Леонард И. Ибраев (Россия, Йошкар-Ола) Наяпитековые истоки человека

Однако доказательство наяпитековых корней человека дает не только актуалистический метод реконструкции прошлого предмета по его нынешней структуре, но и прямые палеоантропологические материальные остатки наяпитеков.

Известны ли современной палеонтологии такие береговые обезьяны?

Конечно, приоткрытая наукой летопись истории приматов пока еще весьма отрывочна, но, тем не менее, материальные свидетельства существования в прошлом береговых обезьян есть. Просто они до сих пор не получили соответствующей интерпретации, поскольку ныне подобных форм обезьян не существует ни наяву, ни потому и в головах.

В Кашмире и на Сиваликских холмах, в предгорьях Гималаев, и в дельте древнего Нила и в других местах Восточной Африке обнаружены окаменелые кости обезьян рамапитеков (Ramapithecus) и близких им кениапитеков, проконсулов, проплиопитеков и др.

Не думаю, что эти обезьяны были уже наяпитеками. Но они обитали в миоцене, 15 – 8 млн. лет назад, когда наступил засушливый период и на джунгли наступала саванна – открытые пространства равнин, заросшие высокой травой с отдельными кущами деревьев. Тропические леса тянулись тогда еще только у подножья гор и вдоль рек.

И – характерно – рамапитеков отличала укороченная морда, округлый лоб, лишенный надглазничных валиков, тонкая челюсть, менее выступающая вперед, узкая, полуподковообразная, латинской буквой V, без так называемой обезьяньей полки; более прямой подбородок; не скошенная, как обычно у обезьян, а плоская изношенность зубов; множество выступов на жевательной поверхности моляров; нижние резцы малы, а верхние – почти неотличимы от человеческих, – признаки употребления деликатной пищи.

Правда, найденных пока фрагментов скелета рамапитеков недостаточно, чтобы надежно судить об их морфологии в целом. Одни исследователи считают рамапитека четырехногим, другие – двуногим, использующим передние конечности для удержания предметов, и относят его даже к гоминидам.

Судя по их морфологии и нахождению в водных отложениях, можно предположить, что рамапитеки или близкие им формы были еще не наяпитеками, но миоценовыми предками наяпитеков.

Уже непосредственно к наяпитекам, развитым береговым обезьянам, думается, относятся ископаемые существа дошелльского слоя Олдувая (глубиной ниже 90 метров, древностью около трех - двух миллионов лет), которых их первооткрыватель английский антрополог Лики (L. Leakey) чересчур оптимистично окрестил даже людьми – "человеком умелым" (“Homo habilis”), или презинджантропом (букв. – “пред’южным человеком”).

В пользу наяпитековой интерпретации хабилисов говорят как их морфология, так и этология. Хотя их лоб покат, но объем мозга внушителен, в среднем 650 см³, а у черепа 1470 – даже 700-800 см³, что значительно превосходит мозг австралопитеков (в среднем 520 см³). Это при невысоком росте, в среднем всего-то в 1,5 метра и весе ~ в 45 килограмм.

Их ноги прямые и длиннее, чем руки; стопа сводчатая и все строение голеностопного сустава и таза, также как свободная балансировка головы на шее свидетельствуют об их прямохождении. Хотя, судя по большим размерам плюсневой кости пятого пальца, стопа сильнее опиралась на наружное ребро – и походка была косолапой.

Отсутствие на темени сагиттального костного гребня, слабость надглазного валика и скромная – в сравнении с австралопитеками и питекантропами – величина плоского лица, челюсти и зубов означают слабость жевательной мускулатуры.

Зато фаланги их пальцев необычайно широки, следовательно, кисти рук очень сильны и цепки, – и способны к мощному зажиму галечных орудий.

О наяпитековом образе жизни ранних хабилисов говорят также их диета и окружение.

Россыпи оббитой гальки, горы раковин и остатков черепах, рыб, фламинго, водяных кроликов, лягушек и других водных животных, нахождение хабилисов в глинистых прослоях, образующихся в прибрежной зоне, окаменевшие корневища папирусов – все это недвусмысленно показывает, что нижнеолдувайские существа были обезьянами именно прибрежными, одним из видов наяпитеков, а судя по их дальнейшей эволюции, наблюдаемой в более высоких слоях Олдувая, и предками людей.

