Лекции о трех познаниях: любопытном, приятном и полезном

Снисхождение вышнего, или Света, и восхождение нижнего, или мрачности, есть непременное и непрестанное действие натуры. Нижние, или земные семена, стремятся к Свету, чрез пары восходят в воздух, и ежели долго остаются в оном, не получая вышних сил, то сгущают воздух, и оттого мы чувствуем тягость; но когда помощию грома ниспадают на землю, то мы чувствуем легкость и оживотворение в воздухе. Одним словом, Свет и тьма, действующее и страдательное, оживотворяющее и мертвенное, доброе и злое суть две причины, из коих и коими все в мире творится, живет, умирает и очищается. Сие самое, да послужит нам в пример к очищению себя, дабы привлечением Света очищать из себя мрачность и находящеюся в нас магнетическою силою привлекать в себя Свет, и столь его усилить, чтобы атмосфера человеческая учинилась совершенно чистою. Таковым привлечением в себя Света, или очищением от мрачности, уподобляется человек Христу, который нам жизнию и учением показал пример, как истреблять из себя зло, или мрак, и умножать в себе Свет, или добро.

Предки наши, зная силу привлечения Света, и какую пользу производит он человекам, учредили монашеские общества, в которых бы люди, удалясь от сует мирских, думали о едином своем очищении, и тем самым, привлекая к себе Свет, умножали бы силу оного в том округе, в коем жили.

Однако надлежит знать, что как по падении твари, Свет ее окружавший, скрылся внутрь ее, то человек должен непрестанно бдеть, дабы побеждением наружных чувств умножать в себе силу внутреннюю, т.е. волю свою, или, так как выше сказано, вкус свой, соединять со внутренним сердечным чувствием, или совестию, дабы возвратиться в прежнюю славу.

А наипаче сие бдение и осторожность нужна тем, кои уже чувствовали благо от привлечения в себя Света, дабы им паки, яко Адаму, не пасть под иго тьмы, или начала зла, или Князя Мира сего. Для сего непрестанно смотреть нам должно на Искупителя нашего, или на пример наш – Иисуса Христа, который чистотою Своею, жизнию, учением и страданием научил нас, как очищать себя от мрачности и просвещать Светом.

Но чтобы яснее сделать понятие о том, как Свет снисходит в натуру и тьма его приемлет и действует в оной, надлежит сделать себе некоторое понятие о материи и о системе мира.

Материя, чем отдаленнее от центра своей плотности, тем тоньше и чище, и жители в таковой материи суть существа сообразные оной так, что воздух, который для нас есть самая тонкая и почти невидимая материя, может для других тварей быть такою плотностию, как для нас земля; одним словом, материя, быв одного существа, различествует тонкостию и плотностию своею по мере своего очищения и отдаления от начала плотности или средоточия.

По сей причине пифагорейцы полагали, что человек, смертию очищаясь, по мере своей чистоты, переходит из одной планеты в другую. Но о сем говорено будет впредь.

Система мира так расположена, что солнца или шары самосветлые, чрез которые свет или оживотворение нисходит, имеют около себя несколько темных шаров.

Сии планеты стремятся к принятию света, а свет стремится к пролитию себя в них. Таковые в нашей солнечной системе суть:

Меркурий

Венера

Земля

Марс

Сатурн и 5 спутников

Земля от Солнца расстоянием 20, Сатурн же от оного около 200 миллионов миль.

Таковых солнечных систем много; они вообще свое кругообращение имеют около Сириуса, который от нас расстоянием на 4 биллиона миль.

Сириус, может быть, еще имеет свое кругообращение около других Сириусов. Все сие оживотворяется светом, и чрез все оные неисчисленные громады свет, или жизнь, на нас изливается; о чем пространнее впредь говорено будет.

Заключение ж из сего извлечь можно:

1-е. Что вся громада мира есть материя, которая по мере отдаления своего от центра плотности есть тоньше, так что невидимая для нас материя может для других существ быть самою грубою, плотною и видимою.

2-е. Что небо, называемое нами таковым, не есть небо; но что мы все вообще в небе живем, и по мере чистоты своей привлекаем к себе Свет или тьму и небо собственное наше, и для нас творим таковое же существо и таковой же чистоты и грубости, каковы мы сами.
Лекция 6-я,

октября 1-го дня.

Историки говорят, что два суть источника, из которого все сотворено: Свет и мрак. Должно знать, что во всех сотворенных вещах каждая имеет своего правителя или хозяина. Для лучшего разумения представим себе сии два источника двумя кругами, из коих один заимствует Свет свой от другого и кои имеют каждый своего правителя. Правитель мрачного круга, или первый ангел Люцифер, желая насладиться самим собою, не допускал разделиться в круге своем входящему Свету, напрягал все силы свои к сопротивлению сему разделению и к привлечению в себя единого сего втекающего Света, дабы довольствоваться оным одному и после разливать Свет самому на все творения и соделаться Богом. Сие самое усиливание умножило в нем Свет сверх меры сообразной его существу и произвело огонь, от коего мир его сгорел, и сделался хаос; но как все сотворенное очищается чрез огонь, то Бог, по милосердию Своему, из мрачного сего круга сотворил наш мир.

Человеческое тело есть наиблагороднейшее и совершеннейшее извлечение из мрачного круга, дух же его из светлого; и для того человек сотворен после всего, например, травы, растения, воздух видимый и невидимый, птицы и звери, – все прежде его сотворены: а человек, яко благороднейшее существо, извлеченное из всего видимого и невидимого, после всего получил свое бытие из всего прежде сотворенного, из коего он извлечен, яко эссенция всего.

Бог, сотворив тленное и нетленное, хотел чрез человека мрачное и тленное привесть в светлое и нетленное. Сия нетленная материя хранится в костях наших. Рассматривая кость с примечанием, можно увидеть внутри ее некую светлую краску; да и самое Священное Писание подтверждает сие, говоря: «Кость праведника не сокрушится»¹⁵.

Человек имеет из ангельского мира дух, из небесного – душу, из земного – тело. Он должен земной шар облагородить, ибо Сам Бог сказал: «Прежде небесные силы облагородили тебя, а теперь ты земной шар облагородишь». Итак, прежде всего, должны мы стараться облагородить или очистить тело наше и сделать его меньше тленным, дабы смерть наша казалась нам приятным сном и дабы скорее воскреснуть; но чтобы очистить себя, потребны небесные силы. В прежней лекции показано было, каким образом человек может привлекать к себе небесные силы.

Чем более человек старается возрастить в себе добродетели, тем более бодрствует и тем сильнее действует в нем небесное влияние в чувствах совести его. В Спасителе и во Христе своем должен человек возвышаться, ибо совесть его есть Спаситель, и глас ее есть глас Христа. Человек, будучи рожден к сему, может или умножить благо свое или потерять оное.

Две противоположные крайности приводят человека или к совершенному благу или к совершенному злу. Первая из них есть любовь; сей божественный дар возвышает дух наш, и мы, умножая и питая любовь нашу, умножаем и усиливаем влияние небесных сил и приближаемся ко Свету. Сие приближение смиряет нас и показывает нам ничтожность нашу; ибо, чем человек ближе к Свету, тем больше видит гнусность свою, и тем хуже сам себе кажется.

Другая крайность есть самолюбие. От сего источника проистекают все пороки. Самолюбие отвлекает человека от истинного Света; оно затворяет сердце человеческое от небесного влияния, зарождает гордость и отдаляет от Света, показывает нас самим себе лучшими и совершеннейшими; оно влечет человека во тьму или к совершенной его погибели.

Когда человек философическим образом думает достигнуть истинного блага, удовлетворяя внешним чувствам и не почитая слабостей своих препятствием к спасению, когда он печется о спокойствии и удовольствии тела своего, тогда диавол спокоен и не искушает его, ибо он уверен, что таковой рано или поздно подвергнется его власти. Но когда человек настоящим и правым путем идет к своему спасению, когда он следует по стопам Иисуса Христа, тогда уже диавол беспокоится и делает ему тысячу искушений. Он старается путь сей показать ему трудным и ужасным; путь же к нему ведущий усыпает цветами, т.е. поставляет на нем все приятности и все удовольствия, дабы соблазнить спасающегося и привлечь к себе. Сам Христос, Спаситель наш, был искушаем; человек несравненно более подвержен всякому искушению. Следуя путем истины, он должен претерпеть многие затруднения; ибо Бог ведет его ко спасению тихо и непринужденно. Чем ближе человек ко спасению, тем более расширяется небесная его атмосфера и тем яснее видит он небесное творение; ибо он ближе к Свету. Апостолы не только видели силы небесные, но слышали гласы и беседовали с небесными духами.

