Ли Якокка живая легенда американского менеджмента
жүктеу/скачать 1.97 Mb.
|
| Во всех этих относящихся к прошлому случаях «Круглый стол бизнеса» хранил молчание. А когда я обратился с просьбой о федеральных гарантиях для займов фирме «Крайслер», он, видите ли, выступил с манифестом! Когда его участникам это было выгодно, они вовсе не протестовали против небольшого правительственного вмешательства. Но когда дошло до необходимости спасти корпорацию «Крайслер», они вдруг встали на защиту принципов.
Даже некоторые из наших крупных поставщиков присоединились к хору глумящихся. Мы оказались изолированными, пленниками устаревшей идеологии. Хочу уточнить свою позицию. Капитализм, основанный на свободе предпринимательства, представляет собой лучшую из экономических систем, какие когда-либо видел мир. Я на сто процентов ее поддерживаю. При прочих равных условиях она обеспечивает единственно возможный путь продвижения вперед. Но что же происходит, когда действительность обнаруживает неравенство усилий? Что происходит, когда причины возникновения в реальной жизни проблем компании обусловлены не свободным предпринимательством, а его противоположностью? Что происходит, когда одну компанию (в силу ее принадлежности к определенной отрасли или просто в силу ее размеров) сбивают с ног неравные последствия правительственного регулирования? Именно это произошло с корпорацией «Крайслер». Конечно, ошибки бывшего руководства в большой мере объясняют возникновение ее трудностей. Корпорации не следовало создавать все свои модели, руководствуясь одними лишь умозрительными соображениями. Ей не надо было пытаться распространять свои операции за пределы Америки. Ей ни в коем случае нельзя было влезать в торговлю подержанными автомобилями. Она должна была уделять больше внимания качеству своей продукции. Но что в конце концов поставило компанию на колени — это безжалостный бич все более и более жесткого правительственного регулирования. Я потратил в конгрессе целую неделю на отчаянные попытки объяснить это. Конгрессмены продолжали твердить: «Почему вы все время обрушиваетесь на регулирование?» Я отвечал: «Потому что правила регулирования вводите вы, а пальцем указываете на нас». Тогда они сменили пластинку и стали утверждать: «Все ваши беды от плохого управления». Наконец мне все это надоело. «Ладно,— сказал я им,— давайте прекратим перебранку. Наполовину это ваша вина, то есть последствия регулирования, а наполовину наша, так как мне хорошо известны все прегрешения руководства корпорации. Но что вы посоветуете мне делать? Уничтожить тех менеджеров, которые уже таковыми не являются? Они действительно совершили ошибки. Но давайте вернемся к существу дела: ведь именно вы способствовали тому, что мы оказались в беде!» Почему наша система свободного предпринимательства обладает такой большой прочностью? Вовсе не потому что она неподвижна, что она застыла в изначальном виде, а потому что она всегда адаптируется к изменяющимся реальностям. Я истый поборник свободного предпринимательства, но отсюда не следует, что я живу в XIX веке. Фактом является то, что свободное предпринимательство уже не является точной копией того, чем оно было в прошлом. Вначале система свободного предпринимательства приспособилась к промышленной революции. Затем, в 90-х годах прошлого века, она приноровилась в Сэмюэлу Гомперсу и рабочему движению. Менеджеры всех корпораций дружно воевали против нового движения, но ведь на них самих ложится вина за его возникновение. Это они ввели потогонную систему труда, заставляли детей весь день работать за швейной машиной, породили сотни других несправедливостей, которые пришлось исправлять. Если вы обратитесь к страницам исторических книг, то убедитесь, что бизнесмены той эпохи усматривали в возникновении новых профсоюзов конец системы свободного предпринимательства. Они считали, что с капитализмом покончено и что в Америке призрак социализма уже маячит на горизонте. Но они глубоко заблуждались. Они не понимали, что свободное предпринимательство представляет собой гибкую, живую систему. Свободное предпринимательство приспособилось к рабочему движению. А рабочее движение адаптировалось к