-летие Великой Октябрьской Социалистической Революции. Парад на Красной площади

70-летие Великой Октябрьской Социалистической Революции. Парад на Красной площади

Погода стояла сухая, прохладная. Я вспоминал 40-летие Октября, когда проходил в составе парадного строя слушателей КВВА ВВС. Старался уловить новое в построении и прохождении, но перемен не обнаружил. Расчет академии им. Гагарина перед прохождением стоял на прежнем месте напротив Мавзолея. Менялись только знаменосцы и начальники академий. Уже несколько лет академию ведет на парадах Дважды Герой Советского Союза маршал авиации Н.М. Скоморохов. На этом параде инсценировалась история советских Вооруженных Сил.

Начинался парад прохождением колонн первых формирований рабоче-крестьянской Красной Армии, в том числе красногвардейцев и конников, затем прошли строи личного состава и военной техники современных Вооруженных Сил.

Общаясь со многими знакомыми генералами, я узнал неожиданно для себя о разногласиях с ЦК Б. Н. Ельцина, проявившиеся якобы на Пленуме ЦК в октябре.

Б.Н. Ельцин выразил свое несогласие и попросил выхода из состава ЦК или Политбюро (он кандидат в члены Политбюро, первый секретарь МК КПСС). Решение, видимо, последует после праздников. Факт неприятный. Если это так на самом деле, то плохо, значит, полного согласия между руководством нет, значит, появилась трещина в «Ленинском ЦК».

Б. Н. Ельцин обратил на себя внимание пламенной революционностью, активностью и решительностью в перестройке. Он был назначен в МГК КПСС с должности секретаря ЦК КПСС, до этого был Первым секретарем обкома КПСС в Свердловске. Своими взглядами и действиями Борис Ельцин отличался от остальных руководителей. От этого человека можно было ожидать чего-то необычного. Это должно было показать время.

В 11.30 мы покинули Красную площадь и в том же составе возвратились к себе на Зарю (жилой городок Главкомата).

Дома был приготовлен праздничный обед. Нашими гостями были Саша и Марина Ленцовы, Светлана Ивановна и Владимир Иванович Андреевы, а несколько позже Надежда Ивановна и Виктор Иванович Суворовы. Мы радостно провели праздничный день, отметили величайшее событие, каким явилось 70-летие Октября.

В международных отношениях характерным была борьба за мир, которая заметно активизировалась. В декабре предстояла встреча М. Горбачева с Р. Рейганом. Газета «Правда» сообщала об отставке министра обороны США Каспара Уайнбергера, побившего рекорд пребывания в этой должности (без малого семь лет). Его деятельности на этом посту Америка обязана и сомнительными рекордами взвинчивания пентагоновских бюджетов, усилением военных приготовлений. За последние шесть лет Вашингтоном в топку гонки вооружений было брошено около двух триллионов долларов. Уайнбергер не скрывал свою неприязнь к любым договоренностям между СССР и США в области ограничения, сокращения или ликвидации вооружений. Считали, что, не сумев предотвратить заключение договора по РСД-РМД, Уайнбергер предпочел отставку.

11 ноября сообщили об освобождении от должности первого секретаря МГК КПСС Б.Н. Ельцина «за ошибочные действия... и крупные политические ошибки». Вместо него на этот пост был избран Л.Н. Зайков. Слухи о разногласиях в Политбюро подтвердились.

Позднее нам стали известны некоторые подробности о Ельцине. Он обратился с письмом к Горбачеву, когда тот находился в отпуске (август-сентябрь). Горбачев пообещал разобраться с письмом после праздников, а до этого, как позднее выяснилось, Горбачев не сказал о письме даже членам Политбюро.

На октябрьском Пленуме ЦК (19.10.), который имел целью рассмотреть доклад Генсека на торжественном собрании к 70-летию Октября, после 3-х часовой работы, когда казалось, что он подошел к концу, неожиданно попросил слово Б. Ельцин. Горбачев пожал плечами. Слово предоставили. В своем выступлении Ельцин сказал, что перестройка в течение двух лет эффекта не дала, рабочий класс недоволен, сами руководители не перестраиваются, начинает зарождаться что-то вроде культа, были задеты несколько членов Политбюро. В конце своего выступления Ельцин попросил вывести его из кандидатов в члены Политбюро с тем, чтобы дальнейшую его судьбу решила Московская парторганизация. После его выступления выступили 25 человек, все осудили Ельцина. Итог ясен. Вчерашний Пленум МГК КПСС вывел Б. Ельцина из состава бюро и освободил от должности первого секретаря МК.

В Москве начались партийные активы в «поддержку» мнения ЦК. Факт с Ельциным был неприятен тем, что он всего два с лишним года пробыл кандидатом в члены Политбюро и за такой срок пошел по «ошибочному» пути и «допустил крупные недостатки». Мне же казалось, что деятельность Ельцина соответствовала духу времени. Возникало сомнение по отношению к другим деятелям партии – не заблуждаются ли они.

16–19 ноября я выехал на РЛС в Скрунду Латвийской ССР. Это была моя вторая поездка в эту часть, которой командовал полковник А.Б. Новицкас, а начальником политотдела был подполковник, позднее полковник, Г.М. Соханенко.

РЛС в Скрунде выполняла задачу обнаружения БР на основных стратегических воздушно-космических направлениях (Западном и Северо-Западном). Здесь же было развернуто строительство новой РЛС типа «Дарьял» взамен действующей РЛС «Днепр». При первом моем посещении гарнизона я обратил внимание на запущенность работы с личным составом срочной службы в нем и неблагополучное состояние с дисциплиной. Командиром части был опытный офицер, литовец. Мне докладывали, что раньше он хорошо командовал частью, но за последнее время потерял интерес к работе, собирался увольняться, и дела резко стали ухудшаться. Тревожные сигналы из Скрунды поступали к нам в управление, чем и была вызвана моя поездка. На месте я убедился в неблагополучии дел, в том, что полковник Новицкас не может выправить положение дел без вмешательства вышестоящих органов.

Длительное время болел начальника штаба полковник Егоров, затем он был уволен, долго оставалась вакантной должность начальника тыла, не было заместителя по вооружению. Командиру одному было трудно в этих условиях организовывать жизнь и деятельность личного состава, как этого требовали уставы. После встреч и бесед с личным составом всех категорий я убедился, что дела можно поправить, оказав помощь полковнику А.Б. Новицкасу, прежде всего в укомплектовании по штату ключевых должностей. На эту тему состоялся серьезный разговор с командармом Н. И. Родионовым, который медлил с подбором кадров для Рижского ОРТУ.

Одновременно с моим нахождением в Скрунде начальник штаба полковник Сколотяный с группой офицеров работал в ОРТУ в Куткашенах (Азербайджанская ССР).

По возвращении из командировки в Управлении мы обменивались мнением о положении дел в войсках и направлениях совершенствования наших двух высших училищ – Житомирского и Пушкинского. В обоих из них было установлено по два срока обучения, по 4 и 5 лет, вместо единого пятилетнего. Сложность новой техники, которая внедрялась в войсках взамен старых средств, требовала повышения уровня подготовки в училищах. Мы склонялись к установлению пятилетнего срока обучения для всех курсантов. Обсуждали и вопросы обновления преподавательского и командного состава офицерами из войск, о чередовании ими службы в войсках и училищах. Особой заботой было пополнение учебно-материальной базы училища экспонатами новой техники, в том числе ЭВМ.

В связи со сменой Главкомов мы считали полезной организацию встречи генерала армии И. М. Третьяка с представителями промышленности, генеральными конструкторами и руководителями НИИ. Главком дал свое согласие на такую встречу, и мы совместно с начальником института по вводу и испытанию систем РКО генералом Ю. Г. Ерохиным составили план проведения совместного совещания.

Со временем для меня все сложнее становилось выполнять свои обязанности члена редколлегии журнала «Военная мысль», поэтому я обратился к Главному редактору журнала генералу А.П. Антонову с просьбой об освобождении меня от членства в редколлегии.

В то время в состав редколлегии журнала входили генерал армии С.П. Иванов, генерал-полковник Ф.Ф. Гайворовский (мои учителя в ВАГШ), генерал-полковник М.А. Гареев. Я с большим интересом участвовал в заседаниях редколлегии и каждый раз выносил для себя много нового.

Прогнозируя развития событий в связи с претензиями американцев к нам по Красноярской РЛС, мы неоднократно совещались с генералами В. В. Литвиновым, Ю. Г. Ерохиным, Е. В. Гаврилиным, полковниками Г. В. Кононенко, А. Т. Поповым о том, каким образом восполнить «Енисейские потери». В нашем Управлении на этот счет была обобщенная точка зрения военных, она заключалась в продолжении создания Енисейской РЛС. О чем и было доложено руководству.

Первый день декабря начался с подведения итогов у министра обороны. Настроение у меня было обыденное, почему-то не было, как прежде, волнения. Наверное, оттого, что нового ничего от министра не услышу. Свою «концепцию» он уже изложил. Первый день совещания прошел по отработанной схеме. В 10.00 открыл совещание министр, предоставил слово для доклада начальнику Генерального штаба маршалу С.Ф. Ахромееву, затем начальнику ГПУ СА и ВМФ генералу армии А.Д. Лизичеву. После основных докладчиков выступили Главкомы, несколько командующих и членов Военного совета военных округов.

На второй день совещание продолжилось докладом министра обороны. После 13 часов разъехались для подведения итогов по Главкоматам. Подведение итогов в Главкомате перерастало в оперативный сбор с командно-штабной игрой. В конце дня предстоял перелет в Днепропетровск на суточные показные занятия, которые были проведены на полигоне 6 ТА под Новомосковском, а также на стартовых позициях ЗРВ, РТВ и аэродроме Кайдаки. Занятия проводили генералы А.Г. Смирнов, А.П. Морин, Р.С. Акчурин и другие. Главком неотлучно был с нами.

5 декабря завершился сбор. Что можно о нем сказать? В теории военного искусства мы переходили к обороне, наступление отодвигалось на второй план. На поворот в военной теории повлияла принятая странами Варшавского Договора оборонительная доктрина, которая была объявлена в конце мая с.г. В чем заключалась ее суть, было сказано раньше.

Мы заведомо обрекали себя на поражение. Из доклада министра вытекала необходимость пересмотра программ учебников и наставлений под новую доктрину. Невольно думалось: «Не перегнем ли, не пожалеем ли об этом через некоторое время?» Перегибы для нас свойственны. Трудно предсказать развитие событий в дальнейшем. Безусловно, лучшим рецептом для «Обороны» и «Наступления» могла послужить многосторонняя договоренность о разоружении и достижение мира политическими средствами. Война, как средство разрешения споров между государствами, должна быть исключена.

В обстановке внедрения «Оборонительной» доктрины представлялся рациональный пересмотр пропорции видов ВС. Вполне законным было бы сосредоточение внимания на противовоздушной обороне государства, т.е. войсках ПВО, которые по своему предназначению носили оборонительный характер. К сожалению, такого пересмотра взглядов внутри Министерства обороны не произошло.

В средствах массовой информации нарастал вал сообщений и прогнозов по предстоящей 7 декабря встрече М. Горбачева и Р. Рейгана в США. Справедливо будет отметить значительное оживление отношений между СССР и США.

7 декабря стал знаменательным днем – начало визита М. Горбачева в США для подписания договора о сокращении ракет средней и меньшей дальности. Путь Горбачева в США пролегал через Лондон, где он встречался с М. Тэтчер.

8 декабря Горбачев, Шеварднадзе, Яковлев и другие прибыли в Вашингтон. В ходе встреч стороны много говорили о мирных помыслах, партнерстве на равных и т.п. Был подписан договор о сокращении ядерных вооружений.

Переговоры и встречи в США длились три дня. Процедура их проведения подавалась советскому народу, как впечатляющая, с высочайшей организацией. Подозрительно пышно обставлялись все переговоры. Рейган сыпал русскими поговорками, обменивались речами, устраивались всевозможные встречи, обеды, и т.п. Так торжественно за всю историю наших отношений с Америкой никого еще не принимали. Средства массовой информации старательно подавали все детали пребывания советских руководителей в заокеанской стране.

В моем дневнике появилась запись: «По всей вероятности, итог переговоров внесет существенные коррективы в состояние наших Вооруженных Сил. Произойдет гораздо большее, чем мы можем сегодня предположить».

Время не заставило долго ждать, хотя Горбачев на обратном пути, в Берлине, заверил всех руководителей социалистических государств, что снижение ядерного и ракетного щита не подрывает безопасности нашего содружества. Эта была заведомая ложь.

Как скажет потом на процессе по «делу ГКЧП» маршал Д.Т. Язов в январе 1994 г.: «Все это оказалось обманом. Вскоре пала «Берлинская стена», ...стало ясно, что судьба послевоенного порядка, существовавшего в Европе 45 лет, предрешена. В течение буквально двух-трех недель была расстроена экономика ГДР (а ведь она входила в десятку наиболее развитых государств мира), и объединение Германии стало неизбежным. Под видом демократизации проходили известные изменения в Болгарии, Венгрии, Польше, Румынии, Чехословакии и Югославии Мы потеряли своих военных союзников, рассыпался Варшавский Договор в том виде, в каком он существовал 35 лет. Потеряны стратегические позиции в Европе. «Новое мышление», политическая практика как бы отменяли все то, что когда-то было завоевано ценой огромной крови и миллионов жизней. На смену приходило доверие между Западом и Востоком, в основном, за счет уступок Советского Союза».

Теперь можно предположить, насколько широким и предательским был диапазон переговоров апологетов нового мышления с руководством США в период декабрьской встречи.

Последний месяц года был характерен для нашего Управления многими поездками по подмосковным объектам, участием в комиссиях по заводским испытаниям, в заседаниях научно-технического комитета, участием в партактивах и, конечно же, в разбирательствах ЧП.

С Балхаша возвратился мой заместитель генерал Б.А. Алисов. Он доложил о неблагополучном состоянии дел в дивизии. Нужно было думать, как усилить руководство дивизии. Комдив Н.И. Сорокин нуждался в толковых заместителях. Гарнизон постоянно находился на грани крупных неприятностей.

30 декабря по инициативе члена Военного совета войск генерал-полковника В. А. Силакова была устроена встреча представителей 169 зрп, инициатора соцсоревнования в Войсках ПВО в 1988 году, с ветеранами войны и Войск ПВО. Участвовал весь состав Военного совета, кроме Главкома. Ветеранов представляли хорошо знакомые мне генералы и офицеры в отставке. Среди них были Герои Советского Союза Николай Александрович Козлов, Владимир Николаевич Пчелинцев, Валентин Ефимович Шапиро, генералы: Владимир Демидович Годун, Михаил Петрович Ермолаев, Федор Петрович Трубчанин, Михаил Алексеевич Фоминский, Иван Леонтьевич Добровольский, полковник Анатолий Дмитриевич Кузнецов. У каждого из них своя военная биография, все они были хорошо известными в Войсках ПВО, а снайпер В. Н. Пчелинцев – и всему миру. Еще в годы войны он летал в Америку на встречу с американским народом, чтобы рассказать ему о том, как сражается с фашистами советский народ.

Заканчивался 1987 год, по своему содержанию самый богатый событиями различного характера: хорошими и плохими, мелкими и значительными как внутри государства, так и в межгосударственных отношениях, как в войсках ПВО, так и в Вооруженных Силах, как в воинских коллективах, так и в личной жизни военнослужащих.

Последний день года, 31 декабря, мы провели с женою, сыном, тещей за праздничным столом, подвели итог прожитого года и думали о новом 1988 годе, хотя четко знали, что предугадать события и судьбу даже на годичный срок в наше время невозможно.