Криптоанархия, кибергосударства и пиратские утопии
жүктеу/скачать 2.52 Mb.
|
| Впрочем, взимание налогов и потеря доходов — это не единственные факторы, имеющие значение в данной ситуации. Постановка ряда правовых вопросов утрачивает смысл, если их рассматривать в контексте территориальных границ. Дэвид Джонсон и Дэвид Пост (§ 13) обращают внимание на возникновение независимой юрисдикции в киберпространстве — чем дальше, тем очевиднее это становится. В киберпространстве могут возникнуть такие спорные моменты, уладить которые окажется не под силу всем вместе взятым юридическим институтам, существующим сегодня. Так, например, что делать, если разногласия возникнут между деловыми партнерами, живущими по соседству в киберпространстве, но физически находящимися за тысячи километров друг от друга — в странах с разными судебными системами? Как поступить в этом случае: разрешить спор согласно законам РМ, действующим в одной из стран, или лучше все-таки обратиться к облеченным новыми полномочиями институтам, действующим по виртуальному «адресу» истцов в киберпространстве? Ктрудноразрешимым вопросам, которые будут не на шутку озадачивать обычное, привязанное к конкретной территории законодательство, относятся закон об охране торгового знака (а он искони имеет территориальную привязку), закон о клевете, регулирование профессиональной деятельности в Интернете и закон об авторских правах. Джонсон и Пост приходят к выводу о том, что следует ожидать появления новой онлайновой юрисдикции:
Глобальные компьютерные коммуникации рассекают территориальные границы, создавая новую область человеческой деятельности и подрывая осуществимость — и легитимность — применения законов, основанных на географических границах. В то время как электронные коммуникации сеют хаос среди географических границ, на свет появляется новая граница — созданная из заслонов и паролей, отделяющих мир виртуальный от «реального мира», из атомов. Эта новая граница определяет обособленное киберпространство, которое нуждается в своем собственном праве и правовых институтах и может их создать. Дэвид Пост (§14) идет еще дальше и указывает на возможность возникновения целого множества онлайновых правовых систем и формирование своеобразного свободного рынка внутри них, где онлайновые сети станут отбивать друг у друга граждан, оптимизируя свои своды правил: Модель, обрисованная выше, предполагает, что, хотя каждая отдельная сеть может быть ограничена «сверху» в отношении наборов правил, которые она может или не может принимать, совокупная область действия подобных наборов правил в киберпространстве будет гораздо менее чувствительна к такому контролю. Своего рода соревнование между отдельными сетями по проектированию и применению наборов правил, которые совместимы с предпочтениями отдельных пользователей объединенной сети, материализуется, таким образом, в виде нового и в основном нерегулируемого, почти неподдающегося регулированию рынка правил. Поэтому результат отдельных решений в пределах этого рынка — совокупный выбор отдельных пользователей, ищущих конкретные наборы правил, наиболее соответствующие их предпочтениям, — будет в значительной мере определять форму «закона киберпространства». Появление законодательства в киберпространстве До сих пор мы обсуждали возможность развития новой онлайновой правовой системы, но мало что сказали о характере самих законов и институтов, которые могут появиться. Поскольку пока по большей части мы можем лишь строить догадки, хоть как-то прояснить этот вопрос поможет изучение правовых институтов, сформировавшихся к сегодняшнему дню. Эти правовые системы возникли, главным образом, в таких причудливых средах, как MUD (многопользовательские сетевые игры) и МОО (объектно-ориентированные MUD), которые по своей сути являются текстовыми виртуальными средами. Для кого-то MUD и МОО — это всего лишь детально разработанные игры «Подземелья и драконы», но кое-кто утверждает, что в этих средах рождаются самые настоящие виртуальные культуры и институты власти, так что мы можем многое узнать, изучая их. Один из известных примеров — LambdaMOO, придуманное Павлом Кертисом из Исследовательского центра Пало-Альто корпорации Xerox. Своей известностью LambdaMOO во многом обязано вызвавшей широкий резонанс статье «Изнасилование в киберпространстве» Джулиана Диббеля, появившейся в Village Voice (повторно публикуется в § 29 в «Полдне на электронном фронтире»). Как и в случае с другими MUD и MOO, LambdaMOO начиналась с аристократии (или «магократии»), то есть изначально программисты имели абсолютную власть и отвечали за виртуальное улаживание всех социальных конфликтов. Потом в своем знаменитом письме, размещенном на доске объявлений в LambdaMOO, главный мастер Хаа-кон (то есть Павел Кертис) объявил о новом направлении в развитии LambdaMOO: Сообщение 537 on *social-issues (#7233): Время: среда, 9 декабря 1992, 23:32:29 по стандартному тихоокеанскому времени От: Хаакон (#2) Кому: *social-issues (#7233) Тема: переход на следующий уровень... [отрывок] Сейчас я вижу, что общество LambdaMOO достигло того уровня сложности и многообразия, которого я так ожидал и на который надеялся с того момента, когда вместе с четырьмя хакерами впервые задумался о создании этого места. И вот птичка вылетела из гнезда. На мой взгляд, это общество больше не нуждается в матерях-магах, стерегущих гнездо и стремящихся привить птенцам дисциплину ради их же собственного блага. Пришла пора, когда маги должны отказаться от роли «наседки» и начать относится к этому обществу как к группе взрослых, у которых есть собственные побуждения и цели. Так что последнее общественное решение, которое мы принимаем за вас, хотите вы, самостоятельные взрослые, этого или нет, состоит в том, что маги умывают руки и перестают следить за дисциплиной, устанавливать правила поведения и разрешать споры; это бремя и свободу мы передаем обществу в целом. Мы больше не будем играть роль «поборников справедливости», к которым можно было бегать жаловаться на кого-то и все в таком духе. Крылья этого общества еще не совсем окрепли (это скажет каждый, кто ознакомится с дискуссией по социальным вопросам), но я думаю, что в них уже достаточно силы, чтобы позволить ему взлететь. [отрывок] Лично я считаю, что маги должны превратиться в системных программистов: наша работа заключается в том, чтобы поддерживать нормальное функционирование МОО и улучшать его исключительно в техническом плане. Вскоре предложенный Хааконом новый курс прошел проверку на прочность, когда разгорелись споры по поводу виртуального сексуального нападения, совершенного одним из обитателей LambdaMOO по имени Mr. Bungle. Bungle использовал «куклу вуду» — компьютерную подпрограмму, позволяющую устанавливать временный контроль над действиями других виртуальных личностей, — с целью подчинить себе несколько виртуальных человек и принудить их к отвратительным сексуальным актам (виртуальным). Жертвы — или скорее реальные люди-пользователи — ничего не могли с этим поделать. Им оставалось лишь наблюдать за тем, как их виртуальные личности подвергаются насилию (само собой, при желании на это можно было не смотреть). Разумеется, все, что происходило в реальном мире, сводилось лишь к тому, что несколько человек стучали по клавиатуре, подключившись к Интернету, однако восприятие происходящего его участниками — совсем другое дело. Кое-кто из них действительно счел, что над ним было совершено насилие, и потребовал немедленных действий. Одним из них оказался персонаж Legba. Она отправила в дискуссионную группу LambdaMOO, где обсуждался этот случай, следующее сообщение («Полдень...», р. 380): Обычно куклы вуду даже забавны... И обычно я склонна считать, что ограничительные меры, на мысль о которых наводит этот инцидент, вызывают больше проблем, чем предупреждают их. Но это не мешает мне считать Mr. Bungle порочным и мерзким ублюдком, и я... хочу, чтобы его несчастную задницу разбросали от #17 до Cinder Pile. Я не требую вмешательства полиции, суда или, тем более, тюрьмы. Я вообще не знаю, что мне нужно. Наверное, если бы я могла, я бы устроила виртуальную кастрацию. Все-таки [подобное] здесь чаще всего не происходит. Пожалуй, мне так казалось потому, что лично со мной