БОИТЕСЬ НЕПРИЯТНОСТЕЙ — ЗАВОДИТЕ АКВАРИУМ

Все очарование детства до сих пор связано у меня с этим сачком для ловли рыбы. Вовсе не обязательно, чтобы это была «усовершенствованная новинка» с латунным обручем и газовым мешочком. По традициям Альтенберга предпочтительнее самоделка, изготовление которой — дело десяти минут: обруч — обычная изогнутая проволока, мешок из чулка, обрывка салфетки или детской пелёнки. Таким инструментом я в возрасте девяти лет ловил своих первых дафний на корм рыбкам и в результате открыл удивительный мир пресных прудов, совершенно очаровавший меня. Вслед за рыболовной сеткой пришло увеличительное стекло, его сменил скромный маленький микроскоп, и моя судьба была решена. Кто однажды узрел сокровенную красоту природы, никогда уже не сможет порвать с ней. Этот человек должен стать или поэтом, или натуралистом. И если глаз его точен и способность к наблюдению обострена, то он станет и тем и другим.

Итак, вы раз за разом протаскиваете сеточку между растениями в глубине пруда, и одновременно ваша обувь наполняется прудовой водой и илом. Если водоём удовлетворяет вашим целям и место выбрано подходящее, то вскоре мешочек сачка наполнится кишащими, извивающимися, стекловидно-прозрачными существами. Теперь опрокиньте сеточку в банку из-под джема, предварительно наполнив её водой, и сполосните сачок. Придя домой, вы заботливо опорожняете банку со своим уловом в аквариум, а потом созерцаете этот крошечный мирок, сразу же раскрывающий свои тайны вашим глазам и увеличительному стеклу.

Аквариум — это целый мир, ибо животные и растения, точно так же, как и в естественном пруду или в озере, и вообще на всей нашей планете, живут здесь бок о бок в состоянии биологического равновесия. Животные выдыхают двуокись углерода, которая усваивается растениями, а последние в процессе своей жизнедеятельности выделяют кислород. Однако было бы неверно сказать, что растения не дышат, подобно животным, а делают все наоборот. Растения, точно так же, как и животные, вдыхают кислород и выдыхают углекислый газ, но кроме того, растущее зелёное растение усваивает и двуокись углерода, используя её для построения своего тела. Правильнее было бы сказать, что растение «поедает» углекислый газ. В ходе этого процесса выделяется кислород в количестве большем, нежели необходимо для дыхания самого растения, и этими излишками дышат животные и человек. Наконец, растения способны усваивать остатки умерших организмов, разлагаемых на составные части бактериями, и возвращают эти вещества в великий кругооборот жизни, состоящий из трех взаимосвязанных звеньев: строители — зелёные растения, потребители — животные, демонтировщики — бактерии.

В ограниченном пространстве аквариума этот естественный цикл обмена веществ очень легко нарушается, и это приводит к катастрофическим изменениям в нашем маленьком мирке. Многие содержатели аквариумов, и дети и взрослые в равной степени, неспособны противиться искушению запустить к своим рыбкам ещё одну-единственную, в то время как растения аквариума и так едва справляются с задачей обслужить кислородом всех живущих рядом с ними животных. И как раз эта единственная рыбка может оказаться последней соломинкой, «переломившей спину верблюда». Слишком большое количество животных в аквариуме ведёт к нехватке кислорода. Рано или поздно один из обитателей не справится с этим, а его гибель может пройти незамеченной. Разложение трупа повлечёт за собой колоссальное увеличение числа бактерий в аквариуме, вода станет мутной, содержание в ней кислорода резко уменьшится, и тогда начнут умирать другие животные. Вскоре даже растения начнут разлагаться. Всего лишь несколько дней назад мы могли любоваться прелестным водоёмом, здоровыми зелёными растениями и яркими подвижными животными, а теперь перед нами ужасная зловонная жижа.

Прогрессивный аквариумист противодействует подобной опасности, искусственно вентилируя воду. Подобные технические меры сводят на нет саму суть аквариума, глубокая идея которого состоит в том, что этот маленький водный мирок самостоятельно поддерживает свою целостность и не нуждается в какой бы то ни было биологической заботе. Достаточно только кормить животных да очищать переднее стекло аквариума (на других стенках водоросли не следует трогать — они являются ценными поставщиками кислорода). Пока поддерживается естественное равновесие, аквариум не нуждается в какой бы то ни было очистке. Если вы отказались от мысли содержать крупных рыб, особенно таких, которых привлекает дно аквариума, то вам не страшен ил, слой которого постепенно образуется внизу из испражнений животных и отмирающих растительных тканей. Он даже полезен, поскольку удобряет песок, который первоначально был стерилен. Несмотря на присутствие ила, сама вода остаётся кристально чистой и лишённой всякого запаха, как в некоторых наших альпийских озёрах.

И с биологической, и с декоративной точки зрения лучше устраивать новый аквариум весной и помещать в него немного растений, обязательно дающих отростки. Только те растения, которые действительно растут в аквариуме, смогут приспособиться к особым условиям каждого определённого аквариума и процветать в дальнейшем, тогда как те, которые уже достигли полного роста, позже утратят значительную часть своей первоначальной прелести.

Два аквариума, разделённые расстоянием в несколько дюймов, обладают столь же различными индивидуальными особенностями, как два озера, находящиеся в нескольких милях одно от другого. В этом заключается основная привлекательность нового аквариума. Когда вы устраиваете его, никогда нельзя сказать заранее, как он будет развиваться и как будет выглядеть, достигнув своей собственной, особой стадии равновесия. Предположим, что вы основали три аквариума в одно и то же время, использовав одинаковые неорганические материалы. Все три поставлены вплотную друг к другу, и в каждый посажены водяной чабрец (Elodea canadensis) и водяной тысячелистник (Муriophyllum verticiilatum). В первом могут вскоре пышно разрастись густые джунгли элодеи, которая в большей или меньшей степени вытеснит Myriophyllum; во втором вероятна прямо противоположная ситуация; а в третьем, возможно, оба растения будут развиваться соразмерно друг другу. Очевидно, ни в одном из этих аквариумов не окажется восхитительных зарослей декоративной зелёной водоросли Nitella flexilis, свисающей вниз наподобие миниатюрных люстр. Таким образом, в трех одинаковых сосудах могут развиться совершенно различные ландшафты. Биологические особенности этих аквариумов совершенно различны, они благоприятствуют существованию разных групп животных. Короче говоря, в каждом аквариуме развивается свой собственный, особый маленький мир, несмотря на то, что первоначальная подготовка может происходить при одинаковых условиях.

Чтобы предотвратить всякое вмешательство в естественное развитие аквариума, каждому любителю необходима определённая доля сдержанности и самоконтроля. Всякое регулирование со стороны владельца, предпринятое даже из самых лучших побуждений, способно принести много вреда. Конечно, можно завести «хорошенький» аквариум с искусственным дном и тщательно рассаженными растениями; фильтры будут препятствовать образованию ила, искусственная аэрация позволяет содержать значительно большее число рыб, нежели это было бы возможно при иных условиях. В этом случае растения играют чисто декоративную роль: животные не нуждаются в них, поскольку за счёт искусственной вентиляции они получают кислород в количестве, достаточном, чтобы поддерживать своё существование. Конечно, это всецело дело вкуса, но я лично всегда представляю себе аквариум как сообщество живых существ, которое самостоятельно регулирует биологическое равновесие. Все иное — это лишь «садок», клетка, искусственно очищаемый резервуар, который не является чем-то органически законченным и служит просто для содержания в неволе некоторых животных.

Это истинное искусство — определить заранее, какой тип сообщества животных и растений вы хотели бы держать в своём аквариуме. Чтобы достигнуть этого, необходимы большой опыт и много биологического такта в деле расположения самого контейнера, в выборе подходящих материалов для дна, светового и температурного режима, и наконец, растений и животных, которые будут помещены вместе друг с другом.

Настоящим мастером этого искусства был мой трагически погибший друг Бернард Гельман, который мог по своему желанию скопировать любой тип пруда или озера, ручья и реки. Одним из его шедевров был большой аквариум, представлявший собой совершенную модель альпийского озера. Сосуд был очень глубоким, с холодной, кристально чистой водой. Он стоял не слишком близко к свету, и его растительность состояла из стекловидно-прозрачной светло-зелёной прудовой травы Potamogeton. Каменистое дно было покрыто темно-зелёным фантиналисом и декоративной водорослью Chara. Из животных, которых можно видеть невооружённым глазом, в аквариуме жили лишь несколько маленьких форелей и гольянов, немного пресноводных креветок и мелкие раки. Животные обитатели были столь немногочисленны, что они почти не требовали подкармливания, ибо могли существовать за счёт естественной микрофауны аквариума.

Если вы хотите содержать каких-нибудь очень требовательных, нежных водных животных, то при создании аквариума важно воспроизвести их естественное местообитание с законченным сообществом живущих в нём микро— и макроорганизмов. Даже обычнейшие обитатели наших аквариумов — тропические рыбки, и те сильно зависят от этого условия, хотя их естественная среда жизни — маленькие и не слишком чистые пруды, служащие приютом для того самого сообщества организмов, которое автоматически развивается в сред нем аквариуме. Условия, характерные для наших европейских водоёмов, подверженных изменениям климата умеренной зоны, несравненно труднее воспроизвести в комнатных условиях. Именно поэтому держать в аквариуме наших местных рыбок несравненно труднее, нежели тропические виды. Теперь вы понимаете, почему я советовал вам для начала наловить животных в ближайшем пруду с помощью традиционной сетки домашнего изготовления. Я содержал сотни аквариумов самых различных типов, но самый простой и дешёвый прудовой аквариум более всего импонирует мне, поскольку его стенки заключают в себе наиболее естественное в законченное сообщество живых организмов, способное прекрасно развиваться в искусственных условиях.

Можно часами сидеть перед аквариумом и созерцать его глубины, точно так же, как подолгу смотреть в пламя живого огня или в воду низвергающегося потока. Все сознательные мысли оставляют вас в эти минуты абсолютной безучастности, но в эти моменты вы учитесь познавать ценой кажущейся праздности ценнейшие истины о сущности микро— и макрокосма. Если бросить на одну чашу весов все то, что я узнал из книг в библиотеках, а на другую — те знания, которые дало мне чтение «книги бегущего ручья», наверняка вторая чаша перевесит.

РАЗБОЙНИКИ В АКВАРИУМЕ
Как он любезно скалит рот

И как резвится всласть.

Чтоб быстрых рыбок хоровод

Втянуть с улыбкой в пасть!

Льюис Кэрролл
Страшные разбойники есть в прудовом мирке. Наблюдая за жизнью аквариума, вы можете стать свидетелями жестокостей той напряжённой борьбы за существование, которая будет разыгрываться перед вашими глазами. Если улов был достаточно разнообразен, то вскоре вы сможете увидеть пример подобного столкновения интересов, потому что среди пленников почти наверняка окажется личинка водяного жука-плавунца. Учитывая относительные размеры этого насекомого, прожорливость и ловкость, с которой это существо уничтожает свои жертвы, можно заключить, что личинка плавунца затмевает славу таких пресловутых разбойников, как тигр, лев, волк и хищный кит — косатка.

Это стройное насекомое обтекаемой формы достигает более двух дюймов длины. Шесть его лапок снабжены жёсткой бахромой щетинок, образующих широкие лопасти в форме весел, движения которых быстро и надёжно проталкивают тело личинки сквозь толщу воды. Широкая, плоская голова несёт на себе огромные челюсти в форме клещей, полых внутри и служащих не только в качестве шприцев для впрыскивания яда в тело жертвы, но и как отверстие, через которое заглатывается пища. Обычно личинка лежит в засаде на каком-нибудь водяном растении, внезапно она с быстротой молнии бросается на свою жертву и ныряет под неё — резкое движение головы, и добыча уже в челюстях хищника. Для этих прожорливых существ «добычей» является всё, что движется или обладает запахом «живого». Неоднократно случалось, что я сам бывал «съеден» личинкой плавунца, когда неподвижно стоял по колено в воде пруда. Инъекция ядовитого пищеварительного сока личинки даже для человека чрезвычайно болезненна.

Эти личинки принадлежат к числу тех немногих животных, у которых процесс пищеварения происходит «вне дома». Секреты желез, которые через полые клещи челюстей впрыскиваются в тело жертвы, растворяют все ткани последней, превращают их в жидкий суп, который затем высасывается личинкой через те же самые каналы. Даже крупная добыча — личинка стрекозы или головастик, будучи укушены насекомым, теряют гибкость после нескольких оборонительных движений, а их внутренности, которые обычно более или менее прозрачны (как и у большинства водных животных), становятся мутными, словно после фиксации формалином. Сначала жертва набухает, затем сморщивается в мягком пакетике своей шкурки, безжизненно висящей в смертоносных челюстях, и наконец, уже никому не нужная, падает на дно. В ограниченном пространстве аквариума несколько крупных личинок в течение нескольких дней съедят всех животных более четверти дюйма длиной. Как же это может случиться? Личинки съедят друг друга, если до сих пор не сделали этого; при этом абсолютно не существенно, кто больше и сильнее, важно лишь, кто первый успеет схватить соперника.

Я часто наблюдал, как две равные по величине личинки одновременно нападали друг на друга и погибали мгновенной смертью в результате растворения тканей тела. Очень немногие животные, да и то лишь под страхом голодной смерти, способны нападать на других особей своего вида, размерами равных себе, с тем, чтобы пожрать их. Знаю лишь, что это определённо случается у крыс и немногих родственных им грызунов. Наблюдения, о которых будет рассказано ниже, заставляют меня сомневаться, что такая вещь когда-либо случается у волков. А личинка плавунца пожирает сородичей, равных себе по размерам, даже если есть другая добыча под рукой — то, что, насколько мне известно, не делает никакое другое животное.

Другой хищник, не столь отвратительный и жестокий и гораздо более изящный — это личинка крупной стрекозы Aeschna. Взрослое животное — настоящий царь воздуха, поистине сокол среди насекомых — ведь стрекоза ловит свою добычу в полёте. Перебирая свой улов с тем, чтобы не допустить в аквариум самых опасных злодеев, вы, вероятно, обнаружите наряду с личинками плавунца несколько других насекомых такой же обтекаемой формы, замечательный способ передвижения которых сразу привлечёт ваше внимание. Эти тонкие торпеды, обычно украшенные декоративным жёлто-зелёным узором, движутся вперёд резкими толчками, в то время как лапки их плотно прижаты к туловищу. На первый взгляд вообще кажется загадкой, как они могут перемещаться. Но если вы специально понаблюдаете за этими существами, поместив их в плоское блюдо с водой, то увидите, что личинки движутся по реактивному принципу. Из кончика брюшка насекомого прозрачным столбиком бьёт назад сильная струйка воды, которая быстро подталкивает насекомое вперёд. Концевой отдел кишечника личинки превращён в полый пузырь, богато снабжённый трахеальными жабрами и служащий одновременно и для дыхания, и для передвижения.

Личинка Aeschna никогда не охотится вплавь, она подстерегает насекомых, лёжа в засаде. Когда добыча появляется в поле зрения, на неё устремляется пристальный взгляд хищницы, которая очень медленно поворачивает голову и туловище в нужном направлении и внимательно следит за всеми движениями своей жертвы. Подобное фиксирование своей цели очень редко наблюдается у беспозвоночных, да и то лишь у немногих видов. В отличие от личинки плавунца наша Aeschna улавливает даже самое медленное движение, например, она замечает ползущую улитку, и в результате эти моллюски часто оказываются в числе жертв хищницы. Медленно, очень медленно, шаг за шагом личинка стрекозы крадётся к намеченной цели: вот только один или два дюйма отделяют их друг от друга — но что это? — внезапно вы видите, как добыча бьётся в безжалостных челюстях охотника.

Зафиксированная с помощью замедленной киносъёмки, вся эта картина выглядит следующим образом: вы успеваете заметить, как нечто, напоминающее длинный язык, стремительно движется от головы личинки к её жертве, и последняя мгновенно увлекается назад и оказывается между челюстями охотника. Если кому-нибудь из вас приходилось наблюдать за кормящимся хамелеоном, то все происходящее сразу же вызовет в памяти резкие движения языка этой ящерицы. «Бумеранг» личинки Aeschna — это не язык, а сильно видоизменённая «нижняя губа», состоящая из двух подвижно сочленённых суставов с хватательными клещами на конце.

Замечательная манера личинки стрекозы фиксировать взглядом свою добычу придаёт этому насекомому удивительно «разумное» выражение. Это впечатление усилится, когда вы познакомитесь с другими особенностями поведения личинки. В противоположность личинке плавунца, которая слепо хватает всё, что движется, несовершеннолетняя Aeschna оставляет без внимания животных свыше определённой величины, даже в том случае, если она голодала целыми неделями. Я месяцами держал личинку Aeschna в аквариуме вместе с рыбами, но никогда не видел, чтобы насекомое нападало на животных крупнее её или причиняло им какой-нибудь вред. Замечательно и то, что наша подопечная никогда не схватит животное, уже пойманное другой, себе подобной, хотя жертва медленно движется взад и вперёд между жующими челюстями удачливого охотника. С другой стороны, она сразу же набрасывается на кусочек свежего мяса, который точно таким же образом перемещается перед её глазами на конце стеклянной палочки.

Я постоянно держал в большом аквариуме с американскими солнечными окунями несколько личинок Aeschna. Развитие их занимает длительный срок — более года. И вот в один из прекрасных летних дней случается важное событие: личинка медленно выползает на стебелёк растения, торчащий из воды. Здесь она долгое время сидит неподвижно, пока её шкурка не разрывается на верхней стороне одного из грудных сегментов, точно так же, как и во время предыдущих линёк. Прекрасное, совершенное насекомое медленно-медленно вылезает на волю из личиночной кожицы. Пройдёт ещё несколько часов, прежде чем крылья достигнут своей окончательной величины и необходимой жёсткости: это результат удивительного процесса, в ходе которого быстро затвердевающая жидкость под высоким давлением нагнетается в тонкие разветвления жилок крыла. Теперь вы широко открываете окно. Остаётся только пожелать гостье вашего аквариума счастливого пути и всяческих удач в её новой жизни, жизни крылатого насекомого.

БЕДНАЯ РЫБКА
Как водоросль, как тины ком.

Налитый тусклым огоньком…

Бессмертен, вечен, слеп и тих

Живёт сложнейший импульс в них

Руперт Брук. Рыбы
Меня всегда удивляла слепая вера в пословицы, даже если они ложны и вводят в заблуждение. Лисица ничуть не более хитра, чем другие хищные звери, и гораздо глупее, чем волк или собака; голубь, конечно, далеко не мирная птица, а о рыбах ходят слухи только неверные: они вовсе не такие холоднокровные, чтобы называть их именем вялых и медлительных людей, и совсем не так счастливы в воде, как нам внушает известная пословица. Действительно, нет другой группы животных, в такой же мере страдающих от инфекционных болезней (и не только при домашнем содержании, но и в природных условиях), как рыбы. У меня никогда не было даже тени опасения, что вновь пойманные птицы, пресмыкающиеся или млекопитающие могут заразить живущих у меня животных какой-нибудь болезнью; но каждая только что приобретённая рыба неизменно направляется мной в особый карантинный аквариум, в противном случае можно ставить сто против одного, что вскоре на плавниках старожилов аквариума появятся зловещие белые пятнышки — признак заражения паразитом Ichthyophtirius multifiliis.

Однако вернёмся к широко распространённому мнению о холоднокровности рыб. Я близко знаком с жизнью многих животных, с их поведением в наиболее интимных ситуациях — когда они пребывают в бурном экстазе сражения или любви, но не знаю другого животного, за исключением дикой канарейки, которое могло бы превзойти в горячности самца колюшки, сиамской бойцовой рыбки или цихлид. Ни одно животное не преображается столь полно под влиянием любви, не пылает страстью в таком буквальном смысле, как колюшка* или бойцовая рыбка. Можно ли передать словами или воспроизвести в красках этот огненно-красный цвет, делающий бока самца колюшки прозрачными и стекловидными, голубовато-зелёные переливы его спины, блеск которой можно сравнить только со световой мощью неоновых реклам, наконец, изумрудную зелень его глаз. В соответствии с правилами художественного вкуса, сочетание этих красок должно казаться отталкивающим. Тем не менее, симфония, которую они образуют, создана рукою природы.

У бойцовой рыбки это чудо цвета непостоянно. Маленькая коричневато — серая рыбка, лежащая со сложенными плавниками в углу аквариума, внешне не представляет собой ничего замечательного. И только если другая рыбка, первоначально такая же невзрачная, приблизится к ней и они заметят друг друга, только тогда они начинают словно светиться изнутри и постепенно накаляться великолепием. Румянец пропитывает их тела почти так же быстро, как проволока электрической плитки становится красной при пропускании электрического тока. Плавники расправляются, как декоративные веера, настолько внезапно, что почти ожидаешь услышать звук, какой издаёт раскрываемый зонтик. А затем следует танец обжигающей страсти, не игра, но танец жизни и смерти, начало и конец всего.

Это может показаться странным, но заранее никогда нельзя сказать определённо, приведёт ли этот танец к любовному согласию и спариванию, или столь же плавно перейдёт в кровавую битву. Бойцовая рыбка при встрече с себе подобной может определить её пол только после того, как увидит, каким поведением ответит та на строго ритуальные, инстинктивные движения исполняемого ею танца. Встреча двух первоначально незнакомых самцов бойцовых рыбок начинается с взаимного дерзкого и чванливого самодемонстрирования, при котором каждое светящееся цветовое пятно, каждый луч чудесных плавников должен произвести максимальное впечатление.

Перед великолепным самцом скромно одетая самка складывает плавники, тем самым прекращая всякое сопротивление. Если она не готова к спариванию, то немедленно спасается бегством. В противном случае она приближается к самцу робкими, вкрадчивыми движениями, иными словами, её поведение прямо противоположно дерзкому и хвастливому поведению самца. И тогда начинается любовный обряд, не столь великолепный, как военный танец самцов, но не уступающий ему в грациозности движений.

Когда два самца встречаются лицом к лицу, начинается истинная оргия взаимного самовосхваления. Есть поразительное сходство между воинственным танцем этих рыб и аналогичными церемониальными танцами яванцев и других индонезийских народов. И у человека, и у рыбы мельчайшая деталь каждого движения основана на предписании древнего неизменного закона, каждый легчайший жест полон глубокого символического смысла. Тот же стиль, та ж.е экзотическая грация движений, выражающих сдерживаемый гнев, — вот в чём близкое сходство этих танцев.

Превосходная отточенность телодвижений указывает, что они выработались в результате длительного исторического развития и что в основе их лежит древний ритуал. Не столь очевидно другое: если у человека эти ритуальные церемонии передавались из поколения к поколению посредством тысячелетних традиций, то у рыб они представляют собой результат эволюционного развития врождённой инстинктивной деятельности и, по-видимому, намного старше. Происхождение подобных ритуальных церемоний превосходно изучено, и мы знаем сейчас об эволюционной истории этих реакций больше, чем о каких бы то ни было других инстинктах.

Но вернёмся к воинственным танцам самцов бойцовой рыбки. Они имеют совершенно то же значение, что и словесная дуэль гомеровских героев или наших альпийских фермеров, которая и по сей день предшествует шумным ссорам в деревенских гостиницах. Цель такой дуэли — запугать противника и одновременно привести себя в состояние бесстрашия. У рыб длительность этих приготовлений, их ритуальный характер и, главным образом, замечательный показ красочного наряда и развёрнутых плавников, имеющие целью запугать, сломить противника, маскируют для непосвящённого всю серьёзность ситуации. Бойцы во всем великолепии своих нарядов кажутся настроенными менее враждебно, чем это есть в действительности: вы так же не склонны приписывать им жестокую отвагу и презрение к смерти, как не связывается в вашем представлении охота за головами почти женственной красоты индонезийских воинов.

Битва бойцовых рыбок нередко оканчивается смертью одного из противников. Если они уже готовы нанести первый удар, то через несколько минут широкие продольные щели будут зиять в их плавниках, которые очень скоро превратятся в лохмотья. Способ нападения бойцовой рыбки, как вообще всех рыб, сражающихся подобным образом, — это, в буквальном смысле, удар шпагой, но никак не кусание. Рыба открывает рот так широко, что все её зубы торчат наружу, и со всей силой, развиваемой её мускулистым телом, с разбегу втыкает их в бок противника. Таранящий удар бойцовой рыбки настолько силён, что если в беспорядке боя одному из противников случится наткнуться на стеклянную стенку аквариума, звук столкновения бывает явственно слышим. Танец самовосхваления может продолжаться часами, но если танцоры перешли к действиям, часто уже через несколько минут один из противников лежит на дне, смертельно раненный.

Бои нашей европейской колюшки сильно отличаются от сражения сиамской бойцовой рыбки. В противоположность последней самец колюшки «накаляется» не только при виде противника или самки, но находится в таком состоянии все время, пока пребывает в окрестностях гнезда, в пределах выбранной им территории. Коренной принцип, лежащий в основе сражений этих рыбок, — «мой дом — моя крепость». Отнимите у самца колюшки гнездо или пересадите его в другой аквариум, и наша рыбка и не подумает о драке, даже если там будет другой самец. Напротив, она сразу станет маленькой и жалкой. Поэтому бои колюшек нельзя использовать для показа, тогда как сиамцы уже сотни лет развлекаются драками бойцовых рыбок. Самец колюшки становится физически способным приходить в состояние возбуждения только после того, как обзаведётся домом. Поэтому практически сражения колюшек можно наблюдать лишь в том случае, если держать двух самцов в большом аквариуме, где у каждого будет своё гнездо.

Воинственный пыл самца колюшки в каждый момент находится в прямо пропорциональной зависимости от близости гнезда. Когда рыбка сидит в гнезде — это беснующаяся фурия, с полным презрением к смерти безрассудно атакующая гораздо более крупного противника, даже человеческую руку. Чем дальше он отплывает от своей «штаб-квартиры», тем меньше его военный задор. Когда два самца вступают в драку, всегда можно предсказать с полной уверенностью, каков будет её исход. Около своего гнезда самый слабый самец всегда будет побеждать самого крупного и сильного. Боевая мощь самца колюшки определяется величиной территории, которую он может держать свободной от соперников. Побеждённый всегда спасается бегством по направлению к дому, а увлечённый своим успехом победитель преследует беглеца далеко во владениях последнего. Чем дальше преследователь уходит от своего дома, тем заметнее убывает его смелость. Беглец, достигнув окрестностей своего гнезда, приобретает новые силы, поворачивается и с удесятерённой яростью бросается на врага. Новая драка всегда оканчивается поражением первоначального победителя — и снова погоня, теперь уже в противоположном направлении. Столкновения чередуются с погоней то в одну, то в другую сторону, и это напоминает движение маятника, достигающего, наконец, равновесия в некоторой точке. Боевые силы сражающихся уравновешиваются как раз на границе их территорий. Тот же самый принцип играет важную роль в жизни многих животных, особенно птиц. Каждый любитель птиц мог наблюдать, как две горихвостки гоняют друг друга таким же точно образом.

Итак, остановившись, наконец, на воображаемой линии, разделяющей их владения, рыбки не решаются напасть друг на друга. Приняв особые угрожающие позы, они то и дело опрокидываются головой вниз. Рыбки проделывают это вновь и вновь, поворачиваются друг к другу боком, и каждый угрожающе выпрямляет спинной шип на той стороне тела, которая обращена к противнику. Все время рыбки касаются ртом дна, и можно подумать, что они заняты поисками пищи. Самец колюшки ведёт себя точно таким же образом в момент постройки гнезда; при столкновении каждый из двух самцов демонстрирует перед противником, так сказать, ритуальную версию этого поведения. Дело в том, что если нечто мешает особи совершить какое-либо инстинктивное действие, вытекающее из данной ситуации, животное часто «находит облегчение» в том, что выполняет другое действие, казалось бы, совершенно не соответствующее обстоятельствам. Так и в этом случае: колюшка, не решаясь напасть на противника, вместо этого производит движения, характерные для периода постройки гнезда. Это явление, имеющее огромный теоретический интерес как с точки зрения физиологии, так и психологии, в сравнительной этологии принято называть смещением действий.

