Миллион для комфорта

-Посмотрите, как выглядит восходящее солнце с высоты трех тысяч метров.

Все сразу, будто с нетерпением ожидали такой команды, тут же остановились посмотрели на восток. Мало кто когда видел сверху волшебное зрелище восхождения солнца над землей с таких высот, доступных летчикам.

-Будто красная ладья выплывает из моря.

-Колесница Аполлона из древних мифов.

-Из самолета или космической станции так видно начало дня.

-Такая природа, почти первобытная, и породила многие мифы и легенды. Как иначе мог объяснит этот огромный мир древний человек, который в никаких школах и университетах не обучался.-Удивленно промолвила Каролина.

Когда несколько групп паломников, привычных к горам, сноровистым шагом, не чувствуя усталости, скрывая снисходительные улыбки на лице прошли мимо, Кариман снова начал неторопливое, с частными остановками в щадящем режиме путь наверх.

–Теперь нам никто не помешает спокойно шагать, когда надо останавливаться и обмениваться мыслями и идеями. Не будем спешить. Главное постепенно и неуклонно подыматься в гору. Тише едешь – и дальше, и высоко будешь.

Вскоре путники выйдя из ложбины оказались на широком склоне, с густо растущей травой и необычно яркими цветами. В эти места не допускались домашние животные. Это были пастбища, оставленные для туров, и, потому горный луг сохранял свою естественную первозданную красоту. Там, где ежегодно проходили люди, почва была выбита и тропа углубилась в землю почти по колено. И по этой колее, размываемой дождевыми водами шагать было легко, ибо под ногами была не шелковистая горная трава, а щебенистая почва.

Кариман сделал несколько больших шагов вперед и остановился, чтобы сфотографировать группу на фоне одиноко упирающейся в небо скалы, которую в народе называли «камнем, на который взобрался Абдал».

-Скажите чиз -сыр! –Крикнул он, выбирая лучший кадр.

-Воды! –Крикнул в ответ Джон, тоже доставая фотоаппарат и приглашая всех после щелчка Каримана, обернуться в его сторону, чтобы запечатлеть всех и с самим Кариманом.

-В пути лучше не пить. Пусть лишняя влага выходит из тела. До озера, где уже тает ночной лед, никакой другой жидкости не употреблять! –Шамсият говорила прерывистым голосом. Ей, врачу, матери трех уже взрослых детей, то же было не легко. Но она не подавала виду, ибо следом шла внучка -восьмиклассница, которой было еще тяжелее, ибо родилась не в горах, а на берегу моря.

Идущая за ней Каролина не выглядела столь усталой, но ее щеки горели алым пламенем, превращая ее в шестнадцатилетнюю девицу. Джон не смог отвести взгляда от ее лица и несколько раз щелкнул фотоаппаратом, стараясь запечатлеть ее как можно крупным планом.

-Джон! Хватит! Неудобно. –Натягивая белую косынку по самые глаза устало замахала руками Каролина.

И тут она чуть не столкнулась с невысоким мужчиной, в белой овчинной короткой шубе и черной папахе, надвинутой по самые глаза. Его ноги в давно забытых горцами шаламах (онучах) из крепкой ослиной шкуры, обернутые поверх черных вязанных чулком ремешками шли легко, будто не касаясь земли. Следом за ним еле поспевали двое рослых бородача в обычных спортивных костюмах и кедах.

Старик, оборачиваясь смотрел внимательно в лицо каждому, кого обгонял, острым цепким пронзительными взглядом. Узнав Каримана, он тут же поздоровался с ним за руку своими костлявыми жилистыми руками и глядя пристально в глаза, улыбнулся приветливо:

-Салам алейкум, Кариман! Узнал Алибубу из Гадтума? Ты когда у молодых начальником был, приходил в наше село через хновский перевал. И этот был с тобой, толстый Чару. Собрание делал, в комсомол принимал. Мою фотографию сделал, а картинку свою я не получил. Почему не получилось, тоже не сообщил. Так разве бывает?

-В нашей жизни что только не бывает. -Развел руками в смущении Кариман.

-Не жизнь человека должна вести, а сам человек – жизнь. Как коня в узде. И надо крепко сидеть в седле и держать поводья жизни всегда до упора натянутыми. Иначе вылетишь из седла и грохнешься в жесткую землю.

