войны читав­ший в университете курс по проблемам современной цивилизации, будет убит по инструкции. Раскапывая завалы после налета союзной авиации, он возьмет чайник. Это не останется незамеченным немец­кими конвоирами, он будет обвинен в мародерстве и расстрелян. Дважды восторжествует буква инструкции, дважды совершится пре­ступление. Эти события при всей их разнокалиберности взаимосвяза­ны, ибо порождены логикой машинного прагматизма, когда в расчет принимаются не люди, а безликие человеко-единицы.

Отключенный от времени, Билли Пилигрим в то же время обре­тает дар памяти. Памяти исторической, удерживающей в сознании моменты пересечения частного существования с судьбой других людей и судьбой цивилизации.

Узнав о намерении автора-повествователя сочинить «антивоенную книгу», один из персонажей восклицает: «А почему бы вам не сочи-

нить антиледниковую книгу». Тот не спорит, «остановить войны так же легко, как остановить ледники», но каждый должен выполнять свой долг. Выполнять свой долг Воннегуту активно помогает рожден­ный его воображением писатель-фантаст Килгор Траут, дайджесты из книг которого постоянно встречаются на всем протяжении романа.

Так, в рассказе «Чудо без кишок» роботы бросали с самолетов же­леобразный газолин для сжигания живых существ. «Совесть у них от­сутствовала, и они были запрограммированы так, чтобы не представлять себе, что делается от этого с людьми на земле. Ведущий робот Траута выглядел как человек, мог разговаривать, танцевать и гу­лять с девушками. И никто не попрекал его, что он бросает сгущен­ный газолин на людей. Но дурной запах изо рта ему не прощали. А потом он от этого излечился, и человечество радостно приняло его в свои ряды».

Траутовские сюжеты тесно переплетаются с реальными историчес­кими событиями, придавая фантастике реальность, а реальность делая фантасмагорией. Разбомбленный Дрезден в воспоминаниях Билли вы­держан в лунной тональности: «Небо было сплошь закрыто черным дымом. Сердитое солнце казалось шляпкой гвоздя. Дрезден был похож на Луну — одни минералы. Камни раскалились. Вокруг была смерть. Такие дела».

Бойня номер пять — не порядковый номер очередного мирового катаклизма, но лишь обозначение дрезденской скотобойни, в подзем­ных помещениях которой спасались от бомбежки американские пленные и их немецкие конвоиры. Вторая часть названия «Крестовый поход детей» раскрывается повествователем в одном из многочислен­ных чисто публицистических вкраплений, где авторские мысли выра­жаются уже открытым текстом. Повествователь вспоминает 1213 г., когда двое жуликов-монахов задумали аферу — продажу детей в раб­ство. Для этого они объявили о крестовом походе детей в Палестину, заслужив одобрение папы Иннокентия III. Из тридцати тысяч добро­вольцев половина погибла при кораблекрушениях, почти столько же угодило в неволю, и лишь ничтожная часть малюток энтузиастов по ошибке попала туда, где их не ждали корабли торговцев живым това­ром. Такими же невинно убиенными оказываются для автора и те, кого отправляют сражаться за великое общее благо в разных точках современного мира.

Люди оказываются игрушками в военных развлечениях сильных мира сего и сами в то же самое время порой испытывают неодоли­мую тягу к смертоносным игрушкам. Отец военнопленного Роланда

Вири вдохновенно собирает различные орудия пытки. Отец повество­вателя «был чудесный человек и помешан на оружии. Он оставил мне свои ружья. Они ржавеют». А еще один американский военноплен­ный Поль Лазарро уверен, что «слаще мести нет ничего на свете». Кстати, Билли Пилигрим знает наперед, что от его пули и погибнет он тринадцатого февраля 1976 г. Предлагая поразмыслить над тем, кто более виноват в нарастающей волне нетерпимости, насилия, тер­роризма государственного и индивидуального, в заключительной, деся­той главе повествователь предлагает «только факты»:

«Роберт Кеннеди, чья дача стоит в восьми милях от дома, где я живу круглый год, был ранен два дня назад. Вчера вечером он умер. Такие дела. Мартина Лютера Кинга тоже застрелили месяц назад. Такие дела. И ежедневно правительство США дает мне отчет, сколь­ко .трупов создано при помощи военной науки во Вьетнаме. Такие дела».

Вторая мировая война окончена. В Европе весна и щебечут птич­ки. Одна птичка спросила Билли Пилигрима: «Пьюти фьют?» Этим птичьим «вопросом» и заканчивается повестование.

Норман Мейлер (Nonnan Mailer) р.1923