В отличие от бойцовой рыбки колюшка не тратит много времени на угрозы до начала драки, она делает это между столкновениями или после них. Колюшки никогда не дерутся до конца, хотя, если исходить из их способа нападения, можно было бы ожидать обратного. Удары и контрудары следуют один за другим с такой быстротой, что взгляд наблюдателя едва способен уследить за ними. Правда, большой спинной шип, имеющий столь зловещий вид, играет подчинённую роль.

В старой литературе об аквариумах встречаются утверждения, что один из сражающихся может пасть мёртвым, проткнутый шипом противника. Очевидно, авторы этих книг никогда не пробовали «проткнуть» колюшку; и мёртвая рыбка будет выскальзывать из-под самого острого скальпеля, прежде чем вам удастся продырявить её прочную шкуру даже в том месте, где она не подкреплена костистым панцирем. Положите колюшку на какую-нибудь мягкую поверхность, которая, конечно, оказывает гораздо большее сопротивление, чем вода, и попробуйте проткнуть рыбку острой иглой. Вы будете удивлены, увидев, сколько силы требуется для этого. Благодаря чрезвычайной прочности своей шкуры колюшка не может получить в бою сколько-нибудь серьёзной раны, да и сами сражения, если их сравнить с драками бойцовых рыб, безвредны до нелепости. Конечно, в ограниченном пространстве аквариума более сильный самец может загонять более слабого до смерти, но если в аналогичные условия поместить кроликов или горлиц, их взаимоотношения могут привести к такому же результату.

Колюшка и бойцовая рыбка ведут себя по-разному и в любви, и в драке, но как родители имеют много общего. У обоих видов не самка, а самец берет на себя устройство гнезда и заботу о молоди. И когда будущий отец ещё только начинает подыскивать себе пару, у него уже готова колыбель для ожидаемых детей. Но здесь сходство кончается и начинаются различия. Колыбель колюшки, как уже упоминалось, лежит «под полом», а у бойцовой рыбки она расположена «над потолком». Иными словами, первая выкапывает небольшую камеру на дне водоёма, а вторая строит гнездо на поверхности воды. Одна употребляет для постройки гнезда волокна растений и особые клейкие выделения почек, другая пользуется только воздухом и своей слюной.

Воздушный замок бойцовой рыбки, как и её ближайших родственников, состоит из маленькой кучки пузырьков воздуха, покрытых прочным слоем слюны. Этот домик очень устойчив и слегка выдаётся над поверхностью воды. Уже в то время когда самец занят постройкой гнезда, он окрашен в великолепные цвета, которые становятся глубокими и радужными в момент появления самки. Самец, подобно молнии, бросается к ней и останавливается, пылая. Если самка готова принять его, она «сообщает» об этом, обретая особую окраску, — на общем коричневом фоне появляются светло-серые вертикальные полосы. С плотно сложенными плавниками она плывёт к самцу, который, трепеща от возбуждения, до предела расправляет плавники и поворачивается к невесте ослепительно сверкающим боком. Б следующий момент кавалер поворачивается в сторону гнезда и плывёт скользящими движениями, грациозно извиваясь всем телом. Манящий характер этих жестов ясен, даже если видишь их впервые. Телодвижения говорят: «Я уплываю от тебя, торопись и догоняй меня!». Между тем самец никогда не плывёт быстро и не уходит далеко; он вскоре останавливается и поджидает самку, которая робко и застенчиво следует за ним по пятам.

Таким образом, самец увлекает самку в гнездо, где начинается любовный танец, нежной грацией движений напоминающий менуэт. Однако экстаз, в котором пребывают исполнители, вызывает воспоминания о храмовых танцах острова Бали. По предписанию вековых законов самец все время обращён к партнёрше своим роскошным боком, а она постоянно остаётся под прямым углом к нему. Самец не должен даже мельком увидеть бок самки, иначе он сразу станет злым и настроенным совсем не по-рыцарски, потому что показ бока означает у этих рыб, как и у многих других, агрессивные намерения и немедленно вызывает у каждого самца полную перемену настроения: самая горячая любовь сменяется дикой ненавистью.

Самец плавает вокруг самки, и она отвечает на каждое его движение таким образом, что голова её все время обращена к партнёру. Танец исполняется в маленьком кругу, как раз под центром гнезда. Движения становятся все более неистовыми, краски — все более пылающими, круг — все меньше и меньше; наконец тела соприкасаются. Самец неожиданно туго обвивает своим телом туловище самки, осторожно переворачивает её на спину, и, трепеща, оба совершают великий акт соединения. Икра и семя выделяются одновременно.

Самка несколько секунд находится в состоянии оцепенения, но у самца есть важное дело, которым нужно заняться тотчас же. Крошечные, прозрачные, как стекло, икринки тяжелее воды и сразу опускаются на дно. Положение тел при икрометании таково, что погружающиеся икринки движутся мимо головы самца, тем самым привлекая его внимание. Супруг мягко выпускает самку и скользит вниз в погоне за икринками, собирая их одну за другой в свой рот. Всплывая, он выдувает икринки в гнездо. Последние, вместо того чтобы снова погрузиться, теперь чудесным образом всплывают. Эта внезапная и удивительная перемена удельного веса объясняется тем, что сейчас каждая икринка покрыта плёнкой слюны, способной держаться на поверхности воды. Самец спешит с этой работой, и не только потому, что он скоро уже не сможет отыскать в грязи крошечные прозрачные шарики, но и ещё по другой причине: если он замешкается, самка может выйти из состояния транса и тоже начнёт поглощать икринки. На первый взгляд может показаться, что она повторяет действия самца. Но если вы захотите посмотреть, как она будет складывать икринки в гнездо, ваши усилия будут тщетны: икра погибла безвозвратно, проглоченная самкой. Поэтому у самца есть все основания торопиться; он хорошо знает, почему нельзя позволить самке приблизиться к гнезду, когда после десяти-двенадцати спариваний все её яички надёжно сложены наверху между пузырьками воздуха.

Семейная жизнь красивых и отважных рыбок из группы цихлид находится на более высоком уровне, чем у бойцовой рыбки. Здесь уже и самец и самка заботятся о потомстве, а молодые рыбки следуют за ними, как цыплята за наседкой. Впервые на восходящей лестнице живых существ мы находим у этих рыб тот тип поведения, который считается людьми высокоморальным: самец и самка состоят в тесном супружеском товариществе даже после того, как размножение окончено. Они остаются вместе не только на время, которое требует забота о выводке, но — и это очень важно — гораздо дольше. Обычно это называют браком, если оба партнёра вместе заботятся о потомстве, хотя для этой цели нет необходимости в настоящих личных связях между родителями. Но у цихлид они существуют.

Для того чтобы объективно установить, узнает ли животное своего супруга персонально, «в лицо», он должен быть заменён другим животным того же пола, находящимся в той же стадии цикла размножения. Если, например, пара птиц только что начала гнездиться, и мы заменим самку другой, находящейся в психофизиологической стадии выкармливания птенцов, её инстинктивное поведение, естественно, будет находиться в несоответствии с поведением самца. Если самец после такой замены начнёт враждебно реагировать на присутствие самки, мы не сможем сказать с полной уверенностью, действительно ли он заметил, что новая самка не его «жена», или его раздражение вызвано тем, что новая подруга ведёт себя «неправильно».

Меня крайне заинтересовало, как ведут себя в этом отношении цихлиды, — единственные рыбы, связанные узами брака на всю жизнь. Первое, что нужно для разрешения этого вопроса, — это обладать двумя парами животных, находящихся в одной фазе репродуктивного цикла. Я был достаточно удачлив и вскоре приобрёл великолепных южноамериканских цихлид Herichthys cyanoguttatus, вполне удовлетворявших этому условию. Латинское название, в буквальном переводе означающее «рыба-герой с голубыми пятнами», вполне оправдано: глубокие бирюзово-голубые переливающиеся пятна образуют причудливую мозаику на бархатно-чёрном фоне, а героизм, который проявляет размножающаяся пара этих рыбок даже по отношению к гораздо более крупному противнику, оправдывает вторую часть названия.

Пять молодых рыбок этого вида в тот момент, когда я приобрёл их, не были ни героическими, ни украшенными голубыми пятнами. После нескольких недель содержания в большом солнечном аквариуме они выросли и расцвели, и в один прекрасный день одна из двух самых больших рыбок надела свой брачный наряд. Тогда стало ясно, что это — самец. Он занял более низкий передний левый угол аквариума, выкопал глубокую полость для гнезда и начал готовиться к икрометанию, тщательно очищая большой гладкий камень от водорослей и наносов. Четыре другие рыбки сбились озабоченной кучкой в приподнятом правом заднем углу аквариума. Но на следующее утро одна из них тоже надела праздничный наряд; бархатно-чёрная грудка, лишённая голубых пятен, указывала на то, что перед нами самка. Самец сразу же препроводил даму домой с церемониями, очень похожими на те, с которыми самец бойцовой рыбки приглашает в гнездо свою супругу.

Так пара заняла свою гнездовую территорию и начала доблестно оборонять свои владения. Это было не шуточным делом для трех остальных рыбок, которые не имели возможности передохнуть, постоянно перегоняемые с места на место. И тот факт, что находившийся в их числе второй самец через несколько дней собрался с духом и решил завоевать противоположный угол аквариума, ярко характеризует героизм, свойственный этим рыбкам. Теперь два самца стояли лицом к лицу, как два враждебных рыцаря в своих замках.

Граница проходила ближе к замку одинокого самца: его боевые возможности были меньше, чем объединённые силы пары, поэтому и территория его была соответственно уже (об этом я говорил подробно, описывая территориальные сражения самцов колюшки). Одинокий самец, которого мы будем называть самец номер два, вновь и вновь делал вылазки с явным намерением похитить жену соседа. Однако все его попытки были безрезультатны и не приносили холостяку ничего, кроме разочарования. Каждый раз, когда он пытался ухаживать за самкой, выставляя напоказ свой роскошный бок, она отвечала ему таранящим ударом в это незащищённое место.

Эта ситуация оставалась неизменной в течение нескольких дней; потом ещё одна самка надела наряд новобрачной, и счастливый конец казался неминуемым! Но произошло нечто совсем другое. Вторая самка, вопреки моим ожиданиям, оказывала очень мало внимания самцу номер два, как и он ей. Они просто игнорировали друг друга. Самка номер два все время пыталась приблизиться к самцу номер один. Каждый раз, когда тот после очередной военной вылазки уплывал в свои владения, она следовала за ним в характерной позе, которую обычно принимает самка, приглашаемая в гнездо. Очевидно, она считала себя обманутой всякий раз, когда самец номер один возвращался домой после очередной вылазки. Судя по той свирепости, с какой его жена нападала на приближающуюся соперницу, она уяснила обстановку весьма отчётливо. Её муж не принимал участия в этих нападениях. Таким образом, самец и самка номер два не существовали друг для друга, и каждый смотрел только на представителя другого пола из счастливой супружеской пары, которые, казалось, со своей стороны очень тало интересовались соседями.

Такое положение могло бы существовать длительное время, если бы я не вмешался и не пересадил вторые номера в другой идентичный аквариум. Разъединённые с предметами своей отвергнутой любви, они быстро нашли утешение в обществе друг друга и образовали пару. Некоторое время спустя обе самки выметали икру в один и тот же день. Теперь я имел то, что желал, именно: две пары животных одного вида в одной и той же стадии цикла размножения. Поскольку размножение этих рыбок само по себе много значило для меня, я решил подождать со своим экспериментом до тех пор, пока молодые в обеих семьях подрастут настолько, чтобы они смогли существовать самостоятельно даже в том случае, если супружеские связи родителей будут окончательно порваны.

