Глава I  ИСТОРИОГРАФИЯ, МЕТОДОЛОГИЯ И ИСТОЧНИКИ 1. Проблемы историографии и методологии

собранный им фактический материал. Историк общества должен быть нацелен на 
анализ субъектов исторического прошлого, т.е. его интересуют функции различных 
социальных институций, политических учреждений, экономических составляющих, а 
также деяния отдельных личностей. Без четкого определения функций субъектов 
исторического процесса невозможно воссоздать историю. В функциях заключается 
действующий механизм истории. 
Следующий этап в исследовательской работе предполагает поиск связей и 
реконструкцию их. Во-первых, связь между событиями, во-вторых, связь между 
субъектами исторического процесса, в-третьих, связь между носителями отдельных 
функций, связь между различными формами движения истории. В данном случае 
определяется причинная зависимость между событиями и зависимость 
второстепенных от кардиналь- 
15
ных форм движения истории. Суть заключается в том, что посредством 
многочисленных узлов связей держится единство общества, государства, этноса и 
человечества. 
Этносоциальная организация любого человеческого образования - это, прежде всего, 
переплетение множества форм коммуникаций. Все аспекты социальной жизни 
образуют сложный комплекс связей, обеспечивающие нормальное функционирование 
общества. Выявляя различные формы движения истории и проводя реконструкцию 
связей между ними, мы осознаём прошлое как совокупное движение материального и 
духовного начал. Только так можно понять историческое прошлое. И ни один из 
аспектов этого прошлого, будь это экономический, политический или религиозно-
духовный, сам по себе не существует. Только в совокупности с другими аспектами 
удаётся проанализировать прошлое любого из явлений. 
В политической истории формы несколько заранее предопределены, поскольку 
исследователь имеет дело с различными государственными учреждениями, 
правящими династиями и политическими событиями. В сущности, историческая наука 
в своем развитии всегда больше увлекалась политической историей. Как говорил 
К.Поппер: «они 1люди-Ж.А .1 говорят об истории человечества, однако на самом деле 
то, что они в основном имеют в виду и изучают в школе, представляет собой историю 
политической власти» /199. - Т.2. - С.311/. К сожалению, такая тенденция является 
господствующей и по сей день. Повествовательный характер истории, в чем сегодня 
обвиняется историческая наука, ориентирована на изучение морфологии общества 
/благодаря доступности политической истории/. 
В то же время в оценке политической истории Великого степного пояса Евразии мы 
сталкиваемся с массой проблем. В первую очередь, они возникают по причине 
отсутствия самой главной формулы -дефиниции кочевого политического образования. 
Прежде всего, вопрос касается содержания этого понятия, формы и стадиальной 
принадлежности. Реальное состояние кочевого общества, как политико-правовой 
системы в 
16
виде различных государственных образований и империй, рассеяно в многочисленных 
определениях, часто абсолютно противоречащих друг другу. Научная литература 
изобилует различными вывесками политико-правовой системы степных народов, 
твердящих о патриархально-родовом, раннефеодальном, предклассовом или же классовом 
феодальном характере государства. В последнее время перед этим интересным зданием 
появились и вовсе премудрые названия типа «параполитарно-доминомагнатного». 
Это является следствием сведения всего разнообразия реальной истории человечества к 
европоцентрической схеме, в соответствии с ее формационной характеристикой, с теорией 

классовой борьбы. Это - результат идеологии, сводящей начало государственности к 
прибавочному продукту и антагонизму классов. В этой связи пора признать, что «единой 
истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество истории»/199.-Т.2.-С.312/ 
Изучение этносоциальной структуры позволяет понять специфику исторического 
движения отдельных политических образований, достойно оценить их прошлое и притом 
не замыкаться в эмпирике, нагромождение которой заслоняет реальную картину истории. 
В экономической истории близость к жизни гораздо ощутимее, чем в политической. 
Продуктом научного анализа становятся в первую очередь скотоводство, земледелие, 
ремесло и т.д., напрямую связанные с социальными устоями жизни. Подлинные проблемы 
экономической истории предполагают выработку и поиск формы и структуры движения 
истории человечества. Хозяйственно-культурные процессы, представляя по сути явления 
социального характера, позволяют четко улавливать малейшие изменения в системе. 
Вместе с тем в научном инструментарии нашей историографии сформировались 
некоторые абстрактные понятия, накладывающие в любую хозяйственно-культурную 
общность, независимо от принадлежности, стадиональности этой системы. К такому роду 
высшей абстракции относится, например, понятие общины. 
17
Первоначально, община рассматривалась только в качестве поземельной организации. 
Самый наглядный пример представляет нам АА.Кауфман в предисловии своего 
известного ко-чевниковедам труда «К вопросу о происхождении русской земельной 
общины»: «И вот на помощь нам, при установлении генезиса русской земельной общины 
и русского общинного права, является «метод переживаний», является «живая история об-
щины», изучение типов и эволюции землевладения и землепользования, как эти типы 
могут быть наблюдаемы в настоящее время, как эта эволюция происходит в наших 
глазах» /126. -С.5/. Эта выдержка из книги АА.Кауфмана недвусмысленно говорит об 
одном: община рассматривалась в связи с хозяйственной организацией, т.е. в 
экономическом плане, и здесь ни одним словом не говорится об общине, как о целостном 
социальном организме. Это был нормальный подход в решении проблем изучения 
традиционного общества. Общинная тема стала ортодоксальной только в связи с 
усилением роли марксизма в России, когда хоздетерминистический подход к истории стал 
доминирующим. В связи с этим постепенно из поля зрения исследователей исчезли 
человеческие внеэкономические отношения внутри этносоциальной организации. 
Понятие «общины» в широкий научный оборот ввели исследователи-экономисты в начале 
XX в. в связи с изучением особенности землепользования казахов. В тот период иссле-
дователи неизменно подчеркивали ту прямую связь, которая имела место между 
хозяйственной деятельностью и родом. «Эти небольшие группы лиц, - пишет Л.К.Чермак, 
имея в виду родовое подразделение казахов, - имеющие в своем пользовании известную 
территорию пастбищ и других угодий, обособленную от соседних пространств 
естественными различными признаками, а иногда и искусственными сооружениями в 
виде ям, кучей дерна, пирамидок из камней, связаны между собой принадлежностью к 
одному родоначальнику и образуют земельно-родовую группу» /252. - С.232/. 
Так, земельно-родовая община по единодушному мнению исследователей /Л.Чермак, 
А.Букейханов, Ф.Щербина и др./ 
18
считалась верховным хозяином земли, в отдельных случаях она санкционировала переход 
хозяйств от раздельного пользования пастбищами к совместному, и полному 
уничтожению границ между отдельными хозяйствами. То, что эта община была построена 
на родовых принципах, доказывает и то, что даже зятья, принятые в отдельные дома, при 
дележе /например, покосов/ не принимались в расчет. Но в начале XX в. родовые 
отношения и родовой быт изучались сами по себе, т.е. вне общины, что и было, на наш 
взгляд, правильным подходом. 
В 50-60-гг. XX в. в исследовательской практике община стала применяться очень широко, 

подчас заглушая и заменяя понятия «родового начала» и т.д. Но в целом ее определения 
оставались те же. «Эти группы хозяйства, - пишет о традиционном родовом коллективе 
казахов В.Ф.Шахматов, - члены которых были объединены между собой родством и 
соседством и правом совместного владения и пользования одними и теми же 
пастбищами» /256. - С.45/. Существенным здесь было то, что исследователь 
распространил термин «община» на чисто кочевое родовое подразделение. 
Но постепенно исследователи казахского общества забывали первую составляющую 
общины /т.е. родство/ и стали выпячивать вторую /т.е. соседство/. «Некоторые 
исследователи, верно, считали совместное кочевание и общие хозяйственные интересы 
признаками кочевой общины», - пишет С.Е.Толыбе-ков. Рациональность научной 
методики состояла как раз в признании общины как хозяйственной единицы. Но 
«общинное землепользование выходило далеко за пределы подобных кочевых общин, оно 
распространялось на всю кочевую территорию ряда крупных родов и племен», - 
оговаривает данное положение С.Е.Толыбеков. Основная ошибка С.Е.Толыбекова зак-
лючалась в том, что он фактически не понимал специфику и сущность родовых 
отношений кочевников. Это неплохо иллюстрируется его следующим высказыванием: 
«Вследствие огромных размеров казахских родов, классовой дифференциации в них по 
отношению к ним нельзя применять понятие «род» как 
19
понятие «общинного родового строя». Внутри казахских родов существовали классы и 
шла острая классовая борьба» /237. - С. 513/. Таким образом, реальные, действующие 
очертания родового подразделения, хозяйственной микроединицы кочевого общества, 
затерялись в пространных научных рассуждениях о кочевой общине. Попытка доказать 
явное несоответствие принципов родства как основы социальной системы, реальным 
факторам совместной хозяйственной деятельности в кочевом обществе было основным 
итогом научной историографии 70-х годов. Выделенные С.Е.Толыбековым основные 
признаки кочевой общины /совместное кочевание, общие хозяйственные интересы/ 
позднее стали доминирующими. Это четко выражено в определении, данном казахской 
общине Масановым Н.Э. «.. .община представляла собой кооперацию трудящихся 
индивидов по поводу всего производственного цикла, то функционирование 
производственных групп обусловливалась совместной трудовой деятельностью по поводу 
отдельных элементов системы материального производства»*. Таким образом, из 
содержания понятия «община» была выброшена самая основная цементирующая часть - 
родство, взамен чего было предложено пустое словосочетание «кооперация трудящихся 
индивидов». Потребовалось ровно 100 лет, чтобы окончательно исказить смысл понятия 
«земельно-родовая община». В последние десятилетия в этнологической науке стало ха-
рактерно расширительное толкование и применение этого понятия /община/. Можно 
сказать, что она приняла всеобъемлющий характер, поглощая функции рода, семьи и 
других элементов социальной организации. Современное определение 

жүктеу/скачать 2 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: