Литература XVII-XVIII веков олимп • act • москва • 1998 Общая редакция и составление доктора филологических наук Вл. И. Новикова

Пу Сун-лин 1640-1715

Рассказы Ляо Чжая о необычайном Новеллы (опубл. 1766)

СМЕШЛИВАЯ ИННИН

И тут он увидел барышню с веткой цветущей сливы в руке. Лицо такой красоты, что в мире и не бывает. Студент глаз отвести не мог. Барышня расхохоталась, уронила ветку и удалилась. Студент подобрал цветок, отправился опечаленный домой, где спрятал цветок под по­душку, поник головой и затем уснул. Наутро оказалось, что он пере­стал есть и разговаривать. Мать встревожилась, заказала молебен с заклятием от наваждения, но больному стало еще хуже.

Мать упросила братца У расспросить Вана. Тот во всем сознался. Братец У посмеялся над его бедой и обещал помочь. Принялся ис­кать девицу. Но нигде ни следа ее сыскать не мог. А Ван тем време-

[346]

нем повеселел. Пришлось соврать, что барышня нашлась, оказалась дальней родственницей — это, конечно, затруднит сватовство, но в конце концов все образуется. Обнадеженный студент начал вовсю по­правляться. Только У все не появлялся. И опять студент занедужил. Мать ему других невест предлагала, но Ван и слушать не желал. На­конец решил он сам отправиться на поиски красавицы.

Шел, шел, пока не оказался в Южных горах. Там среди чаш и цветочных полян притаилась деревушка. В ней-то и встретил студент свою пропавшую барышню. Та опять держала в руке цветок и опять хохотала. Студент не знал, как с ней познакомиться. Ждал до самого вечера, когда из дому вышла старуха и стала расспрашивать, кто он и зачем пожаловал. Объяснил, что ищет родственницу. Слово за слово выяснилось, что они и впрямь в родстве. Повели студента в дом, по­знакомили с барышней, а та знай смеялась без удержу, хотя старуха и пыталась на нее прикрикнуть.

Через несколько дней мать послала за сыном гонцов. А тот угово­рил старуху отпустить с ним Иннин, чтобы та познакомилась с новой родней. Мать, узнав о родственниках, очень удивилась. Она-то знала, что брат У попросту обманул сына. Но принялись выяснять — и вправду родственники. Некогда один их родич спознался с лисой, за­болел сухоткой и умер, а лиса родила девочку по имени Иннин. Решил тогда У все проверить и отправился в ту деревню, но ничего, кроме цветущих зарослей, там не нашел. Вернулся, а барышня только хохочет.

Мать Вана, решив, что девица — бесовка, рассказала ей все, что узнала о ней. Только та вовсе не смутилась, хихикала да хихикала. Уже и собралась мать Вана обженить барышню с сыном, но боялась с бесовкой породниться. Все-таки они поженились.

Однажды Иннин увидал сосед и стал ее к блуду склонять. А та только хохочет. Он и решил, что она согласна. Ночью явился в назна­ченное место, а барышня его поджидает. Только он к ней приник, как в тайном месте укол ощутил. Глянул — он к сухому дереву при­жимался, в дупле которого огромный скорпион притаился. Помучил­ся любодей и умер. Мать поняла, что дело — в неуемной веселости невестки. Умолила ее перестать смеяться, та обещала, И в самом деле больше не хохотала без удержу, но веселой осталась по-прежнему.

Как-то призналась Иннин мужу, что горюет о том, что мать ее до сих пор не похоронена, тело несчастной осталось лежать в горах. Призналась потому, что студент и его мать, хоть и знали о ее лисьей природе, не чурались своей родни.

[347]

Отправились с гробом в горы, нашли тело и захоронили с подоба­ющими церемониями в могиле отца Иннин. Через год Иннин родила необыкновенно умного ребенка.

Значит, глупый смех — вовсе не повод, чтобы отказывать человеку в наличии сердца и ума. Глядите, как отомстила блудодею! А как мать почитала и жалела — даром что бесовской породы. Может быть, вообще Иннин — эта странная женщина, на самом деле от­шельник, скрывавшийся от всех, затаившийся в смехе?