Однако отнесение некоторыми антропологами хабилисов к обезьянам австралопитековым мне представляется ошибочным.

Длинная челюсть австралопитеков, вытянутая морда (“прогнатическая”, с большим прогнатизмом), скошенный подбородок, крупные коренные зубы, даже больше, чем у гориллы, огромный сагиттальный гребень, следовательно, мощная жевательная мускулатура, передние лапы более длинные, нежели задние, короткие полусогнутые неуклюжие ноги, на кистях лап длинная пясть, но короткие пальцы, – то есть их грубая моторика, – все это свидетельствует о совершенно другом образе жизни.

Австралопитеки грацильные, хотя имели прямые резцы и клыки не выше остальных зубов и были двуногими, но их ноги коротки и широко разведены, а плечи и руки длинные, стало быть, ходили они неуклюже, может быть, даже полусогнуто и, скорее всего, были обезьянами саванными, волосатыми обитателями скальных полупустынь.

Найденные вместе с их костями в пещерах Туанге, Стеркфонтейна, Макапансгата кучи окаменевших костей грызунов, павианов, антилоп, жирафов, притом обычно раздробленных, со следами раскалывающих ударов на черепах, вслед за Р.Дартом истолковывают как признаки их охоты на этих достаточно крупных животных.

Но правдоподобнее более осторожное предположение, что им удавалось добывать мелких или молодых животных, но невероятно, чтобы эти медленно бегавшие двуногие могли догнать сильных, чутких и стремительных антилоп, зебр или буйволов и увернуться от их рогов и копыт.

А чаще им приходилось довольствоваться падалью и преимущественно остающимися после трапезы хищников костями, которые они разбивали камнями. И то когда они успевали опередить или отогнать своих конкурентов в некрофагии: собак, гепардов, марабу и грифов. Но едва ли австралопитеки были способны прогнать гиен, слишком опасных многочисленностью своих стай.

Невысокость их клыков объясняется, должно быть, как раз приспособлением для более удобного выскребания из разбитых костей мозга.

А, возможно, они и сами служили кому-то пищей. Ведь их кости находят такими же раздробленными, как и кости павианов и других животных.

Иными были более крупные австралопитеки – “афарские” (из Афары) (A. afarensis), A. garhi (из Хадара, Эфиопия), Aust. Anamensis и Orrorin tugenensis в Кении, похожие на горилл “массивные” (“могучие”) (A. robustus, парантропы) и еще более крупные “бойсеи” (Zinjanthropus boisei).

Их отличали грузность, по-обезьяньи вытянутая (прогнатическая) морда, а также крупность и параллельное расположение коренных зубов – внушительный жевательный аппарат, какой бывает необходим для перетирания массы всякой зелени. На мой взгляд,

эти обезьяны жили в сухом разреженном тропическом лесу, использовали передние лапы для нагибания веток, доставания плодов и откапывания палкой съедобных луковиц, корней и клубней, хотя, возможно, не отказывались и от мелких животных.

Короче, все австралопитеки, конечно, – приматы, больше того, антропоиды, но не гоминиды и не предки людей, а разнообразные боковые ветви в эволюции антропоидов.

Ареал обитания наяпитеков был, видимо, обширен.

На олдувайских хабилисав или на их предков, судя по найденным в 1999 году на западном берегу озера Туркана остаткам, явно похожи кениантропы (Kenyanthropus platyops), – двуногие, прямоходящие, плосколиции, с небольшими коренными зубами и не выступающей челюстью, однако более древние (~ 3,5 млн. лет) и с маленьким мозгом.

Россыпи оббитой гальки нижнеолдовайского типа, – пока без самих костяков, – найдены в Африке, в отложениях реки Омо, Кооба-Фора, Кафуэ (бассейн Замбези), реки Вааль, озера Чад, центральносахарском пьедмонте Тибести и Ахаггара, на марроканском побережье Атлантического океана (мулун и мессауди), в Алжире (Айн-Ханеш), в Венгрии и в других местах на юге Европы, на Ближнем Востоке, в Сирии, Ливане, Израиле (Телль-Убейдия), в Индии (нижний Соан, река Нармада, район Мадраса), в Юго-Восточной Азии; но всюду – в речных, озерных или приморских отложениях.

