Луи-фердинанд

Однако нам, в отличие от тех пехотинцев, надо было про­сто найти старикана... хотя я и не верил, чтобы он мог уго­дить в яму!., он же отправился прямиком к Берлину... а во­все не на запад... но даже если он и выбрал окольный путь, какого хрена ему было делать в Кирице?.. он ведь намере­вался атаковать именно русских, а не англичан или же фран­цузов... он просто зациклился на этих русских!., ничего не понятно!., у него же тоже были и карта, и компас, и он пре­красно мог сориентироваться... однако наш Крахт и этот стра­тег-жандарм, казалось, были абсолютно убеждены в том, что он находится именно в Кирице... откуда у них эта информа­ция?., а тем временем мы продолжали продвигаться вперед... не торопясь, осторожно... стараясь не увязнуть... вытащил одну ногу... затем другую... поискал глазами старикана, не лежит ли он где-нибудь на борозде... а такое вполне могло случиться!., вот уже восемь дней, как он уехал... тогда он скакал зигзагами, демонстрируя выучку... вольты и фигуры, выученные в манеже... а может, он специально хотел нас запутать?., и все-таки уехал-то он по направлению к Берли­ну!..

Жандарм отдает всем приказ: hait! всем!., неужели что-то нашли?., нет!., просто одна женщина увязла в грязи!., в нее вцепляются сразу трое... даже четверо... вытаскивают ее, и снова вперед!., hait! опять!., что там еще?., на правом фланге цепочки замечен небольшой пруд... а на берегу этого пру­да — множество здоровенных ив... ну, вперед, цыгане!., пользуйтесь! собирайте свой урожай!., а мы подождем... ду­маю, им понадобится еще три дня, как минимум, пока до них наконец дойдет, что мы напрасно тратим время, проче­сывая эту долину, и искать здесь старикашку столь же бес­смысленно, как и иголку в стоге сена!., а, у жандарма идея!., еще одна!., пока цыгане режут свои ветки, пусть четыре bibelforscher'a сходят вперед, на разведку!., этому стратегу показалось, что там, слева от рощицы... вьется дымок... пусть

323

ваем... да их там немало... в этой воронке... и сколько же их там всего на дне?., причем мужчин нет совсем! а только жен­щины! одни женщины!., вокруг костра... дрова им, наверное, пришлось тащить издалека!., ну и костерище же они тут раз­вели!., и что-то варят... не удивительно, что издали ничего не видно, воронка очень глубокая, а посредине — неболь­шая лужа... вероятно, они здесь и живут... а сейчас что-то готовят... похоже, жарят мясо... что за запах!., огромные кус­ки!., о, но мне кажется, я уже где-то видел этих поварих... и они тоже, похоже, узнали наши хари... уставились на нас снизу... и сразу же посыпались оскорбления! «предатели! шпионы! сволочи! воры!»... я перевожу вам приблизительно, но именно таков и был общий смысл... и тут с ними при­ключается настоящая истерика, вероятно, они недовольны тем, что их обнаружили... начинается драка!., и нешуточ­ная!., палками!., целая толпа баб набрасывается на двоих... эти две вопят! оно и понятно!., да что это вдруг на них на­шло! что с ними! что за дикость!., они же их убьют!., вланг!.. бранг!.. помимо палок, в ход идут и ноги, и кулаки, в общем, все!., это из-за нас!., они возятся в грязи... те несчастные кричат... эти сучки сейчас их прикончат!., они взывают к нам!., из грязи!., со дна!., а, так эти две, которых так нещад­но колотят, нас знают!., наши имена!., hilfe! hilfe! Kracht! KrachtL и тут, кажется, я что-то начинаю понимать... до меня доходит!., все понятно!., эти двое, кого они бьют, не женщи­ны... это же мужчины!., ну и дела!., придется спускаться!., но жандарм против!., здесь слишком глубоко!., он протестует... видимо, он считает, что это ловушка!., глиняный спуск слиш­ком скользкий... а внизу эти мегеры... Крахт вооружен, пусть он и рискует!., hilfe! hilfe!.. господи, но что они делают со своими двумя жертвами!.. Крахт бросается вперед и скаты­вается вниз кубарем... мы — за ним... скользим вниз метров двадцать... подобно комьям грязи... кувыркаемся... я со сво­ими костылями оказываюсь внизу раньше других... следом за мной Лили со свой сумкой и Бебером... а затем Ля Вига и feldgendarme... никто ничего себе не сломал!., все спускаются быстро и благополучно, прямо как ребятишки с холма Сен-Винсен в старые добрые времена... первое, что нам бросает­ся в глаза — это лужа и мясо на огне... огромные куски мяса!., они жарятся и дымятся! а рядом валяются две заляпанные грязью кучи лохмотьев... именно эти кучи они и колотили!., я даже не вижу ничьих голов... их начинают ощупывать... ага, одного я узнаю!., его уже все узнали... и подходят взглянуть!..

325

да это же Rittmeister, наш риттмайстер! собственной персо­ной!., как он здесь очутился? ведь он же вовсе не сюда на­правлялся! мы же видели, как он гарцевал на своей Блеэтте! в направлении Берлина... на юг!., а не на запад!., однако это он!., ошибки быть не может!., он не в состоянии даже поше­велиться, но это он!., другое существо тоже не способно дви­гаться... мы поворачиваем его голову... надо же его рассмот­реть!., но его никто не знает... это мужчина... и весь седой... с него счищают комья грязи... славно они его отделали... мы прибыли как раз вовремя!., у него множество ран и, как мне кажется, переломов... повсюду шишки, ссадины... он что-то бормочет... с трудом шевеля губами, а из носа и изо рта у него течет кровь со слюной... сплошные сгустки... риттмай­стер же начинает икать... он икает... и пытается нам что-то сказать... подает какие-то знаки...

В перерыве между икотой он наконец выдавливает..

— Revizor!.. Revizor!

Ах, вот что он хотел нам сказать!., так вот, кто это!., все понятно!., мы же его ждали!., именно его!., значит они встре­тились?., здесь на равнине... или же в Кирице? а пока мы все это пытаемся выяснить... женщины начинают разбегаться!., они все уже карабкаются по противоположному склону на­верх... но кто они такие? мы их так и не узнали... а вот Крахт узнал!., да... да! в самом деле!., это же проститутки! те самые, что обзывали нас!., тогда, в Моорсбурге!.. они тоже оттуда сбежали!., им надоели помойки и сточные канавы!., надоели тротуары! они больше не желали никому подчиняться!., ог­лушили единственного оставшегося в Моорсбурге почтальо­на и выбросили все его письма в сточную канаву... даже ле­читься они больше не хотели, им надоели уколы... настоящее восстание!

Брум!.. бранг!.. даже здесь, в глубине этой воронки, все гудело и сотрясалось точно так же, как в замке или в келье Ля Виги... а значит, тряслась вся долина... и на севере, и на юге, и на западе!., представляю, на что стал похож Берлин! но осталось ли от него вообще хоть что-то?., а как там Прето-риус?.. а наш «Зенит»?., думаю, что и Канцелярия, и bunker Fiihrer'a должны были уже превратиться в лепешку, ведь эти «брум» не стихали ни днем ни ночью!., мы обсуждаем это с Ля Вигой и Лили... мы беседуем, а все эти злобные стряпухи уже повылезали из ямы... они предпочли с нами не связы­ваться, и я видел, как они улепетывают... от греха подальше!

эти жрицы любви!., покрытые язвами бунтарки!., большин­ство было уже далеко!., только одна чуть поотстала... и ока­залась в одиночестве... «сволочи! скоты!»... вопила она... об­ращаясь к нам... «козлы!» ветер доносил до нас ее ругань... и ведь если бы мы не подоспели вовремя, они бы их точно прикончили: и ревизора, и второго!., жариться бы им на кост­ре вместе с кусками мяса!., а видок у этих двоих, лежавших на боку, был, прямо скажем, совсем неважнецкий... ясно было, что встать они не смогут... они все еще икали... выдав­ливали из себя обрывки фраз, пытаясь что-то сказать... на­сколько я мог судить, эти проститутки решили, будто имен­но граф и ревизор их заложили и вызвали фельджандарма... по отдельным словам коменданта становится ясно, что он заблудился... вместо того, чтобы сразу отправиться на юг, он решил поехать в объезд и напасть на русскую армию у Потсдама... а в результате, наткнулся на девок, которые только что сбежали!., как раз той ночью!., они разнесли там все: больницу, помойки, почту... эти шлюхи хотели во что бы то ни стало попасть на запад!., в Гамбург, а потом в Бельгию, на Рейн... им сказали, что на западе много жратвы... они были не слишком образованы, но у них хватило ума понять, что железнодорожные пути им больше не нужны!., и лаза­рет, и уколы тоже!., а когда они увидели нас, они решили, что их сейчас снова отправят в бараки, поэтому и пришли в такую ярость!., к тому же они только собирались закусить!., жарили себе огромные куски!., прямо на костре!., именно этот дым и заметил полицай! и сразу же отправил нас туда!., ведь он же был фельджандарм, а не хуй собачий... вот и те­перь ему хотелось все знать!., как их схватили?., обоих вмес­те?., или сперва графа фон Лейдена... у того все болело... он даже рот не мог открыть... его усаживают... но в сидячем положении ему тоже плохо... к тому же ему еще и холодно, он весь дрожит... и другой тоже... правда, поменьше... и что дальше?., необходимо все расследовать! они били их рукоят­ками лопат... ручками совков и котелками... все это они ук­рали, чтобы в путешествии ни в чем не нуждаться... однако не таскаться же все время по полям... да еще с таким коли­чеством вещей... которые, к тому же, им были не особенно и нужны... вскоре они обнаружили эту воронку с лужей... и разбили там лагерь!., оставалось лишь найти ветки для кост­ра... я не видел поблизости деревьев... должно быть, они при­тащили их издалека... как долго они уже тут находятся?., мы приступаем к допросу... но Rittmeister говорил только о том,

что его очень сильно били, да я и сам мог в этом убедиться! так и есть!., его тело было сплошь покрыто ранами и синя­ками... особенно спереди, с головы до ног... как это случи­лось?., они схватили его, подмяли под себя, оглушили... били ногами! лопатами!., вланг! пранг!.. черт побери!., точно так же и другого... избивали по три раза в день... правда, Revizor'a били чуть меньше... фон Лейден же, к несчастью, был в фор­ме, так они его раздели и вырядили в точно такие же, как были на них самих, рабочий халат, косынку и кожаный пе­редник... а одна из баб напялила на себя его форму, шпоры и кивер... она-то и избивала его кочергой... теперь понятно, почему они пустились наутек!., а где его кобыла?., они убили ее лопатой!., причем не сразу... постепенно... наносили ей глубокие раны на протяжении трех дней, а затем раздела­ли... таковы были результаты нашего расследования!., тем временем, женщин стало уже почти не видно... кроме той, что от них отстала... до нас по-прежнему доносилась ее ру­гань... «сволочи!., шпионы! стукачи!»... теперь мы видели толь­ко ее... а ее подружки уже давно превратились в точки на горизонте... конечно, старику фон Лейдену очень нравилось, когда его стегали те маленькие шалуньи, но тут его отделали по полной программе!., очухается ли?., наверняка у него были переломы... а переломы в его возрасте не очень хорошо сра­стаются... особенно в таких условиях: ни рентгена, ни боль­ницы, ни скорой помощи... а жандарм все продолжал допы­тываться... как сдохла кобыла?., как они ее зажарили?., а-а, так сперва все же убили?., ударами лопаты в живот и в голо­ву!., потом разделали... на части... а потом принялись жа­рить... ну, это мы и сами видели! кое-что было уже даже съедено... и довольно много!., он и сам тоже ел... и ревизор!., в промежутке между избиениями ногами... и лопатами... в них впихивали насильно еду...и заставляли глотать!., и того и другого! а что они пили? допытывался жандарм... вот эту воду! что за жуткая вода!., вся черная от грязи, с зеленова­тым налетом... в ней же мокли и кишки Блеэтты... вот мяс­ники!., выпотрошили скотину, отобрали куски получше и давай жарить... да тут и еще осталось!., за это время они успели себе наделать немало бифштексов... и сколько их всего тут было?., старику казалось, что не меньше сотни... а по мнению ревизора, так «гораздо больше»!., «добрых две сот­ни»!., в Моорсбурге можно будет уточнить их количество, составить список... жандарм этим займется... но чуть поз­же... а здесь перед нами по-прежнему торчала лишь одна из

«Них, которая, стоя наверху, на противоположной стороне, Продолжала осыпать нас бранью... остальные же были так s далеко, что рассмотреть их было уже практически невозмож­но... эти сучки улепетывали с дикой скоростью!., куда нам до них!., хотя совсем не все они были молоды, я же видел их в Моорсбурге, просто какие-то старые бандерши... как бы там ни было, но они уже почти скрылись из виду, ни одна не отстала, кроме той, что напротив... я смотрю в лужу: ну и вода... просто ужас, и еще кишки плавают... ну, хорошо, а дальше-то что? бифштексы тем временем продолжают жа­риться... а есть еще и огромные кровавые куски... может, кто-то голоден?., действительно! и еще как!., сперва ране­ные!., я спрашиваю у Rittmeister'a... «ja! ja!» он голоден!., в его-то состоянии!., он меня поражает... Revizorra«e прого­лодался... никогда бы не подумал... да они успели войти во вкус... взбесившиеся шлюхи избивали их дважды в день, а в промежутках они обжирались мясом... и запивали его этой вкусной водичкой... на запах мяса сбегаются даже сборщики прутьев, как мужчины, так и женщины, да и ребятишки тоже... они клянчат у Крахта... нельзя ли им попробовать?., эти дымящиеся бифштексы... из огромных ляжек Блеэтты... сами они не решаются к ним прикасаться, хотя им и очень хочется... к тому же, у них с собой острые ножи, изогнутые наподобие тесаков... Крахт обращается к жандарму... «ja! ja!»... необходимо все разделить! дать по бифштексу каждому, а не только старому улану!., один из цыган начинает резать мясо... вам небольшой ломтик? потоньше?., или потолще?., он и у нас спрашивает, что мы предпочитаем... судя по всему, он с этим делом знаком... в мирное время, должно быть, работал в сфере обслуживания... чувствуются навыки... наверное, служил кем-нибудь в отеле или в ресторане... что вы предпо­читаете?., какую часть бараньей ноги?., или же горловины?., но придется забирать с собой, мы не сможем все это съесть... мясо еще свежее... пока попробуем, и только!., жаль, что нас сейчас не видят эти дамы!., а что же они теперь будут жрать?., ничего, надыбают себе что-нибудь!., эти кровожадные шлю-ки без труда найдут себе еще одну лошадку! а может, и жан­дарма?., насадят на вертел!., мне хочется развеселить Крах­ов... но ему, судя по всему, не до смеха... он ужасно разозлен... — Самих их надо зажарить!

Ну и пусть бежит за ними!., они уже у черта на кулич­ках!., лично мы считаем, что пора возвращаться... мы ведь нашли и Rittmeister'a, и Revizor'a... правда, и тот и другой не

329

в самом лучшем состоянии, сильно потрепаны, избиты, но все-таки живы!., наверняка, есть и переломы... но если бы мы обнаружили их двумя днями позже, они были бы уже мертвы... целых восемь дней они продержали их на дне этой уютной воронки... а если бы жандарм не заметил дым, мы бы так и прошли мимо... и еще неизвестно, чем бы это все кончилось... нас бы ведь тоже могли похитить какие-нибудь шлюхи... наверняка, они тут всюду шлялись... почему бы и нет?., а тем временем наши два доходяги никак не могли оторваться от глины... не могли от нее отлипнуть, несмотря на все свои усилия... теперь они чувствовали себя чуть луч­ше, даже лежа в грязи на спине... их трясло... и они по-прежнему были в юбках, передниках и халатах... в точности, как и те шлюхи!., у них все отобрали... и редингот ревизора, и его сумочку, и его папку... и форму старика, как я вам уже сказал: саблю, сапоги, револьвер... жандарм все записал... если они попытаются что-нибудь из этого продать, то тут же попадутся, почти наверняка! хотя лично я не очень в это верил... но как бы там ни было, а два этих изможденных, облепленных грязью, измочаленных и полностью утратив­ших человеческий облик существа находились у нас на ру­ках!., да еще и в лохмотьях... и речи быть не могло о том, что они пойдут сами... к счастью, людей у нас хватало, было кому донести их до замка... человек десять для ревизора и столько же для фон Лейдена... их понесут на руках, не так уж плохо!., но они продолжали стонать... наверное, от холода... подул довольно сильный восточный ветер... над нами кру­жили вороны, даже в воронку залетали... всюду... и все из-за мяса... и чайки тоже!., чайки из Ростока... Варнемюнде... с побережья... Росток ведь там!., на побережье... у Марии-Те­резы должны быть карты местности с четко обозначенным рельефом... в библиотеке у старика... там у старика всего навалом... и карты, и партитуры всех опер и балетов... и ро­маны, главным образом классика... Жорж Занд, Польде Кок, Жюль Берн с иллюстрациями... Лили могла бы находиться сейчас там, у Марии-Терезы... если бы эта безумная прогул­ка внезапно все не перевернула... бегай теперь по свекле... я не переставал думать об этом, пока переваливался из бороз­ды в борозду, далеко позади носильщиков... вот уже и цер­ковь виднеется... часы, хижины... что мы будем делать с эти­ми доходягами?., с их ранами, переломами?., когда доберем­

— Ля Вига!.. Лили! эй! во имя Господа! Все сразу оборачиваются...

— Подождите меня!

Они не возражают... опускают этих двоих обмотанных тряпками... а надо сказать, что почва здесь уже не такая рых­лая: грязи нет, только гравий... здесь мне легче передвигать­ся... вот и я!., что дальше?..

— Доктор, куда вы собираетесь их положить?

Я уже подумал об этом... всегда лучше приходить с не­большим опозданием... так удобнее... успеваешь все осмыс­лить...

— Обоих вниз, в гостиную!

— Вместе?

До них не доходит... придется объяснить... здесь есть боль­шая гостиная, где шкаф, там им будет хорошо!., но они будут не одни, мы будем спать там же в креслах... Лили, я, Ля Вига... все, что нужно, будет у меня под рукой... вата, ампулы, мар­ля... а переломы я потом осмотрю... не могу же я заниматься этим здесь... но прежде всего необходимо снять у них дрожь!., или же «скорую помощь» вызвать?., бред!., «но где наша не пропадала!»... камфара у меня есть... осталась одна коробка... даже две... сгодится... я щупаю пульс графа фон Лейдена... и другого... очень... очень слабый!., я прошу Крахта... «мне ну­жен ром!» я знаю, что стоит ему захотеть, и найдется все... сейчас именно такой случай! и два одеяла!., не накрывать же их кучей соломы, они же не мы!., они просто задохнутся... важно найти ром, приготовить им грог... я все уже обдумал... в гостиной есть кровать и диван!., идем туда... а где же одея­ла? а диванные подушки?., мы все осматриваем, но ничего не находим... подушки, одеяла и простыни всегда пропада­ют в первую очередь!., я уже сталкивался с этим и на улице Жирардон, и в Сен-Мало, и в Сартрувиле... стоит вам вый­ти, как ф-фьюить! все стремительно исчезает! без следа!., пер­вый же зашедший загребает все!., все великие исторические перемены начинаются с кражи постельных принадлежнос­тей... одно мгновение!., и вы никогда уже не найдете своей Простыни!.. Конвент, белый террор, террор 44-го... один ре­жим, другой — без разницы! ох уж эти простыни!., хоть бы одну!., я обращаюсь к Лили...

— Ну-ка, быстренько сходи к селедке, скажи, что ее братца Нашли далеко в долине и теперь его состояние внушает очень­

331

очень серьезные опасения, она должна его проведать!., но первым делом! прежде всего!., пусть даст тебе два одеяла... они нужны не нам! я же не могу укрывать ее брата соломой, он ведь может ей подавиться и задохнуться!..

— Nein!.. nein! allein! я один!

Вероятно, так оно и есть, других фельджандармов я здесь никогда не видел... в общем, ему было чем заняться!., allein! allein! все время в движении! allein! а ведь он уже далеко не мальчик... похоже, даже постарше меня... седых волос по­больше...

— Guten tag!.. lebe wohl! доброго вам здоровья! Он удаляется... пожав всем руки...

Там, в этой воронке, нам удалось немного перекусить... кажется, я опять отклоняюсь от темы... а кстати, что они сделали с мясом, которое мы там нашли? я же видел, как каждый утащил по куску... мне бы их сноровку... ну а теперь у меня неотложное дело... мне нужно прокипятить шприц... но где?., напротив, на ферме... или в хлеву у Леонара... у Леонара же была спиртовка, что-то вроде примуса... а мо­жет, к Кретцерше сходить?., нет, лучше пойти туда, где не нужно ничего говорить, рассказывать... объяснять... до чего же мне надоели все эти объяснения!., вот и сейчас я вам все подробно объясняю... приходится!., и впереди еще тысяча страниц! а будь я богат, я бы вообще ничего никому не стал объяснять!., у меня бы тогда не было контракта с этим Ахил­лом... я поехал бы к морю, взял бы отпуск... о как же я устал, просто до изнеможения... хоть бы кто меня пожалел...

Ну так что?., где придется меньше всего говорить?., ду­маю, на ферме, с мужиками, мы же так и не нашли с ними общего языка...

Смотри-ка, жандарм возвращается!., снова крепко жмет нам руки!., он сожалеет, что так сухо попрощался... и еще heil! heil! даже это сказать забыл!.. /

Теперь он наконец уходит... я остаюсь наедине с Ля Ви­той... и с этими двумя лежачими...

— Ну, ладно!., так что будем делать? что дальше? Спрашивает меня Ля Вига... но он не договаривает... ему

бы хотелось выспросить у меня все подробности... но уж луч­ше пусть недоговаривает, а еще лучше, если он совсем за­молчит... два мои пациента еле дышат... это факт... урывка­ми... сейчас я их выслушаю... хотя у меня уже почти нет сил... Ля Вига интересуется, не холодно ли мне...