Красковский В. М

1989 год

В поздравительных новогодних посланиях президентов Горбачева и Рейгана народам СССР и США главной заботой были обеспечение мира, прекращение дальнейшей бессмысленной гонки вооружений и передача миллиардов народному хозяйству. Так представлялась перспектива межгосударственных отношений, что же касалось внутреннего положения в нашей стране, то оно ухудшалось и не прогнозировалось к лучшему.

Первый рабочий день в новом году ознаменовался совещанием у начальника Главного штаба в поисках выхода из затруднений, вызванных частичными изменениями функций Главного инженерного управления (ГИУ), Тыла и ГУВ, из которых выхода так и не могли найти.

7 января Главком подписал приказ о подчинении мне хозяйства генерала Кузикова с испытательным сроком в один год. Против такого решения был генерал-полковник Л.М. Леонов. Время и дела в течение года должны были показать, насколько будет правильным это решение.

А пока нашему управлению предстояло определить и наладить пути рациональных контактов с управлением Кузикова так, чтобы не потерять наработанные им связи с ГУВ по специальным вопросам. В связи с этим нашему управлению рода войск прибавилось забот. Были скорректированы наши планы работ. С этих пор управлением рода войск должны были заниматься два штаба, размещенные в разных местах: в поселке Черное и г. Красногорске.

12 января умер генерал-лейтенант В.М. Каретников. Причина – сердце. 14 января его похоронили на Ново-Девичьем кладбище.

В. М. Каретников был начальником отдела ВПК, с некоторых пор называемой Государственной комиссией по Военно-промышленным вопросам. Знаком с ним я был 6–7 лет. Особенно часто встречались с ним в последние два года в Кремле, где размещалась комиссия. Он был опытным совминовцем, настойчиво проводил нужную линию. Его отличали спокойствие и рассудительность при решении вопросов создания вооружения. До последней встречи с ним в октябре 1988 года я не замечал никаких признаков его заболевания. Смерть Виктора Михайловича была для всех внезапной.

Исполнился год, как умер Владимир Дмитриевич Лавриненков. Вечером разговаривал с Евдокией Петровной. Она рассказала, как много друзей навестили ее в этот день.

Когда задумываешься о жизни, сознаешь, как она коротка и какую ценность имеет каждый прожитый день, отсюда и появляется чувство бережного отношения ко времени, что отведено для твоей жизни. Желание избегать бесследности и пустоты в прожитом.

Положение в государстве осложнялось. 15 января Председатель СМ СССР Н. Рыжков на заседании министров и предсовминов республик заявил о плохом состоянии экономики, росте инфляции, росте долга государства, ухудшении с продовольствием, анархии с ценами. Чем все это закончится?

По Москве распространены ответы Б. Ельцина на вопросы, заданные ему на встрече в Высшей комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ 12 ноября 1988 года. Создается впечатление, что он настоящий борец, один «идет ва-банк». Завоевывает популярность на фоне нерешительных лидеров М. Горбачева и Н. Рыжкова. Открыто заявляет о пробуксовке перестройки из-за отсутствия теории и четких целей, а также многих неверных тактических шагов. В Юрмале он заявил о «потускнении привлекательности социализма» и «что ни лидер, то свой социализм».

Престиж партии снижался на глазах. Чтобы его поднять, народу нужны не обещания, заседания, пленумы и конференции, а реальные изменения к лучшему. Этому учит нас история, политическая и классовая борьба. Об этом всегда говорил Ленин и его соратники.

16 января начались сборы в Главкомате. На второй день их проведения приезжали читать лекции представители ВАГШ. Генерал В.К. Лозовой, мой сокурсник по учебе в ВАГШ, теперь старший преподаватель, прочитал лекцию по стратегической оборонительной операции. Я задал ему вопрос: «Могут ли проводиться СОО в ходе войны и чем они будут отличаться от СОО, проводимой в начале войны?» Дать ясный ответ на вопрос лектор не смог, и не потому, что он не обладал знаниями и умом, а потому, что не имел указаний на этот счет от своего руководства. Мне стало ясно, что преподаватели продолжают находиться в строгих рамках учебного «кодекса».

Состоялся семинар по проблемам поддержания воинской дисциплины. Дисциплина в ВС падала. Огорчала дедовщина. Мы пожинали плоды упущенного. Не удавалось нормализовать и боевую учебу. Слишком много у командиров забот хозяйственного плана, требующих отрыва личного состава: содержание подсобного хозяйства, строительство хозспособом, поддержание служебных и жилых городков в пригодном состоянии для жизни и деятельности и многое другое. А раз нет нормальной боевой учебы, не может быть и крепкой дисциплины. Плюс ко всему, всякое принижение роли и значения армии в государстве, а для нас это довольно частое явление, командирам труднее становится воодушевлять личный состав на безупречную службу. Это неоспоримый факт. Тот, кто много лет прослужил в армии, понимал, какое огромное значение имеют высказывания Главы государства в поддержку своих Вооруженных Сил, подтверждение их необходимости для защиты Отечества и т.п. Нельзя же все время ссылаться только на Ленина, его подходы к вооруженной защите государства.

Прошло четыре года, а наш Глава государства М. Горбачев не удосужился сказать в адрес своих Вооруженных Сил ни одного ободряющего слова. Наоборот, борьба за снижение вооруженного противостояния принимала для нас четко выраженный односторонний характер. Мы начинали опережать всех в своих предложениях и намерениях по сокращению Вооруженных Сил, за счет этого государственные деятели намеревались компенсировать свои просчеты в экономике и политике. Военные это хорошо чувствовали.

21 января закончила работу Московская партконференция. Я слушал выступление на ней командующего МО ПВО генерал-полковника В.Г. Царькова. Выступал мой хороший товарищ, поэтому я старался получше всмотреться в него и проследить за логикой мыслей. Владимир Георгиевич внутренне волновался, что вполне естественно, ведь вещание шло на весь Союз, и речь произносилась в присутствии высших руководителей партии и государства. Я был рад за друга, невольно вспоминал его трудный армейский путь.

После назначения его на должность командующего округом к нему неблагосклонно относились министр обороны и наш Главком. Впоследствии Главком изменил к лучшему свое отношение к Владимиру Георгиевичу. Это стало заметно после посещения Л. Н. Зайковым командного пункта МО ПВО, где командующий сделал вразумительный и четкий доклад по войскам округа о выполняемой ими боевой задаче и системе управления. При этом присутствовал и Главком. Видимо здесь Иван Моисеевич и разобрался в своем подчиненном. К сожалению, министру обороны что-то мешало изменить отношение к генералу Царькову. Между собой мы строили предположение, что на них влияет прежняя близость В. Царькова к Б. Ельцину в период его службы в Свердловске.

В декабре внезапно была произведена перестановка высших армейских чинов: Главкомов направлений генералов армии И.М. Волошина, М.М. Зайцева, И.А. Герасимова и некоторых командующих войсками военных округов. Оставлял свой пост и Главком ВС стран Варшавского Договора маршал Советского Союза В.Г. Куликов. На ключевые позиции выдвигались доверенные лица нового министра обороны. Создавалось впечатление, что все идет, как и раньше, и тут нечему удивляться. А может, за этими перестановками было нечто другое? Ведь подал же голос маршал С.Ф. Ахромеев в защиту Вооруженных Сил в статье «Армия и перестройка» в газете «Советская Россия» от 14 января, в которой предостерегал некоторых слишком ретивых сторонников разоружения. Возможно, с политикой разоружения в одностороннем порядке не были согласны и другие военачальники.

В конце января меня проинформировали товарищи из Особого отдела о нарастающем недовольстве жителей в районе строящейся РЛС вблизи города Мукачево.

Среди населения Ужгородской области упорно распространялись слухи о строительстве не РЛС, а склада ядерных боеприпасов, нарушении экологии, обезвоживании района и т.п. 28 января я вызвал к себе генерала Кузикова и некоторых его офицеров, чтобы посоветоваться, как быть. Было решено выехать группе офицеров в Мукачево, встретиться с представителями местной власти, а если потребуется, и с населением близлежащих к РЛС поселков, и постараться развеять вымысел, распространяемый о РЛС.