После этого я обменял самок. Результат оказался двусмысленным и не дал ясного ответа на вопрос, узнают ли рыбки своего супруга «в лицо». Моё толкование, которое я излагаю ниже, может показаться многим слишком смелым и, несомненно, нуждается в дальнейшем экспериментальном подтверждении. Самец номер два принял самку номер один сразу же, как только она была посажена к нему. Однако, мне кажется, это нельзя расценивать как свидетельство того, что самец не заметил перемены; действительно, его поведение при каждой встрече с самкой во время церемонии «смены караула» говорило как будто об усилении пыла и страсти. Самка сразу приняла ухаживания самца и без колебаний приступила к исполнению своей роли. Но и это не говорит о многом, ибо в этот период самка целиком занята молодыми и обращает на самца мало внимания.

В другом аквариуме, куда я посадил самку номер два к самцу номер один и его потомству, дела приняли совершенно иной оборот. Здесь самка тоже интересовалась только детьми; выведенная из душевного равновесия переменой обстановки, она сразу поплыла на мелкое место и начала встревоженно собирать около себя молодых. Именно то же самое сделала самка в другом аквариуме. Но совершенно противоположным было поведение самца. В то время как самец номер два принял новую самку дружеской церемонией «накаливания», самец номер один продолжал насторожённо охранять выводок, отказался принять помощь самки и в следующий момент обрушил на неё бешеный таранящий удар. Несколько серебряных чешуек заплясали, подобно солнечным зайчикам, на дне аквариума, и я должен был вмешаться, чтобы спасти самку, которая в противном случае могла быть забита до смерти.

Что же произошло? Самец, который получил «более симпатичную» самку, ухаживал за ней и раньше, почему и принял замену с удовлетворением; другой же, помещённый с первоначально отвергнутой им самкой, был взбешён и, его нельзя не оправдать. Теперь он нападал на неё гораздо свирепее, чем делал это раньше, в присутствии своей законной супруги.

Способы заботы этих рыб о своём потомстве ещё более интересны, чем взаимоотношения взрослых особей, и гораздо пленительнее для наблюдателя. Кто хоть раз наблюдал, как они непрерывно обвевают струями свежей воды икру или крошечных рыбок, лежащих в гнезде, сменяют друг друга на дежурстве с военной точностью, или позже, когда молодые учатся плавать, заботливо ведут их сквозь толщу воды, тот никогда не забудет этих сцен. Но самое трогательное зрелище можно наблюдать, когда дети, уже способные плавать, на ночь укладываются спать. Каждый вечер, прежде чем молодые достигнут возраста нескольких недель, они с наступлением сумерек возвращаются к гнездовой камере, в которой провели раннее детство. Мать стоит около входа в гнездо и собирает молодых около себя. Затем она подаёт особый сигнал движением своего плавника.

Эта деталь поведения особенно ярко выражена у великолепной драгоценной рыбки Hemichromis bima-culatus, одной из самых прекрасных среди всех цихлид. Я думаю, что Руперт Брук имел в виду именно этих рыбок, когда писал следующие строки:

В беззвёздном небе синий свет,

И золотом блеснувший взор,

И зелень моря, пурпур гор —

От полной тьмы до полной тьмы.

Найдём мильон оттенков мы.

Однажды я наблюдал, как драгоценная рыбка во время подобной вечерней транспортировки опоздавших совершила поступок, совершенно изумивший меня. Поздно вечером я вошёл в свою лабораторию. Уже спустились сумерки, и я хотел быстро покормить рыбок, которые ещё не ели в этот день. Среди них была и пара драгоценных рыбок с выводком. Подойдя к аквариуму, я увидел, что большинство молодых находились уже в гнезде, возле которого дежурила самка. Когда я бросил на дно кусок дождевого червя, она отказалась от еды. Отец, в величайшем возбуждении сновавший взад и вперёд в поисках «прогульщиков», отвлёкся от выполнения своих обязанностей, соблазнившись отличным задним концом червя (по непонятным причинам он предпочёл этот кусок целому червю, лежавшему перед ним). Он схватил половину червя, но тот был слишком велик, чтобы проглотить его сразу. Самец принялся жевать свою добычу и в этот момент увидел молодого, плывущего вдоль стенки аквариума. Самец вздрогнул, как ужаленный, бросился вдогонку за маленькой рыбкой и затолкал её в уже наполненный рот. Это был волнующий момент. Рыба держала во рту две совершенно различные вещи, одну из которых она должна была отправить в желудок, а другую — в гнездо. Как она поступит? Должен сознаться, что в этот момент я не дал бы и двух пенсов за жизнь крошечной драгоценной рыбки. Но случилось удивительное! Самец стоял неподвижно, с полным ртом, но не жевал. Если я когда-нибудь полагал, что рыба думает, то именно в этот момент. Это совершенно замечательно, что рыба может найтись в подлинно сложной ситуации, и в этом случае она вела себя именно так, как вёл бы себя человек, будь он на её месте. Несколько секунд она стояла неподвижно, как бы не находя выхода из положения, и почти можно было видеть, как напряжены все её чувства. Потом она разрешила противоречия способом, который не может не вызвать восхищения: она выплюнула все содержимое на дно аквариума. Червь упал, и маленькая рыбка, ставшая тяжёлой благодаря приспособлению, о котором уже говорилось, последовала за ним. Затем отец решительно направился к червю и неторопливо начал есть его, все время поглядывая одним глазом на молодого, который послушно лежал на дне. Покончив с червём, самец взял малька и отнёс его домой к матери.

Несколько студентов, бывших свидетелями этой сцены, вздрогнули, когда один человек начал аплодировать.