ФЕЯ ЛОТОСА

Как-то увидал Цзуна буддийский монах. Понял, что того мучит бесовское наваждение. Цзун и в самом деле день ото дня слабел. Стал подозревать деву. Монах велел слуге Цзуна заманить деву-лисицу — а это была именно лисица! — в кувшин, залепить горловину особым талисманом, поставить на огонь и кипятить в котле.

Ночью дева, как обычно, пришла к Цзуну, принесла больному чу­десных апельсинов. Слуга ловко проделал все, как велел монах, но только собрался водрузить кувшин в чан с кипятком, как Цзун, гля­нув на апельсины, вспомнил доброту своей возлюбленной, пожалел ее и приказал слуге выпустить деву-лису из кувшина. Та пообещала от­благодарить его за милосердие и исчезла.

Сначала какая-то незнакомка передала слуге лекарство, и Цзун стал быстро поправляться. Понял он, что это благодарность лисицы, и опять возмечтал увидать подругу. Ночью она явилась к нему. Объяс­нила, что подыскала ему вместо себя невесту. Следует лишь отпра­виться на озеро и найти красавицу в креповой накидке, а коли ее след потеряется, искать лотос с коротким стеблем.

Цзун так и сделал. Сразу увидал деву в накидке, та исчезла, а когда он сорвал лотос, вновь появилась перед ним. Потом — раз! — и превратилась в камень. Цзун его с заботой на стол водрузил и воз­жег курения. А ночью обнаружил деву в своей постели. Полюбил он ее крепко. Как она ни противилась, как ни уверяла, что ее природа

[348]

лисья, Цзун никуда ее не отпустил, и зажили они вместе. Только очень молчалива была.

Дева ждала ребенка и сама у себя роды приняла, а наутро уже стала опять здоровехонька. Через шесть-семь лет заявила вдруг мужу, что грехи свои искупила, и пришло время проститься. умолял он ее остаться, но напрасно. На глазах изумленного Цзуна взмыла к небе­сам, он только успел туфельку с ее ноги сорвать. Тотчас превратилась туфелька в каменную красную ласточку. А в сундуке отыскалась кре­повая накидка Когда хотел увидеть деву, брал накидку в руки и звал ее. Тотчас возникала перед ним красавица — точное ее подобие, только немая.

ЗЛАЯ ЖЕНА ЦЗЯНЧЭН

Зато он влюбился в дочь бедного ученого Фаня. Как матушка его ни отговаривала, он от своего не отступил: сыграли свадьбу. Супруги были замечательной парой, очень подходили друг другу, только моло­дая жена (а звали ее Цзянчэн) время от времени принималась сер­диться на мужа, отворачиваясь от него, словно от незнакомого. Как-то ее крики услыхали родители Гао, сделали сыну выговор, мол, зачем жену распустил. Тот попытался усовестить Цзянчэн, но та еще пуще рассвирепела, поколотила мужа, выгнала его за дверь, а дверь захлопнула.

Дальше все еще хуже пошло, жена совсем укороту не знала, гне­валась беспрестанно. Старики Гао потребовали, чтобы сын дал жене развод.

Через год отец Цзянчэн, старый Фань, повстречав студента, умо­лил его навестить их дом. Вышла нарядная Цзянчэн, супруги растро­гались, а тем временем уже стол накрыли, принялись зятя вином потчевать. Студент и остался ночевать. А от своих родителей все скрыл. Вскоре Фань пришел к старому Гао уговаривать принять не­вестку назад в дом. Тот противился, но, с крайним изумлением узнает, что сын проводит у жены ночи, смирился и дал согласие.

Месяц прошел тихо, но вскоре Цзянчэн взялась за старое — ро­дители стали замечать на лице сына следы ее ногтей, а потом увида­ли, как она колотит мужа палкой. Тогда старики велели сыну жить

[349]

одному и только посылали ему пищу. Позвали Фаня, чтобы тот дочь утихомирил, но та отца и выслушать не захотела, осыпала его оскор­бительными, скверными словами. Тот от гнева умер, а вслед за ним умерла и старуха.

Студент затосковал, в одиночестве, и сваха иногда стала приводить к нему молодых девиц поразвлечься. Раз жена выследила сваху, угро­зами вызнала у нее подробности ночных визитов и под видом очеред­ной гостьи сама проникла в спальню к мужу. Когда все открылось, несчастный так перепугался, что с той поры и в редкие минуты суп­ружеской благосклонности оказывался ни на что не способным. Жена совсем его запрезирала.

Выходить студент имел право только к мужу жениной сестры, с которым иногда выпивал. Но Цзянчэн и тут свой норов проявила: се­стру избила до полусмерти, ее мужа со двора прогнала. Гао совер­шенно высох, забросил занятия, провалил экзамен. Ни с кем и словом не мог перемолвиться. Раз с собственной служанкой загово­рил, так жена схватила винный жбан и давай им колотить мужа, потом связала его и служанку, вырезала у каждого по куску мяса на животе и пересадила от одного к другому.

Мать Гао очень горевала. Однажды во сне явился ей старец, кото­рый объяснил, что в прошлом рождении Цзянчэн была мышью, а сын — ученым. Как-то в храме он случайно раздавил мышь, и теперь испытывает на себе ее месть. Поэтому остается только молиться. Ста­рики принялись усердно возносить молитвы божественной Гуаньинь.

Через время явился бродячий монах. Начал проповедовать о воз­даяниях за дела прежней жизни. Собрался народ. Цзянчэн тоже при­шла. Вдруг монах брызнул на нее чистой водой, крикнул: «Не злись!» — и, ни единого гневного слова ему не сказав, побрела женщина домой.

Ночью она покаялась перед мужем, все его шрамы и синяки, ос­тавшиеся после ее побоев, огладила, рыдала беспрестанно, корила себя последними словами. А утром они вернулись в дом к старикам, Цзянчэн и перед ними повинилась, в ногах валялась, моля о проще­нии.

С той поры сделалась Цзянчэн послушной женой и почтительной невесткой. Семья разбогатела. А студент в науках преуспел.

Так что, читатель, человек в своей жизни плод деяний своих не­пременно получит: он пьет или ест — обязательно будет по делам его воздаяние.

[350]

МИНИСТР ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОСВЕЩЕНИЯ

Однажды в храм зашел облаченный в белое молодой человек. Ван с ним быстро сдружился. Тот был родом из Дэнчжоу и носил фами­лию Сун. Появился студент, тотчас показавший свое высокомерие. Он попытался обидеть Суна, но сам оказался всеобщим посмешищем. Тогда наглец предложил состязаться в умении сочинять на за­данную тему. И опять Сун превзошел его.

Потом Ван повел его к себе, чтобы ознакомить со своими труда­ми. Сун и похвалил, и покритиковал. Ван почувствовал к нему вели­кое доверие, словно к учителю. угостил его пельменями. С тех пор они встречались часто: Сун учил друга сочинять, а тот кормил его пельменями. Со временем и студент, поубавивший свое высокомерие, попросил оценить свои труды, уже высоко превознесенные друзьями. Сун их не одобрил, а студент затаил обиду.

Однажды Ван и Сун повстречали слепого лекаря-хэшана. Сун сразу понял, что хэшан великий знаток литературного стиля. Посове­товал Вану принести хэшану свои сочинения. Ван послушался, собрал дома свои работы и отправился к слепцу. По дороге повстречал сту­дента, который тоже увязался с ним вместе. Хэшан заявил, что слу­шать сочинения ему недосуг, и велел сжигать их одно за другим — он сумеет все понять по запаху. Так и сделали. Отзывы хэшана оказа­лись необыкновенно проницательны. Только студент им не слишком поверил. Сжег для опыта сочинения древних авторов — хэшан прямо в восторг пришел, а когда студент собственный труд спалил, слепец вмиг уловил подмену и отозвался о его таланте с полным пре­небрежением.

Однако на экзаменах студент преуспел, а Ван провалился. Пошли они к хэшану. Тот заметил, что судил о стиле, а не о судьбе. Предло­жил студенту сжечь восемь любых сочинений, а он, хэшан, угадает, кто из авторов — его учитель. Принялся жечь. Хэшан принюхивался, пока его вдруг не вырвало — студент как раз жег труд своего настав­ника. Студент рассвирепел и ушел, а потом и вовсе из храма куда-то перебрался.

А Ван решил упорно готовиться к экзаменам на будущий год. Сун ему помогал. К тому же в доме, где он жил, обнаружился клад, при­надлежавший некогда его деду. Пришло время экзаменов, но Вана опять постигла неудача — он нарушил какие-то раз и навсегда заве-

денные правила. Сун был безутешен, и Вану пришлось его успокаи­вать. Тот признался, что вовсе не человек, а блуждающая душа, и, видно, тяготеющее над ним заклятье распространяется и на его дру­зей.

Вскоре выяснилось, что Владыка Ада повелел Суну ведать литера­турными делами в обители мрака. На прощание посоветовал Сун Вану упорно трудиться, а потом сказал, что вся еда, какую он съел за все время в доме Вана, лежит на заднем дворе и уже проросла вол­шебными грибами — всякий ребенок, их поевший, враз поумнеет. Так они расстались.

Ван поехал на родину, стал заниматься с еще большим усердием и сосредоточенностью. Во сне к нему явился Сун и сообщил, что грехи прошлых рождений помешают ему занять важный пост. И в самом деле: Ван сдал экзамены, но служить не стал. Родились у него двое сыновей. Один оказался туповат. Отец покормил его грибами, и тот тотчас поумнел. Все предсказания Суна сбылись.

ВОЛШЕБНИК ГУН

Чиновник, увидав золото, подобрел и повел даоса по саду. Потом они поднялись на башню. Даос толкнул чиновника, тот и полетел вниз. Оказалось, что он подвешен на тонкой веревке, а даос исчез. Беднягу с трудом спасли. Князь велел отыскать даоса. Того вскоре до­ставили во дворец.

После богатого угощения даос продемонстрировал князю свои умения: он извлекал из рукава певиц, которые пели для князя, фей и небожительниц, а небесная ткачиха даже поднесла князю волшебное платье. Восхищенный князь предложил гостю поселиться во дворце, ко тот отказался, продолжая жить у студента Шана, хотя иногда ос­тавался ночевать у князя и устраивал всяческие чудеса.

Студент один незадолго перед тем подружился и сблизился с пе­вичкой Хуэй Гэ, а князь призвал ее во дворец. Студент попросил даоса о помощи. Тот посадил Шана в рукав и пошел играть с князем

в шахматы. Увидал Хуэй Гэ и незаметно для окружающих смахнул ее в рукав. Там влюбленные и встретились. Так виделись они еще триж­ды, а потом певичка понесла. Во дворце ребенка не утаишь, и сту­дент опять припал к стопам даоса. Тот согласился помочь. Однажды принес домой младенца, которого умная жена Шана безропотно приняла, а свои халат, испачканный родильной кровью, отдал студен­ту, сказав, что даже клочок его будет помогать при трудных родах.

Через какое-то время даос заявил, что скоро умрет. Князь не хотел верить, но тот вскоре и вправду умер. Похоронили его с поче­том. А студент стал помогать при тяжелых родах. Однажды никак не могла разрешиться любимая наложница князя. Он и ей помог. Князь хотел его щедро одарить, но студент пожелал одного — соединиться со своей возлюбленной Хуэй Гэ. Князь согласился. Их сыну уже один­надцать лет сравнялось. Он помнил своего благодетеля-даоса, навещал его могилу.

Как-то в далеком краю один местный торговец встретил даоса, который попросил передать князю некий сверток. Князь признал свою вещь, но, ничего не понимая, повелел разрыть могилу даоса. Гроб оказался пустым.

Как было бы замечательно, если такое случилось бы на самом деле — «небо и земля в рукаве»! Далее умереть в подобном рукаве — стоило бы!

ПРОКАЗЫ СЯОЦУЙ

Но однажды в ворота усадьбы Ванов вошла женщина с девушкой необыкновенной красоты и предложила дочь дурачку Юаньфэну в жены. Родители обрадовались. Вскоре женщина исчезла, а девица Сяоцуй стала жить в доме.

Была она сметлива необыкновенно, но все время веселилась и проказничала да над мужем подшучивала. Свекровь примется ее бра­нить, а она знай молчит, улыбается.

[353]

На той же улице жил цензор, тоже носивший фамилию Ван. Он мечтал нашему Вану насолить. А Сяоцуй, вырядившись как-то пер­вым министром, дала повод цензору заподозрить свекра в тайных против него происках. Через год настоящий министр умер, цензор явился в дом Вана и случайно столкнулся с его сыном, обряженным в царское платье. Отобрал у дурачка одежды и шапку и отправился до­носить государю.

Между тем Ван с женой отправились наказать невестку за глупые забавы. Та только смеялась.

Государь рассмотрел принесенные одежды и понял, что это про­сто забава, разгневался на ложный донос и велел отдать цензора под суд. Тот попытался доказать, что в доме Вана живет нечистая сила, но слуги и соседи все опровергли. Цензора сослали на дальний юг.

С тех пор в семье полюбили невестку. Правда, беспокоились, что у молодых детей нет.

Однажды жена в шутку накрыла мужа одеялом. Глядь, а он уже и не дышит. Только набросились на невестку с руганью, как барич при­шел в себя и нормальным сделался, словно и не был дурачком. Те­перь молодые зажили наконец по-людски.

Как-то молодая уронила и разбила дорогую старинную вазу. Ее принялись корить. Тогда она объявила, что вовсе не человек, а жила в доме только в благодарность за доброе отношение к своей матери-ли­сице. Теперь же она уйдет. И исчезла.

Муж стал сохнуть от тоски. Спустя два года он как-то услыхал из-за ограды голос и понял, что это его жена, Сяоцуй. Ван умолял ее снова поселиться у них в доме, даже мать для уговоров призвал. Но Сяоцуй согласилась жить с ним лишь в уединении, в загородном доме.

Спустя какое-то время она стала стареть. Детей у них не было, и она уговорила мужа взять молодую наложницу. Он отказывался, но потом решился. Новая жена оказалась вылитой Сяоцуй в молодости. А та тем временем исчезла. Понял муж, что она нарочно состарила свое лицо, дабы он легче смирился с ее исчезновением.

ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА ЦЗЯОНО

Шел как-то мимо опустевшего дома господина Даня, а из ворот вдруг выходит красивый юноша. Принялся уговаривать студента переехать в дом и учить, наставлять его, юношу. Вскоре приехал Старший Господин. Благодарил студента, что не отказался учить его туповатого сына. Одарил щедро. Студент продолжал наставлять, про­свещать юношу, а вечерами они пили вино и развлекались.

Наступила жара. И тут у студента появилась опухоль. Юноша призвал сестренку Цзяоно лечить учителя. Та пришла. Быстро справи­лась с болезнью, а когда выплюнула изо рта красный шарик, студент враз почувствовал себя здоровым. Потом снова положила шарик в рот и проглотила.

С той поры студент потерял покой — все о красавице Цзяоно думал. Только та еще слишком годами мала была. Тогда юноша пред­ложил ему жениться на милой Сун, дочери своей тетки. Та постарше. Студент как глянул, тотчас влюбился. Устроили свадьбу. Вскоре юноша с отцом собрались уезжать. А Куну посоветовали вернуться с женой на родину. Старик подарил им сто слитков золота. Юноша взял молодых за руки, велел зажмуриться, и они вмиг вспорхнули, одолели простор. Прилетели домой. А юноши как не бывало.

Зажили с матушкой Куна. Родился сын по имени Сяохуань. Кун продвигался по службе, но внезапно был отстранен от должности.

Однажды, охотясь, снова встретил юношу. Тот пригласил к себе в какое-то село. Кун приехал с женой и ребенком. Пришла и Цзяоно. Она была уже замужем за неким господином у. Зажили вместе. Как-то юноша сказал Куну, что надвигается страшная беда и спасти их может только он, Кун. Тот согласился. Юноша признался, что в их семье все не люди, а лисицы, но Кун не отступился.

Началась страшная гроза. Во мраке возник некто, похожий на беса с острым клювом, и схватил Цзяоно. Кун ударил его мечом. Бес рухнул наземь, но и Кун упал замертво.

Цзяоно, увидав погибшего из-за нее студента, велела подержать ему голову, разнять зубы, а сама пропустила ему в рот красный шарик. Прильнула к губам и стала дуть, а шарик так и заклокотал в горле. Вкоре Кун очнулся и ожил.

Оказалось, что в грозу погибла вся семья мужа Цзяоно. Пришлось ей с юношей вместе с Куном и его женой ехать к ним на родину. Так и зажили вместе. Сын Куна подрос, сделался красавцем. Но в лице его проглядывало что-то лисье. Все в округе знали, что это лисий детеныш.

[355]

ВЕРНАЯ СВАХА ЦИНМЭЙ

Только об одном просила студента: не жениться. Обещала через положенное время родить ему мальчика. Но из-за насмешек родных и знакомых тот не выдержал и сосватал девицу Ван. Лисица рассер­дилась и ушла.

Цинмэй выросла умной, миловидной. Попала в служанки в дом некоего Вана, к его дочери А Си, четырнадцати лет. Они прониклись взаимной симпатией.

В том же городе жил студент Чжан, бедный, но честный и пре­данный наукам, ничего не делавший кое-как. Цинмэй зашла однаж­ды к нему в дом. Видит: сам Чжан похлебку из отрубей ест, а для стариков родителей свиные ножки припас; за отцом, словно за малым дитем, ходит. Принялась уговаривать Си выйти за него замуж. Та страшилась бедности, но согласилась попробовать уговорить роди­телей. Дело не сладилось.

Тогда сама Цинмэй предложила себя студенту. Тот хотел взять ее честь по чести, но боялся, что у него не хватит денег. Тут как раз отцу А Си, Вану, была предложена должность начальника уезда. Перед отъездом он согласился отдать свою служанку в наложницы Чжану. Деньги частью сама Цинмэй прикопила, частью Чжанова мать насобирала.

Цинмэй повела все хозяйство в доме, зарабатывала вышиванием, заботилась о стариках. Чжан весь отдавался ученым занятиям. Тем временем в дальнем западном уезде умерла жена Вана, потом сам он попал под суд и разорился. Слуги разбежались. Вскоре и сам хозяин умер. А Си осталась сиротой, горевала, что даже похоронить родите­лей достойно не может. Хотела выйти замуж за того, кто похороны устроит. Согласилась было даже в наложницы пойти, но жена госпо­дина ее прогнала. Пришлось поселиться при храме. Только лихие мо­лодцы донимали ее приставаниями. Она даже подумывала, не наложить ли на себя руки.

В один из дней в храме укрылась от грозы богатая госпожа со слу­гами. Оказалось — это Цинмэй. Они с Си узнали друг друга, обня­лись со слезами. Чжан, как выяснилось, преуспел, стал начальником судебной палаты. Цинмэй тут же принялась уговаривать А Си испол­нить предначертание судьбы, выйти замуж за Чжана. Та противилась,

[356]

но Цинмэй настояла. Сама она стала, как и прежде, верно служить госпоже. Ни разу не поленилась, не понебрежничала.

Позднее Чжан сделался товарищем министра. Император своим указом пожаловал обеим женщинам титул «госпожи», от обеих у Чжана были дети.

Вот, читатель, какими причудливыми, кривыми дорожками, круж­ными путями шла дева, которой Небо поручило устройство этого брака!

КРАСНАЯ ЯШМА

Как-то вечером Сянжу увидал соседскую деву по имени Хунъюй, красная Яшма. У них сладилась тайная любовь. Через полгода о том прознал отец, разгневался ужасно. Дева решила бросить юношу, но на прощание уговорила его посвататься к девице из семьи Вэй, что жила в деревне неподалеку. Даже серебра ему на такое дело дала.

Отец девицы польстился на серебро, и брачный договор был за­ключен. Молодые зажили в мире и согласии, у них родидся мальчик, нареченный Фуэр. Живший по соседству местный магнат Сун увидал как-то молодую женщину и стал ее домогаться. Та ему отказала. Тогда его слуги ворвались в дом Фэнов, избили старика и Сянжу, а женщину силой увели с собой.

Старик не вынес унижения и вскоре умер. Сын остался с мальчи­ком на руках. Пробовал жаловаться, но правды не добился. Потом дошло до него, что и жена его, не вынеся оскорблений, скончалась. Подумывал даже зарезать обидчика, но того охраняли, да и ребенка не на кого было оставить.

Как-то к нему явился незнакомец с траурным визитом. Принялся уговаривать отомстить Суну, обещал самолично исполнить задуман­ное. Испуганный студент взял сына на руки и убежал из дому. А ночью кто-то зарезал Суна, обоих его сыновей и одну из жен. Обви­нили студента. Сняли с него облачение ученого, специальный костюм и ну пытать. Он отпирался.

Правитель, вершивший неправый суд, проснулся ночью оттого, что в его кровать с небывалой силой вонзился кинжал. Со страху он снял со студента обвинение.

Студент вернулся домой. Теперь был он совсем один. Где ребенок,

[357]

неизвестно, его ведь отняли у несчастного. Однажды кто-то постучал­ся в ворота. Поглядел — женщина с ребенком. Признал Красную Яшму со своим сыном. Стал расспрашивать. Та призналась, что вовсе не соседская дочь, а лиса. Как-то ночью наткнулась в лощине на пла­чущего ребенка, взяла его на воспитание.

Студент взмолился, чтобы она его не оставляла. Зажили вместе. Красная Яшма ловко управлялась по хозяйству, купила ткацкий ста­нок, взяла в аренду землю. Пришла пора экзаменов. Студент приго­рюнился: у него ведь отобрали костюм, облачение ученого. Но женщина, оказалось, давно послала деньги, чтобы его имя восстанови­ли в списках. Так он и экзамены успешно сдал. А жена его все тру­дилась, изнуряла себя работой, но все равно оставалась нежной и прекрасной, словно в двадцать лет.

ВАН ЧЭН И ПЕРЕПЕЛ

Стояло жаркое лето. Деревенские жители — и Ван среди про­чих — повадились ночевать в заброшенном саду. Все спавшие встава­ли рано, только Ван поднимался, когда красное солнце уже, как говорится, на три бамбуковые жердины поднялось. Раз нашел в траве драгоценную золотую булавку. Тут какая-то старуха вдруг появилась и принялась булавку искать. Ван, хоть ленивый, но честный, отдал ей находку. Оказалось, булавка — память о ее покойном муже. Спросил его имя и понял: это его дед.

Старуха тоже была поражена. Призналась, что она — фея-лиса. Ван пригласил старуху в гости. На пороге появилась жена, растрепан­ная, с лицом — что увядший овощ, вся черная. Хозяйство в запусте­нии. Старуха предложила Вану заняться делом. Сказала, что скопила, еще живя с его дедом, немного денег. Нужно их взять, купить холста и в городе продать. Купил Ван холст и в город отправился.

В дороге застит его дождь. Одежда и обувь промокли насквозь. Пережидал он, пережидал да заявился в город, когда цены на холст упали. Опять Ван стал ждать, но пришлось продать себе в убыток. Собрался возвращаться домой, глянул, а деньги-то исчезли.

В городе рассмотрел Ван, что устроители перепелиных боев имеют огромный барыш. Наскреб остаток денег и купил клетку с перепела­ми. Тут опять дождь хлынул. День за днем лил не переставая. Смот-

[358]

рит Ван, а в клетке единственный перепел остался, остальные подо­хли. Оказалось, что это птица-силач и в бою равных ей не было во всем городе. Через полгода у Вана скопилось уже порядочно денег.

Как всегда, в первый день нового года местный князь, слывший любителем перепелов, стал скликать перепелятников к себе во дво­рец. Пошел туда и Ван. Его перепел побил самых лучших княжеских птиц, и князь вознамерился его купить. Ван долго отказывался, но на­конец сторговал птицу задорого. Вернулся домой с деньгами.

Дома старуха велела ему прикупить земли. Потом возвели новый дом, обставили его. Зажили, как родовитая знать. Старуха следила, чтобы Ван с женой не ленились. Через три года она внезапно исчезла.

Вот, случается, значит, что богатство не одним усердием добывает­ся. Знать, дело в том, чтобы душу в чистоте сохранить, тогда небо и смилостивится.