1–4 февраля я побывал в ОРТУ под Севастополем. Вместе с ЧВС Войск ПВО генералом В. А. Силаковым и генералами В.М. Смирновым и В.С. Федоровым вручали личному составу узла Вымпел министра обороны. Награждение проводилось в торжественной обстановке. Командир части полковник И.М. Полтава продумал все детали церемонии, хорошо подготовился, пригласил первого секретаря КПУ города П.А. Власенко, члена Военного совета ЧФ вице-адмирала В.П. Некрасова. Часть действительно образцовая. Гостям понравился порядок в служебном городке и на самой станции. Мы были устроены в особняке Военного совета ЧФ в бухте Омега.

Севастополь. Этот город стал близким для меня с давних пор.

Еще до выезда в Севастополь я узнал о намерении нашего Главкома объединить Одесскую и Севастопольскую дивизии (21 д ПВО и 1 д ПВО) в корпус ПВО с дислокацией штаба в Одессе. Раньше мне приходилось уже сталкиваться с этой идеей, но она каждый раз отвергалась. Дело в том, что Севастопольская дивизия ПВО была предназначена для ПВО Крыма, где главным объектом прикрытия был Черноморский флот. Ее группировка сил создавалась для этой цели. Отрабатывалось тесное взаимодействие дивизии с силами и средствами ПВО флота. Командование ЧФ считало Севастопольскую дивизию своей, а личный состав дивизии в свою очередь причислял себя к флоту. Ликвидация дивизии в Севастополе огорчала и тех, и других. Чтобы каким-то образом повлиять на замысел Главкома, я встретился с комдивом полковником В.В. Титовым, и мы вместе сформулировали обоснование против ликвидации 1 д ПВО. Перед этим переговорили с генералом В.А. Силаковым, просили его повлиять на Главкома. Со штаба дивизии я связался с генералом В.В. Литвиновым, попросил его об этом. Он с пониманием воспринял мой доклад и пообещал разобраться на месте, в Севастополе, где собирался быть на днях. В крайнем случае, если будет образован корпус, то я рекомендовал Управление его дислоцировать в Севастополе. Когда мы с генералом В. М. Смирновым были в штабе ЧФ, я переговорил по этому вопросу и с начальником штаба флота вице-адмиралом В. Е. Селивановым. Он полностью был согласен с моими доводами, но сказал мне, что они с командующим ЧФ уже обращались в Главный штаб флота, но оттуда сообщили, что предложение ГШ ВПВО рассмотрено в Генштабе и повлиять на его изменение уже невозможно. Управление 1 д ПВО было расформировано. Краснознаменная дивизия перестала существовать.

Постепенно усиливалась дезориентация советских людей средствами массовой информации. Особенно усердствовало ТВ своими передачами «Пятое колесо» и «Взгляд». Добрались до самого святого – Армии. Стали поносить службу в Советской Армии, высказываться за переход к ее укомплектованию по принципу наемной. Никто не пресекал подобных разглагольствований, а моральный дух личного состава вооруженных сил начинал снижаться. В государстве, в котором нарастал хаос, лихорадило экономику, возникали социально-политические взрывы, начинались гражданские войны в республиках, росла преступность, утрачивались ценности культуры и образования, иначе не могло быть и с армией. Она слабела морально и физически.

8 февраля было сообщено о выводе советских войск из Афганистана. Наше девятилетнее вмешательство в дела этой страны заканчивалось бесславно.

10 февраля состоялась коллегия Министерства обороны по вопросам войск РКО и УНКС. Вынашивалась идея их объединения. Докладчиками были наш Главком, начальник УНКС генерал-полковник А.А. Максимов и заместитель начальника Центра стратегических исследований (ЦОСИ) генерал-лейтенант М.С. Виноградов. В заключение министр обороны предложил назначить комиссию, чтобы детально разобраться с данным вопросом.

Перед коллегией министр представил своего нового заместителя генерала армии К.А. Кочетова и председателя Гостехкомиссии генерал-полковника Ю.А. Яшина.

Утром я выехал в Солнечногорск на комсомольский актив. В пути размышлял об окончании своей службы в Вооруженных Силах. Мне скоро 58 лет. Пусть это произойдет через два года, но это уже тот срок, который не за горами. Расстаться с армией нужно так, чтобы до последнего дня и часа быть ей полезным. Вот в чем задача.

В ходе актива оригинальными были выступления двух солдат – азербайджанца Мамедова (из НКО) и армянина Каспарова. Они одновременно поднялись на трибуну и поочередно говорили о национальной дружбе, корнях товарищества, общего долга перед Отчизной. С Каспаровым я познакомился в Севастополе во время вручения Вымпела министра обороны. Выступавшие солдаты продемонстрировали дружбу на деле и дали ей свою оценку. Не то, что представители власти, оказавшиеся неспособными, а скорее, не пожелавшими загасить пламя национальной войны.

13 февраля проводилось совещание у Главкома по противокосмической системе. В нем принимали участие О.А. Лосев, А.Г. Басистов, Б.В. Бункин, А.И. Савин, Л.М. Леонов, О.П. Сидоров и другие. Вырабатывалась позиция относительно средств ПКО. Последнее время на нас нажимают мидовцы, требуют свертывания системы. Проводится серия совещаний по этому вопросу. Мы не соглашаемся, считаем это уступкой, способствующей нарушению баланса сил. Ведь американцы не намерены были сокращать свои программы. Мне приходилось участвовать в совещаниях по этому вопросу в Генштабе. На них особенно усердствовал в своих требованиях закрытия системы заместитель министра иностранных дел Карпов и некоторые его советники. Они настаивали на закрытии, военные сопротивлялись.

15 февраля был получен приказ о присвоении генеральских званий. Присвоены звания нашим товарищам А.Н. Сколотяному и комдиву Н.И. Сорокину. Событие немаловажное. Генерал-полковником авиации стал командующий 8 ОА ПВО В.А. Прудников.

В газете «Московский комсомолец» от 16 февраля напечатана большая статья: беседа В. Г. Царькова с корреспондентом. Материал содержательный, познавательный и ценный во всех отношениях. Позвонил Владимиру Георгиевичу, поздравил его со статьей и выдвижением его кандидатом в народные депутаты. Статья заслуживала того, чтобы зачитать ее личному составу на политических занятиях, что я и рекомендовал сделать командирам.

С 21 февраля М. Горбачев ездит по Украине. Вчера был в Киеве, сегодня во Львове. Ему задают вопросы, почему за четыре года перестройки нет сдвигов в лучшую сторону и сколько еще их ожидать. Он изворачивается, уклоняется от прямых ответов. На переднем плане в его поездках супруга Раиса Максимовна, ее нескромность возмущает народ.

19 февраля наше Управление постигло несчастье. Электротоком у себя на квартире был убит полковник А.А. Игнатов – начальник боевой подготовки. Погиб способный офицер, не успевший еще утвердиться в своей должности. Предстояло найти ему замену.

26–28 февраля я ездил на Кубань, на похороны мужа сестры А.В. Вартаньянца. Несмотря на занятость по службе, я не мог оставить свою сестру Лилю одну в тяжелые для нее дни. Из аэропорта Внуково мы вылетели в Краснодар вместе с племянницами Еленой и Мариной.
3 марта начальник Генерального штаба генерал армии Моисеев посетил командный пункт ПРН и объект в Софрино. Сопровождали его в этой поездке мы с генералом И.М. Мальцевым.

В целом посещение наших объектов произвело на генерала Моисеева сильное впечатление. Мы были рады, что такое высокое лицо посетило наши объекты. Теперь легче будет находить взаимопонимание. Впереди было посещение ЦККП.

В средствах массовой информации раздавались голоса о переходе к многопартийной системе, о неудавшемся социализме, о перестройке, как выходе из тупика. Либо выведем из него государство, и будем жить при коммунизме, либо катастрофа. Судьба государства ставилась на карту. Налицо было отрицательное влияние поспешно принятых и непродуманных решений.

