Ли Якокка живая легенда американского менеджмента
жүктеу/скачать 1.97 Mb.
|
| Почему они, когда Генри предложил правлению сделан, выбор между ним и мною, позволили ему уволить человека, к которому питали столь глубокое доверие? Быть может, они не в состоянии были помешать моему увольнению, но по крайней мере некоторые из них могли бы подать в отставку в знак протеста. Никто из них так не поступил. Ни один не сказал: «Это возмутительно. Человек добывает нам пару миллиардов в год, а вы его увольняете? В таком случае и я ухожу».
В этом заключается одна из тайн, которую я хотел бы До конца жизни раскрыть, а именно: как удастся членам совета директоров по ночам спокойно спать? Почему, в самом деле, Джо Каллмэн и Джордж Беннет, Фрэнк Мэрфи и Картер Берджес не воспротивились решению Генри Форда? До сих нор не могу постигнуть, как могли члены совета директоров объяснить свое решение самим себе или кому бы то ни было. После тою как я покинул компанию, лишь Джо Каллмэн, Мэриан Хискелл и Джордж Беинст перекинулись со мной несколькими словами. В тот день, когда я официально вступил на свой пост в корпорации «Крайслер», Мэриан позвонила мне и пожелала удачи. Она была настоящая леди. В добрых отношениях мы остались с Джорджем Беннетом из фирмы «Стэйт стрит инвестмент». Он мне сказал: «Знаете, если бы у меня хватило мужества, я бы ушел вместе с вами. Но я возглавляю пенсионный фонд Форда, и меня бы сразу отстранили, если бы я последовал за вами в «Крайслер»». После смерти Мэри я получил письмо от Билла Форда и записку от Франклина Мэрфи. И это было все. После всех долгих лет совместной работы это была единственная весточка от членов правления компании «Форд» в дни моей скорби. На годичном собрании акционеров, последовавшем за моим увольнением, Рой Кон поднялся и задал Генри вопрос: «Какую выгоду вы принесли держателям акций увольнением Якокки?» Но Генри лишь улыбнулся и ответил: «Совет директоров поддержал мое решение, а остальное — это конфиденциальная информация». Мое увольнение привлекло большое внимание за пределами компании. Уолтер Кронкайт, излагая подробности случившегося в программе вечерних новостей Си-би-эс, заметил, что «все это похоже на остросюжетный роман из жизни автомобильной индустрии». Газета «Нью-Йорк таймс» в репортаже на первой полосе охарактеризовала мое увольнение как «одно из самых драматических потрясений в истории «Форд мотор компани». Поскольку сама история была очень бурной, такой комментарий говорил о многом. Мне доставила особое удовлетворение передовая статья в «Отомоутив ньюс». В ней отмечалось, что мое годовое жалованье составляло один миллион долларов и что «по всем показателям он (то есть я) честно заработал каждый пенни». Не критикуя прямо Генри, передовая констатировала: «Лучший игрок в команде автобизнеса теперь вольная птица». Многие видные журналисты охарактеризовали мое увольнение как тревожный и труднопостижимый факт. Джек Иген, выступая на финансовой полосе «Вашингтон пост», писал, что сам по себе способ увольнения «поднимает вопрос о том, в какой степени такое гигантское предприятие, как «Форд мотор», управляется, подобно обособленному герцогству, по прихоти одного человека». В городе Уоррен, штат Род-Айленд, местная газета высказалась в том же духе. Процитировав из сообщения «Уолл-стрит джорнэл» о моем увольнении то место, где говорилось, что «мой самолет летел слишком близко от самолета N 1 ВВС», автор колонки писал: «Становится страшно, когда подумаешь, будто Форд в Америке столь велик, что любой его поступок сказывается на жизни всех американцев. А то, что происходит в компании «Форд», очевидно, подвластно лишь одному самонадеянному старому человеку, который ни перед кем не несет никакой ответственности. Он просто поступает как ему заблагорассудится». Николас фон Хоффман, обозреватель синдикатного печатного агентства, пошел еще дальше. Обозвав Генри «шестидесятилетним недорослем», он вывел обобщение: «Если должность человека, подобного Якокке, не гарантирована ему, можете ли вы все быть уверены в сохранении своей работы?» Глава 10 На следующий день Как только весть о моем увольнении распространилась, взбунтовались дилеры. Особенно расстроился Эд Малэйн, дилер из Бергспфилда, штат Нью-Джерси, являвшийся президентом Союза дилеров компании «Форд», который насчитывал 1200 членов. Еще раньше Малэйн заподозрил, что со мной не все ладно. Он по собственной инициативе обратился к Генри и ко всем членам совета Директоров с письмом, в котором высказался за то, чтобы оставить меня на посту президента. В ответном письме Генри велел ему не лезть не в свое дело. Однажды, проходя мимо кабинета Генри, я услышал, как он орал кому-то по телефону; «Якокка встретился с этим сукиным сыном Малэйном и подговорил его написать это письмо». Разумеется, ничего подобного я не делал. После моего увольнения Малэйн развернул кампанию за возвращение меня на пост президента и за введение в состав членов правления представителя дилеров. Он подсчитал, что общий размер капиталовложений всех дилеров фирмы в свои предприятия достигает почти 10 миллиардов долларов, и доказывал, что именно я способен наилучшим образом защитам, такой объем инвестиций. Позднее, тем же летом, он действительно предпринял попытку организовать коллективный протест тех дилеров, которые были акционерами компании, но эта попытка провалилась. Хотя усилия Малэйна, преследовавшие цель восстановить меня на президентском посту, успеха не имели, существовали признаки того, что в компании возникли опасения относительно сохранения ее дилерского корпуса после моего ухода. На следующий день после моего увольнения Генри разослал всем дилерам фирмы «Форд» в США письмо, в котором заверял, что их интересы не пострадают. В письме, в частности, утверждалось следующее: «Наши операции в Северной Америке возглавляют способные администраторы, которые хорошо вам известны и которые полностью учитывают ваши требования и требования розничного рынка». Разумеется, если бы это действительно соответствовало истине, не было бы необходимости в рассылке такого письма. Многие дилеры в письмах и по телефону выражали мне поддержку. Их сочувствие и добрые пожелания имели для меня большое значение. В прессе меня часто характеризуют как человека «чрезмерно требовательного», «жестокого» или даже «безжалостного». Но если бы это было так, то едва ли дилеры так дружно выступали бы в мою защиту. У меня с ними, конечно, возникали некоторые разногласия, но я всегда относился к ним со всей справедливостью. Если Генри действовал на них окриком и устраивал им разносы, я обращался с ними по-человечески. К тому же довольно многим из них я помог стать миллионерами. Между тем в штаб-квартире компании Генри поручил Биллу Форду и члену правления Картеру Берджесу решить вопрос о том, как произвести со мной окончательный расчет. Я сообщил им, сколько мне полагается получить, но они беззастенчиво торговались со мной из-за каждою пенса. Чтобы получить все, что мне причиталось, я нанял Эдварда Беннета Уильямса, лучшего из известных мне юристов. В конце концов мне удалось получить лишь около 75 процентов фактически причитавшейся мне суммы. Из всего этого эпизода мне врезалось в память поведение Картера Берджеса и главного юриста компании Генри Нольте, изрекавших всякие пошлости о том, насколько они хотят соблюсти справедливость, но не могут найти никаких прецедентов подобных денежных расчетов, а посему, мол, вынуждены блюсти «интересы держателей акций». Билл Форд, однако, молча слушал все это, закусив губу. Я получил много сочувственных писем от моих сотрудников в компании. Все эти письма писались, конечно, от руки, чтобы не оставлять никаких следов. Было также много писем и телефонных звонков от «охотников за специалистами», предлагавших помочь мне подыскать новое место работы. Мне кажется, что то утро моей ссылки на склад автодеталей оказало важнейшее влияние на принятое мною две недели спустя решение согласиться с предложением занять пост президента корпорации «Крайслер». Не будь этой унизительной истории с направлением на склад, я, быть может, позволил бы себе некоторое время отдохнуть, поиграть в гольф или отправиться с семьей в развлекательное путешествие. Однако все случившееся привело меня в такую ярость, что, к счастью, я сразу нашел работу и получил возможность погрузиться в новое дело. В противном случае я испепелил бы себя, просто сгорел бы в клокотавшем во мне гневе. Забавным побочным следствием моего увольнения явилось то, что я теперь мог позволить себе пригласить в свой Дом на обед Пита и Копии Эстесов. Пит, живший поблизости, был президентом «Дженерал Моторс». За все годы нашего знакомства мы ни разу не встречались в частном порядке. Дело в том, что пока я работал в компании «Форд», мы оба вынуждены были считаться с неписаным правилом, согласно которому всякий раз, когда менеджеров компании «Форд» и «Дженерал Моторс» видят играющими вместе в теннис или гольф, это рассматривается как неопровержимое свидетельство того, что они сговариваются о ценах на автомобили или иным образом строит заговор с целью уничтожения нашей системы свободного предпринимательства. Особенно осторожничали менеджеры «Дженерал Моторс», поскольку над этой корпорацией постоянно висела угроза ее расчленения под тем предлогом, что она является монополией. В результате те из нас, кто занимал крупные посты в разных компаниях «большой тройки», редко даже здоровались друг с другом. Происшедшая теперь перемена доставила особую радость Мэри, так как она любила Копни Эстес и теперь ей не было нужды тайно встречаться с ней и ее семьей. Это звучит забавно, но таков был кодекс поведения в Гросс-Пойнте и Блумфилд-Хиллз в 70-е годы. Моя вновь восстановленная дружба с Питом Эстесом оказалась слишком кратковременной. Как только я занял пост в компании «Крайслер», нам снова пришлось стать чужими. Вскоре после моего устранения с поста президента компании «Форд» в одной из детройтских газет появилась публикация, в которой со ссылкой на «представителя семьи» Фордов утверждалось, что я был слишком «бесцеремонен» и что «сыну итальянского иммигранта, родившемуся в Аллентауне, штат Пенсильвания, очень далеко до Гросс-Пойнта». Это была гнусная инсинуация, но ничего удивительного в ней не было. Для Фордов я всегда оставался бы чужаком. Ведь даже жена Генри Кристина также всегда была чужой в семье. Все звали ее там «королевой от пиццы». Учитывая отношение Генри к итальянцам, можно считать сообщение газеты соответствующим истине. В последние несколько лет он был убежден, что я принадлежу к мафии. Подозреваю, что роман «Крестный отец» вполне мог внушить Генри, что все без исключения итальянцы связаны с организованным преступным миром. Он бы просто задрожал от страха, если бы узнал о неожиданном телефонном звонке после появления той статьи в газете. Парень с итальянским акцентом позвонил мне домой и произнес: «Если то, что мы прочитали в газете, правда, мы бы хотели поговорить по-своему с этим поганым сукиным сыном. Он оскорбил честь вашей семьи. Сообщаю вам номер телефона, по которому можно звонить. Как только вы нам скажете, мы ради вас ему руки и ноги переломаем. Нам станет легче на душе. Наверняка станет легче и вам». «Нет, спасибо,— ответил я,— это не мой стиль. Если вы поступите так, мне это не доставит никакого удовлетворения. Если бы я хотел применить насилие, я предпочел бы сам переломать ему ноги». В ходе расследования, проводившегося в 1975 году, Генри постоянно намекал, что я поддерживаю связи с мафией. Насколько я помню, мне ни разу в жизни не приходилось видеть человека из мафии. А теперь оказалось, будто Генри предвосхитил события. Неожиданно мне открылся доступ как раз к тем самым людям, которые действительно способны вселить в него страх Божий. Дело здесь вовсе не в том, что я исповедую веру в необходимость подставлять под удар другую щеку. Генри Форд разрушил довольно много жизней. Но его самого месть настигла и без моего насильственного вмешательства. В виде причитающейся мне пенсии он до сих пор выплачивает мне большие деньги за то, что я каждое утро отправляюсь на работу, цель которой заключается в том, чтобы подорвать позиции его компании, а следовательно, и его семьи. Когда первый шок от увольнения прошел, я стал обдумывать, что же именно произошло между Генри и мною. В некоторых отношениях не имеет значения, являетесь ли вы президентом компании или дворником. В любом случае увольнение — это страшный удар, и вы сразу же начинаете для себя выяснять, какую вы совершили ошибку. По существу, я никогда не питал иллюзий насчет того, чтобы стать первым лицом в компании. Если бы я захотел стать главным исполнительным директором, у меня было много возможностей получить этот пост в какой-либо другой фирме. Но до тех пор, пока я оставался в компании «Форд», я твердо знал, что во главе ее всегда будет стоять член семьи Фордов, и я принимал это как факт. Будь у меня такое непреодолимое стремление стать главным исполнительным директором, я бы уже давно ушел. Но до 1975 года я был доволен своим положением в фирме. Меня уволили потому, что сочли угрозой для босса. Генри пользовался дурной славой хозяина, ставящего второе лицо в фирме в неблагоприятное положение. Приход любого человека на этот пост всегда воспринимался им как восстание крестьян против своего лорда и повелителя. Во мне же всегда теплилась надежда, будто я не такой как все, будто я в чем-то умнее и удачливее остальных. Я не допускал и мысли, что такое может когда-либо приключиться со мной. Мне следовало несколько глубже вникнуть в историю компании «Форд». Ведь я знал, что Эрни Брич был изгнан из рая. Ведь я знал, что Тэкс Торнтон и Макнамара, попавшие в фирму как «вундеркинды», не могли дождаться того дня, когда можно будет ее покинуть. Ведь я знал, что Бичем изо дня в день повторял: «Этот тип — шельма, и тебе лучше быть готовым к дурной погоде». Эрис Миллера, Банки Кнудсена и даже Джона Багэса, приятеля Генри, постигла та же участь. Мне нужно было лишь проследить историю фирмы, и моя карьера предстала бы передо мной в ясном свете. Свою роль сыграла и болезнь Генри. Он был убежден, что если с ним что-нибудь случится, я найду способ обойти его семью и захватить власть в компании. «Когда я в январе 1976 года заболел ангиной,— говорил он репортеру из журнала «Форчун»,— то внезапно обнаружил, что я не вечен. И спросил себя, что станет с «Форд мотор компани» без меня. Я пришел к выводу, что Якокка не может заменить меня на посту председателя совета директоров». Этот порочный человек никогда не мог объяснить такую свою точку зрения ни мне, ни совету директоров, а вероятно, даже и самому себе. Форды представляют собой одну из последних великих династий Америки. В любой династии первым инстинктом является самозащита. Все, буквально все — хорошее, плохое или даже безразличное,-- что может оказать влияние на династию, превращается в уме человека, ее возглавляющего, в потенциальную проблему. Генри никогда не скрывал своего желания, чтобы его сын Эдсел стал его преемником, и полагал, что именно я стою преградой на пути осуществления этого плана. Один мой приятель любил повторять: «Ли, первое фиаско «Эдсела» вас не коснулось. Но второе вас обязательно заденет!» Генри я видел лишь однажды после моего увольнения. Года четыре с половиной спустя Кэтрин Грэм пригласила нас с Мэри на один из приемов но случаю пятидесятилетнего юбилея журнала «Ньюсуик», устраивавшихся в ряде городов страны. В Детройте но иронии судьбы такой прием состоялся в танцевальном зале «Центра Ренессанса». Это было за несколько месяцев до смерти Мэри. Она чувствовала себя неважно, и я весь вечер провел рядом с ней. Мы сидели за столом с Биллом Бондом, лучшим диктором последних известий и отличным парнем. В какой-то момент, пока Мэри и Билл разговаривали, я огляделся и заметил, как Генри с женой шествуют вдоль шеренги встречающих. «О черт!» — воскликнул я. Мэри посмотрела туда же. «Черт возьми!» — повторила и она. То был миг, который я часто воображал себе. По натуре я человек весьма сдержанный, но всегда хотел представить себе, что произойдет, если я когда-нибудь увижу Генри после того, как выпью несколько рюмок. Я опасался, что потеряю самообладание. Я так долго строил фантазии, как я двину ему в самое больное место, что действительно не был уверен в способности сдержать себя. Наши взгляды встретились. Я поклонился, понимая, что перед ним выбор из трех возможностей. Первая состояла в том, чтобы ответить на поклон, сказать «хелло» и затем затеряться в толпе. В таком случае он просто оставался на занятой им позиции. Другой возможностью было подойти и перекинуться парой слов. Мы могли бы обменяться рукопожатием, он даже мог бы похлопать меня но спине. Это означало бы, что кто старое помянет, тому глаз вон. Такое поведение было бы весьма достойным, но ждать этого от него явно не приходилось. Третьей возможностью для него было пуститься наутек. И именно так он и поступил. Потащив за собой жену, он стремительно убежал. Это был последний раз, когда я видел Генри Форда. С 13 июля 1978 года много воды утекло. Шрамы, оставленные Генри Фордом, особенно на моей семье, сохранятся еще долго, так как нанесенные им раны были глубоки. Но события последних лет оказали свое целебное действие. Итак, жизнь продолжалась. "В компании "Крайслер" Глава 1 Приглашение в корпорацию "Крайслер" Будь у меня хоть малейшее представление о том, что меня ожидает, когда я занял пост в корпорации «Крайслер», я бы ни за какие деньги в мире не пошел туда. Хорошо еще, что Бог не даст нам заглянуть на один-два года вперед, иначе может возникнуть мучительное искушение застрелиться. Но Бог милосерден, он позволяет людям видать лишь текущий день. Когда настают тяжелые времена, нет иного выбора, как взять себя в руки, продолжать жить дальше и делать все как можно лучше. Как только о моем увольнении было официально объявлено, ко мне стали обращаться из ряда компаний в других отраслях, в том числе из «Интернэшнл пэйпер» и «Локхид». Чарльз Тэнди, владевший фирмой «Рэйдио шэк», предложил мне занять пост в его компании. Три или четыре школы бизнеса, включая школу бизнеса Нью-Йоркского университета, предложили мне место декана. Некоторые из этих предложений были очень заманчивы, но мне трудно было принять их всерьез. Я всю жизнь работал в автоиндустрии и хотел там остаться. Мне лично представлялось неразумным менять карьеру на данном этапе жизни. В пятьдесят четыре года я еще был слишком молод, чтобы уйти на покой, но уже слишком стар, чтобы начать трудиться в совершенно повой области. К тому же автомобили были у меня в крови. Никогда не разделял я идеи о том, что все профессии бизнеса взаимозаменяемы, что президент компании «Форд» способен точно так же руководить крупной корпорацией и в другой отрасли. Для меня это все равно как если бы дирижер предложил саксофонисту в джаз-оркестре пересесть за рояль. Саксофонист с возмущением ответил бы, что двадцать лет играет на саксофоне, тогда как в игре на рояле ничего не смыслит. Одно предложение я получил от автомобильной компании. Французская фирма «Рено» была заинтересована в том, чтобы привлечь меня в качестве консультанта по мировой автоиндустрии. Но работа консультанта не по мне. Моя энергия закипает там, где делается само дело. Я люблю практическую работу профессионала. Если с ней справлюсь, доверьтесь мне. Если не справлюсь, готов принять приговор судьбы. К тому же сидящий во мне предприниматель стал жаждать деятельности. Все лето 1978 года мною владела идея проекта, который я обозначил как «Глоубл Моторс». Этот был грандиозный проект, отнюдь не из тех, какие можно осуществить очень быстро. У меня родилась мечта образовать консорциум автомобильных компаний Западной Европы, Японии и Соединенных Штатов. В таком объединении мы могли бы создать мощную силу, которая способна была бы бросить вызов господству «Дженерал Моторс». Я вообразил себя новым Альфредом Слоуном, менеджером, реорганизовавшим в межвоенный период корпорацию «Дженерал Моторс», и, по моему мнению, величайшим гением в истории автобизнеса. Партнерами в консорциуме «Глоубл Моторс» могли стать, как мне представлялось, фирмы «Фольксваген», «Мицубиси» и «Крайслер», хотя могли оказаться и другие партнеры, например «Фиат», «Рено», «Ниссан» или «Хонда». Но из американских корпораций по логике вещей таким партнером должна была стать корпорация «Крайслер». Компания «Дженерал Моторс» была слишком велика, чтобы объединяться с кем бы то ни было; во всяком случае, так я в то время полагал. О компании «Форд» не могло быть и речи по самоочевидным причинам. Между тем корпорация «Крайслер» способна была обеспечить надежную инженерно-конструкторскую базу для «Глоубл Моторс». Инженерные кадры, возможно, были единственным существенным активом фирмы «Крайслер», но это был жизненно важный актив. Я попросил моего друга Билла Саломона из инвестиционной банковской фирмы «Саломон бразерс» в Нью-Йорке изучить вопрос о том, к каким результатам может привести такое слияние. При этом я собрал довольно много информации о ряде автомобильных компаний, включая «Крайслер». Точнее, я получил весьма полное