Алибуба пристально оглядел спутников Каримана и спросил:

-Ты скажи! Кто эти люди с тобой? Я вижу, они не из наших мест. Я хочу узнать, могут ли они помочь моей нужде?

Кариман представил своих спутников, Алибуба двух бородачей, которые оказались его сыновьями, одному было шестьдесят, а другому -семьдесят шесть.

-А сколько вам, уважаемый старик? –Удивилась Шамсият.

-В мужчине разве возраст главное? Главное – что он хочет жить с женщиной. Когда этого мужчина не может – он тогда становится стариком. Вот я привел этих моих лодырей сюда, чтобы посмотрели и нашли мне жену. Они же, кроме овец ни с кем говорит не могут. Вот и вы скажите им, чтобы эти мои хайваны нашли отцу жену.

-Чего вы отца не слушаетесь?! –Строгим начальственным тоном спросил Кариман сынов Алибубы, покорно стоящих возле присевшего на камень отца.

-Чан чехиз!(уважаемый старшой) После смерти нашей матери наш отец женился еще дважды. Мне было семьдесят лет, когда отец подарил мне братца, которого я и моя жена носили на руках, угождая во всем, не давая пикнуть. Вторая его жена, сорокалетняя, просто убежала из нашего дома. Сказав, что муж, то есть мой отец, ни одну ночь не дает ей спать спокойно. И не оставляет ее в покое даже днем, приглашая с собой за село, под предлогом то прополоть ячмень, то нарвать свежей травы для телят.

-Хорошая жена должна быть готова и ночью и днем повиноваться мужу! Делать молча все, что он захочет! –Сердитым голосом перебил слова сына Алибуба.

-Теперь в селе не осталось никого, кто мог бы стать женой нашего отца. У нас маленькое село. Женщин вдвое меньше, чем мужчин. И девочек рождается в два раза меньше, чем мальчиков. Из соседних сел никто не хочет идти в маленькое наше село, среди голых отвесных скал, ради того, чтобы стать женой моего престарелого отца. А он нас ругает на все село, что мы не слушаемся и не уважаем его, как положено по адату и шариату.

-Оглохни! –Прикрикнул Алибуба на сына. - Ваши бабские песни я слыхал. Дай поговорит с умными людьми. Может они помогут. Может в Ахцахе, Махачкале или Москве найдется такая женщина. Согласная стать моей женой. Я ей отдельную лучшую комнату выделю в своем доме. Корову, двадцать овец, семь ульев дам ей и в сельсовет книгах запишу за ней. И мои сыновья и их жены станут слугами для моей жены. Все работы они будут делать для нее. И слушаться моей жены во всем, даже если ей будет всего восемнадцать лет. Что еще женщине еще нужно, чтобы стать довольной своей жизнью?

-А вам жена нужна для того, чтобы стирать и готовить еду, смотреть за хозяйством? –С любопытством в голосе спросила Шамсият.

-Все это делают вот эти мои сыны и их жены. Она будет мне только как жена. Я ей все права дам, как ханше.

-Понимаю, - смущенно улыбнулась Шамсият. -Я в Махачкале и Каспийске с одинокими медсестрами и санитарками поговорю. Может кто согласится.

-Есть в Римском университете одна преподаватель, женщина, кто изучает геронтологию, долголетие. Она одна живет. Может для изучения жизни престарелых, включившись в процесс этой жизни, она захочет некоторое время пожить в вашем доме, с вами. –С восхищением разглядывая такого необычного старика сказала Каролина.

Алибаба вскочил на ноги.

-Кто поможет мне в этом деле, тот каждый год будет получать от меня тушу вяленного барана и бурдюк брынзы. Я буду всю жизнь обязанным вам.

Следом за Алибуба поднялись и остальные.

-А сколько вам лет? Если не секрет. –Спросил Матфей, оглядывая сухую, жилистую фигуру горца.

-Э-э. Сто четыре. –Махнул пренебрежительно рукой Алибуба. -Но я себя чувствую, как в молодости. Также легко, на спор с молодыми взбираюсь на самый высокогорный яйлаг села. Каждый день отесываю сажинь (кубометр) камней в пойме реки. И продаю тем, кто строит дома. Я ни от кого не зависим. Мне только жена нужна, жена.

Все снова с удивлением оглядели фигуру седобородого старика, которого при его подвижности, энергии и желаниях и стариком –то называть было неудобно.

-А что нужно, чтобы столько прожить? –Спросил Оскар с трудом догоняя Алибубу и беря его за руку.

