Шестая глава «Эволюция лужицкого вопроса во второй половине 1946 – начале 1948 гг.»

Ужесточение серболужицкой политики немецких властей было тесно связано с эволюцией внутриполитической ситуации в Восточной Германии и с международной обстановкой, которая определялась ростом напряженности между СССР и западными державами с начала 1946 г. Нейтрализация серболужицкого радикализма и его переориентация в более конструктивное русло стали одной из задач, которую предстояло решить немецким властям для стабилизации политического положения в Восточной Германии. Наряду с политикой «кнута» по отношению к радикальным проявлениям серболужицкого национального движения, немецкие власти стали активнее прибегать и к политике «пряника», стремясь привлечь на свою сторону более умеренный и прагматичный спектр серболужицкого движения. После объединения немецких коммунистов и социал-демократов и образования 21-22 апреля 1946 г. Социалистической Единой Партии Германии (СЕПГ), активизировались усилия немецких властей, направленные на нейтрализацию радикальных элементов серболужицкого движения и интеграцию лужицких сербов в формирующуюся политическую систему Восточной Германии. Главным объектом внимания со стороны руководства СЕПГ являлась «Домовина», что объяснялось не только ярко выраженной антифашистской платформой, которую разделяли обе организации, но и определенной классовой и идеологической близостью, а также тем обстоятельством, что «Домовина» выглядела более склонной к компромиссам, чем СЗНК.

Переход «Домовины» на рельсы конструктивного сотрудничества с немецкими антифашистскими партиями был постепенным и во многом противоречивым. Этот процесс был ускорен, с одной стороны, банкротством планов на присоединение к Чехословакии, а с другой стороны, осознанием лидерами «Домовины» позиции СССР в лужицком вопросе и развитием событий в советской оккупационной зоне. Пропагандистская активность немецких коммунистов пользовалась демонстративной поддержкой со стороны советских властей, что не оставляло лидерам серболужицкого движения никаких иллюзий в вопросе об истинном отношении СССР к планам лужицкой независимости. Это вызывало растущее противостояние между «Домовиной», которая постепенно шла на все более активное сотрудничество с немецкими коммунистами, и СЗНК, руководство которого по-прежнему выступало категорически против любого взаимодействия с немецкими политическими партиями, считая это предательством. Весной 1946 г., когда «Домовина» стала делать первые серьезные шаги в сторону сотрудничества с немецкими антифашистскими политическими силами, руководители СЗНК продолжали активно развивать свои радикальные внешнеполитические планы, направленные на отделение Лужицы от Германии. 16 мая 1946 г. СЗНК направил секретариату конференции министров иностранных дел четырех стран-победительниц четвертый меморандум, который, ссылаясь на Хартию ООН, высказывал просьбу «обеспечить наше свободное развитие путем установления международного контроля или посредством мандата одной из четырех сверхдержав».¹⁷²

Референдум по вопросу о конфискации предприятий нацистов и военных преступников без компенсации, состоявшийся в Саксонии 30 июня 1946 г., стал первым серьезным примером совместных политических действий СЕПГ и «Домовины», которая активно поддержала референдум и позицию СЕПГ в ходе его проведения. В целом в референдуме приняло участие 93.7% имеющих право голоса, из которых 77.6% высказались за конфискацию без компенсации. При этом в серболужицких районах количество принявших участие в голосовании и высказавшихся за конфискацию бех компенсации было выше, чем в среднем по Саксонии. Выборы в местные органы власти, состоявшиеся 1 сентября 1946 г. в Саксонии и 15 сентября в Бранденбурге, а также выборы в земельные ландтаги, прошедшие во всех землях Восточной Германии 20 октября 1946 г., закрепили наметившееся ранее сотрудничество «Домовины» с СЕПГ. Во время подготовки к выборам в ландтаг Саксонии в октябре 1946 г. «Домовина» официально объявила о своей поддержке программы СЕПГ, усматривая в ней «орудие сохранения прочного мира и установления дружественных отношений с соседними государствами».¹⁷³ Если в среднем в ходе выборов в саксонский ландтаг СЕПГ получила 49% голосов, то во многих серболужицких районах эта цифра была намного выше, доходя до 70%. Параллельно с активной интеграцией «Домовины» в политическую систему Восточной Германии предпринимались определенные меры для удовлетворения национально-культурных потребностей серболужицкого населения. Важным шагом в этом направлении стала организация подготовительных курсов для учителей серболужицких школ на территории Лужицы.

К осени 1946 г. отношения между СЗНК и «Домовиной» заметно обострились. Руководство СЗНК было вынуждено одобрить участие лужицких сербов в июньском референдуме о конфискации предприятий нацистов и с пониманием отнестись к их участию в местных выборах. Однако дальнейшие совместные действия «Домовины» и СЕПГ и участие лужицких сербов в выборах в земельные ландтаги вызвали резко отрицательную реакцию лидеров СЗНК. Рост противоречий между СЗНК и «Домовиной» привел к тому, что 3 октября 1946 г. руководители «Домовины» официально вышли из состава СЗНК и Народной рады. Попытка лидеров СЗНК сменить руководство «Домовины» и тем самым поставить ее под свой контроль оказалась неудачной. 30 ноября 1946 г. главный съезд «Домовины» переизбрал прежнее руководство во главе с П. Недо. Более того, в состав руководства «Домовины» вошел и К. Янак, занимавший в то время должность председателя окружной организации СЕПГ.

Конфликты с «Домовиной» и с Обществом друзей Лужицы значительно ослабили позиции СЗНК как в самой Лужице, так и за границей. В феврале 1947 г. священник Ян Цыж ушел с поста председателя СЗНК и Серболужицкой народной рады, передав полномочия своим заместителям К. Вирту и Ю. Ренчу. Ослабление позиций СЗНК в Лужице привело к тому, что в середине 1947 г. его руководители приняли решение о переезде в Прагу. После прихода к власти в Чехословакии коммунистов в феврале 1948 г. СЗНК самораспустился.

С ослаблением позиций СЗНК с февраля 1947 г. «Домовина» стала единственной выразительницей национальных интересов лужицких сербов. 4 февраля 1947 г. «Домовина» обратилась к руководству СВАГ с просьбой организовать поездку серболужицкой делегации в Москву на конференцию министров иностранных дел стран-победительниц. Делегация намеревалась представить конференции очередной серболужицкий меморандум, главным пунктом которого было образование «лужицкого автономного края» в составе Германии. Однако уже сформированная делегация «Домовины» не смогла выехать в Москву, поскольку советское внешнеполитическое ведомство не дало согласия на приезд серболужицких представителей. Но вскоре серболужицкие политики отказались от требования автономии Лужицы в составе Германии и перешли на более радикальные позиции. В марте 1947 г. «Домовина» направила конференции министров иностранных дел великих держав в Москве очередной, последний по счету серболужицкий меморандум, предлагавший внести в мирный договор с Германией пункт о политическом отделении Лужицы от Германии и провозглашении ее нейтральной территорией с последующим вводом в Лужицу войск какого-нибудь славянского государства.

Причина столь резкой радикализации прежде умеренных лидеров «Домовины», которые в своем последнем меморандуме фактически повторили требование СЗНК о предоставлении Лужице независимости, заключалась в очередном разочаровании серболужицких руководителей в политике немецких властей. Систематическое игнорирование немецкими политиками национально-культурных потребностей серболужицкого населения, прежде всего нежелание саксонских законодателей включить в конституцию Саксонии отдельную статью с гарантиями национальных прав сербов-лужичан, вызвали негативную реакцию членов СЕПГ серболужицкой национальности. 2 февраля 1947 г. на собрании лужицких сербов - членов СЕПГ в Будишине была принята резолюция с призывом к руководству СЕПГ и фракции СЕПГ в саксонском парламенте выполнить свои обещания и обеспечить лужицким сербам конституционную защиту их национальных прав. Примечательно, что на собрании членов СЕПГ серболужицкой национальности присутствовал представитель советской военной комендатуры в Будишине лейтенант Минюхин, который солидаризировался с требованиями лужицких сербов. Советский офицер высоко оценил совместные действия «Домовины» и СЕПГ и высказался за равноправие серболужицкого и немецкого языков, за придание серболужицкому языку официального статуса и за надлежащее правовое оформление нового положения в Лужице.¹⁷⁴ 27 февраля 1947 г. делегация лужицких сербов, в состав которой входили доктор Цыж, председатель «Домовины» Недо, депутат саксонского парламента Мертен и секретарь СЕПГ Кренц встретилась в Дрездене с премьером Саксонии Фридрихсом и выразила протест в связи с тем, что проект новой конституции Саксонии не содержал упоминания о правах лужицких сербов. В ответ саксонский премьер сослался на то, что включение в конституцию специального параграфа о лужицких сербах не имеет смысла, поскольку их права будут защищены отдельным законом.

Советские власти, выступая против отделения Лужицы от Германии, в то же время стремились обеспечить серболужицкому населению гарантии его национальных и культурных прав. Этот вопрос приобрел особую остроту с уходом СЗНК с политической арены и с превращением «Домовины» в единственного выразителя интересов серболужицкого народа. В январе 1947 г. лужицкие сербы получили наконец официальное разрешение советских властей на организацию собственной типографии и издание серболужицкой газеты «Нова доба» и книг на серболужицком языке. Данное решение было без энтузиазма встречено саксонскими властями, которые отказались предоставить лужицким сербам необходимое типографское оборудование, и им пришлось самостоятельно закупать его и частично арендовать у немецких фирм.¹⁷⁵

Процесс разработки и принятия обещанного саксонским руководством закона растянулся на длительное время, поскольку он встретил противодействие со стороны некоторых немецких политических партий. Проект закона был подготовлен уже в августе 1947 г., однако делегаты СЕПГ вынуждены были защищать его в саксонском парламенте от нападок со стороны оппонентов. В ходе парламентских слушаний о правах серболужицкого населения в саксонском ландтаге в начале 1947 г., Либерально-демократическая партия и Христианско-демократический союз поначалу выступали против законодательного закрепления национальных прав лужицких сербов. На совещании в ЦК СЕПГ 21 ноября 1947 г. в Берлине, в котором приняли участие В. Пик, О. Гротеволь, К. Янак, К. Кренц, П. Недо и доктор Я. Цыж, было принято решение о том, что депутаты СЕПГ в саксонском парламенте будут добиваться принятия первоначального варианта серболужицкого закона без каких-либо поправок.

Планы серболужицких политиков, направленные на радикальное изменение политического статуса Лужицы путем ее присоединения к Чехословакии или образования независимого серболужицкого государства с самого начала имели минимальные шансы на успех. Во-первых, серболужицкое национальное движение, ограниченное рамками малочисленного народа, само по себе было слабым, имело крайне ограниченный потенциал и не располагало необходимыми демографическими, социально-экономическими и организационными ресурсами для успешной реализации своих внешнеполитических замыслов. Во-вторых, политические требования серболужицких лидеров объективно противоречили национальным интересам СССР, поскольку шли вразрез с планами немецких коммунистов и могли дестабилизировать и без того сложное положение в юго-восточной части Саксонии, где осела значительная часть немецких переселенцев из Судет и Силезии. В-третьих, славянские государства, включая ближайших соседей Лужицы Чехословакию и Польшу, на поддержку которых рассчитывали лужицкие сербы, как в 1918-1919, так и в 1945-1948 гг., отдавали приоритет реализации собственных национальных интересов, зачастую не совпадавших с интересами лужицких сербов.

Лужицкий вопрос оказался второстепенным, а сценарии его решения, предлагавшиеся серблужицкими политиками, невостребованными не только великими державами, но и славянскими соседями Лужицы – Польшей и Чехословакией. Словесная поддержка сербов-лужичан, звучавшая из уст чехословацких политиков, преследовала в основном пропагандистские цели и почти не имела отношения к их практической деятельности. Чехословацкое государство «точно также, как и в 1918-1919 гг., оставило лужицких сербов... Идея создания независимой от Германии серболужицкой области под славянской крышей также осталась лишь политической утопией».¹⁷⁹ Попытки славянских энтузиастов строить политику на основании «славянской идеи», предпринятые в первые послевоенные годы, не выдержали испытания жизнью и потерпели крах. По сути, роль Чехословакии в решении лужицкого вопроса после Второй мировой войны была в известной степени контрпродуктивной, поскольку риторика Праги, порождая у лужицких сербов завышенные ожидания, способствовала их дезориентации и неспособности с самого начала сформулировать реалистичные цели.

Отличительными чертами политики Чехословакии в лужицком вопросе являлись непоследовательность и двойственность. Широкая общественность и участники мощного в первые послевоенные годы пролужицкого движения поддерживали радикальное решение лужицкого вопроса и присоединение Лужицы к Чехословакии. Однако за впечатляющим размахом пролужицких акций в послевоенной Чехословакии таилось весьма скромное содержание, определявшееся прагматизмом чехословацкого руководства. Официальные круги, прибегая к пролужицкой риторике в условиях роста славянских симпатий в обществе и используя лужицкий вопрос в пропагандистских целях, в действительности почти не предпринимали практических шагов в этом направлении, поскольку лужицкий вопрос с самого начала не рассматривался ими в числе приоритетных. Более того, в ряде случаев интересы лужицких сербов, которые на словах поддерживались официальной Прагой, на деле приносились в жертву практическим интересам чехословацкой политики. Ярким примером этого является инициированное Прагой ускоренное выселение судетских немцев в советскую зону оккупации, что осложнило положение славянского населения Лужицы, привело к усилению германизации лужицких сербов и поставило крест на планах отделения Лужицы от Германии.

В то же время, общественные круги Чехословакии, в первую очередь представители влиятельного чехословацкого пролужицкого движения и их многочисленные сторонники, оказали колоссальную помощь лужицким сербам в информационной, пропагандистской, материальной и образовательной сферах, что имело большое значение для национального самосохранения серболужицкого народа в трудные для него первые послевоенные годы.
Содержание диссертации отражено в следующих публикациях:
Монографии:

1. 
   Шевченко К.В. Лужицкий вопрос и Чехословакия в 1945–1948 гг. Москва, 2004. - 284 с. (18 п.л.)
   

2. Шевченко К.В. Русины и межвоенная Чехословакия. К истории этнокультурной инженерии. Москва, 2006. - 268 с. (17 п.л.)