И надо думать, это не случайно. Причина здесь не только в том, что те, кто пользовался разбитой галькой, приходили к воде утолить жажду. Австралопитеки, естественно, тоже пили, но их останки чаще всего лежат далеко от воды, в сухой саванне или предгорьях и пещерах.

Тем не менее, так же ошибочно относить хабилисов и к людям, как делают Л. и М.Лики (Leakey M.D., 1971) и многие другие антропологи.

Нижнеолдувайские хабилисы оставались еще всего лишь предками людей – обезьянами, хотя особыми, полуводными – наядными, именно наяпитеками, и потому не представляется правомерным именовать их самих "людьми" (homo, гоминидами, архантропами), хотя бы и древнейшими, а их галечные орудия – "культурой".

Применение и изготовление орудий прибрежными обезьянами длилось долгие миллионы лет; однако это не означает, что использование орудий вообще не является отличием человека от животных, как начинают думать, потому что миллионы лет это использование было еще не человеческим трудом, а всего лишь биологическим явлением, – животными действиями, подобными применению камней и прутьев птицами, бобрами, шимпанзе.

Но они не были также и “инстинктивным трудом” (Маркс К., Энгельс Ф., т.23, с.189), – таким как у насекомых: пауков, муравьев, пчел. У высших животных подобные действия являются не врожденными инстинктами: выросшие в неволе обезьяны, как показали наблюдения этологов, не умеют строить гнезда для ночлега (см: Фирсов Л.А., 1977), хотя, конечно, еще и не основаны на речевом понятийном мышлении. По моему мнению, их психической основой служит мышление образное – соображение, а также научение посредством подражания.

Строго говоря, во всем дошелльском Олдувае существовал всего один единственный вид орудия – рубило (чоппер), правда, с лезвием, но примитивное, просто отколотая с одной стороны галька с булыжник величиной. Исследователи долго даже сомневались, творения ли это природы или рук человекообразных существ, и признали в них орудия, только когда среди них обнаружились обломки из кварцита, отсутствующие в породах соответствующих слоев.

Все его "изготовление" олдувайскими “умельцами” сводилось к раскалыванию камней без всякого внимания к форме раскола, разнообразие и случайность которой свидетельствуют о чисто животных действиях.

Эти галечные рубила лишены сколько-нибудь повторяющейся, устойчивой формы, они не претерпели никаких усовершенствований за время существования тысяч поколений (более двух миллионов лет). Последнее недвусмысленно говорит об отсутствии всякой преемственности и накопления опыта в технологии, знаниях и в их речевой передаче.

Но равным образом на протяжении этих долгих миллионов лет почти не изменился и физический тип самих этих обезьян.

Кто не видел грандиозные рисунки человеческих предков, с камнями и палками в руках побеждающих диких лошадей, слонов и пещерных медведей? Они стали настолько нам привычны, что воспринимаются как факт. Однако, на мой взгляд, они фантастичны. Охота на крупного зверя для береговых обезьян и долгое время даже для их человекообразных потомков была невозможна: двуногий бег гораздо медленнее, чем четвероногий, и они не смогли бы их догнать, а с камнями и палками, их единственным оружием, они не смогли бы одолеть даже всем стадом.

Да и ради чего им стоило охотиться на крупных животных, если нечем было такую добычу скушать? Не было ни клыков, чтобы прокусить толстую шкуру; ни острых инструментов, чтобы разделать тушу; ни зубов, чтобы разжевать мясо; ни приспособленного желудка, чтобы его переварить.

Приходится признать: самое большее – наяпитеки были в состоянии (подобно австралопитекам грацильным) использовать обычно оставляемые хищными кошками от своей добычи череп и трубчатые кости, чтобы привычно разбить их камнями и извлечь мягкий костный и головной мозг. Да и то в тех случаях, не слишком частых, когда их не опережали специалисты по падали – гиены.

Как же и почему это человеческое превращение стало возможным?

Процесс антропогенеза был хотя и долгим, но вовсе не ровно постепенным; его разделяют два крутых перелома.

Первый скачок – превращение наяпитеков в предлюдей – верхних хабилисов, произошел ~ 1,6 - 1 млн. лет назад.

