Луи-фердинанд

— О, не беспокойтесь, мсье Селин, они знают, что дела­ют!., вот увидите, даже эта страшная катастрофа будет разво­рачиваться по плану... в отступлении армии Рейха из России тоже все методично просчитано!., десять тысяч убитых на километр... насчет Франции я не могу вам сказать... точно не знаю... но, наверняка, столько же на километр... принц Меттерних сказал мне вчера, что в Париже уже начались репрессии... имейте в виду, мсье Селин, наши безумцы со­четают в себе крайнюю скрытность, рыцарство и методич­ность... в этом сочетании есть что-то барочное, не так ли?., вы скоро в этом убедитесь!., искусство барокко это ведь ти­пично немецкое искусство... разве не так?., типично!., так что никакой спешки не будет, вот увидите, скоро вы сами во

17

всем убедитесь, мсье Селин... послушайте, мой собственный дом в Потсдаме разбомбили Люфтваффе, лично я в этом ни на секунду не сомневаюсь! RAF* не при чем!., какому-то сумасшедшему понадобилось, чтобы я, мой дом и бумага моего мужа исчезли!., они прилетели как раз в полдень, в обеденное время... я была у дочери в Грюнвальде... о, моего дома больше нет!., специальная правительственная команда перерыла все развалины! но они так ничего и не нашли... если бы не принц Меттерних, меня бы уже не было в живых, он заехал за мной в одиннадцать... и вот, как видите, Баден-Баден!.. представляете, когда-то, когда мой муж еще служил, мы собирались здесь что-нибудь приобрести... какую-нибудь виллу... но судьба распорядилась иначе!., я тоже не совсем понимаю, почему они нас всех сюда поместили? хотя, в сущ­ности, в этом нет ничего удивительного... вы ведь замети­ли... эти бомбы... они падают совсем недалеко от отеля... круглые сутки, не так ли?., их даже уже перестали бояться... люди ко всему привыкают... на них никто не обращает вни­мания!., однако, мсье Селин, уезжайте отсюда при первой же возможности!., отель «Бреннер» и его постояльцы спят!., и видят сладкие сны!., но всего одна бомба способна нару­шить эту идиллию!., впрочем, я шучу, мсье Селин... на са­мом деле, всем известно, что эта долина — райский уголок... нигде в мире вы не найдете таких источников, таких кустар­ников... такой тишины... разве что в Царском Селе?., а как вам эти плакучие ивы?., не листья — слезы золота и серебра в течении Ооса... и вправду, прелестно! а сколько птиц!..

— При Максе Бадском13 у нас, вероятно, было больше гнезд... о птицах в Lichtenthall заботилось специальное об­щество... им был отведен участок, весь засаженный звезд­чаткой и конопляным семенем... а у перелетных птиц был участок, усыпанный щебнем... тогда заботились обо ъсех...

Я решил не акцентировать ее внимание на том, что пти­цы старались держаться подальше от нас из-за Бебера, этого верного котяры, который все время был с нами!., он не от­ставал от нас ни на шаг... и тоже думал о синицах, славках, малиновках... он и птицы тоже по-своему понимали друг

друга-Раз уж я так много говорю вам о мадам фон Зект, надо вам ее описать... небольшого роста уже немолодая дама, об­

* Royal Air Forces - Военно-воздушные силы Великобритании (англ.).

лаченная в фиолетовый атлас... полутраур... о, но совсем не грустная! готовая расхохотаться в любой момент... происхо­дящее вокруг не столько угнетало, сколько развлекало ее... «драгоценности, которые я не надевала с тех пор, как я в трауре»... они все были на ней... три шейные цепочки, перстни и очень эффектные браслеты... «это какая-то церковная рака, мсье Селин, какая-то рака!., все, что осталось от моего дома!., нелепо выглядит, не правда ли?., вы не находите?., молодые девушки кокетничают, чтобы нравиться, а старухе нужно казаться богатой, только богатство оправдывает ее существо­вание на этом свете!., представляете, мои племянницы при­езжали ко мне в Потсдам... накануне замужества... мой дом был таким огромным, даже слишком, целых пять этажей, у мужа там были свои кабинеты, а мне такой большой дом был даже ни к чему... я собиралась провести остаток своих дней здесь... а дом отдала бы им... но Гитлер все уладил, не так ли?., забавно!., где теперь мои племянницы?., я, вероят­но, никогда их больше не увижу... а где, вы думаете, кончу я?., в отеле «Бреннер»?., тоже под бомбой? о, но только не в Оосе!.. еще никому ни разу не удавалось там утопиться!., ни одному игроку! даже самому неудачливому!., в Монте-Карло вот утопиться легко! там море... а здешний Оос как будто создан специально для Казино!., он бурлит, плещет, а уто­нуть в нем невозможно, никогда!., вы слышите?., и обратите внимание, мсье Селин, его плеск регулируется, меняется в зависимости от времени суток и погоды... регулируется ба­рышней, специально приставленной к источникам, служа-шей Казино... этот Оос не должен ни слишком вспенивать­ся, ни пугать, ни топить... он должен очаровывать!., хозяева Долины предусмотрели абсолютно все... здесь каждый как бы погружается в сон... да вы и сами в этом могли легко убедиться»...

Ну к нам это вряд ли относилось... лично я ни в какой сон не погружался... а созерцал реальность, причем самую что ни на есть неприглядную!., как и сегодня, в 59-м... бур­жуазия изо всех сил старается сделать вид, что с 1900-го ни­чего не изменилось... жалкий маскарад!., конечно, что ни го­вори, но некоторый внешний лоск, следы былой роскоши, несколько сглаживают впечатление, успокаивают... кое-ка­кие театральные эффекты, скрывающие многовековую исто­рию преступлений... но по отношению к убогим тварям, вро­де нас, все это, простите, превращалось в откровенную насмешку! у животных, отправляющихся на бойню, редко

19

возникает желание порезвиться... был там, правда, один за­мечательный памятник эпохи! на него мы даже в нашем за­травленном состоянии обратили внимание: русская церковь... пять куполов, огромные золотые луковицы на фоне голубо­го неба... посмотришь и невозможно не воскликнуть: вот это да! о, какая ослепительная молитва!., и поп там, все ждет!., ждет возвращения царей... или, по крайней мере, какого-нибудь эрцгерцога... двое уже явились к нему после 17-го... правда, денег не дали ни копейки... зато забрали иконы... чтобы показать в Риме... больше поп их никогда не видел... этот поп тоже жил в «Бреннере», при кухне!., он был досто­примечательностью Долины, и в ожидании лучших времен хозяева поместили его в отель... время от времени он пока­зывал свою церковь... Лили, я, Бебер и мадам фон Зект с ним немного побеседовали... перед тем как пойти дальше, к «аллее роз»... экскурсия заканчивалась там... со времен рим­лян... с первых Терм... она там заканчивается... вам ведь нужно немного отдохнуть... «аллея роз» — это не для нищих! улич­ных попрошаек!., или старперов!., по «аллее роз» гуляют толь­ко хорошо воспитанные люди... цветы там растут со времен Тиберия...

Кустарники... очень густые... все розовые... как будто ох­ваченные пламенем... не передать... мы сидели там на мра­морной скамейке, и мадам фон Зект в очередной раз расска­зывала нам о своем пребывании в Китае, где ее муж, гениальный полководец, реорганизовывал армию Мао... нет, этот зловещий маленький клоун пришел не на один день!., ах, мсье Селин, можете мне поверить!., ее муж там был!

— Знаете, мсье Селин, дьявол торжествует, потому что вокруг него не остается людей, которые его хорошо знают... представляете, на что способен этот Адольф! Его ведь некому одернуть!., еще один одинокий дьявол!..

Мне и вправду казалось, что дела шли все хуже и хуже... эта мадам фон Зект несла вздор, но, думаю, была не далека от истины... никаких вестей от моей матери... ни от кого... что-то там по радио... про строительство баррикад в Пари­же... весь персонал «Бреннера» получал информацию из Ло­занны... впрочем, весь город... крупье, парикмахеры, коммер­санты и сам Legationsrat, наш фюрер... гораздо больше доверяли «Радио-Соттенс», чем «Теле-Геббельс»... наш фю­

рер Шульце предпочитал отмалчиваться по поводу неизбеж­ности победы союзников, но после каждого по-настоящему крупного поражения ходил заказывать большую мессу в церк­ви Терм, где он и его семья причащались... факт, говорящий сам за себя!., в общем, нам было о чем поразмышлять в этом райском уголке... Мадам фон Зект показывала нам место, где раньше среди роз стоял «Павильон Философов», от ко­торого еще осталось несколько кирпичей... там Гримм, мадам де Сталь и Констан14 встречались каждое утро... Ма­дам фон Зект бывала здесь еще крошкой, она знала каждый кустик, каждую тропинку, все местные лабиринты, приво­дившие в отчаяние гувернанток!..

— Я и Китай немного знаю... и Италию... и Испанию... и Монте-Карло... я вообще, должна вам признаться, мсье Се­лин, не привыкла себе отказывать... ни в чем!., совсем как королева! дело прошлое, поэтому мне нечего стыдиться... но даже королевские особы вынуждены считаться с мнением своих слуг... самая избалованная миллиардерша имеет свой «распорядок дня»... о котором строго печется ее горничная... маленькие слабости ее хозяйки, торжественные приемы, лю­бовники, выкидыши... ей необходимо помнить об этом и днем и ночью... времена, кажется, уже не те!., до Марии Стю­арт нынешним далеко! но и участь Марии-Антуанетты им не грозит... и все же, мсье Селин, я, вероятно, умру невеждой... тупость!., умножение четырехзначных чисел я так и не усво­ила, случай безнадежный!..

Ну, надо сказать, Лили, танцовщица, тоже не утруждала себя умножением, за нее это делал я...

Как это забавно!., мы веселились от души!., а какая заме­чательная стояла погода!., тепло, и легкий ветерок... настоя­щий рай...

Но я со своими нервами никогда не мог по-настоящему наслаждаться жизнью, стоило мне заметить, что ни перед калитками, ни на лужайках никого нет, я сразу же начинал волноваться, куда же все подевались... особенно, если на ча­сах было одиннадцать утра... время прогулок... да еще в та­кую погоду!., розы вокруг нас излучали такое благоухание, что невозможно было дышать!., в конце концов, даже безро­потная Лили не выдержала и попросила мадам фон Зект пе­рейти на другую скамейку... в тень, под платаны... мадам фон Зект рассказывала нам, как в «Бреннере», когда они еще только поженились, ее муж, капитан, вызвал на дуэль бразильского посланника из-за розы!., да!., темно-пурпурной розы... упав­

21

шей сверху... на их балкон... из окон посланника!., все было Подстроено! так считал ее муж... но! вмешались Их Превос­ходительство... и дело уладилось... исключительно благодаря принцу!..

Мадам фон Зект собиралась поделиться своими воспо­минаниями еще... ей было о чем рассказать... Achtung!.. Achtung!.. вдруг завыла сирена... внимание! внимание! и сра­зу же — фанфары!., что это, объявление о какой-то победе?., не может быть, отступление длилось, по меньшей мере, уже два года... сепаратный мир с Россией?., это — другое дело!., громкоговоритель находится довольно далеко... где-то на се­редине между отелем и розарием... я слушаю... мы все засты­ваем в напряженном молчании... речь идет не о победе!.. Achtung! Achtung!.. а о покушении на Гитлера!., доигрались!

— А жив он или нет, они сказать не хотят?.. Замечает мадам фон Зект... и добавляет:

— Представляю, что будет, если он остался жив... Мужайтесь, дорогой читатель... и до этого покушения вы,

вероятно, постоянно натыкались на противоречия из-за оби­лия случайных фактов и ненужных отступлений... в моей бес­связной болтовне... но я думаю, что ковер можно лучше себе представить, если взглянуть на него сверху, снизу, вывернуть наизнанку, осмотреть все узоры сразу и все цвета... все от­тенки!., шиворот-навыворот!., считать, что вы все это пред­ставляете себе, спокойно стоя или лежа на нем сверху, зна­чит лгать... а правда заключается в том, что, начиная с этого покушения, все окончательно погрузилось в хаос...

Вот если бы покушение удалось, его бы убили, тогда бы порядок был восстановлен! но вы видите, к чему мы пришли, из-за того, что он ускользнул! все окончательно погрузилось в хаос!., так что не удивляйтесь, что я рассказываю вам об отеле «Бреннер» в Баден-Бадене после «Lowen» в Зигмарин-гене... хотя туда мы попали гораздо позже!., постарайтесь уж как-нибудь сориентироваться!., во времени! и пространстве! я столько мучился над этой хроникой!., но послушайте!., ху­дожники и музыканты делают, что хотят!., и их все носят на руках, осыпают почестями и деньгами... кино, развлечения!., а почему мне, историку, нельзя шить вкривь и вкось?., меня что, за это полагается убить?., ну это уж слишком!., позор на мою голову!., должен спасаться в лохмотьях и язвах!., ату его!., на виселицу!., мое почтение, мадам и месье... вы уже сделали свои ставки? так пеняйте на себя!., пасуйте!., самоутверждай­

тесь!.. что, плохая игра?., главное, хорошая мина!., и крыша уже поехала?., жаль!., глупость!., это дурацкое покушение все перепутало!..

Ах, месье, мадам, конечно же, этот «райский уголок» сразу же опустел!., со скамеек и грабовых аллей!., всех как ветром сдуло! после первого же achtung! achtung! все кинулись в под­валы «Бреннера»... чтобы их было не видно и не слышно!., правда неподалеку в бассейне вскоре снова послышались вопли! настоящий шквал!., обитателям и персоналу «Брен­нера»... в сущности, было глубоко плевать и на Адольфа, и на покушение... замочили они там его или нет... «ну и задни­ца у тебя, шлюха! пойдем трахнемся! ныряй сюда, сучка!..»

Что еще за задница?., «толстая задница»?., у кого это?..

— Фюрер умер!

— Да что ты об этом знаешь, мочалка! ныряй, тебе гово­рят!., лахудра! unverscharat!.. бесстыжая!., raus! raus! пошла вон!..

Дело принимало дурной оборот... но тут вмешался кто-то еще...

— Не трогайте ее! боши! извращенцы! оставьте в покое девушку!

— Девушку? дерьмо вонючее!..

Теперь там начинается драка! вланг!.. пфлафф!

— Сосалка!

В розарий нам все слышно... там сцепились не на шут­ку... за и против!., но чья же это все-таки задница?..

— Вали! вали отсюда, дура безмозглая!.. Проносится над долиной эхо...

— Вали отсюда, старая калоша!

Какая-то женщина выскакивает из бассейна... она бежит... по направлению к нам...

— Мадам фон Зект!.. мадам фон Зект!..

Да, мы ее знаем!., мадмуазель де Шамаранд!.. это из-за нее в бассейне вопят и дерутся!., причем все это продолжа­ется!., влауф!.. брум!.. тумаки!., еще одно самое громкое вруф!.. из бассейна!., и еще одно!., они валятся в воду!., и продолжа­ют в воде... а мадмуазель де Шамаранд уже тут... она садится рядом с нами... тяжело дыша... в изодранном в клочья ку­пальнике... хватает за руку мадам фон Зект... и заливается слезами...

— Мадам! мадам! прошу вас... они меня ударили!., они все сошли с ума!., хотели меня убить, из-за того, что их фю­

23

рер умер!., они и сюда придут, мадам фон Зект!.. и вас тоже убьют!., они мне сказали!

— Но мой пеньюар, мадам фон Зект!.. они сорвали с меня мой пеньюар... желтый с красным! и не хотят его отдавать!

— Видимо, мне придется сходить за ним самой!., мне они его отдадут!

— Но, мадам фон Зект, они разъярены! вне себя от ярости!

— Не беспокойтесь, моя милая, старость вразумляет са­мых безумных... подождите меня тут! они отдадут мне ваш пеньюар как миленькие! желтый с красным, вы говорите?

Мы остаемся вчетвером... так и есть!., она направляется туда!., маленькими шажками... по песчаной аллее к бассей­ну... и почти сразу же возвращается с желто-красным пень­юаром.

— И они вам даже ничего не сказали?

— Нет, конечно!., совсем ничего, дорогая!., теперь оде­вайтесь!., мы возвращаемся в отель!., все вместе!

И действительно... мы вчетвером проходим через скопи­ще каких-то ублюдков... которые буквально минуту назад буйствовали, а теперь совершенно успокоились... ни звука... мадам фон Зект оглядывается на них и останавливается...

— Вот видите! все-таки это не только их вина, дорогуша!

Что правда, то правда, наша барышня прибыла сюда все­го три недели назад, но уже довела всех самцов в бассейне до безумия... каждый день в новом купальнике, и все более вызывающем... о, ягодицы у нее великолепные, я согласен... однако что она ими вытворяла!., покачивания бедрами... из­вивы спины в бассейне!., а во время плавания... от этой ее манеры плавать кролем начинало казаться, что у нее одно­временно десять крупов... исчезающих в пене... на воде, под водой... было от чего перевернуть бассейн... я хочу сказать, что у постояльцев... парикмахеров, крупье, официантов, бан­щиков... да и бездельников из отеля... выздоравливающих офицеров... конечно же, конечно, нервы были на пределе... покушение на Адольфа накалило атмосферу еще больше... а тут еще она со своей задницей! да без мадам фон Зект ее бы

просто линчевали... но одно слово всех утихомирило... мы опять спокойно могли идти мимо целой орды массажистов, банщиков, кухонных рабочих... а от этих типов можно ожи­дать чего угодно, они только на вид такие услужливые! мад­муазель де Шамаранд, несмотря на свою прискорбную мане­ру подчеркивать седалище, в целом была очень милой, симпатичной и образованной особой... аптекарша из Барси-сюр-Од... среди «коллабос» оказалась случайно, просто по уши влюбилась в адвоката из Милиции15, и тот отвечал ей взаимностью... они даже собирались пожениться... однако их идиллия длилась недолго, за два дня до Высадки16 его прикончили «сынки», прямо в зале суда... она спаслась, но ее дом, аптека, все сгорело, и ее бабушка тоже... танк СС подобрал ее в люцерне! целый отряд маки" гнался за ней... но все же ей удались улизнуть!., ползком под пулями!., ай да мадмуазель де Шамаранд!.. браво!., все-таки в ней что-то было!., в Жерардмере она присоединилась к другим членам семей милиционеров, которым удалось уцелеть... и это еще не все!., по дороге во Франкфурт, принимая ванны, она по­степенно покорила все немецкое посольство... плюс крупье из Монте-Карло, которые намеревались открыть в Штутгар­те еще одну школу, филиал местной... все-таки у нее больше не было ни кухни, ни дома, ни бабушки, а вокруг было пол­но темных личностей, готовых в любую секунду на нее на­броситься, поэтому как барышня неглупая, она решила, что ей лучше угождать и нашим и вашим, то есть кокетничать и с голлистами-крупье, и с нацистами из посольств... тем не менее, чересчур обнаженное тело, видимо, слишком нерви­ровало молодых людей... особенно в бассейне!., в чем вы и сами могли убедиться, слушая отголоски гнусной потасовки между ресторанными служками из Виши, ставшими «тай­ными сопротивленцами» в «Бреннере», и обитателями Ба-ден-Бадена, калеками-бошами, скоряченными горбунами из госпиталей, которые тоже приходили в бассейн, чтобы на­сладиться «стриптизом»... доведенные до предела отчаяния, они способны были нас расстрелять или забросать камня­ми... без мадам фон Зект так бы и было... воспользовавшись затишьем, мы снова выходим на берег Ооса... за нами кто-то бежит... фрейлен Фишер!., эта тоже от нас без ума... даже не пытается скрыть свою злобу... американцы ее высекли... а мы во всем виноваты!., внешность у нее почти как у Квази­модо, поэтому та порка вряд ли ей особо навредила... ее вы­секли в Алжире... в консульстве... где она была при Шульце,

25

она и теперь его секретарша... природа ей удружила, на ле­вой щеке огромное лиловой пятно, волосы рыжие, жесткие, как хвост коровы... а глаза: один серый, другой голубой... к тому же, она еще и косая... в общем, видок у нее был еще тот!., а она гордилась этим!., родом она была из Гарцат края ведьм... поэтому антураж у нее был тщательно продуман... в комнате повсюду картины и колдовские куклы... разные без­делушки, тарелки... свисающие с потолка... и столько же ведьм верхом на метле... «вот увидите... — предупреждала она нас, — все закончится шабашом!» Эта мысль ее утешала... она уже представляла себя помешивающей в котелке, куда, предва­рительно содрав с нас кожу, бросят вариться нас и амери­канцев... высадившись в Алжире, янки поставили ее раком... мы должны были за это ответить! как и весь мир!., теперь она торопилась к нам... что там еще стряслось?..

— Мсье Legationsrat хотел бы поговорить с доктором... срочно!., вы не против?

— Мадмуазель Фишер, я к вашим услугам!., следую за вами!..

Две минуты... и я уже у Шульце... *

— Доктор, вы в курсе того, что случилось?

— О, немного, мсье министр... а что?..

— Нет, доктор, вы еще ничего не знаете!., вот увидите!., вы ведь хорошо изучили этот отель!., везде уже побывали, не так ли?..

— Ну, почти... мне кажется...

— Тогда, пожалуйста... если вы не возражаете... я выделю вам сопроводителя... со специальным ключом... «универсаль­ным»!., вы же знаете! стучаться бесполезно... а вы отворяете и осматриваете больных... если вам не трудно, захватите с собой сумку и все необходимое!., этих — в первую очередь!., номера я вам сейчас дам!..

Он пишет...

— 113... 117... 82... входите без стука!., а то еще не откро­ют... и не говорите, что вы от меня...

— О, ни слова, мсье министр!

— Потом, когда вы окажете им первую помощь... возвра­щайтесь ко мне!., о том, что вы там увидите, не должен знать никто... ни один человек!., ни один!..

— Могила, уверяю вас! Могила, мсье министр!

— Тогда спасибо вам, доктор!., и мы еще увидимся... после...

Эти номера я знаю:.. 117... и еще лучше 113... ничего осо­бенного!., все это продолжалось уже несколько месяцев, про­сто нужно было быть чуточку повнимательней... эти типы, толстяки из «Бреннера», из самых роскошных апартаментов, таких, как 117, например, все были замешаны в заговоре, черт бы их побрал!., бабок у них куры не клюют!., а что если они покончили с собой?.. Шульце посылал меня в этом удо­стовериться.;, меня это не особенно волновало... подохли Они или просто напились... человек такое существо, что готов пить и обжираться до отупения по любому поводу... а я беру свой шприц, сумку с набором инструментов и ампулы... ну-ка, не повесились ли они? я знаю, что это недалеко, этот 113-й!.. так!,, глянем!., тук! тук! тишина... коридорный от­крывает своим ключом... из темноты мне навстречу выплы­вает роскошная брюнетка... с распахнутой грудью, вся рас­трепанная...

— Ах это вы! вы, дорогой доктор!., входите же, входите! Кажется, это вовсе не заговор, а какая-то пьяная оргия...

сколько их?., пять или шесть существ еще шевелятся где-то... там в глубине... ну и пусть!., эта дама обычно всегда так холодна... с полупрезрительной улыбкой на губах... а тут в распахнутом пеньюаре, полностью к вашим услугам... нео­жиданно она меня целует!., вероятно, она не против, чтобы я тоже к ним присоединился? черт! этого мне еще не хвата­ло!., я только на секунду! сколько их тут?., сразу и не разбе­решь... настоящая куча мала... мне удалось разглядеть толь­ко гарсона и коменданта... да еще маникюршу... та и вовсе совершенно голая... еще пять... шесть семейных пар... в пол­ной темноте... они все повыключали, осталось только одна, единственная свеча... неужели они тут только обжимаются и все?., песнопения?., запах ладана... я начинаю кое-что раз­личать, глаза привыкают и проникают сквозь темноту, как рентген... растрепанная красотка больше меня не целует... она отходит, падает на пол и начинает храпеть... ага, я заме­чаю на стене большую фотографию... фото Гитлера, вися­щее вверх ногами... с широкой черной лентой наискосок... через весь портрет... вероятно, они отмечали его смерть... вот почему Шульце так настоятельно советовал мне никому об этом не говорить, черт бы его побрал!., их взрыв прова­лился!., а они тут празднуют, будто все удалось! но Адольф­