Магомет кучинаев

Рассказ Хармызды, командира тысячи пеших воинов из Ас-Сур-Уи, и удивил, и обрадовал всех. По его рассказу выходило, что предводитель всех войск, расположенных в Ас-Сур-Уе, сам Иездивазд готов перейти на сторону Ардашира. Хотя Иездивазди был сыном почетного мадийского рода, но не входил в число «семи братьев», а потому, наверное, ему было обидно видеть, что многие прекрасные, мужественные и умелые юноши из его рода годами не могут продвинуться по службе, оставаясь сотниками да десятниками, в то время как их удачливые сверстники, имеющие родственные связи с «братьями», но не имеющие никаких особых дарований, быстро обгоняют их, чуть ли не ежегодно поднимаясь все выше и выше. Как бы там ни было, говорил Хормызда, Иездивазу готов сразу же перейти на нашу сторону, как только мы успешно начнем наше дело.

– А сегодня без всяких колебаний твердо стоят на нашей стороне командиры двух тысяч конных воинов, что находятся у нас, – рассказывал Хормызда. – В нашей сатрапии десять тысяч пеших воинов, из них половина на нашей стороне. Это твердо. С остальными тысячными пеших воинов я не разговаривал – им я не решился доверить такое дело...

По рассказу Азурдашира, неплохо обстояло дело и в Каппадокии. Из четырех тысяч конных воинов, стоящих в Капподокии, сторонники Ардашира могут привести с собой хоть завтра половину из них. А также четыре тысячи из шести пеших воинов.

– После того, как подойдут войска с восточных сатрапин страны, мы вообще можем отказаться от нашей затеи, – сказал, подытоживая разговор, Ардашир. – Лучшего случая, чем сейчас, судьба нам никогда не даст. Из дальних сатрапин войска придут сюда еще не скоро. А сам Дариявуш как бы уже находится в наших руках. На послезавтра Капассия пригласил Дариявуша на охоту. Вот именно в этот день мы и должны сделать свое дело. Всем нам, за исключением, наверное, Мардония, во что бы то ни стало надо быть там. И сами, конечно, знаете – вместе с царем будут и все большие военачальники и сатрапы. И вы все должны постараться попасть в число людей, которые будут их сопровождать. А там, во время охоты, не так уж будет трудно нам всем оказаться в какое-то удобное время около царя. А Мардоний, приготовив своих воинов, пусть ждет нашего сигнала в крепости. Чтобы, получив сигнал, опередив всех, пришел к нам на помощь. Так я планирую. Что на это скажете?

– Пусть будет так! Пусть так и будет! – сгласились все.

– Тогда – в добрый час! Да поможет нам всемогущий Охурамазда! Пусть мужественны будут ваши сердца, пусть сильными будут ваши руки! Выпьем за это! – призвал своих молодых друзей Ардашир, беря в руки кубок.

Юноши, сгрудившись вокруг Ардашира, дружно выпили...

На другой день, завершая царский совет, Дариявуш сообщил собравшимся свое окончательное решение о походе на загорских саков – надо сделать все, чтобы выступить через две недели. За это время должны подтянуться и войска из восточных сатрапин, а также из Ас-Эр-Уи, Киликии и Каппадокии, а войска из Ионии должны немедленно начать работы по организации переправы войск на ту сторону моря. В сатрапиях остаются лишь малое число воинов, так, на всякий случай, а все остальные отправятся в поход вместе с царем.

Завершая совет, царь сообщил весть, которая и удивила, и обрадовала многих.

– Уважаемый всеми нами Капассия убедил меня в том, что одному человеку очень трудно справляться с порученными ему делами, если он находится на двух важных должностях, и поэтому с сгодняшнего дня я освобождаю его от должности предводителя войск в сатрапии Лидия. Теперь он сможет, не отвлекаясь ни на что, более плодотворно заняться обязанностями сатрапа Лидии – сможет уделить больше внимания развитию ремесел и тороговли, будет более успешно бороться с разбойниками, с разными смутьянами, которые любят болтать разные глупости, но не желают работать и жить честно. С сегодняшнего же дня командиром всех войск, расположенных в Лидии, назначается Мардоний! – сказал царь. – Во времена освещавшего своим божественным ликом весь свет царя Куруша отец Капассии досточтимый Каплан – да попадет он там в Светлый Мир – командовал героями, которые, победив войска царя Креза, взяли город-крепость Сфарт. А сам уважаемый Капассия усмирял здесь смутьянов, когда мы боролись с подлым лжецарем, и, как вы сами знаете, вполне успешно. Учитывая все это – и заслуги его отца, и его самого перед Отечеством нашим, в знак нашей глубокой благодарности я, царь Дариявуш, дарю Капассия и свой дом в городе Сфарт, и земли, расположенные в сатрапии Лидия. Слава героям!

Как и повелось в подобных случаях, все дружно троекратно прокричали:

– Слава героям! Слава героям! Слава героям!

– Я целых три дня вас, лучших богатырей нашего народа, держал здесь почти в неволе, и вы, конечно же, истосковались и измучились от безделья, – сказал царь Дариявуш с легкой улыбкой, которая как бы была окутана какой-то таинственностью. – Но, – слава Великому Озурамазде! – теперь нам все стало ясно, и мы теперь полны решимости без промедления отправиться в поход. Послезавтра вы все отправитесь в свои сатрапии, чтобы как можно расторопнее исполнить все те дела, которые мы здесь обговорили. А завтра Капассия и меня, и всех вас приглашает на охоту, и я согласился – давайте все вместе немного отдохнем от наших вечных забот и тревог! Но если есть такие, у которых неотложных дел по горло и ни единого часу на отдых себе позволить не могут, те, конечно, могут уехать даже и сегодня, так как совет закончен и все решено. А те, которые могут себе позволить денек отдохнуть, поохотиться, остаемся здесь и сегодня, а завтра утром отправляемся на охоту. А сегодня вечером Капассия приглашает всех нас на торжественный ужин вот в этот свой новый дом! – и царь широким жестом обеих рук как бы показал собравшимся новый прекрасный дом-дворец Капассии. – Да благословит всех вас Великий Охурамазда!

Дабы во дворце Креза к предстоящему ужину приготовились как следует, царь Дариявуш тоже перебрался со своей свитой в замок крепости, где уже несколько дней жил Капассия...

Утро. Под лучами встающего солнца радостно пробуждается природа: щебечут птицы, призывно кричат животные, тянутся навстречу свету растения.

На широкой равнине за городом, как и было условлено, собираются участники охоты. На небе и на земле вовсю поют птицы, но из-за шума и гама собравшихся, звона металла на сбруях лошадей, пофыркивания нетерпеливых коней их совсем не слышно. Да если и слышно, кому они сейчас нужны, эти птички, когда здесь сам царь Дариявуш – краса и гроза всего мира!

А он, сияющий, легко и свободно сидит в седле, радушно приветствует каждого, кто подходит к нему, и кажется, светлые очи царя щедро одаривают каждого из его друзей и соратников, собравшихся здесь, из целого моря радости и счастья, что не вмещалось в его груди. И для каждого он находит особые слова, новую шутку, от которой весело всем. Все, кто бывал рядом с ним, знают: царь – человек не замкнутый, от открыт, любит и выпить, и пошутить, но таким веселым и беззаботным, как сегодня, его еще никто не видел. Доброе настроение, веселая энергия, смех и шутки Дариявуша освободили всех от железных пут правил придворного этикета, и они тоже преобразились, и вместо обычных бесцветных слуг и вельмож стали вдруг обычными людьми – веселыми и задорными, которые совсем забыли, что среди них находится и сам царь царей. Вокруг царя уже суетятся не только сатрапы и большие военачальники, но и тысячники, и даже простые сотники, пришедшие сюда как слуги своих начальников сатрапов и полководцев. И даже они заговаривают с самим царем!

А Ардашир, Капассия и Бардия посотоянно находятся рядом с царем, ни на шаг от него не отходя. Сегодня Дариявуш старшему брату своему по роду Ардаширу проявляет особую благосклонность и уважение – этим, видно, он хочет сказать всем: да, я царь, но и Ардашир из царского рода, он и старше меня – постарайтесь не обидеть его! И это многие тотчас же поняли – они как бы случайно оказывались возле Ардашира, пытались ввязаться с ним в беззаботную, дружескую беседу...

– Капассия, до каких это пор ты будешь нас здесь держать? – весело возмутился, наконец, царь Дариявуш. – Ты, хитрец, по-моему, послал людей туда, куда поведешь нас на охоту, чтобы они отогнали всю дичь подальше в горы и леса – боишься, что мы перебьем всех твоих зверей и птиц! Признавайся – так ведь?

Многие, поддерживая шутку царя, охотно пустили в Капассию свои стрелы-слова.

– Жаль, что такая мысль не пришла мне в голову вовремя, а то непременно так и сделал бы! – ответил Капассия.

– И вправду – что это мы ждем? – спросил Ардашир у Капассии, воодушевленный почтительным к себе отношением царя и всерьез возомнивший себя здесь, на охоте, старшим.

В это время к Капассии подъехал вдруг откуда-то взявшийся Мардоний и что-то шепнул ему на ухо, Капассия приблизился к царю и попросил разрешения трогаться.

– Мы все в твоих руках, Капассия, – поступай как считаешь нужным! – ответил царь, улыбнувшись.

Все, в тон царю, шутя и весело переговариваясь, двинулись в путь. А Дариявуш и Капассия, незаметно для других обменялись взглядами и улыбнулись. «А что – разве не так?» – спросил Дариявуш. «Судьба, брат мой, судьба! Потерпи – свет от этого не перевернется, если и ты хотя бы один день побудешь под моей властью!» – отвечал Капассия.

Через час неторопливой езды охотники оказались на довольно большой поляне среди лесистых холмов. Небольшая речушка, протекающая между двух холмов, пробегает со стороны города по окраине поляны, та сторона речушки поросла густым орешником.

– Здесь немного отдохнем с дороги и слегка перекусим, – сказал Капассия, – а потом мы все вот здесь, на той стороне речушки в кустах орешника, и будем ждать. А люди, которых я уже послал, постараются согнать сюда, на эту поляну, зверей со всей окрестности. А потом, когда на поляне покажется дичь, кто достанет ее стрелой, кто копьем – кому как повезет. После все мы опять собиремся здесь, жарим на кострах свежее мясо, поедим, попьем – и домой! – Огляделся, нашел Мардония и сделал ему знак, тот сразу же что-то приказал слугам. Они быстро расстелили на траве белые полотняные скатерти и в мгновенье ока заставили их всякими кушаньями и напитками.

Люди, слишком уж рано покинувшие жилища, а потому не успевшие хоть налегке позавтракать, видно, проголодались, потому что и впрямь удивились, услышав дальний шум: как, мол, уже, когда же они успели? Как бы ни хотелось, но пришлось вставать – на охоте главное, все-таки, – это охота. Слуги быстренько собрали еду и питье, убрали скатерти. Все бросились на ту сторону речушки в орешник – в засаду. Все явственнее слышны голоса и шум. Вот-вот на поляне должны появиться и сами звери. Все затаили дыхание.

Первыми показались маралы – самые чуткие и быстрые обитатели леса. Большеголовый рогатый самец – видно, вожак стада – замер на краю поляны, зорко оглядывая все вокруг и внимательно прислушиваясь. Хотя ничего подозрительного он, наверное, не заметил и не услышал, но что в этой большой поляне не все ладно он, точно, почувствовал сразу: марал-красавец так и остался напряженно стоять на краю поляны. А легкомысленные маралихи, помахивая короткими хвостиками, неспеша и беззаботно разбредались по поляне, грациозно вышагивая на своих изящных длинных ногах. Они, конечно, полностью полагались на своего вожака, но на то, что тот все еще не решается в открытую выйти на поляну, они не обращали никакого внимания, хотя и они иногда, приподняв головы, прислушивались к голосам людей, слышным все громче и громче. Потом, глянув на вожака и не заметив в его поведении особой тревоги, вновь начинают щипать траву.

У многих так и зудят руки, так и хочется пустить стрелу, но сдерживаются: сперва должен выпустить стрелу царь, этим самым открывая охоту. А Дариявуш ждет, когда вожак стада и все остальные маралы вышли бы на поляну. Сам он взял на прицел вожака и следит за ним, не отрывая глаз. И вдруг вожак, как будто точно узнал откуда может грозить опасность, побежал по левому краю поляны, повернув к дальним холмам. Дариявуш натянул тетиву, выпустил стрелу – стрела не долетела до вожака. И вожак, и все моралье стадо бежали, словно летели по воздуху, не касаясь земли. Дариявуш вскочил на коня и погнался за ними.

Ардашир, Капассия, Бардия, Мардоний и все остальные, считающие, что они обязательно должны быть возле царя, повскакивали на своих коней и погнались за Дариявушем. В это время из лесу на поляну выскочило еще одно маралье стадо, а следом начали появляться и туры, и кабаны, и лисы, и зайцы. А загонщики все сжимают и сжимают круг, направляя дичь на поляну; их крики уже слышны совсем невдалеке. Теперь уже все могут вдоволь поохотиться – каждому достанется хоть какая-нибудь добыча.