представление о состоянии их балансовых счетов. Но очень скоро мне стало ясно, что существует колоссальная разница между тем, как выглядит компания в отчетах на бумаге, и тем, как она фактически функционирует. Согласно заключениям фирмы «Саломон бразерс», крупнейшим препятствием на пути создания «Глоубл Моторс» служили американские антитрестовские законы. Но как может измениться положение всего за пять лет! Как раз теперь Белый дом даст согласие на создание совместного предприятия фирм «Дженерал Моторс» и «Тойота», двух крупнейших в мире автомобильных корпораций. Однако тогда, в 1978 году, даже слияние компаний «Крайслер» и «Америкэн Моторс» считалось бы невозможным. Этот пример показывает, как быстро меняется мир. С самого момента моего увольнения из фирмы «Форд» по городу распространились слухи, что меня могут пригласить в корпорацию «Крайслер». Я был свободен, фирма «Крайслер» переживала трудности, и люди, естественно, эти факты сопоставили. Первый зондаж был сделан через Клода Керка, бывшего губернатора штата Флорида и моего личного друга, который спросил, согласен ли я прибыть в Нью-Йорк на ленч с Диком Дилуортом и Луисом Уорреном, членами совета директоров корпорации «Крайслер». Дилуорт ведал финансовой империей семьи Рокфеллеров, а Уоррен был юристом Уолл-стрита и обслуживал фирму «Крайслер» уже тридцать пять лет. Я согласился на встречу с ними. Почему-то я до сих пор помню, что мы ели за ленчем: то были устрицы. Они были так вкусны, что я съел целую дюжину. Это была не официальная, а как бы ознакомительная встреча, и наша беседа носила самый общий характер. Дилуорт и Уоррен дали ясно понять, что они беседуют со мной в качестве частных лиц, а не официальных представителей корпорации. В их высказываниях звучала глубокая озабоченность положением в автомобильном бизнесе, и особенно в фирме «Крайслер». Но в основном это была ознакомительная беседа, скорее светская, чем деловая. Между тем я продолжал поддерживать контакт с Джорджем Беннетом. Вскоре я убедился, что в совете директоров фирмы «Форд» он был моим единственным настоя- щим другом. Наряду с участием в правлении компании «Форд» он входил также в состав совета директоров фирмы «Хьюлетт Паккард». А Билл Хьюлетт, один из основателей этой компании и очень приятный человек, в свою очередь состоял членом правления корпорации «Крайслер», Хьюлетт знал, что мы с Беннетом друзья, и в разговорах между ними Джордж чистосердечно рассказал Хьюлетту, насколько я был полезен на своем посту в фирме «Форд». Несколько позднее мне позвонил Джон Риккардо, председатель совета директоров корпорации «Крайслер». Он и Дик Дилуорт хотели встретиться со мною в отеле «Пончартрейн», что в нескольких кварталах от фордовского «Центра Ренессанса». Целью встречи было обсудить в общей форме возможности моего прихода в «Крайслер». Мы эту встречу организовали как можно незаметнее. Я приехал на собственной машине и вошел в отель с бокового входа. Даже Джин Кафьеро, президент корпорации «Крайслер», не знал о ней. Риккардо и Кафьеро столь открыто не ладили между собой, что об этом было известно всему городу. Во время встречи Дилуорт и Риккардо все еще держались весьма уклончиво. «Мы обдумываем вопрос о переменах в фирме,— сказал Риккардо.— Дела у нас идут неважно». Они явно не хотели высказаться более конкретно. Оба как бы пытались предложить мне пост, но без того, чтобы сказать мне это начистоту. Я счел все это лишенным смысла и поставил перед ними прямой вопрос: «О чем мы здесь собрались говорить?» «О том, чтобы вы пошли на службу к нам,— ответил Риккардо. — Заинтересованы ли вы в том, чтобы вернуться в автоиндустрию?» Я сказал им, что прежде чем обсуждать что-либо конкретное, мне бы хотелось выяснить некоторые вопросы, касающиеся нынешнего положения корпорации. Я желал точно знать, с чем я буду иметь дело. «Я не хочу идти вслепую,— сказал я— Мне нужно знать, насколько плохи дела в фирме. Мне нужно знать ее истинное положение. Какими наличными средствами вы располагаете? Каков оперативный план на следующий год? Каковы ваши будущие модели? И особенно я хочу знать, уверены ли в том, что положение можно выправить?» жүктеу/скачать 1.97 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|