Министерство высшего и среднего специального образования республики

186 
Keywords and expressions:
righteousness, intertext, biblical story, precedent phenomenon, 
contrast, mentality, literary centricity. 
Ментально-аксиологический аспект прозы Л.Е. Улицкой 2010-х годов формируется 
посредством 
широчайшего 
библейско-литературного 
контекста, 
аллюзивной, 
реминисцентной, интерпретационной и прямой цитации произведений русской 
классической литературы XIX века, интертекстем из творчества поэтов Серебряного века и 
литературы 60-х — 80-х годов ХХ века (вплоть до И. Бродского).
В романах Улицкой показана не только власть Русского Слова для целого ряда 
поколений русских людей, но и ее кризис в начале ХХI века под воздействием процессов 
глобализации [Улицкая 2011: 177], миграционных процессов и роста атеистических 
настроений среди некоторой части молодежи. Индикатором происходящего в духовной 
сфере личности начала ХХI века процесса возрождения «русского слова» стала в творчестве 
Л.Е. Улицкой динамика сквозной для прозы писателя темы праведничества, 
представленной в трех формах: собственно традиционное поведение истово верующего 
человека; нравственное праведничество и подсознательное праведничество.
Создание образов праведников происходит у Улицкой с использованием 
евангельского интертекста, фольклорных мифологем и обширной литературной цитации из 
древнерусской литературы. Особым символическим ментальным знаком в романах 
является также образно-мотивная система Серебряного века, который посредством 
интертекста произведений литературы этого периода демонстрирует отход от 
православных ценностей, утрату духовных ориентиров и увлеченность эстетикой зла, что в 
итоге, по убеждению автора, в известной мере привело к катастрофическим последствиям 
в России начала ХХ века. Сопоставительный анализ образа поэзии Серебряного века, 
созданного в романах Л.Е. Улицкой позволяет сделать вывод, что для романа Л.Е. Улицкой 
«Зеленый шатер» Серебряный век важен как отражение эпохи постсталинизма, поэтому 
особое внимание автор обращает на творчество запрещенных поэтов — М. Цветаевой, А. 
Ахматовой, О. Мандельштама. Интертекст стихотворений этих поэтов используется для 
характеристики душевного и духовного состояния героев Улицкой, для выражения 
авторской позиции. В романе «Лестница Якова» выявление такой важной черты 
ментальности русского народа, как литературоцентричность, происходит в [Улицкая 2011: 
177] основном на материале произведений А.П. Чехова, поэзии Валерия Брюсова (образ 
Якова Осецкого) и на основе образов и мотивов классической мировой драматургии (образ 
Норы). Во всех случаях можно говорить о том, что литературоцентричность составляет 
одну из важнейших особенностей повествовательной манеры Людмилы Улицкой. 
Тема праведничества проходит сквозной линией через все творчество Л.Е. Улицкой. 
В ее ранних рассказах и романе «Медея и ее дети» проводится мысль, что святость человека 
заключается, прежде всего, в семейном подвижничестве.
Исследователи справедливо относят к персонажам житийного типа романа «Казус 
Кукоцкого» горничную Василису, а в романе «Даниэль Штайн, переводчик» — главного 
героя произведения. Например, Д.М. Бычков точно подметил, что Василиса принадлежит к 
малому числу воцерковленных персонажей романа «Казус Кукоцкого», хотя и является 
второстепенным, почти эпизодическим персонажем, а Даниэль Штайн становится уже 
центральной фигурой житийного повествования. «Соблюдение ритуалов богопочитания», 
житейская мудрость, проявляемая во взглядах на окружающий мир и на отношения людей 

187 
в нем, «потаенность и сокрытость» страдания, отказ от эгоцентричной обращенности на 
себя и бескорыстное жертвенное служение людям — все эти качества говорят о 
христианском мироощущении этих персонажей [Бычков 2011: 10].
По словам Д.М. Бычкова, Улицкая «акцентированно» подчеркивает молчание 
героини и описывает внешность Василисы по иконографическому канону, удлиняет ее 
фигуру, не соотнося в словесном портрете части тела и их нормальные пропорции. 
Внешность юродивой героини описывается автором в согласии с ее внутренним строем. 
Улицкая выделяет в натуре Василисы «неиссякаемый источник благодарности», 
стремление к добру, забывчивость и быстрое прощение обид [Улицкая 2006: 87].
Образ Василисы реализуется в романе не только через Евангельские интертексты, 
но и посредством приема «текст в тексте»: авторское внимание к Василисе воплощается в 
форме «жития», т. е. отлитературности.
Прецедентный феномен «византийский лик» в «Зелёном шатре» применяется к 
облику Антонины Наумовны. Хотя в этом случае «византийский лик», который видит в 
себе Антонина, свидетельствует о полной потере героиней трезвой оценки своих действий. 
Образы праведников у Улицкой не всегда воплощены через характеры подчёркнуто 
верующих людей. Так, праведницей, по нашему убеждению, является, и Анна Федоровна 
из повести Улицкой «Пиковая дама», осознанно и с кротостью терпевшая от своей 
скверной, развратной матери постоянные издевательства, сносящая жертвы, мучения и 
унижения вплоть до самой смерти. Так, верующая дочь пожертвовала ради матери 
любимым мужем, детьми, профессиональным призванием и погибла ради исполнения её 
мелкого (кулинарного) желания.
Праведниками были и супруги из рассказа «И умерли в один день», в котором 
воплощен авторский идеал чистой и верной супружеской любви. Несомненно, что 
человека, живущего по Правде Господней, описывает Улицкая и в ряде других своих 
рассказов. Так, в цикле рассказов «Люди нашего 145 царя» уже более десяти персонажей 
описаны как праведники, которых писательница изображает с большой симпатией и 
участием [Улицкая 2007].
Житийная традиция в прозе Улицкой обнаруживается в разнообразных формах. Права 
Т.В. Садовникова, когда пишет, что «в череде обычных ежедневных дел писательница 
зачастую обнаруживает “обыкновенное чудо”, что позволяет подключить некоторые 
тексты Л.Е. Улицкой и к традиции святочного рассказа» [Садовникова 2000: 89]. Кроме 
рассказа «Капуста» из цикла «Детство-49», к святочному типу рассказа можно отнести и 
несколько рассказов из цикла «Люди нашего царя», в том числе «Путь осла», «Приставная 
лестница», «Великий учитель», повествующие о Рождественском чуде, осуществившемся 
по Божьей воле.
Все произведения, входящие в книгу «Люди нашего царя», посвящены проблеме 
поиска Бога, который назвал Царем земной и небесной жизни. Рассказ «Путь осла» 
наполнен Евангельскими реминисценциями, цитациями и сюжетами из Священного 
Писания, с помощью которых Улицкая создает образы праведницы главной героини и ее 
гостей. Главная героиня живет в уединении, как в монастыре, в маленьком посёлке, но дом 
ее всегда полон друзей, ставших близкими людьми, любящих ее и стремящихся к общению 
с ней. Для создания образа праведницы Улицкая использует символику двух жизненных 
дорог. Одна — это древняя римская дорога, созданная язычниками, другая, параллельная 

188 
ей, — современный автобан. Идя до самой старости (второй) дорогой суеты, героиня 
сменила ее на древний петлистый путь осла, который привел ее к Истине: она стала жить 
просто, одаряя окружающих теплом и радостью. Неслучайно на перекрестке дорог, 
символизируя жизненный крест судьбы человека, стоит часовня с иконой Троицы. Героиня 
живет просто, гостеприимно, удалившись от суеты и смирившись с тем, что было прежде. 
Одиночества не случилось в жизни героини, но душевную гармонию она обрела. 
Повествователь варьирует библейский сюжет и прямо заявляет об этом: «Происходило 
Рождество, — я в этом ни минуты не сомневалась: странное, смешанное, разбитое на 
отдельные куски, но все необходимые элементы присутствовали: младенец, Мария и её 
старый муж, пастух, присутствовал агнец, и звезда подала знак» [Улицкая 2007: 24].
В тексте Улицкой произошло Рождественское чудо: больной мальчик заговорил, все 
счастливы. Хотя чудеса отвергаются повествователем, потому что младенец не выздоровел 
полностью, но чудо свершилось. Ведь слово «чудо» происходит от корня «чути» — 
чувствовать.
В рассказе «Коридорная система» представлена еще одна праведница — мать Жени. 
Мать выбрала путь веры, всепрощения, страдания, жизнь с человеком, которому нужно 
было великодушно простить его предательство и его ненависть к ней. Героиню-мать 
окружающие любили за кротость, милосердие и всепрощение. И сослуживцы, и домашние 
вместе с ней приблизились к вере: перед смертью на тумбочке героини открыто появляется 
икона Сергия Радонежского.
Поэтому и уходит героиня Улицкой из жизни умиротворенная, с благодарностью ко 
всем ненавидевшим и обидевшим.
В рассказе «Короткое замыкание» прецедентный феномен «свет небесный» 
становится символом жизни в Боге. Иван Мстиславович ослеп в старости и стал жить 
исключительно гармонией музыки. Он чувствует, что даже во мраке есть [Улицкая 2011: 
143] божественный свет, который растворяет человеческие трагедии, осветляет грязь 
жизни, очищает души людей. Герой благодарит Бога, что ослеп. Ведь могло быть хуже. 
Теперь же осталась гармония жизни — это главное, потому что в ней чувствуется Бог. 
Герой с благодарностью выбрал свой путь праведности, добра и доверия.
В книге «Люди нашего царя» изображаются различные типы праведников, но всех 
их объединяет вера и благодарность за все, что случилось плохое, и хорошее в их жизни. В 
рассказе 
«Великий 
учитель» 
святая 
праведница 
бабушка 
Гены 
вызывала 
пренебрежительное отношение внука из-за ее старческой немощи. 
Хотя Гена пережил чудо — был спасен молитвой бабушки во время страшной 
аварии — он не связал это с ее святостью. Только после смерти парализованной бабушки 
внук понял, что она была «великим учителем жизни», тайной монахиней, духовной сестрой 
великого старца, что она совершила настоящий подвиг: после закрытия монастыря приняла 
в голодные годы двух сироток — его мать и тетку и вырастила их достойными людьми 
[Улицкая 2007: 52].
В сборнике «Люди нашего царя» ощутима ирония героев (и отчасти автора) к 
христианству (так, иронична поставленная в название книги подмена Творца на Царя и 
«сынов человеческих» на «людей нашего царя»), но главное то, что в книге Улицкой 
решаются сложные вопросы любви и ненависти, утверждается приоритет духовного перед 
материальным. С помощью прецедентных феноменов мирового искусства, Библейской 

189 
символики, образов русской классической литературы Улицкая ставит проблему 
праведности в современном мире и в том числе романе «Зелёный шатёр», где образы 
праведников в романе созданы словно в двойном контрасте: внешнем (в сопоставлении с 
другими персонажами) и внутреннем (демонстрацией того, каким был душевный человек и 
каким стал человек духовный в результате жизненных испытаний).
В работе Н.В. Максимовой «Москва в романе Л.Е. Улицкой “Зелёный шатёр”» 
расшифровываются смыслы слова-символа «зелёный шатёр» как «метафорическое 
обозначение столицы» [Максимова 2012: 33]. Но художественный смысл этого выражения 
значительно глубже. По нашему убеждению, зелёно-золотой шатёр является носителем, 
прежде всего, символики единства земного и вечного, которую постигает героиня романа. 
Зелёный шатёр — это благодать, означающая предсмертное познание Вечности.
Таким образом, можно сделать вывод, что тема праведничества является постоянной 
и сквозной темой творчества Л.Е. Улицкой. Если до романа «Зелёный шатёр» праведники 
изображались ею или как единичные второстепенные персонажи («Медея и её дети», 
«Казус Кукоцкого»), то в романах «Зеленый шатер» и «Лестница Якова» возникла уже 
целая система образов, среди которых возможно выделить, по крайней мере, три типа 
праведничества: 1. праведничество как христианское подвижничество за Веру; 2. 
праведничество как сознательное неукоснительное следование законам православной 
нравственности; 3. праведничество как подсознательный приход к вере после тяжких 
жизненных испытаний. Таким образом, как было показано, воплощение темы 
праведничества как идеала русской ментальности происходит в романах «Зелёный шатёр» 
и «Лестница Якова» посредством введения Евангельского и литературного контекста, 
прецедентных феноменов первообраз, иконописный лик, свет миру, Благодать и др., то есть 
на основе константного в творчестве Улицкой принципа литературоцентричности. 

жүктеу/скачать 7.64 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: