Литература : Мемуары : Кариус О. "Тигры" в грязи Кариус Отто

штабс-фельдфебеля вскоре получила попадание в лобовую броню, а сама

выстрелить не успела. Вместо того чтобы, наконец, [269] выстрелить,

ненормальный повернулся вокруг на высоте, когда он просто мог откатиться

назад. Когда перед янки во всей красе предстал "ягдтигр", они

задали жару нашей машине. Ее сразу же охватило пламя. Последовали другие

попадания, и ни один из шести человек экипажа не смог спастись, вероятно,

потому что все мешали друг другу. Этот пример наглядно показывает, что самое

лучшее оружие и самый большой энтузиазм бесполезны, если не проводилась

упорная базовая подготовка.
Конец близок
С нашей позиции нам было видно, как ополченцы фольксштурма покидали

свои позиции и потоком устремлялись обратно в город. Война для этих людей

окончилась. Американцы без боя продвигались вперед длинными колоннами по

рурской магистрали к Дортмунду. В бинокль мне было видно, как женщины и

девушки махали "освободителям". Повсюду вдруг стали развеваться

белые флаги. Город, совсем недавно спокойный как кладбище, снова оживился.

На ум вдруг пришла строчка из "Дойчланд, Дойчланд юбер аллес"

("Германия, Германия превыше всего... "): "Немецкие женщины,

немецкая верность... "

Какое нам, солдатам, было дело до других, поднявших белый флаг! Мы не

хотели нарушать свою клятву, быть такими же отвратительными подлецами.

Мне пришлось прибегнуть к хитрости, чтобы добыть еще топлива.

Демонстрируя немецкую аккуратность, дежурный фельдфебель на бензохранилище

сослался на свои "предписания". Я наорал на него:

-- Тогда дайте, пожалуйста, мне взглянуть на вашу учетную книгу! Я

доложу фельдмаршалу Моделю, который отвечает за то, чтобы я имел возможность

отправить свои остальные машины.

Я сразу же получил топливо в избытке. У меня его было так много, что я

не смог бы израсходовать все, до того как, наконец, будет ликвидирован

"рурский мешок". Несмотря на самолеты, мы смогли вернуться в [270]

свою часть в один прием. Затем мы продолжили "наступление в тыл".

К тому времени "мешок" был настолько мал, что, по крайней

мере, связь работала хорошо. В предыдущие несколько недель почти не было

связи между Моделем и его дивизиями.

Я устроил свой предпоследний командный пункт в доме по соседству с

линией железной дороги. Мы спали на полу. Только я начал клевать носом, как

ужасный взрыв потряс воздух. Мы, конечно, сразу решили, что это вражеские

бомбардировщики, но это оказалась немецкая железнодорожная артиллерийская

установка, которая посылала свои последние приветствия через наши головы на

север. Мы ретировались, до того как появились бомбардировщики, особенно

поскольку установка исчезла в туннеле.

Во время своего последнего боевого контакта с противником я впервые

должен был сдать деревню в связи с перемирием и всем прочим, что ему

сопутствует. Я знал об этом только по слухам. Такой расклад для тех, кто

воевал только на Восточном фронте, просто не укладывался в голове.

Мы прикрывали большую деревню. У меня был приказ удерживать ее любой

ценой как можно дольше, потому что "рурский мешок" развалился бы

после сдачи этого важного пункта.

Американцы, как видно, не ожидали дальнейшего сопротивления и

приближались по дороге на своих танках. После того как мы подбили несколько

первых из них, другие уже не показывались. После этого из деревни приехал

главный врач госпиталя. Он гневно упрекнул меня за то, что мы вздумали

открывать огонь. Госпиталь был переполнен. Даже частные дома были забиты

ранеными. Главный врач сказал, что вся деревня как большой полевой

госпиталь. Тогда мне стало абсолютно ясно, что нам придется убраться без

боя, хотя я знал, что "мешок" развалится со сдачей этой позиции.

Несмотря на это, я решил договориться с американцами. Когда отправился

к противнику со своим [271] фельдфебелем, у меня засвербило под ложечкой.

Это был пережиток от того времени, когда я находился в России. Что тут

значил Красный Крест? Однако здесь пушки молчали, потому что обе стороны

занимались своими ранеными.

Да и с моим фельдфебелем дело шло далеко не лучшим образом. Он боялся

за меня и все время об этом говорил. Но все пошло хорошо. Американцы вылезли

из своих танков, вероятно, чтобы мы ничего не опасались. Меня принял

командир танкового подразделения, с которым был еврей-переводчик. Первым

вопросом, конечно, был: "Вы из СС?" Я смог успокоить доброго

человека. Скорее всего, он считал, что кровожадные негодяи скрываются за

формой каждого, кто принадлежит к боевым частям СС. Я уверил его, что мы,

танкисты, уже носили "мертвую голову" на своей форме задолго до

частей СС.

Затем я высказал свои пожелания, и американский лейтенант поехал со

мной в наш корпус в качестве посредника. Во время поездки он не сказал ни

слова. Когда я спросил его, принадлежит ли он к такому-то и такому-то

бронетанковому полку, потому что этот номер был вышит на его рукаве, он

лаконично ответил, что не спрашивал меня о номере нашего полка. Вероятно,

его ответ был вполне резонным. Однако я только был удивлен, что американцы

шли в бой с номером на униформе. Замечу, что наши знаки различия во время

войны не носили.

Все было обсуждено в корпусе, и эвакуация была одобрена. Зачем нам

продолжать неразумно ставить под угрозу раненых? Следует заметить, что

американцы не взяли сигарету у нашего генерала, не говоря уже о напитках!

Неужели они нас так боялись?

Затем было точно спланировано, как американцы займут город, когда мы

его оставим. Время перемирия было точно установлено. Я чувствовал себя так,

будто был на футбольном поле во время перерыва между таймами!

Я отвез лейтенанта обратно и распрощался с командиром американского

бронетанкового передового отряда. Он хотел предложить мне чашку кофе и был

очень удивлен, когда я отказался. Затем он спросил меня, почему [272] мы

вообще продолжали сражаться. В ответ я сказал ему: как воину и офицеру,

пожалуй, мне нет нужды давать объяснение по этому поводу. Он посоветовал мне

беречь своих людей, поскольку нам скоро понадобится каждый солдат для

выполнения совместных задач. Это замечание опять дало мне некоторую надежду.

В конце концов, это могло касаться совместной кампании против русских.

Наверное, благоразумие возобладает над ненавистью между западными

соперниками. Может быть, также с учетом ситуации, сложившейся между боевыми

отрядами противника. К сожалению, последнее слово было за политиками.

Едва я только выехал из деревни со своими танками, когда русские,

бывшие заключенные лагерей, начали грабить население и как звери нападать на

гражданское население. Мне пришлось снова обратиться к американцам с

просьбой навести порядок. Они навели порядок так, как я и не мечтал. Русские

вскоре снова оказались за колючей проволокой. Эти безжалостные меры

заставили меня еще больше поверить в то, что западные державы выступят

против восточных стран после нашей капитуляции.

После еще двух дней я остановился в деревне, где находился в госпитале.

Все выглядело совершенно иначе, чем тогда. Это место выглядело как армейский

лагерь, потому что все, кого еще не взяли в плен, направлялись туда. Никто

уже больше не думал об организации обороны. Мы были на небольшом пятачке

леса; наш ремонтный взвод занимался нашим последним "ягдтигром".

Затем пришла новость, что американцы в деревне. Мы взорвали стволы наших

самоходных орудий. Моя рота собиралась в последний раз. Не могу передать

словами, что я чувствовал в этом последнем подразделении и какими предстали

передо мной лица солдат, когда мы прощались. Некоторые все же хотели

прорваться, но все мы потом опять встречались друг с другом в лагерях.

Фельдмаршал Модель избежал плена, совершив самоубийство в лесу близ

Дуйсберга. Как жаль этого прекрасного войскового командира! Даже он был не в

состоянии [273] предотвратить поражение. Меня утешало то, что этот

образцовый воин избежал выдачи русским, совершив самоубийство. Это, конечно,

произошло бы после его взятия в плен. Он не хотел жить и видеть крушение

своей родины.
Язычники часто оказываются лучшими христианами
Мы следили за новостями с Восточного фронта до самого конца войны. Мы

продолжали пользоваться возможностью в своем госпитале послушать передачи

последних радиостанций Германского рейха. Мы были рады, что наши товарищи на

востоке продолжали отчаянно сражаться, как можно дольше задерживая

наступление русских. К сожалению, их жертвы были напрасны! Американцы

остановились на Эльбе. Наши надежды на совместную борьбу против русских были

потеряны. Насколько легким было бы такое наступление и с какой охотой наши

части двинулись бы на восток! Все части были пока еще собраны вместе. Янки

нужно было бы только взять на себя снабжение! Последняя возможность на

ведение превентивной войны с минимальным риском была потеряна, когда,

ослепленные ненавистью, они вступили в сговор с дьяволом против Германии.

Единственная цель, которую преследовали союзники все вместе, была

достигнута: Германия перестала существовать. Американцы в любом случае не

могли выиграть войну; это было уже решено еще до вторжения. У них был

вариант дать дорогу миру.

Гросс-адмирал Дениц выступал по радио после объявления о смерти

Гитлера. Офицеры собрались с врачами в офицерском клубе. Мы еще раз надели

свою униформу, зная, что это -- в последний раз.

Через несколько дней по приказу американцев первые обитатели госпиталя

были переведены в лагерь для военнопленных. Я добровольно отбыл вместе с

легкораненым подполковником с еще шестью офицерами. Тогда мы впервые

познакомились с американскими солдатами, о которых мы в большей или меньшей

степени знали по [274] слухам во время боев. Технический прогресс должен

приветствоваться. Однако если он служит заменой хорошему воспитанию, то

воспитание выглядит как то, что нам пришлось испытать в руках вражеских

офицеров и солдат. Только те, кто не участвовали в боях, могут поступать

таким образом. Это были люди, которые судили о нас по злобной пропаганде.

Не только поражение в войне, но и победа в войне требует проявления в

человеке великодушия. Это великодушие полностью отсутствовало у наших

противников. У меня было такое впечатление, что оккупирующие нас державы

хотели всячески доказать, что они не были лучше, чем мы, а гораздо хуже!

Затем нас согнали тысячами на игровом поле. Это означало, что едва ли

хоть у кого-то была возможность расслабиться. Не было никакой еды, даже

несмотря на то что наши части везли с собой доверху заполненные грузовики.

Их опрокинули, а продукты сожгли! Хуже того, не давали ни капли воды, до тех

пор пока не возникла угроза бунта. Когда желанная жидкость была доставлена,

майор безуспешно пытался навести порядок, так, чтобы каждому что-нибудь

досталось. Старые солдаты соблюдали порядок, но янки схватили и гражданских

лиц, которые сразу же устроили свалку и помчались, как скот, чтобы хоть

что-то получить. Они просто пролили воду, и в конечном счете никому не

досталось ни капли!

Несколько дней спустя к нам доставили недавно перенесших ампутацию,

потому что весь госпиталь было приказано эвакуировать. Перевязочными

материалами не обеспечили. Мы разорвали свои одеяла, чтобы помочь товарищам.

Они умерли ужасной смертью, и мы должны были смотреть, как они умирают, не

имея возможности им помочь!

Ночью нашим жизням угрожала опасность, даже если мы только ходили

вокруг. Они сразу же открывали огонь, если кто-нибудь хотел искупаться. Я

лично видел, как три солдата расстались при этом с жизнью даже прежде, чем

пересекли маркированную линию. Такими были эти [275]

"освободители", которые хотели научить нас быть гуманными. Так

называемые допросы также были ужасны.

Люди должны были дать показания о вещах, о которых они не имели ни

малейшего понятия. Их сажали в ямы в земле, которые на дне сужались до

точки. Им приходилось выносить это до тех пор, пока они не признавались в

своих "преступлениях". Других они ставили на колени на острые

металлические поверхности, чтобы сломить их сопротивление! То, что

фактически происходило в Ремагене, Кройцнахе, Ландау или даже в эсэсовских

лагерях или на печально известных тропах Мальмеди, могло дать некоторое

представление об охранниках немногих концлагерей.

Судьба, между прочим, оказалась ко мне милостива. Я был вскоре

освобожден из-за своего жалкого вида. Я позаимствовал гражданскую одежду, о

своем роде занятий говорил, что "подручный фермера", а своим

местом жительства назвал адрес своего дяди, врача. Так я неожиданно появился

как свободный человек в больнице у своего дяди. Мы оба были счастливы

встрече, а врачи мне завидовали, потому что все еще являлись заключенными.

Но для меня война была действительно окончена. Началась новая жизнь.
В заключение
Между тем прошло много лет. Вчерашние враги сегодня стали союзниками.

На смену ненависти, которую западные державы выплеснули на германских

солдат-фронтовиков, ненависти, которую мы продолжали ощущать многие годы

после прекращения военных действий, пришло признание того, что этот

германский солдат делал не что иное, как выполнял свой долг в течение

четырех с половиной лет. Он выполнял его как подобает, храбро и беззаветно.

То, что наша собственная страна неоднократно игнорировала этот факт, --

отдельная история. Это оставляет пятно на репутации нашего народа на все

времена. [276]

Старый добрый дух боевого братства не может быть уничтожен, несмотря на

все унижения, которым мы подверглись, и всю несправедливость, которая выпала

на нашу долю. Общие страдания сплачивают, общие испытания связывают вас.

Кого бы тогда удивило, что мы, танкисты, старались найти друг друга после

своего возвращения из плена?

Я был очень рад, что одним из первых вернулся домой. Оказавшись там, я

испытал подлинное счастье. Это был незабываемый день! Мой отец приехал

вечером накануне. Он нашел дома моего брата и мать. Вечером следующего дня

все мы счастливо воссоединились. И хотя никто из нас ничего не знал друг о

друге, мы вернулись домой все вместе в течение одних суток, так что судьба

была к нам милостива.

Первым из нашей прежней части, с кем я смог связаться, был Дельцайт.

Вслед за ним я связался с Кестлером, Ригером, Штадлером. Сегодня мы

контактируем с более чем пятьюдесятью бывшими военнослужащими нашей танковой

части. Мы отпраздновали нашу первую встречу небольшой группы в Хольцкирхен,

близ Мюнхена. Прибыли и наши товарищи из Австрии. В 1955 году мы встретились

в Зеевальхен на Аттерзее и приехали на эту встречу со своими женами. Тогда

мы решили встречаться вновь каждый год в Пентекосте и не отдыхать и не

расслабляться до тех пор, пока не соберутся все, кто служил во 2-й роте

502-го батальона тяжелых танков. Эта книга посвящена этим солдатам и

особенно нашим погибшим товарищам, которые всегда с нами во время наших

встреч. [279]

Приложения

Документ 1 {2}

Копия

2-я рота

29 января 1943 года

I. Введение в строй

Рота была сформирована и укомплектована в составе батальона в мае 1942

года. Первые два "тигра" были выделены 25 сентября 1942 года; они

должны были быть переданы 1-й роте 502-го батальона (Волхов) 13 октября 1942

года. В упомянутый период времени водители прошли тестирование у офицера

технической службы Геринга и была организована учеба танкистов; большую

часть времени оба "тигра" находились в мастерской. До тех пор пока

не была завершена их подготовка, учеба ограничивалась инструктажем на

основании предписанных учебных чертежей, а также общей огневой подготовкой и

подготовкой действий на местности. [280]

21 и 22 декабря 1942 года, в каждый из этих дней, получали по одному

"тигру"; 25 декабря было получено два "тигра"; 26

декабря -- три "тигра"; и 28 декабря -- два

"тигра". Время практической тренировки было ограничено несколькими

часами в эти дни, потому что все время уходило на отладку, переделку и

базовые вопросы проблемного характера. Кроме того, пришлось доделывать все,

что не успели сделать техники. Подразделения команд технического

обслуживания и водители танков "T-VI" роты, так же как и

специалисты, заводские мастера и командир взвода технического обслуживания в

батальоне, были приданы 503-му танковому батальону и находились в нем с

начала декабря до 21 декабря. Орудия всех "тигров" были

пристреляны в Фаллингбостеле, несмотря на то что действовал приказ, чтобы

последние два были отправлены на специальных железнодорожных платформах. Тем

не менее все три эшелона отправились в назначенное время. Из Фаллингбостеля:

первый эшелон отбыл в 20. 00 27 декабря; второй эшелон в 5. 00 28 декабря;

третий эшелон -- в 11. 00 29 декабря 1942 года.

Проблемы обострились из-за того, что приказ на придание роты группе

армий "Дон" не был передан по телетайпу до вечера 23 декабря; в

первый раз стало ясно, что рота будет действовать отдельно от батальона.

Однако тем временем все части пополнения, объединенные штабом роты, были с

батальоном на реке Волхов. Для обеспечения снабжения роты были запрошены

грузовики и получены ротой к 26 декабря. Водители прибыли из запасных

батальонов около полудня 27 декабря. Все танки "T-VI" продолжали

поставляться без банников (для пушки модели 36), если привести один только

пример. Они не поступали до тех пор, пока не были направлены курьеры на

заводы Круппа и Вегманна.

Не было выделено времени для подготовки на достаточном уровне.

Желательно, чтобы всем подразделениям "тигров" предоставлять по

крайней мере три недели времени на учебу после получения последнего танка.

Более того, необходимо на временной основе приставлять к ним [281] в

качестве советников опытных офицеров, которые могли бы практиковаться вместе

с солдатами и делиться с ними опытом. Излишняя спешка ведет к неудаче во

время операции или преждевременной поломке танка "T-VI" в

результате отсутствия адекватных технических знаний. Желательно, чтобы

танковые батальоны сформированных полков были обеспечены

"тиграми", потому что в них уже присутствует прочная основа в виде

тактических и технических знаний.

II. Эксплуатация

5 и 6 января 1943 года три эшелона были разгружены на Пролетарской, 7

января рота была придана 17-й танковой дивизии и направлена в Сунгар (сектор

Куберле). 107 километров были преодолены без механических поломок за десять

с половиной часов марша. Каждые 20 километров устраивали короткие остановки

для технического осмотра.

8 января 1943 года

Боевая задача: рота была придана 39-му танковому батальону. Вместе с

танковой ротой "Зандер" она атаковала шесть деревень на левом

фланге перед левым крылом дивизии (направление главного удара: Озерский и

Нижняя Серебряковка и уничтожали противника там, где он появлялся. После

того как была подожжена первая деревня (в 12 километрах к западу от пункта

Иловайский), было получено радиодонесение из дивизии: "Немедленно

поворачивайте обратно через сектор Куберле для того, чтобы остановить

наступление двух русских полков, которое поддерживают танки, подтягивающиеся

из Озерского".

В ходе этой операции ротой было уничтожено два танка, шесть

противотанковых орудий русских и около тысячи солдат, большей частью

раздавленных танками. Кроме того, разбито много противотанковых ружей и

легкого стрелкового оружия; этими действиями было полностью сорвано

наступление по фронту на нашу пехоту. [282]

Покрыто расстояние -- 65 километров.

Потери -- 1 танк "T-VI" вышел из строя из-за повреждения

трансмиссии, 2 танка "T-III" выведены из строя огнем противника.

Потери в личном составе -- 1 убитый, 5 пропало без вести, 3 ранены.

Погодные условия -- сильная метель с обледенением утром, позднее

видимость хорошая.

9 января 1943 года

Боевая задача: очистить от противника северо-западную часть населенного

пункта Иловайский вместе с танковой ротой "Зандер".

Атака началась в утренних сумерках, в результате уничтожены 76, 2-мм

противотанковая пушка, два легких полевых орудия и один неполный русский

батальон.

После выполнения задачи часть сосредоточилась в северной части

Иловайского. Новая задача: вступить в бой и уничтожить пятнадцать танков

противника на подступах к пункту Братский.

Поскольку рота "тигров" не могла проехать по мосту через

Куберле у Братского, атака проводилась в виде захвата в клещи. Рота

самостоятельно перевалила через насыпь восточнее Иловайского у Курберле и

продвинулась на север. Сильный противотанковый рубеж приблизительно в 1000

метрах по фронту наших собственных позиций был уничтожен в результате атаки

(частично с использованием задымления).

В ходе операции было уничтожено восемь противотанковых орудий.

Вслед за этим рота повернула на Братский, чтобы соединиться с танковой

ротой "Зандер". Тем временем русские танки отвернули в направлении

на Сал. После соединения с танковой ротой "Зандер" был дан приказ

атаковать Озерский. В некоторых местах деревни начались пожары после

обстрела и уничтожения четырех противотанковых пушек, стрелявших с флангов.

Вслед за этим рота отошла назад колонной вместе с выведенными из строя

танками. [283]

Покрыто расстояние -- 48 километров.

Потери -- 1 танк "T-VI" в результате попадания в

командирскую башню из 76, 2-мм орудия (башня поднялась вверх, сварочный шов

лопнул, крепежные болты башни сломались; временное повреждение подъемного

механизма, вероятно в результате удара);

1 танк "T-VI" в результате неправильного маневрирования;

1 танк "T-VI" в результате возгорания в моторе; пламя было

погашено автоматическим огнетушителем;

1 танк "T-III" (оторвало направляющее колесо).

Потери в личном составе -- 1 убитый (лейтенант д-р Тауберт: убит в

результате попадания из противотанковой пушки в корму, в то время как он

проверял мотор после возгорания).

Погодные условия -- облачность, хорошая видимость.

10 января 1943 года

Боевая задача: во взаимодействии с танковой ротой "Зандер"

атаковать бронетанковые войска противника к северо-западу от Буденновской.

В ходе операции были уничтожены одиннадцать танков (3 танка

"Т-34", 1 танк "КВ-1", 7 танков "Т-60"), два

противотанковых орудия и один батальон русских.

Потери боевой техники и личного состава -- нет.

По приказу из корпуса все танки, находящиеся в состоянии боевой

готовности, должны быть немедленно приданы 16-й моторизованной дивизии. Были