Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы «Социнвест»—Москва «Горизонт», 1995.—
жүктеу/скачать 2.75 Mb. Pdf көрінісі
|
| Стр. 8:
таких условиях производства, промысел этот, предоставленный попечению самой природы, зависит всего более от состояния погоды и от качества почвы. Человек играет здесь самую пассивную роль: он нужен для того, чтобы скот не пошел по ветру и для того, чтобы отогнать хищного зверя» (Чорманов, 1871. № 33). В свою очередь, сторонники другого подхода, признавая природную обус- ловленность возникновения и существования кочевничества, отмечали, что «...не нужно думать, чтобы кочевник-киргиз вполне и слепо подчинялся окружающей его природе. Напротив, он пользуется ею по известному, обдуманному плану, с глубоким и верным расчетом, по выработанной многими поколениями системе» (Живописный альбом..., 1880. С. 328. См. такжеМедведский, 1862 и др.). Последняя четверть XIX— начало XX вв. характеризуются появлением многих работ по различным вопросам хозяйственно-бытовой жизни номадов в зависимости от лимитирующих и отчасти детерминирующих факторов среды обитания (Смирнов, 1887; Алекторов, 1888; Васильев, 1890; Шмидт, 1894; Остафьев, 1895; Брем, 1896; Ковалевский, 1896; Кранихфельд, 1898; Герн, 1899; Бенкевич, 1903; Диваев, 1904—1905 и др.). Особый интерес в этом плане представляют исследования по различным циклам производства, кочевания и выпаса (Джантюрин, 1883; Чорманов, 1883; Он же, 1906; Александров, 1884; Кустанаев, 1894; Базанов, 1904 и др.). Наибольший вклад в описание хозяйства кочевников-казахов и показ его экологических детерминантов внес А. И. Добросмыслов серией прекрасных работ (Добросмыслов, 1893; Он же, 1894; Он же, 1895). Значительным шагом вперед явилось издание в нескольких десятках томов «Материалов по киргизскому землепользованию», которыми было положено начало детальному изучению кочевого хозяйства казахов едва ли не во всех формах и типах взаимосвязи общества и природы. В этом сериале сосредоточен огромный статистический и другой чрезвычайно многообразный фактический материал, сопровождающийся его первичным осмыслением и представляющий благоприятную возможность исследования едва ли не всех сторон процесса взаимодействия природных и социальных факторов. «Материалы по киргизскому землепользованию» стимулировали выход в свет важных работ П. Румянцева, А. Кауфмана, В. Скалова, П. Хворостанского и других авторов, в которых содержится анализ отдельных аспектов зависимости хозяйства кочевников-казахов от географических условий. Во второй половине XIX— начале XX вв. в дореволюционной историографии прослеживается значительный спектр взглядов — от признания того, что «большая часть степей по своим природным условиям пригодна только для кочевой жизни, и, если вынудить кочевников перейти к оседлости, это, безусловно, явится причиной регресса и приведет к обезлюдению степей» (Радлов, 1989. С. 345), до географического нигилизма. В это время формируется точка зрения об антропогенном характере географической среды и пре- образующей роли человека в отношении нее (см.: Марш, 1866 и др.). Стр.9: Вследствие этого широкое распространение в этот и последующий периоды получают обвинения в адрес кочевников об их ответственности за опустынивание и нарушение экологического равновесия. Дело доходит до крайних оценок. Так, В. Васильев пишет в это время: «Поймем ли мы, что номад есть враг и природы и цивилизации, что он разрушитель богатств, создаваемых только трудами оседлости и земледелия?» (цит. по: Масанов, 1966. С. 281). Конец XIX в. знаменуется возникновением поссибилистской научно-мировоззренческой парадигмы, которая «...отводит географической среде сугубо пассивную роль фундамента, на котором по своим собственным внутренним законам развивается общество» (Ямсков, 1983. С. 14. См. также: Джонстон, 1987. С. 62—64; Козлов, Ямсков, 1989 и др.). Результатом этого стало широкое распространение взгляда о прогрессивности скорейшего перевода номадов на оседлость (Аничков, 1899; Он же, 1902 и др.). Можно заключить, что дореволюционная историография постепенно эволюционировала от изначального императива географической обусловленности кочевого скотоводческого хозяйства к выводу о их негативном воздействии на природу и ответственности номадов за опустынивание в Евразии и Северной Африке. Обширный спектр различных подходов и методов исследования рассматриваемой проблемы в начале XX в. сужается в связи с набирающей силу теденцией поссибилизма и постепенно сводится к обоснованию необходимости скорейшего перевода кочевников на оседлый образ жизни. Западная историография нового времени также характеризуется чрезвычайно широким диапазоном мнений и точек зрения относительно процессов взаимодействия общества и природы (см.: Джонстон, 1987; Круть, Забелин, 1988; Джеймс, Мартин, 1988 и др.) — от натурсоциального направления до традиционного геодетерминизма. И если одно из них возлагает на человека и в том числе на кочевников ответственность за превращение в пустыни самых плодородных земель Старого Света (Марш, 1866. С. 46 и др.), то другое, в основном, ведет речь о зависимости жизни и психологии человека и в том числе номадов от географической среды (Ратцель, 1896; Он же, 1906 и др.). Наряду с этим постулируется взаимозависимый характер отношений кочевнников и среды обитания (Реклю, 1900. Т. 6 и др.). В целом западная историография в своем развитии в этот период существенно не отличалась от русской дореволюционной литературы. Качественно новый подход в развитии географических представлений о взаимоотношениях общества и природы связан с именем американского географа Э. Хантингтона (См.: Джеймс, Мартин, 1988. С. 420—422 и др.), исследования которого непосредственно связаны с историей номадов. Он, в частности, полагал, что причиной массовых инвазий кочевников Центральной Азии и прежде всего монголов были циклические колебания климата, в особенности периодическая аридизация природных условий (Huntington, 1907 и др.). Идеи Э. Хантингтона имели важное значение в запад- жүктеу/скачать 2.75 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|