4 марта после доклада Главкому о результатах посещения наших объектов начальником Генерального штаба я выехал в Солнечногорск, чтобы вручить командарму В.М. Смирнову орден «За службу Родине II степени», которым он был награжден за отличия в службе к годовщине СА и ВМФ. После вручения награды мы потренировались в стрельбе из пистолета в тире, оборудованном в подвале здания штаба армии. От Смирнова я выехал в Главный штаб, где получил указание генерала Мальцева на подготовку к встрече 6 марта начальника Генерального штаба в корпусе генерала А.И. Суслова. В разговоре с генералом И.М. Мальцевым мы коснулись судьбы комплекса ПКО, вокруг которого накалялись страсти. МИД продолжал настаивать на его демонтаже, чтобы выдать это как новую инициативу СССР. К сожалению, УНКС активно поддерживает идею МИДа. Решили доложить особо свою позицию начальнику Генерального штаба.

Посещение корпуса Суслова начальником Генерального штаба состоялось во второй половине дня 6 марта. Я прибыл к Суслову в 9.30, в моем присутствии он потренировался в докладе, уточнили маршрут осмотра ЦККП и КП ПКО. Через некоторое время подъехали О.А. Лосев, академик А.И. Савин, генерал И.М. Мальцев, начальник Главного штаба флота адмирал К. В. Макаров и другие. Генерал М. А. Моисеев приехал в 14.50. Нам был отведен 1 час 30 минут. Доклады на ЦККП делали генерал А.И. Суслов, полковник А. П. Зайцев и подполковник К.Г. Худяков, на КП ПКО – полковник Г.И. Киричанский. Остальные принимали участие, давая короткие уточнения или дополнения по ходу беседы. Затем отчитывались моряки. Интересной по содержанию была беседа начальника Генштаба с академиком А. И. Савиным по проблемам использования в космосе сил нападения (США) и сил обороны (СССР) и о путях нейтрализации агрессивных устремлений США. На этом закончилось первое посещение наших войск новым начальником Генерального штаба. Много пришлось потрудиться командирам для встречи высокого начальства. Я был им всем благодарен за высокую организацию демонстрации показа и толковые доклады.

8 марта с женою были в гостях у Байдуковых Георгия Филипповича и Евгении Сергеевны. Интересно провели время в прекрасной компании за богатым угощениями столом. Мы познакомились с дочерьми В.П. Чкалова – Валерией и Ольгой. Среди гостей были супруги Леоновы и Мальцевы, М.Н. Якушин (летчик, участник Испанской войны). Георгий Филиппович и Якушин вспоминали В. П. Чкалова. Рассказывали, как он рвался в небо Испании. Несколько раз обращался за разрешением к Ворошилову, с которым был на «ты». Быстро прошло время. Прекрасное впечатление осталось от праздника. Расставаясь, мы сердечно поблагодарили Евгению Сергеевну и Георгия Филипповича за гостеприимство, понимая, сколько усердия и трудов стоил для них этот прием.

В середине марта мы провели учебный сбор с командирами частей рода войск, на этот раз на базе ВКА ПВО в Калинине и армии ПРН в Солнечногорске. Сборы прошли удачно. Состоялся полезный обмен опытом и мнениями между командирами. Активное участие в сборах принимали преподаватели академии, лично ее начальник генерал-полковник А.И. Хюпенен. Он впервые побывал на наших объектах в Солнечногорске и Софрино.

В это же время, в Москве, состоялся Пленум ЦК по итогам выборов. От КПСС все 100 кандидатов были избраны в депутаты ВС СССР. Отменен Агропром. Подвергся критике Б. Ельцин за призывы подчинения партии советам и «отклонения» от линии партии. В стране продолжалось ухудшение обстановки. Руководство КПСС никаких решительных мер по ее нормализации не принимало, сама партия ослабевала и отстранялась от активного вмешательства в процессы, которые в государстве приобретали все более стихийный характер. Лидеры в государстве были крайне нерешительными. Признаки надвигающейся беды были налицо. На национальный вопрос закрывали глаза, обещанного Пленума ЦК дождаться не могли, пока он состоится, процесс нарушения дружбы может принять необратимый характер. С демократией и гласностью неразбериха. Под этой маской появляются антисоветские группировки, их количество быстро нарастает. Мер пресечения их деятельности никаких не принимается.

26 марта, в воскресенье, выборы. Судя по тому, как проходила предвыборная кампания, можно предположить, что рабочие и крестьяне вытесняются из парламента интеллигенцией. Не избраны в депутаты многие военачальники. Не были избраны и наши генералы В.Г. Царьков, В.В. Литвинов и другие.

К волнениям народа в Прибалтике, Закавказье, Средней Азии прибавилась и Молдавия. Запутались в экономике, «неведомые» силы нанесли удары по МВД, КГБ, вплотную подобрались пока еще к единственному оплоту государства – Вооруженным Силам. Передачи по ТВ лучше не смотреть. На сознание людей стал воздействовать тяжелый груз недавнего прошлого, которое преподносилось теперь, как негативные события. Даже Сталина пытаются причислить к агентам царской охранки. Каким нужно быть идейно стойким человеком, чтобы переварить всю эту ерунду и не потерять верности к советской Родине.

1 апреля в ЦДСА проводили встречу с молодыми офицерами корпуса ПРО. Ее инициатором был начпокор генерал Ф. В. Устинов. Нравится мне этот политработник своей честностью и искренностью в отношениях со своим командиром. На встречу был приглашен Герой Советского Союза генерал-майор авиации Николай Александрович Козлов.

Встреча прошла интересно и, считаю, явилась полезным мероприятием. Молодежь внимательно и с почтением слушала эпизоды из фронтовых лет Николая Александровича, который в войну командовал истребительным авиационным полком.

Мы давно были знакомы с генералом Козловым. Я вспоминал одно крупное учение в 1970 году, в Одессе, когда он был посредником от Главкомата ВПВО. Тогда, в ходе «совместного отражения удара воздушного противника» силами ПВО и ВВС при управлении командного пункта дивизии ПВО, мне предстояло заменить срочно вызванного в Москву комдива генерала Л М. Гончарова. Генерал Козлов очень беспокоился, как я, подполковник, буду руководить боевыми действиями авиации, в том числе и приданной из ВВС для решения задач ПВО. Его смущало, что мы не найдем общего языка с командующим ВА. Опасения оказались напрасными, мы нашли общий язык с дважды Героем Советского Союза генерал-лейтенантом В.А. Алексенко, несмотря на большую разницу в рангах и заслугах.

Время было летнее, ночь, погода сложная, над морем сплошная облачность и, ко всему, местами гроза. Экипажи ВВС действовали над сушей, а авиация ПВО – над морем, на дальних рубежах. Тогда столкнулись два МиГ-21 ВВС. Произошло это на глиссаде снижения при заходе экипажей на посадку на аэродроме Буялык. На КП дивизии в это время находилось высокое начальство ВВС, наблюдавшее за нашими действиями по управлению. Генерал-лейтенанту Алексенко пришлось дважды докладывать о потерях. После доклада о второй потере самолета Главком ВВС маршал авиации Кутахов приказал прекратить учение. Для дивизии ПВО учение прошло благополучно, чему был очень рад Николай Александрович. При докладе Главкому маршалу Батицкому он похвалил меня. С тех пор и началось наше тесное знакомство, постепенно переросшее в дружбу.

3–6 апреля я находился в командировке в Нуреке, Приозерске и Балхаше-9. В этот раз на объекте контроля космического пространства, в Нуреке, побывали три заместителя министра: И.П. Корницкий (МОП), С.С. Ванин (МОМ) и Корнеев (МПСС). Вопрос все тот же – выполнение графика строительства. Как всегда, бурно спорили между собою. На Балхаше-9 были без заместителей министров. Посещение объектов было кстати, встряхнули и строителей и промышленников от зимней «спячки». Помимо вопросов, касающихся строительства, мне приходилось выкраивать время на осмотр городков, казарм, встречи с командирами и личным составом. После возвращения из командировки, 7 апреля с женой были на торжествах в ЦДСА по случаю Дня Войск ПВО. Доклад делал генерал В.В. Литвинов, Главком находился на отдыхе. Присутствовали министр обороны, его заместители, приглашенные товарищи из других видов ВС и ЦК КПСС.

В этот день в районе о. Медвежий затонула советская атомная подводная лодка «Комсомолец». Имелись человеческие жертвы. Из 69 человек экипажа погибло 42.

В Тбилиси проводились антисоветские выступления с лозунгами «СССР – тюрьма народов», «Грузия оккупирована с 1919 года» и т.п. Якобы провозглашено обращение в ООН и конгрессу США с просьбой о помощи выхода из состава СССР. Дождались. 9 апреля при разгоне демонстрантов у Дома правительства есть жертвы. На Кавказ перебрасываются десантники. По уточненным данным в Тбилиси погибли 18 человек, пострадали свыше 200 гражданских и 90 военнослужащих.

15 апреля сделал доклад на совещании у начальника Генерального штаба по перспективе развития рода войск. Присутствовали все Главкомы видов ВС и руководители оборонных министерств. Доклад как будто удался. После совещания генерал-полковник В.В. Корабушин доверительно сказал мне о возможном предложении мне должности начальника Центра Оперативно-стратегических исследований (ЦОСИ). Якобы моя кандидатура названа маршалом Ахромеевым, Варфоломей Владимирович готовит себе смену. Я попросил передать благодарность маршалу и своего отношения на этот счет не высказал. Мне это назначение было ни к чему. Больше об этом разговора не было.

16 апреля, воскресенье. Министр обороны генерал армии Д.Ф. Язов внезапно посетил наш полк связи в Клину-9. Командир полка полковник Александр Георгиевич Рожков был на месте и удачно отчитался перед министром. В этом году мне удалось дважды побывать в этом полку, в том числе по вопросам поддержания воинского порядка. Командир добросовестно выполнил все указания, министр побывал в столовой, в казармах, осмотрел весь служебный и жилой городок. Посещение закончилось с благополучным исходом без «разноса». Офицеры полка получили моральную поддержку, были воодушевлены на лучшую работу.

17 апреля на Военном совете рассматривался кадровый вопрос.

Я представлял на должность главного инженера полковника В. С. Капитонова вместо увольняющегося по выслуге лет генерала Н.В. Кислякова, и на должность начальника боевой подготовки полковника В.С. Полищука. Обе кандидатуры были утверждены. Со скрипом проходил полковник Капитонов из-за возраста. Ему 47 лет. Я же не представлял кого-либо другого на этой должности. Было просто грешно не задействовать полностью способности этого человека.

18–20 апреля находился в Скрунде, разбирался по представлению прокурора о неблагополучии экологической обстановки. Жалоба была обоснованной. Шесть отрядов строителей, около четырех тысяч человек, расположенных лагерем в районе строящегося объекта, два автопарка изрядно засорили территорию и водоемы.

22 апреля в войсках проводился субботник. В одной из наших частей, в Клину-9, погиб прапорщик Третьяк. Он сорвался с ели, на макушку которой задумал водрузить свою фуражку на спор с товарищами. Был, естественно, выпившим. Разбился на месте пикника под деревом.

Перед этим во время обеда генерал Силаков сказал о том, что капитан Колосовский из корпуса ПРО якобы передал какую-то информацию для радиостанции «Голос Америки». Позор. Начальник политотдела корпуса генерал Устинов доложил, что этот капитан входит в организацию «Славутич» со штабом в Москве, а возглавляет эту организацию космонавт П. Попович. Организация отражает единение украинских людей. Это все необычное, новое. Нужно было разобраться в подробностях.

23 апреля исполнилось ровно четыре года со дня апрельского (1985 г.) Пленума ЦК КПСС, провозгласившего курс перестройки. За Пленумом последовали XXVII съезд, 19 ВПК. В документах прошедших форумов пестрели такие выражения, как «отказавшиеся от догматических подходов к социализму» в идеологии, экономике и в международной политике и «вернувшие к жизни ленинский творческий взгляд на проблемы развития нашего общества». Плюрализм мнений и гласность стали распространенным лозунгом. Было сделано немало неуклюжих попыток переустроить жизнь на здравых демократических началах. Получалось неважно. Слишком все преподносилось запутанно, неясно, в стиле общения с народом М. Горбачева.

Уроки прошедших лет свидетельствовали о том, что обретение нового курса перестройки дается нам трудно, подчас мучительно. Обольщаться было нечем. Состоялись: поворот к хозрасчетной экономике, законы о государственном предприятии и кооперации, подписание Договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности, принятие поправок и дополнений к Конституции, вывод советских войск из Афганистана, демократические выборы. Но было и другое: Чернобыль, всплески экстремизма, катастрофа теплохода «Адмирал Нахимов», посадка Руста в центре Москвы, события в Нагорном Карабахе, забастовки во многих городах страны, землетрясение в Армении и Таджикистане, трагедии в Сумгаите, Тбилиси... Однако «социальная стихия сотрясала воздух куда чаще, чем силы небесные». Таковы были итоги апрельской перестройки. В перспективе ничего утешительного. Архитекторы перестройки начинали прятаться за спину народа, создавали образы антиперестройщиков и т.п. Законы о государственных предприятиях и кооперации дискредитировали социализм, подготавливали почву для перехода к капитализму.

25 апреля на Пленуме ЦК КПСС произошло «очищение» ЦК от пенсионеров и сокращение его на 50 человек. Не укладывалось в голове, как могли вчерашние деятели партии и государства добровольно отказаться от участия в решении судьбы государства в такой ответственный период. За этим актом стояли определенные силы, которые расчищали путь коварным замыслам. Какой позор тем, кто поставил подпись под принудительным Обращением, да еще с выражением благодарности «ленинской партии». Удивительно, но Горбачеву поддавались маститые деятели партии и государства, как лягушки ужу.

Приближались праздники Первомая и Дня Победы. Я ждал приказа министра обороны СССР о присвоении звания генерал-полковника. Представление Главкомом было подписано в начале марта. Было известно, что прошел ВАК и ЦК. Вроде бы ничего уже не могло помешать, хотя, пока не состоится Постановление СМ СССР и приказ министра, радоваться преждевременно. А тут, как нарочно, идут вереницей неприятности в войсках. Начали убегать со службы солдаты. В лексикон отчетности о состоянии воинской дисциплины входило такое понятие, как «самовольное оставление части». Беглецов нужно было разыскивать, отвлекать на эту задачу иногда по несколько офицеров. 22 апреля убежали трое солдат из части подполковника Худякова (гарнизон Дуброво). Они были задержаны 24 апреля и находились в комендатуре, в Балашихе. Из-за неправильно организованного поиска до 27 апреля не знали, что солдаты в комендатуре, хотя искали их круглосуточно. После возвращения их в часть я выехал к Худякову, чтобы на месте выяснить причины побега, а они обязательно должны были быть. От хорошего солдат не побежит. В беседе с беглецами прояснилась причина их поступка. В части имели место неуставные взаимоотношения. Моему терпению пришел конец. Пришлось освободить Худякова от должности командира части. На его место будет назначен подполковник Ю. С. Рубцов.

4 мая Главком проводил в Центральных курсах авиации ПВО по переучиванию летного состава (г. Савостлейка) выездной Военный совет по вопросу обеспечения безаварийной летной работы. На совет были вызваны все командиры и начальники политотделов авиационных полков. Состоялся серьезный разговор. Он был вызван высокой аварийностью. За четыре месяца авиация потеряла 13 летчиков и 16 самолетов. Нужно было остановить рост происшествий, иначе к концу года могли потерять целый полк.

Я с большим уважением относился к генералу Андрееву, ценил его как одаренного летчика. В свое время принимал участие в его выдвижении на высшие должности. Знал его как порядочного человека, видел в нем перспективного офицера. Кроме всего этого, мы были семейными друзьями, нашим общим другом был Александр Васильевич Федотов. После назначения Владимира Ивановича на должность командующего авиацией ПВО у него в чем-то по работе явно не ладилось. Главное, на что я обратил внимание, это на его неуживчивость с ближайшими помощниками в Управлении и отсутствие должного контакта с авиационными командирами объединений и соединений ПВО.

Когда Главком предоставил слово для выступления мне, то я сказал, что на современных самолетах при оснащении их надежными системами обеспечения полетов недопустимо такое количество происшествий. Разборы ЧП показывали зачастую невысокую профессиональную подготовку некоторых командиров авиаполков, что недопустимо. Сказал о необходимости повышения методической подготовки командиров звеньев. О повышении летной дисциплины, воспитания у летчиков и командиров уважения к документам, регламентирующих безаварийную летную работу. В заключение внес предложение о поднятии рангов начальников авиации в объединениях и соединениях ПВО до заместителей командиров (командующих) по авиации. Впоследствии это было сделано.

Передо мною выступал генерал А.П. Морин, как курирующий авиацию в Главкомате. К вечеру мы возвратились в Главкомат, где я узнал о проекте Постановления правительства о присвоении очередных генеральских званий. На этот раз, якобы, значилась в нем и моя фамилия. Надежды на присвоение звания крепли. Мы продолжали заниматься тем, что отстаивали комплекс ПКО. Составляли доклады с аргументацией, доказывали «верхам» целесообразность его сохранения. Вчера по этому вопросу в ЦК вызывался генерал В. В. Литвинов, сегодня к 18 часам в ЦК вызван Главком. Продолжаем сопротивляться позиции МИДа.

5 мая после возвращения из поездки на объект в Луховицы, где были вместе с генералом Литвиновым, меня поздравил генерал Кузиков с присвоением звания (он-то знал все точно).

6 мая. Суббота. Мне стали известны номера Постановления СМ СССР от 6.05.1989 г. № 376 и приказа МО СССР от 6.05.1989 г. № 167 о присвоении очередного звания «генерал-полковник авиации». Это был один из счастливых дней моей жизни. Меня многие поздравляли.

Примерно в 18.20 по телефону поздравил маршал Советского Союза С.Ф. Ахромеев. Он поблагодарил за совместную службу, я, в свою очередь, высоко оценил минуты и часы, проведенные вместе с маршалом во время службы, и поздравил его с наступающим днем Победы. Это был наш последний разговор.

Стараниями адъютанта В. Н. Козлова на моей форме появились новые погоны, и к возвращению Главкома с Совета обороны я уже мог представиться ему в новом звании. Поздравляя меня, Иван Моисеевич сказал: «Теперь ты веришь в пехоту?» Он был рад, обнял меня и пожелал дальнейших изменений. Я ответил ему, что мы реалисты, на этом все закончится. Иван Моисеевич по поводу этого сказал: «Еще неизвестно, что может быть, как все повернется (при этом он сделал замысловатый жест). Еще, может, и в космос полетишь, а пока иди и выпей сто грамм». В космос не полетел, а из Вооруженных Сил буду неожиданно уволен. Предсказания Главкома о неизвестности были пророческими.

В этот день я написал письмо своей сестре Лиле, поделился с ней своей радостью, тем, что шел к этому званию большим трудом, и единственной моей опорой в продвижении к нему несколько десятков лет была поддержка личного состава, друзей по службе. Ни на одном периоде своей службы, начиная с 1950 года, я не пользовался вниманием покровителей, протекционизмом. Путь к этому высокому званию был сложным во всех отношениях, и сегодня те, кто поздравлял меня, все говорили об этом. Когда меня поздравляли товарищи из ЦК и я поблагодарил их, что пропустили мою кандидатуру, в ответ услышал: «А кого же еще пропускать, как не Вас?». Дома меня ждали Тамара и Евдокия Ивановна. Они уже любовались новыми погонами на парадно-выходной тужурке, которую привез адъютант из ателье.

Жизнь у меня складывалась так, что не позволяла долго расслабляться. Оставалось меньше суток до большой неприятности, которая подчистую вытряхнет из меня то, что люди называют радостью.

7 мая, воскресенье, я заступил на дежурство в качестве ответственного по Войскам ПВО. Главком, как и большинство членов Военного совета, находился в своем рабочем кабинете. Не помню уже, по какой причине, но было в тот день так.

В 10 час.10 мин. мне доложили о возгорании на командном пункте корпуса ПРО в Акулово. С этого времени начала поступать ко мне информация разного толкования. Даже разговоры с комкором Савиным и оперативным дежурным КП корпуса полковником Ментусом не проясняли истиной обстановки. Речь шла о серьезном объекте, и в 10.20 я доложил Главкому о факте пожара, и что удалось его локализовать. Так мне было доложено полковником Ментусом в разговоре с ним. Хотя и после этого доклада продолжали поступать малоутешительные сигналы. В 11 часов я приказал выехать на объект начальнику штаба, разобраться на месте и лично доложить обстановку. Одновременно поставил задачу офицерам Управления, находившимся на службе, чтобы они установили связь с дежурным УВД по противопожарной безопасности Москвы. Полковнику Ментусу было приказано докладывать мне по обстановке на объекте с интервалом не реже 10 минут. Ему же было отдано распоряжение о подготовке к эвакуации с командного пункта личного состава, документации и ценного имущества. Мне продолжали докладывать о распространении по командному пункту дыма. Примерно в 13.30 с места событий генерал А. Н. Сколотяный доложил о крайне сложном положении на объекте. Просил разрешения на отключение системы с боевого дежурства.

Доложив Главкому о ситуации на объекте, я получил разрешение выехать на объект. То, что предстало перед моими глазами, сразу развеяло теплившиеся надежды на лучшее. Пожар распространялся стремительно, охватывая все большую площадь. Прибывали пожарные средства из 12 близлежащих городов и из Москвы. К концу дня их уже насчитывалось около 70 единиц. Главное было не допустить гибели людей. После моего доклада Главкому о реальной обстановке на объекте он выехал к нам. Вслед за Главкомом прибыл на объект и генерал Литвинов. Объект горел. Пожар распространялся по кабелям, трассы которых насчитывалось тысячами километров, и которые распространяли огонь с большой споростью. Противопожарные средства были малоэффективны, и лишь физический разрыв кабельных жгутов мог предотвратить полное сгорание объекта. Борьба с пожаром длилась сутки. Удалось сохранить людей и помещения с основной аппаратурой и вычислительным комплексом командного пункта.

8 мая заработала комиссия под председательством генерал-полковника Литвинова, которая закончила работу 15 мая. Я находился на объекте безвыездно до завершения работы комиссии. Позади кошмарные часы пожара, которые буду помнить всю жизнь. В самое трудное и ответственное время пожара Главком находился вместе с нами. Он покинул объект 8 мая после полной уверенности о его прекращении.

Система ПРО потеряла одну РЛС дальнего обнаружения.

Пожары на наших РЛС случались и раньше, но с такими последствиями и на глазах у руководства это был первый. Мы еще раз убедились в несовершенстве как противопожарных систем самих объектов, так и противопожарных средств, состоящих на оснащении УВД. Экспертиза показала, что причиной возникновения пожара явилось короткое замыкание в кабеле.

19 мая я находился в ПВУРЭ, встречался с выпускниками и третьекурсниками. Получил горькое разочарование. Начинала отрицательно влиять на людей «вульгарная демократия». За время предвыборной кампании в училище перебывало немало кандидатов в депутаты. Каждый из них давал несусветные обещания курсантам, выполнение которых от того, что включало в себя понятие о воинской службе, не оставляло и следа. Избирательная кампания разлагающе действовала на курсантов.

В беседах с курсантами мне задавались вопросы о малой стипендии, о разрешении параллельно с учебой побочных заработков на жизнь, о нежелании жить в казармах, о падении престижа армии и нежелании продолжать в ней службу после окончания училища и т.п. Курсанты были правы – падение престижа армии и особенно офицерской службы были налицо.

В армии появилась целая проблема с не желающими продолжать службу в ней молодыми офицерами. Игра в демократию на всех уровнях вроде бы позволяла офицеру самому определиться в своей судьбе. В то же время, положение о прохождении службы офицерским составом ограничивало желание отдельных офицеров прервать службу. Практически офицер был лишен права на увольнение из Вооруженных Сил. И эту проблему в Министерстве обороны так и не смогли разрешать. Сколько было на этой почве неприятностей, сколько пострадало офицеров, тех, кого увольняли после разжалования в рядовые или без пенсии. Все это наносило моральный ущерб Вооруженным Силам.

25 мая начал работать съезд народных депутатов СССР. Поведение депутатов на нем необычное. Выбирали Председателя Верховного Совета. Среди кандидатов Горбачев, Оболенский, Ельцин. Ельцин дал самоотвод. Избрали Горбачева. Сломаны бывшие устои молчаливого согласия депутатов с одним человеком. Съезд делался похожим на балаган. Ничего хорошего его работа не предвещала, тем более с таким лидером.

С 22 по 27 мая я проводил итоговую проверку в корпусе Савина. Обстановка в корпусе была омрачена недавним пожаром.

28 мая у нас в семье гостила моя сестра Лилия Макаровна. Это был ее первый приезд к нам за все время. Может, и этой встречи не было бы, если бы в Москве не жили в то время ее дочь Марина и внук Саша. Одновременно в Москве находился мой племянник Олег с женой Леной. Они также были нашими гостями в этот день.

3 июня произошла трагедия на участке железной дороги Челябинск-Уфа. Взлетели на воздух два пассажирских поезда, шедшие навстречу друг другу, Новосибирск-Адлер и Адлер-Новосибирск. Взорвался трубопровод сжиженного газа, проходивший в непосредственной близости от железной дороги. Как позже выяснилось, погибло 1070 человек, 703 человека будут госпитализированы, в том числе 115 детей.

На съезде народный депутат писатель В.Г. Распутин скажет о стране: «Никогда еще со времен войны ее державная прочность не подвергалась таким испытаниям и потрясениям, как сегодня».

10 июня первый съезд закончил работу.

Итак, партии с ее руководством не удалось вывести страну из кризисной обстановки, теперь надежда на народных избранников. Съезд проходил без былого единства, хотя при голосовании проводилась воля Президиума.

Делегаты Прибалтийских республик требовали (завуалировано) выхода из Союза, предоставления им полной самостоятельности. Депутат Карякин вносил предложение о выносе Ленина из Мавзолея. Активную антипартийную позицию занимали академик А.Д. Сахаров и поэт Е. Евтушенко. Выступления военных делегатов (генерала армии Лизичева и др.) были бесцветными, без анализа обстановки в Вооруженных Силах, причин низкого жизненного уровня офицеров, наличия более 200 тысяч семей, не имеющих квартир и др.

12 июня М. Горбачев вылетел в ФРГ, где ему был оказан пышный прием.

15 июня сообщили о погромах турок-месхетинцев в Ферганской области Узбекской ССР. Своевременно предотвратить погром власти не пожелали.

Авторитет партии утрачен полностью. Об этом говорит подавляющая часть делегатов съезда. Сейчас единственный аргумент, обеляющий партию, состоит в том, что она является инициатором перестройки. Хотя перестройка не улучшает положения в стране.

Невольно думалось о Родине, победившей в страшной войне и оказавшейся теперь остановленной в своем развитии на пути к благоденствию народа. Как надоело уже слушать о неудавшихся лидерах: Сталине, Хрущеве, Брежневе. Когда же появится Имя, с которым придет уверенность и здоровье общества? Сможет ли в этом утвердиться Горбачев? Пока большие сомнения. Позже прояснится, что это удавалось ему большими уступками интересов Родины. Он делал «успехи» во внешней политике, но ничего хорошего не получалось внутри страны.

На период с 18 по 23 июня был запланирован оперативный сбор руководящего состава ВС по плану Министерства обороны в районе Наро-Фоминска, на базе Кантемировской дивизии. Заведомо известно, что от встречи с министром пользы будет мало, слишком непопулярная личность среди офицерского состава.

В последний день сборов выступал министр, говорил о сложной обстановке в стране, борьбе за власть, политизации общества, его расслоении, о том, что постепенно из рук правительства и партии ускользает управление государством. Экономическое и финансовое положение в стране приходит в расстройство. Якобы на этой почве возникают конфликты между нациями.

Из доклада министра было ясно, что правительство уклоняется от радикальных мер по упрочению власти и правопорядка в стране. Создавалось впечатление, что делался вид благополучия для прикрытия тайного заговора. Трудно представить, чтобы о том, о чем сейчас пишут, можно было подумать три-четыре года назад. В речи министра констатировались лишь факты, а что же предпринимать в этой ситуации нам, военным начальникам и Вооруженным Силам, – ни слова.

Верховным Советом был учрежден «Комитет по вопросам обороны и государственной безопасности». Его председателем был избран ученый В. Л. Лапыгин. Функции Комитета и его взаимоотношения с Министерством обороны не совсем были ясны.

24 июня из поездки по западным нашим объектам возвратился генерал В.И. Кузиков. Он доложил о настроениях жителей г. Мукачево относительно наших РЛС. Ему пришлось давать объяснения руководству Ужгородской области. Вроде бы убедили, что на РЛС нет ядерных установок и излучения СВЧ, превышающих санитарные нормы, поэтому нечего страшиться за людей и природу. Тем не менее, на сессии народных депутатов области сегодня принято решение обратиться в Верховный Совет с просьбой о прекращении строительства РЛС, а в случае отказа послать обращение в ООН. Я доложил об этом генералу В. В. Литвинову. Договорились, что в понедельник, 26 июня, он доложит обстановку вокруг РЛС министру обороны.

28 июня был семинар по материалам съезда. Пытались разобраться, утешительного ничего не обнаружили. Много неясного, кроме того, что кризис государства налицо.

29 июня в ГУВе провожали в отставку заместителя Главкома – начальника Главного управления вооружения генерал-полковника Леонида Михайловича Леонова, крупного инженера, организатора, человека высокой культуры и интеллекта. Я очень уважал Леонида Михайловича за его деловые и человеческие качества: порядочность, терпимость, уважительное отношение к людям. В ответном слове Леонид Михайлович поблагодарил Главкома и всех участников проводов, кратко пересказал свою биографию. Сказал о том, как «ёкнуло» у него в груди, когда зачитали приказ об увольнении. Я подумал, что и меня ждет такой же час расставания с армией. Пора было готовиться.

В своих раздумьях я возвращался к сборам у министра. Надежды услышать и узнать об обстановке в объеме, соответствующем происходящим процессам в государстве, не оправдались. Министр обороны слишком много говорил о национальных возмущениях и свел в этом вопросе все к индивидуальной работе с националами, призываемыми на военную службу. Рекомендовал не позволять им объединяться, разубеждать в той идеологии, с которой они приходят в армию и т.п. Нам было сказано, чтобы мы «боролись», «разоблачали», выступали в СМИ против нападок на армию.

Все указания министра были в общих чертах, и не совсем для нас понятно, против кого мы должны выступать. Хорошее впечатление осталось от встреч с друзьями. Нас было в этот раз много. Я думал, что через три-четыре года, после сокращения ВС на два миллиона человек, ряды участников сборов заметно поредеют.

На сборах было выявлено самое популярное имя в Вооруженных Силах – генерал-полковника И. Н. Родионова, командующего войсками ЗакВО. Проявилось это, когда ему вручалась афганская награда. Зал воспринял имя И. Н. Родионова бурными аплодисментами, не смолкавшими от его выхода к столу министра до возвращения на свое место.

И.Н. Родионов был подставлен самим Президентом за Тбилисские события и мужественно отчитывался за них лично. А кое у кого не хватало совести отвести от него необоснованные обвинения. Присутствующие в зале знали об этом и своими аплодисментами выразили солидарность с Игорем Николаевичем и осудили тех, у кого не хватило духу защитить командующего. Вскоре генерал Родионов будет назначен начальником академии Генерального штаба.

Полезным на сборах был показ и демонстрация полетов авиатехники в Кубинке. Посещение музея бронетанковой техники, просмотр и знакомство со многими другими образцами вооружения всех видов ВС.

1 июля я был на выпуске в Житомирском военном училище радиоэлектроники. День выдался жаркий, без дождя. Торжества процесса выпуска выглядели красиво благодаря стараниям преподавателей и персонала училища. Наши войска пополнялись тремястами молодых офицеров. В Житомире обеспокоены внутриполитическим курсом, расслоением народа, ослаблением советской власти. В Киеве состоялась конференция по учреждению Народного фронта Киева и Киевской области. Пока так. Позднее нужно ожидать расширения Народного фронта до республиканских масштабов. Подобные фронты уже созданы в Прибалтийских республиках, Белоруссии, Грузии. Это не что иное, как альтернатива КПСС. 1 июля по ЦТ выступил М. Горбачев по вопросам межнациональных отношений. Реакция явно запоздалая. Признается в весьма неблагополучном положении – трения, конфликты, насилие. Все это пагубно сказывается на экономике и жизни нашего общества. В выступлении прозвучал призыв к людям всех национальностей страны о прекращении раздоров, к единству наций, иначе «нас могут ожидать худшие времена». В общем, очередные разглагольствования.

4–7 июля был в поездке на РЛС в Печору и Оленегорск. На Печоре пришлось отключить станцию на пять суток для восстановления температурно-влажностного режима. На объекте много беспорядка. Командир части подполковник А. С. Шишкин недорабатывает. Лучше дела обстояли в части подполковника В.С. Дубровина.

В первых числах июля я приобрел автомобиль «Волгу» ГАЗ-2410. С тех пор в свободное от службы время закреплял водительские навыки. Моим незыблемым правилом была утренняя физзарядка или 40-минутная прогулка. Теперь появился новый вид увлечения – автомобиль. Меня постоянно тянуло к технике, и не столько ее конструктивные тайны, сколько управление автомобилем. Поэтому даже непродолжительные прогоны автомобиля снимали усталость от основной работы, хотя на служебной машине приходилось ездить очень часто по подмосковным дорогам, иногда на счетчике показание переваливало за 500 километров в сутки. Даже не все шоферы выдерживали такую нагрузку, иногда приходилось подменять их. В описываемый период моим водителем на служебной «Волге» ГАЗ-31 был рядовой Петр Дмитриевич Муха, 1970 года рождения, из села Петро-Давыдовка Диканьского района Полтавской области. На редкость честный и дисциплинированный паренек. Ему, малоопытному водителю из сельской украинской местности, было очень трудно осваивать вождение по Москве и Подмосковью. Сколько ему пришлось попотеть, дважды «цепляли» нас, не оставались и мы в долгу, но любовь к машине у Петрика (так звали его в семье, так называл его и я) была настолько велика, что отлучение его от машины означало для него трагедию. Пришлось набраться терпения и сохранить Петрика. Это было оплачено им во много крат. Наша машина всегда была в «боевой готовности», имела ухоженный вид, а ее водитель выходил благополучно из самых сложных ситуаций, которые неизбежны на дорогах. Пройдет несколько лет, Петрик закончит службу, возвратиться к себе на родину, женится, и мы будем с ним переписываться и вспоминать наши дороги.

11 июля вышло Постановление ВС СССР «Об увольнении с действительной военной службы студентов дневных (очных) высших учебных заведений, призванных в Вооруженные Силы в 1986–1988 годах». Такое решение правительства наносило сильнейший удар по боеспособности и интеллекту армии, по ее основному звену – младших командиров и специалистов. Ведь на должностях младших командиров и специалистов, как правило, находились бывшие студенты, определявшие во многом боеспособность частей. Увольнение около 180 тысяч наиболее подготовленного личного состава создавало большие трудности в частях.

Только в группе советских войск в Германии должны были остаться без экипажей 700 танков, 900 боевых машин пехоты. Такое же положение в военных округах, на флотах, в войсках ПВО и ВВС. Главное то, что Постановление явилось неожиданным для Вооруженных Сил. Когда генерала армии Д. Язова утверждали на пост министра обороны, он прямо заявил: «Армии пока нельзя без студентов». Тогда Горбачев сказал: «Надо подумать» – и дал ночь на размышление. Создавалось впечатление, что Горбачев торопился привести в исполнение инициативу, исходящую не от него, но очень нужную ему для маскировки своего истинного намерения по ослаблению Вооруженных Сил. А что же наш министр? Попытался ли он опротестовать теперь уже четко обозначенные намерения или подал в отставку? Нет, он взял под козырек и к утру представил никому не нужные данные о количестве в армии бывших студентов. Так появилось Постановление.

В армии продолжали нарастать негативные явления. Молодые офицеры подавали рапорта с просьбой об увольнении их с действительной военной службы. Таких обращений насчитывалось по Вооруженным Силам уже несколько тысяч. Министерство обороны не в состоянии было дать четкий ответ, как быть с рапортами. В лучшем случае разрешалось уволить некоторых по служебному несоответствию, других увольняли после разжалования. К армии ослабевалось внимание со стороны правительства. Все это подмечалось в народе. Появлялись трещины и в его отношении к Вооруженным Силам.

14 июля мы проводили в запас главного инженера, генерала Н.В. Кислякова, прослужившего в Вооруженных Силах 40 лет, а в роде войск – около 30 лет. Николай Владимирович страстный охотник и замечательный человек. Что касалось его профессиональной подготовки, то она была на самом высоком уровне.

С 19 июля по 12 августа мы с женой отдыхали по путевке в Карловых Варах, санатории «Империал». Это был первый и последний наш отдых за границей. Возможно потому, что мы впервые были на отдыхе в другой стране, осталось много впечатлений. Мы увидели разницу в жизни наших людей по сравнению с жизнью в Чехословакии. Было обидно, что наше руководство страны, начиная с послевоенного времени, не смогло обеспечить для советского человека более приличного уровня жизни. Нам все что-то мешало жить, как жили другие. Разница бросалась в глаза еще и потому, что в этот период в нашей стране творились безобразия с нехваткой продуктов. С прилавков магазинов исчезали то соль, то спички, то мыло, то табак. Бешено росли цены, чего мы не наблюдали за границей. Мне было обидно за нашу отсталость.

Вроде бы все время только и велись разговоры о том, что в нашей стране все для человека. На самом же деле было все не так. Жизненный уровень последнее время все ухудшался. За четыре года перестройки к этому прибавились – межнациональная рознь, кризис в экономике, утрачивалась вера людей в партию. Во всем этом я обвинял руководителей партии и государства. Невольно возникал вопрос: «За что же так жестоко наказан наш народ? Потрачено столько времени, сил, а мы оказались у разбитого корыта. Вроде бы решили выправить курс перестройкой, но ничего не получается».

Впервые в ЧССР я почувствовал глубокое разочарование и досаду нашими делами на Родине. Перестройка расшатывала, разрушала все, что создавалось более 70 лет, не давая ничего хорошего взамен. В государстве нарождались мафии, росли преступность, наркомания, взяточничество. Будущее становилось непредсказуемым. Нас вели опять не тем путем.

В Карловых Варах мы отдыхали одновременно с супругами Литвиновыми. Дни отдыха прошли в посещениях источника, прогулках по горным тропинкам, наслаждении природой, чистым воздухом, всем, что было для нас полезным и интересным.

После возвращения из Чехословакии 14 августа побывал в своем Управлении. Обстановка в наших войсках мало чем изменилась. Пошатнулись дела в ОРТУ в Скрунде. Пришлось вызвать к телефону и переговорить с командиром подполковником Г.М. Хухлиным, строго предупредил его об ответственности за вспышку нарушений воинской дисциплины. До окончания отпуска побывал на объектах в Софрино, Кубинке, Серпухове и других.

21 августа, воскресенье. С Андреем (он был в отпуске) были на авиационном празднике в Тушино. То было прекрасное зрелище. Демонстрировались полеты самолетов Ту-160 (275 тонн), 3М-Т с грузом, Ту-204, МиГ-29 (пилотировал Р. Тоскаев), пилотаж четверки МиГ-29 летчиками А. Вирозубом, В. Кравцом, А. Зубковым, А. Петровым; Су-27 – В. Пугачевым и др. В Тушино я случайно встретился с группой ветеранов-покрышкинцев: Ф.В. Кутинцевым, А.В. Федоровым, А.Л. Ивановым, П.Т. Шаповаловым, Г.Г. Голубевым. С аэродрома с Георгием Георгиевичем Голубевым заехали к нам домой. Он подарил мне свою новую книгу «На вертикалях».

26 августа вели беседу с сыном. Положение в стране такое, что тревожит и молодые души. Андрей задал мне несколько вопросов, касающихся судьбы Вооруженных Сил в связи с наметившимся распадом СССР. Он интересовался, каким образом можно удержать от выхода из состава СССР Прибалтийские республики, достаточно ли для этого Обращения ЦК КПСС, или вынуждены будут прибегнуть к другим мерам? Какова в этом деле роль армии? Говорили с ним и о нападках на армию в СМИ, и о Постановлении об увольнении бывших студентов, нежелании служить в армии молодых офицеров и по другим вопросам жизни и положения в государстве. Беседа была сложной, трудно было мне сразу находить ответы сыну. А главное, я сам не знал, чем все это кончится. Что останется от Вооруженных Сил после распада СССР? Есть ли смысл Андрею продолжать учебу в военном училище?

28 августа официально закончился мой отпуск, на второй день в училище уехал Андрей.

30 августа я убыл в дальнюю командировку на объекты в Находку, Комсомольск-на-Амуре, Усолье-Сибирское, Балхаш, Нурек, Зеленчукская. Маршрут был проделан на самолете Ил-18 со скоростью 650 километров в час и занял 32 часа летного времени. Велика, разнообразна и красива наша Отчизна. Нет таких слов, чтобы выразить восхищение ее величием. В поездке участвовали генералы Л.В. Шумилов, А.В. Соломатин, полковник Ю.И. Седлецкий и другие товарищи, более 25 человек. Нашей задачей был контроль за ходом создания новых объектов и решение других задач. Возвратились из поездки 6 сентября.

9 сентября в программе «Время» планировалось выступление Горбачева о положении в стране. Узнал об этом в первой половине дня от В.В. Литвинова, возвратившегося от министра обороны. В.В. Литвинов сказал мне об озабоченности министра обстановкой в самих Вооруженных Силах, что он предпринимает шаги по предотвращению распространения негативных явлений, ставших характерными для общества. Но такой преграды еще не изобрели. Кризисная ситуация в экономике начинает все больше сказываться на ВС. Усложнялась жизнь офицеров, росла дороговизна, медленно сокращалось число бесквартирных. Становилось все сложнее работать с подчиненными. Болезни в обществе распространялись и на армию.

В 21 час по ТВ было передано выступление Генсека. Оно, как и все предыдущие выступления, носило расплывчатый характер. Общие фразы, призывы, ратование за перестройку, признание ее трудного хода, о том, что ей мешает. Но ни слова не было сказано, что же будет предприниматься по предотвращению дальнейшего развала государства. Произнесенные им слова: «Живем мы так, как работаем» не могли успокоить народ. Это была попытка обвинить народ и прикрыть свою беспомощность. Через два года он обвинит в измене ему 18 млн. коммунистов.

11 сентября ЧВС генерал В.А. Силаков зачитал нам письма ЦК КПСС к парторганизациям и всем коммунистам, где говорилось о социальной напряженности в обществе, призывалось не дать погубить перестройку, активнее работать в массах, пропагандировать цель перестройки, не вступать в организации с антисоциалистическими и антипартийными уклонами. Готовился Пленум ЦК КПСС. В то же время в СМИ активизировалась агитация антисоциалистических и антиперестроечных настроений. Управляемость процессами со стороны правительства ослабевала с каждым днем. Вместо твердого государственного управления начинали господствовать стихийность и анархия. 11 сентября по решению нашего Главкома были стянуты курсантские батальоны для очистки лесов подмосковных гарнизонов ПВО. Дорогостоящая затея и не вовремя. В один день большинство училищ ПВО оказались под Москвой без явной на то необходимости. В этом было проявление одной из особенностей нашего Главкома.

14 сентября газета «Советская Россия» сообщила о съезде Объединенного совета России, где говорилось, что мы начинали перестройку с тезиса обновления социализма, теперь же все чаще и настойчивее внушается мысль, что не надо бояться капитализма. Призывали покончить с уравниловкой, следовать принципу распределения по труду, начал тиражироваться культ сверхприбыли. «Национализм, особенно в форме экстремизма – это бревно, брошенное под ноги перестройки».

12 сентября член Верховного Совета СССР Б. Ельцин в Нью-Йорке выскажет свое восхищение капитализмом, что он «не загнивающий и, значит, не скоро сгниет», что «американцы не агрессивны и развязны, а очень приветливы и жизнерадостны». Что, когда он облетел дважды статую Свободы, то стал в два раза свободнее, что даже бездомные в Америке оптимистичны, а не агрессивны. Выходило, почему же нам всего этого бояться? Там же он высказал свое мнение, что шестую статью Конституции надо или убрать вообще, или серьезно модернизировать, ибо словосочетание «партия и власть несовместимы». Не без гордости он заявил, что за двое суток пребывания в США у него «на 180 градусов повернулись мозги», с такими он и возвратился в СССР.

15 сентября нам стало известно решение о демонтаже Енисейской РЛС. Очередная уступка США и проигрыш нашей системы ПРН. Выброшено на ветер 210 миллионов рублей, не считая 50–70 миллионов рублей затрат, которые потребуются на демонтаж. Предложение М. Горбачева, неизвестно кем подсунутое ему, создать на базе РЛС Международный центр по изучению космоса, не прошло. Американцы настояли на своем. Им подобострастно подыграл наш министр иностранных дел Э. Шеварднадзе.

18 сентября был на совещании у министра обороны, на которое приглашались руководители Центрального аппарата, командующие и члены Военных советов округов. Речь шла об обстановке в стране и Вооруженных Силах. Первым выступил начальник ГПУ генерал армии Лизичев. В основном он поделился впечатлениями от своей поездки в ПрибВО и ЗакВО. Его речь была хвастливой. Обвинялись командиры и политорганы на местах за недостаточную инициативу, «слабый наступательный дух». И ничего о корнях происходящего. По его докладу выходило так, что он съездил в два региона, в Прибалтику и Закавказье, и навел там порядок, а командиры бездействуют. В заключение выступил генерал армии Язов. Он призывал «действовать», «бороться», «разоблачать», «не допускать» и т.п. Была и просьба к командующим выступить 19 сентября на Пленуме ЦК КПСС по назревшим проблемам.

19 сентября начал работать Пленум ЦК КПСС. Был рассмотрен первый вопрос «О созыве 28 съезда КПСС в октябре 1990 года». По национальному вопросу сделал доклад М. Горбачев. 20 сентября Пленум закончил работу. Была принята платформа по национальному вопросу. Чтобы проверить эффективность этого запоздалого решения, понадобится время. А тем временем конфликт между Азербайджаном и Арменией перерастал в войну.

Лидеры автономных республик в своих выступлениях требовали предоставления им статуса союзных республик. Участники Пленума говорили о нерешительности, медлительности политического и государственного руководства. Горбачев оправдывался, подменял решительность разумной взвешенностью, неторопливыми действиями и т.д. в свойственном для него стиле.

21 сентября я получил задачу на поездку с министром обороны и министром МРП на Енисейскую РЛС 22 сентября. Поездка была связана с постановлением Политбюро о демонтаже РЛС. Для этой поездки от Главкомата, кроме меня, планировались генералы В.В. Литвинов, О.П. Сидоров, А.В. Соломатин. Приступил к подготовке материала. Созвонился с генералом Литвиновым. Он находился в Приозерске и планировал возвращение 22 сентября к 13 часам. В 19 час 30 мин связался по ВЧ с Главкомом в Сочи, доложил ему о поездке. Он дал мне несколько рекомендаций. Вечер был беспокойный.

В Рогачево на Новой земле столкнулись два Су-27, летчики катапультировались и были подобраны вертолетом в море. В Норильской войсковой части трое солдат угнали автомобиль и столкнулись с «Жигулями». В результате погиб югославский гражданин, министру докладывал о ЧП генерал А.П. Морин. Пришлось ему тяжко.