Есть избранные Богом люди, как, например, некоторые проповедники, которые, просвещаемы будучи небесными силами и проповедуя слово Божие, проникают в сердце человеческое, действуют в нем по воле своей и возбуждают чувство совести. Сего никакое красноречие без силы небесной произвесть неудобно. Красноречие занимает только наш разум, но не производит в сердце нашем никакого чувствования.

Небо не есть особливое какое-либо место; но оно есть внутри нас, и мы должны его искать в себе. Внутренний наш человек есть наше небо. Оставляя внешнего человека, который взят из мрака, и уклоняясь в сердце свое, мы видим и чувствуем внутреннего нашего человека и живем в истинном нашем небе. Когда мы в уединении занимаемся сами собою, когда входим внутрь себя, тогда небесные силы в нас умножаются, и тогда видим мы духовного своего человека. Грызение совести, скука и тоска, которые мы чувствуем, доказывают тогда, что мы не таковы, каковыми быть нам должно.

Небо все окружает и все проходит, так как Бог окружает все, есть во всех вещах и все в Нем плавает. Сила небесная есть воля Божия. Бог есть средоточие всех вещей. Посредство между Богом и человеком есть небесные силы или радиусы, чрез которые Он проливает Свет Свой и дает чувствовать человеку, что Бог ближе к нему, нежели собственное тело его; ибо Он внутри нас.

Все силы наши, даже и самая жизнь наша из неба; подобно, как в часах пружины, так в нас действуют силы небесные, и когда мы терпим язвы, болезни и другие напасти, тогда сами бываем причиною оных, отвергая от себя силы небесные.

Все, что не творится в природе, как-то: растение цветов, трав, животных и пр., – все творится небесными силами.

Бог все делает небесными силами, и когда Он в нас действует, тогда мы чувствуем усладительную и приятную пищу. Наша жизнь есть Бог; разум наш – Дух; сердце наше – Сын, или Христос. В самых чувствах наших и во всей нашей жизни действуют небесные силы, и Бог чрез них волею Своею облагородил нас.

Есть небесные элементы, как-то: вода, огонь и пр., а что есть элементы в небесах, то сие доказывает нам химия; и самая же сия наука дает знать человеку, какую материю по смерти иметь он будет.

октября 9-го дня.

О тройственных познаниях, кои суть исторические,

технические, или художнические, и живые.

Исторические познания суть нравственные, физические и метафизические. Нравственные суть познания деяний человеческих, характеров, возвышения и падения царств и пр. Физические показывают нам причину растений, тяжесть тел, силу элементов и пр. Метафизические суть познания религий, закона и пр.

Итак, познания исторические обогащают разум, технические, или художественные, научают искусствам, как-то: стихотворству, красноречию, музыке, живописи, скульптуре и пр., но о сем я не распространяюсь потому, что уже в первых лекциях о том говорено было. Живые познания находим и ощущаем мы в сердце. Они ничем и никогда не истребляются, никогда забвенны быть не могут и заключаются с нами в вечность. Чрез них получаем мы откровения или познаем все то, что касается до Бога. Одним словом, живое познание научает человека разбирать самого себя и подает средство к возвышению себя, к умножению бытия своего и к стремлению к тому источнику, от коего он имеет свое начало. Живые познания суть дары, даруемые Богом в свое время роду человеческому, или, как в Священном Писании сказано, таланты, данные господином рабам своим¹⁶. От употребления человеков зависит с лихвою умножить полученный талант или зарыть его в землю, т.е. погрузить его и себя во мрак, и нерадивостию своею затмить в себе сияние Света, и заглушить глас, непрестанно их наставляющий.

Святые Отцы советовали молитвою и постом приготовляться к историческим познаниям, дабы обратить их в живые. Человек, желающий пользоваться живыми познаниями, рачительно наблюдать должен свои деяния и непрестанно иметь бдение о не упущении ни малейшего случая к приобретению пользы, касающейся до будущей и вечной его жизни. Он должен непрестанно работать внутри себя, очищать сердце от тьмы, его покрывающей, стремиться к Единому Богу, дать Ему действовать в себе. Тогда услышит он внутренний глас Его, и все Его поучения будут ему живыми познаниями, которые суть его сокровище или имение, кои за самые пределы смерти за ним последуют. Но о сем прежде говорено; теперь же приступим к историческим познаниям, которые суть целию наших лекций.

К сему да послужит данная, по милосердию Божию, чрез Моисея, пророков, евангелистов и апостолов роду человеческому книга, ибо она единая истинный источник всех человеческих познаний в себе заключает. В оной сокрыто великое таинство творения, действия праотцев наших, падение, проклятие, искупление, спасение и будущее состояние человеческого существа.

Итак, сказание о сотворении мира есть историческое; религия же наша говорит, что Бог открыл первым людям о сотворении мира. Между сотворением и изображением, или изобразованием, есть разность. «В начале, – говорит Моисей, – сотворил Бог небо и землю», т.е. так, как в прежних лекциях сказано, вышнее и нижнее, или так, как некоторые говорят, отделил от хаоса ангельский мир, или Свет от мрачности, теплое от холодного, одним словом, доброе от злого. «Земля же бе невидима и неустроена, и тьма верху бездны»; сии слова ясно показывают нестройность или неспелость хаоса, или хлада, из коего произошло творение; почему и не должно разуметь ту землю, которую мы видим, но невидимую. «И Дух Божий нашашеся верху воды». Сие знаменует, что Дух Божий оживотворяющий и согревающий, силою Своею в спелость приводил незрелые семена, долженствующих сотвориться вещей, которые находились в водах. Почему в творении и видны три вещи, которые Бог сотворил, и Духом, или теплотою Своею, привел в зрелость и порядок, а именно: 1-е – небо или ангельский мир; 2-е – землю или хаос; 3-е – воды, или тончайшее из хаоса и грубейшее из ангельского мира; одним словом, смешанное из обоих существ, или матку всех вещей, в которой все семена долженствующих из хаоса сотвориться вещей находились в возможности и которые потом согревающею теплотою Духа, яко мужескою силою, в действие приведены; одним словом, из которых, яко из первой, смешанной из обеих сил материи, как-то: из мрачности и Света, все творение извлечено было. Сии три вещи некоторыми философами называются соль, сера, меркурий и изображаются сими фигурами: , , .

Сии суть три первые сотворенные вещи, из коих уже по шести эпохам извлечены другие вещи по порядку, сказанному Моисеем в шести днях творения, а именно:

В первый день – небо, то есть ангельский мир отлучился от мрака, или лучшее из хаоса отделилось от худшего, и Дух Божий оставшееся худшее, долженствующее приведено быть в порядок, согревал, и извлек остающееся лучшее в хаос, т.е. Свет, и отлучил его от тьмы. Свет взял вышнее место, а тьма нижнее.

Во второй день сотворена твердь, разделяющая воды верхние, небесные, или чистые, от нижних, земных, или нечистых. Сие разумеют многие воздух, яко воду, которая есть лучшая из нижних вод и худшая из вышних; одним словом, в котором царствуют и сражаются мрак и Свет, добро и зло, Бог и диавол.

В третий день сотворена земля, т.е. сухое, отделенное от вод, составилось в сухие темные шары, т.е. в различные миры, как-то: наша Земля; а верхние воды, яко служащие к оживотворению, вверху собравшись вместе, излиянием своим на сушу чрез влажность свою дали жизнь суше, и оная произвела по семенам своим травы и деревья.

В четвертый день сотворены Солнце и светила, т.е. Бог рассеянный свет в сотворяющемся мире собрал во едино место, в средоточие, яко в сердце всего мира, дабы оный теплотою своею оживотворил хладное и яко самосветлый шар освещал все другие шары, как-то: Луну и звезды, которые тогда только и видимыми учинились. Бог разделил небесные круги и сотворил 7 главных планет: Сатурн, Юпитер, Марс, Солнце, Венеру, Меркурий и Землю. Число 7 есть священное таинство. Солнце как горячий металл есть средоточие всех планет; оно подобно сердцу человеческому в теле, которое движением своим все оживляет и всему жизнь дает. Планеты, плавая во свете солнечном, делают движением своим ударение в наши глаза, и когда мы видим темноту, то сие происходит от того, что планета наша тенью своею закрывает солнечное сияние.

В пятый день сотворил Бог птиц и рыб из вод, т.е. сокрытые семена из вод извлек, оживотворил их всеми причинами жизни, как-то: Светом и согревающею теплотою; от чего легчайшее сотворилось птицами, а что тяжелее – рыбами.

В шестой день сотворил Бог зверей и скотов, и после всего сотворенного извлек из всего мира человека. О сем последнем дне творения говорено будет в будущих лекциях.
Лекция 8-я,

октября 15-го дня.

Два суть начала, из которых все происходит, как в прошедших лекциях показано, а именно: жизнь и мертвенность, или Свет и тьма, или добро и зло; почему и человек, как уже прежде сказано, сотворен из сих двух начал, т.е. из всего видимого и невидимого. Рассуждая физическим образом, можно сказать, что человек, по сложности своей, подобен не токмо всякому животному, но даже растениям и минералам: кто знает причину растения последней травки или цветка, действие и конец оного, тот знает причину рождения, действия и конец человека; ибо травка или какое-нибудь насекомое имеет в себе также сердце, жилы и обращение крови, хотя между насекомым и человеком столь много степеней, что их исчислить невозможно. Все, что ни есть в природе имеет внутри себя Свет или жизнь, а совне тьму или мертвенность. Моисей говорит: «Бог сотворил человека по образу Своему и по подобию»¹⁷; следовательно, он царь всей природы. Сие же подобие и образ Божий не есть внешность наша, но человек имеет внутри себя образ и подобие Божие: сие-то есть Свет или жизнь, и из сего можно заключать, что человек бессмертен, ибо жизнь и Свет конца иметь не могут. Свет все оживотворяет, приводит в некоторую влажность; мертвенность же все сушит и умерщвляет. Положа сие за основание, рассмотрим, что значит слово смерть, нами употребляемое.

Смерть есть ничто иное, как переменение организации, или перехождение из одной жизни в другую. Человек при зачатии своем в утробе матери получает в себя магнетическую силу, которая привлекает к себе все нужное для составления тела, и сим образом внутренний человек составляет дом для житья своего. Но как скоро выходит он из утробы, то воздух ядовитою своею силою, происшедшею от падения человека, охватывает кругом тело его, отравляет, иссушает в нем соки; делает их грубыми и жесткими и тем самым препятствует порядочному обращению крови, и человек с той секунды как родился, начинает умирать и переходить из одной организации в другую. Ибо возрасты: младенчество, юношество и старость, ясно нам показывают непрестанное переменение человеческой организации и приготовление к той окостенелости, которую мы называем смертию; ибо сие действие натуры, которое мы называем смертию, ничто иное есть, как происшедшая окостенелость от лишения влажных частей, и можно заключить, что кости наши сохраняют в себе материю, из которой долженствует выйти другая организация для нетленного человека. Понеже смерть есть не что иное, как средство натуры для избавления себя от отравы, вкушенной человеком из воздуха, и перехождение из одной организации в другую, или очищение от материи мертвенности для получения вечной и нетленной материи Света; что, однако ж, как некоторые философы сказывают нам, учиниться вдруг не может, но в силу очищения себя от мертвенности в сей жизни, помощию средства, данного нам, т.е. помощию последования жизни Христовой, человек скорее или позже одевается в материю Света, которая уже отраве воздуха не подвержена, и достигает до совершенной потерянной им организации.

В прошедшей лекции остановились мы при творении шестого дня. В шестой день, говорит Моисей, по сотворении всего: «Рече Бог: сотворим человека по образу Нашему и по подобию, и да обладает он всем прежде его сотворенным. И тогда сотворил Бог человека, по образу Божию сотворил его, мужа и жену сотворил их»¹⁸.

Ко всему оному заметить необходимо должно для дальнего размышления следующие места во второй главе Первой книги Моисеевой: 1-е – о учреждении седьмого дня или дня успокоения; 2-е – свойство человека; 3-е – свойство рая; 4-е – сотворение жены и супружество.

Седьмой день должно посвятить размышлению о Боге, и успокоить себя от трудов; что ненарушимо праотцы наши исполняли, т.е. шесть дней они трудились и позволяли себе заниматься заботами необходимыми для сей жизни человеку, а в седьмой день отдаляли от себя все суетности и посвящали себя только молитве и размышлению о Боге. Сей день был всегдашним воспоминанием человеку о его источнике, о его определении. Как Солнце есть средоточие 6-ти планет, так и 7-й день есть средоточие, ибо и мы шесть эпох проходим; но диавол превратил день сей в свое служение. Мы столь испортились, что вместо угодных дел Богу, день успокоения в Боге посвящаем мы всем суетам мирским, угождаем плоти своей и ветхому человеку, забывая духовного в нас человека, не внимая гласу совести в нас вопиющему, и тем паче и паче привлекая к себе мрачность, усиливаем власть Князя Мира сего, отвращаемся от Бога и стремимся в проклятие и в рабство диавола.
Лекция 9-я,

октября 22-го дня.

Жизнь нашу, или временное наше пребывание на земле, можно почесть училищем или воспитанием, чрез которое человек приготовляется и соделывается способным ощущать ту цель, для которой он сотворен, и чрез опытное познание добра и зла прилепляться к добру, получит совершеннейшее отвращение от зла, и тем учинится безопасным от падения; почему все, что в мире есть, служит к его пользе, но по употреблению становится добром или злом.

Некоторые христианские учителя во времена невежества отвергали совершенно науки, и толкуя ложно Священное Писание, или видимое слово Божие, хотели наружностию, как-то: биением себя по плечам, грубыми платьями, поклонами, излишними постами и прочими наружными обыкновениями учинить род человеческий лучшим, и сим наружным путем вести оный ко спасению; тогда внешность учинилась набожностию, внутреннее чувство истребилось, и истинный внутренний закон учинился внешним, вера скрылась, ложь воцарилась, и люди, следуя одной только наружности, не ощущая в сердце своем ни малейшего влечения и любви к Богу, думали, что совершенно угождают Ему, и чрез ложные свои заключения, прилепляясь к наружности, подвергали себя под иго Князя Мира сего.

Человек не иное что есть, как орудие Божие, чрез которое и в котором Сам Бог хочет действовать. Человек должен Ему совершенно предаться, возлюбить Его паче всего, умереть всему внешнему, внутреннюю Ему всечасно приносить молитву, внимать гласу Божию внутри своего сердца и не сопротивляться воле Господней; ибо человек не знает, к чему он предопределен. Почему, находясь в таковом внутреннем расположении и предав себя совершенно Богу, ежели он слышит глас внутри себя, или ощущает некое стремление к познаниям, то должен он прилепиться к изучению наук для блага собратий своих, однако ж, не забывая никогда заповеди, начертанной на его сердце, дабы не прельстился ими, и дабы, работая шесть дней, седьмой посвящал Господу Богу своему, забыв совершенно о всем наружном: ибо человек не знает к какому действию и каким орудием он быть назначен. Мы видим, что светильники наши, т.е. св. Отцы, апостолы и прочие, угодившие Богу, не по своим расположениям избирали себе род жизни; но, помня, что они орудие Божие, покорностию воли своей давали Ему в себе действовать. Иные из них в пустынях посвящали себя Богу, и там в уединении достигали до ощущения и соединения себя с Богом; иные, предоставлены будучи быть орудиями к прославлению Господа, изучались наукам, проповедовали заповеди Его; другие бодрственно претерпевали страдания и муки за Христа, Спасителя нашего; одним словом, каждый из них, по определению своему, каким кого орудием сотворил Господь, таковым был и во всем повиновался Господу без роптания.

Бог есть Творец мира, центр всего. Он наблюдает во всем порядок безошибочно, желает все привлечь к Себе, устроил все для нашего блага и знает, к чему какое орудие способно. По воле Божией учинилось творение, по воле тварей было падение, а по милосердию Божию мы можем ожидать возвращения или спасения. Блаженны будем мы, когда книга, семью печатями запечатанная, развернется, и имена наши увидим внесенными в число покоривших себя Богу, а не тех, кои, следуя своей воле, отреклись от Бога: Он не познает их, ибо они не были орудиями Его, но самим себе принадлежали.

В прежней лекции говорили мы о раввинской Каббале, и из приведенных в оной доказательств, а наипаче из того, что они не признают Христа и говорят, якобы Он похитил хранившееся во храме Имя Божие, коим все в мире учинить возможно, и тем творил чудеса. Из того, говорю я, мы увидели, что не следует нам завидовать познаниям раввинской Каббалы, и почти утвердительно сказать можно, что она есть ложная, и что предание, от первого человека до Моисея дошедшее, у них потеряно. Однако некоторые сказывают нам, что сие предание, или сие слово Божие, не исчезло на земле; ибо, что единожды дано Богом, то исчезнуть или истребиться никогда не может. Уверяют, что оно не у раввинов, но что некоторая секта иудейская, известная под именем эссениян²⁶ и терапевтов, сохранила предание сие, и что оно перешло от них к так называемым розенкрейцерам. Иные утверждают сие тем, что жизнь сих эссениян была сообразна долженствующей быть жизни истинных христиан и что Христос, отвергая все другие иудейские секты, об оной ни слова не говорил; однако сего я ни отвергнуть, ни утвердить не могу, но оставляю на размышление и разыскание каждого. Нам же остается читать Священное Писание с сокрушенным сердцем и просить от Бога разумения оного. Но чтоб дать некоторое познание о так называемой розенкрейцеровской Каббале, я почерпну впредь некоторые их понятия и изъяснения из выданных ими книг и представлю на размышление слушателей.

Человеки суть орудия Божии, как уже мы прежде сказали. И так, Бог, предвидящий все, некоторых духов особенно благословляет и приготовляет к некоторому неизвестному действию, по мере которого будет степень их совершенства, как-то в Священном Писании сказано, что различные будут степени; иные блистать будут, яко солнце, другие – яко звезды и пр. Почему каждое понятие, служащие ко умножению славы Божией, к просвещению себе подобных и к умножению любви к Богу, для нас нужно. Нынешние же богословы принимают Священное Писание в словесном или буквальном смысле, из чего выходит великая и важная ошибка; ибо Моисей дал только понятие роду человеческому об истине, но сообщить им оной не мог, яко еще неудобным ко принятию. Главное же основание всего Священного Писания находится в трех первых главах Библии, о чем впредь говорено будет.
Лекция 10-я,

ноября 5-го дня.

Первым людям после падения было откровение, касающееся более до наружности, или физики наружной, для их сохранения. Они научены были употреблению огня, букв и хлебопашеству. Без сих трех познаний человек мало или ничем бы не отличался от скотов, или не мог бы сохранить себя; но с помощию сих познаний он себя сохраняет, успокаивает, украшает свой разум и покоряет всех животных своей власти. Начальные, или источные, науки суть лествица, по которой, достигая до истины, научаемся мы познавать нашу слабость и искать внутреннего откровения, которое одно может научить нас истине; почему и самые начальные науки, яко открывающие силу разума человеческого, должны мы почитать откровением Божиим чрез человеков, ибо они даны нам средствами, побуждающими наше стремление к изысканию истины или Бога, единой цели разумной твари. Однако сие говорится токмо об источнике наук, а не о тех науках, кои ныне существуют; ибо сии последние суть плоды гордости и надежности человеческой на свои собственные силы. Они затмили истинные первоначальные источники наук, и, возбуждая в человеке самолюбие, надежду на самого себя, и обращая его ко внешности, влекут его во тьму; следовательно, они откровением, которое есть Свет, или дар Божий, почесться не могут.

Некоторые думают, что Адаму, по раскаянии его, осталось откровение, данное ему от Бога до падения его, чрез которое знал он все таинство натуры и ее действий, яко нужнейшее средство к охранению и ободрению себя. Многие утверждают также, что сие откровение всегда сохранялось между избранными и что до сих пор оно сохраняется между другами Божиими на земле; но что оно сокрывается от дурных или испорченных человеков для того, что они не ощущают раскаяния, и час от часу более от совершенства своего отвращаются: ибо человек не вдруг, но постепенно и падает, и возвышается. Не должно воображать себе, что падение сделалось вдруг, нет: Адам, падши, хотя и погрешил, но, раскаявшись, получил паки силу и средство стремиться к возвышению. Но потомки его время от времени становились хуже: порча сия шла из рода в род и, наконец, человеческий род совсем испортился и отвратился от своего совершенства. Тогда Бог послал пророков и, наконец, Моисея, который дал людям писаный закон, или второе откровение. Сие откровение состояло наипаче в обрядах, могущих обратить человеков к размышлению о сокрытых под обрядами таинствах и к ощущению истины внутри себя. Сие откровение особливо касается до разума. Наконец, третие откровение – чрез Христа, коего воплощение, рождение, жизнь и учение, отвращая человека совершенно от внешности, научает его познавать свою ничтожность и искать примирения с Богом чрез жизнь Христову и соединиться с Богом внутри своего сердца. Итак, род человеческий имеет вообще три откровения: 1-е – для чувств, 2-е – для разума, 3-е – для сердца. И каждый человек в особенности может также получить откровение. Одно, помощию внешности, как-то чрез церковную историю и Библию, которые могут поразить его и послужить ему к обращению внутрь себя. Сие называю я внешним откровением, получаемым чрез прилежание, а иногда, однако ж, имеющим началом своим единственное любопытство. Другое ж называю я внутренним откровением, которое получается молитвою, очищением и любовию. Оно начинается внутренним беспокойством, мучением и неудовольствием на самого себя, раскаянием о грехах, отвращением от зла и прочим сему подобным. Сими средствами Господь приготовляет человека к принятию откровения, которое есть глас Божий внутри сердца, научающий его истине и учиняющий его Сыном Божиим. Сие откровение есть блаженство и рай на земле, которым мы еще в жизни сей наслаждаться можем, естли отвратимся от внешности, покорим разум и предадимся совершенно руководству Божию. Достигнуть же до сего откровения наилучшее средство есть последование жизни Христовой и исполнение заповедей Его, изображенных во св. Евангелии и Апостолах. Читая оное с примечанием, не останавливайся на едином историческом познании, но ищи внутреннего смысла Священного Писания, исполняй предписанное Христом и апостолами, и моли Бога, да услышишь внутреннее откровение, да получишь веру, и да усыновит тебя Бог.
Лекция 11-я,

ноября 12-го дня.

Три суть знака внутреннего откровения в человеке: 1-е – в наружной жизни и лице: ибо у того человека, чрез которого Бог делает откровение, и черты отменны; 2-е – в учении, которое отменно от других учений, и, удостоверяя разум, поражает сердце; 3-е – чудеса и пророчество. Сие последнее, т.е. пророчество и чудеса, Бог посылает людям редко. Чудо есть некоторый род принуждения верить тому или другому. Бог же, дав свободу человекам, не делает им принуждения, дабы человек прилеплялся к Нему по собственной воле, а не побуждаем будучи чудесами: почему и не посылает чудес без крайней нужды, разве тогда, когда род человеческий, развратясь совершенно, отступает от должностей своих и перестает чувствовать величие Божие. Тогда-то уже, дабы возбудить чувство человеческое исполнить цель творения и спасти от погибели, Бог, по милосердию Своему, чрез избранные Им орудия делает чудеса, дабы чрез наружность поразить и заставить на себя обратиться и стать паки на путь истинный.

Знаки наружные тех, коих избрал Бог и чрез коих делает откровение, весьма различны. В них видно нечто чудесное, чего, однако, без особливой благодати человек проникнуть не может. С самого уже дня рождения их и при обыкновенных правилах воспитания примечается в них нечто божественное, жизнь их наполнена случаями, отличающими их от других людей; черты лица их привлекают; речь проникает в сердце; мысли, изъясняемые ими, суть удивительны, поразительны и новы. От самого юношества они начинают уже чувствовать отвращение от мира, от его прелестей и услаждений, не пресыщаются пищею и сном, получают неведомую любовь и некое особенное влечение и склонность к Богу, и так, что кроме Бога все в мире им противно и в тягость, и они жаждут единственно соединения с Богом, и ни в чем не обретают спокойствия в мире, так что и в самых приятных чертах из глаз их видна некая неизглаголанная томность, страдание и отвращение от всех мирских сует и забав. Притом они имеют особенную внутреннюю силу, так что говорят о таких вещах поразительно, о которых и самые великие ученые понятия не имеют. Таковые в науках, до Божества касающихся, пред сверстниками своими невероятно успевают и также неутомимо стремятся к просвещению и исправлению человеческого рода, как-то, например, Иаков Бем²⁷, будучи сапожником, писал такие вещи, пред которыми самые ученые в удивление приходят, и везде стремился к исправлению человеков; Лафатер²⁸, проповедующий учение физиогномии столь поразительно, что всякий должен с ним согласиться, хотя ученые нынешнего века и никакого понятия о сей науке не имеют. Также и еще многие писатели, которые в разных частях своих сочинений все стремление свое обращали и неизглаголемою силою стремились к исправлению рода человеческого, к отвращению людей от сует мира и к возжжению в них любви к Богу. В таковых людях примечается чрезвычайность как в воспитании, так и в духовных силах: они превосходят всякое воображение, так что и догадаться невозможно от чего силы их умножаются.

Сии люди имеют в себе нечто свыше человечества. Возжены будучи огнем, который как будто силою вихря умножается и, преодолевая все препятствия, течет далее и далее, они не могут уже остановиться, хотя бы и желали того, так как св. пророк Иеремия сказал: «Я не хотел писать, но некий огнь возгорелся во мне»²⁹, или так, как св. апостолы, которые во всю жизнь свою непрестанно побуждаемы быв к действию и учению других для блага рода человеческого, имели в силах своих не человеческое, но нечто данное свыше, которое словам их придавало неизреченную силу и, проникая в сердца слушателей, производило непонятное и чудное действие. Сия сила, сей огнь, или побуждение, есть Дух Свят, действующий внутри сердец избранных, управляющий ими или учиняющий их орудиями «Бога жива»³⁰, чрез коих Он воспитывает и ведет род человеческий к назначенной им цели.

Человек имеет средство получить сверхъестественную силу и внутреннее откровение. Средство сие дано нам в жизни Христовой: последуй ей и получишь откровение. Тогда не обманет тебя воображение, и не только в себе, но и в других возможешь отличать Божескую силу от умствующей. Одним словом: по мере очищения человеческого, любви к Богу, отвращения от мира, любви к ближнему и последования жизни и учению Христову делается ему откровение.

Сим образом примечать можно разность между разумом человеческим и откровением. Были люди, которые из одного любочестия почти чудеса делали; напротив того, были и такие, которые ни о чем говорить не умели, или лучше сказать, для всего были немы кроме Божества.

Умствующая сила познается, когда при утешающем ум учении любомщение, сластолюбие, сребролюбие и прочие пороки владычествуют во учителе, и учение его остается у ученика только в разуме, а не проникает в сердце. Божеская же и духовная сила познается от равнодушия и твердости и веры в учителе, и тогда учение вкореняется в учащегося.

При сем надлежит с великим примечанием взирать на жизнь человека, и не по наружности или сладкоглаголанию судить о нем, а по действиям и по оселку, данному нам, т.е. по жизни Христовой; однако ж, не надлежит и того думать, что не следующий путем правды и впадший в пороки никогда исправиться не может. Нет: раскаяние заглаживает и самые высочайшие злодеяния; и самый порочный человек по истинному раскаянию откровение получить может, и не токмо спасти себя, но учиниться орудием для спасения других. Почему наипаче нужно просить Бога, да даст нам силу различать истинное учение от ложного, а на свои собственные силы и опыты не надеяться. Как же впадающий в пороки раскаянием очиститься может в том послужит нам примером Давид, который подвержен был великим порокам, но чрез раскаяние сделался человеком по сердцу Божию, как говорит Священное Писание. Но должно заметить, что и раскаянию надлежит быть в такой силе, как у Давида; ибо в Псалмах его ясно изображено, сколь велико было страдание души его, и оно поражает каждого читателя. Кто же, впадши в грех, такового раскаяния не приносит, тот никогда ни почувствовать, ни понять откровения не может. Читая Давыдовы Псалмы покаяния и Книгу Премудрости Соломона, никто не удивится, что они имели откровения и были пророки, из чего ясно оказывается, что, кроме покоренного воле Господней, никто откровения не получит и орудием Божиим не учинится.

ноября 26-го дня.

К навыку отношу я науки, например, искусство говорить, искусство писать, петь, танцевать и прочее, принадлежащее к телу. Но кто предается навыку, тот кроме внешних украшений ничего не приобретает, и потерять все может. Разум наш, будучи изощрен бесполезными науками и подкрепляем самолюбием или надеянием на свои способности, увеличивает воображение, которое удобно приводит человека к совершенному добру или к совершенному злу.

По навыку ко внешности, воображение представляет человеку все приятности мира сего; оно льстит слабостям человеческим, зарождает гордость, самолюбие, зависть, злобу, сладострастие и бывает источником многих пороков. Кто привыкнет наслаждаться воображением и дает ему властвовать над собой, тот уже впадает в пороки; ибо первый встретившийся случай доканчивает то, что разгоряченное воображение начинает. Навык отнимает нужные внутренние способности и, угождая внешнему человеку, погубляет внутреннего и пресекает дорогу к будущей вечной жизни.

Но воля наша есть наше добро, которое от нас зависит употребить в пользу и в вечное для себя благо, удаляясь гнева, зависти, клеветы и пр. Воля наша получает силу и над воображением и, не допуская его льстить своим страстям, обращает его на полезное, например, представляет величество Божие, Его благость, премудрость, милосердие к человеческому роду. Сие размышление раскрывает сердце и возбуждает в нем чувство благодарности и любви к Богу, и производит то, что деяния человеческие, основываясь на доброжелательстве и соболезновании к людям, рождают в нем способности и умножают оные.

Но как целию человека есть вечное блаженство, то и должно каждому помнить, что он был, что он есть и что он будет. Человек в порядке просвещения своего должен уподобляться архитектору, который, приготовляясь строить какое ни есть здание, прежде делает план, потом заготовляет материалы, расчищает место, проводит глубокие рвы и, выкапывая оные до твердой или матерой земли, кладет основание, дабы здание его было твердо и непоколебимо. Человек во временной своей жизни должен устроить для себя к будущей жизни на твердом и незыблемом основании дом или вечную обитель; но как мы будущего не знаем и не можем начертать порядочного плана для вечного жилища, то Бог, по милосердию Своему, показывает человеку в Библии самое покойное и верное расположение вечного дома, в ней начертан весь план к устроению будущей жизни. Читая ее, мы получаем вкус и неизреченную чувствуем сладость, которая обратится после в нашу пользу и вечную пищу. Не камни тленные потребны человеку для вечного жилища, но вера и любовь к Богу, любовь к ближнему и умерщвление плоти. Уподобляясь архитектору, не землю должны мы расчищать, но очищать душу и сердце, и во глубине его положить во основание веру и любовь. На сем-то твердом основании утверждается вечная наша жизнь.

В прежних лекциях говорили мы, как Бог сотворил духовное и земное; говорили мы о шести эпохах или шести днях творения; как Бог сотворил свет; как сотворил две материи, живое и мертвенное, или Свет и мрак; говорили, что первый человек сотворен, как и все животные, но что после Бог вдунул в него дух или «душу живу»³¹. Из сего можно заключить, что есть в человеке искра Божества и что он при сотворении своем был так невинен и совершен, как Бог; говорили также о трех его эпохах: о сотворении, падении и возвращении.

Человеческое состояние тройственно: 1-е – до обращения; 2-е – во обращении; 3-е – по обращению.

В первом, человек обращается от Света к мрачности (мертвенности), отвращается от Божией воли и предается своей собственной. Во втором, т.е. во обращении, кается и страдает, воспоминая прегрешения свои, и время от времени, раскрывая более сердце свое, он видит внутренними очами беззаконные свои деяния, и в нем возбуждается совесть, которая угрызением своим более обращает его к покаянию. В третьем состоянии, т.е. по обращению своем, человек идет уже к вечной жизни и к соединению с Богом; но когда человек умрет до обращения, то душа его соединится с вечною тьмою (диаволом).