-Каждый день делать полезное дело. Землю пахать, ягнят пасти или камни тесать в пойме реки. В тот день, когда ты сделал полезное дело семье или людям, тот день Аллах дарит тебе, в такой день ты не стареешь. Надо, чтобы ты каждый день ел хлеб заработанный твоим трудом и своими руками. И никому не делать плохого, и не желать никому плохого. Такие люди первыми заболевают плохими болезнями и умирают очень тяжело и раньше всех.

-Вы сколько классов кончили? –Спросил Матфей.

-Если бы я десять лет подряд в самые кровь кипящие годы сидел бы согнувшись не шевелясь за партой да еще выслушивал бесконечные укоры всяких преподавателей, что ты «тупой», «болван», «ленивый», а также «не шевелись», «не разговаривай», «не оборачивайся», разве я остался бы здоровым до ста лет? Школа отнимает здоровье наших детей, от нее больше вреда, чем пользы. Своих детей каждый родитель сам должен учить уму – разуму и всяким полезным знаниям.

-Пенсии для столетнего такая же, как у всех?

-Пенсия – садака государства. Спасибо ему за это. Но мужчина не может питаться, как нищий, садакой. Он должен есть свой хлеб. Заработанный своим трудом.

-Так жили мои отцы и деды. Поэтому сто лет жили все. Так живу еще я. Но так жить в нашем пачалухе (государстве) больше не хочет никто. Запомните слово мое, такой пачалух не проживет даже столько, сколько прожил я на свете.

-А как питаетесь? что можно есть, а что нельзя? Чтобы, как вы, столько прожит?- Спросила Шамсият.

-Все, что сердце, тело твое хочет, надо есть. Есть, как наши деды, один раз, и тогда, когда проголодался, когда захотел есть. А не как наши учителя и служащие «завтрак изделал, обед, ужин изделал. Выпить – закусить изделал». Поэтому среди них ни одного здорового нет. С утра до вечера едят и пьют.

-А мясо едите?

-Если бы я каждый день мясо не ел, то смог бы я столько прожить? –Алибуба услышав тяжелое дыхание Матфея, остановился и тут же присел прямо на бортик тропы, подавая всем пример передохнуть. Алибубе нравилось, что его расспрашивают столь важные люди.

-Главное, не что и сколько ешь, а какую берешь пользу от съеденного. Превращать еду в навоз каждый может. А с пользой каждый кусок еды использовать – этому ни в школах, нигде не учат.

-Что для этого надо? –Спросила Шамсият.

Алибуба резко повернулся к ней и пристально посмотрел в смеющиеся глаза.

-Я говорил один раз. Повторять одно слово дважды не люблю. Младшие должны запоминать каждое слово старшего. И не переспрашивать, словно рассеянный олух. Но, раз ты, дочка, обещала мне в городе найти жену, так и быть, для тебя я повторю еще раз, для тебя, как говориться, должна быть женская скидка. Запомни, главное для долголетия мужчины, это умная, добрая и работящая жена. И все. Тогда проживешь все отпущенные тебе Аллахом 150 лет.

-А почему столько лет? Откуда такая цифра? –Спросил Матфей.

-Так говорили старики наши. Так, говорят, написано в старинных книгах. Столько лет определил Аллах человеку.

-А почему же не живут люди столько? –Удивленно спросил Оскар.

-Потому что сами себе вредят, портят, укорачивают жизнь. Разве мои сыновья каждый раз своим плаксивым ленивым слабым ответом «где мы тебе найдем молодую жену?» не укорачивают мне жизнь? Раньше старики жили до двухсот лет и больше. Их как детей, снова пеленали и укладывали в «кебы»-люльки и кормили через «тых» -соски, а снизу подвязывали «дюдюки» -чубуки для стока мочи. Сейчас все вокруг тебя стараются укорачивают жизнь друг другу. А разве сукины сыны председатели колхоза или сельсовета, с милицией, прокурорами и всеми другие начальниками, разве мало мешали и мешают людям жить долго и так, как они хотят. А из телевиза (телевизора) что-нибудь хорошее показывают, чтобы человеку было радостно и спокойно жить?

Алибуба поднялся на ноги.

-А в поликлинике, в больнице, врачи вас осматривали? –Что они говорят про ваше здоровье?- Спросила Шамсият.

