Книга о помощи СССР египту в военном противостоянии с Израилем Москва 2001 ббк 66. 4(0) В49 Тогда в Египте

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ПРОШЛОМУ

За время службы мне приходилось быть участником событий по оказанию интернациональной помощи в ряде государств «дале­кого зарубежья». Я всегда свято верил в необходимость выполне­ния своего воинского долга и по сей день не сомневаюсь в правоте своих действий, в актуальности тех задач, которые ставились пе­ред подразделением, частью, командиром которых я был в то время. Дело в том, что ПВО не является оружием уничтожения, ПВО - оружие защиты. Являясь оружием защиты, ПВО уничтожает средства, несущие уничтожение.

Мы считали себя наследниками тех, кто воевал в Испании. Гордились званием интернационалистов. Насильно никого в Еги­пет не «забривали». Перед отправкой беседовали с каждым, каж­дый мог отказаться. Но ни один солдат этого не сделал. Трудно поверить, но единственным струсившим, которого я сам видел, был один полковник. Перед самым Военным Советом, на котором окончательно утверждали кандидатуры офицеров, он отозвал ме­ня в сторону, попросил высказаться против него. Что-то мямлил о том, что мол, «ноги болят, быстро бегать не могу...» Я его не виню, люди-то разные. Хорошо, что в бой с ним идти не пришлось. Одно только странно - встретил его года через три, а он уже генерал. Служил в Союзе. А на моих ребят наградные документы так и за­терялись - по сей день никак не найдутся.

Вот почему я с гордостью говорю, что действительно являюсь воином-интернационалистом. Человек не станет умирать за дело, в которое он не верит. Солдат - не машина, и, выполняя приказ, он всегда будет задавать (хотя бы себе самому) естественный во­прос: ради чего?

Тогда коротко ставили задачу, а я должен был ее прочувство­вать, довести до сознания солдат и отдать приказ. Я был искренен, на сто с лишним процентов верил в то, что говорил. К Египту тех лет отношение было однозначно хорошим: первая на Ближнем Востоке страна социалистической ориентации (так чуть ли не каж-

дый день писали в газетах), наш друг и союзник, нуждающийся в поддержке. С середины 50-х Хрущев помогал Насеру оружием, посылал специалистов, поддержал в период «суэцкого кризиса» 1956-го... Наши военные преподавали в египетских академиях и обучали арабов у нас, летчики помогали отражать атаки израиль­ской авиации... Насер приезжал в Советский Союз, было много заверений в египетско-советской дружбе. Дружба была такой, что Насеру даже присвоили звание Героя Советского Союза. Это тоже мы восприняли как должное, хотя, правда, в глубине души что-то «царапнуло». Как бы там ни было, мы тогда считали, что наша по­мощь Египту кровно необходима. В этом убеждали и состояние его армии, в 1967 году потерпевшей оглушительное поражение в «шестидневной войне», и экономические трудности, которые сразу же бросались в глаза. Потом, когда газетные славословия в адрес Египта сменились ледяным отчуждением, конечно, многое вспом­нилось в ином свете.

...18 июля попросился я у командира дивизии поехать на про­верку одного дивизиона, которым командовал майор Мансуров. Тот: «Съезди в какой-нибудь другой...» Я говорю: «Зачем мне в другой, мне в этот надо. Я провожал их со старой позиции, надо посмотреть, как разместились». Отпустил он меня. Когда я их про­вожал, сказал в шутку: «До моего приезда «Фантом» не сбивать. За каждый сбитый награждают, и я тоже хочу награду получить, так что дырочку просверлю только вместе с вами». Они тоже за­смеялись: «Командир, - говорят, - будем ждать...» Приехал я око­ло полудня. «Все, - говорю, - сейчас сработаем и делим все по­ровну». И действительно... Через двадцать минут налет. Тогда я не знал, что Мансуров перепутал позиции, стал на то место, где дол­жен был быть ложный дивизион, ошибся ночью...

...Самый страшный удар пришелся на дивизион Толоконнико-ва. Наш - ходил ходуном от взрывов. У нас были арабские план-шетисты (это те, которые наносят движение цели на карту, прини­мая данные по радио). Представьте себе планшет, в центре - точ­ка расположения дивизиона. Планшетист принимает данные, он знает: чем меньше расстояние до цели, тем ближе она к центру планшета, тем ближе он, смертоносный самолет. И вот расстояние все уменьшается..., «Фантом» выходит на нас и... Здесь планше-тисты не выдержали, сняли наушники, побросали каски (в кабине -жара, все сидят в касках, трусах и с противогазами) и бегом из ка­бины. Наш его хватает за трусы, каской бьет по голове и, сопрово­ждая все непереводимыми выражениями, возвращает на место.

Этот случай был при мне. Но чтобы кто-нибудь из наших струсил -никогда. Понимаю, напряжение велико, Мансуров ведет цель, дает указания, уже оператор взял ее на автоматическое сопровожде­ние, оператор ручного сопровождения подслеживает, и у офицера наведения нога выбивает дробь на металлическом полу кабины. На станции - только команды, шум вентиляторов, доклады о при­нятии команд, никаких посторонних разговоров, все понимают: или мы его сейчас, или он нас. Вмешиваться в чьи-либо действия бес­полезно, каждый маневр так оттренирован, что человек работает в режиме, как бы я сказал, «осмысленного автоматизма». Каждый выполняет свою задачу и если я, не дай бог, повышу на кого-нибудь голос - может произойти непоправимый промах.

...Сбили головной самолет. Остальные тут же отвернули... Весь экран усеян точками целей, каждая из которых несет смерть, и кажется, все они идут на тебя. Но каждый выполнял свои обя­занности в этом аду.

...Испытывал ли я страх? Я понимал, что такое атака изра­ильских самолетов, что «Фантом» отличная машина, рекламу ему американцы дали знатную. Сказали: «сколько русские у вас со­бьют, столько мы вам бесплатно поставим». И после первых же боев 12 новеньких «Фантомов» взяли курс на Израиль, слово-то надо держать!

...Конечно, страшно! Единственное, о чем думал в эти момен­ты: жена, двое детей, живут в военном городке, а если что - куда они? Денежных запасов для безбедного существования нет... Все это пронеслось в голове в одно мгновение...

Когда отстрелялись, выхожу из кабины, смотрю: горит дивизи­он Толоконникова километрах в трех от нас. Потом он был снят с позиции, надо было ликвидировать последствия. Да... После таких боев, когда рядом с тобой гибнут люди, когда обгоревшие трупы невозможно узнать, ведь никаких документов нет, даже капсул, как у солдат Великой Отечественной, что, кстати, считаю дикостью, попробуй определи...

Люди привыкли, что сражения - это как в кино: выстрелы, дым, крики «ура»... В войсках ПВО все не так. Бой для нас - это тишина. Только шуршит вентилятор в кабине и светится экран. А на нем - несколько белых всплесков: самолеты противника. Слова команд сжаты до предела, ты сам - весь в этом экране, каждым нервом чувствуешь, как они приближаются, в какую секунду долж­ны уйти в цель ракеты. Страшное напряжение. Эмоции исключены. Звуков боя почти не слышно - слишком большое расстояние. И

только, если ты или сосед сплоховал, ухают разрывы, вздрагивает пустыня, и «Фантомы», «разгрузившись» где-то рядом, поворачи­вают назад.

В другом бою, уже ближе к концу активных боевых действий (я тогда находился на боевом командном пункте одной из присуэцких группировок, куда, кстати, после боя третьего августа перебросили дивизион Попова) произошло следующее.

Синай рядом. Вижу на экране: поднялась большая группа са­молетов. Спокойно работаем, как учили. Самолеты в нашу сторону не полетели. И вдруг один из командиров дивизионов докладыва­ет, что видит цель. Сопровождает ее. Уже явно наступает момент открытия огня. Докладывают параметры. Приказа стрелять пока не даю. Дальность уменьшается. Спрашиваю скорость: что-то около нуля. И все сразу же подумали: наверно, вертолет, точно, верто­лет, вероятно, сбили кого-то, идет спасать своих. (Надо сказать, у израильтян очень четко была отработана система спасения своих летчиков. Как только он катапультируется из подбитого самолета, у него на поясе включается передатчик, непрерывно передающий на базу сигнал бедствия. Группа поиска слышит его, сразу же под­нимаются вертолеты, самолеты сопровождения, чтобы обеспечить спасение летчика, неважно жив он или мертв, главное - доставить его на базу).

...Вроде бы точно - идет израильский вертолет, шумит... Но почему мы его не видим? Даю команду: «Посмотрите в бинокль, разберитесь, ведь рядом же...» И слышу... гомерический хохот: оказывается, это наш КрАЗ везет на позицию обед...

К исходу этого дня мне стало известно, что вводятся войска ООН, наступает перемирие. Мы начали сниматься и пошли на свои постоянные позиции, с которых обеспечивали зональную противо­воздушную оборону столицы Египта - Каира. И странно, объявили перемирие, я еще не доехал до своего КП, и этот спад - больше не будет налетов, больше не будут гибнуть наши - привел к тому, что почувствовал резкую боль в сердце - инфаркт...

Но все ли проходило так гладко, как пишут об этом средства массовой информации, особенно акцентируя внимание читателей на «ура-патриотическое» решение поставленных задач при вы­полнении интернационального долга за рубежом.

... Несмотря на определенное негативное отношение к КПСС, особенно после распада СССР, я, как офицер, прослуживший поч­ти 36 лет в вооруженных силах, горжусь тем, что был членом ком­мунистической партии. Нет более гуманных идеалов и задач, кото-

рые ставила и решала наша партия. И я не смог бы сделать то, что мне поручалось как командиру, если б не находил поддержку, по­нимание и помощь комсомольской и партийной организаций. При­чем эти организации действительно занимались воспитанием сол­дат, сержантов и офицеров. У нас была идеология, в которой за­ложено выполнение интернационального долга. И по наиболее сложным вопросам я всегда советовался с комсомольской и с пар­тийной организациями, и мы совместно вырабатывали пути реше­ния задач. Таким образом, весь мой многолетний опыт командира (это более 28 лет на командных должностях: от командира броне­катера до командира бригады) подтверждают настоятельную не­обходимость иметь такие организации в частях и подразделениях Вооруженных сил. Их отсутствие явно снижает эффективность и в воспитании, и в укреплении воинской дисциплины, и в решении задач боевой готовности.

Но сейчас я хотел бы остановиться на тех просчетах, недос­татках, которые приводили в боевых условиях не только к недора­зумениям, но и к тяжелым ситуациям.

Каждая операция всегда начинается с планирования. Надо отдать должное вышестоящим штабам в том, что планирование всегда было тщательным, продуманным, грамотным. Но я почему-то сталкивался с одним и тем же недостатком - отсутствием карт у командиров и штаба бригады (части). Топографические карты нам не давали или из-за забывчивости, а если и давали, то в послед­ний момент, возможно, в целях сохранения военной тайны. Так было во время венгерских событий, так было и в Чехословакии, где были сняты названия населенных пунктов, улиц, номера домов в городах, указатели на дорогах, включая километровые знаки.

Такая же история повторилась в Египте. И опять в порту вы­садки (Александрия) начинали рисовать маршрут движения в на­меченную точку со слов начальников и обязательно добавляли: «Не переживайте, вас встретят». И встречали, да только понять не могли друг друга, потому что они говорили только на арабском языке, мы, как правило, только на русском. А когда попытались ориентироваться по километровым столбам, то оказалось, что мы не знали и арабских цифр.

Первые налеты израильской авиации показали, что мы имеем дело с отличной техникой и хорошо подготовленным личным со­ставом, с квалифицированным, знающим свое дело штабом. Как правило, не было одинаково спланированных операций, не было шаблонов в тактике ведения боя. В действиях израильской авиа-

ции четко просматривался один из вариантов тактического приема: основная группа, наносящая ракетно-бомбовый удар - группа при­крытия - отвлекающая группа - группа поставщиков помех - спа­сательная группа и т.д. В зависимости от поставленной задачи планируется и строится тактика действия сил, участвующих в на­лете; также отработана и тактика действия в каждой группе.

К сожалению, при проведении боевой подготовки, на учениях, мы мало обращаем внимания на разносторонние тактические приемы в действиях авиации. Как правило, почему-то все самоле­ты входили в боевую зону и мы их «успешно» все уничтожали. От­сутствие глубокого взаимодействия в процессе проведения боевой подготовки и учений с командирами авиационных частей и подраз­делений приводило к шаблону в действиях расчетов КП зенитно-ракетных дивизионов и бригады. Поэтому уже в ходе боевых дей­ствий приходилось перестраиваться.

Кроме того, в мирное время мы довольно халатно относились к использованию аппаратуры «свой-чужой». Не знаю, кто принимал решение, но эту аппаратуру при отправке в Египет нам не дали, ве­роятно, из-за ее секретности. А вот устный инструктаж дали четкий: все самолеты, приближающиеся к боевой зоне, считать самолетами противника и уничтожать. Так мы и поступали в первые дни пребы­вания. Первый самолет, причем арабский, был сбит дивизионом Кутынцева (на посадку шел ИЛ-28). Отсутствие аппаратуры опозна­вания на самолете и на командном пункте бригады привело к унич­тожению самолета, за что начальник штаба бригады, подполковник Ржеусский Э.М., возглавлявший в то время расчет командного пунк­та, получил взыскание от Министра Обороны СССР (кстати, до сего времени не снятого - наверное, о нем забыли). Отсутствие перево­дчиков стало второй причиной этого тяжелого случая.

На нашем командном пункте бригады размещались командир арабской зенитно-ракетной бригады, командир арабского зенитно-артеллерийского полка, командир авиабазы, советский командир зенитно-ракетной бригады. Арабским языком у нас никто не вла­дел, не было даже разговорников. Естественно, что на таком со­вмещенном КП без переводчиков, без систем опознавания «свой-чужой», разобраться в принадлежности цели было просто невоз­можно. Поэтому начальник штаба и принял решение на уничтоже­ние цели. Аналогичный случай произошел и в дивизионе Попова К.И., который в первые дни прибытия стоял под Александрией. Был обстрелян пассажирский самолет нашей «Стрелой», и только чудо позволило экипажу посадить машину.

После возвращения из Египта, меня часто спрашивали: «Что было самым тяжелым за время боевых действий? И я всегда отве­чал: «Разобраться, где свой самолет, а где - чужой». Тем более что в воздушном пространстве Египта часто находились самолеты местных и международных авиалиний, а дисциплина полета у ара­бов оставляла желать лучшего. Разведывательно-информацион­ных центров у нас не было, не было и прямой связи с диспетчер­ским пунктом. Вот и начали мы боевые действия по известной рус­ской пословице: «Бей своих, чтоб чужие боялись». И только после этого «кровавого опыта» на командном пункте вскоре появилась и аппаратура «свой-чужой», и переводчики, и разговорники.

Не могу не остановиться на вопросах морально психологической подготовки личного состава. Отчетливо понимаю, что каждая подготовка к выполнению боевых задач за рубежом имеет свой гриф секретности. Поэтому, как правило, ни офицеры, ни тем более солдаты не знают, куда их забросит служба на сей раз. Конечно, это сказывается на морально-психологической подготовке личного состава, тем более что в политот­деле бригады не было специалиста психолога. Следовательно, при под­готовке к отъезду в Египет не было проведено ознакомительных бесед с учетом особенностей этой страны, ее географического положения, кли­мата, экономики, культуры, политического курса и т.д. Одной из особен­ностей войск ПВО в условиях, когда страна находится в состоянии вой­ны, является постоянное боевое дежурство на боевых постах. Фактиче­ски личный состав был поделен на две смены. И каждая смена должна быть готовой вступить в бой с воздушным противником. Поэтому дежур­ство стало изнурительным, тем более что температура воздуха доходи­ла порой до +50 градусов, на станциях наведения ракет, радиолокаци­онных станциях в отдельные дни температура достигала +60 градусов. Донимали нас и песчаные бури, которые загоняли мельчайший песок повсюду: в аппаратуру, приборы, технику, продукты и т.д. А тут еще та­рантулы и скорпионы, которые залезали в постель, в обувь, доводили порой до психологических стрессов. Все это вместе (монотонность де­журства в тяжелых условиях) приводило к притуплению чувства ответст­венности у отдельных лиц, к нарушению воинской дисциплины, правил несения караульной службы и боевого дежурства. Был случай, когда из-за неосторожного обращения с личным оружием, солдат застрелил трех своих товарищей; в другом дивизионе часовой, забыв, что патрон запал в канал ствола пулемета, решил попугать дежурного смены радиолока­ционной станции и очередью убил его. Были случаи срывов и у офице­ров, которые, узнав о награждении правительственными наградами, са­мовольно покидали свои расчеты и приходилось вызволять их из ночных

клубов. Но жизнь есть жизнь. Я видел, как советник арабского командира зенитно-ракетного дивизиона, чудом оставшийся в живых после жесто­кой бомбежки позиции, после боя пил 3 дня, как говорят на Руси, не про­сыхая. И вот в такой обстановке надо было иметь и силы, и железную волю, чтобы не сникнуть, выстоять, не потерять контроль над личным составом бригады. И силы нашлись. Выстояли и задачу выполнили. А потом потребовалось более 15 лет доказывать, что мы участники войны, что она, как и в Афганистане, война. Война и есть война, где бы она ни проходила. И матерям, отцам, женам, детям нет разницы, на какой вой­не погиб их сын, муж, отец: под Кандагаром, Каиром, Ханоем, или в 1945 под Кенигсбергом. И несколько слов о «солдатских медальонах» или офицерских личных знаках - номерах. Ведь есть же опыт Великой Оте­чественной войны - 50 лет спустя по этим номерам-медальонам восста­навливали доброе имя человека, вычеркивая его из страшного списка «пропавших без вести». А мы все были одеты в одинаковую форму, без знаков различия, без всяких медальонов и личных номеров. И когда поя­вились первые потери, (а погибали, как правило, только от ракетно-бомбовых ударов), попробуй опознай, где Иванов, Сидоров, Петров.

Ну а как нас встречали в Союзе после выполнения интернацио­нального долга, как использовали наш боевой опыт, как сложилась последующая служба каждого - это отдельный разговор, и небе­зынтересный. Офицерский состав Московского округа, как бы, не был замечен, в то время как подавляющее большинство офицеров из других бригад - армий ПВО центрального подчинения - было назначено на более высокие должности. За службу в Египте у нас в дивизии было присвоено звание Героя Советского Союза Попову Константину Ильичу и Кутынцеву (он с Прибалтийской армии ПВО). Так вот Попова К.И. чуть не уволили в отставку, и только личное вмешательство начальника политотдела бригады подполковника Пробылова И.В., который дошел до Политуправления войск ПВО страны, позволило Попову К.И. продолжить службу уже в звании полковника и еще долгое время приносить пользу Отечеству. Может быть, причиной является засекреченность операции в Египте. Одна­ко американский журнал «Ньюсуик» от 1 июля 1970 г. настолько подробно описал наше перебазирование, размещение и располо­жение позиций и командных пунктов, что даже мне, командиру бри­гады, эта публикация была хорошим подспорьем в ориентировке.

Думаю, что несмотря на давность этих событий, они должны быть известны людям, ибо составляют одну из важных страниц в истории отечественных Вооруженных сил.

В КАНУН ПРИБЫТИЯ ГЛАВНЫХ СИЛ

В конце декабря 1969 года египетское правительство и лично Президент Египта Гамаль Абдель Насер обратились к Советскому правительству за помощью в связи с активизацией налетов изра­ильской авиации на военные, гражданские и промышленные объ­екты в глубине страны и в зоне Суэцкого канала.

Правительство Советского Союза приняло решение об оказа­нии Египту срочных и эффективных мер.

Морозным туманным утром 9 января 1970 года с подмосковного аэродрома «Чкаловская» поднялись в воздух два самолета Ил-18, на борту которых вылетела в Египет группа генералов и офицеров Ми­нистерства обороны СССР. Группу возглавляли заместитель главно­командующего войсками ПВО страны генерал-полковник А.Ф.Щеглов и заместитель главнокомандующего ВВС генерал армии А.Н.Ефимов. В группу входили генералы А.И.Беляков, А.К.Ваньков, ЛАГромов, М.И.Науменко и ряд офицеров ГШ ВС, войск ПВО, ВВС, РТВ.

По решению заместителя министра обороны по строительству и расквартированию войск генерал-полковника А.Н.Комаровского я был включен в состав группы как ведущий специалист по инженерному и технологическому оборудованию зенитно-ракетных комплексов «Дви­на» и «Печера», а также по защитным сооружениям для самолетов. Кроме того, в 1964 и 1969 гг. мне довелось работать в Египте.

Самолеты взяли курс на Будапешт, где планировалась оста­новка для отдыха и дозаправки самолетов. После кратковремен­ной остановки в заснеженном Будапеште в 17 часов самолеты опять поднялись в воздух и продолжили свой путь в Египет. Поза­ди остались Венгрия, Югославия и Греция. Впереди - бескрайние воды Средиземного моря и желтые пески Египта.

Гаснут последние лучи заходящего солнца. Спускается ночь. Кругом темнота. То тут, то там вспыхивают отдельные огоньки. Впереди по курсу появляется россыпь тусклых огней, которые по­степенно приближаются. Четко вырисовываются цепочки огней, светящихся каким-то приглушенным светом. Впереди Каир.

Легкий удар, и самолет плавно бежит по бетонному покрытию полосы. Справа без единого огонька возвышается огромное тем­ное здание Каирского аэропорта, стоящего неприступной громадой на краю летного поля. Добежав до конца взлетно-посадочной по­лосы, самолет резко поворачивает влево на рулежную дорожку и останавливается около одиноко стоящего одноэтажного здания, из дверей которого на летное поле падают яркие лучи электрического света. Как только самолет повернул на рулежную дорожку, аэро­дром опять погрузился в полную темноту.

Разместившись в машинах, мы двинулись в Каир. Минут пят­надцать машины едут по темному и пустынному пригороду. Яркий свет фар иногда вырывает из темноты отдельные постройки. Вот и Гелиополис, самый богатый и всегда сверкающий район Каира, сейчас погруженный в полумрак. Проехав по затемненным улицам к центру Каира, машины остановились у ярко освещенного подъ­езда фешенебельной гостиницы «Шепард», где для прибывших из Москвы были заказаны номера.

Утром в открытое окно номера вместе с шумом улицы влился голос муэдзина, зазывающий правоверных на молитву. Эти призы­вы разносятся над жилыми кварталами, улицами и площадями го­рода пять раз в день: до восхода солнца, в полдень, после полуд­ня, после захода солнца и поздним вечером.

За окном в утренней дымке открывается вид на величествен­ный Нил, всегда зеленый остров Замалек, район Гиза и серо-желтые, освещенные восходящим солнцем, громады пирамид.

Мне посчастливилось быть в Каире несколько раз. Этот город покорил меня своей тысячелетней историей, богатейшим собрани­ем памятников древнеегипетской, коптской и исламской культур. Я был готов в свободное время часами бродить по музеям, улицам, паркам и рынкам Каира, открывая для себя все новые и новые стороны жизни города.

В Каире нет перехода от современных европейских кварталов к арабским. Районы Шубра, Булак, Муски, Абдин, Гамра, Эзбекия, Гамалия и другие, занимающие огромную территорию Каира, со своими мечетями, базарами, старинными постройками, дурманя­щими запахами, шумом и гамом, - вот тот город, который до сих пор живет своей старой восточной жизнью.

Стоит только свернуть с основных улиц, площади вокзала со стоящей на ней статуей Рамзеса II или площади Оперы, как через несколько шагов попадаешь в совершенно иной город с узкими кривыми улочками и переулками, глинобитными домами, с окнами

закрытыми деревянными жалюзийными решетками, гирляндами только что рубашек и простыней, переброшенных через улицу в несколько ярусов.

Улочки становятся все уже и уже. Дома прижимаются один к другому, как будто ища опору. Сумрак и тень парят здесь, защи­щая обитателей этих улиц от палящих лучей солнца.

Миновав просторную, всю в зелени площадь Оперы, вы вти­скиваетесь в узкие улочки старого Каира. В этой части города рас­положены знаменитые каирские базары: Муски, Хан Халили, Сук ан-Нахасин, Хан Гамза и др. Кругом бурлящая толпа. Здесь десят­ки тысяч людей, запрудивших не только тротуары, но и мостовые. Тысячи продавцов, ларьков, магазинчиков. Шум, гам и грохот, ко­торые перекрываются гортанными криками продавцов-лотошников, рекламирующих свой товар.

Все это оглушает вас и втягивает в свой круговорот. Вы углуб­ляетесь в узкую горловину улицы Муски, со всех сторон напирает толпа, несущая вас по узким улочкам и переулочкам к рынкам Ат-тарии и Хан Халили. Здесь можно купить любые товары со всего мира от персидских пушистых ковров и всевозможных тканей, от­ливающих золотом и серебром, до чеканных художественных из­делий из драгоценных металлов.

Возвращаясь из недр старого Каира - мира загадок и контра­стов - вы останавливаетесь в тени пышных деревьев сада Эзбе-кия Гарден с таким чувством, будто вас вынесло из глубины давно ушедших веков в современность.

Через несколько дней после нашего прибытия в Каир египетская сторона обратилась к нашему военному руководству с предложением разместить специалистов группы, проживающих в гостинице «Ше-пард», в новый жилой район Насер Сити на окраине Каира в здании гостиничного типа, в котором жили советские специалисты.

Свое предложение египетская сторона обосновала следую­щим образом - это даст возможность более надежно организовать охрану со стороны службы безопасности, максимально сократить транспортные перемещения между местом жительства и основ­ным местом работы, уменьшить интерес местного населения и иностранных туристов к прибывшим специалистам.

По прибытии в Каир с первого дня началась напряженная и ответственная работа, которая проходила в тесном взаимодейст­вии с военным персоналом египетских вооруженных сил, коман­дующими родов войск, Министерством обороны и персоналом во­енных советников в Египте.

Генерал-майору Алексею Ивановичу Белякову и мне при­шлось непосредственно работать с советником командующего ин­женерными войсками египетской армии Михаилом Афанасьевичем Заикой, генералом Гамалем - командующим инженерными вой­сками египетской армии, полковником Будауи, полковником Фатхи Исмаилом и другими офицерами инженерных войск, начальником ПВО сухопутных войск бригадиром Хельми и офицерами его шта­ба, а также рядом других офицеров и гражданских лиц.

Дня через четыре после нашего приезда генерал Беляков предупредил меня, что на следующий день нам, вместе с полков­ником Грицаем и генералом Заикой, а также генералом Гамалем и полковником Фатхи Исмаилом необходимо выехать в зону Суэцко­го канала для знакомства с районом боевых действий.

Ранним утром с полковником Грицаем мы выехали из Насер-Сити в Аббасию (район Каира), где жил генерал Беляков. На дру­гой машине нас сопровождал капитан службы безопасности Муха-мед Авадом с тремя автоматчиками. Воздух был прозрачным и неподвижным, а горизонт над Каиром сливался в сплошную свин­цовую тучу. Генералы Беляков, Заика и Гамаль, а также полковник Фатхи Исмаил уже дожидались нас. Подъехав к вилле, мы вышли из машины и подошли к ожидающим нас. Поздоровавшись с нами, генерал Гамаль обратился к присутствующим и уточнил цель на­шей поездки и маршрут следования. Выслушав Гамаля, мы напра­вились к ожидающим машинам и тронулись в путь.

От Каира до Исмаилии существует две дороги: старая, вдоль канала Исмаилия, через город Бильбейс и новая, более короткая, через пустыню. Мы поехали старой дорогой вдоль канала. Проско­чив Гелиополис, пересекли железную дорогу Каир-Исмаилия в районе Эль-Марг и, проехав примерно 12 км по пустынной местно­сти, переехали Исмаильский канал у поселка Абу-Заабель. Маши­ны выехали на шоссе Каир-Исмаилия, проходящее по северному берегу канала. Гладкая лента асфальта бежала параллельно дам­бе канала, заросшей густым тростником. Высокие деревья росли вдоль обочин, образуя зеленый коридор. По обоим берегам канала непрерывной цепочкой тянулись поселки, утопающие в зелени са­дов, и бесконечные поля, перерезанные арыками.

То тут то там виднелись сакии - огромные вращающиеся вер­тикальные колеса, перекачивающие воду из канала в арык. Вра­щают эти колеса усталые, утопающие в грязи буйволы.

Справа по каналу от Абу-Заабель до Эль-Кассасин наши ма­шины сопровождали пузатые филюги с разноцветными треуголь-

ными парусами. Слышалась отдаленная канонада. Внезапно с ог­лушительным ревом в сторону Абу-Сувейр пронеслись два истре­бителя МИГ-21.

Мы подъехали к Нифиша. Перед нами был Суэцкий канал и Тимсахское озеро, на противоположном берегу которых плыли в дымке полуденного зноя контуры Синайских гор. Слева Исмаилия, оставшаяся в моей памяти, как белоснежный и зеленый город в середине Суэцкого канала на берегу голубого Тимсахского озера. В результате «шестидневной войны» 1967 года, артиллерийских обстрелов и бомбардировок израильской авиации город был почти весь разрушен и казался вымершим.

Шоссе разделилось на два. Одно поворачивало на юг в сторо­ну Суэца, другое, минуя Исмаилию, устремлялось на север вдоль Суэцкого канала к Порт-Саиду.

Мы двинулись в сторону Суэца. Прямая линия шоссе Исмаилия-Суэц, как прочерченная по линейке, устремилась вдаль. Четыре ма­шины ГАЗ-69, набирая скорость, мчались по гладкому асфальту.

Справа простиралась ровная как стол каменная пустыня, ли­шенная всякой растительности. Слева, за линией железной дороги Исмаилия-Суэц, серебрилась в лучах солнца мраморная вода Большого Горького озера, в середине которого стояло несколько судов, застрявших здесь с начала военных действий между Егип­том и Израилем в 1967 году.

Дорога поднималась вверх по пологому склону холма. В небе со стороны Синая показались два «фантома», идущих на средней высоте, а вдали над Синаем были видны еще два самолета, летев­ших на большой высоте. Вся местность хорошо просматривалась, и укрыться было негде. Летчики заметили нас. Один из «фантомов» развернулся и пошел параллельно шоссе. Другой последовал за ним. В этот момент передняя машина резко развернулась и на ог­ромной скорости, прыгая по камням, влетела в туннель под полот­ном железной дороги. Остальные машины последовали за ней. Там уже находилась автомашина и четыре офицера из штаба артилле­рийского полка, расквартированного в районе поселка Файда.

Мы выскочили из машин и внимательно следили за самоле­тами. Видно, пилоты недоумевали, потеряв нас. Оба «фантома» прошли вдоль шоссе и железной дороги в сторону Суэца. Через несколько минут самолеты опять показались. Земля содрогнулась от трех взрывов. Туннель задрожал. С потолка что-то посыпалось. Ударная волна обрушилась на портал туннеля. В воздух подня­лись тучи камня и песка. Воздух наполнился пылью и едким ды-

мом. Минут через 10-15 пыль рассеялась, но в воздухе по-прежнему стоял запах пороха. Осторожно выглянув из нашего ук­рытия и осмотревшись, мы увидели три воронки. Одна бомба по­пала в полотно железной дороги недалеко от туннеля. Две другие упали примерно в 150-200 метрах от железнодорожной насыпи. Со стороны Исмаилии слышались глухие взрывы и поднимались чер­ные клубы дыма.

Переждав некоторое время и внимательно осмотрев небо со стороны Синая, мы покинули наше убежище, сели в машины и вы­ехали на шоссе. Проехав несколько километров, свернули направо на грунтовую дорогу, проходящую между холмами. Через 20-25 минут наши машины подъехали к поврежденной позиции зенитно-ракетного комплекса «Двина». Поставив машины в укрытие, мы пошли по позиции и внимательно осмотрели все находящиеся здесь сооружения. Всюду виднелись воронки от бомб. Были по­вреждены или уничтожены окопы для пусковых установок (ПУ), разбито укрытие для антенны. Сооружение для кабин станции на­ведения ракет (СНР), дизельной электростанции (ДЭС), транс-портно-заряжающих машин (ТЗМ) и другой техники, а также укры­тия личного состава, выполненные в монолитном железобетоне, не пострадали. Частично были повреждены только металлические защитные ворота. Все это говорило о том, что кабины и машины, находившиеся в защитных укрытиях (сооружениях), были целы. Не пострадал и личный состав. Подобные разрушения мы обнаружи­ли еще на двух осмотренных нами в этот день позициях.

Тактика действия израильской авиации по зенитно-ракетным ди­визионам была следующая - вывести из строя антенну станции наве­дения, пусковые установки и этим локализовать действия дивизиона.

Принимая во внимание, что комплекс «Двина» не мог рабо­тать по низколетящим целям и имел над огневой позицией мерт­вую зону (воронку), т.к. пусковые установки имели определенный (предельный) вертикальный угол пуска ракет, израильская авиация использовала следующий маневр. Самолет на низкой высоте и предельной скорости выходил на позицию. Сделав горку и пройдя рабочую зону действия дивизиона, самолет входил в воронку. Да­лее, перейдя в пике, старался прицельным бомбометанием пора­зить цель. Выйдя из пике, самолет с разворотом уходил от пози­ции. Этот прием израильской авиации мне лично пришлось на­блюдать в ноябре 1969 года при налете авиации на один из диви­зионов ЗРК «Двина» под Каиром. Такие же данные имелись в шта­бе начальника ПВО сухопутных войск бригадира Хельми.

Смеркалось, пора было возвращаться. Машины выехали на шоссе Суэц-Каир и направились в город. Поздно вечером усталые и грязные мы вернулись в Каир. На следующий день необходимо было изучить материалы, представленные египетской стороной, а также подготовить предложения для доклада по результатам по­ездки в зону Суэцкого канала.

Часов в шесть утра Каир проснулся от гула самолетов и оглу­шительных ударов воздушной волны - это были израильские «Фантомы», прорвавшиеся к городу через заградительные средст­ва ПВО. Самолеты, преодолев звуковой барьер, уходили на низкой высоте в сторону Суэцкого канала.

Спать уже не хотелось. Я и Борис Васильевич Грицай вышли на улицу. Было тихое утро. На востоке, в стороне от жилой за­стройки на фоне прозрачного утреннего неба возвышалось темное кубическое здание генерального штаба, с крыши которого сирена оповещала ближайшие районы Каира о воздушной тревоге. Сего­дня сирена молчала. С наступлением темноты при объявлении воздушной тревоги во всех городских кварталах вырубался свет, и Каир погружался во мрак.

Пройдя по улице и заглянув в открывшиеся магазины и на ба­зар, где уже шла бойкая торговля, мы вернулись к нашей гостини­це. Мужчины в белых, синих и пестрых голобеях стояли группами, что-то обсуждая. Женщины в своих черных мелаях спешили на рынок. Газетчик раскладывал на тротуаре журналы. Позавтракав в столовой гостиницы, мы дождались машины и поехали в офис.

К вечеру были обобщены материалы, полученные из штаба ПВО и штаба инженерных войск, а также результаты нашей поезд­ки в зону Суэцкого канала.

Со второй половины 1969 года израильская авиация особенно ужесточила свои действия против объектов ПВО и ВВС египетской армии. В ноябре-декабре только по четырем позициям ЗРК «Дви­на» - Огруд, Женефа, Абу Сувейр и Абу-Султан, находящихся в зоне Суэцкого канала, израильская авиация нанесла 55 ракетно-бомбовых ударов, а по двум аэродромам Абу Сувейр и Бени-Суэйф было совершено около 12 налетов.

Задачи, которые необходимо было решать генералу Белякову и мне, состояли в следующем: ознакомиться с инженерным оснаще­нием зенитно-артиллерийских батарей, осмотреть вышедшие из строя огневые позиции ЗРК «Двина» в приканальной зоне, проана­лизировать сложившуюся обстановку и тактику израильской авиа­ции при налетах на позиции зенитно-ракетных дивизионов, подгото-

вить варианты наиболее рационального наземного оборудования ЗРК, с учетом воздействия различных типов боеприпасов, принять участие в рекогносцировочных работах по выбору участков для размещения площадок ЗРК «Печера» центральной (Каирской) и се­верной (Александрийской) группировок. Решение всех этих задач должно было осуществляться в тесном взаимодействии со специа­листами соответствующих направлений и военными советниками.

Кроме того, учитывая конкретные местные условия, требова­лось откорректировать отдельные решения, заложенные в проекты по строительству объектов «Тюльпан» и «Кавказ», разработанных советской стороной и переданных Египту.

25 января я вместе с Беляковым, Заикой, Грицаем, генералом Га-малем, полковником Будауаи, переводчиком Юрой и майором Хашем Омаром из службы безопасности Египта выехали в Александрию.

Большой черный Шевроле пересек улицу Рамзес и углубился в жилой район Шубра. С обеих сторон возвышались серо-желтые многоэтажные жилые дома, окруженные пыльными грязными дво­рами без единого дерева и травинки. Дорога проходила по окраине Каира. Жилые дома окончились. Вдоль дороги потянулись заво­дские и складские территории, горы гниющего мусора, распростра­няющего зловоние.

Мы выехали за город. По обеим сторонам шоссе потянулись бескрайние поля, разрезанные каналами. То тут, то там виднелись пальмовые рощи и зеленые сады.

С правой стороны параллельно шоссе проходила железная дорога Каир-Александрия, по которой с бешеной скоростью и гро­хотом проносились белые обтекаемой формы пассажирские поез­да. Навстречу беспрерывным потоком бежала вереница разукра­шенных грузовых машин. Был по-летнему жаркий день.

Справа от обочины были видны двухсветный светофор, шлаг­баум и деревянная будка, похожая на КПП. Проехав несколько де­сятков метров, мы обратили внимание на то, что проезжая часть шоссе расширилась до 40-50 метров и от нее в сторону отошли 3 асфальтовые дорожки длиной около 100 метров. Справа в зелени деревьев стояли несколько небольших зданий, замаскированных под цвет местности, а вдалеке виднелось несколько холмов, напо­минающих арочные укрытия для самолетов. На наш немой вопрос генерал Гамаль пояснил, что на отдельных участках автомобиль­ные магистрали превращены в запасные взлетно-посадочные по­лосы, а рядом оборудованы зоны рассредоточения самолетов, что позволяет при необходимости увеличить маневренность авиации.

Мы подъехали к городу Бенха, обогнули его, пересекли по старому металлическому мосту правый рукав Нила и поехали дальше к городу Танта.

По-прежнему с правой стороны от шоссе проходила желез­ная дорога, а кругом, куда ни посмотришь, виднелись покрытые сетью оросительных каналов поля, рощи финиковых пальм и деревни, застроенные глинобитными домами с плоскими кры­шами и окруженные высокими также глинобитными огражде­ниями. Неотъемлемой частью деревни или поселка являлись, возвышающиеся над всеми постройками глинобитные голубятни в виде куполообразных или прямоугольных башен, окрашенных в белый цвет. Горшки с выбитым дном вмазывались в стены го­лубятен в качестве готовых гнезд. Голубей в Египте едят, и мясо их - признанный деликатес. Над большими поселками возвы­шаются стройные минареты мечетей.

В любое время дня на полях можно видеть работающих фел­лахов в своих белых, синих или полосатых голобеях, заткнутых за пояс, и широких белых, ниже колен, шароварах и серые туши с ог­ромными рогами - буйволов.

Проехали Танту - крупный транспортный узел и промышлен­ный город. Пересекли левый рукав Нила и двинулись дальше в сторону Даманхура. Километров через тридцать генерал Гамаль остановил машину около придорожной закусочной и предложил зайти пообедать. Мы вошли в небольшой чистый зал, где сидело несколько арабов, куривших кальян. Хозяин - высокий араб в чис­той белой голобее посадил нас за стол и быстро вышел из зала. Через некоторое время на столе перед каждым из нас появились огромные салатницы с изумительным салатом, свежими помидо­рами, огурцами, зеленым салатом, луком и свеклой. Овощи были политы винным уксусом и оливковым маслом. На стол были поло­жены дымящиеся пшеничные лепешки и поставлено несколько бутылок содовой и кока-колы. Затем на стол было подано второе блюдо - рис, кусочки обжаренного мяса и острый густой соус. Третье блюдо - фрукты и свежие финики. Сразу вставать из-за стола не принято. Таков здесь обычай.

Выкурив по паре сигарет, обменявшись дальнейшими плана­ми, расплатившись и поблагодарив хозяина, мы тронулись дальше в сторону Александрии. Шоссе, по которому мы ехали, уперлось в дамбу канала Махмудия, соединяющего левый рукав Нила с Алек­сандрией (западной гаванью и портом). Повернув налево парал­лельно каналу, наша машина устремилась к Александрии.

Александрия встретила нас своей величественной красотой восточного приморского города, сверкающими на солнце куполами мечетей, острыми пиками минаретов и огромным количеством реклам. Более чем на 25 километров протянулась вдоль берега асфальтовая полоса набережной - Шариа эль-Корниш, по одну сторону которой пенились воды Средиземного моря, по другую вздымались ввысь многоэтажные белоснежные отели и жилые до­ма, вдоль которых красовались величественные пальмы.

Машина выехала на набережную, обгоняя разукрашенные конные экипажи, пользующиеся большой популярностью. У камен­ного парапета выстроились лотошники, на тележках которых все­гда можно найти жареные присоленные орешки, сладкий миндаль, финики и холодный апельсиновый сок.

