Часть VI Поездка на Красноярскую РЛС с министром Обороны генералом армии Д.Т. Язовым

Часть VI

Поездка на Красноярскую РЛС с министром Обороны генералом армии Д.Т. Язовым

После прибытия на РЛС договорились с генералом армии Шабановым, что я буду основным докладчиком на технической площадке, а он дополняет меня. На РЛС пробыли 3,5 часа. Срывов в пояснениях во время осмотра нигде не было. Я старался держаться с достоинством, сохранять спокойствие, лишнего не говорить. Сказалась подготовка и знание объекта, а также тренировка с американцами.

После осмотра техплощадки и городков министр провел совещание по обмену мнениями, что же делать с тем, что уже построено и недостроено. Решили, что окончательное решение может быть принято после дополнительного изучения того, к чему можно будет приспособить объект. С этим и вылетели в Красноярск. Возвращались в том же порядке.

Насколько я понял, министр обязан был 25 сентября доложить Горбачеву о посещении объекта и состоявшемся обмене мнениями с властями края. Я должен был передать министру схему размещения всех зон застроек с пояснениями после возвращения в Москву.

К 18.00 23 сентября (суббота) мы возвратились в Москву. На следующий день я был под впечатлением от поездки в Красноярск, думал о судьбе РЛС, наших уступках американцам.

Для наших Вооруженных Сил наступило затмение. На них, с молчаливого согласия Горбачева, началась травля. Горбачева, по отношению к Вооруженным Силам, занимала лишь одна мысль: каким образом их поскорее сократить. Министр обороны через несколько лет скажет, что он боролся, спорил и даже грозился Горбачеву подать в отставку, отстаивая Вооруженные Силы, но это все слова.

Суверенизация союзных республик приближала распад СССР и его Вооруженных Сил. В тяжелейшее положение попадали офицеры, проходившие службу на территории Прибалтики и Закавказья. Мало того, что они там безнаказанно гибли, они страдали от бесквартирья, их семьи становились беззащитными. Вопрос о планомерном выводе войск из неблагополучных районов затягивался. Тем самым гарнизоны становились объектами нападений, похищалось или отбиралось стрелковое оружие. Создавались предпосылки для приобретения экстремистскими силами тяжелого вооружения, чтобы потом использовать его в гражданских войнах. Здесь дальновидности и решимости у нашего министра обороны не хватило, чтобы поставить вопрос об эвакуации хотя бы лишнего вооружения из зон возможного его захвата.

Наша армия, вчера еще любимое детище советского народа, превращалась для некоторых республик в «оккупационную силу». Армия становилась заложницей и превращалась в разменную монету политиков в ряде регионов СССР. ЦК КПСС знал об этом, хотя бы из доклада министра обороны на Пленуме, но Генсек пропускал его информацию мимо ушей, ибо он в своем заключительном выступлении ни словом не обмолвился об армии.

Росла тенденция уклонения от воинской службы. Солдаты разбегались. Качество призывников снижалось, все больше призывалось не знающих русского языка. В подразделениях и частях появлялись национальные группировки, враждебные друг другу.

Молодые офицеры начинали соображать, что ничего хорошего их не ожидает в перспективе. Поток рапортов с просьбой об увольнении, включая вчерашних выпускников, возрастал. Уговоры командиров были малоэффективными. Да и те, кто по долгу службы обязан был проводить беседы, сами не верили в то, что говорили молодым. А тут еще печать выбивала и без того шаткую почву, разрушала веру и любовь к армии.

Мне лично все чаще приходилось беседовать с подавшими рапорта молодыми офицерами и убеждаться в росте числа не желающих служить в армии. Не хотел служить в армии после окончания училища зенитных ракетных войск и мой внук Петр Мироненко, курсант выпускного курса. Пришлось проводить серию бесед с ним, разубеждать. Еле уговорил его.

26 сентября я вынужден был послать телеграмму командирам соединений и начальникам училищ с анализом увольнения офицеров по рапортам. Только с января этого года по рапортам из рода войск был уже уволен 201 человек, в том числе по нежеланию служить – 176 человек, в основном это были выпускники 1985–1988 годов. Принимаем меры по приостановке массового увольнения. Потребовал от начальников училищ лучше изучать курсантов, отчислять из училища в начале учебы тех, кто пытается только получить образование за счет армии и уволиться. Хотя сам понимал, что эта задача не такая уж и простая.

27 сентября состоялся ВАК. Командарм В.М. Смирнов прошел к очередному званию «генерал-лейтенант». Подписал ходатайства на имя Главкома на рапортах генералов А. Н. Сколотяного и А. В. Соколова на сдачу экстерном за академию Генерального штаба ВС. Оба они не лишены были напористости в своем продвижении. Мне нравилась их настойчивость. Особенно «заботливым» в этом отношении был А.Н. Сколотяный. Главком дает разрешение, и они получат дипломы об окончании ВАГШ. Заочное обучение в ВАГШ было разрешено с 1986 года.

Начальником академии Генерального штаба ВС назначен генерал-полковник И.Н. Родионов. Он стал известен народу после выступления на первом съезде Народных депутатов в мае с.г. по событиям в Тбилиси. Мне рассказали, как «пробивался» он к трибуне. Удалось это сделать после третьей попытки, когда он в записке в Президиум пообещал никого не выдавать. Перед этим Родионов просился на прием к Горбачеву, но тот не дал ответа на его просьбу.

28 сентября Главком прибыл из отпуска. За обедом вели разговор о службе безопасности в авиации. Нужна ли она? Говорили и о замполитах рот. Главком вспоминал, как решался вопрос об их введении. Было это при маршале Малиновском. Против высказывались маршалы Конев и Соколовский. Доводы у них были логичные: командир роты – человек, прослуживший уже три-четыре года в должностях командира взвода и роты, а к нему назначают выпускника политучилища, не имеющего ни опыта службы, ни опыта работы с личным составом. Но с его назначением командир вынужден был возлагать теперь на него задачу идейно-политического воспитания людей. В этом и таился корень зла. Жизнь подтверждала ошибочность такого решения.

Я помню, после образования сразу десяти политических училищ в 1967 году в войска стали поступать новоиспеченные воспитатели личного состава, не владеющие зачастую коренной специальностью, имеющие слишком общие знания вооружения и тактики. Естественно, эти молодые офицеры попадали в сложное положение. Пополнение же ими войск не имело должного эффекта в укреплении воинской дисциплины. Сами они уподоблялись людям, «не умеющим плавать, но оказавшимся на большой глубине». Редко кто из них становился настоящим воспитателем. Многих из них еще нужно было «довоспитывать» в войсках после училища, однако другого источника пополнения армии политработниками не стало. Постепенно количество этой категории людей в армии возрастало в ущерб качеству. Это видели многие командиры, но – попробуй, скажи, – сразу будет квалифицировано, как подрыв роли партии в Вооруженных Силах со всеми вытекающими последствиями. Особенно разбухли штаты политработников при Брежневе. При этом категория политработников выпадала из зоны критики, особенно со стороны командиров. Мнимая непогрешимость портила людей.

Принцип единоначалия являлся основой военного строительства СА и ВМФ, но не всегда соблюдался. Со стороны некоторых политорганов делалось все, чтобы ослабить его, тем самым принизить роль командира, чем наносился ущерб делу укрепления воинской дисциплины. Она была в тех частях, где «комиссары» не мешали командирам, в которых командир, невзирая на давление политоргана, смог поставить себя действительно единоначальником, или там, где между командиром и замполитом было полное взаимопонимание и войсковая дружба.

На конец октября планировалось крупное командно-штабное учение (КШУ). В Управлении рода войск началась подготовка к нему. Параллельно в войсках шли заготовки овощей и подготовка к зиме, мы контролировали ход этих важных мероприятий.

29 сентября на Военном совете рассматривался вопрос ремонта техники и вооружения. Доклад делал заместитель Главкома по эксплуатации вооружения генерал-лейтенант авиации В. Ф. Сибирцев. Я задал докладчику вопрос: «Когда будет ремонтироваться спецтехническое оборудование войск РКО?» Привел цифровые показатели мизерного объема ремонта номенклатуры оборудования для наших войск. Главком упрекнул меня в том, что у нас много людей и бездельников. Я тут же отпарировал реплику дословно: «Товарищ Главнокомандующий, неоднократно слышу от Вас, что в войсках РКО масса бездельников, давайте перестанем дежурить, прекратим выдавать правительству информацию и займемся только ремонтом». Зал замер. Сказанное прозвучало убедительно. С моей стороны это была дерзость. Далее я сказал, что ставлю этот вопрос вторично на Военном совете, но ответа не получаю, что у нас в каждой части есть реморганы, но они не в состоянии ремонтировать всю номенклатуру, для этого нужны специальные мастерские и квалифицированные специалисты.

Далее на Совете рассматривался «проступок» бывшего заместителя начальника политотдела Городецкой зенитной ракетной бригады (зрбр) подполковника Еремина и помощника начальника политотдела по комсомолу капитана Смирнова (МО ПВО). Суть их проступка заключалась в организации движения в зрбр за перестройку в Вооруженных Силах. Ими и другими офицерами бригады было написано Обращение ко всем военнослужащим Вооруженных Сил, в котором говорилось об утрате КПСС руководящей роли в ВС, о кризисе в государстве и т.п. Был призыв созвать съезд военнослужащих в 1990 году, на котором рассмотреть три вопроса:

1. Доклад Председателя Совета обороны М. Горбачева «О войне и армии».
2. О руководящей роли КПСС в Вооруженных Силах.
3. Об изменении структуры ВС СССР.

Свое Обращение они разослали в несколько адресов, в том числе Генсеку. Сделано это было тогда, когда командир зрбр с основным руководством находился на боевых стрельбах, на полигоне. Видимо, время было выбрано не случайно, инициаторы не хотели подводить командира. Я больше чем уверен в том, что командиру и корпусному начальству об этом было известно. Разбирательство с ними заняло около двух часов. Осадок был неприятен тем, что налицо было проникновение в ВС вируса, которого надо бояться. Это было начало. Раз бездействовало высшее начальство, начинали действовать низы. Для Вооруженных Сил это опасная тенденция. Военным советом происходящее в бригаде было расценено как признаки разложения. История скандальная. В лидерах опять оказывались Войска ПВО, чего не хотелось их руководству. Вспоминаю, как уверенно держался тогда капитан Смирнов. Логику его рассуждений трудно было сломить. Теперь, по прошествии нескольких лет, этот поступок офицеров можно квалифицировать, как патриотический, исключительно смелый порыв в той непонятной обстановке. Нужно было Военному совету поддержать офицеров Городецкой зрбр, а не осуждать. Сейчас стыдно за тот совет, за прошлое. Не зря говорится в поговорке: «Век живи – век учись».

В этот день мы проводили в отставку генерал-полковника Владимира Сергеевича Дмитриева – первого заместителя Главкома по ПВО СВД. Я высоко ценил Владимира Сергеевича за порядочность, сдержанность, товарищество, мудрость. Он старше многих из нас. Прослужил в Вооруженных Силах 46 лет с ноября 1943 года.

В повседневной деятельности приходилось много внимания уделять комкору В. А. Савину. Неудачи для него следовали чередой. Началось с пожара на РЛС, затем 1 мая отравление в части полковника П.А. Симчука двоих солдат, через некоторое время гибель в автопарке двоих солдат в части полковника С.М. Аверкина (угорели) и другие происшествия. Главком настаивает на увольнении Савина. Я понимаю, что он выработался, но его скромность, трудолюбие и честность удерживают меня от такого шага. Стараюсь максимально помочь ему. Корпус очень сложный, ответственный, замены Савину пока нет. Главком выделил дополнительные средства для обустройства подразделений (стартовых позиций) новой системы ПРО. Поставлена задача сделать их образцовыми. Теперь мы с комкором частые гости у командиров этих подразделений. Нам удалось решить вопрос с Моссоветом о выделении для офицеров и прапорщиков противоракетных комплексов ближнего перехвата 90 квартир. Пришлось Главкому дважды обращаться к Н.И. Рыжкову. Теперь легче разговаривать с офицерами при посещении подразделений.

В период 2–6 октября находился в командировке в Скрунде, Барановичах (Ганцевичи), Мукачево, Харькове. Решая служебные вопросы, присматривался к социальной обстановке в районах объектов. Она везде одинаково напряженная – результат «творений» в период перестройки. Горбачев утратил свою популярность. Большой вред принес «Закон о кооперации». Кооперация расстроила наш рынок, обобрала государство, легализовала и расширила спекуляцию, способствовала росту преступности, народ начал расслаиваться на бедных и богатых, на честных и мошенников.

В Харькове резко ухудшилось снабжение населения продуктами. Подскочила преступность. Люди напряжены, сосредоточены, настроение неважное.

По возвращении 6 октября с аэродрома Чкаловский заехал в Управление. Генерал Алисов доложил о ЧП у Савина. Снова погиб солдат в автопарке технической базы у полковника Рудченко. Пришлось немедленно переговорить по телефону с генералами Савиным и Кудимовым. Заслушал и командарма Смирнова по вопросам подготовки к зиме и дисциплине в армии.

Министр обороны СССР в США. Событие нерядовое. Впервые такое. Следим за действиями нашего министра в Америке.

Дома жена огорчена происходящими в государстве событиями, ростом преступности, кризисом в экономике, падением трудовой дисциплины. В стране двадцать миллионов алкоголиков, слабость власти, незащищенность людей. Период застоя сменился периодом развала. Отвлекаю ее тем, что связал по телефону с дочерью Ириной.

6 октября. Дата многих событий: день рождения моей сестры (исполнилось 60 лет), внука Петра (20 лет), день регистрации нашего с Тамарой брака (1953 г.) и день смерти отца (1976 г.).

С утра все занимали мысли о крайне неблагополучном положении с дисциплиной у Савина. Выехал к нему, чтобы встретиться с офицерами управления корпуса и основательно поговорить с ними о недопустимости дальнейшего роста ЧП с гибелью людей. По пути в штаб корпуса заехал в часть подполковника А.П. Лысенко, от него на техническую базу Балабаново к полковнику А.Г. Рудченко. Там меня уже ожидали комкор и полковник В.С. Капитонов. Вместе с ними и командиром базы осмотрели территорию и объекты базы, их содержание и установленный порядок. Полковник Рудченко доложил подробности происшествия. С технической базы мы выехали в штаб корпуса, где провели беседу с офицерами управления корпуса. На обратном пути я думал о командире базы. Назначен он с должности инженера базы. Был хорошим инженером, но командирская должность оказалась для него не по плечу. Нужно было думать о замене. Сложное дело быть командиром. Слишком многими составляющими ума и характера должен быть наделен командир. Было обидно, что природа, наделив Рудченко медвежьей силой и крепким здоровьем, обошла его в командирских способностях. Договорились, что он подаст рапорт об освобождении от должности, и мы заменим его. После увольнения из Вооруженных Сил, кажется в начале 1992 года, занявшись коммерцией, Рудченко трагически погибнет от рук бандитов.

Приказом Главкома моим адъютантом был назначен лейтенант Игорь Евгеньевич Коношенков (выпускник ЖВУРЭ 1988 г.). Помог подобрать его начальник штаба корпуса генерал А.П. Зайцев.

7 октября Горбачев в ГДР на праздновании 40-летия государства. Немцы веселятся. Радуется вместе с ними и наш Генсек. Создается впечатление, что наш лидер лучше чувствует себя в зарубежных поездках, чем внутри своего государства, где радостное общение с народом после трех лет перестройки прекращено.

10 октября с генералом В. В. Литвиновым проводили заключительное заседание Госкомиссии в Луховицах. По пути в Коломну Литвинов поделился тем, что услышал о поездке министра обороны в США. Принимали министра дружелюбно, показывали все, что считали нужным, демонстрировали выучку морских пехотинцев. Договорились с американцами о более широком обмене делегациями различных уровней.

12 октября выехал к комкору А.И. Суслову в Дуброво на проведение Госкомиссии по командному пункту контроля космического пространства (ККП). На комиссию ушло около трех часов. Остальное время было занято встречами с командирами частей и подразделений двух частей. Вели разговор о положении в государстве и о том, как быть в этой обстановке. Просил командиров: не поддаваться дурным влияниям, руководствоваться уставами ВС, укреплять товарищество, дисциплину. После разговора с командирами встретился с обратившимися ко мне офицерами по вопросам их досрочного увольнения со службы.

Со мною были комкор Суслов и начпокор Хорьков. Я обращал внимание, как на глазах менялся личный состав армии, особенно офицеры. Разве два-три года назад могли мы предположить, что начнется массовый отток молодых офицеров из Вооруженных Сил, что армия начнет интенсивно терять уважение своего народа. Пока еще это только начиналось, основное будет впереди.

13 октября работал в своем Управлении. Как всегда, разбирался с большой почтой. Много обращений офицеров и их жен по квартирным вопросам, прохождению службы, просьб об увольнении из Вооруженных Сил. Особенно много просьб об увольнении поступало от офицеров из соединений Кузикова и Савина. Генерал Б.А. Алисов доложил о поездке с генералом Литвиновым в Солнечногорск к Смирнову. Борис Александрович не умеет ценить время, часто отрывает нас с начальником штаба от дел. Стиль же его работы – инспекторский. К концу дня зашел к Литвинову с докладом о намерении генконструктора космического эшелона системы ПРН после ввода новой системы оставить на вооружении и старую. Сошлись на том, что так вопрос раньше не ставился, и соглашаться пока с этим нельзя.

14 октября всех нас собрал Главком. Он поделился своими «горькими» впечатлениями от посещения некоторых гарнизонов 12 ОА ПВО генерала В.С. Рувимова (Средняя Азия). Главком говорил о крупных недоработках Главкомата. Возвратившись от Главкома, я продиктовал полковнику А. И. Дедову телеграмму в подчиненные войска с указаниями, которые вытекали из сказанного Главкомом.