Нынешние философы смеются и не верят тому, что грешник, раскаявшийся при последней минуте жизни своей, может получить равное прощение от Бога с тем, который, согрешая в жизни своей, беспрестанно раскаивается и оплакивает свои злодеяния. Но может ли человеческое умствование проникнуть в милосердие и суд Божий? Один вздох и одна капля слез, вырывающаяся с верою из глубины сердца, может быть действительнее многих слез и воздыханий. Разбойник, распятый со Христом, служит нам верным сему примером. Впрочем, мы не должны отметать постепенных состояний и в будущей жизни, что суть мытарства или чистилища, в которых каждый человек, по мере грехов своих и по силе покаяния, очищается. Сам Христос сказывает: «У Отца Моего обители многи суть»³². Но да не отлагает никто покаяния своего ни на одну минуту для того, что никто не уверен в каждую, не последняя ли она в его жизни? И всякий ли при смерти своей будет иметь силу веры и раскаяния оного разбойника на кресте?

Проходя историю жизни человеческой, можно приметить, что преподаваемые науки без христианства во зло и смертный яд обращаются. От самого малейшего семени зла часто возрождается великое и непреоборимое зло; например, человек, живучи в уединении или между дикими непросвещенными народами, ежели имеет пороки, то они открыты, и таковой не знает науки прикрывать оные видом добра; но живучи в большом свете, чрез ложное наук просвещение, человек преображается. Ложные сии науки открывают ему хитрости, чрез которые он тайно злодействует; например, в Париже Ришелье³³ и Мезарен³⁴ с полмиллиона людей погубили, прикрывая себя снаружи честностию. Грубого и открытого грешника всегда видеть можно, и потому всегда можно предпочесть лицемеру: хотя они и оба равны в беззаконии, но первый, будучи открыт, вреден для себя и не может уловить в сети свои другого; а лицемер для того и сам себя обманывает, чтоб удобнее ему было обмануть других. Должно заметить, что таковые открывают себя в четырех свойствах: 1-е – в мыслях, 2-е – в видах, 3-е – в словах, 4-е – в деяниях.

1-е. Худые мысли зарождают и худые желания; ибо в воображении, так как и выше сказано, суть первейшие семена нашего согрешения. Те, которые оскверняют помышления свои, обыкновенно бывают робки, стыдятся там, где нет причины к стыду; они сами чувствуют гнусность свою, и сие-то самое причиняет в них ложный стыд. Описание сего мы видим у евангелиста Матфея, гл. 15, ст. 19: «От сердца бо исходят помышления злая» и пр. Следовательно, кто любит чистоту сердца своего, тот бережется злого воображения. Сам Христос сказал: «Аще око твое соблазняет тя исткни е»³⁵.

2-е. В видах своих: грубый грешник бывает дерзок, бесстыден, нагл, легкомыслен, груб, соблазнителен и явно отметает закон Божий. Таковых св. апостол Павел описывает в Послании к Галатам, гл. 5, ст. 15 и далее: «Блюдитеся, да не друг от друга истреблены будете» и пр.

3-е. В словах: такие люди обыкновенно клевещут всех, хвастают, ругают, насмехаются над ближними своими, лгут, клянутся и призывают без страха и ужаса Имя Божие во свидетельство. Они делают всякие кощунства для того только, чтоб других рассмешить. О таковых говорит пророк Исаия, гл. 3, ст. 8: «Иудея паде, и язык их со беззаконием, не покоряются Господеви» и пр. См. Прем[удрость] Сол[омона] гл. 2, ст. 7.

4-е. В деяниях. Таковой человек бывает необуздан, и делает все то, к чему желание влечет его. Он думает о настоящем времени, им наслаждается и никогда не мыслит о Боге и вечности, Псал. 9, ст. 4: «Таковые изнемогут и погибнут от лица Господня».

Многие спрашивают: какая есть главная пружина, в человеке им действуемая, и к чему она более влечет его? О сем есть разные толки. Но нынешнего времени философы, как-то Гельвеций и пр., полагают главною причиною в человеке корыстолюбие или интерес во всех отношениях, другие – честолюбие, иные – гордость или любочестие, что, однако ж, все относится до своекорыстия; одним словом, каждый из них судит о пружине действий человеческих относительно к своим испорченным чувствам; делает о том ложные заключения и всегда порочную причину действиям нашим приписывает. Таким образом, противореча друг другу, каждый утверждает свое мнение не сходственно с милосердием Божиим, ибо человек, хотя и утратил совершенство свое, но не совсем его истребил, и образ Божий есть в человеке, только заключен или закрыт в нас плотию и беззакониями, якобы корою.

Христианин, или истинный философ, зная, что человек есть истинный образ Божий, удостоверен, что в образе Божием не может быть порочной пружины, действующей им, и потому уверен, что все до корыстолюбия, гордости или других пороков касающееся, быть пружиною действий его не может. Почему ищет другой пружины и находит, что все человеческие действия стремятся к расширению своих совершенств и что расширение совершенств чрез воображение есть та тайная пружина, которая Творцом дана человекам для побуждения их к достижению сокрытого в них падением совершенного образа Божия. Во всяком человеке есть сия пружина к совершенству, или воображение, которое расширяет способности и умножает оные. Человек, имея силу сию, обыкновенно начинает исправляться сперва в организации, потом любопытством укрепляет и обогащает память, полезными науками расширяет силу разума, очищает ум, воспламеняет воображение добром и любовию к Создателю, распространяет радиус познания в должностях своих в рассуждении Бога и ближнего, доходит до своего сердца, к исправлению и очищению которого обращает, наконец, все свои способности, и в нем находит совесть или путеводца, который доведет его до того совершенства, куда он стремится. Одним словом, рассмотря без заблуждения все деяния подобных себе, человек удостоверится, что истинная пружина действий человеческих есть стремление к расширению совершенств своих, что философ исполняет, ведая то, а невежда исполняет, не ведая того, яко слепец.

Суть такие, которые остаются при исправлении одной только организации, а далее способности свои не расширяют; сему злу причиною бывает худое воспитание. Младенец, хотя и имеет уже в себе семена совершенства, но ежели поведен будет ложным путем, ежели память его отягчать ненужными и бесполезными знаниями, ежели воображение его приучать к одним безделкам и ко внешним украшениям тела, то семена совершенства будут подавлены тернием и никогда не произведут желанного плода.

Женщины, можно сказать, бывают душою целого государства, а потому и воспитываться должны б были с особливым рачением; ибо они готовятся к самым важным должностям. Но у нас, напротив того, о воспитании их никакого рачения не имеют, и всячески стараются истреблять совершенство и нужные в них дарования: обыкновенно приучают их к украшению одной только наружности, не помышляя о внутреннем исправлении. Мужчины, со своей стороны, лестными похвалами их прелестей, много также развращают нравы женщин, забывая то, что они сотворены для их блага в здешней жизни. О! Естли б воспитатели со вниманием вникали во все должности, определенные женщинам самою природою, то бы увидели важность и пользу их воспитания. При самой их юности должно стараться внушить им главные четыре правила, из коих упущением единого нарушается порядок и спокойство целого семейства: 1-е – быть достойною женою во всех отношениях; составлять приятность и спокойство жизни мужа; облегчать труды его; кротостию, благонравием и приятным обхождением умягчать сердце его и услаждать его горести, неминуемо связанные с гражданскою должностию; уметь быть своему мужу истинным другом и в случае надобности уметь подавать полезные советы. Благополучен тот муж, который по отправлении гражданских должностей находит успокоение в своем доме и услаждение в дружбе жены своей. 2-е – весьма важная должность женщины быть матерью; произвесть человека или угодного Богу, или угодного диаволу; ибо расположение матерних чувствований имеет на младенца сильное влияние, например, ежели женщина имеет чистое воображение, то мысли ее непорочны и деяния согласны с законом Божиим; младенец прежде еще рождения своего получает ее склонности, и естли воспитанием не заглушать влиянные в него дарования, то он будет угоден Богу; напротив того, ежели женщина ложным воображением оскверняет свои мысли и питает в них гнев, мщение, зависть и т.п., то младенец прежде рождения получает в себя яд сей; каждая страсть матери проводит грубую черту на лице младенца. Такового трудно или и совсем невозможно воспитанием исправить: он уже буден угоден не Богу, а диаволу. 3-е – должность хозяйства. Порядок и умеренность одного дома бывает спокойствием не того только семейства, но разливается на целое государство; ибо как порядок и умеренность удобны исправить, так противное тому легко может развратить целое государство. 4-е – должность общежития. Женщина, воспитанная в целомудрии и благонравии, не только приятность и невинные удовольствия может производить в обществах, но и одушевить оные. Самые развратные и грубые нравы удобно покоряются благонравию и добродетели женщин.

