Роберт Монро «Небесное диво» 1995. Не ретушированное фото облачного образования

Роберт Монро «Небесное диво» 1995. Не ретушированное фото облачного образования.

В Средние века (как, впрочем, и во все предшествовавшие времена) люди верили, что небеса и вообще весь космос — живые. Небеса населяло бесчисленное множество существ, наделенных сознанием, которые отождествлялись со звездами, планетами и, возможно, с космическим пространством между ними. «Бог на небесах» — это не отвлеченная метафора: люди того времени действительно имели в виду небо.

Морфологические единицы: иерархия вложенных уровней. С помощью такой диаграммы можно представить, например, соотношение клеток с тканями, органами и организмами, или планет с планетными системами, галактиками и скоплениями галактик.

Но раньше люди так не думали. Они считали, что на небесах пребывают духи и Бог. Если Бог вездесущ, значит, божество должно присутствовать повсюду во Вселенной, а ведь наша Земля — всего лишь одна из бесконечно малых частиц мироздания.

Но теперь сама наука начинает отвергать этот механистический взгляд на мир. Последние научные прозре

ния подводят нас к новым представлениям — к концепции живого мироздания. Это основная тема моей книги «Возрождение природы».

Прежний механический универсум был огромной машиной, которая, приближаясь к своей термодинамической гибели, постепенно выходит из строя. Но, начиная с 60-х годов XX века, картина мира стала меняться. Возникла идея эволюционирующего космоса. Вначале Вселенная была крохотным, меньше булавочной головки, сгустком энергии, огненным шаром, который затем стал расширяться и до сих пор непрерывно разрастается. Разрастаясь, он остывает. Внутри него возникает все больше разнообразных структур и форм. Атомов, звезд, галактик, химических элементов вроде железа и углерода, планет, биологической жизни — всего этого вначале не было. По мере расширения Вселенной все это появлялось сначала в каком-то одном месте, а потом бесконечно самовоспроизводилось в пространстве и времени. Такой растущий, разворачивающийся универсум совсем не похож на машину. Скорее, он напоминает развивающийся организм.

Атомы уже больше не представляются нам неизменными инертными частицами материи. Атомы — сложные активные структуры, а материя — скорее, процесс, нежели субстанция. Специалист по философии науки Карл Поппер говорит: «Материализм преодолел себя в современной физике». Материя перестала быть фундаментальным объяснительным принципом. Напротив, ее саму теперь можно объяснить с помощью иных, более основательных принципов. Я имею в виду поля и энергию.

Планета, на которой мы живем, — это не безжизненная каменная глыба, обращающаяся вокруг Солнца, согласно ньютоновским законам движения, а Мать-Земля.

Жестко детерминированная Вселенная, подчиняющаяся неумолимым законам механистической причинности, уступает место миру, в который возвращаются свобода, открытость и спонтанность. Детерминизм пошатнулся с появлением квантовой теории в 20-е годы XX века. Позже теория хаоса подтвердила, что прежний идеал ньютоновского детерминизма был иллюзией. Наука высвободилась из-под гнета представлений о полностью предсказуемой Вселенной.

Природа обладает творческой силой. Благодаря Чарлзу Дарвину и Альфреду Расселу Уоллесу, обрела научную форму идея о том, что растения и животные — порождения самой Матери-Природы. Правда, физики еще долгое время утверждали, что эволюционные процессы не имеют никакого отношения к космосу в целом. Вплоть до 60- годов XX века они продолжали считать космос машиной, лишенной творческих способностей. Но теперь мы приходим к пониманию того, что творческая эволюция не ограничивается одной лишь областью биологии: эволюционное развитие всего космоса — это бесконечный творческий процесс.

Уверенность в том, что математическая физика вскоре раскроет все тайны природы, развеялась. Оказалось, что от 90 до 99 процентов космоса — это совершенно неизвестная нам «темная материя». Физики словно открыли космическое бессознательное. Мы не знаем, что такое эта темная материя, как она функционирует, какое влияние она оказывает на ход вещей во Вселенной.

Более того, эволюционная космология ставит под сомнение саму идею вечных «законов природы». Если природа развивается, то почему бы тогда не развиваться и законам природы? Почем знать, действовали ли все те «законы», что управляют нами сейчас (кристаллизация сахара, погода и так далее), в момент «Большого Взрыва»? Разумнее было бы считать, что в эволюционирующей Вселенной законы природы тоже эволюционируют. Еще разумнее думать, что все регулярное в природе подобно привычкам. А привычки природы меняются, развиваются. Вместо Вселенной, управляемой вечным математическим разумом, можно представить себе Вселенную, полагающуюся на свою внутреннюю память. На этом основана моя гипотеза морфологического резонанса, памяти в природе⁵.

Прежнюю модель Вселенной, состоящей из конечных неделимых частиц, мы теперь можем заменить холистической моделью—иерархией (или холархией) уровней, вложенных один в другой. Каждый из этих уровней — одновременно и часть, и целое. Атомы — это целое, состоящее из субатомных частиц, которые сами являются целым на более низком уровне. Молекулы как целое состоят из атомов, кристаллы — из молекул. Клетки — подуровень тканей, ткани — органов, органы — организмов, организмы — сообществ, сообщества — экосистем, экосистемы — Гайи, Гайя — Солнечной системы, Солнечная система — Галактики, и так далее: повсюду один уровень вложен в другой, каждая система — это одновременно и целое, состоящее из частей, и часть внутри более крупного целого. И на каждом уровне целое больше суммы своих частей. С моей точки зрения, эта целостность определяется тем, что я называю «морфологическим полем», — организующим полем, лежащим в основе структуры систем. Морфологические поля структурируются морфологическим резонансом. Они — носители памяти, внутренне присущей природе.

Возьмем такие уровни организации, как Гайя, Солнечная система или Галактика. Если структурирующие их поля обладают духом, разумом или сознанием, значит, речь идет о сверхчеловеческом сознании. Если у Галактики есть сознание, дух или разум, этот разум должен быть неизмеримо больше разума любого гарвардского профессора или парижского интеллектуала.

Мэтью: Да, индустриальный век Ньютона и Декарта изгнал ангелов. Ангелам нет места в механистическом мироздании. Там нет места даже душе. Ангелов не только изгнали, но и опошлили. Вспомним барочные церкви XVII века — столетия, когда произошел раскол науки и религии. Религии досталась душа, которая постепенно становилась все более интровертной и хилой, а ученым досталась Вселенная. Барочная архитектура превратила ангелов в очаровательных пухлых младенчиков, которых так и хочется ущипнуть за щечку. Но настало время дать ангелам свободу.

Триста лет богословы стеснялись даже упомянуть об ангелах. Но ангелов — целые сонмы ангелов! — упоминает Библия. Стоит завести речь о космологии — и ангелы тут как тут.