Хабилис второго, шелльского слоя Олдувая (глубиной 90-60 метров), по-моему, уже может быть отнесен к древнейшим формирующимся людям, до некоторой степени оправдывая свое имя “человек” – Homo habilis. Его отличия от ранних хабилисов столь существенны, что заставили В.П. Алексеева в 1978 году (с.120) выделить его в особый вид и переименовать в Homo rudolfensis – по названию озера, на берегах которого его впервые нашли. А теперь антропологи стали именовать его Homo ergaster (“человек трудящийся”).

В их орудиях (бифасах), оббитых уже с двух сторон, более тонких и разнообразных, видны первые признаки внимания к форме, – начало технического развития, хотя и очень медленного, – сотни тысячелетий без заметных изменений.

На месте их стоянок остались ряды крупных камней, которые можно истолковать как подпорки жердей для сооружения из шкур заслонов от ветра, какие и сейчас делают местные племена.

Разбросанные вокруг раздробленные кости жирафов, антилоп, слонов говорят о том, что хабилисы тогда вынуждены были переходить к австралопитековому промыслу (собиранию костей и их раздроблению камнями для извлечения мозга), – видимо, вследствие иссушения климата и пересыхания водоемов, – о чем свидетельствуют обнаруженные особенности тогдашней фауны и палинологические данные

Но одновременно благодаря каменным орудиям для них становится возможной и учащается охота на животных, и не только на мелких.

Однако, как показывает обнаруженный в Кении в Нариокотоме почти полный скелет 12-летнего подростка эргастера, его спинномозговой канал чересчур узок для иннервации речевого аппарата, что заставляет сомневаться в его способности говорить. Но тогда верно ли его считать человеком?

Изменяется и физический облик хабилисов.

Новые боевые занятия вызвали резкое увеличение их роста. Между прочем, нариокотомский 12-летний мальчик, по нынешним понятиям, был уже настоящим акселератом – высотой в 1,68 метра, а, значит, со временем вполне мог вымахать до 1,8 метра.

Но жевание верхними хабилисами сырого мяса вело к утолщению их надбровных дуг, – и к среднему слою, приблизительно к 60 метровой глубине, они превращаются, пользуясь традиционным термином, в олдувайского “питекантропа”, или, как теперь предпочитают его называть, в Homo erectus – “человека выпрямленного”, “прямоходящего”. (Будто уже нижние хабилисы не были бипедальными).

По-моему, было бы точнее именовать таких формирующихся людей (от верхних хабилисов) – 1,7 – 0,2 млн. лет – без затей просто предлюдьми (Before Man, prepeople).

Предлюди переходят к охоте уже на крупных животных, судя по костям – на кабанов, баранов, антилоп, лошадей, даже слонов. Это стало возможным благодаря усовершенствованию орудий: изготовлению больших рубил (которыми, как показал эксперимент, можно снять шкуру с животного и расчленить тушу), а также скребел и проколок для обработки шкур. Возможно, в то время появились первые копья – простые шесты с обожженным на огне и заостренным концом

Разумеется, и тогда охота на крупных животных оставалась трудной и опасной – и нападать на них открыто предлюди отваживались редко, предпочитая устраивать засады или гнать зверя к болотам и обрывам.

Характерно, что именно в это время исчезают и австралопитеки, отчасти не выдержав конкуренции с невиданно вооруженными охотниками, отчасти потому, что истреблялись ими как дичь.

Переход к охоте вынудил предлюдей на переселение в степи. Поэтому и орудия питекантропов - эректусов чаще изготавливались уже не из гальки, а из необкатанных твердых скальных пород: кварцита, кварца, лав.

Прогресс орудий и способов охоты изменил и материальные отношения между предлюдьми.

Если при собирательстве и ловле мелких животных преобладала деятельность индивидуальная, то теперь возникает животное стадо. Оно образуется на основе не только половых и родительских связей. Соединительную функцию выполняет ориентация на поведение соседа и вожака, что облегчает нахождение пищи и защиту от врагов. Все предлюди в стаде выступают в качестве взаимных ориентиров и взаимных сторожей.