такого не случалось. Обычно я жду от людей, что они будут вести себя, соблюдая хотя бы какую-то видимость вежливости. Вообще-то я хочу добраться до его задницы. Впоследствии Диббель взял интервью у Legba и поделился своими наблюдениями («Полдень...», р. 380): Несколько месяцев спустя эта женщина из Сиэтла могла признаться мне, что, когда она писала это послание, посттравматические слезы заливали ее лицо — это реальный факт, которого должно хватить для доказательства того, что эмоциональное наполнение слов не было простой игрой. В конечном итоге Legba предложила «превратить Mr. Bungle в жабу», то есть уничтожить эту виртуальную личность, а реального человека, стоящего за ней, лишить его/ее/их учетной записи. В приводимом ниже обсуждении фигурируют мнения, отразившие различные участки политического спектра. Диббель систематизировал эти мнения, включая следующие («Полдень...», р. 384-386): Сторонники парламентской системы, поборники законности: «К сожалению, для "превращения Mr. Bungle в жабу" не было никаких законных оснований, поскольку точно сформулированные положения, запрещающие изнасилование или какие-либо другие действия, в рамках МОО отсутствовали. Так что чем скорее подобные правила будут установлены, добавили они, и, возможно, даже введена полноценная судебная система, укомплектованная выборными чиновниками и дополненная тюрьмами, — система, необходимая для того, чтобы обеспечить соблюдение данных правил, тем лучше». Роялисты: «Возмутительный поступок Bungle, за который он до сих пор не понес заслуженное наказание, доказал, что вся эта бессмыслица в виде Нового Курса продолжалась достаточно долго — пришло время магократии занять свое прежнее место и вернуть себе эффективное и неоспоримое руководство, осуществлять которое ей было предназначено с рождения». Технолибертарианцы: «Насильники, совершающие преступления в MUD, конечно, полные отморозки, но вместе с тем их присутствие в системе — это такая же техническая неизбежность, как шум в телефонной линии, и лучше всего с ними разбираться не через репрессивные общественно-дисциплинарные механизмы, а с помощью своевременного введения защитных программных средств. Какой-то козел достает тебя живописной бранью? Нечего жаловаться вышестоящим органам — просто задействуй команду @gag, и все заявления этого придурка не будут выводиться на экран твоего компьютера (только твоего). Это просто, это эффективно, это не пахнет никакой цензурой». Анархисты: «Как и технолибертарианцев, анархистов не слишком волнуют всякие там наказания, какая-то политика в области чего-то или властвующие элиты — они точно так же надеялись на то, что МОО сможет превратиться в место, где люди будут неплохо взаимодействовать, не испытывая необходимости в перечисленных вещах. Однако большие надежды осложняются, в общем и целом, не такой бескомпромиссной верой в технологию («Даже если ты не можешь разнести хозяйский дом хозяйскими же инструментами — прочти слоган из характеристики одного игрока-анархиста, которую он дал сам себе: "Это чертовски хорошее местечко для начала"»)». В итоге участники дискуссии сошлись на том, что Mr. Bungle следует «превратить в жабу». Вскоре после этого Хаакон ликвидировал учетную запись Bungle. Однако особенно интересно то, что этот случай привел к введению системы подачи ходатайств и инициатив для голосования, конечной целью которой стало завершение перехода от власти магов к демократии. Как пишет Дженнифер Мнукин (§ 16), впоследствии ситуация в LambdaMOO стала предметом спора между «формализаторами» и «сопротивленцами». Первые склонялись к необходимости составления свода законов для LambdaMOO, тогда как последние колебались, доказывая, что LambdaMOO задумывалась как игра и, следовательно, к ней невозможно относиться со всей серьезностью. Вместе с тем Мнукин отмечает, что в целом возобладала точка зрения «фор-мализаторов», и от игроков поступил ряд инициативных предложений (часть из них была принята), в которых определялись преступления, характерные именно для МОО. В одном из предложений, в конечном счете все-таки не принятом (оно не получило двух третей