Махмуд Я не уйду. Зачем ты так со мною говоришь? Валад

Я не уйду. Зачем ты так со мною говоришь?

Прекрасно! Я в тебе не сомневался. Я вижу, ты не робкого десятка, И ты готов лишения сносить Здесь наравне со всеми. Молодец! Вот молоко, лепешка, виноград. Садись со мною рядом, помолчим.

Но если честно, эта христианка, В которую влюбился шейх – да будет Недолгим ослепление его, – Уродина, каких не видел свет! Сегодня днем она здесь пробегала, И я не понимаю, что такого Санан в ней разглядел? Лицо как тыква, И волосы растрепаны, и запах Какой-то неприятный, и одета В какую-то хламиду – просто ужас! На наших женщин вовсе не похожа.

Вот потому-то все и разбежались.

Но я не собираюсь уходить. И нечего коситься на меня! Я просто замерзаю тут, поймите…

Давайте вместе убедим Санана Оставить этот город, позабыть Свой сон, и образумиться, и страсть К девчонке с непокрытой головой – Да ниспошлет ей Всеблагое Небо Богатого супруга – вон из сердца Изгнать и снова в Мекку возвратиться.
Салах

Ты хочешь привести Санана в чувство? Чтоб он забыл про страсть свою?

Хочу.
Салах

Валад уже пытался урезонить Учителя, но ничего не вышло.
Махмуд

И правильно, и выйти не могло. Валад один тогда с ним говорил, А если бы мы все, все, как один, К нему бы подошли и поклонились, И вместе убедили бы его В безумной трате сил…

Махмуд, ты видел Его глаза, застеленные дымкой, Когда он здесь нам о любви твердил? Он ничего не видит, кроме той Колдуньи, что его заворожила. Санан и в самом деле полюбил, Хоть это в голове моей никак До сей поры не может уложиться. Как может просветленный пир, Учитель Ходжа Гийяс-ад-Дин Абдул Санан, Святой слуга Аллаха, слава Мекки, В такое исступление прийти Из-за напева бледной чужестранки? Он, гордость и надежда нашей веры!

Вот именно. Мне так же больно видеть, Как этот сын Аллаха ночь от ночи, День ото дня теряя облик свой, Становится безумней и страшнее, И угасает прямо на глазах. Я не могу смириться и терпеть Такое превращенье с мудрецом, Которого я столько лет искал, Учиться у которого считал я Великим счастьем, смыслом бытия. Пойдемте побеседуем с Сананом, Попробуем призвать его к возврату На Путь. Он должен все же вас послушать, Ведь вы – ученики, которым он Полжизни своей отдал, вас он ценит, Наверное, не меньше, чем девицу, Мелькнувшую в окошке перед ним. И, может быть, он чувствует вину За то, что здесь произошло? Пойдемте!

Ты так горишь желанием?

Горю.
Валад

И так в себе уверен?
Махмуд

Да, уверен.

Ну что, Валад, попробуем еще Чего-нибудь добиться от Санана, Пока совсем нас в лед не превратила Ночь византийская?

Ну, что ж, давай. Ступай, Махмуд, вперед. Мы за тобой.

Учитель, извини, что потревожил, – Да смилуется небо над тобой! Позволь мне обратиться с предложеньем К тебе, точнее, с пожеланьем, то есть…

Не мямли же, Махмуд, держись прямее И говори ясней, чего ты хочешь.

Да-да, сейчас. Учитель, мы здесь все, Твои ученики, и стар, и млад, Стоим и молим, чтобы ты забыл Ту деву, что тебя очаровала. Не подобает так себя вести Святому человеку. Это грех. Ведь если кто-нибудь из нас – Валад, Хусам, Салах иль я, твой раб покорный – В такое исступление бы впали, Ты, верно, осудил бы нас, сказав, Что облик человеческий мы напрочь Утратили, погнавшись за красивой, Пустой и недостойною мечтой. Поэтому одумайся, светлейший, Святое омовенье соверши, Очисти свою душу, и тогда Все вместе мы отправимся домой, Забыв об этом страшном приключенье.

Я грешен, да, но грех очищен кровью, Прошедшей омовение Любовью.

Когда в грехе раскаешься ты, Бог Простит тебя, ведь ты уж столько лет Ведешь нас за собою в небеса.

В чем каюсь я теперь, так это в том, Что шейхом слыл я, и ни в чем ином.

Ты – проводник, ты – тот, кто знает Путь. Аллах тебя услышит, помолись Ему о снисхожденьи и прощеньи.

Я все молитвы обращаю к ней. Все мысли и благословенья – ей.

Неужто ты ничуть не сожалеешь, Что эта ослепительная страсть Тебя, Учитель, разума лишила?

Я сожалею, сожалею, да, Что раньше не любил так никогда.

Что скажут люди в Мекке и Медине, Когда узнают весть о благонравном Санане, сбившемся с Пути внезапно?

Молва и пересуды… Страх Господень! Теперь я и от этого свободен.

Ты только посмотри на нас, твоих Учеников, друзей и верных слуг, Как больно видеть нам тебя в таком Плачевном состоянии, Санан!

Все, что теперь я вижу пред собою – Возлюбленную, коей я не стою.

Санан, подумай, наконец, о рае. Пусть нас, учеников, ты ни во что Не ставишь, о себе чуть-чуть подумай. Ты стар, тебе немного жить осталось. И если ты надеешься попасть На свете том в прекрасные чертоги, Преодолей безумие свое, Разбей и выбрось своего кумира.

Тот свет… Какого еще надо света? Что делать в том Раю, когда есть этот?

И как тебе не стыдно пред Аллахом? В теченьи стольких лет Он был твоей Единственною страстью. Как ты можешь, Учитель, изменить ему теперь?

Как выскользнуть из ангельских силков, Которые расставила Любовь?

О шейх благой, в последний раз прошу, Вернись в святое лоно нашей веры, Не оставляй своих учеников Без опытного, стойкого вождя.

Не тратьте на меня красивых фраз. Я в богохульстве по уши погряз, А для разочарованного в Боге Назад не предусмотрено дороги.

Бессмысленны дальнейшие попытки. Санан кощунствует. Пойдемте прочь.

Ну, что, Махмуд, ты удовлетворен?

Да, я не думал, что настолько сильно Санан своим недугом поражен! Что ж делать нам теперь? Как дальше быть?

Смотрите, возвращается Хусам.

И на лице его как будто радость.

Ну, что, не передумал наш безумец?

Как можешь говорить ты так о пире?

Спокойно, новичок. Могу и резче Об этом человеке отозваться. Всю жизнь свою я посвятил ему, И знаю его лучше самого Себя. И уважаю, и люблю Не менее, чем ты. И предан так же. Но я таков, какой я есть, прости! Я всех людей, все вещи называю Своими именами. Только так Надеюсь я на истинный Путь выйти, Освободившись от земных иллюзий. Я нынче не напрасно время тратил. Нашел я в Руме одного купца, С которым о ночлеге сговорился. Похоже, что Санан решил надолго Остаться здесь. И что теперь нам делать – Неясно. И к чему все приведет – Аллаху одному известно. Вот Я и подумал: надо как-то дальше Нам с этим сумасшествием мириться. Санана бросить одного нельзя, И оторвать его от созерцанья Прекрасной христианки невозможно. Так примем же удары злой судьбы, Которую не в силах изменить мы. Поселимся здесь все неподалеку Не под открытым небом, а в дому, Чтоб быть возле Санана, если вдруг Учитель передумает, и разум Похищенный Аллах ему вернет.

Так вот где ты сегодня пропадал.

А ты уж думал, я оставил шейха? Нет, дорогой мой. Мы с Ходжой Сананом И не в такие дрязги попадали.

Мне кажется, друзья, в словах Хусама Содержится разумное зерно. Такой ордой нам жить здесь несподручно. Санана мы не бросим, но за ним Мы будем осторожно наблюдать Издалека. Оставим здесь дозорных, А сами удалимся восвояси.

Хорошая идея!

Я сегодня Останусь с шейхом здесь, переночую.

А завтра я сменю тебя.

Идет.
Валад

Теперь ступайте за Хусамом.
Хусам

Да, Пойдемте, я тот дом вам покажу.

Красавица!

Эй, побирушка, прочь! Уйди, а то сейчас как закричу!

Ты светишь ярче солнечного света. Тебе я посвящаю песню эту. (Поет.)

Дни и ночи постоянно Терпеливо, неустанно, Позабыв о всем, что было, Я стою здесь и, уныло Песни сердца распевая, На коленях умоляю Ту, чей образ точит душу: «Оглянись, постой, послушай.
Елена держится на отдалении от Санана, но не уходит, прислушиваясь к словам его песни.
Шейх Санан (поет)

Я тебя не часто вижу. Словно куст, весь день недвижим, Я расту на месте этом, Ожидая лучик Света. Покажи мне стан свой гибкий, Озари меня улыбкой, Обожги меня дыханьем, Исцели своим сияньем».

Эй, старикан, кому ты здесь о свете Любовном песни грустные поешь? Ступай домой, вернись к своей родне.

Нет у меня родни и дома нет. Есть только ты одна лишь, Солнца Свет. Есть ты, я повторяю вновь и вновь. Есть ты, любимая, и есть Любовь.

Любимая? Ты что, в меня влюбился? Старик, тебе не стыдно? Ты мне в деды Годишься и бормочешь о любви? Тебе пора бы о душе подумать, Ведь ты уже одной ногой в могиле. Неужто красота моя и юность Достойны унижения такого? Мне подобает жениха найти Посимпатичнее и помоложе, И побогаче, может быть, бог даст.

Любовь не знает возраста и каст. Любовь не различает цвета кожи, Она не разбирает, кто моложе, Кто старше, кто богаче, кто бедней. И царь, и раб склоняются пред ней. Любовь вселяет силы в слабака, И труса превращает в смельчака. И я не исключение из правил, Огонь Любви всю душу мне расплавил. Смотри, я полыхаю, весь горю, Всего себя тебе одной дарю. О чем мечтаешь ты, промолви лишь, Я все исполню, что мне повелишь.

Да ты и впрямь, старик, ума лишился. Ты думаешь, что я к тебе способна Ответным чувством воспылать? Несчастный, Я никогда не полюблю тебя! Что, кроме песен, можешь дать мне ты? Какие повеления исполнить Грозишься ты, дрожащий побирушка? Ты немощен, стар для меня и беден, Я – молода и недурна собой, Я – христианка, ты – слуга Аллаха. Что общего меж нами ты нашел?

Богам в распоряженье отдана, Меня с тобой роднит Любовь одна. Прочней всего, что люди могут свить, Любви Священной нас связала нить. И сотканную на Небе парчу Не разрубить ни сабле, ни мечу. Так важно ли, что я беднее мыши? Вели, что хочешь. Властью, данной свыше, Я, немощный и жалкий, наделен. Твое желанье для меня – закон.

Да ты совсем от страсти обезумел! Отстань, не приставай, уйди с дороги!

О, это реализовать несложно. Вели мне сделать то, что невозможно.

Прочь, говорю! Чего пристал ко мне? Вы все такие липкие, арабы? Что невозможно для тебя? Не знаю. Бессмысленно у нищего просить Богатого приданого. Хотя Такой ли ты уж простенький, каким Пытаешься казаться? Здесь с тобою Твои… прислужники иль сыновья.

Не знаю, кто ты есть, что ты за птица. И что ты мне способен подарить? Не прогадать бы! Власти попросить? Быть может, у себя в родном краю Ты – чрезвычайно важная персона, Какой-нибудь там князь или халиф? Быть может, ты – волшебник и колдун, Прикидывающийся бедняком, И знаешь десять тысяч заклинаний, И можешь превратить осла в лягушку?

Решай скорее. Все в твоих руках. Вели, и да поможет мне Аллах!

Аллах, ты говоришь? А интересно, Насколько дорог твой Аллах тебе? Коль утверждаешь ты, что можешь горы Сдвигать от необъятной и безбрежной Любви, сперва сдвинь маленькую кочку. От веры, от Аллаха отрекись! Сожги свое Писание Святое И в нашу веру перейди. Забудь Все прошлые обычаи свои, Испей вина и закуси свининой.

Немало неприятностей и зла Любовь тому, кто любит, припасла. Кровавы испытанья и жестоки, Но сердцу эти сладостны уроки. Влюбленному, скажи, нужна ли вера? Сам любящий является примером Того, куда приводят все ученья – К самозабвенью самоотреченья. Для тех, в ком засиял Огонь Священный, Привычки и традиции презренны, Не существует званий и чинов, Нет положенья выше, чем Любовь.

О нет, Санан!.. Одумайся! Не надо!..

Я отрекусь от веры мусульман. (Елене.) Зови епископа! Неси Коран!

Аллах, помилуй бедного Санана! Скорей сюда, на помощь! Братья, где вы?

О, неужели все это – не сон? Ужель мои глаза все это видят? Валад, Салах, ну, что же вы стоите? Санана нужно увести скорей. Пока не поздно, можно что-то сделать. Санан не понимает, что творит. Вмешаемся!

Молчи! Не голоси! Я никому не дам его в обиду. Пусть кто-нибудь попробует его Хоть пальцем тронуть – разорву на части!

Но что ты сделаешь один, Салах? Нам нужно вместе…

Что ты так взбесился, Чудак? Санан – осознанный мошенник. Остынь! Не стоит так переживать Из-за него! Все это маскарад. Ты снова видимостью околдован.

Валад, что говорит он?

Дорогой, Хусам отчасти прав. Утихомирься! Твои переживанья могут нам Плохую службу сослужить. Уймись! И без того мы здесь, как на вулкане. Нам нужно быть все время начеку, Чтоб это гульбище не завершилось Кровавой и бессмысленной резней.

Вот это, что ль, твой женишок, сестренка?

Чего ты мелешь, глупая?

А что? По крайней мере, он не крокодил.

Сегодня праздничный, погожий день! Великий день! Святое торжество И прославленье веры христианской! Еще одна заблудшая овца, Поборник нечестивого ислама, Прибилась к стаду отроков Христовых, Решив на путь душеспасенья встать. Вот яркое свидетельство того, Что истинная вера побеждает Все ложные безбожные пути. Особенно отрадно сознавать, Что новоиспеченный прозелит – Не сошка мелкая, а знаменитый, Богатый и почтенный шейх Суман Принадлежит к ученому сословью. Он автор богомерзких сочинений, В которых излагаются бесстыдно Крамольные стихи, хула и ересь Возводится на имя Иисуса.

Какая ересь?! Шейх за всю свою Святую жизнь не написал ни строчки. Семнадцать лет я у него учусь, Семнадцать лет он ничего не пишет.

И вовсе наш Учитель не богат! Зачем ты так клевещешь на него?

Семнадцать лет? Господь его прославит За то, что он одумался так рано И от служенья дьяволу отрекся Семнадцать лет тому назад. Прекрасно! Взывают к небу страшные грехи, И к покаянию зовут Сумана. Однако милосерден к нам Христос…

Санан, а не Суман, его зовут.

Что, что? Ах, да… Восхвалим же Христа За чудо, явленное над Суманом, И таинство крещенья совершим.

О боже! Мантия летит в огонь! Что делается? Нет, я не могу Смотреть на это.

Тише, сумасшедший!

Они же издеваются над ним!

Они над ним? А не наоборот?

Итак, Суман, скажи, готов ли ты Отречься от своих греховных взглядов И стать рабом Христовым?

Я готов На все, чего потребует Любовь.

В моих руках – святыня мусульман. Светись же, сердце! Полыхай, Коран!

На жертвенник с великою Любовью Всего себя кладу без прекословья.

Смотрите все, как весело горит Бесовская книженция в огне! И бесы в том огне так и снуют Туда-сюда, туда-сюда. Всем видно? Прекрасно. (Санану.) Стань теперь лицом на запад И плюнь три раза в ознаменованье Того, что сатане и всем его Деяниям, и вашему пророку Мухаммеду со всей его родней Бесчисленной ты больше не служитель.

Что делает он?

Ужас! Смех один!

У этих полоумных дикарей Обряды – просто гадость, грязь, уродство!

Да пусть позабавляются.

Отрадно Глядеть, как ты на дьявола плюешь. Вот все мы так плевали бы!.. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа Помолимся за грешного Сумана!

Санан, а не… А, дьявол! Все равно…

Аллах, чем провинился пред Тобой Несчастный и любимый наш Учитель, Что Ты его безумьем покарал?

Зачем он лоб ему испачкал маслом?

Он крест ему нарисовал.

О мерзость!

Сейчас три раза голову твою Святой водой мы окропим подобно Тому, как Иисуса Иоанн Крещал водой во Иорданских землях. Таким путем и ты очищен будешь. Но перед тем, как таинство свершить, Ты должен получить другое имя. Не подобает божьему рабу Носить срамные прозвища. Пускай Теперь твоим заступником небесным Пребудет храбрый мученик святой Великий чудотворец Христофор. Предание о нем нам повествует, Что был он от природы наделен Красивою наружностью. Однако, Свой взор смиренный обратив к Христу, Он испросил у Господа уродство, И веру христианскую прославил Подвижничеством… Нет, ты не подумай, Брат мой, что ты уродлив тоже. Нет, Ты так же, как и он, смирен и кроток. Лишь в этом твое сходство с Христофором. Поэтому с покорностью отбрось Все прошлые прозвания свои И имя христианское носи С беззлобием, достоинством и честью.

Как ты мудра, Любовь! Какое счастье – В потере разума от дикой страсти! Ломай, круши, прекрасное мгновенье, Последнее мое отождествленье.

Вы только полюбуйтесь на отца Сумана, то есть это… Христофора! Какое он смирение являет Своим святым и благонравным ликом!

Аллах, спустись с небес и покарай Насмешников мучительною смертью! Зачем еще нужна вода?

Махмуд, Сдержи свой гнев. Пусть будет то, что будет.

Зачем они водой его облили?

Уймись, а то нас всех умоют кровью!

Еще какую мерзость должен шейх На смех толпе безумной совершить?

Вот крест. Носи теперь его на шее. Пусть он с тобою в радости и в горе Пребудет вечно, брат наш Христофор. Когда тебя соблазны окружат И станут неотступно понуждать К былому поклоненью сатане Вернуться, ты им крест свой предъяви, И нечисть разбежится врассыпную.

О, я сейчас ему на шею тоже, Наверно, кинусь, чтобы перегрызть!..

Держи его, Валад!

Угомонись! Нам всем из-за тебя сейчас здесь будет Конец.

Держи его, не отпускай!

И вам, честные братья, не мешало б Пример взять с иноверца Христофора И в лоно христианское из тьмы Невежества стопы своя направить.

Да я тебя!..

Ох, как вас бесы крутят! (Санану) Позволь, мой брат, твой локон отщепить Как знак того, что ныне твой владыка – Христос один, и ты – Его раб Божий.

Зачем ему щипцы?

Махмуд, спокойно!

Честные братья, вы бы посадили Ревнителя безумной вашей веры На цепь покрепче, а не то сорвется И к сатане исламской убежит.

Ну, что ж, на том закончен наш обряд. Но это только таинство крещенья. Еще Христовых таин причаститься Тебе необходимо, чадо божье, А также исповедаться в грехах. Но все это мы можем сделать позже. Теперь добро пожаловать к нам в храм, Точнее, в трапезную, где уж стол Давно накрыт и ждет нас всех, и где Мы наше ликование продолжим… Хотя твои несдержанные слуги, Иль кто они тебе там раньше были, Проститься, кажется, с тобой желают, В последнюю дорогу, так сказать, К познанию Христовых тайн и к Богу Со всеми почестями проводить. Оставим же на время Христофора Среди своих счастливых земляков, Чтоб не мешать их радости совместной. Мы ж в храме подождем тебя, брат наш, Когда прислужники твои тебя Сердечно на прощанье расцелуют.

Учитель, дорогой, что ты наделал? Зачем ты в грязь втоптал святыни наши? Как мог ты сжечь Коран?.. Зачем все это?.. Что, что ты хочешь этим доказать Иль показать нам? Объясни, ответь!

Я сделал то, что мне Любовь велела. (Елене.) Любимая моя, я – твой всецело.

Учитель, ты и вправду всех запутал Своим необъяснимым поведеньем, И больше всех запутал сам себя. Любовь твоя, твоя пустая блажь… К чему тебя все это приведет? Задумайся об этом хоть на миг. Ты сам себя поставил вне закона Средь двух давно враждующих миров. Теперь тебя все шейхи и имамы За отреченье разом проклянут, Когда молва о том, что здесь случилось, Достигнет Бухары и Нишапура. А новые приятели твои Еще нахальней будут насмехаться И над тобою, и над верой нашей, И еще глубже будут презирать Тебя за низость, сделанную нынче. Не думал я, что ты так далеко Зайдешь в своем безумстве шутовском.