Черный «Шевроле» остановился у подъезда многоэтажной комфортабельной гостиницы «Александрия», где мы должны были остановиться на несколько дней.

Наступил вечер. С последними лучами заходящего солнца на­чали появляться брызжущие светом неоновые рекламы на араб­ском, английском и французском языках.

Несколько дней, проведенных в Александрии, были до преде­ла насыщенными. Нам пришлось проехать часть побережья Сре­диземного моря от поселка Идку до поселка и железнодорожной станции Эль-Уаммам, уточнить районы и ознакомиться с участка­ми определенными для размещения огневых позиций, провести переговоры со строительными фирмами, решив ряд вопросов, ка­сающихся сроков строительства и производства работ. Мне лично пришлось, в эти дни, разработать и привязать к местным условиям несколько схем генеральных планов огневых позиций, в том числе и огневой позиции, разместить которую предполагалось на мысе Сельселя. Из всех выбранных площадок под размещение диви­зионов наиболее оригинальной и отвечающей практически всем требованиям была эта площадка.

Мыс Сельселя - это узкая естественная каменная коса, вы­ступающая далеко в море и отделяющая восточную гавань от Средиземного моря. Коса имела в конце небольшую круглую пло­щадку, на которой находился ночной клуб и ресторан. На набе­режной у въезда на косу Сельселя в шестидесятых годах был воз­двигнут монумент «Освобождение», олицетворяющий свободу Египта. С косы открывалась чудесная панорама города от мыса Фарос с фортом Каит-бей на западе до района Монтаза, где рас­положен дворец последнего правителя Египта - короля Фарука - и

мыса Абу-Кир на востоке. Вот эту косу и решили использовать для размещения зенитно-ракетного дивизиона ЗРК «Печера».

Строительство огневой позиции «Сельселя» было закончено в установленный срок. На позиции был развернут прибывший в Еги­пет советский зенитно-ракетный дивизион ЗРК «Печера» под ко­мандованием подполковника Хаюстова Льва Дмитриевича.

Имея пару свободных часов, я вместе с Юрой поехал в араб­скую часть города. Здесь между улицей Рас-аль-Тин и восточной гаванью находилась старейшая и самая красивая в Александрии мечеть Абу аль-Аббас.

Когда смотришь на сверкающие белизной на синем безоблач­ном небе ажурные купола, резные карнизы и стройный минарет мечети Абу аль-Аббас удивляешься тому искусству и мастерству, которыми должны были обладать ее создатели.

Площадь перед мечетью была заполнена народом. Примос­тившись на каменных ступенях и плитах у входа в мечеть и дожи­даясь окончания обряда, сидели женщины в своих черных мелаях.

Непрерывный гам стоял над всей этой толпой. Сквозь весь этот шум прорывались гортанные крики продавцов лотошников. В толпе всюду были видны смотрящие за порядком вездесущие шауиши (полицейские) в своей белой форме с черной портупеей. Устав от всего этого шума мы сели в машину и поехали в гостиницу.

31 января Беляков и генерал Гамаль позвонили в Каир, доложили о проделанной работе и, получив «добро», вся наша группа выехала в обратный путь.

Мне пришлось выполнить целый ряд расчетов по воздействию различных боеприпасов на сооружения и отдельные их конструк­тивные элементы, определить наиболее целесообразные и при­емлемые конструктивные решения, разработать типовые решения планировки стационарных и временных огневых позиций для раз­мещения дивизионов комплекса «Печера», разработать несколько конкретных генеральных планов наиболее сложных площадок (ОП) для центральной (Каирской) и северной (Александрийской) группи­ровок, принять участие в организации строительства отдельных площадок.

Советскими специалистами был предложен вариант дислока­ции ЗРК «Печера» и «Двина» и ориентировочные сроки строитель­ства позиций с учетом сроков прибытия контингента советских войск. Предстояло создать три технических дивизиона в районе Каира (Холмея, аэродром Каи-Уэст, Иншас), один технический ди­визион в районе Александрии и один - в районе Асуана, использо-

вать существующий технический дивизион в районе Александрии и техническую батарею в районе города Асуан, использовать суще­ствующие и строящийся КП бригад для размещения средств управления (3 шт.) - Каир, Суэц, Александрия. Рекомендовано не­сколько вариантов степени защиты сооружений (укрытий) для раз­мещений техники на стационарных позициях. Рекомендовано так­же создать в каждой группировке базирования ряд запасных (по­левых) и ложных позиций и обеспечить прикрытие как стационар­ных, так и запасных позиций подвижными зенитными установками «Шилка» и системами «Стрела».

В конце января в Египет прилетел Маршал Советского Союза П.В.Батицкий, который возглавил работу оперативной группы. Ге­нерал-полковник А.Ф.Щеглов доложил маршалу Батицкому подго­товленные предложения, которые маршал одобрил.

В первых числах февраля маршал Батицкий изложил Прези­денту Египта Гамаль Абдель Насеру результаты совместной рабо­ты советских и египетских военных специалистов и выработанные предложения.

На ужине, устроенном Президентом Египта Насером в честь военной делегации Советского Союза, присутствовали: вице-президент Египта Анвар Садат, посол СССР в Египте В.М. Вино­градов, маршал Батицкий, генерал Щеглов, генерал Ефимов и дру­гие генералы и офицеры военной делегации СССР, а также другие официальные лица.

Подняв бокал с шампанским, Насер произнес: «Египетское правительство и я лично очень довольны проделанной работой, тем участием, которое проявил Советский Союз в деле защиты Египта от посягательств империалистов на нашу независимость. Во время израильской агрессии 1967 года Советский Союз полно­стью поддержал нас. И сегодня Советский Союз с нами в нашей борьбе. Это один из самых главных факторов, говорящих о том, что мы ликвидируем последствия агрессии. Советский Союз ока­зывает нам политическую поддержку и экономическую помощь, поставляет вооружение и помогает специалистами в деле пере­стройки и перевооружения нашей армии».

К концу марта основные строительные работы по инженерно­му оборудованию площадок по развертыванию зенитно-ракетных комплексов «Печера» были закончены.