Международная академия трезвости

Особенно же активно русский народ стал спиваться в конце XVIII-начале XIX веков. Развитие капитализма повлекло за собой развитие пьянства. Литера­тура того времени предостерегает лишь против так называемого «злоупотребления» алкоголем, и только позднее выдающиеся писатели и публицисты осознают, что истина ус­пеха в том, чтобы вовсе не употреблять спиртного.

Господствующие классы России поощряли массовое употребление в наро­де алкоголя как средства отвлечения трудящихся от протеста и борьбы за человеческие условия труда и жизни. Например, в первые же дни царствования Александра II ему донесли, что среди семидесятимиллионного населения было всего лишь 216 откупщиков, которые практически и заведовали всем питейным делом в России. Когда откуп достиг крайнего предела, а пьянство уже бушевало по всей России, среди интеллигенции стали ходить разговоры о воздержании и трезвости,

В Литовском крае было открыто первое общество трезвости. На одном предпри­ятии сапожный и столярный цеха заключили договор о прекращении пьянства. И в России начался но­вый этап борьбы с зеленым змием. В конце 1859 к воздерживающимся от алкоголя перешла почти вся Ковенская губерния, через три месяца к ним присоединилась Виленская, а затем вся Гродненская. Обще­ство трезвости возникло в Сердобском уезде Саратовской губернии. Затем дают зарок не пить вино мужики в Зарайском уезде Рязанской губернии. Через год общества существовали во Владимирской, Пензенской, Екатеринославской, Тверской губерниях... В других местах общества не образовывались, но народ просто собирался на сходки и давал зарок не пить.

Откупщики утешали себя, дескать, трезвость долго не продержится. «Опять запьют!» - говорили производители и торговцы водкой. Но как назло обеты и зароки соблюдались строго. Правда, был слу­чай, когда один крестьянин в Шавельском уезде, несмотря на данный им обет, все-таки напился. Од­носельчане поймали его, приклеили на спину вывеску «пьяница» и дважды провели вокруг села.

В Виленской губернии стали продавать водку по 8 грошей за кварту вместо прежних 14. Никто не пил. Тогда цену опустили в шесть раз. Ни единого желающего! В конце концов, местный откупщик дал приказание выставить перед корчмами даровое вино - никто даже не подошел.

Одни делали зарок словесный. Другие составляли письменные обязательства и подписывались це­лыми деревнями, селеньями, волостями. Третьи ехали в церковь, чтобы перед иконой отказаться от алкоголя.

В конце концов, правительство не выдержало роли стороннего наблюдателя. Мало того, что в казне образовалась прореха: непонятно, тревожно, подозрительно было само поведение мужика. Меры не заставили себя ждать. В марте 1859 сразу три министра - финансов, внутренних дел и государственных имуществ одновременно издали распоряжения о запрещении сельских приговоров в пользу трезвости и о недопущении их принятия впредь.

Избыточную жестокость над «кабацкими мятежниками» отмечали почти все газеты - от весьма умеренных до охранительных. «Колокол» писал: «Кабак поднялся в ранг церкви и дворца, и оскорбле­ние кабака становится оскорблением величества».

Беспримерная народная война с алкогольной агрессией государства выдвинула своих героев и сво­их мучеников.

А откупщики даже жаловались ми­нистру внутренних дел на православных священников, которые всяческим способом старались удержать народ от пьянства. Оставалась одна надежда: по прогнозам откупщиков, выпущенный на волю народ должен был спиться. Но наступил 1861, в стране было отменено крепостное право, а народ опять не оправдал прогнозов и направил свою энергию на обустройство нового быта.(49)

И тогда откупщики поменяли тактику. Взятками и подарками они добились от местных властей в некоторых губерниях того, что народ насильно заставили посещать кабаки. И вмиг были заломлены цены. Питье стало вновь дорого и как всегда мерзко.

Начались народные волнения и недовольства. Последовала осторожная рекомендация «сверху» - продавать полугар по твердой цене, не дороже трех рублей за ведро. Как водится, указанное вовсе не предполагало безусловного исполнения. Пьянящее пойло по-прежнему отпускали по 8-10 руб. за ведро.

Народ, каким-то образом, прознал про царское благодеяние. Ссылаясь на указания государя, мужики принялись крушить кабаки - как бы в наказание строптивым откупщикам. В считанные дни волнения охватили большинство поволжских и едва ли не все центральные губернии. Несмотря на разрушитель­ный запал, бунтовщики не трогали ничего, кроме кабацкого добра, - о чем с удивлением доносили по­лицейские чины.

Реакция правительства была мгновенной и безжалостной: «питейные бунты», как окрестила их официальная историография, были нещадно подавлены. К примеру, в Воронежской губернии, в городе Острогожске, прибывший к месту волнений губернатор немедленно устроил массовую порку крестьян; некоторые зачинщики были закованы в кандалы.

Откупная система была заменена в 1863 введением в России акцизов. Показательно, что осуществ­ление этой меры вынуждено было затянуться почти на полтора десятка лет, ибо откупщики не желали уступать свои позиции добровольно. Даже когда население устраивало им бойкот, даже когда против них объединялись трактирщики - торговцы водкой и сами потребители водки, откупщики все равно находили способы внести сумятицу и обмануть своих противников. Так, они в одних случаях провоцировали или прямо инсцинировали крестьянские бунты, чтобы вызвать применение войск против вос­ставших, в других - шли на беспрецедентную раздачу даровой водки крестьянам, чтобы добиться их благорасположения или срыва тех или иных сезонных работ и нанести ущерб массам, выступающим с бойкотом. Словом, откупщики яростно и всеми средствами боролись за свои «права».

Однако отмена крепостного права, открыв дорогу развитию капитализма в России, заставила цар­ское правительство не считаться с интересами и требованиями какого-либо одного класса, а действо­вать согласно законам рынка. Вот почему выбор был сделан не в пользу введения государственной мо­нополии, а в пользу акцизной системы, приспособленной к капиталистическому хозяйству и действо­вавшей в странах Западной Европы, на которую смотрели как на образец.

Но акцизная система «не пошла», стала все чаще пробуксовывать и, в конце концов «провалилась» с точки зрения своей экономической выгодности. Во-первых, она сразу сильно понизила цены на спирт и водку, и питейный доход казны упал со 100 млн. до 85 млн. рублей. Пьянство, сократившееся в пери­од борьбы народа с откупной системой, вновь достигло умопомрачительных размеров, причем не в ви­де роста объема потребляемой водки, а по своим социальным и медицинским последствиям, поскольку дешевая отрава «для народа», бесконтрольность «новой», «современной» рецептуры отдельных водоч­ных фирм привели в целом к катастрофическому росту алкоголизма, к массовому появлению хронических алкоголиков, чего в России до эпохи капитализма никогда еще не наблюдалось.(50)

С 1868 года, спустя всего пять лет после начала действия акцизной системы, появляются новые попыт­ки реформировать ее, внести исправления в те перекосы, которые появились в социальной сфере. Все эти попытки реформ в 1870-е гг., как это часто наблюдалось в истории России второй половины XIX в., сильно отдают «интеллигентством», «идеализмом» и направлены не на суть, а на частности. Так, предлагалось «демократизировать» акцизную систему, «регулировать» ее, введя ограничение числа пи­тейных домов, передачу продажи водки общественности (земству), установление выборности сидель­цев, предоставление права сельским сходам запрещать в своем селе, волости продажу водки и т. п. Кроме последней позиции (система местных запретов) это были прожекты, не способные дать никаких реальных положительных результатов.

В 1881 состоялось совещание министров по водочному вопросу. В результате было решено про­вести очередные кощунственные изменения: заменить кабак - трактиром и корчмой, то есть точками, которые бы торговали не только «голой» водкой, но и закусками. Вместе с тем впервые разрешалось продавать водку на вынос порциями меньше ведра. По сути дела, была введена розничная торговля. Ведь раньше о покупке водки в количестве меньше ведра никто и не стал бы вести разговоры. Из-за отсутствия мел­кой тары в стране продолжали пить так же, как и в средневековье: как правило, только в трактире, и сразу большой мерой, не менее чарки. Правда, существовали бутылки, но в них продавались только виноградные вина, которые завозились из-за границы. Решение же перейти на бутылочную торговлю водкой преследовало цель разрешить пить водку везде, в том числе и в домашних условиях. Началось новое повальное пьянство.(51)

Под влиянием пора­жения в Крымской войне 1853-56 в условиях создавшейся революционной ситуации и сильного трезвенниче­ского движения царь был вынужден отменить крепостное право и провести ряд др. буржуазных реформ (земская, судебная, военная и т. п.), содействовавших развитию капитализма.

