Microsoft Word Сборник Испр doc

253
ба, то их высшие правители, как и высшие шаманы, ездили на лошадях 
священной белой масти (Потапов Л.П., 1977, с. 177). О том, что масть 
лошадей играла важную роль в жизни кочевников, мы можем убедить-
ся и по сведениям, оставленным нам Н.Я. Бичуриным (монахом Иа-
кинфом): «Конница у хуннов на западной стороне имела белых, на вос-
точной серых, на северной вороных, на южной рыжих лошадей» (Би-
чурин Н.Я., 1950, с. 51). В науке существуют разные точки зрения на 
цветовое значение этого явления. По одной версии, при круглогодич-
ном пастбищном и массовом содержании лошадей масть служила важ-
ным признаком для опознания животного в табуне, при их поиске. 
Возможно, такое расположение хуннской конницы было построено в 
соответствии с цветовым обозначением стран света, принятым у азиат-
ских кочевников и китайцев, согласно которому запад символизировал 
белый свет, юг – красный, север – черный, а восток – голубой, тем са-
мым говорило об окружении соперника. Одномастность коней могла 
выступать в качестве цветового признака военного соединения. А по-
скольку они формировались из ополчения родоплеменных групп, то 
масть коней могла быть внешним показателем родовой принадлежно-
сти ополченцев (Потапов Л.П., 1977, с. 167). 
Обряд жертвоприношения проводили обычно весной. Его назы-
вали ÿстÿгÿ (назначенное верхнему богу), а жертву – Барылгы или 
ыйык (Анохин А.В., 1994, с. 12). Бай-Ульгеню приносили в жертву ло-
шадь светлой масти (светло-серых, белых), причем для каждого рода 
своей. Этот обычай подтверждается рисунками на шаманских бубнах 
телеутов. А у алтайцев одномастность жертвенных коней соблюдалась 
по отношению к конкретному божеству, независимо от того, каким оно 
родом почиталось. Так, божеству Дьер-Суу полагалось приносить в 
жертву красных или рыжих коней (кызыл, jеерен), а местным духам гор 
и тайги – соловой масти (сары). Телеуты рода тонгул приносили Бай-
Ульгеню коня чалой (кыр ат) или серой (ак-боро), а Тезиму (хозяину 
высоких гор со снежными вершинами) – соловой масти. Кумандинцы 
Бай-Ульгеню приносили в жертву соловых лошадей, а тубалары свет-
ло-серых. Алтайцы приносили лошадей в жертву даже своим предкам-
шаманам. Но какой масти должно быть жертвенное животное в этом 
случае ещё не изучено. Посвящали лошадей божествам и духам с це-
лью обеспечить благополучие в семье, плодовитость скота (Потапов 
Л.П., 1977, с. 168–170). Г.Н. Потанин утверждал, что алтайцы не жале-
ют приносить в жертву лучших лошадей, так как верили, что «на том 
свете она им отдастся. Они смотрели на это как на запас для будущей 
жизни. Поэтому больные переводили на тот свет весь свой скот» (По-
танин Г.Н., 2005, с. 77). 