Засадная и загонная охота явилась первой кооперацией (разделением ролей в поисках добычи, гоне, окружении, нападении), подобной той, которая существует в стае хищников. Однако если хищники охотятся на животных, которые гораздо слабее каждого из них в отдельности, и их кооперация является чисто ситуативной, то предлюди охотились даже на слонов, носорогов, медведей и других гигантов, которые в десятки раз крупнее, сильнее и быстрее каждого индивида. Как они были в состоянии их победить? Только благодаря изготовлению и использованию орудий и благодаря сложной и растянутой в пространстве и времени уже в какой-то степени трудовой кооперации, послужившей, в конечном счете, предпосылкой перехода от первобытного стада к обществу.

Так потребности засадной и загонной охоты и изготовления начавших развитие орудии привели к поднятию стада в сложную и растянутую в пространстве и времени кооперацию – организацию, сделали выражения и сигнализацию, свойственные еще животным и ограниченные ситуацией, совершенно недостаточными и потребовали развития именно речи с ее надситуативностью, абстрактностью, метафоричностью и т. д, привели к поднятию сигнализации в язык, а соображения, соответственно, – в абстрактное надситуативное мышление³, способное к предвидению целых серий своих и чужих действий, их отдаленных и сложно сочетаемых результатов.

Так предлюди обрели свое основное оружие и главное преимущество перед всеми животными – способность благодаря языку знать, думать и сообщать о том, чего нет перед глазами – надситуативное мышление.

Физиологическим следствием труда и организации была дальнейшая цефализация (развитие головного отдела), усложнение цитоархитектоники и рост объема мозга до 800 - 900 см³, затем – до 1300 см³, а в отдельных случаях – даже до 1600 см³.

Расселение предлюдей под давлением суровых климатических перемен из прежней природной зоны в новую всякий раз оказывалось возможным благодаря освоению ими новых производственных средств. Началась селективная адаптация не просто к природе, но и к способу производства и потребления. Формирование телесного типа человека шло в единстве с формированием производства.

И это превращение в человека было исключительно трудно. Не раз предлюди оказывались на грани вымирания и почти исчезали, – должно быть, этим объясняется зияющий пробел в палеоантропологических находках в интервале 1,2 – 0,9 млн. лет.

Эти трансформационные трудности вели к тому, что прогресс в строении и объеме мозга предлюдей соединялся первоначально с регрессом их черепа и кистей рук, увеличением зубов и челюстей – и столь значительным, что некоторые антропологи, как ранее здесь уже отмечалось, отказываются узнавать в питекантропах предков человека.

По-моему, именно компенсация чудовищного давления на лобную кость при жевании жесткого сырого мяса крупных животных и раскусывании твердых предметов требовала увеличения коренных зубов и челюстей и утолщения стенок черепа, – нередко вдвое, а на конце покатого лба над глазницами – выделения козырьком огромного костного валика (torus supraorbitalis). Хотя в целом по строению зубы предлюдей остались похожими на современные человеческие.

Такое огрубление жевательного аппарата, понятно, сильно снижало возможности речевой артикуляции. Тем не менее, у питекантропов замечено увеличение височной области мозга (Кочеткова В.И.), а у некоторых видов на нижней челюсти уже есть отчетливые выступы – шипы для прикрепления язычных мышц, – признака хотя бы зачатков речи.

Отсутствие у ашельских каменных орудий деревянной рукоятки и сжимание их непосредственно рукой привело к колоссальному усилению их кистей, лапообразных, с широкими запястьями и резкими гребнями для прикрепления мышц, с бугристыми фалангами – с зажимом как у стальных тисков, – мощь которых все возрастала, но – препятствующих тонким манипулированиям руки, чей первый запястный сустав был даже лишен седловидности.

Новые технические возможности питекантропов привели к их широкой миграции – даже на новые континенты.

Разнообразие местных природных условий обусловило морфологическое разнообразие питекантропов.

Одной из таких крайних специализаций и явились коренастые, могучие неандертальцы (Homo neanderthalensis), названные по имени долины Неандер (в Германии), где они впервые обнаружены, – светлокожие рыжие кряжистые богатыри, с толстыми надбровными дугами и покатым лбом, но с большим продолговатым черепом и мозгом больше, чем у современного человека, длинным скошенным подбородком и большущим горбатым носом.

Их бедренные кости необычайно толсты и изогнуты, стало быть, ноги мощны, хотя коротки, и рост скромен, в среднем ~ 165 см, но руки тоже титанически мощны, а их кисти поразительно крупны, толстая шея, торс огромен и тяжел и вес больше 90 килограмм. Целая гора мышц. Нечего сказать, прекрасное приспособление к морозам и охоте на мамонтов, носорогов, саблезубых тигров, пещерных медведей, овцебыков, зубров, оленей и других гигантов промозглых предледниковых тундростепей и холодных полупустынь, покрывших тогда, 200 – 40 тыс. лет назад, чуть не целые континенты.

Почти все остатки этих субарктических предлюдей найдены в предледниковых зонах Европы, Атласа, Кавказа и Загроса – от Испании до Узбекистана. В холодной Европе других видов гоминид, судя по палеонтологическим данным, тогда и не существовало.

Исследования С.А. Семеновым формы и следов на их каменных орудиях показали, что они работали преимущественно правой рукой; а это значит, что у них уже была функциональная асимметрия мозга и, следовательно, речь. Хотя тяжелая челюсть, тонкий язык и обширное гладкое небо затрудняли произнесение звуков, делая их пронзительными и плохо расчлененными и сдерживали развитие речи. Проведенные Ф.Либерманом и Э. Крелином (США, 1971) реконструкция, измерение и электронное моделирование гортани и ротовой полости неандертальцев показали недоступность им произнесения многих гласных. Впрочем, и эти исследователи, и последующие признают их способность к артикуляции подавляющей части речевых звуков.

Однако в тропиках, в прежней экологической нише, возле водоемов, одновременно с питекантропами еще долго жили и хабилисы: в среднем слое Олдувая попадаются их кости, более изящные, заставляющие антропологов сомневаться в последовательности человеческой эволюции.

Второй перелом – превращение питекантропов в людей – “современных” (Homo Sapiens), или кроманьонцев (по названию грота Кро-Маньон на юге Франции, где их остатки были впервые встречены в 1868 году), произошел где-то 200 - 40 тыс. лет назад.

Как убедились американские антропологи после сорока лет тщательнейших исследований датировки ⁴, самые древние остатки сапиенса (впрочем, с некоторыми чертами неандертальца) возрастом ~ 195 тыс. лет найдены в 1967 году в южной Эфиопии, близь реки Омо. В Западной Азии они появились ~ 100 тыс. лет назад, в Европу проникли ~ 40 тыс. лет назад, тесня туземных неандертальцев.

Сапиенсы были более рослыми, с конечностями более длинными, но много слабее питекантропов, зато, видимо, более приспособлены к жизни в быстром мире лесостепей, вытесняющих влажную предледниковую тундростепь.

Появление сапиенсов, думается, было обусловлено двумя приобретениями

Первое – начавшееся как раз тогда повсеместное использование огня и, стало быть, его искусственное добывание и приготовление на нем пищи.

Формирование кроманьонцев происходило, видимо, где-то юго-восточнее тундростепей, должно быть, в лесостепях севера Африки и центральной и западной Азии (пещеры Тешик-Таш возле Самарканда, Шанидар в Ираке, Кратины возле Загреба, Кафзеха близ Лазарета, Палестины, Староселье возле Бахчисарая в Крыму) и, разумеется, раньше исчезновения неандертальцев. Как иначе объяснить одновременное существование сапиенсов в пещере Схул и неандертальцев в соседней пещере Табун одной и той же горы Кармел?

Отличающие питекантропов большая челюсть со скошенным подбородком, надглазный валик и мышечный рельеф отсутствуют у эмбриона человека и значительно менее обозначены на черепах ископаемых детских гоминид, чем взрослых особей. Не свидетельствует ли это противоречие о том, что отмеченная мегамаксиллярность питекантропов является не исходной, а результатом более позднего приспособления, обусловленного переходом от наяпитекового промысла к охоте на крупных животных?

Тогда становится понятным иначе генетически невероятно быстрое превращение предчеловека в сапиенса, хотя оно продолжалось дольше обычно полагаемых 4-5 тысячелетий. Должно быть, это был прогресс путем снятия некоторых сторон предыдущей стадии: утраты прогнатизма (сильного выступания вперед лицевого отдела черепа) и частичного возврата к предшествующей ему морфологии наяпитеков посредством гормональной приостановки (ретардации) онтогенеза на более ранней инфантильной морфологической стадии, а уже с этого рубежа – их мутационно-селективное дальнейшее уменьшение.

Этим хорошо объясняются парадоксы большей сапиентности ранних гоминоидов, чем поздних, и генетически удивительная быстрота заключительной эволюции питекантропов в современных людей.

Такая противоречивость происхождения человека показывает, что питекантроп, включая неандертальца, был и вымершей тупиковой ветвью, и предком человека, сбросившим после производственного облегчения себе условий жизни свое переходное мегамаксиллярное огрубление.

Но отдельные популяции питекантропов просуществовали ~ до 30 тыс. лет назад, то есть десятки тысячелетий они жили одновременно с сапиенсами.

Причиной же ортогнатизма (выпрямления прежде выступающего вперед лицевого отдела черепа) явилось, должно быть, овладение способом приготовления пищи на огне.

Хотя следы огня у предлюдей (окаменевшие угли, зола, обожженные кости) появляются с ашеля, примерно 750 тыс. лет назад (пещера Эскель во Франции, семиметровый слой золы синантропов в пещере Коцетанг, под Пекином), но использовался огонь, видимо, только для согревания, отпугивания хищников и в загонной охоте. Редко встречающиеся обожженные кости в кострах питекантропов и состояние их зубов говорит о том, что они не умели готовить пищу на огне, мясо ели сырое или обожженное.

Жевание сырых плодов, сырого мяса и другой грубой пищи приводило к постоянному самоочищению зубов досапиенсов от налета из протеинов и минералов слюны, остатков пищи и микроорганизмов. Отсюда столь редкий у них зубной камень и кариес – отчего обнаружение их следов на зубах экземпляра из Брокенхилльда, должно быть, злоупотреблявшего диким медом, поразило исследователей; но они стали характерным признаком сапиенсов и проклятьем современного человека, от которого сейчас страдает до 90% населения всех континентов и который явился платой за употребление мягкой вареной пищи и за избыток углеводов.

К тому же питекантропы умели только поддерживать случайно получаемый огнь, который поэтому часто гас и был не у всех групп. Повсеместное использование огня и, стало быть, его искусственное добывание начинается как раз с мустьерской культуры, примерно 100 тыс. лет назад. Хотя у отдельных групп оно происходило, конечно, много раньше.

Уменьшение челюстей и надглазного валика привело к укорочению и прогибанию вверх ранее почти плоского основания черепа, а благодаря этому – к опущению гортани ниже языка и увеличению резонирующей камеры возле глотки. Укорочение же основания черепа для умещения в нем мозга того же объема потребовало подъема его свода и выпрямления лба. Этим селективным переменам как физическим предпосылкам развития речевой артикуляции способствовала исключительная важность последней для выживания, а также то обстоятельство, что с их помощью разрешалось нараставшее противоречие между потребностью в речи и морфологическими препятствиями ей.

В свою очередь речь послужила основой развития общественных связей и понятийного мышления с его абстрактностью и фантазиями, наградившими их способностью как к изобретению и конструированию, так и к искусству и религии, – короче, стала предпосылкой возникновения homo sapiens.

Надо думать, не случайно, а обусловлено именно развитием речи и ума было появление как раз в это время составных орудий – с деревянной рукояткой: каменного топора, копий с кремневым наконечником и копьеметалок, – что сделало возможной и безопасной дистанционную охоту, с большого расстояния и даже в одиночку и даже в лесу, – тем самым позволило заселить леса Европы, Сибири, Конго, Сомали, Нубии и увеличило гибкость и ловкость кисти, а это послужило морфофункциональной предпосылкой создания кроманьонского лука и стрел, костяной иглы и, стало быть, одежды, статуэток и наскальной живописи.

Между тем всегда сохранявшаяся охота на водных животных тогда же привела к изобретению гарпуна, костяных крючков, сетей, плотов и примитивных челноков, а они дали возможность за тысячи лет расселиться по всем континентам – в первую очередь вдоль речных и морских побережий.

Так, преобразовав лицо, глотку, рот, мозг и руки, в завершение долгого противоречивого процесса антропогенеза огонь и рукоятка вывели предлюдей в люди.

Публикации по теме:

обращаться по адресу