Неизвестный художник. «Танцоры бугаку». Деталь. Японский свиток. Ок. 1800

Неизвестный художник. «Танцоры бугаку». Деталь. Японский свиток. Ок. 1800.

Руперт: Все эти вопросы никому и в голову не мог¬ли прийти в Средние века. В нашу эволюционную кос¬мологию ангелы вписываются лучше, чем в какую бы то ни было.

Мэтью: Да, я очень сильно чувствую, что с возвращением живой космологии возвращаются и ангелы, потому что они — часть любой уважающей себя космологии. Может быть, ангелы внесут в нашу культуру необходимое ей воображение.

В своей книге «Пришествие Космического Христа»⁹ я использую изобретенный мною термин «глубинный экуменизм». Глубинный экуменизм — это общение мировых религий, основанное не на доктринах и богословских изысканиях, а на мистических традициях, совместных молитвах и обрядах.

Все известные нам религиозные традиции говорят об ангелах и духах. Конь-Призрак, духовный учитель из племени дакота, как-то раз сказал мне: «То, что вы, христиане, называете «ангелами», индейцы зовут «духами». Это то общее, что есть у всех религий, то, что может нас сегодня объединить в движении глубинного экуменизма. Ангелы — вне конфессий, на них не наклеишь ярлыка. Нельзя сказать «буддийские ангелы, «исламские», «индуистские», «лютеранские», «англиканские», «католические»...

Чед Майо. "Благословение». 1993.

Очевидно, ангелы станут частью движения глубинного экуменизма. Исторический момент, который мы сейчас переживаем, заставляет нас задаваться вопросом: что общего у человечества как вида? Границы между культурами и религиями размываются. Пора всерьез заняться изучением нашей западной ангелологической традиции — и не из шовинизма, а для того, чтобы встречи с ангелами и духами из других культур не оттолкнули и не испугали нас. Нужно искать истины и связи, общие для всех традиций.

Особо важное место в наших сегодняшних поисках мудрости занимают шаманские культуры. Коренные народы тысячелетиями выживали среди диких зверей, в суровых природных условиях, в ледниковые периоды; они создавали общины, лечили болезни, воспитывали, учились. Огромная часть знаний и преданий была утрачена, но все же не полностью, и эти предания связаны с ангелами и духами. Во время совместной молитвы с американскими аборигенами я соприкоснулся с этими древними знаниями, и они заполнили пробелы в моем религиозном опыте. У наших кельтских предков тоже была хорошо разработанная система представлений об ангелах и духах-хранителях.

Руперт: Знания о духах всегда были основой религиозного опыта практически каждой культуры, наверное, с тех самых пор, как мы стали людьми. Вероятно, таковы истоки религиозного опыта. Представления о духах возникли раньше идеи единого Бога. Интересно, что в христианской, иудейской, исламской традициях, так же, как и в индуистской и буддийской, всегда фигурировало огромное множество духов. Даже ислам, самая монотеистическая из всех религий, не отрицает существования ангелов. Высокоразвитые религии не только не отвергли этот древний религиозный опыт, но и расширили его.

Мэтью: И все же в истории человечества был момент, когда духов отлучили, изгнали. Это произошло в последние несколько столетий, с наступлением современной эпохи. В сознании людей что-то изменилось, извратилось, разладилось, когда они попытались разорвать отношения с ангелами и духами, поэтому нам приходится расплачиваться за это экологическими катастрофами, войнами, жаждой наживы... Мы подвергли наши отношения с ангелами предельному обмирщению. Ангелы стали чем-то смешным, сентиментальным.

Турецкая миниатюра. Деталь. Ок. 1500.

Руперт: Или же всего-навсего порождениями нашей собственной психики. Современный человек говорит: «Ну ладно, допустим, кому-то мерещатся ангелы. Но это всего лишь плод нашего воображения. На самом деле никаких ангелов нет, они существуют лишь в сознании людей».

Людям нетрудно согласиться с тем, что ангелы существуют в нашем сознании. Гораздо сложнее признать объективное существование нечеловеческого разума. Нам брошен вызов.

Мэтью: Я считаю, что движение глубинного экуменизма должно распространиться и на науку. Как современная наука может помочь нам вновь обрести глубокие и насыщенные представления об ангелах, сохраненные западной традицией в лице Дионисия, Хильдегарды и Аквината?

Руперт: Это очень важно, поскольку современные научные открытия далеко превосходят все, что было известно в прошлом. Тогда у людей не было телескопов или радиотелескопов, они не знали ни о безмерности Вселенной, ни о разнообразии небесных тел, ни о космической эволюции. Отказавшись от старого машиноподобного мироздания ради живой и развивающейся Вселенной, мы должны задаться вопросом: какие еще, кроме нас, разумные существа обитают в этой Вселенной?
ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
Дионисий жил в VI в. н.э., вероятно в Сирии. На протяжении многих веков его ошибочно отождествляли с Дионисием Ареопагитом, которого св. Павел обратил в христианство в Афинах (Деян. 17:34). Правильнее было бы называть его Дионисием Псевдо-Ареопагитом. Он также известен под именем Псевдо-Дионисия (Сен-Дени, Дионисий Парижский). Благодаря этой путанице его сочинения пользовались огромным авторитетом вплоть до XVI в., и его роль в развитии православного и западного богословия трудно переоценить. Глубокое влияние на его учение оказали идеи философа-неоплатоника Прокла (411—485 н. э.). Четыре основных книги Дионисия Ареопагита — «О небесной иерархии», «О церковной иерархии», «Об именах Божиих» и «О таинственном богословии» — представляют собой сплав неоплатонизма и христианства. В книге «О небесной иерархии» подробно описаны девять чинов ангелов — посредников между Богом и людьми. Большинство фрагментов, которые мы приводим в своей книге, взяты именно из этого сочинения, оказавшего огромное воздействие на христианскую ангелологию. За свое богословие Дионисий получил прозвание «умеренного монофизита» (монофизитство — ересь, отрицавшая человеческое начало в Христе). Но на Латеранском соборе в 649 г. церковь воспользовалась его сочинениями в борьбе с монофизитами-радикалами, и это событие также в немалой степени поддержало тот авторитет, которым учение Дионисия пользовалось в христианском мире. Влияние ангелологии Дионисия на христианское богословие не в последнюю очередь объясняется тем, что он подробно описывает девять ангельских чинов, о которых апостол Павел упоминает лишь вскользь.
ЧИСЛО АНГЕЛОВ
Писание говорит об ангелах, что их тысячи тысяч и тьмы тем, если умножать на самих себя самые высшие для нас числа. Таким образом, оно ясно показывает, что чины небесных Существ для нас неисчислимы; потому что бесчисленно блаженное воинство надмирных Умов. Оно превосходит малый и недостаточный счет употребляемых нами чисел...¹⁰
Мэтью: Дионисий помещает ангелов в контекст огромного, бесконечного космоса и говорит об их неисчислимом множестве. Спустя несколько веков Мейстер Экхарт скажет, что численностью своей ангелы превосходят песчинки на морском берегу. Речь идет о невероятном числе, огромном множестве, которое нам не под силу себе представить. Вообразите самое большое число и приписывайте к нему нули до бесконечности — вот что такое ангельские сонмы.

Руперт: Огромные числа принято называть «астрономическими», и это напоминает нам о звездах. Теперь мы знаем, что космос состоит из бесчисленного множества галактик, а каждая галактика — из миллиардов звезд. На ночном небе мы можем увидеть звезды только нашей Галактики, основную часть которой составляет Млечный Путь. Поскольку ангелы связаны со звездами, их число действительно можно назвать «астрономическим».

Руперт: И раз уж мы считаем, что ангелы связаны со всем, что есть в природе, нужно принять во внимание и миллионы биологических видов, существующих на нашей Земле, а также, возможно, миллиарды видов с других планет, обращающихся вокруг других звезд в других галактиках. Сверх того, сами эти планеты — тоже организмы, как и наша планета, Гайя. Невероятное множество всех этих природных форм организации точно так же не представимо для нас, как и несметные ангельские воинства, о которых говорит Дионисий.

Мэтью: В этом контексте уместно будет обратиться к излюбленной теме Дионисия — иерархиям. Похоже, он сам изобрел это слово, создав книгу под названием «О небесной иерархии».
ИЕРАРХИИ, ПОЛЯ И СВЕТ
Иерархия, по моему мнению, есть священный чин, знание и деятельность: каковая иерархия причастна, насколько возможно для нее, Божественной красоте, и при озарении, сообщаемом ей свыше, восходит к возможному Богоподражанию.

Божественная красота — как простая, как благая, как начало всякого совершенства, — хотя и совершенно чужда всякого разнообразия, сообщает свет свой каждому по достоинству, и тех, которые делаются причастниками ее, совершенствует чрез Божественное тайнодействие, сообразно своей неизменности. Итак, цель Иерархии есть возможное уподобление Богу и соединение с Ним. Имея Бога Наставником во всяком священном ведении и деятельности и постоянно взирая на Божественную Его красоту, она, по возможности, запечатлевает в себе образ Его, и своих причастников творит Божественными подобиями, яснейшими и чистейшими зерцалами, приемлющими в себя лучи Высочайшего Божества — источника света; исполняясь священным сиянием, им сообщаемым, они сами, наконец, сообразно с Божественным установлением, обильно сообщают это сияние тем, кто ниже их. Ибо тем, которые совершают священные тайны, или тем, над которыми они свято совершаются, совсем не прилично делать что-нибудь противное священным установлениям; да они и не должны так поступать, если хотят удостоиться Божественного сияния, достойно взирать на него и преобразоваться по подобию этих божественных Умов.

Ибо совершенство каждого из принадлежащих к Иерархии состоит в том, чтобы стремиться, по возможности, к Богоподражанию, и, что всего важнее, сделаться, как говорит Писание, соработниками Богу, и, по возможности, обнаруживать в себе Божественную деятельность; так как чин Иерархии требует, чтобы одни очищались, другие очищали; одни просвещались, другие просвещали; одни совершенствовались,другие совершенствовали, каждый, сколько ему возможно, подражая Богу¹¹.

\Дионисий Ареопагит «О небесной иерархии», глава III.\
Руперт: То, о чем говорит Дионисий, соотносится с неоплатоническим учением об эманациях Единого — источника, из которого проистекает все сущее. Представление о цепочке сущего было очень важным для Древнего мира и оставалось привычной темой в литературе вплоть до современной эпохи. С каждой следующей ступенью сущее, исходящее из единого источника, постепенно тускнеет, погружаясь в материю. В этом, на мой взгляд, состоит неоплатоническая основа мышления Дионисия.

Мэтью: Согласен. Но, по-моему, сейчас эти взгляды стоило бы пересмотреть. Идея единого источника всего сущего мне нравится. Именно такой мне видится история творения: все началось с крошечного сгустка энергии. Однако представление о том, что чем дальше сущее от материи, тем оно одухотвореннее, кажется мне одной из величайших ошибок эллинистической мысли, отправной точкой всякого рода дуализма.

В этом тексте есть еще один смысл. Взять хотя бы первую фразу, где речь идет о «восхождении». Если все сущее изливается сверху вниз, значит, пренебрежения заслуживает все то, что находится внизу, — будь то земля, по которой мы ходим, или же наши собственные нижние чакры. Эта столь характерная для неоплатонизма логика не вызывает у меня особых симпатий. В нашем столетии подобные ошибочные утверждения, основанные на дуалистической идее «материя против духа», Успешно опровергаются представлениями об энергии и Духе, присущих материи. Но зато Дионисий очень интересно описывает иерархию — как священный чин, знание и деятельность, уподобляющиеся Божественной красоте и восходящие к Богоподражанию. Это нам весьма пригодится.

Интересно, что в его определении иерархии говорится о красоте Бога. Первый дар, изливающийся из единого источника, — это красота и свет. Для Дионисия красота есть свет. По-моему, это чудесно. Для нас сегодня необычайно важно понимать, что красота — это одно из имен божественного. Этой идеей вдохновляется современное движение за «экосправедливость». Красота — один из величайших источников энергии. Способность воспринимать красоту присуща людям как биологическому виду.

Руперт: Но если Бог— источник света, то тут возникает проблема. Получается, что наверху свет самый яркий, а чем ниже мы спускаемся, тем больше свет смешивается с тьмой. Значит, тьма для неоплатоников — это один из образов материи.

Мэтью: Точно.

Руперт: Выходит, что тьма не является частью божественного; она — негативный принцип. Но если рассматривать свет и тьму как два полюса божественного, все выглядит совсем иначе. Можно идти как снизу вверх, так и сверху вниз. Перемешивание материи и света, струящегося из сияющего источника наверху, уже не будет всецело негативным явлением или ослаблением первичного божественного принципа.

Мэтью: Я как-то раз провел без сна всю ночь в лесу и осознал, что ночь — это не просто отсутствие солнца: у ночи есть своя энергия. Тьма спускается, надвигается, входит, и у нее своя энергия, своя мощь. Именно этого недостает мышлению неоплатоников. Они принижают материю н тьму. Они принижают низ.

Поэтому я думаю, что лестница Иакова и вообще весь этот архетип восхождения — просто бегство от materia: материи, матери, земли. Это часть того иерархического видения мира, которое неоплатониками принималось за нечто само собой разумеющееся. Сегодня оно нам не подходит.

У этих представлений есть и политический аспект. В тексте Дионисия мы находим одно довольно-таки сомнительное высказывание. Это цитата из Прокла, авторитетного философа-неоплатоника: «...особая свойственная им чистота отчуждает обладающих высоким совершенством от тех, кто ниже их».

Грубо говоря, не стоит марать руки о тех, кто тебя ниже. Это замкнутое, кастовое самосознание, неприкосновенная духовность. В этом отличие неоплатонической философии Прокла, Плотина и Дионисия от библейской традиции, с почтением относящейся ко всем самым малым и смиренным созданиям: у них есть свои права, все они участвуют в общем круговороте бытия. Коренным первобытным народам мир представляется похожим на круг, а не на лестницу. Отсюда вопрос: нельзя ли рассматривать архетип цепочки сущего, скорее, как круг или спираль, чем как лестницу?

Руперт: Думаю, можно. Но мне кажется, что и в такой образности верха и низа есть свой смысл. Глядя ввысь, мы видим небо. Смотреть ввысь, на небеса, очень важно. В современном мире люди редко смотрят вверх. Наш взгляд прикован к земле, к земным делам. Почти все, что мы продаем и покупаем, идет от земли, даже сами деньги. Небеса, безграничные возможности космоса, огромное разнообразие небесных существ попросту не привлекают нашего внимания.