254
Лошадь для жертвы выбирал шаман. В знак отличия ей вплетали 
в гриву красную ленточку или лоскуток. На этом коне было запрещено 
ездить, ее гриву никогда не подрезали. А женщинам не только ездить, 
но и даже подходить к ней запрещалось (Вербицкий В.И., 1993, с. 62). 
Этот конь мог ходить в табуне долго, но, в конце концов, его приноси-
ли в жертву умерщвлением. Когда шаман находил лошадь пригодную 
для жертвоприношения, на спину ей ставили деревянную чашку. Затем 
животное ударяли так, что чашка отскакивает и падает на землю. Если 
она при этом ложилась на землю вверх дном, то животное было непри-
годным для сегодняшней жертвы. В противном случае, лошадь объяв-
ляли подходящей для жертвоприношения. Если это кобылица, то эту 
чашку обмывали ее молоком. Человек, назначенный самим шаманом, 
держал выбранное животное за длинный недоуздок, сплетенный их 
конского волоса. Этого человека называли баш-туткан кижи (держа-
щий голову), в этом звании он участвовал во всей церемонии жертво-
приношения. Шаман с березовой веткой подходил к жертвенному жи-
вотному и ударял ею по спине лошади. Этим шаман изгонял душу из 
животного и гнал ее к Бай-Ульгеню. Душу жертвенной лошади назы-
вали пура. Алтайцы верили, что одновременно с душой жертвенного 
животного изгонялась, и душа баш-туткана и сопровождала первую к 
Бай-Ульгеню (Радлов В.В., 1989, с. 371–372). Интересное описание 
посвящения лошади родовому божеству Дьайык дала Л.В. Чанчибаева. 
Оно заключалось в том, что лошадь предварительно «мыли» кобыльим 
молоком, окуривали арчыном (можжевельником), вплетали в гриву 
ленточки белого, желтого, синего цветов. Во время обряда лошадь 
стояла на белом войлоке. После посвящения женщинам запрещалось 
даже прикасаться к ней (Чанчибаева Л.В., 1978, с. 101). Посвящение 
коня божеству существовало и у других кочевых народов, при котором 
конь оставался живым, находясь в своем табуне. У различных групп 
хакасов (качинцев, сагайцев, бельтиров) таких коней называли – ызых; 
у тувинцев, тофаларов и якутов – ыдык (ытык), у тетелутов – ыйык 
(Потапов Л.П., 1977, с. 169). 
Культ лошади у алтайцев необычайно ярко проявляется и в уст-
ном народном творчестве, в частности в героическом эпосе. В сказани-
ях конь наряду с богатырем является одним из центральных персона-
жей. Конь – это мудрый советник и сподвижник богатыря, вещун, це-
литель. Он входит в число главных родовых атрибутов богатыря вме-
сте с коновязью, родовой горой, верховным божеством и родной зем-
лей. Образы богатыря и его верхового коня настолько слиты, что не 
существует отдельно, а личное имя богатыря включает в себя в качест-
ве эпитета имя или название масти своего коня, которые произносятся 

255
вместе. Связь настолько неразрывна, что гибель коня лишает богатыря 
силы внутреннего сопротивления, хотя срок жизни лошади биологиче-
ски примерно втрое короче, чем человека. В эпосе к вещим свойствам 
коня относится его искусство превращений. Это искусство не изолиро-
вано от цикла превращений самого героя. Наиболее часто конь пре-
вращается в звезду. Обычно он делает это временно, если бессилен по-
мочь хозяину. По мнению Р.С. Липец, образ коня-звезды в некоторой 
степени связан с астральным культом и «небесными конями» (Липец 
Р.С., 1984, с. 133). Слитность судьбы богатыря и его коня выражается в 
стереотипной фразе: «Умрем – кости будут в одном месте, живы, бу-
дем – жизнь у нас одна». Это отражает древнейший обычай кочевников 
– погребение коня вместе с умершим хозяином, что нам доказано ар-
хеологией. По верованиям алтайцев, лошадь должна была сопровож-
дать хозяина и в потустороннем мире. Коня, которого должны были 
похоронить вместе с хозяином, называли койлоо ат (Потапов Л.П., 
1977, с. 172). В науке существуют разные высказывания в отношении 
той информации, которую заключают в себе конские захоронения в 
погребальных комплексах. По одной из версий, лошади из курганов 
это собственность захороненного в нем человека. А М.П. Грязнов по-
лагал, что лошади из больших курганов это не собственность погре-
бенных в них вождей племен, а подношения им со стороны подвласт-
ных родовладык. Исходя из этого, он полагал, можно подсчитать коли-
чество родовых коллективов, составлявших то или иное племя, вождь 
которого захоронен в каждом данном кургане (цит. по: Суразаков А.С., 
1988, с. 4). 
В героическом эпосе конь – это покровитель, друг и помощник 
богатыря. Он дается богатырю небом или небесным божеством, а ино-
гда духами гор и воды. Обычно он рождался именно для данного бога-
тыря. В народе существует поверье о том, что если рождается бога-
тырь, то его конь должен родиться с ним (в это время). Об этом гово-
рит поговорка: «Баатыр чыкса, ады кожо чыгар». В героическом эпосе 
обычно богатырь и его лошадь с раннего возраста отличаются от дру-
гих своими необычными способностями. В эпосе дети нередко растут 
сиротами после разгрома страны, под присмотром лошади. В сказании 
«Маадай-Кара» охранителем героя Когюдей-Мергена является кобы-
лица, родившая четырехухого серого жеребенка, родившегося в один 
день с ним и впоследствии ставшего его боевым конем. Эта кобылица 
необычайной силы и прозорливости происходит из табуна рыжих ко-
ней огненно-рыжего жеребца. Она вскармливает молоком вместе со 
своим жеребенком и младенца, оставшегося при разгроме его страны и 
пленении родителей. Кобылица спасается бегством из плена и опекает 

