Конрад З. Лоренц Кольцо царя Соломона

Тот факт, что многие виды птиц обладают специальными органами, сущность которых — предотвратить нападение со стороны других особей вида, указывает на чисто инстинктивную природу и эволюционную древность этих реакций подчинения. На голове у юных водяных пастушков есть голый, лишённый перьев участок кожи. В тот момент когда птенец преднамеренно демонстрирует своё темя более старым и сильным птицам своего вида, этот кусочек кожи приобретает насыщенную красную окраску. У высших млекопитающих и у человека можно найти подобные же социальные сдерживатели, и сейчас для нас несущественно, имеют ли они столь же механический и непроизвольный характер. С точки зрения конечного результата неважно, какие причины не позволяют господствующему индивиду нанести серьёзные повреждения своему более слабому собрату — то ли простые, чисто рефлекторные врождённые механизмы, то ли высшие философские соображения и нормы морали. Сущность поведения и в том и в другом случае одинакова: смирившееся существо внезапно отказывается от самозащиты и как будто бы развязывает руки убийце. Но именно в тот момент, когда с пути последнего устранены все препятствия, в его центральной нервной системе возникают непреодолимые внутренние преграды, не позволяющие решиться на последний шаг.

Не так ли и сам человек просит пощады? Гомеровские воины, желая сдаться на милость победителя, отбрасывали в сторону шлем и щит, падали на колени и склоняли голову. Они проделывали те самые действия, которые должны были облегчить вражескому воину его задачу — нанести смертельный удар, а на самом деле удерживали занесённый меч. У Шекспира Нестор говорит Гектору:

Чтоб меч твой на упавшего не падал.

Конечно, врождённые, закреплённые наследственностью сдерживающие механизмы, препятствующие животному без разбору применять своё оружие против других особей своего вида, — это лишь внешний аналог, в лучшем случае отдалённый предвестник общественной морали человека. Мы должны с крайней осторожностью относиться ко всякой попытке перенесения моральных критериев на отношения между животными. Но здесь я хочу высказать одну свою затаённую мысль. Мне кажется, самое замечательное заключается не в том, что одни из волков не в силах вонзить зубы в незащищённую шею другого, а в том, что этот другой вполне полагается на поразительную сдержанность своего более сильного врага. Человечеству есть чему поучиться у этого животного, которое Данте назвал La bestia senza pace. По крайней мере, я извлёк из знакомства с поведением волков новое и, очевидно, более глубокое понимание одного места из Евангелия, которое сплошь и рядом трактуется совершенно неверно и у меня самого до недавнего времени вызывало резко отрицательное отношение: «Если тебя ударили по одной щеке, подставь другую». Не для того вы должны подставлять врагу другую щеку, чтобы он снова ударил вас, а для того, чтобы он не смог сделать этого.

Когда в ходе своей эволюции животные приобретают опасное оружие, при помощи которого индивидуум может одним ударом убить другого себе подобного, одновременно в целях сохранения вида развиваются и особые сдерживающие механизмы, препятствующие неумеренному использованию такого оружия. Среди хищных зверей есть всего несколько видов, ведущих одиночный образ жизни, и именно эти существа не располагают социальными сдерживателями. Такие животные встречают себе подобных только в сезон размножения, когда их сексуальные эмоции господствуют над всеми остальными и подавляют агрессивность.

Среди этих «антиобщественных» отшельников можно назвать белого медведя и ягуара. Как раз им и принадлежит бесславное первенство среди других животных, содержащихся в зоопарках: эти хищники в условиях неволи особенно часто убивают своих собратьев. Система наследственных сдерживающих импульсов вместе с оружием, приобретённым общественными видами животных в процессе эволюции, образует единый отрегулированный комплекс. Обе его составные части развивались параллельно в ходе эволюции каждого вица животных, населяющих нашу планету. Иными словами, и строение тела, и поведение вида — это лишь части единого и неразрывного целого.

Могу ли я не горевать о том,