свободному предпринимательству, причем настолько удачно, что в некоторых отраслях оно фактически оказалось почти таким же влиятельным и успешным, как деятельность и позиции руководящих кругов бизнеса. Свободное предпринимательство выжило также и в период Великой депрессии. И в данном случае лидеры нашего бизнеса увидели в этом кризисе конец капиталистического пути. Они пришли в ярость, когда президент Франклин Рузвельт решил создать рабочие места для людей, потерявших работу. Но пока лидеры бизнеса занимались лишь теоретизированием, Рузвельт приводит в действие динамичные силы. Он делал именно то, что нужно было делать. И когда он завершил свою программу, система оказалась еще прочнее, чем когда бы то ни было прежде. Когда я восхваляю Франклина Рузвельта, то слышу, как лидеры бизнеса бормочут: «Якокка — ренегат. Он выжил из ума. Ему нравится Франклин Рузвельт!» Но они не понимают, где были бы они теперь, не будь его поразительной прозорливости. Франклин Рузвельт оказался на полстолетия впереди своего времени. Комиссия по операциям с ценными бумагами на бирже, Федеральная корпорация по страхованию депозитов — это лишь два учреждения из тех, которые он создал с целью предотвратить страшные проявления кризисных фаз экономических циклоп. В наши дни свободному предпринимательству приходится вновь адаптироваться. На сей раз ему надлежит приспосабливаться к новой обстановке в мире, к миру, в котором появился могущественный конкурент в лице Японии, к миру, где никто уже не придерживается правил свободной конкуренции в их чистом виде. Пока бушевали все эти идеологические споры, десятая по величине корпорация разваливалась. Совершенно очевидно, что не время было предаваться идеологическим перепалкам. Когда на пороге оказывается волк, моментально становишься прагматиком. Уже нельзя позволить себе роскошь рассуждать: подождем немного. Послушаем, что они на этот раз будут говорить там у себя в Клубе юнионистской лиги в Филадельфии. Снова скажут: свободное предпринимательство по веки веков! Но что же в действительности представляет собой свободное предпринимательство? Конкуренцию. А конкуренция — это то, что гарантированные займы как раз и призваны еще больше защищать. Почему? Потому что они гарантируют сохранение корпорации «Крайслер» в качестве конкурента компаний «Дженерал Моторс» и «Форд». Конкуренция — это то, что требуется автоиндустрии и что укладывается в ее представления. В период оживленной дискуссии по поводу судьбы корпорации «Крайслер» дилер компании «Форд» написал следующее в письме в газету «Нью-Йорк таймс»: «На протяжении последних 25 лет я конкурировал с продукцией фирмы «Крайслер». Тем не менее я в корне не согласен с изложенными в ваших передовицах аргументами против предоставления федеральной помощи фирме «Крайслер»... Подлинная роль федерального правительства в демократической системе свободного предпринимательства заключается не в том, чтобы оказывать помощь самым жирным (sic!), а в том, чтобы отстаивать сохранение конкуренции. Если «Крайслер» потерпит крушение в тот момент, когда отрасль напрягает все силы, чтобы максимально быстро создать автомобили нового поколения, не может ли оказаться так, что и «Форд» намного отстанет?» Другой дилер из Орегона — на этот раз из отделения «Шевроле» корпорации «Дженерал Моторс» — поместил в своей городской газете рекламное объявление на целую полосу, озаглавив его: «Если мы не можем продать вам «Шевроле» или «Хонду», купите «Крайслер»». И далее в объявлении утверждалось: «Конкуренция полезна нам, полезна автоиндустрии, полезна стране и полезна вам, нашему потребителю». Спасение корпорации «Крайслер» не только защитило бы конкуренцию, но сохранило бы и работу для очень многих людей. Всего, если считать рабочих, дилеров и поставщиков, на карту была поставлена судьба 600 тысяч рабочих мест. Кое-кто полагал, что в случае банкротства фирмы «Крайслер» наши рабочие могли бы получить работу в компаниях «Форд» и «Дженерал Моторс». Но это ошибочное мнение. В то время «Форд» и «Дженерал Моторс» уже продавали почти все то количество малолитражных автомобилей, какое они могли выпустить. Но их производственные мощности вовсе не бездействовали, и