Алибуба остановился и обернулся к ней:

- Тебе отвечаю. Это было в том году, когда война кончилась. Зимой я заболел, весь горел, дядя с кутана в Шеки повез меня, в больницу. Дали другую одежду, чистый постель, положили спать с другими шести больными в большой белой комнате. Я не мог там спать. Один плачет, другой храпит, третий охает. Ночью в комнату стала светит луна. Я увидел у края крыши длинный кусок льда от днем таявшего снега. Я решил, что если я этот лед съем, то я сразу поправлюсь. В темноте я пробрался в комнату, где хранилась моя одежда. Одел ее, а белую всю оставил, чтоб потом не сказали, что украл. Через окно вылез наружу, палкой сбил льдинку и сунув его конец в рот зашагал в сторону наших гор, которые хорошо виднелись на севере в свете луны. К обеду следующего дня я был в селе. Поел хинкал с курдюком, который приготовила жена, а в следующую ночь никому не показав себя в селе, снова через перевал ушел в Шеки и стал пасти колхозных овец. Вот так один раз был в больнице и больше не был.

-Почему?

-Все кто идут к врачам, или показываются им, когда они приезжают на машинах к нам в село, превращаются в больных. Я не слышал ни разу, чтобы какой нибудь врач сказал кому либо, что ты здоров. Зачем я буду ходить к врачам, которые из здорового человека делает больного?

НАСЛЕДИЕ МОЛОДОСТИ

Женщин сердце в бездну увлекает.

Байрон
Дойдя до темно - коричневой скалы, будто обугленной нестерпимым жаром. Как объясняли опытные паломники Уранлер потемнел так от впитанных за тысячелетия человеческих грехов. Ибо вокруг ни одна вершина или отрог гор, не имели такого темно-коричневого, неестественно мрачного цвета.

Кариман увидел на каменном плато, где обычно резали жертвенных баранов и раздавали садака те паломников, которые приходили сюда со стороны Куруша, группу сидящих на камнях женщин, детей и трех мужчин, которые держались несколько особняком.

Завидев Каримана, один из них, худощавый, в темно-синем шерстяном спортивном костюме еще советских времен,, что-то крикнул в сторону женщин и показал рукой на Каримана.

Из круга женщин поднялась на ноги высокая стройная молодая женщина. Она сбросила с себя темную куртку и оставшись в бело-синей джинсовой рубашке и темных шароварах, неуверенными, усталыми шагами пошла навстречу Кариману.

Следом за ней побежала девчонка, лет десяти, которая, подражая матери, также сбросила на землю куртку и осталась в темно-красном спортивном костюме.

Кариман сделал несколько шагов навстречу и смущенно-виноватым видом остановился, беспомощно улыбаясь и не ведая, как вести с себя с этими, нежданно вдруг объявившими дочкой и внучкой. Которых он до этого не знал и не видел.

-Де-е-душ-ка! –Хриплым голосом крикнула девочка сперва

по-немецки, а потом по-русски и, задыхаясь от нехватки кислорода, бросилась бегом вперед, обгоняя мать. Но в двух шагах от Каримана споткнулась и стала падать вперед, по ходу бега.

Кариман невольно раскрыл объятия навстречу ребенку, успел сделать несколько больших шагов вниз по склону и подхватить ее на руки у самой земли. Подбежавшая сзади мать укоризненно покачала головой:

-Сколько раз сказано Карине, ты сдерживай свой большой эмоции. В Европе не принято, как здесь, проявлять так свои чувства открыто.

Карина прижалась к Кариману и смотрела задрав голову ему в лицо и кажется, не слышала, что говорила ей мать.

Кариман глянул в большие серые, как и у него, глаза, нос с еле заметной горбинкой, и сразу признал в ней свою плоть и свою душу.

–Так уж устроен человек. Что либо переменить в характере и в судьбе, не подвластно нам, Джохан.

-Вы извините меня очень, что побеспокоила вас. Если не завещание покойной матери, я не решилась бы. В такой необычном месте. Но честно сказать, побывав на этой горе, очень и очень рада. Что мать так решила. Чтобы мы первый раз увидели друг друга на Уранлере. Такое святое, такое величественное место не имеет нигде в Европе.

-А я каждый новый год просила Санта-Клауса, чтобы привез нам дедушку, -сердито заговорила Карина, - то есть тебя, дедушка. А ты не разу не приехал. Хоть на один праздник. Я больше ни Санта – Клаусу, никому на верю на свете. Все врут, врут, врут..