Итак, все сии должности надобно вперять при воспитании; но как начало совершенства нашего происходит в мыслях, а пружина оных есть воображение (ибо без него мысль не может действовать), то должно приучать его к полезному и давать ему пищу. Природа есть неисчерпаемый для воображения источник, из коего мы можем нужную и полезную получать себе пищу; от него зависит временное и вечное благополучие человека.

Познав сию истину и зная, что воображение и мысли наши суть источники совершенства или несовершенства нашего, потщимся учинить их чистыми; наполним их любовию к Богу, сладостию, истекающею из добродетели; приучим их заниматься Богом и Его совершенствами; возбудим спящую совесть в сердцах наших; последуем ей во всех путях и тогда можем удостовериться, что мы обретем сокрытый в нас образ Божий, и достигнем паки до потерянного нами совершенства.
Лекция 14-я,

декабря 17-го дня.

Занимаясь упоминаемыми мною познаниями, человек расширяет радиус своих совершенств, чистит воображение и мысли свои, ибо не допускает чрез сие вкорениться в них злым источникам падения и несовершенств наших, как-то: сластолюбию, сребролюбию и гордости, или неправильному самолюбию, а наполняет оные чувствами чистой любви и приучается взирать с удивлением на совершенства природы и ее источник. Стремление к совершенству есть коренное побуждение всех человеческих деяний и причина, побуждающая их к совершенному усовершенствованию; почему, зная сию истину, и надлежит при воспитании юношества употреблять ее в пользу. Надлежит ведать, притом, что, исключая гордости, самственности и сладострастия, все другие коренные побуждения служат к истинному благу рода человеческого; но мы ими не пользуемся и сами в себе их заглушаем, заботясь в воспитании нашем более о приведении в совершенство организации, нежели об усовершенствовании вышних и внутренних сил, или чувств, наших, кои суть: воля, разум и вкус, оставляемые нами без внимания, которые, однако ж, быв причиною счастия и несчастия нашего, наипаче бы воспитываться в нас долженствовали.

Сие-то воспитание производит нужную стыдливость, лучшее украшение человечества, а наипаче женского пола. Оно научает нас обширному познанию наших должностей и вкореняет в сердце наше семя временного и вечного блага, т.е. религию.

Воображение дает нам некоторый луч света; подобно как засвеченная свеча в закрытом фонаре показывает вперед нам дорогу, так и воспламененное воображение открывает или указует нам путь к истине, а иногда дает нам еще и в сей жизни ощутить благо, ожидающее чистые сердца в будущей жизни. Но к сему потребно чистое воображение и никакими мирскими сладостями и пороками незамаранное; ибо луч, ведущий нас к блаженству, должен быть ясен и воспламенен любовию к Богу.

Итак, из всего сказанного следует, что надлежит употреблять в пользу с самой юности коренное наше побуждение к расширению совершенств наших и что причиною зла, по большей части находящегося в мире, есть небрежение о том. Лучшее ж к тому средство то, чтоб, начиная с организации, возвышать совершенство зрения и слуха нашего (Матф. гл. 5, ст. 27, 28, 29 и гл. 6, ст. 21, 22, 23), которые суть первые источники доброго вкуса. Вкус же, приведен будучи в совершенство, возрождает в чувствах благородную стыдливость, которая есть наилучший друг наш, остерегающий или отвращающий нас от всякого зла, не допускающий замарать наше воображение и мысли и приводящий нас к познанию должностей наших в рассуждении Бога и ближнего, и к восчувствованию истинной религии в сердце, которая единая есть истинный ключ, отверзающий нам двери рая и дающий ощутить и насладиться Богом, и тем самым распространять радиус совершенств наших вышних, или внутренних, и бессмертных чувствований.
Лекция 15-я,

декабря 31-го дня.

Теперь станем говорить об употреблении воображения. Оно есть коренная наша сила. Оно есть уста души нашей, чрез которые мы вкушаем познания духовные и нравственные.

Воображение есть двойственное: одно вкушающее, другое зрительное. Естли мы с прилежанием разбирать будем следствия, происходящие от вкушающего и зрительного воображения, то увидим между ними великую разность. Вкушающее есть ненасытимо, и чем более удовлетворяется, тем более алчет, например, зрительное воображение, взирая на цветущие луга, на чистые источники и на зеленеющие рощи, услаждается зрением и, удивляясь совершенству и стройности природы, величает и прославляет тем Творца вселенной; но вкушающее воображение, смотря на те же самые луга, источники и рощи, не может чувствовать иначе услаждения, как присвоением всего оного себе. Оно беспрестанно желает и приводит человека к несчастию. Древние называли зрительное воображение платоническим, а вкушающее – скотским. Священное Писание сказывает, что человек есть существо, поставленное между двух кругов, т.е. между Светом и тьмою, и от него зависело быть в том или другом круге.

Бог, сотворив первого человека, запретил ему вкушать от древа добра и зла, но не запретил, однако, зреть ему во всю природу или в оба круга. Итак, ежели бы первый человек не предался, по совету диавола, вкушающему воображению и не вкусил бы от запрещенного древа, то он бы не пал, но довольствуясь зрительным воображением, насыщался бы всем тем, что Бог, по милосердию Своему и по неизреченной любви к человеку ему предоставил.

Главная должность человек узнать самому в себе разность воображения. Естли оно обращается к духовным познаниям, стремится к Богу и в Нем живет, то душа чрез Него и в здешней временной жизни наслаждается истинным благом, и время от времени более и более расширяет в себе зрительное воображение. Естли ж душа чрез воображение стремится к элементам и в них живет, то тогда усиливается уже вкушающее воображение. Оно зарождает в душе желания, которые время от времени умножаются и чем более удовлетворяемы бывают, тем более алкают. Кто почувствует себя в каком элементе, тот то и запрещать себе должен, например, в огненном элементе бывает человек властолюбив, желает приобретать чины и все то, что власть его увеличивает. В водяном и воздушном человек бывает склонен к сладострастию и ко всему тому, что услаждает его внешнее чувствование. Итак, должность человека состоит в том, чтоб воздерживать себя в главных своих страстях, и тем отнимать силу у вкушающего воображения, ибо оно жадностию своею приводит человека к совершенной погибели.
Лекция 16-я.
Многие философы разделяют сердце на 10 кругов, так как 7 планет, представляя его наподобие планет, как будто улитку; в седьмой степени представляли Солнце, и еще три круга, а именно, где посреди – Сам Бог или Святая Святых. Солнце называли пламенным мечом, коим ангел отгоняет. Мы все свойства чувствуем, которые приписываем планетам. Чувства в человеческом сердце представляться должны как лествица, глубже чувств вводимая, пока мы в планетах; но всякая дает нам страсть, следовательно, и сладость. Все же сие в желании и исполнении страстей – яд и горесть, но до тех только пор, пока двери в сердца затворены; когда сломим их, тогда будет борение. Мудрые называли сие женитьбою Софии. Перелом сего борения поддерживается великим трудом. Некоторые стихотворцы называли сие млечною рекою, чистою и нечистою, огненною рекою, которая очищает, и когда очистится, тогда есть совершенное соединение с духом; но когда не переплывет мытарств душа наша, теперь со элементами соединенная, то после переплыть должна. Которые в жизни соединяются с духом, те называются высокопросвещенными, и те, которые в рай перешли, те в милости у Бога, а ежели не перешли, то Люциферу служили.

В самой внутренности сердца представлен: 1-е – престол Божий, как будто храм, до которого доходить должно постепенно в ∆: к сему приступ чрез крест; 2-й круг представляет Божие величество и Бога во славе: Иакову апостолу говорил Бог во Свете; 3-й круг называют небесною тинктурою, или Христом в человеке, врата, корень жизни. Тогда София даст небесную тинктуру. Сей переход столько велик, что понятия о сем иметь не можно: сие есть во внутреннем человеке, а наружный человек – как солнечное сияние в нижних планетах и в верхних.

Мы уже говорили, что два порока, любомщение и своекорыстие, и пр. дают вышние планеты, а нижние дают сладострастие и пр. Унижают же человека три степени: первая – гордость; другая – самственность; третья – властолюбие. Философы называют астральными, т.е. умственными склонностями, кои мы темпераментами называем. Влияние Света духу – в темперамент астральный. Планета огненная есть холерическая; водяная – флегматическая; кои к сладострастию склонны, те из флегматического темперамента, а кои поднимаются выше, те воздушного; меланхолики – земного. От нашего-то воображения зависит или в огнь, или в воздух, или в воду, или к Богу, ежели мы хорошо направлены, преклониться. Мы получаем от рождения те склонности, которые от планеты влияние в нас имеют; ибо кто под какою родился планетою, такую и склонность получает. Что мы почитаем воображением, то от влияния планет нам дается. Счастлив тот, кто под элементом земли и воздуха родился. Элемент огня служит к самственности, ибо он имеет в себе ложный свет: холерики всегда ложному свету следуют; в нем мы видим тирана. Сангвиника трудно разделить с холериком, но он, так как воск, любит сладость и всем хочет нравиться и приятен быть. Флегматик сходствует с сангвиником, который не имеет приятности в низких сладострастиях.

Душа или сердце человеческое в десяти степенях представлено; душа по страстям место имеет или в планетах, или в Боге. Воображение тройственно, или в элементах, или в возврате назад, или в самом Боге. Те склонности, в каком элементе душа при рождении получила, она воображает различные элементы, из коих родятся темпераменты. Меланхолик, будучи темен и труслив, принимает [не] всякий свет, а особливо Божеский. Холерик доволен собственным своим светом. Флегматик лениться слушать. Сангвинику нужен страх, ибо он не трус. Темперамент сангвинический есть лучший: диавол мало к таковому прикасается, и Бог имеет более влияния в воздухе. Огненных или холериков трудно исправить, разве Бог; они редко пороки имеют, а ежели и имеют, то скрывают оные в себе, и редко принимают наставления от других, а надеются на самих себя. Но по смерти состояние их страшно; в нраве своем имеют нечто отвратительное.

Душа наша получает воображение по свойствам элементов. Холерический темперамент называют меланхолическим, сангвинический – холерическим, флегматический – сангвиническим. Меланхолики любят науки, которые прибыльны; холерики – которые делают независимыми; сангвиники – приятные, как-то: нравоучение, нравственная философия; флегматики – мелкие, как-то: стихотворство, живопись и прочие сладостные науки. Души наши способны воображать другие темпераменты.
Лекция 17-я.

Изъяснение некоторых слов, употребляемых учеными,

а именно: «а приори» (a priori) и «а постериори» (a posteriori),

аналитически и синтетически.

Врачество, яко наука, основанная на опытах других, которые прежде в ней упражнялись, есть познание «а постериори». Некоторые утверждают, что сей полезной науке ангелы учили предков наших и что от них она перешла к нам.

Аналитическое знаменует раздробительное, а синтетическое – предположительное или присоединительное. Все наши познания суть «а приори» – аналитические, а «а постериори» – синтетические, например, когда я раздробляю какую вещь в уме или рассматриваю оную во всех подробностях, то сие называется аналитическое познание; когда же я вижу и знаю действие токмо какой вещи, не входя в раздробление, от чего действие сие происходит, а утверждаюсь только на своем или чужом опыте, то сие называю синтетическим познанием. Некоторые новейшие философы, возобновляя древний материализм, утверждают, что человек подобен скоту, и все свои доказательства на то берут от того, что взирают на него по одним только наружным чувствам. Они уподобляют человека клавикордам, в коем клавиры знаменуют внешние чувства наши, струны – внутреннее ощущение, от внешних вещей на чувства действующее, а тон – разум, который есть отскакивание или результат внутренних ощущений. Но спросим у них, кто и что такое в нас, которое звуку внимает? И что такое, которое без помощи действия вещей на внешние чувства, получает идеи и познания? И что такое, которое делает иногда нам предчувствие о том, что сбыться долженствует? И что такое, которое младенца, не имеющего опыта, заставляет краснеть при некоторых его действиях? Одним словом, столь много доказательств имеем мы о некоем внутреннем сверхчувственном в себе чувствии, что стоит только несколько минут рассмотреть себя с прилежанием, чтоб в оном совершенно удостовериться. Почему положительным образом скажем, что человек имеет двойственное чувствие, чувственное и сверхчувственное. Чувственное имеет столицу свою в мозгу, ибо все понятия наши суть в мозгу нашем, и что, когда мозг у человека растает, то ясно ничего понять не может; сверхчувственное имеет основание свое в сердце, в коем ощущаем мы грызение совести, предчувствие зла или добра, стремление к чему-нибудь неизвестному, одним словом, все то, что от внешних чувств или причин, видимо действующих в них, произвести не возможет.

Итак, человек выходит тройственное существо, составляющее единицу или целого человека, а именно: он есть духовное, умственное и материальное существо, или сии три свойства один в себе имеет; так что два коренные, как-то: духовное и материальное, соединенные третьим, т.е. умственным, заимствующим от обоих, и которое по силе своей, т.е. по воображению, есть сила умственности, учиняет человека или разумно-духовным или разумно-скотским.

Но, чтоб достигнуть до сверхчувственного чувствия, т.е. учиниться разумно-духовным, то надлежит совершенно поработить внешние чувства; почему древние мудрецы и предписывали ученикам своим воздержание в пище и побеждение прочих внешних чувственностей, дабы тем способнее дойти до внутреннего чувствия и умственную силу покорить ему. Священное Писание проповедует также воздержание и говорит, что человеку невозможно служить в одно время двум господам, т.е. чувственному и сверхчувственному чувствию, или Богу и мамоне; а основываясь на сем, думать можно, что посты во всех религиях предписаны в рассуждении сей причины.

Вера есть оживление или воскресение сверхчувственного чувствия в человеке, а воображение есть, так как отверстие или дверь, чрез которую, яко чрез силу умственную, человек войти может, или действовать или воскресить то или другое чувствие, или тот или другой принципий, или круг, в себе, или Свет или мрачность, или добро или зло, и тем соделаться или чувственным или сверхчувственным, мирским или духовным, сыном Бога или сыном диавола.

Древние изображали сие так: что человек имеет два глаза, духовный и материальный, которые вместе видеть не могут; но чтобы один видел, то надлежит другой непременно закрыть. Однако и тогда не скоро увидеть можно то, чего желаешь; ибо при начале и тогда все, как мрак, или хаос, или смесь кажется, и долго надлежит приучаться держать закрытый материальный глаз и действовать силою умственною или воображением в духовном глазе, чтоб видеть оным совершенно ясно.

Человек при сотворении своем определен был довольствоваться аналитическим образом, а не синтетическим, или вкусительно. В лекции пред сею говорено было, что человеку воображение его позволяется иметь зрительно, а не вкусительно, а синтетическое есть запрещенное древо, от коего и ныне должны люди остерегаться; но должны всего искать в себе, яко в малом мире, где оба круга или оба принципия суть, и соединяются в умственной нашей силе. Одним словом, естли захотим мы сделаться таковыми, каковы мы при начале сотворены были, то ни к чему внешнему не должны прилепляться, но аналитически познавать себя, и тогда уже к сему познанию синтетические познания присоединить, т.е. внешние действия и познания ко внутренним познаниям относить.

Мы имеем внутри нас разум, который есть средина, пункт между двумя принципиями, коего сила, внося внутрь нас вещи внешние и действующие на чувства, творит их яко существительными, и сия сила есть наше воображение, которое по употреблению нашему может или погубить нас или сделать навсегда блаженными, соединить нас или со Светом или со мрачностию, и учинить нас сынами Божиими или сынами диавола.