они не нуждались в дополнительной рабочей силе. Если бы «Крайслер» свернула производство, почти все наши рабочие оказались бы безработными. Лишь импорт мог бы удовлетворить внезапно возросший спрос на малогабаритные автомобили. Поэтому крушение фирмы «Крайслер» привело бы не только к увеличению импорта в Америку таких автомобилей, но и к «экспорту» рабочих мест автопромышленности. Мы задавали вопрос; «Станет ли положение в стране лучше, если «Крайслер» прекратит производство, а уровень безработицы моментально повысится еще на полпроцента? Послужит ли на пользу системе свободного предпринимательства, если «Крайслер» обанкротится и десятки тысяч рабочих мест будут потеряны для Америки и перейдут к Японии? Окажется ли наша система свободного предпринимательства более конкурентоспособной без миллиона с лишним легковых и грузовых автомобилей, которые «Крайслер» ежегодно производит и продаст?» Мы обратились к правительству со словами: «Если разумно иметь систему государственной защиты индивидуумов, то так же разумно иметь систему государственной защиты компаний, в которых они работают. В конце концов, ведь именно работа обеспечивает людям возможность жить». Таковы были выдвинутые нами аргументы о конкуренции и о рабочих местах. Но самыми важными из всех оказались чисто экономические аргументы. Они попросту сразили наших слушателей. Министерство финансов произвело расчеты, из которых следовало, что банкротство корпорации «Крайслер» обойдется государству только за первый год в 2,7 миллиарда долларов в виде пособий по безработице и других государственных пособий, связанных с увольнением такой массы людей. Я заявил конгрессменам: «Перед вами выбор: либо выложить сразу 2,7 миллиарда долларов, либо выдать гарантии по займам на вдвое меньшую сумму, сохраняя при этом надежные шансы на возврат всей этой суммы. В вашей власти решать: платить сейчас или платить потом». Именно такого рода доводы заставляют внимательно к ним прислушаться. Для молодых людей, которым случиться прочитать эту книгу, здесь кроется важный урок: всегда следует представлять себе в уме интересы того человека, с которым имеешь дело. Полагаю, что именно такой урок я усвоил на курсах при Институте Карнеги. И он сослужил мне хорошую службу. В данном случае мне пришлось обращаться к логике, которой руководствуется член палаты представителей конгресса США. По чисто идеологическим соображениям он мог бы выступить против оказания нам помощи. Но он сразу же переменил свое мнение, как только мы представили ему заранее заготовленную подробную справку об обеспечиваемых фирмой «Крайслер» рабочих местах и связанных с нею предприятиях в его штате. Осознав, что жизнь массы людей из его избирательного округа целиком зависит от благополучия корпорации «Крайслер», он сразу отбросил все идеологические соображения. Пока длилась борьба в конгрессе и за его пределами, я предпринимал все возможное, чтобы добыть деньги, в том числе с помощью выдачи долговых обязательств другим компаниям. Я чувствовал себя в положении мелкого торговца, которому нужно очень быстро выручить какую-то сумму наличными. Настроение у меня было очень неважное, так как куда бы я ни обращался, никто не шел мне навстречу. В ходе обсуждения вопроса о нашей судьбе большой популярностью пользовалась идея о «решении» проблемы «Крайслер» посредством объявления банкротства. Согласно разделу 11 федерального Закона о банкротствах, мы должны были получить отсрочку платежей по претензиям кредиторов на период приведения наших дел в порядок. Допускалась возможность того, что спустя несколько лет мы сможем возродиться в виде меньшей по размерам, но более здоровой компании. Однако когда мы привлекли к делу всякого рода экспертов, они сообщили нам то, что мы уже сами знали, а именно то, что в нашем случае банкротство будет означать катастрофу. Наше положение было уникально. Оно не походило на положение железнодорожной компании «Псин сентрал». Оно не походило и на ситуацию с фирмой «Локхид». Оно не определялось условиями, связанными с уже предоставленными правительством военными контрактами. Оно ничем не напоминало ситуацию, характерную для сделок с зерном. Если бы фирма «Келлог» закрылась, никто не стал бы жаловаться: «Ну ладно, пусть сегодня я не куплю кукурузные хлопья. Но что будет, если у меня останется ящик кукурузы и некому будет изготовить из нее корнфлекс?» Совсем иное дело автомобили. Малейший слушок о банкротстве немедленно отзовется прекращением притока денег в компанию. Возникнет «эффект домино». Клиенты аннулируют свои заказы. Они забеспокоятся о сохранении гарантийных сроков эксплуатации автомобили, о запасных частях и техническом сервисе, не говоря уже об уровне цен на подержанные машины в случае их продажи. Здесь мы уже имели весьма поучительный прецедент. Когда «Уайт трак компани» объявила о банкротстве, ее руководители полагали, что смогут связать руки своим кредиторам, укрывшись за буквой раздела 11 Закона о банкротствах. Технически это было осуществимо, если бы не одна проблема. Любой клиент этой фирмы говорил себе: «О нет, она обанкротилась! Я лучше куплю грузовик у какой-либо другой компании». Некоторые банки также толкали нас на путь банкротства. «Зачем вы связываетесь с правительством? Объявите себя банкротом, а затем вытащите компанию из беды и восстановите ее благополучие». Они даже приводили примеры того, как другим компаниям это удавалось. Но мы продолжали настаивать на своем: «Поймите, ведь мы представляем собой крупную фирму, принадлежащую к отрасли, производящей потребительскую продукцию. Объявив банкротство, мы не продержимся и двух недель». В случае объявления банкротства дилеры потеряют возможность получать кредиты на приобретение нашей продукции. Банки и финансовые компании за один-два дня перекроют почти все каналы финансирования закупок автомобилей нашими дилерами. Мы прикинули, что около половины дилеров корпорации «Крайслер» сами вынуждены будут объявить себя банкротами. А многие другие будут перевербованы компаниями «Дженерал Моторс» и «Форд», что лишит нас всякого доступа на крупные рынки. Поставщики потребуют оплаты своей продукции авансом или в момент ее доставки. Большинство наших поставщиков состоит из мелких предприятий, на которых занято менее 500 рабочих. Тысячи мелких компаний, само существование которых зависит от корпорации «Крайслер», не смогли бы пережить последствий нашего банкротства. Многие из них также вынуждены были бы объявить себя банкротами, что, соответственно, лишило бы нас поставок важнейших узлов и деталей. А тогда вычеркните из памяти корпорацию «Крайслер». Какое влияние оказало бы на страну крупнейшее в американской истории банкротство? Исследование, проведенное фирмой «Дэйта рисорсиз», показало, что кончина корпорации «Крайслер» в конечном счете обошлась бы налогоплательщикам в 16 миллиардов долларов в виде пособий по безработице, социальных выплат и других расходов. Вот к чему привело бы решение об объявлении банкротства. В ходе национальных дебатов о судьбе «Крайслер» все бросали в нас камни, обрушивались на нас с нападками. Выступая в «Нью-Йорк таймс», обозреватель Том Уикер утверждал, что фирме «Крайслер» следует немедленно переключиться с выпуска автомобилей на производство средств общественного транспорта. Карикатуристы газет и журналов получили богатую пищу для изображения фирмы «Крайслер», выклянчивающей помощь у правительства. Но особенно безжалостной оказалась газета «Уолл-стрит джорнэл». Ее буквально взбесила сама постановка вопроса о гарантированных займах, и это нашло выражение в достопамятном заголовке ее передовой статьи: «Лаэтрил для «Крайслера». Возражения против государственной помощи фирме «Крайслер» не ограничивались лишь высказываниями в передовых статьях этой газеты. Она нас просто не оставляла в покос. Газета сообщала буквально каждую плохую весть о нашем положении, но совершенно игнорировала любые обнадеживающие свидетельства. Даже и после того как мы получили гарантированные займы, газета продолжала доказывать, что, хотя мы уже располагаем достаточными средствами, хотя мы уже провели реорганизацию компании, хотя мы уже имеем новое руководство, даем хорошие модели, выпускаем автомобили высокого качества, гром все равно может грянуть. Экономическая конъюнктура может ухудшиться. Объем сбыта автомобилей может даже сократиться. Казалось, что «Уолл-стрит джорнэл» почти ежедневно публикует отрицательную статью о ситуации в корпорации «Крайслер». И всякий раз, когда такая статья появлялась, нам приходилось тратить дополнительную энергию из нашего скудного запаса на то, чтобы свести к минимуму ущерб, наносимый газетой фирме «Крайслер» в глазах общественности. Например, в первом квартале 1981 года убытки компании «Форд» составили 439 миллионов долларов, а положение фирмы «Крайслер» несколько улучшилось, но тем не менее и она понесла убыток в размере около 300 миллионов долларов. Какой же заголовок был помещен в «Уолл-стрит джорнэл»? «Убытки «Форд мотор» меньше, а убытки «Крайслер» больше ожидавшихся». Таков был способ с помощью заголовка изобразить нас в худшем свете, чем компанию «Форд». Между тем фактические данные свидетельствовали о противоположном. Месяца два спустя месячные объемы наших продаж оказались на 51 процент выше прошлогодних. Однако «Уолл-стрит джорнэл» сочла возможным отметить, что «это сопоставление создаст превратное представление, поскольку объем продаж фирмы «Крайслер» в соответствующие месяцы прошлого года упал до самого низкого уровня». Отлично. Но газета не удосужилась отметить, что тогдашнее сокращение объема наших продаж объяснялось высокой экономической конъюнктурой предыдущего, 1979 года. Это напоминает мне старую еврейскую шутку. Гольдбергу позвонили из банка и сообщили, что на его счете оказалось задолженность в 400 долларов. «Посмотрите тогда прошлый месяц»,— сказал он. «У вас числился остаток в 900 долларов»,— ответил банковский служащий. «А еще на месяц раньше?» — спросил Гольдберг. «1200 долларов»,— был ответ. «А еще на месяц раньше?» «1500 долларов». «Скажите,— промолвил Гольдбсрг,— во все те месяцы, когда на моем счете числилось много денег, я вам звонил?» Именно такой мне рисовалась логика «Уолл-стрит джорнэл». Будучи в колледже одним из редакторов студенческой газеты, я из первых рук узнавал, каким влиянием обладает сочинитель газетных заголовков. Поскольку большинство людей не читает целиком всю газетную статью, если ее тема их специально не интересует, то для этого большинства заголовок статьи олицетворяет собой все ее содержание. В процессе реализации решения о гарантированных займах, уже после того как мы получили лишь часть законным образом гарантированных нам займов, «Уолл-стрит джорнэл» опубликовала передовую, в которой предлагалось «положить конец мучениям фирмы «Крайслер»». Это была ее передовица, теперь уже знаменитая, озаглавленная «Дадим им умереть с достоинством». Она должна войти в историю как классический образец, хотя бы только как образец того, насколько можно злоупотреблять свободой печати в этой стране. Знаю, знаю. Конституция гарантирует ей это право. Я был взбешен. Я сразу же отправил редактору письмо, В котором писал: «Фактически вы провозгласили, что если больной не выздоровел окончательно после принятия им лишь половины прописанного ему лекарства, его следует умертвить. Благодарю Бога, что вы не являетесь моим семейным врачом». Я думаю, что «Уолл-стрит джорнэл» живет в прошлом веке. К несчастью, это самая авторитетная газета. «Уолл-стрит джорнэл» занимает монопольное положение и становится столь же самонадеянной, как и «Дженерал Моторс». Между тем нападки «Уолл-стрит джорнэл» не прекратились и после того, как корпорация «Крайслер» снова встала на ноги. Я объявил 13 июля 1983 года в Национальном пресс-клубе, что к концу года «Крайслер» погасит все гарантированные правительством займы. Два дня спустя «Нью-Йорк таймс», которая прежде выступала против гарантированных займов, опубликовала материал, озаглавленный «Крутой разворот «Крайслера»». В статье отмечалось, что «трудно переоценить масштабы этого разворота... Каким образом удалось столь быстро восстановить жизнеспособность такой неблагополучной компании?» В тот же самый день «Уолл-стрит джорнэл» также поместила большую статью о корпорации «Крайслер». И как же ее озаглавили? А вот как: «Крайслер», ослабев и похудев, все еще пребывает в тяжелом состоянии». Есть ли еще сомнения в том, что газета извращает факты? Она, конечно, вправе иметь свое мнение, но мнения высказываются лишь в передовицах. Она могла бы написать что-нибудь в таком роде: «Очень плохо, что корпорация достигла этого именно таким способом, но добилась она большого успеха!» При таком характере освещения нашей ситуации в деловой прессе страны нет ничего удивительного в том, что значительной части публики было трудно разобраться в происходящем. В большой степени проблему осложняла терминология, применявшаяся для характеристики ситуации. Термин «помощь», «выручка» (bailout) — это весьма красочная метафора. Он вызывает представление о давшем течь корабле, мечущемся среди волн в бурном морс. Он подразумевает, что команда корабля оказалась беспомощной. Во всяком случае, термин «помощь» звучит лучше, чем термин «подаяние» (handout), которым также часто пользовались. Мы новее не просили безвозмездных даров, и мы их действительно не получали. Одна из распространенных точек зрения заключалась в том, что мы — огромная, монолитная компания, не заслуживающая помощи. Чтобы развеять этот миф, мы доказывали, что фактически корпорация представляет собой скопление небольших предприятий. Мы — предприятие оборонное. У нас 11 тысяч поставщиков и четыре тысячи дилеров. Почти все владельцы этих предприятий — мелкие бизнесмены, а не финансовые воротилы. Нам не подаяние нужно было, а требовалась рука помощи. Многие даже и этого не знали. Они думали, что мы добивались безвозмездного дара. Им казалось, что президент Джимми Картер послал мне поздравительную открытку с приложением одного миллиарда долларов в изящно упакованных пачках мелких купюр. Многие вполне благонамеренные американцы находились, очевидно, под впечатлением представления, будто корпорация получила один миллиард долларов наличными в обычных бумажных метках, в которые упаковывают продукты, и будто нам никогда не придется эту сумму вернуть. О, если бы это было правдой! Глава 7 "Крайслер" обращается в конгресс Мягко говоря, дача показаний комиссиям палаты представителей и сената никогда не казалось мне очень приятным занятием. Поверьте, меньше всего на свете хотелось мне это делать. Но я знал, что при малейшем шансе добиться утверждения конгрессом гарантированных займов для корпорации я лично там выступлю, чтобы отстоять нашу просьбу. В данном случае я бы никому не перепоручил эту обязанность! Помещения, в которых проводятся слушания комиссией сената и палаты представителей, казалось бы, специально предназначены для того, чтобы запугать дающих показания. Члены комиссии восседают за полукруглым столом, стоящим на высоте двух футов над полом, и взирают на допрашиваемого сверху вниз. Свидетель явно оказывается в неудобном положении, так как вынужден всегда смотреть вверх на задающего вопросы. К тому же неприятное состояние допрашиваемого усугубляется бьющим в глаза светом телевизионных юпитеров. Официально ко мне адресовались как к свидетелю, но фактически это не соответствовало действительности. По существу, я оказался в роли ответчика, обвиняемого. Час за часом мне приходилось сидеть в своем боксе и подвергаться судилищу конгресса и прессы за так называемые грехи в управлении корпорацией «Крайслер», реальные и воображаемые. Временами это напоминало «суд кенгуру». Идеологи в один голос кричали: «Нам наплевать на то, что вы говорите. Мы хотим сокрушить вас». Я на этих слушаниях держал себя в руках. Мне приходилось все время импровизировать. Вопросы быстро следовали один за другим и носили провокационный характер. Сотрудники аппарата постоянно передавали когрессменам записки, а я вынужден был на все вопросы отвечать экспромтом. Это было зверское истязание. Корпорацию ругали за то, что она не предвидела развертывания умными японцами производства автомобилей с расходом горючего 8 литров на 100 километров, хотя американский потребитель постоянно предъявлял спрос на автомобили большого размера. Нас попрекали тем, что мы оказались не готовыми к ситуации, возникшей в связи со свержением шаха Ирана. Мне пришлось указать, что ни президент Картер, ни Генри Киссинджер, ни Дэвид Рокфеллер, ни государственный департамент не предвидели этого события, хотя они по этим вопросам располагали гораздо большей информацией, чем я. жүктеу/скачать 1.97 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|