-Если бы я знал.. Если Санта - Клаус или кто прислал письмо, как твоя бабушка. Я бы обязательно приехал. Я не знал, что ты Карина, есть на свете.. у меня.. –Смущенно пробормотал Кариман, поглаживая ладонью по светлым шелковистым, как у бабушки, волосам.

-Мать приезжала сюда, как корреспондент журнала «ГЭО», была в Ахцахе, была Куруш, была здесь, Уранлер. Она хорошо помнила ваши рассказы и у нас дома висели фотографии этих мест. Которые вы подарили ей, когда встретились в Ростове.

-И почему она не повидала меня тогда? –Удивленно спросил Кариман и посмотрел в глаза Джохан.

-Она очень и очень вас уважала. Она поняла, что у вас есть семья и дети, любимая работа, которой вы заняты с восхода солнца и до темноты, они приходила в ваш учреждение, но там сказали, секретарь уехал на зимние пастбища, где идет уборка хлеба, заготовка корма и пахота земли и вернется, когда все получится, как требует партия и правительство. А виза ее был ограниченный срок. Ехать на южный граница никто не дал разрешение. Вот так тогда получилось. Она сказала, такова судьба. Не дано ей было еще раз увидеть вас.

-Не верю! –Сквозь слезы прошептала Карина.

-Ты права, Карина. Мало на свете есть людей, которые могут жить, как хотят. Как желает душа человека. Поэтому так мало счастливых людей на земле. Все зависят от внешних обстоятельств, а не от самих себя. –Сказала Джохан, не то повторяя слова покойной матери, не то свои, много раз продуманные мысли.

-Не верю! Не верю! Все взрослые - все врут!. Почему они выдумывают всякие оправдания своей лености, своей трусости, своей жалкости перед законами, которых сами и придумали и теми, кто сильнее и умелее их. Почему?! А детям взрослы врут и врут, побивают их беспощадно, пока дети тоже не научаться признавать неправду за правду, не справедливость – за порядок , за закон. Ну почему так неправильно живут взрослые?!

-Карина! Тебя кто научил таким разговорам? –Присел перед внучкой на корточки и заглянул ей в глаза Кариман.

-Никто! Это мы с девочками, когда вместе собираемся уроки делать, так решили. Что все взрослые обманывают детей, потому что сами обманщики трусливые. И поклялись, мы так жить не будем. Это плохая, трусовская жизнь. Нам такая жизнь не нужна!

Джохан глубоко вздохнула, покачала головой на слова дочери достала из рюкзака, которого сняла с со спины, старомодный ридикюль и открыв, вынула из нее стопку бумаг, аккуратно сложенных в прозрачный пакет.

-Мама по завещанию оставила вам домик в пригороде Берлина, автомобиль «Волга» и два фотоаппарата. Вы наследник этого. Вот бумаги. Подпишите их и мой адвокат оформить все это как вашу личную собственность. Вы можете все это..

-Но извините, мне ничего не нужно. Это все ваше. Джохан и Карины.

-Мне то же ничего не надо. -Крикнула Карина. - Мне нужен дедушка. Который будет рассказывать сказки, готовить со мной уроки. Все отличники в нашем классе имеют все знающих, как учителя, грамотных дедушек и бабушек. Поэтому эти дети, как говорят учителя, самыми умными в классе, лучше всех учатся и больше остальных детей имеют разные знания.. Они с дедушками гуляют по паркам, ездят в экскурсии, у старших учатся всему – всему, что интересно. Если рядом у ребенка нет умных дедушки и бабушки, откуда у ребенка может быть ум? Ведь ни один учебник, ни один компьютер не может рассказать столько интересного, как дедушка и бабушка. Когда была жива моя бабушка, я была первая ученица в классе, а теперь другие, с кем вместе живут дедушки и бабушки. Дедушка Кариман, поехали со мной в Берлин. Я хочу, чтобы ты был всегда рядом, пока я не кончу школу, не стану доктором наук и не выйду замуж. Мне нужен умный дедушка. А не компьютер с его глупыми играми.

-Карина! Будь воспитанной. У дедушки, кроме тебя, есть и другие внучки и внуки. –Дернула мать дочку за плечо и протянула Кариману пакет бумаг.

-Мой адвокат, сын бывшего советского военнопленного, с ваших мест и лезгинский немного еще знает. Он предусмотрел такой вариант и приготовил документы, по которым вы вправе подарить эту собственность кому-нибудь или продать и получить стоимость вашего наследия. Оставьте у себя, посоветуйтесь со своим адвокатом, потом подпишите, как вам выгодно и пришлите копии в Берлин, мой адвокат все уладит, как вы пожелаете.

-Я все это дарю моей Карине. Лучший мой адвокат – это я сам. И подпишу я это прямо сейчас. Покажите, где поставить подпись.

-Но, так быстро, не подумав, так никто не делает дела на у нас на западе.

-У нас в горах Дагестана другие законы. Законы чести.

Кариман быстро подписал несколько бумаг. Джохан их медленно сунула в пакет, спрятала в ридикюль и запихивая в рюкзак, прошептала:

-Узнаете? С этим ридикюлем мама ходила на свидания с вами. Ей была так дорога каждая вещь, связанная с вами. И платья, в которых встречалась с вами, ваши фотографии, которых вы сделали сотни во время ваших встреч. Когда приедете в Германию – все покажу. Это тоже вам наследство. Все равно, пока я и Карина живы, все что у нас есть от матери, оно будет и вашим. Другого отца и дедушки, другого у нас же не будет.

- Не правда! –Крикнула Карина. -Вы, взрослые, только слова можете говорит правильные. Правильно жить вы не можете. Вы всего боитесь. Весь мир ваш такой противный, где сильные всегда против слабых.

-Ты почему так разговариваешь, Карина? Дедушка тебе только что подарил домик в саду, который тебе так нравиться. –Крепко взяла за руку дочь Джохан.

-Ничего мне не нужно без дедушки! Я хочу, пусть дедушка живет с нами, как и у других детей. Иначе никакой он не дедушка. А так, просто знакомый человек. Каких сто может быть и даже больше.

От обиды Карина всхлипнула, вырвалась из руки матери, и, не в силах сдержать слезы, бросилась бежать обратно к женщинам, которые тревожно вглядываясь в потемневшее небо, встали с камней и взяв в руки бидоны и бутыли со святой водой с родника, собирались в обратный путь. Они сразу протянули Карине ее теплую куртку, помогли надеть и взяв за руку повели за собой.

-Дядя Кариман! Погода портится. Мы уходим. Пошли вместе с нами в Куруш! Твой кунак Алахдин очень обрадуется! –Крикнул проводник, натягивая выцветшую брезентовую штормовку, подаренную кем-то из альпинистов, которых водил на макушку Шалбуздага.

Джохан и Кариман пожали друг другу руки. Уже сделав шаг назад, Джохан не выдержала, бросилась к Кариману, обняла его за плечи и поцеловала в обе щеки и тут же, будто застеснялась собственной смелости, побежала вниз, догонять ушедшую вперед дочь.

Часть четвертая

КАМЕННЫЙ КУПОЛ

Над горами глухо громыхнуло и на лоб Каримана упала холодная капля дождя.

Кариман до подбородка поднял цепочку куртки и поплотнее нахлобучив серую кепку, пошел обратно, наклонив низко голову, по тропе, усыпанной кусочками скал. Он думал нагнать, уже ушедших вниз по тропе товарищей, когда его сверху окликнул голос сына Чару:

-Кариман – дядя! Мы все здесь! Решили под укрытием этой казмы (домика) переждать дождь.

Парень стоял у сложенного из плиточных камней на скальном основании круглого купола, напоминающего островерхую папаху из овчины, куда обязательно заходили после прохождения сквозь узкую расщелину Уранлера, совершали молитву и клали садаку, в виде конфет, ломтей хлеба или денег, кто на что горазд.

Кариман наклонив голову пролез внутрь и увидел в полутьме Матфея, Оскара, Джона и Каролину. Они сидели полукругом на сложенных вдвое коврах, кусках плотного чабанского войлока, овечьих и турьих шкурах. Вытянув ноги и опираясь спиной о неровные, сложенные без раствора каменные полукруглые стены. Будто внутри большого каменного кувшина. Или печи для обжига гончарной посуды, какую видел Кариман однажды кюринском селе Испик, где сотни лет назад изготовлялись непревзойденные образцы поливной керамической посуды, секрет которой утерян. Ноги, вытянутые для отдыха во всю длину, были прикрыты лохматой черной буркой. Различив в сумраке каменной хижины Каримана все члены экспедиции приветливо заулыбались.