А Дариявуш и небольшая группа людей все больше и больше удаляются от той поляны, где вступили в отчаянную борьбу друг с другом люди и звери. Люди – чтобы поразвлечься, позабавиться, убивая зверей, а звери – чтобы выжить, убежать от озверевших людей. Вот вожак уже почти достиг кустарника в дальнем краю поляны; теперь, если звери запрыгнут в орешник, а дальше – в лес, гнаться за ними уже бесполезно. Но Дариявуш увлекся погоней, вошел в азарт – он, кажется, готов гнаться за этим красавцем-оленем хоть до края света: он и не думал останавливаться, возвращаться на поляну, где полным-полно было всякой добычи. И вот вожак и его стадо исчезли в кустах орешника. И все равно Дариявуш не остановился – он тоже вслед за маралами нырнул в кустарник. Люди, гнавшиеся вслед за Дариявушем, прекрасно понимали, что преследовать маралов на конях по холмам и падям, покрытым кустарником да лесом, – дело совершенно бесполезное, но ничего поделать не могли: они не имели право оставить царя одного на произвол судьбы! Группа во главе с Ардаширом бросилась в кустарник вслед за Дариявушем, и совсем неожиданно оказалась на небольшой поляне. Но – что это? Вся полянка окружена воинами с мечами наготове, словно они ожидают внезапного нападения врага. А Дариявуш гарцует в центре, ему никак не удается усмирить своего разгоряченного погоней коня. И Ардашир, и все его спутники тоже оказались в центре поляны. Капассия, Бардия, Мардоний и еще пятеро-шестеро воинов Мардония, встали вокруг Дариявуша.

– Всем стать здесь! – приказал Бардия, рукой указав место.

Стали, с Ардаширом в середине. Их было восемь человек.

– Мегабаз, Иездивазд, Шарваз – перейдите сюда! – сказал Бардия, и они, известные военачальники, имена которых назвал Бардия, перешли к группе, окружавшей царя. В другой группе теперь оставались Ардашир, Шапур, Маздания, Хормызда и Азуддашир. Дариявуш подъехал к ним вплотную и, глядя прямо в глаза, сказал:

– Ну – что стоите? Вы ведь пришли сюда ни на кабанов да маралов поохотиться, а на меня! Так чего же стоите – я ведь перед вами! Как ты и велел, Ардашир, Мардонии тоже явился сюда со своими верными друзьями. Лучшего случая вам никогда не дождаться – давайте же, начинайте!

И вдруг Ардашир неожиданно, словно он был бурдюком, а не живым человеком, свалился с коня прямо под ноги коня царя Дариявуша и стал умолять простить его. Видя это, его спутники тоже, словно ветром их сдуло, слетели с лошадей на землю и кинулись на колени перед копытами царского коня; одни из них тянули руки вверх, к царю, прося прощения; другие только и делали, что бились головами об землю, видно, считая это лучшим способом разжалобить царя. И все они судорожно ловят взгляд царя, надеясь заметить в его глазах искры надежды на прощение.

– Что вы делаете? Как вам не стыдно? Встаньте сейчас-же все! – гневно крикнул царь.

Ардашир встал, но тут же припал к ноге царя, крепко обхватив ее, словно ему сразу же простятся все его грехи, если он крепко-крепко, очень крепко прижмется к царской ноге, и, заглядывая в глаза Дариявуша, станет умолять:

– С именем Великого Ахурамазды на устах прошу тебя, брат мой, прости меня! Я, глупец, видно, сошел с ума, дал себя обмануть Ахраману!

Царь тронул коня и освободил ногу из объятий Ардашира.

– Все садитесь на своих коней! И чтобы до вечера никто не посмел вспомнить то, что здесь произошло. Поговорим, когда вернемся с охоты, – сказал Дариявуш и тут же, обернувшись к Мардонии, добавил: – Будь внимателен к своим друзьям, Мардоний! – И больше ничего не говоря, пустился туда, в сторону большой поляны. Капассия, Бардия и их спутники последовали за царем.

Спустя некоторое время ко всем остальным присоединились также и Ардашир, и Мардонии, и остальные, что были вместе с ними.

После завершения охоты все славно посидели – разожгли костры, жарили мясо, ели, пили, много шутили и смеялись. Хотя кое-кто и заметил, что и Ардашир, и еще несколько человек почему-то взгрустнули, но никто не обратил на это особого внимания – мало ли из-за чего может вдруг измениться настроение человека...

На следующий день и сатрапы, и предводители войск, участвовавшие в царском совете, разъехались по своим сатрапиям, чтобы поскорее приняться за дела, порученные им царем в связи с предстоящим дальним походом. Проводив их, царь Дариявуш, Капассия и Бардия вновь стали держать совет – что делать с заговорщиками?

Бардия возмущен настолько, что даже стоять на месте не может, глаза его горят.

– Я не понимаю – чего здесь долго разговаривать: надо всем им поотрубать головы. И все! – восклицает он.

А Дариявуш ведет себя как-то странно, словно все было не в самом деле, а просто – игрой какой-то: и шутит, и смеется.

– Весь этот сыр-бор начал Капассия – откуда-то откопал и заговорщиков, так пусть он и заканчивает сам все это – а, Бардия? – говорит Дариявуш, просительно положив руку на плечо Бардии.

– Зря смеешься – здесь вовсе не до смеха! – сердится Бардия. – Вот если б ты остался один среди тех, кто так упорно гнался за тобой – тогда я посмотрел бы, как ты смеялся! Интересный ты человек! Неужели не понимаешь – если сегодня ты не отрубишь им головы, завтра они снесут твою голову! Тогда посмотрим как ты будешь смеяться!

– Не беспокойся – тогда уж точно я не буду смеяться! Как это я буду смеяться, если у меня не будет головы?! – говорит Дариявуш, как будто специально для того, чтобы еще больше разозлить Бардию.

– Хорошо, раз так! – сказал в сердцах Бардия. – Скажите им: «Ах, какие вы герои – вы решились убить самого царя!» – наградите Ардашира и его друзей, а Мардония велите казнить за трусость и измену!

– Во всем ты виноват! – обратился царь Дариявуш к Капассии. – Если б обо всем этом ты сообщил нам сразу же, как только узнал, дело так далеко не зашло бы. А теперь что мне делать? Убив Ардашира, пролив кровь царского рода, с каким лицом я к людям выйду? Если я поступлю так, то обрадую Ахримана, и когда отправлюсь на тот свет, встречать меня придет не девушка-краса¹, а та самая старуха-уродка². И не убить невозможно – как простить такое дело? Подумают еще, что я растерялся, испугался, не решился. Скажи – что мне делать?

– Хорошо – скажу, – ответил Капассия серьезно, хотя сам прекрасно видит, что Дариявуш все еще балагурил, шутил, дразнил Бардию. Ардашир не такой уж и опасный человек, каким его здесь представляет Бардия. И корни этого дела, кажется мне, уходят поглубже, чем простое желание Ардашира стать царем. Судьбу Ардашира и его сообщников решим потом, давайте сперва постараемся раскопать корни этого дела – с чего да почему началось. А когда узнаем с чего да почему, тогда и постараемся, если хватит ума, сделать так, чтобы подобное не повторилось. Что скажете? – Капассия поочередно посмотрел на обоих.

– Нечего здесь раскапывать: Ардашир хочет стать царем – вои и все корни этого дела! – сказал Бардия. – Он дал обмануть себя Ахриману!

– А почему эти молодые, блестящие воины, да еще благородных кровей, стали его сообщниками? – сразу же спросил Капассия.

– А что это ты у меня спрашиваешь – иди и спроси у них! – ответил Бардия, вновь распаляясь. – Подумали, наверное: вот поможем Ардаширу влезть на трон, а он нас сделает большими военачальниками, сатрапами!

– Вот именно! Значит, если Ардашир не будет царем, то и они не смели мечтать стать большими военачальниками, сатрапами или попасть на какие-нибудь другие хорошие должности, если даже из кожи будут лезть вон, служа царю и отечеству! Не смели мечтать – понял?! А они мечтают, потому что – молодость не может жить без мечты! Вот почему они присоединились к Ардаширу – чтобы иметь право на мечту! Не думали же они, что кто-то из них может стать царем? Нет, конечно! А теперь надо подумать о том, почему же они не смеют мечтать о высоких должностях сегодня? Скажи – почему?

– Откуда мне это знать? – Иди и спроси это у них! – раздраженно ответил Бардия. – Чтобы быть большим военачальником, надо иметь и опыт, и талант, и мужество. А чтобы быть сатрапом – надо быть и умным, и знающим, и справедливым. А они, наверное, чувствуют...