Многие видные люди XIX века, такие как Н. А. Добролюбов, В. Г. Белинский, Н. И. Пирогов, Н. Г. Чернышевский, Л. Н. Толстой, И. М. Сеченов и другие активно пробуждали в русском обществе интерес к проблемам воспитания де­тей и подростков, ратовали за здоровье и нравственное совершенствование подрастающего поколения. За вопросы воспитания детей и подростков в то время взялись не только педагоги, но биологи и медики. В 1857 году начинают выходить "Журнал воспитания" и "Русский педагогический вестник", с 1860 года – "Учитель", с 1861 года – "Ясная поляна", с 1864 года – "Педагогический сбор­ник", а с 1866 года – "Детский сад". В этих журналах частично ставились и во­просы антиалкогольного воспитания юношества.

5 декабря 1866 года в России были учреждены приюты для "малолетних преступников". А в 1894 году Петербургское юридическое общество создало особую комиссию по вопросам малолетних правонарушителей. Еще в 1863 го­ду Главным управлением военно-учебных заведений России уже был разрабо­тан план создания специальной сети школ для трудных детей, который стал реализовываться в 1867-68 годах. Первые специальные гимназии появились в 1868 году в Саратове и в г. Вольске Саратовской губернии, а позднее в Иркут­ске и других городах. В 1871 году в Петербурге была создана земледельческая воспитательная колония для малолетних правонарушителей, где основным принципом перевоспитания было уважение к личности подростка.

Несмотря на жестокие репрессии, в России вновь стали организовываться общества трезвости. Первое из них было учреж­дено в 1874 году в селе Дейкаловка Полтавской губернии. Через некоторое время, в 1882 году, было создано "согласие трезвости" в селе Татево Смолен­ской губернии, в 1874 году было организовано Украинское общество трезво­сти. В 1887 году Л. Н. Толстой вместе с Н. Н. Миклухо-Маклаем, П. И. Бирю­ковым, Н. Н. Ге (младшим) и другими подписал "Согласие против пьянства" и создал у себя в имении общество трезвости. Подобные общества привлекли внимание правительственных учреждений и духовенства. В 1889 году Священ­ный Синод предложил духовенству заняться созданием трезвеннических организаций. В 1890 году было основало Петербургское общество трезвости, в 1891 - Одесское, в 1892 - Казанское, в 1893 - Рыбинское, а в 1895 - Московское об­щество трезвости.

Особенно активно работало Казанское общество трезвости, председателем которого являлся А. Г. Соловьев. За два года общество издало много брошюр и книг. В 1891 году было создано Нижне-Тагильское общество трезвости, а в 1893 году: Подольское, Рыбинское, Сарапульское, Тобольское и другие. В 1896 году в Киеве было открыто Юго-Западное общество трезвости. В 1898 году созданы общества трезвости в Туле и Астрахани.(52)

В то время в России стали издаваться трезвеннические журналы: с 1894 года в С.-Петербурге "Вестник трезвости", с 1896 г. в Казани – "Деятель", а с 1898 года – "Народная трезвость", приложение к журналу "Наше хозяйство" и другие.

В состав указанных обществ входили главным образом рабочие фабрик, ремесленники и крестьяне. В учреждении и работе обществ трезвости активное участие принимали видные русские врачи (А. М. Коровин, Н. И. Григорьев), а также другая прогрессивная русская интеллигенция.(53)

Наряду с введением винной монополии в 1895 году Витте провел ряд мини реформ в частности учредил попечительства о народной трезвости, спиртное стали продавать исключительно в запечатанной посуде и мелкой расфасовке.(54) Вторая мера привела к тому, что, во-первых, "пьянство основательно завоевало семью"; во-вторых, у магазинов появились стаканщики. Мелкая расфасовка способствовала доступности спиртного. Что же касается попечительств о на­родной трезвости, то достаточно вспомнить, что состав этих учреждений, был насквозь бюрократический и главенствующую власть в них почти всегда зани­мали одни и те же люди, которые правой рукой насаждали пьянство, а левой пробовали поставить его в рамки приличия.

В России в конце XIX века просветитель С. А. Рачинский объезжал школы и об­ращался к учащимся с горячими увещеваниями бороться за трезвость. Он же создал первые русские школьные общества трезвости.(55)

На рубеже 19 и 20 веков в России происходит подъем в антиалкогольном воспитании и обучении трезвости подрастающего поколения. В I905-I908 годах в Петербурге стало выходить бесплатное приложение к журналу "Трезвая жизнь", "Листок трезвости для школьников", а в 1909 году листок трезвой жизни для младших детей "Зорька".

С 1895 года, на большей части территории Российской империи, началось поэтапное введение казенной винной монополии, сопровождавшееся учреждением попечительств о народной трезвости в каждой губернии и области. Согласно уставу этих попечительств, утвержденному 20 декабря 1894 года, к работе в них в обязательном порядке должны были привлекаться представители духовного ведомства.
В Западной Сибири казенная винная монополия была введена в два этапа: сначала - с 1 июля 1902 года - на большей части территории Тобольской и Томской губерний, в Акмолинской и Семипалатинской областях, затем - с 1 июля 1904 года - в Березовском и Сургутском уездах Тобольской губернии, Нарымском крае и прилегающих к ним частях уездов Тобольской и Томской губерний. Весьма часто священники избирались участковыми попечителями. В обязанности последних входило наблюдение за питейной торговлей и выполнением постановлений и распоряжений, направленных на "предупреждение вредных последствий от пьянства", исполнение поручений комитетов. Несмотря на внушительные ассигнования из государственной казны на нужды попечительств о народной трезвости, их деятельность оказалась малоуспешной. Поэтому в 1907 году в Государственном совете поднимался вопрос об их упразднении, а в 1909-м было принято решение о разработке нового законопроекта о реорганизации попечительств, предусматривавшего их передачу из ведения Министерства финансов в ведение Министерства внутренних дел.
Наряду с правительственными учреждениями - попечительствами о народной трезвости - в России действовали и общественные организации. Количество светских обществ трезвости было невелико: к 1 января 1911 года - 253, то есть в 7 раз меньше по сравнению с действовавшими тогда церковными обществами. При этом основная часть (около 95%) светских обществ находилась в Европейской России. В Западной Сибири первое гражданское общество трезвости было открыто 13 апреля 1893 года в Тобольске, и в 1910 году оно по-прежнему оставалось единственной светской трезвенной организацией, в то время как количество церковных обществ трезвости выросло до 51. Таким образом, в отличие от Европейской России трезвенное движение Западной Сибири с самого начала основывалось на инициативе епархиальных властей и активности приходского духовенства.(56)

Пристальное внимание духовных властей к проблеме "отрезвления" российского общества было вызвано не только благими помыслами излечить народ от пьяного недуга, но и суровой необходимостью оздоровить само духовенство. Для многих духовных пастырей пьянство было не меньшим злом, чем для паствы. Протоколы и журналы духовных консисторий предоставляют богатейший материал в подтверждение этого: информацию о рассмотрении поступавших жалоб на нетрезвость священно- и церковнослужителей и возбуждавшихся по ним следственных дел. Согласно общей "Ведомости о священнослужителях, приговоренных к наказаниям по решению производившихся о них дел за 1907 год", в Омской епархии из 10 священнослужителей, получивших наказание, 8 были осуждены за "нетрезвость" или "нетрезвость, соединенную с неисправностью по службе и неблагоповедением", в Тобольской епархии - 15 из 17 человек и в Томской епархии - 5 из 11. В целом по Российской империи, как и в Западной Сибири, более двух третей - 69% священнослужителей от общего количества признанных виновными получили наказание за пьянство и проступки, связанные с ним: 369 из 536 человек.(57)

Еще в 1897 году при обществе Охранения Народного здравия была организована комиссия по борьбе с алкоголизмом, при которой была создана, подко­миссия по вопросам преподавания "антиалкоголизма" в школе. Специалисты на границе веков предлагали расширить круг наук по антиалкоголизму в универ­ситетах, была разработана развернутая тематика "нормальных антиалкогольных курсов", объявлена премия за лучшую "противоалкогольную хрестоматию" для школ с иллюстрациями, доступными для детей и подростков. Инспектор на­родных училищ Г. Ф. Марков в 1912 году написал "Проект методики преподава­ния "Науки трезвости". Им же в 1911 году было переведено с французского язы­ка "Практическое руководство для преподавания науки трезвости", которое он использовал в работе Московского "Кружка деятелей по борьбе со школьным алкоголизмом". В 1913 году в Санкт-Петербурге вышел переведенный с фран­цузского языка А. Л. Мендельсоном "Учебник трезвости для начальной и сред­ней школы" Ж. Дени. В этом же году на Всероссийской выставке в Санкт-Петербурге он удостоен малой золотой медали. В 1914 году в Москве вышел популярный учебник трезвости для начальных училищ "Школа трезвости" С. Е. Успенского, а в 1915 году первая отечественная противоалкогольная хре­стоматия Н. В. Васильева "Трезвая жизнь", в которой были использованы про­изведения Г. Успенского, А. П. Чехова, Н. А.Некрасова, Г. Мопасана и др.

Анализ литературы, вышедшей в России с начала 90-х годов XIX века по 1914 год по проблемам алкоголизации детей и подростков, свидетельствует, что исследования велись в основном по трем направлениям. Одни работы по­священы конкретным исследованиям распространенности и факторов, способ­ствующих алкоголизации среди учащихся; вторые - посвящены влиянию алко­голя на детский и юношеский организм; третьи - роль школы в профилактике алкогольных бед среди учащихся и задачах школы в борьбе за трезвость.

Представляет интерес деятельность детских обществ трезвости второго десятилетия ХХ века в России. Правда деятельность их не всегда соответствовала Уставу. Вначале общества боролись за полутрезвость, то есть разрешалось по­треблять пиво, сидр, вино. Отрицалась только водка и самогон. Ясно, что эти противоречия в детских обществах трезвости не могли привести к положитель­ным результатам отрезвления подростков.

В 1912 году в Москве вышла книжка М. Рязанова "Противоалкогольный детский праздник", с 1913 года в школьных тетрадях появились промокашки с надписью: "Будущее принадлежит трезвым нациям", а в 1914 году издана книжка В. Ф. Смирнова "Георгиевский детский кружок как мера борьбы со школьными пороками". Много внимания стало уделяться в периодической пе­чати алкоголизации и борьбе за трезвость среди детей и подростков. В Казани выходил журнал "Праздник трезвости", в Серпухове Московской губернии "Воскресный листок", в Острове Псковской губернии "Друг трезвости", Воро­неже - "Заря трезвости", Одессе - "Зеленый змий", Уфе - "Уфимское попечи­тельство о народной трезвости", Царицыне - "Царицынский трезвенник" и дру­гие. Несколько журналов в защиту трезвости выходило в Москве, причем все они назывались: "В борьбе за трезвость". В Петербурге выходили журналы: "Листок трезвости", "Народная трезвость", "Отрезвление", "Сеятель трезвости", "Сила трезвости", "Трезвая жизнь", "Трезвость и бережливость", "Трезвые всходы" и другие.

Сразу же после победы Великой Октябрьской социалистической революции, говоря словами В.И. Ленина, "свергнутые эксплуататоры, которые не ожидали своего свержения, не верили в него, не допускали мысли о нем, с удесятеренной энергией, с бешеной страстью, с ненавистью, возросшей во сто крат, бросаются в бой за возвращение отнятого «рая»".(58) Всеми средствами противники Советской власти пытались вернуть старый порядок.

Контрреволюция не гнушалась использовать для достижения своих целей самые грязные приемы. Опираясь на несознательность части трудящихся, стойкость пережитков прошлого, буржуазия пыталась организовать в городах беспорядки, саботаж. Для этого она широко привлекала анархистские и уголовные элементы, руками которых организовывала мятежи и пьяные погромы. Как писал В. И. Ленин в декабре 1917 года, "буржуазия идет на злейшие преступления, подкупая отбросы общества и опустившиеся элементы, спаивая их для целей погромов".(59)

В Петрограде организатором беспорядков явилась кадетская партия. Сложность обстановки в городе усугублялась острой нехваткой продовольствия. Кроме того, определенная часть населения ошибочно понимала свершившуюся революцию как провозглашение абсолютной свободы, как вседозволенность. Все это учитывалось лидерами кадетской партии. В Петрограде к октябрю 1917 года оказались большие запасы спирта для нужд промышленности, коллекции вин.

В связи с этим определенное место в планах контрреволюционеров занимала организация винных погромов, ставших одним из способов спаивания населения, дестабилизации обстановки в городе. Для подготовки винных погромов была создана преступная организация, которая располагала крупными денежными средствами. Специальные группы работали среди солдат, провоцируя их на погромы, указывая им места хранения спиртного. Организация создавала тайные склады спирта и вина. В трактирах осуществлялась продажа водки по крайне низким ценам или вообще бесплатная ее раздача. Издавались контрреволюционные прокламации погромного содержания с указанием местонахождения складов спирта.(60)

В результате подрывной деятельности кадетов при поддержке анархистов и уголовников по Петрограду в конце ноября - начале декабря 1917 года прокатилась волна пьяных погромов. Началом выступлений стала попытка разгрома 23 ноября винных погребов Зимнего дворца, где хранилась огромная коллекция вин. Красногвардейцы, охранявшие их, не имея возможности сдержать погромщиков, вынуждены были уничтожить вино.(61)

Вслед за этим разгрому подверглись другие винные склады. Около них собирались многочисленные толпы. Провокаторы, находившиеся там, пытались вызвать стычки с охраной (которая из-за своей малочисленности, в большинстве случаев, не могла остановить погромщиков).

Резкое усиление беспорядков произошло в начале декабря 1917 года, когда в течение суток отмечались десятки случаев разгромов складов спиртного.(62) Следствием этого стало резкое повышение количества уголовных преступлений. В Петрограде сложилась критическая обстановка. "Город оказался беззащитной добычей погромного элемента, хулиганья, погромной агитации и ножевых расправ. Это была мутная вода, в которой контрреволюции легко было удить рыбку и пачкать грязью лицо революции", (63) - так писал в своих воспоминаниях Н.И. Подвойский, бывший в то время, председателем Петроградского военно-революционного комитета.

Задачей ВРК была охрана города, в том числе и поддержание в нем революционного порядка. Чрезвычайно много комитет сделал для борьбы с пьянством и хулиганством. С первых дней Советской власти он принимал решительные меры для предотвращения анархии и уголовщины. Уже 25 октября 1917 г. ВРК блокировал спиртные склады. А на следующий день, 26 октября, он предписал всем районным Советам рабочих и солдатских депутатов уничтожить запасы спирта, разбросанные в различных частях города. Лишь некоторое количество его должно было быть оставлено для технических целей.

Выполнение этого и других приказов Военно-революционного комитета было возложено районными Советами на отряды Красной гвардии. Красногвардейцы охраняли склады спирта, арестовывали спекулянтов и тех, кто подстрекал людей к погромам.

В связи с резким увеличением количества контрреволюционных выступлений 6 декабря состоялось общегородское собрание представителей воинских частей и штабов Красной гвардии. В резолюции, принятой на собрании, речь шла о создании районных комитетов по борьбе с погромами и пьянством, а также о формировании сводных отрядов для охраны революционного порядка из надежных людей.(64)

Учитывая сложность создавшейся в городе ситуации ВРК издавал суровые приказы о предании военно-революционному суду за сокрытие запасов вина и спирта, спекуляцию, за подстрекательство к погромам, даже за появление на улице в нетрезвом виде.

В то же время Комитет в своей деятельности опирался на широкую помощь трудящихся города. Он издал обращение "Ко всем гражданам Петрограда", в котором предлагалось сообщать в Смольный о местонахождении винных складов, не уничтожать их самовольно и т.д.(65) Обращение было подписано комиссаром ВРК по борьбе с алкоголизмом и азартом И. Балашовым.

Опора на поддержку трудящихся Петрограда полностью оправдалась. Рабочие активно подключились к борьбе с погромщиками. На предприятиях Петрограда проводились митинги, на которых звучали призывы покончить с пьяными погромами и хулиганством. Трудящиеся формировали отряды для охраны складов. Рабочие патрули задерживали на улицах города пьяных, хулиганов, спекулянтов спиртным, провокаторов, призывавших к погромам.

В системе органов, обеспечивавших сохранение порядка в городе, немаловажную роль играли районные Советы рабочих и солдатских депутатов. Они явились связующим звеном между Петроградским ВРК и штабами Красной гвардии, воинскими частями и фабрично-заводскими комитетами. Районные Советы принимали обращения к населению, в которых звучали призывы к участию в борьбе с погромами, издавали постановления о мерах по борьбе с пьянством, создавали новый революционный аппарат для охраны порядка в городе.

Деятельность районных Советов направлял и контролировал Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов. Он оперативно реагировал на все выступления контрреволюции. Так, в ответ на попытку захвата винных погребов Зимнего дворца 24 ноября 1917 г., на следующий день Петросовет принял воззвание "Ко всему населению Петрограда", в котором, в частности, говорилось: "Не дадим, товарищи рабочие и солдаты, запятнать нашу революционную честь и нарушить наше революционное братство винными погромами и бесчинствами. Не поддадимся новой провокации контрреволюционеров, пытающихся утопить в вине и крови завоевания Октябрьской революции. Дадим решительный и беспощадный отпор контрреволюционным ордам погромщиков. Пусть знают все, что тот, кто будет уличеи или замечен в организации или учинении погромов, будет считаться врагом народа и испытает всю силу и непоколебимость революционной воли петроградских рабочих и солдат".(66)

Петроградскому Совету активную помощь оказывала городская партийная организация. Она посылала своих членов на предприятия и в солдатские казармы. Большевики убеждали рабочих и солдат в том, что участвуя в погромах, они играют на руку контрреволюции, организовывали отряды по охране революционного порядка в городе, и сами были среди тех, кто патрулировал улицы Петрограда, не допуская никого к винным складам.

Именно по инициативе партии 4 декабря 1917 г. Петросовет создал Особый комитет по борьбе с погромами. В него входили представители районных комитетов партии и Советов. Возглавил его большевик Г.И. Благонравов. Комитет должен был принять решительные меры по прекращению пьяных погромов: уничтожить винные склады, арестовать организаторов и участников выступлений. Для выполнения этой задачи Особому комитету были даны широкие полномочия.(67)

Пользуясь ими и принимая во внимание чрезвычайно сложную обстановку в городе, 6 декабря 1917 г. Особый комитет по борьбе с погромами ввел в Петрограде осадное положение. Около винных складов были установлены пулеметы, за попытку разгрома расстреливали без предупреждения.

Помимо Военно-революционного комитета и Совета рабочих и солдатских депутатов охраной правопорядка в Петрограде занималась и созданная после Октября система революционных судов. Суды создавались самими рабочими. В их состав входили представители районных Советов, профсоюзов, фабрично-заводских комитетов. В основном, пролетарские суды рассматривали дела о кражах, спекуляции, хулиганстве, пьянстве. Меры наказания в большинстве своем ставили своей целью перевоспитание преступников.

В результате принятых энергичных мер в течение декабря 1917 г. с винными погромами в Петрограде было покончено. Это не могло не повлиять на положение в городе. Количество преступлений уменьшилось, улучшилась моральная обстановка в Петрограде. В определенной мере установление твердого революционного порядка отразилось и на физическом здоровье людей.(68)

В борьбе с винными погромами огромную роль сыграли революционная активность и революционное творчество масс. Петроградские рабочие создавали отряды для блокирования складов спиртного, патрулировали улицы города, арестовывали пьяных, хулиганов, спекулянтов, входили в состав судов.

Вопросам борьбы с алкоголизмом в советском обществе посвящена довольно обширная научная и научно-популярная литература. В последние годы по различным аспектам этой тематики опубликован ряд работ медиков, юристов, социологов.(69) Однако специальных работ историков по данной проблеме мало.(70)

Между тем основные задачи советских государственных учреждений и общественных организаций в борьбе с пьянством и алкоголизмом были определены вскоре после победы Великой Октябрьской социалистической революции в первые годы пролетарской власти, когда проходило становление Советского государства. Во второй Программе Коммунистической партии - программе построения социализма в СССР, принятой VIII съездом РКП(б) в 1919 г., среди ближайших задач в области охраны народного здоровья, указывалась и борьба с алкоголизмом.(71)

В январе 1919 г., выступая на II Всероссийском съезде профсоюзов, В.И. Ленин говорил: "Рабочий никогда не был отделен от старого общества китайской стеной. И у него сохранилось много традиционной психологии капиталистического общества. Рабочие строят новое общество, не превратившись в новых людей, которые чисты от грязи старого мира, а стоя по колени еще в этой грязи. Приходится только мечтать о том, чтобы очиститься от этой грязи. Было бы глубочайшей утопией думать, что это можно сделать немедленно".(72) Одним из проявлений этой "традиционной психологии" и было пьянство.

С самого начала Советская власть повела решительную борьбу с пьянством и самогоноварением, поставила задачу оградить население от преступных посягательств со стороны разного рода хулиганов, пьяниц и других преступных элементов.(73)

В период империалистической интервенции и гражданской войны, когда интересы обороны социалистического отечества требовали полного напряжения всех сил трудящихся России, пьянство и самогоноварение стали особенно нетерпимы. В условиях резкого обострения в стране продовольственного положения, для пресечения переработки хлеба на самогон в мае 1918 г., был принят декрет ВЦИК и СНК о чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию.(74) Декрет предусматривал уголовную ответственность за самогоноварение в виде лишения свободы на срок не менее 10 лет с конфискацией имущества, изгнания навсегда из сельской общины и принудительных общественных работ. Самогоноварение было отнесено к наиболее опасным нарушениям социалистической законности.

В 1918 г. органы советской милиции раскрыли 1521 тайный очаг самогоноварения. Однако рабоче-крестьянская милиция, на которую была возложена борьба с самогоноварением, могла ее вести активно только первые 2,5 месяца 1918 г. Как известно, уже в марте 1918 г. началась военная интервенция империалистических держав против Советской России. Это обстоятельство существенным образом сказалось на всей деятельности советской милиции и на борьбе с пьянством и самогоноварением, так как главной задачей органов милиции стало посильное участие в борьбе с внутренней контрреволюцией. Между тем продолжавшееся и в военных условиях тайное производство спиртных изделий грозило принять опасные размеры. Необходимо было срочно принять меры для борьбы с ним.

Именно этому вопросу и был посвящен проект "Карательных правил для борьбы с тайным винокурением и корчемством, вином", предложенный Народным комиссариатом финансов.(75) Проект был составлен на основе рекомендаций, высказанных на межведомственном совещании 23 июля 1919 г., в котором приняли участие представители от народных комиссариатов внутренних дел, юстиции, земледелия, торговли, финансов и других ведомств.(76) На совещании были высказаны предложения о необходимости более широкого привлечения трудящихся к антиалкогольной борьбе, а также о возложении общего руководства ею на специальный государственный орган. Этот проект и лег в основу постановления Совета Народных Комиссаров о запрещении в РСФСР без разрешения производства и продажи спиртных изделий и не относящихся к ним спиртосодержащих веществ от 19 декабря 1919 г.(77)

В современной литературе это постановление нередко называют "сухим законом", но в прямом смысле слова этот декрет Совнаркома таковым не являлся, так как он в полной мере не запрещал потребление спиртных изделий. В соответствии с пунктом 1-м постановления в РСФСР повсеместно воспрещалось "изготовление без разрешения спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ, из каких бы припасов или материалов, какими бы способами, какой бы крепости и в каком бы количестве спиртовые напитки и вещества ни были приготовлены".(78)

Пунктом 2-м запрещалась продажа спиртовых изделий и спиртосодержащих веществ. Согласно 3-му пункту декрета крепкими признавались изделия, в которых содержание винного спирта превышало полтора процента (градуса) по Траллесу. Для виноградных вин, дополнением к постановлению за подписью Бричкиной, секретаря СНК РСФСР, допускалась крепость не выше 12°. («Известия». – 1920. – 1 января.) В пункте 4-м постановления разъяснялось, что изделия с меньшим содержанием винного спирта, а также кумыс и кефир не считаются крепкими и допускаются, при отсутствии в них других одуряющих или вредных для здоровья примесей, к свободной продаже. Здесь же уточнялось, что применение хмеля при изготовлении крепких изделий не воспрещается. Пункты 6-й и 7-й декрета устанавливали порядок производства и условия продажи спирта, крепких изделий и не относящихся к ним спиртосодержащих веществ.

Текст постановления, насчитывавшего 16 пунктов, включал также статьи (№ 8-11), определявшие меры наказания за нарушение установленного порядка. В частности, за распитие незаконно приготовленных и незаконно полученных спиртных изделий, а также за появление в публичном месте в состоянии алкогольного одурманивания виновные в том лица подвергались лишению свободы с принудительными работами на срок не менее одного года.

В заключительных статьях декрета (№ 12-16) был определен порядок проведения следствия и рассмотрения в народном суде дел по нарушениям, предусмотренным в предыдущих статьях декрета.

Постановление СНК от 19 декабря 1919 г. было направлено, прежде всего, на сохранение хлеба, против переработки зерна на самогон, а также обеспечение потребности в спирте предприятий обороны и учреждений здравоохранения молодой Советской республики. Вместе с тем этот декрет убедительно свидетельствует о последовательной борьбе ленинского Совнаркома за здоровье народа, против распространения такой социально опасной и вредной зависимости, как алкоголизм.

Хотя декрет ленинского Совнаркома РСФСР от 19 декабря 1919 г. и устанавливал суровую ответственность за производство самогона (лишение свободы на срок не менее 5 лет) и за появление в пьяном виде на улицах и в других общественных местах (лишение свободы на срок не менее 1 года) практически выполнить тогда эти пункты декрета было трудно.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть важное значение декрета СНК РСФСР от 19 декабря 1919 г., нанесшего серьезный удар по преступным элементам. Большое количество хлеба, который они хотели превратить в самогон, было передано населению страны. Среди широких масс трудящихся росло понимание того, что потребление алкоголя является большим социальным злом.(79)

Опыт Советской власти в борьбе за трезвость в первые годы ее существования сохраняет свою ценность и в наши дни.
Голод, последствия эпидемий, пагубное влияние империалистической, гражданской войн, иностранной интервенции, разлагающее влияние мелкобур­жуазной стихии, а также дополнительное разрешение торговли вином в августе 1921 года спо­собствовало росту беспризорных детей к концу 1921 года до 7 млн. человек. С первых шагов Советской власти правительство уделяло пристальное внимание детям, в том числе и беспризорным. В ноябре 1917 года была опубликована декларация Наркомпроса по дошкольному воспитанию, а в 1920 году в Совет­ской России функционировало около 5 тысяч дошкольных учреждений. В 1919 году по инициативе Н. К. Крупской была организована Академия коммунисти­ческого воспитания. С 1920 года стали создаваться трудовые коммуны - особый вид учебно-воспитательных учреждений. В результате этих мер к концу 1924 года число беспризорных детей снизилось до 300 тысяч.