голосов), была сделана попытка сформулировать понятие «изнасилование в МОО» и отделить его от «высказывания»: Виртуальное изнасилование, также известное как «изнасилование МОО», определяется в LambdaMOO как имеющий отношение к сексу акт насилия, сильного унижения или крайне оскорбительного действия, направленного против персонажа, который явно был против подобных действий. Вышеописанным актом изнасилования считается любое действие, имеющее отношение к принудительным раздеванию против чьей-то воли, прикосновениям или иным действиям с половыми органами одного персонажа, осуществляемым другим персонажем. В целях данного ходатайства под «действием» понимается локальное или удаленное использование персонажем или объектом, который контролирует персонаж «эмоционально окрашенных» команд, команд обмана или других команд, выполняющих аналогичные функции. Использование команд «сказать», «отправить сообщение», «прошептать»... и других функциональных возможностей, предусматривающих тот же смысл, не рассматривается в этом ходатайстве как «действия», они считаются «словами». Краткие послания, почтовые сообщения, описания и другие общедоступные средства связи в LambdaMOO, которые скорее цитируют или передают написанное, чем выражают действие, также являются формами «речи». Это ходатайство не следует понимать, как уменьшение свободы слова в общественных нормах LambdaMOO. Высказывания могут продолжать считаться оскорбительными или раздражающими, но в целом не рассматриваться как виртуальное изнасилование, если они не описывают персонажа как совершающего явно насильственные действия. Кроме того, как отмечает Мнукин, обсуждались и некоторые предложения по введению правового надзора и посредничества, которые отчасти были реализованы. Когда мы начинаем размышлять о том, не перекочуют ли преступления, заявившие о себе в МОО, из конкретной виртуальной среды в какую-нибудь другую или даже в реальную жизнь, мы сталкиваемся с любопытным вопросом. Весьма интересной иллюстрацией к этому вопросу может служить инцидент с SamlAm, в результате которого одно судебное решение, принятое в рамках LambdaMOO, было перенесено на другое виртуальное сообщество — MediaMOO Массачусетского технологического института, возглавляемое Ами Брукман. Бросающиеся в глаза различия между MediaMOO и LambdaMOO делают этот случай особенно примечательным. MediaMOO уходит своими корнями не в игры типа «Драконы и подземелья», а скорее в текстовую среду, в которой отдельные люди, занимавшиеся информационным поиском, могли встречаться, социализироваться и обсуждать свою работу. Администраторы MediaMOO не были магами, скорее их называли «привратниками». Впрочем, как и в LambdaMOO, администраторы утратили право улаживать спорные ситуации (в данном случае оно перешло к выборному консультативному совету). Как упоминает Чарльз Стивейл (§ 17), спор между двумя обитателями LambdaMOO — SamlAm и gru — разгорелся в 1994 году. Из-за щекотливости обвинений обычные процедуры разрешения конфликтов использовать не стали, и в результате дискуссий сеть решила «превратить SamlAm в тритона», то есть исключить его из сообщества на полгода. Вскоре после этого состоялась встреча консультативного совета MediaMOO, на которой SamlAm также был исключен на основе обвинений, вынесенных ему в LambdaMOO. Один из ключевых моментов, встревоживших Стивейла в инциденте с SamlAm, заключался в том, что этот случай продемонстрировал ту легкость, с какой могли отменяться установленные онлайновые судебные процедуры: Несмотря на то что кого-то может удивить приведенное выше описание того, что происходит внутри МОО, но, с точки зрения инсайдера, выводы из него довольно поучительны и заключаются в том, что существует тонкий баланс — между законами, регулирующими администрирование сайта, а также местные и международные системы связи и свободу высказываний, — который способствует динамичному развитию как синхронных, так и асинхронных сайтов. Я готов поспорить, что во всем этом есть поучительный урок: несмотря на очень скромные успехи, достигнутые к настоящему времени, мы всеми силами стремимся разработать онлайновую кибердемократию, обусловленную практикой искажения и нарушения прав, часто используя фрагменты различных процессов из реальной жизни, в том числе и политических. Возможно, еще больший интерес — с точки зрения нашей задачи — вызывают вопросы по поводу согласованности действий судебных систем в киберпространстве. Несмотря на очевидную обособленность рассматриваемых виртуальных миров, между ними существовала, по крайней мере де-факто, какая-то правовая и политическая связь — независимо от того, была она закреплена юридически или нет. Наконец, стоит отметить, что после всех этих событий консультативный совет MediaMOO был распущен, а еще через несколько лет было объявлено о восстановлении власти магов в LambdaMOO: Сообщение 300 из *News (#123): Дата: вторник, 16 мая 1996, 11:00:54 по дневному тихоокеанскому времени От кого: Хаакон (#2) Кому: *News (#123) Тема: LambdaMOO меняет курс 9 декабря 1992 года Хаакон прислал сообщение «Новый курс LambdaMOO». Его цель состояла в том, чтобы освободить магов от ответственности за принятие социальных решений и переложить это бремя на плечи самих игроков. Там было сказано, что маги устраняются от принятия социальных решений и остаются в МОО лишь в качестве технических специалистов. По прошествии трех с половиной лет недостижимость этого идеала стала очевидна: разница между «техническим» и «социальным» далеко не всегда ясна и вообще не может быть однозначной. Мучения, с которыми мы сталкиваемся каждый раз, когда у нас не получается достичь невозможного, стали просто невыносимы. Итак, мы признаем и соглашаемся с тем, что за последние три года мы были вынуждены принять некоторые социальные решения, и сообщаем вам, что остаемся вправе делать это и впредь. 1. Мы снова узакониваем вмешательство магов. В частности с этого момента мы открыто оставляем за собой право принимать решения, которые будут приводить к бесспорным социальным последствиям. Мы также признаем, что любое техническое решение может иметь социальный подтекст; мы больше не станем пытаться оправдать каждое действие, предпринимаемое нами. Что и говорить, описанные события дают серьезный повод для пессимистических выводов, однако не похоже, чтобы Стивейл был готов отказаться от попыток создания онлайновых сообществ, хотя в то же время он предвидит немалое разочарование и очень резкую кривую обучения: Тем не менее даже для тех из нас, кто активно участвует в создании онлайновых микромиров и вносит свой вклад в построение соответствующего сообщества, концепция этого общества может быть изменчивой и недолговечной. Доказательство равнодушия масс к ки-берполитике — наличие тупиковых ситуаций, и отсутствие подходящих моделей не отпугивает нас от попыток исследования способов управления, которые не попадают в «ловушки» демократии и «капканы» ее альтернатив, в особенности диктата. Этот эксперимент с медиумом, находящимся в нашем распоряжении, — всего лишь один из этапов процесса познания, который далек от завершения и поэтому может принести совершенно неожиданные результаты в каком-нибудь виртуальном времени-пространстве. Я не хочу создать впечатление, будто все интересные начинания в киберправе вертятся только вокруг способов разрешения конфликтных ситуаций в MUD и МОО. Знакомясь с третьей частью этого сборника, мы видим, что в области юрисдикции возникают реальные проблемы и что в этой связи могут появиться какие-то виртуальные законы, охватывающие определенные зоны онлайнового общения. По наблюдению Дэвида Джонсона (§ 18), мы уже сталкиваемся с любопытным вопросом в рамках киберправа, когда решаем, вправе ли системный оператор запретить кому-то доступ в онлайн. Этот вопрос может возникнуть в случае с SamlAm, который обсуждался выше, или касаться переноса чьего-нибудь веб-сайта с одного места на другое, или запрета кому-то входить в определенный чат. Само собой разумеется, что пользователи могут перебраться в какое-нибудь новое виртуальное сообщество, и сделать это будет не в пример легче, чем поменять место жительства. Но, как отмечает Джонсон, заработав определенную репутацию на конкретном сайте, отнестись спокойно к произвольному решению системного администратора, которому вдруг захотелось удалить твою учетную запись, просто невозможно. В итоге виртуальное право появится скорее в ответ на конфликты между системными администраторами и пользователями, чем между правительствами РМ и гражданами, и отсюда вытекает иная природа будущих законов. Джонсон приводит список, куда вошли примеры новых правовых стратегий, которые появятся с течением времени, включая онлайновые формы регулирования конфликтов. Попытки ввести онлайновые способы разрешения спорных ситуаций (помимо тех, что наблюдались в виртуальных сообществах наподобие LambdaMOO) уже предпринимаются, и среди них — учреждение онлайнового Виртуального Магистрата (§ 19 и 20). Конечно, эти попытки еще слабы, но было бы ошибкой считать, что они не выльются в развитые правовые системы, которым будет суждено оказать существенное влияние на будущие теории права во всем мире. Важно не забывать о том, что наши сегодняшние правовые системы начинались очень скромно и даже в каком-то смысле необычно (что касается англоговорящего мира, здесь можно указать на обычное право, действовавшее на территории англосаксонских королевств, или феодальные законы, вступившие в силу после норманнского завоевания). Чтобы не позволить себе слишком вольных заявлений, скажем, что, возможно, нам следует учесть вероятность того, что мы наблюдаем зарождение правовых систем и практик нового тысячелетия. Но даже если итог этих процессов будет не настолько грандиозен, все равно очевидно, что нам есть чему поучиться с помощью этих экспериментов — это точно подметила Мнукин: Судья Льюис Брэндис сформулировал пожелание, которое впоследствии часто цитировали: «Самое удачное, что могло бы случиться с федеральной системой, заключалось бы в том, чтобы отдельный, набравшийся мужества для подобного шага штат мог, с согласия своих жителей, послужить в качестве лаборатории и провести нестандартные социальные и экономические эксперименты, без риска для всей оставшейся части страны»*107. Спустя семьдесят лет именно виртуальные пространства могут наилучшим способом послужить в качестве лаборатории для проведения экспериментов, то есть в качестве мест, в которых участники эксперимента могут проверять социальные, политические и правовые механизмы. Утопия, антиутопия и пиратские утопии Если мы действительно создаем новые правовые системы и институты (или, по крайней мере, экспериментируем), есть ли у нас основания размышлять о том, что мы находимся в уникальных условиях, позволяющих нам оптимизировать эти институты, то есть на самом деле довести их до такого уровня, на котором могут возникнуть настоящие утопии? Здесь легко увлечься и загореться утопическим рвением, охватившим отдельных комментаторов цифровой революции, начиная с Кевина Келли и заканчивая Дугласом Рашкоффом, Лу Россетто и Джоном Перри Барлоу. Кэрри Джекобе (§ 21) систематизирует отдельные утопические высказывания упомянутых авторов и отмечает, что все они игнорируют тот факт, что «электронная культура, в которой они варятся, до сих пор по большей части творение белого чело-в'ека (и пишет о ней он же; см. статью «Сценарии: будущее будущего», опубликованную в Wired в октябре 1995 года), и заправляют в ней такие корпоративные гиганты, как ATT, Microsoft и Sony». Может, утопического пыла у Келли и его коллег поубавилось бы, не будь они богатыми белыми мужчинами. Однако, ссылаясь, в частности, на «Утопию» Томаса Мора, Джекобе также высказывает мнение, что сами по себе утопические представления не всегда оказываются слишком привлекательными: Что поражает меня больше всего на острове Мора и что так хорошо знакомо всем нам — это то, что утопийцы не могут выйти за границы своей привычной жизни, потому что любое место на острове похоже на любое другое: «На острове есть 54 города, все огромные и величественные, и во всех них принят один язык, одинаковые обычаи, учреждения и законы, — пишет Мор. — Насколько позволяют условия местности, все они построены по одному и тому же плану и имеют одинаковый вид». жүктеу/скачать 2.52 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|