– Что они не талантливы, не умны, ни опыта никакого никогда приобрести не смогут, на знаний. Так что ли? – спросил Капассия.

– Да, так! А что же тогда?

– Нет, друг мой! Ты можешь тысячу раз говорить, что молодой воин из почетного, уважаемого рода, ставший сообщником Ардашира, замышляющего покушение на царя, трус и на что не способен, но я этому никогда не поверю! И еще – где ты видел такого человека, да еще молодого, который бы сказал: «Нет! Я не смогу работать на этой высокой должности – у меня не хватит ни ума, ни знаний? На свете не сыскать такого человека! А потому ясно, что они не могут особо размечтаться по совершенно другой причине! – уверенно закончил свою мысль Капассия.

– Чтобы там ни было, но ни я и ни ты не мешали им мечтать! – с полной уверенностью в своей правоте воскликнул Бардия.

– Мешали! Да еще как! – воскликнул, не сдерживаясь и Капассия. И я, и ты, и Артабаз, и Мегабаз, и Парваз, и Шахрабаз!

И Бардия, и Дариявуш с удивлением уставились на Капассию.

– Тогда и я тоже? – спросил царь, увидев, что названы имена шестерых из семи «братьев», и лишь он один остался в стороне.

– И ты тоже! Если уж непременно хочешь знать правду! – воскликнул Капассия сгоряча, и только потом понял, что слишком уж опрометчиво перешел ту грань, которую никому переходить не дозволено, и сразу же «схватился за соломинку»: – Тем, что и в большом, и в малом потакаешь нам, не говоришь «нет!» даже тогда, когда следовало это сказать. Я понимаю – ты не хочешь нас обидеть, но и так тоже нельзя! Ты ведь не только наш брат и друг, но и царь!

– Я так тебя и не понял, – сказал Бардия. – По-твоему выходит, что не они, а мы виновны. Так что ли?

– И я тоже не до конца тебя понял, – добавил и Дариявуш.

– Хорошо. Постараюсь объяснить, если хотите слушать, – сказал Капассия, и оба в один голос заговорили – да, да, мол, объясни, пожалуйста.

– Вы, конечно же, помните, что мы «семеро братьев», начинали наше общее дело с клятвы верности и братства, – спокойно, издалека начал Капассия. – Этой клятве мы все были верны, и думаем, что будем ей верны и до конца наших дней. Это очень хорошо. Но мы не обратили внимание на одно очень важное обстоятельство, и в особенности мы, шестеро, исключая Дариявуша.

– Чего это ты начал со дня сотворения света? Говори короче – на что мы не обратили внимание, в чем наша вина? – спросил Бардия, нетерпеливо прохаживаясь, недовольный тем, что Капассия слишком уж затягивает дело ненужными умничаяниями.

– Хорошо – скажу короче, – согласился Капассия. – Мы все шестеро, ясное дело, уважали своих родных и близких, друзей и знакомых, и всегда готовы им помочь. А если случается, что это по какой-либо причине не в наших силах, то мы, особо не раздумывая, приходили к Дариявушу, и просили – вот, мол, мой племянник, такой он хороший да пригожий, дай ему эту, ту должность, пошли его туда, сюда! И он, чтобы своим отказом не обидеть нас, дает всем нашим племянникам, детям, друзьям и знакомым хорошие должности. И вот, посмотрите сами, – почти на всех высоких должностях, как в сатрапиях, так и во дворе находятся наши люди – наши родственники, а если и не наши родственники, то родственники наших родственников, друзья наших друзей. Но ведь и среди мадийцев, и среди фарсов не так уж мало людей, к тому же из благородных семейств, которым не посчастливилось быть ни нашими родственниками, ни родственниками наших родственников, ни нашими друзьями и ни друзьями наших друзей, на худой конец. И все они, как это ни странно, по мере обретения опыта и знаний, хотят продвигаться по службе. Но мы, шестеро «братьев» царя, не так уж редко на должности, которых были достойны они, сажаем своих людей. Вот где корни и сила того зла, которое и толкнуло молодых военачальников в сообщники Ардашира. Вот об этом нам и следует подумать. Давайте, как и прежде, верить друг другу, помогать друг другу, но так, чтобы люди из уважаемых родов и семейств не смотрели на нас как на своих заклятых врагов, так, чтобы не вред, а польза была бы делам государства, так, чтобы никто не мог упрекнуть Дариявуша в несправедливости. Что скажете?