Торговля спиртным, как нам уже известно, была запрещена в России еще в годы первой мировой войны. Декрет Совнаркома РСФСР от 19 декабря 1919 г. "О запрещении в РСФСР без разрешения производства и продажи спирта, крепких напитков и не относящихся к напиткам спиртосодержащих веществ"(80) опирался пусть на недолговечную, но все-таки традицию. В этой связи декрет Совнаркома РСФСР от 9 августа 1921 г. "О продаже виноградных, плодовоягодных и изюмных вин" практически воспринимается как отмена предыдущего антиалкогольного законодательства. Следует, подчеркнуть, что в действительности закон 1921 г. не был направлен на увеличение продажи водки. Запрет на производство и продажу водки был сохранен. Разрешена была, к сожалению, продажа вин крепостью не более 14°.(81)

Причины принятия закона 1921 г., а также быстрого распространения пьянства к концу 1920-х гг. лежали, прежде всего, в экономических и социально-политических изменениях, произошедших в стране. Начавшаяся после введения НЭПа переоценка основ торговой политики привела к утечке государственных доходов за счет нерегламентированного производства и продажи спиртного. Уже в начале 1920-х гг. фактом стала монополизация пивных в руках нэпманов. Погоня за выгодой неизбежно подталкивала их к обходу существующих законов. Усилилось проникновение частника в область виноделия, как и в другие отрасли пищевкусовой промышленности, суливших быстрый оборот вкладываемых средств. Высокая, в силу ряда причин, стоимость поступающих на рынок промышленных изделий и низкие цены на хлеб ("ножницы цен") заставляли мелких производителей прибегать к переработке хлеба на самогон. Масса частных посредников, наводнивших города после введения "свободной торговли" и в большинстве своем неучтенных, способствовала доставке самогона в винные лавки.

В качестве причины развития пьянства в условиях 1920-х годов можно назвать также, во-первых, расширение продажи пива и общественных функций тогдашних пивных. Дороговизна зрелищ, непривычность для многих клубов, которые заполнялись в основном молодежью, бытовые стереотипы, воспринятые от дореволюционной эпохи, сделали пивную не только помещением для потребления спиртного, но и по существу наиболее доступным местом общения. Улучшение материального положения и появление в связи с этим большого свободного времени упрочили данную ситуацию. Во-вторых, развитию пьянства способствовал жилищный кризис, который стал остро ощущаться в городах в начале 20-х гг. и дал толчок дальнейшему развитию различных форм общежитий. Заполняли их, в основном, лица, прибывшие из деревни, сами находившиеся в плену старых традиций и, естественно, некритично воспринимавшие подобного рода "бытовое наследие" в городах. Общежития объединяли рабочих, прежде всего на почве быта, а именно здесь наиболее медленно преодолевались отсталые взгляды и привычки.

Выход из сложившегося положения путем проведения новой серии запретительных мер некоторым казался бесперспективным. Он вызывал скептицизм именно ввиду накопленного отрицательного опыта результативности одной ограничительной политики. Нужно было возродить мощшое трезвенническое движение. К тому же этот опыт анализировался большей частью обособленно, в отрыве от изучения причин возникшей ситуации. В результате в августе 1925 г. была разрешена продажа водки. Одновременно оговаривалось, что мера эта временная и лживо обращалось внимание на экономический ущерб, который несло государство при существующих запретах. Вместе с тем не скрывалось, что встать на путь продажи водки побудил, главным образом, поиск средств для выполнения намеченных широких производственных планов.

Внешние приметы надвигающегося недуга - дети, убегающие от пьяных родителей, жены, терпеливо ждущие мужей в дни получки у заводских проходных, - фиксировались печатью особенно пристально уже с 1922 г. "Окончился пятилетний отдых работниц, когда они видели своего мужа вполне сознательным. Теперь опять начинается кошмар в семье. Опять началось пьянство...", - писала в редакцию "Петроградской правды" группа работниц Московско-Нарвского  района.(82) Газеты стали публиковать многочисленные письма и коллективные резолюции протеста против самогонщиков. Их авторы апеллировали не только к совести рабочих, но и к правоохранительным органам. Возмущение пороком определяло и размеры предлагавшихся за него наказаний, зачастую максимальных.

Далее, специальным постановлением Совнаркома РСФСР от 9 августа 1921 года, подписанным наркомом продовольствия А.Д. Цюрупой, была разрешена продажа виноградных, плодово-ягодных и изюмных вин с содержанием алкоголя не более 20 градусов, на что требовалось особая санкция отделов управления местных исполкомов.(83) Что же касается отпуска спирта учреждениям, предприятиям и отдельным лицам для технических, медико-санитарных и прочих надобностей, то согласно Постановления СТО РСФСР от 15 февраля 1922 года, он также производился местными спиртовыми органами (рауспирт), правда, исключительно по нарядам соответствующего центрального органа ВСНХ - Госспирта. 26 июня этого же года было издано очередное Постановление СТО о государственно-спиртовой монополии, запрещавшее выпускать спирт из заводов и складов на внутренний рынок для реализации без особых нарядов Центра.(84)

Трудно говорить о какой-либо более или менее организованной борьбе с пьянством в начале 1920-х годов. Лишь эпизодически ею занимались местные партийные и комсомольские ячейки, принимая на своих собраниях порой очень последовательные директивы. Например, в начале 1921 г. Новгородский губком РКСМ постановил, чтобы к 1 февраля прекратили пить все члены губернского комитета, а к 1 апреля - все остальные рядовые комсомольцы.(85) Всплеск пьянства объяснялся «гримасами» новой экономической политики, рассматриваемой в партийных кругах как временное отступление в процессе строительства социалистического общества. Поэтому вполне логичными выглядели упования на изживание пьянства одновременно со свертыванием НЭПа.

Не случайно, именно против самогоноварения был направлен главный удар коммунистической пропаганды. Одним из первых нанес его Владимир Маяковский агитационным стихом 1923 года «Вон – самогон!». Идеологическая подоплека антисамогонной кампании очевидна: стихи, иллюстрированные автором, трактовали пьянство как политическое зло, провоцируемое врагами Советской власти. Соответственно, борьба с алкоголем уподоблялась борьбе с контрреволюцией. Не случайно очень близка их образная трактовка - в виде зеленого змия.

Но правительственные меры двадцатых годов носили скорее характер кампанейщины, штурмовщины и прямого администрирования. Так, в ноябре 1922 года 140-я статья УК РСФСР, предусматривавшая лишение свободы на срок не ниже 1 года с конфискацией части имущества, была изменена в сторону ужесточения карательной практики. Теперь «изготовление и хранение для сбыта, а равно торговля самогоном в виде промысла, с целью личного обогащения, карается - лишением свободы на срок не ниже трех лет со строгой изоляцией, конфискацией всего имущества и поражением в правах на срок до пяти лет». За самогоноварение без цели сбыта и хранение спиртного предусматривался штраф до 500 рублей золотом или 6 месяцев принудительных работ.(86)

Широкую кампанию борьбы с самогонщиками (по РСФСР в 1923 году было изъято 115 тысяч самогонных аппаратов, а в следующем году - 135 тысяч) (87) стимулировала введенная система премиальных отчислений от штрафов. Специальное постановление правительства «О распределении штрафных сумм, взыскиваемых в судебном и административном порядке за незаконное изготовление, хранение и сбыт спиртных напитков и спиртосодержащих веществ» от 20 декабря 1922 года предусматривало поступление половины взысканных сумм для поощрения сотрудников милиции, а остаток делился поровну между «прочими лицами», способствовавшими изъятию и местными исполкомами.(88) В целом неэффективной оказалась и деятельность созданной по инициативе Президиума ВЦИК и утвержденной решением Политбюро ЦК РКП(б) 27 сентября 1923 года постоянной комиссии для борьбы с самогоном, кокаином, пивными и азартными играми под руководством П. Г. Смидовича. В рекомендациях комиссии, наряду с мерами административного воздействия и культурно-просветительной работой, ставился также «вопрос о вине и пиве как возможном отвлекающем от самогона». Но вытеснить самогон с помощью продажи пива и виноградных вин никак не получалось. Да и получиться не могло, так как вся история человечества говорит о том, что один наркотик не выгнать из общества другим наркотиком.

Не удивительно, что уже в 1922 году во многих городах довольно частым явлением стали женские кордоны (нередко вместе с детьми) у заводских проходных в дни получки. Весьма типичным для того времени является коллективное письмо работниц Московско-Нарвского района Петрограда в редакцию «Петроградской правды», написанное осенью 1922 года: «Окончился пятилетний отдых работниц, когда они видели своего мужа вполне сознательным. Теперь опять начинается кошмар в семье. Опять начинается пьянство…».(89) Даже в семьях, не пьяниц, расходы на спиртное составляли почти 7% бюджета. Типичный же бюджет московской рабочей семьи в 1924-1925 годах распределялся таким образом: на культурно-просветительские цели - 48 копеек в год, на религию - 3 рубля, на спиртное (без учета того, что пропивает муж) - 44 рубля 85 копеек.(90)

Возобновилась традиция ходить в гости с алкоголем по праздничным дням, которых в 1920-е годы было немало. Прибавление к старым религиозным праздникам новых - революционных - просто давало дополнительный повод для пьяного застолья. По данным академика С.Г. Струмилина, собранным в 1923-1924 годах, самой распространенной формой досуга всех слоев городского населения Советской России являлись визиты, которые чаще всего сопровождались пьянкой. В 1923 г. даже несовершеннолетние рабочие тратили на приобретение спиртного 4% своего заработка, а у взрослых затраты были еще выше. Сколько же тратилось на покупку самогона, браги и денатурата – неизвестно и трудно поддается подсчетам.(91)

Хотя в 1923 году ассортимент спиртных изделий был весьма широк (столовые и десертные вина, крепкие виноградные вина, портвейны и шампанское), но в основном горожане потребляли самогон и пиво (последнее стало любимым пролетарским пойлом - в среде рабочих сложился стереотип ежедневного его потребления), тогда как потребление виноградных вин (совершенно правильно) стояло на одном уровне с денатуратом и политурой.(92) С переходом к нэпу, как и до революции, губернии России захлестнула пивная волна. Челябинская газета «Советская правда» писала, что в 54-тысячном городе пило все взрослое мужское и половина взрослого женского населения. За первые семь месяцев 1924 года, то есть еще до отмены закона трезвости, челябинцы выпили около 40 тысяч ведер пива, потребление которого значительно увеличивалось от месяца к месяцу. Поставок пива из Троицка явно не хватало, поэтому пришлось «подключать» пивные ресурсы Башкирии, Омска, Самары и Свердловска. Тем не менее «напиток пролетариата» до середины десятилетия с трудом конкурировал с самогоном: дешевизна пива явно уступала крепости самогона, примерно, четверть которого в России делалась с применением различных примесей. Наиболее популярными примесями были: хмель, горчица, хрен, бензин, керосин, табак, полынь, перец, куриный помет, известь, купорос, мыльный камень, наркотики, белена, дурман, денатурат и прочая «дурь». Из них бесспорным лидером был табак, а затем шел хмель и купорос. Понятно, что такая «гремучая смесь», нечто среднее между алкоголем и наркотиком стояла выше всякой конкуренции в иерархии потребительских извращенных пристрастий.

Несмотря на сопротивление значительного числа членов ЦК партии, И.В. Сталину удалось на Октябрьском (1924 года) пленуме ЦК РКП(б) протащить решение о государственном производстве и торговле водкой, правда, как «вынужденную», «грязную» и «временную» меру. На XIV съезде партии в традиционной для него манере Сталин отмечал: «Ежели у нас нет займов, ежели мы бедны капиталами ... то остается одно: искать источников в других областях ... Тут надо выбирать между кабалой и водкой, и люди, которые думают, что можно строить социализм в белых перчатках, жестоко ошибаются».(93) Другими словами, родовые муки социализма решено было облегчить привычным типом анестезии - крепкими спиртными изделиями. Как объяснял председатель правительства А.И. Рыков, лучше иметь «русскую горькую», чем нарождающуюся буржуазию в деревнях, которая нарушает законы, истребляет громадное количество хлеба и удовлетворяет «народную нужду» в водке. Таким образом, «пьяная» выручка получила «созидательное» направление.

На основании введенной 5 октября 1925 года казенной винной монополии, исключительное право на приготовление и продажу 40-градусной водки получил Центроспирт, который выбросил ее на рынок по «демпинговой» цене - 1 рубль за бутылку. Но резко усилившееся в связи с этим пьянство заставило Центроспирт уже через месяц повысить стоимость водки почти в полтора раза. А это, незамедлительно, привело к увеличению самогоноварения. Стремясь победить конкурента в лице тайных производителей алкоголя, госорганы были вынуждены с лета 1926 года снижать цены на водку, доведя до 1,1 рубля за бутылку. Эта мера привела к постепенному исчезновению самогона с городского рынка, а «успехи» в экономической борьбе с самогоноварением, в свою очередь, привели к пересмотру правовых норм. Сначала статья 140 была расчленена, затем приготовление самогона для собственных нужд было переведено в разряд административных нарушений. Постановлением СНК РСФСР от 9 сентября 1926 года были отменены премии милиции, отчисляемые от штрафных денег самогонщиков, а с 1 января 1927 года вступил в силу новый Уголовный Кодекс РСФСР, не предусматривающий наказаний за самогоноварение. Перестало оно преследоваться и в административном порядке.(94)

Но это была только одна сторона медали. Хотя выпуск сорокаградусной водки подавался властями как шаг, направленный на борьбу с потреблением самогона, однако основным мотивом выпуска «казенки» и введения винной монополии был поиск дополнительных источников финансирования форсированной индустриализации. По уверению самого Сталина, подобные меры позволяли найти дополнительные оборотные средства «для развития нашей экономики собственными силами».(95) Весной 1926 г. в связи с избыточной денежной эмиссией и инфляцией в повестку дня встала задача изъятия денег у населения, в том числе и путем наводнения села водкой. Впервые эта идея была высказана в конце 1925 года на заседании у А.Д. Цюрупы заместителем наркома внешней и внутренней торговли А.Л. Шейнманом. Хотя она и не нашла однозначной поддержки у руководства страны, но тем не менее вошла в текст секретных замечаний Совнаркома СССР по докладу наркомата торговли к апрельскому (1926 года) Пленуму ЦК партии.(96)

Но уже с 1927 года продажа водки населению была существенно расширена, а «доход» от ее реализации составил около 500 млн. рублей. Доля от продажи спиртных изделий в государственном бюджете в период 1923/24 – 1927/28 гг. выросла с 2% до 12%. Заметим, что в царской России, деньги, вырученные от продажи водки составляли почти треть «пьяного бюджета» – 38% в 1895 г., 31% в 1905 г., 30% в 1909 г. и 26,4% в 1913 г.(97) В новых условиях идея всеобщей трезвости по сути дела становилась антигосударственной. На этом фоне городская среда стала неуклонно дуреть от алкоголя.

Выпускавшаяся в разнообразной таре «рыковка» сделала свое дело. В повседневный быт городского населения все прочнее входила дешевая и доступная водка: если в 1925 году на семью в месяц покупали в среднем 1,5 бутылки, то в 1927 году - 2,4, а в 1928 году – уже 3 бутылки.(98) Особенно резко пьянство увеличилось в рабочей среде. Если в Ленинграде, например, в 1924-1925 годах было выпито 617 тысяч ведер водки, то в 1927-1928 годах потребление выросло до 2063 тысяч ведер. По воспоминаниям современников, в первый месяц после отмены закона трезвости истосковавшиеся по свободной водке жители Челябинска шли в «красногвардейскую атаку» на винные магазины, создавая огромные очереди. В 1927 году, по данным московских профсоюзов, душевое потребление всех видов алкоголя возросло в рабочей среде в 6 раз по сравнению с 1924 годом, а в 1928 году – 8 раз. По материалам другого обследования в 1927 году в крупных городах европейской части РСФСР расходы на пиво и вино только у молодых рабочих составляли 16-17% заработка, что в 1,5 раза превышало затраты на книги. В Ленинграде на вопрос о систематическом потреблении алкоголя утвердительно ответило 58% молодых мужчин и 23% женщин. В маленьком городке Шуя все молодые мужчины пили водку и пиво, причем почти половина из них не скрывала, что при возможности напивались «до потери сознания». В стране увеличилась смертность в результате отравления спиртным: с 2,6 случаев на 100 тысяч человек в 1922 году до 44 – в 1928 году. Возросло и число лиц, страдавших алкогольными психозами. Если в 1922 году они составляли 2% всех зарегистрированных душевнобольных, то в 1927 году их доля возросла почти до 19%. Алкоголизм также стал одной из причин участившихся случаев самоубийств, ставших своего рода знамением этих лет. За первый «полноправный» алкогольный 1925/26 хозяйственный год преступность в крупных городах подскочила в десятки раз, что зафиксировано официальной статистикой. Пьянство породило целую волну хулиганства. Частыми были такие бессмысленные выходки как погромы домов отдыха (например, в Ростове летом 1926 года). Случалось, что пьяные хулиганы бросали палки и камни в низко летевшие самолеты Авиахима: именно так была едва не сорвана первомайская демонстрация в Казани.(99) Лакмусовой бумажкой неблагополучного положения в алкогольной сфере стало появление в октябре 1926 года в Ленинграде первых в стране вытрезвителей, а весной 1927 года - наркологических диспансеров.

Частично факторы роста пьянства после отмены закона трезвости носили бытовой характер, однако более явными стали элементы ретритизма (ухода от действительности) в поведении пьющих людей, особенно безработных. По донесениям политорганов второй половины 1920-х годов на Московской бирже труда безработные «ежедневно устраивают попойки, побоища, пристают к женщинам».(100)

Усугубление алкогольной обстановки в стране после 1925 г. вызвало всеобщую тревогу. С 1928 г. развернуло свою деятельность созданное Общество по борьбе с алкоголизмом. Возникновению Общества способствовала долголетняя традиция борьбы с пьянством, проходившая, как правило, при широком участии общественности и обычно в формах каких-либо неправительственных объединений. Появление Общества по борьбе с алкоголизмом было отчасти вызвано деятельностью его предшественников-созданных в 1924 г. групп по борьбе с наркотизмом.(101)

Несмотря на то, что продажа вин и водки была официально запрещена еще в начале первой мировой войны, а потом закон трезвости был практически подтвержден Советским правительством, многие юноши и девушки поколения 1920-х гг., к сожалению, потребляли алкоголь. По данным 1923 г., более 30% фабрично-заводских подростков Петрограда были знакомы со спиртными изделиями.(102) В том же 1923 г. рабочие подростки тратили на приобретение вина, водки и пива около 4% своего заработка.(103) После официального разрешения продажи водки в 1925 г. пьянство в среде молодежи заметно возросло. В некоторых городах РСФСР, согласно данным опросов, молодые рабочие тратили на спиртные изделия уже 16-17% заработка. Возросло количество юношей и девушек, постоянно употребляющих алкоголь. В Ленинграде, по данным 1929 г., из числа опрошенных молодых рабочих систематически выпивали 58% мужчин и 23% женщин; 38% мужчин и 12% женщин полагали, что делают это лишь от случая к случаю.(104)

Печальные последствия пьянства были достаточно наглядными. Пьющие подростки, как правило, плохо справлялись с производственными заданиями, попадали в число прогульщиков и бракоделов. На одном из воронежских машиностроительных заводов в 1929 г. дирекция собиралась уволить за пьянство сразу 27 молодых рабочих.(105) Пьянство влекло за собою половую распущенность. В среде молодых рабочих росло число добрачных связей, в которые зачастую вступали несовершеннолетние. По петроградским данным 1923 г., половой жизнью жили почти 63% девушек в возрасте от 14 до 18 лет и 47% юношей из рабочей среды.(106) Связи, как правило, носили кратковременный характер и мотивировались любовью 87% женщин и лишь 35% мужчин (по данным московских социологов).(107) Циничное отношение к женщине в основном порождалось пьянством. К такому заключению пришла, в частности, комиссия ЦК ВЛКСМ, присланная в 1929 г. в Ленинград для изучения случаев нетоварищеского отношения к девушкам. Комиссия выявила факты грубого обращения, изнасилования, принуждения к сожительству, многоженства.(108) Непременным спутником пьянства являлось хулиганское поведение молодых рабочих. Пьяные драки, хождение "стенка на стенку" были нередки в 20-е гг. даже в таких крупных городах, как Ленинград.

Пьянство отрицательно сказывалось на физическом и духовном развитии будущего рабочего класса. Молодые рабочие часто сами тяготились скверной привычкой потребления спиртных изделий и хотели от неё избавиться. Еще в 1919 г. на вопрос "Что самое плохое в жизни?" московские рабочие подростки ответили: "Пьянство".(109)  Нередко юноши и девушки обращались за помощью к общественным организациям. На адрес справочного бюро ленинградского Дома коммунистического воспитания в 1928 г. пришло анонимное письмо. Девушка-работница писала: "Мне 15 лет, но я очень много пью вина... Не знаю, что будет. Как поступить?".(110) И такие письма были не единичны.

Комсомольские организации активно обсуждали меры по ликвидации пьянства в среде молодежи. Так, еще в 1922 г. комсомольцы Пролетарского завода в Петрограде организовали клуб, чтобы он "отвлекал молодежь от выпивки".(111) Пьющие исключались из комсомола, на заводах и фабриках устраивались показательные суды над пьяницами. Популярными были молодежные дискуссии на антиалкогольные темы. Особенно усилилось участие молодежи в борьбе с пьянством во время культпохода ВЛКСМ в 1928 г. Газета московских комсомольцев "Молодой ленинец" провела в 1928 г. на своих страницах диспут на тему "Борьба с кружкой пива". В Ленинграде на заводе им. К. Маркса действовал постоянный молодежный семинар "Алкоголь и культурная революция".(112) Во многих городах были созданы специальные антиалкогольные отряды молодежи: в Астрахани - по борьбе с шинкарством, в Сталинграде - с пьяным хулиганством, в Ленинграде - по борьбе за закрытие винных магазинов.(113) Весьма эффективной формой борьбы с пьянством были организуемые комсомольцами детские демонстрации под лозунгами: "Отец, брось пить", "Мы против пьяных отцов" и т.д. Определенную роль в антиалкогольной работе сыграли дома-коммуны, бытовые конференции.

Нам уже известно, что в 1928 г. было образовано Общество борьбы с алкоголизмом, активными участниками которого стали многие молодые рабочие. Однако еще до официального оформления Общества передовая рабочая молодежь активно включилась в борьбу с пьянством, что способствовало оздоровлению ее собственного образа жизни.

Декретом СНК РСФСР от 25 сентября 1926 года "О ближайших мероприя­тиях в области лечебно-предупредительной и культурно-просветительной рабо­ты по борьбе с алкоголизмом" в программы школ всех ступеней было введено антиалкогольное просвещение.

В двадцатые годы были проведены сотни антиалкогольных демонстраций, митингов, маевок. Например, с 1923 по 1931 год в СССР проводился так называемый "детский поход на взрослых". К работе по воспитанию трезвого человека наши предшественники 20-х годов не подходили формально; использовалась: оригинальность, прямота, страстность и не­преклонность, свойственные молодым. Детский поход против пьянства имел, конечно, двоякое значение: он воздействовал на взрослых и вместе с тем спо­собствовал подготовке нового трезвого поколения. Были и неувязки. Так, члены противоалкогольного общества резко критиковали (и правильно делали) широко известную в ту пору общественную организацию "Друг детей", которая использовала денежную прибыль от продажи вина и пива на оказание помощи детям.

При обществе борьбы с алкоголизмом была сформирована юношеско-школьная секция. В 1928 году Всероссийское и Всеукраинское общества борьбы с алкоголизмом (29-30 ноября) объединились во Все­союзный Совет противоалкогольных обществ (ВСПО).

Главполитпросветом в программу работы всех школ при клубах и домах культуры было введено преподавание основ антиалкогольной пропаганды. Во­просом изучения алкоголизма занялись многие научные учреждения, в том числе институт социальной гигиены и институт невропсихиатрической профилактики в Москве, паталого-неврологический институт, институт психиатрии и гигиены, институт гигиены и труда в Харькове, паталого-неврологический институт в Киеве, имеющий специальное отделение по противоалкоголизму, и другие. В Харьковском институте народного хозяйства - профессор Ф. А. Несмелов в течение 1928-1929 года прочитал курс лекций по противоалкоголизму.

Примечательно постановление коллегии Наркомпроса РСФСР от 23 апре­ля 1929 года, которое предусматривало к новому учебному году закончить от­работку плана и программы преподавания противоалкоголизма в школах пер­вой и второй ступени, в педагогических и медицинских вузах, а также во всех техникумах и на специальных курсах. Решено было переиздать соответствую­щие учебники с добавлением основных сведений о вреде алкоголя. В планы пе­реподготовки учителей начальных школ на летних курсах были включены во­просы воспитания, трезвости. 15 августа 1929 года состоялась московская кон­ференция пионеров вместе с Обществом борьбы с алкоголизмом, которая в своих решениях потребовала от своих старших товарищей и руководителей - комсомольцев - отказа от выпивки. Решили бороться с алкоголизмом родителей путем демонстраций, добиваться противоалкогольного преподавания в школе.

Постановлением ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 2 января 1928 года приготовление, хранение и сбыт самогона, а также изготовление, хранение, сбыт и ремонт самогонных аппаратов вновь запрещались, и за эти нарушения предусматривались административные наказания либо в виде штрафа до 100 рублей, либо в виде принудительных работ на срок до 1 месяца.(114)

Корни алкоголизма лежали, несомненно, глубже сферы классового противостояния. Но если честно, то некоторые основания для того, чтобы связывать употребление спиртного с «нэпманской стихией» все же были. На первом месте стояли экономические причины. 18 января 1923 года ВЦИК и СНК приняли декрет «О дополнительном обложении торговых и промышленных предприятий на проведение мероприятий по борьбе с последствиями голода», которым устанавливалось дополнительное обложение не только предприятий, производящих предметы роскоши и торгующих ими (50% стоимости патентов и 1% с оборота), но и кафе, ресторанов высших разрядов (100% патента и 3% с оборота), торговых заведений пивом и вином (100% их стоимости).(115)

Наряду с факторами меркантильного характера, наличествовали и чисто психологические факторы. Бизнес периода НЭПа был скорее ориентирован на выживание и на прожигание жизни, чем являлся базовой жизненной целью. Явления, названные в литературе «гримасами» или «угаром» НЭПа, достаточно известны и даже хрестоматийны. Не секрет, что нэпманы, неуютно чувствовавшие себя в Советской республике, часто вели себя по принципу «пропадать - так с музыкой», предаваясь пьяным кутежам и разврату. Отсюда - некая «аура», которая ассоциировалась с «последними русскими капиталистами» и влекла за собой вполне определенный спектр впечатлений.(116) Карикатуры в рубриках «Гримасы НЭПа», изображающие дремлющих за столом, уставленным едой и спиртным, жирных нэпманов, быстро стали приметой времени:

«Хорошо! ... Душе отрадно! ...

Сердце дремлет ... Сердце спит...

Только грубо и нескладно

НЭП за рюмочкой сопит...».(117)

Пьянство неизменно присутствовало среди набора «смертных грехов», присущих нэпманам. В 20-е годы «нэпо румяная, угарно пьяная» нередко рисовалась в виде запеленутого младенца, рядом с которым располагались непременные атрибуты в виде пива и карт.(118) В массовом сознании эпохи как в кривом зеркале «шинкари, трактирщики, самогонщики и священники» сливались в одно неразделимое целое. И, конечно, непременным атрибутом всего этого мира было беспробудное пьянство: «Там кутеж, трещат трактиры. Все делишки бражные».(119)

Но самое главное другое. В НЭПе виделась угроза перерождения коммунистов, растворения в новых условиях основ коммунистической морали. Пугало распространение алкогоголя и наркотиков, проституции и азартных игр, коррупции и спекуляции. Вот весьма характерное сообщение «Известий» Воронежского губернского комитета партии с типичными для партийной печати тех лет оценками: «Развелись волчьи ямы буржуазного окружения: кафе, рестораны, игорные притоны, буфеты с алкоголем, тотализатор и т.п. - поджидают коммунистов, особенно молодых, чтобы разложить партию».(120)

Заметим, что в менталитете 1920-х годов (особенно городского населения) нэпман и советский аппаратчик-бюрократ предстают, как кентавр, в неразрывном единстве. Следует признать и то очевидное обстоятельство, что немалую толику в «общее дело» распространения пьянства в Советской России вносили представители местной номенклатуры.

Под давлением как экономических, так и социальных факторов, на антиалкогольном фронте большевистские правители окончательно сдали «командные высоты» как раз ко времени свертывания НЭПа. До конца двадцатых годов Сталин в целом был сторонником сдерживания пьянства. Он поддерживал антиалкогольную борьбу, придерживаясь так называемой «политики пресса», когда сверху планировалось систематическое сокращение выпуска и общедоступности водки (например, в части выпуска спиртных изделий был утвержден не госплановский вариант I-го пятилетнего плана, а несколько сокращенный план, рожденный в недрах ОБСА), а регламентация торговли спиртными изделиями в регионах была отдана в юрисдикцию местным Советам.

Однако планы первых пятилеток надолго похоронили идею всеобщей трезвости. С одной стороны, расширения продажи спиртных изделий стало важным внутренним источником поступления средств на нужды форсированной индустриализации (в 1929 г. стране впервые был спущен план по водке), а с другой, спаивание народа, позволяло сохранять бездефицитный бюджет.(121)

После принятия политических решений о свертывании НЭПа накал на фронте антиалкогольных битв резко пошел на убыль. Сначала власти поддержали задуманную ОБСА кампанию по закрытию пивных и винных лавок в Ленинграде в 1931-32 годах, но уже в сентябре 1932 года Ленинградский облисполком направил в адрес районных исполкомов секретное предписание заранее согласовывать с ним все подобные случаи. Еще через год областные власти приняли решение об открытии новых винных лавок для усиления реализации водочных изделий. В апреле 1932 г. прекратило свою деятельность и «Общество по борьбе с алкоголизмом», как мешавшее «добыванию» средств на индустриализацию, а вместо него возникло более аморфное движение «за здоровый быт». Были закрыты издаваемые в Москве и Харькове журналы «Трезвость и культура» и «За трезвость», фактически полностью прекращена антиалкогольная пропаганда, перестали публиковаться сведения и статистические данные о распространении пьянства в стране.

Новым лозунгом дня стали слова тогдашнего наркома пищевой промышленности СССР А.И. Микояна: «Какая же это будет веселая жизнь, если не будет хватать хорошего пива и хорошего ликера?».

К сожалению, с 1932 года трезвенническое движение в СССР практически прекратило свою деятельность. В 1937-39 гг. были уничтожены почти все педа­гоги-инициаторы трезвеннического движения среди школьников (митинги, де­монстрации, манифестации трезвости). В 1939-1940 годах прекратили свою деятель­ность общества трезвости им. Мотеюса Воланчюса в Литве и "Северное сияние" в Латвии.

Перед войной исследования по детской и подростковой алкоголизации бы­ли сведены к нулю и возобновились только в 60-х годах. В основном это были клинические исследования, в которых либо представлялись отдельные случаи алкоголизма у детей и подростков, либо описывались особенности течения, формирования и проявления алкоголизма в детском или подростковом возрас­те.

Первые отряды "Юных друзей милиции" и "Юных дзержинцев" были созданы в 1963 г. в г. Волгограде. Позднее, в апреле 1978 г., Секретариат ЦК ВЛКСМ, Министерство внутренних дел СССР, Министерство просвещения СССР и Государственный комитет СССР по профтехобразованию утвердили совместное постановление об этих отрядах и приняли положение об их деятельности. В состав отрядов "Юных друзей милиции" входили учащиеся V - VIII классов, а в отряды "Юных дзержинцев" - школьники IX - Х классов и учащиеся ПТУ в возрасте от 14 до 18 лет.

В содержание работы отрядов входили: создание и оформление комнат, стендов, посвященных борьбе за трезвость, деятельности правоохранительных органов; сбор и изучение материалов о жизни и деятельности ветеранов советской милиции; изучение основ трезвос­ти; изучение советского законодательства; проведение диспутов, лекций, бесед, вечеров, помощь администрации школы в поддержа­нии порядка; участие в трудовых десантах и операциях, выпуск пра­вовых и антиалкогольных газет; шефство над подростками с откло­няющимся поведением; дежурство в микрорайоне школы, рейды.

Антиалкогольная проблема не просто узкобытовая, медицинская или правовая. Она по своему положению - проблема комплексная, затрагивающая вопросы экономики, политики, медицины, права, пе­дагогики, социологии и т. п., а поэтому и решать ее нужно комплек­сно, с учетом всех отмеченных особенностей. Но, в первую очередь, это проблема политическая. И начало в её разрешении должны положить принципиальные политические решения. А раз так, то работа современной школы по формированию позитив­ных знаний, убеждений, т. е. по формированию трезвеннического сознания и поведения, готовности к трезвому образу жизни у школь­ников, является составной частью решения алкогольной проблемы.

Определенное влияние на постановку антиалкогольного воспита­ния учащихся оказали рекомендации Министерства просвещения РСФСР "Об антиалкогольной пропаганде в системе просвещения" (1974 г.) и методические рекомендации Министерства здравоохране­ния РСФСР "По организации антиалкогольного просвещения в шко­ле" (1978 г.).

В 70-х и 80-х годах проблемами отклоняющегося поведения детей и подростков занялись видные медики и публицисты, социологи и педагоги, психологи и биологи. Среди них следует назвать: медиков П. И. Сидорова, Ф. Г. Углова, Г. М. Энтина, И. В. Стрельчука, Н. Я. Копыта, И. Д. Муратову, В. А. Ря­занцева, Г. Я. Юзефовича и других; публицистов и писателей И. П. Дудочкина, Н. П. Машовца; социологов: В. Н. Лужбина, И. А. Красноносова; юристов Р. Лирмяна, Г. В. Антонова-Романовского; педагогов И. А. Невского, Д. В. Колесова; психологов В. Я. Ольшанского и В. С. Братуся; биолога Г. А. Шичко; истори­ков А. Н. Якушева и А. Л. Афанасьева и многих других.

Таким образом, изучение истории наркотизма, истории трезвеннических движений и трезвеннического воспи­тания в России показывает, что оно, во-первых, достаточно длительно и само­бытно, имеет волнообразный характер (спады, подъемы), включает в себя мно­гие аспекты (социально-нравственный, медицинский, политический, правовой и просветительно-педагогический). В отечественных исследованиях и публика­циях по данной проблеме содержатся богатые возможности для разработки це­лостной концепции трезвеннического воспитания молодежи.