256
младенца (Маадай-Кара, 1973, с. 105, 291). Конь, таким образом, явля-
ется священным родовым покровителем богатыря, наделенный чудес-
ной силой. Во многих алтайских сказаниях богатыри имели несколько 
коней: для сражений, для охоты и присмотра за табунами. Так, у зна-
менитого богатыря Алтай-Буучая было три таких коня: первый Бай-
Чоокыр, пегой масти для охоты; второй Кайчы-Дьеерен рыжей масти 
для присмотра за табунами; третий Камчы-Дьеерен, тоже рыжей масти 
для сражений («Алтай-Буучай», 1985, с. 52). Божества, упоминаемые в 
эпосе, тоже ездили на лошадях определенной масти. Так, старший сын 
хана-Неба – Темир-Бизе – на темно-сером коне; старший сын хана-
Луны по имени Алтын-Бизе – на светло-сером, а старший сын хана-
Солнца – на буром коне. Цвет масти обязательно называется, когда 
речь идет о ездовом коне небесного божества (Потапов Л.П., 1977, с. 
171–172). 
В традиционной культуре алтайцев коновязь (чакы) была важ-
ным атрибутом жизни многих поколений. По внешнему виду коновязи 
(высоте и конфигурации) определялся статус хозяев в обществе. В ста-
рину у предводителей племен, главы рода была коновязь высотой 9–12 
ступеней, у богатых людей – 6–7 ступеней, у человека среднего дос-
татка – не менее 3–4 ступеней. Обычно коновязь ставили напротив 
дверей юрты, чтобы она была на виду, и в случае опасности хозяин мог 
быстро добежать до лошади. Строительство новой юрты для новобрач-
ных начиналось с установки коновязи. По некоторым версиям коновязь 
также служила для измерения времени дневного света. По длине тени 
устанавливался своеобразный распорядок времяпрепровождения. В 
эпических текстах коновязь это общеизвестная этно-бытовая реалия, 
символизирующая обжитость данной территории многими поколения-
ми, древность рода. Поэтому противник в первую очередь стремился 
уничтожить коновязь – знак принадлежности земли определенному 
роду. В эпосе при описании прибытия гостя обязательно упоминается 
коновязь. В определениях коновязи отразились древние представления 
алтайцев об ее соотнесении с тремя сферами мироздания. Мы это мо-
жем проследить, например, в сказании «Маадай-Кара»: 
Тогзон кырлу таш öргööдин эжиги алты 
Тогус кырлу мöнун чакы бар болуптыр. 
Алтыы учы алтыы ороон – 
Айбыстаннын бу чаданы, 
Ϋстÿги учы ÿстÿги ороон – 
Ϋч-Курбустан бу чакызы. 
Тал ортозы 
Кара калтар jакшы атту 

257
Маадай-Кара баатырдын 
Бу чаданы бу болуптыр. 
У входа в девяностогранную каменную юрту 
Девятигранная серебряная коновязь стоит. 
Нижняя часть ее в нижнем мире 
Айбыстану коновязью служит, 
Верхняя часть ее в верхнем мире 
Юч-Курбустану служит коновязью, 
Средняя часть ее 
Ездящему на темно-гнедом драгоценном коне 
Богатырю Маадай-Кара 
Коновязью служит («Маадай-Кара», 1973, с 70, 255). 
По словам С.С. Суразакова, в этой гиперболической формуле 
коновязь символизирует вечность жизни на стойбище, вечность самого 
Маадай-Кара, который ставится наравне с небесным богом и подзем-
ным властелином. В эпосе и сказках представлен широкий спектр опи-
саний коновязи: золотой, железной, с шестью-двенадцатью выступами 
и обязательно высотой до самого неба. Часто у коновязи получают от-
ражения события, происходящие в юрте у хозяев. Например, в «Маа-
дай-Кара» в юрте погибает Кара-Кула каан, в это же время у коновязи 
падает и его конь, так как их души были связаны («Маадай-Кара», 
1973, с. 182, 370). У коновязи хозяева встречали своих гостей. При 
уходе гостей хозяин выходил из юрты и провожал их до коновязи. До 
сих пор в горах встречаются коновязи – свидетельства жизни многих 
поколений и бывших поселений. Поражают воображение разнообразие 
их форм. Разрушить коновязь было равносильно кощунству над моги-
лами предков (Казагачева З.С., 2002, с. 231). 
В том, что лошадь играла большую роль в жизни, мы можем убе-
диться, и рассматривая факты из повседневной жизни алтайцев. Наря-
ду с оружием и острыми металлическими предметами в качестве обе-
рега использовались предметы конского снаряжения. Защитные функ-
ции алтайцы приписывали конской подпруге. Беременной женщине, 
подпоясанной ею под одеждой, разрешалось войти в аил, где находил-
ся умерший. Нарушение запрета без соблюдения предохранительных 
мер грозило ей долгими, мучительными или преждевременными рода-
ми. Среди ряда бытовых вещей большой ритуальной значимостью об-
ладал кнут (камчы). Он был своего рода оберегом от злых духов. Ал-
тайцы, вырезавшие кнутовище плети из таволожника, никогда не про-
жигали в нем отверстие для ремня, а непременно просверливали. Кну-
товище «отпугивало» злых духов, огонь же мог «умертвить» живую 
силу дерева. Камчы вешали у кровати детей и стариков. В некоторых 

258
эпических сказаниях герои убивали или наказывали кнутом своих вра-
гов, недостойных почетного удара мечом (Традиционное мировоззре-
ние тюрков, 1988, с. 192). 
По нормам обычного права тувинцев в случае нарушения чело-
веком гостевого этикета обиженный хозяин мог забрать у него лошадь 
с седлом, но обязательно оставлял кнут. Кнут был единственным у ка-
ждого человека, в ней, по представлениям тувинцев концентрирова-
лись благополучие лошадей, удача и счастье в разведении скота. От-
нять кнут значило ввергнуть владельца в разорение. Такое отношение к 
камчы отразилось и в алтайском фольклоре (Традиционное мировоз-
зрение тюрков…, 1988, с. 193). Например, после выполнения трудных 
заданий герой эпоса «Маадай-Кара» Когютей-Мерген вместе со своей 
невестой отправляется домой. На прощание от отца девушки он полу-
чает десятисаженную золотую плеть, а его суженная – нож-складень. 
Вслед за ними «белый скот Ай-Каана с блеяньем и мычанием последо-
вал, народ Ай-Каана, шумно кочуя, их догнал» («Маадай-Кара», 1973, 
с. 234, 424). 
«Камчыды ойто чачсанг, уул – дийт, 
Ак малы jанзын – деди. 
Бычакты ойто таштагар – дийт, 
Албаты-jоны jанзын» – деди. 
«Плеть, парень, назад кинь – 
Белый скот пусть обратно возвращается. 
Нож назад брось, – 
Народ пусть домой вернется» – говорит конь своему хозяину. 
(«Маадай-Кара», 1973, с. 235, 424). 
До сих пор на традиционных свадьбах используют плетку (кам-
чы) для открытия ритуального занавеса, за которым сидит невеста. 
Символизируют этим ее вступление в новый род мужа. На перевалах, 
целебных источниках алтайцы вырывали из гривы лошади несколько 
волос и подвязывали их вместо ленточек (jалама, кыйра). Это соблю-
далось, если у путешественника не оказалось с собой подходящего ма-
териала для кыйра (Чанчибаева Л.В., 1978, с. 93, 100). 
Таким образом, мы видим, что лошадь занимала видное место в 
духовной культуре алтайцев, в народных верованиях и обрядах, в 
фольклоре и изобразительном искусстве. Без лошади алтаец не мыслил 
своего существования. Конь был не только средством передвижения, 
но и другом, помощником. Это хорошо отражено в устном народном 
творчестве, особенно в эпосе алтайского народа. Все что связано с ло-
шадью в традиционном мировоззрении считалось «чистым» и защи-
щающим человека от злых духов. Большое значение имели коновязи – 

259
родовой атрибут жизни многих поколений. По внешнему виду коновя-
зи определяли статус их хозяев. Также большое ритуальное значение 
имели предметы конского снаряжения. Многие аспекты данной темы 
требуют дальнейшего изучения. 

жүктеу/скачать 312.54 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: