Монологи от сердца

УТЕКАЮЩИЕ МОЗГИ

Немало времени потратили с Жорой на их поиски. Бесполезно. Затекают в тайные отстойники и сидят, как в окопах, носа не кажут, дабы порадовать интеллектом соотечественников.

Зато остального нашего брата из постсоветских просторов, кто никуда не прятался, хватало. Я сортировала эмигрантскую публику на две категории: колхозники и мошенники.

Если рассматривать колхозников – в этих «утёкших мозгах» одна мысль денно и нощно бьётся: как заработать? Умственные усилия на деньгах зациклены. Заработать побольше, при случае отдохнуть с размахом. Это значит – съездить на озеро на шашлыки. Блеск! И полный супер, кто на Канары сумел! Когда начинаешь с ними говорить – скучно. Им, может, интересно с тобой пообщаться, но встречного наполнения не происходит.

Не значит, что колхозники – это простачки-простофили, нет. Не редкость среди них, кто норовит попользоваться тобой.

К нам ходил Стёпа из-под Киева. Он всё: «О, Танечка, как ты варишь варенье, у меня бабушка так варила». Мне не жалко. Потом стала замечать: это постоянная песня. И не один Стёпа такой ушлый её исполнитель. Просто неугомонная стая. Один, другой, третий… В двенадцать ночи звонок в дверь: «А что у вас есть пожрать?» Какие-то Жорины знакомые. Создавалось впечатление: составлено расписание – завтрак там, обед тут. При этом они, как и мы – не хуже, не лучше – тоже получали пособие. Поначалу спокойно относилась. Мало ли – мужики есть мужики. Ну, не рассчитали, потратились. Деньги частенько перехватывали. Почему бы не выручить. Да старая истина: друзья познаются, когда тебе тяжко. Как-то мы на мель сели, финансами затыка – край, думали в Омск звонить за помощью. Одного прошу из стаи халявы занять денег. «Нет-нет», – заторопился повесить трубку. Второй: «Какие у меня деньги?» Все прикинулись гофрошлангами. Я и протрезвела: роль матери Терезы мне не к лицу. Стала халящиков интеллигентно отшивать. «А чё у нас, Таня, сахар есть?» На что заготовила дежурную фразу: «Хороший гость ходит со своим сахаром». «А что у нас, Таня, к чаю сегодня?» «Хороший гость ходит со своим печеньем». Остановила эту лавину неуёмную.

Вторая категория – мошенники. С этими интереснее – попадаются яркие личности, но ухо надо держать востро.

В нашем подъезде жили два грузина – Бесо и Коба.

Коба промышлял в магазинах. В частности, на элитное вино и шампанское обезжиривал супермаркеты вопреки всем камерам слежения. И не из аристократической привычки горца употреблять шикарное вино. Сдавал добычу в кабаки по договорной цене. Возможно, ещё чем-то занимался. Ездил на неслабой машине. Заходит как-то к нам, спрашивает:

– Сотовый надо?

– Надо, – говорю.

Вручает проспект:

– Вибирай!

Через неделю приносит новенький аппарат по дешёвке.

Как-то Нелька Пименова прибегает. Хорошая девка. Нелегалка. С семьёй живёт. Тяжело ей. Пашет и пашет. Проживание дорогое, сын растёт. Хочет его во французский легион пристроить. Самолюбивый мальчик. Занимался борьбой. Пока у них были документы, сын, участвуя в соревнованиях, завоёвывал первые места, получал призы. Потом бах – лишили документов. У бельгийцев процедура несколько лет идёт, поначалу дали позитив, живи и радуйся, проверка дальше продолжается, что-то не сошлось – получили негатив. И всё. Попытались опротестовать. Просьбу отклонили, документов лишили. Сын побеждает в соревнованиях, а призы не дают. Ладно – призы, семья на нелегальном положении. Не в партизанском подполье, само собой. Но никаких льгот. А это удар ниже пояса по бюджету семьи: плати по полной за медицинское обслуживание и за остальное. Конечно, есть вариант пересидеть, не попадаясь полиции, а потом снова идти сдаваться в генеральный комиссариат, будто уезжал домой, и гонишь им новую легенду для получения документов…

Нелька крутится... Они из Казахстана приехали. Нелька татарка, муж – Николай – русский. И лодырь. Вечно у него депрессия спать до обеда. В руках золотое ремесло. Телемастер. Знаю такого специалиста, Серёга Ляхов, отбоя нет от частных заявок. Трое детей на шее да ещё тёща, мотается на машине по Брюсселю как белка в колесе. Одному телевизор отремонтировать, другому антенну установить, настроить. А у Николая не получается. Валяется на диване с депрессией. Нелька пытается воздействовать: «Будем разводиться». Его не пронять: «Хорошо, – соглашается, – подпишу все бумаги».

Нельке депрессовать не досуг. Каждый день графиком расписан. Она и парикмахер среди эмигрантов, и квартиры убирает. И на редкость позитивный человек. Посмотришь: счастливая баба идёт, вся как на пружинах, улыбается. На самом деле ей очень тяжело. Но энергичная… И не только зарабатывать. Где какая выставка, карнавал – всё знает. Звонит, голос высокий, напористый, ритм пулемётный: «Поехали во Францию…» Или: «Собирайся, сегодня парад, через полчаса жду у метро». Страшно любит ковёр из цветов на ратушной площади. С доброе футбольное поле узорами выкладывается у ратуши раз в год огромный ковёр из самых разных цветов. Нелька на пять рядов вокруг обойдёт. Поражаюсь её умению быть солнечной…

Облазили с ней все близлежащие города. В Бельгии всё под боком. Как-то сели в поезд, залялякались две вороны, глядь – мы уже в Голландии. Но нам туда не надо. Перебежали на другой поезд, и обратно. В Брюгге вместе ездили. Бельгийская Венеция. Каналов немерено. В фильме «Тиль Уленшпиель» Неле с Тилем плывут по каналу на лодке. Пустынно, город ушёл на казнь. Лодка скользит мимо домов, кузни… Осень, жёлтая листва на спокойной воде. В фильме дома обшарпанные, серые… Но сейчас всё празднично, каждый домик ухожен…

Не раз задумывалась, а как бы жилось в доме под красной черепичной крышей, где вместо палисадника под окном канал? Запах воды в форточку – зимней воды, летней, весенней – вместо ароматов земли и травы. Он будит по утрам, убаюкивает вечером, врывается с напористым морским ветром, втекает с ночной прохладой. Не перебежать в тапочках к соседям напротив. Целая история оказаться на другой стороне улицы. Выглянешь в окно – канал, вода, и только листва плюща, который упрямо лезет по стене к окну, напоминает о земной тверди…

Не чувствовала себя среди красот Антверпена, Брюгге, Гента, Ипра случайной, залётной птицей, которая поглазела и на крыло восвояси. Не ощущала себя чужой, ненужной, временной. С Нелькой рядом в таких поездках вообще было легко…

Может, только мне не везло, но мужики, что попадались в Бельгии, чаще как-то не дотягивали… Женщины быстрее становятся на ноги. Решают свои проблемы, даже с детьми, а мужики теряются. Бросит другой жену, считая её такой-сякой разэдакой, во всём виноватой, а, оказывается, она была самый выигрышный вариант. Только с этим лотерейным билетом и светило. Развёлся и мотается, как говно в проруби. А женщина закусит удила, понимая, что на земле зарубежной она что-то может сделать, получить результат и пашет, и устраивается в жизни… Находят мужей. У меня подруга в Брюсселе Анна. В России три раза была замужем. Всё мимо. Вышла за фламандца. Нашла не сразу, но нашла. Говорила: «Таня, никогда не думала, трёх мужей сменила, что этому человеку буду каждые пять минут в любви признаваться». Значит, есть там счастье. Можно найти.

А мужики не дотягивают. Когда мне срочно понадобились деньги в Омск поехать и пошла по друзьям, только женщины помогли. Мужики то сё. Нелька пятьсот евро отвалила, не раздумывая. А для неё это большие деньги – за два месяца за квартиру заплатить. Анна пару сотен дала.

Анна, кстати, внешне ничего из себя особенного не представляет. Не сравнить с Нелькой. Эта и сама яркая, и одета всегда с изюминкой. Познакомилась с Нелькой я по наводке. Пришла к ней домой стричься. Шкаф стоит, через дверцу переброшены розовые легкомысленные штанишки-брючишки. Явно хозяйкины. Нелька сделала мне причёску, я не удержалась, уходя, бросила:

– Никогда бы не надела такие штанишки.

Она кинула взгляд на мои чёрные джинсы:

– Убей, не напялила бы такую скукоту.

И вот прибегает: «Пойдём в парфюмерный магазин, поможешь выбрать». Парфюмерия у бельгийцев дорогая. Мне нравятся одни духи, не передать запах, ассоциируется у меня с сухим осенним днём, но жаба давит за пузырёк с ноготок выкинуть шестьдесят семь евро. Нелька зовёт в самый шикарный парфюмерный магазин. Думаю, чё это раздухарилась на нелегальных-то грошах. Нелька даёт установку: «Ищем самые крутястые духи, лосьоны, одеколоны». Магазин здоровенный... Мы, как дуры, от одного прилавка к другому ползаем. Листками с запахом трясём перед носом, пузырьки-тестеры крутим, на себя брызгаем. Кстати, не раз наблюдала за африканками в парфюмерном магазине. Зрелище достойно кинооператора. Африканки – модницы, не передать. Единственно кто в Брюсселе ярко одевается – негритянки. Полная гамма цветов на ней, всё броское. Рыжие косички искусственные может запросто прицепить. И нормально смотрится. Причёски наворачивают... В церковь в субботу идут, наряжаются в пух и перья. Шляпки, перчатки, сумочки, туфельки. Толпа бельгийская, в общем-то, серая. И вдруг порхает такая бабочка маскарадной расцветки.

На наряды денег не жалеют, а на духи получается, как и меня, жаба давит облегчить кошелёк… Подлетает такая к прилавку, тестер один схватит – пшик-пшик, другой – пшик-пшик. Делает вид, выбирает. Всё на скорости, ну, спешит человек по негритянским делам. Будто минута всего и есть на выбор того единственного нужного запаха. Два-три тестера переберёт для проформы, Потом хватает пузырёк и ну себя обрызгивать. Кого там обрызгивать – поливать с ног до головы. За ушами, на шею, задирая руки, подмышки, одну-другую щедрой струёй облагородит, грудь оросит по кругу и крест-накрест, чтоб ни один миллиметр не остался обойдённым. Спину – это обязательно. Как же спину оставить без благородного запаха. Руку за голову с тестером закинет, куда достанет, жахнет пару-тройку залпов… Потом бросит тестер на прилавок и дальше побежала. Некогда покупать…

Мы с Нелькой не торопимся, обстоятельно изучаем парфюм. Нелька то и дело строчит в блокноте, записывает названия духов, одеколонов, их производителей, цены. Часа два мы толклись, надышались парфюмом до тошноты. Никакие на улицу выползли. Башка тяжёлая. Косметикой от нас прёт, как после ядерного взрыва в этом магазине. Я спрашиваю:

– Нель, а чё ты целый час записывала, как маркетолог? Полблокнота исчиркала?

Нелька деловая:

– Так мне грузины по заказу выносят. Заказываю, что надо, они в два раза дешевле с доставкой на дом. В упаковке… Беру себе, также на подарки, и мои клиентки просили…

Мужикам Нелька нравится. Аккуратненькая, миниатюрная… Очень приятное лицо, скуластенькая, голубые глаза, светлые волосы. Этакая блондинистая татарка. И улыбка… Бесподобная улыбка. Солнце да и только. Один француз запал на неё. Нелька ухаживания принимает, кокетничает, но себя строго держит. Хотя с таким неподъёмным мужем-байбаком, не удивлюсь, если что. Влюблённый французик забросал СМСками: «Когда мы жарко встретимся? Я тебя люблю». Эффекта нет, да француз настойчивый, из упёртых. Нелька на французском запросто чирикает. И вся семья её, кстати. Они семь лет в Брюсселе.

Как-то сидит на кухне за швейной машинкой… Она ведь и шьёт. Отлично. С выдумкой. Меня в один момент разморило побаловать себя новой блузкой. Заказала Нельке. Простенький фасон, ничего особенного, а надела в гости – и оказалась звездой вечера. «Неля, – говорю, – за блузку отдельное мерси!» Она довольная. Недавно захотела живописью заняться. И ну меня пытать, что и как, какие краски лучше. Уверена – с её моторностью и азартом – будет рисовать… В тот приснопамятный вечер сидит на кухне, шьёт. В комнате сотовый запел. Муж: «Нель, тебе СМСка». «Ну, и хорошо, – Нелька из кухни командует, – тащи телефон!» Муж нажал, а там от француза по закону пакости недвусмысленное предложение: «Неля, ну когда же мы, наконец, познакомимся поближе и встретимся в постели». Куда вечная неповоротливость Николая девалась от перспективы сексуального использования родной жены посторонними мужчинами?! Влетает в бешенстве, из глаз молнии: «Неля, что это?» – «А что?» – Нелька человек невозмутимый. Но как мне рассказывала потом: почувствовала неладное, сконцентрировалась. «Ты посмотри, что тебе пишут! – весь в гневе наезжает супруг законный. – Читай-читай!» Нелька глянула и ха-ха-ха! Он глазами сверкает: «Ты ещё смеёшься? Я этот телефон сейчас как шваркну тебе об голову?» «А что?! – Нелька руки в боки и в атаку. – Не на помойке рождена?! Да, интересуются мной мужчины! Да, чтоб ты знал!»

Николай в бешенстве. Целый день разбирались. К вечеру буря улеглась. Нелька думала: хорошо-хорошо, пусть поревнует, может, стимул будет, подвигнет его на какие-то подвиги, слезет с дивана. Ничего подобного. Побушевал, и на том всё кончилось.

Только буря утихла, сын вернулся с тренировки. Нелька на кухне какой-то холерой занимается, сын кричит: «Мам, СМСка тебе пришла, а тут не влазит, переполнена память!» «Ну, сотри, сына, сотри!» Сын начал стирать и вдруг читает: «… и встретимся в постели». Летит на кухню с квадратными глазами, сотовым трясёт: «Мам, что это?» Нелька видит, та самая СМСка, за которую уже получила по шее. Два раза на одной подорвалась. «Что тебе пишут, мама?» – сын в прострации. Нелька не стушевалась: «Сына, ты уже взрослый, у тебя есть девушка. Что тебе объяснять?» «Мама, а папа в курсе?» Неля опять со своей коронкой: «А вот и знайте, не на помойке рождена!»

Сосед Коба живёт с женой, но по документам она сестра, с таким раскладом пособие у неё больше. Он получает на себя, плюс она – на себя и ребёнка. В сумме за тысячу с лишним евро выходит. А это приличные деньги. Если их зарабатывать, то надо пахать и пахать. Коба вкалывать не любит, без этого неплохо устроился. Обезжиривает магазины. Ухитряется размагничивать в супермаркетах метки и тащить всё подряд. Одежду на себя напяливает… Только, говорит, с женской сложновато. Конечно, странно, если такой конкретный мужик, горный орёл, на себя наденет кофточку-разлетайку или у нижнего белья начнёт тереться…

Какие бы ни были бельгийцы лопухи, но прихватили Кобу однажды. В багажнике машины обнаружили два ящика украденного шампанского, ящик вина, кожаную куртку и ещё что-то из супермаркета, его сразу в депорт – лагерь депортированных. Машина не на нём, шампанское непонятного происхождения. У Кобы сотовый быстренько изъяли, сиди и думай: откуда что взялось? Жена Кобы мелко завибрировала – муж на дело отправился и пропал с концами. Телефон не отвечает. Она адвокату звонок. Тот в депорт. Когда прикатил, у чиновников глаз выпал: у прощелыги эмигранта такой адвокатище. На раз-два-три Кобу вытащил. Машину, правда, не вернули. Хозяин, на ком числится, должен забрать. Да где его возьмёшь? Машина шикарная, новая. Коба не особо-то расстроился. Вскоре приходит: «Слюшай, дай объявления сматрет, машину буду брат».

Такой был сосед Коба. Познакомились с ним классно. Не успели с Жорой въехать в квартиру, вещи расставляем, жена Кобы прибегает: «Кобе деньги не занимать – ни за что не отдаст». Только ушла, Коба появляется на пороге. С полчаса всякую ерунду бороздил. «Всё, – оборвала я словесный поток ни о чём, – пока-пока, у нас дел по горло». Он: «Дэсят евро дай, да?»

Чуть больше года жили рядом, вдруг в одночасье пол под Кобой зашатался. Жену, детей в охапку, пожитки собрал – и во Францию. Грузины волнуются: «Как там Коба?» Потом говорят: «Коба та-а-к устроился. Жена та-а-ак одэта! Вах-вах!» Во Франции ещё больше раздолье для воровства.

Бесо – второй сосед-грузин, Коба без особого интеллекта, а Бесо – интересный дядька, двухметрового роста, колоритный, рассудительный. Устроила я себе день рождения. Назвала гостей, Бесо в том числе, и Юру Сапожникова, он из бывших военных, пригласила.

Нутром чувствовала – с гнильцой человек. Случалось не раз – ещё не виделась ни разу с человеком, по рассказу Жоры – во мне возникало «нет, не надо». Так и с Юрой. Заочно насторожилась. Жора мою интуицию всегда игнорировал. Хотя не раз, получив по лбу, соглашался со мной. У Юры была кличка Юра Свеженький. С виду благостный и сахарный. Позвонит, тысячу раз извинится за беспокойство и про здоровье поинтересуется обязательно… Со всеми сама предупредительность. Попросишь перевести – французский, английский отлично знал – сделает. Но что-то не срасталось у меня внутри. Вроде и не пакостный. Но что-то тормозило. Есть в Брюсселе категория эмигрантов – в душу тебе влезет, потом стучит на тебя в бельгийские органы. За деньги. Бумаги специальные подпишет. Было подозрение: Юра Свеженький – из них. Уж больно много знал касаемо приезжих. Юра называл себя баптистом. И что-то начал проповедовать за столом. Бесо слушал, слушал, потом говорит: «Хароший ты человек, нравышься ты мне!» Смотрит Юре в глаза. А Бесо рентген. И начал выводить Юру на философские темы. Спрашивает: «А солнце для вэрующих и нэвэрующих одинаково греет? Или для тэбя особенно жарко?» И с таким напором наезжал на Юру. Тот что-то вякал-вякал, да чем дальше, тем больше невпопад. И вдруг Бесо со своего двухметрового роста гаркнул на весь стол: «Нэнавыжю! Нэнавыжю!» Гора мышц, плечищи на полстола, седая голова, из неё: «Нэнавыжю!»

Юра пять минут посидел после таких признаний в любви и посчитал: пора сваливать, день рождения получается вовсе не полезный. Затем Ольга Артамонова попала Бесо на крючок. Тоже сначала грузин рассыпался в симпатиях: «Ой, нравышься ты мнэ! Хароший ты человэк!» Но скоро переменил оценку: «Нэ нравышься! Нэт, нэ нравышься!». Ольга не такая сахарная, как Юра. И скандальная. Худенькая. Ножки как мои пальчики. И что твой автомат: «Ти-ти-ти-ти!» Тысячу слов в минуту и все ультразвуком. Они схлестнулись на тему Россия и Грузия. Ольга визжит на одной ноте, бесполезно слово вставить. Пальчиком на Бесо грозит, на эту громаду, что над ней нависает. Они рядом что спичка и бревно. Она: «Да если бы не Россия, вас бы, грузин, всех перерезали!» Он: «Нэнавыжу таких, как ты! Нэнавыжу!» Ольга: «На кого ты хобот поднимаешь, грузинская морда?» И пальчиком в Бесо тычет, чуть не в носу у него ковыряется: «На кого кефир льешь?» Он от пальчика подпрыгивает, уворачивается. Я думала: пух и перья полетят от Бесо и Ольги. Но вдруг Бесо расхохотался, сгрёб Ольгу в объятья. Она гневно: «Ти-ти-ти!» Вырывается из его клешней. А он расплылся в улыбке: «Всё равно лублю тэбя!»

В таких декорациях всё застолье перебрал. Каждому дал точные характеристики. День рождения однозначно не был томный. Всех охарактеризовал. На другой день пришёл: «Извыни, Таня, скучно было».

Бесо – философ. Приходит к нему армянин с сигаретами. Бесо купил блок и впал в рассуждения, проводив продавца. «Вымрут грузины, – качает головой, – вымрут! Пропала нация! В Грузии плохо, всэ, как я, бегут с родной земли! Чеченцы занимают и говорят, будто это их историческая земля. Пропадает нация. Сколко было художников, артистов, кинематографистов. Гдэ новый Чавчавадзе? Гдэ Пиросмани? А вот армяне нэ вымрут. И надо сказат, ха-а-арашо будут. Они бэз гордыни. На другом краю Брюсселя живёт. Я ему позвонил: сигарэты нужны. Он за каких-то вшивых двадцат евро тащился через вэсь город. Если бы грузину позвонили: принэси-ка блок сигарэт. Он хохотат будэт лицо. А этот за двадцат евро на пузе поползёт. Нэт, нэ вымрут. Нэт у них гонора. А мы из-за него вымрем».

Бесо отсидел восемь лет в Союзе.

– Я был, Таня, нэпослушный малчик, – и улыбается.

Улыбался он красиво. Красивый человек, умный. Но простора Бесо в Бельгии не было по махинаторским делам. Да и тихо надо было сидеть – документы хотел получить. Как-то пришёл:

– Начинаю, Таня, савсэм новую жизнь, устроился на работу.

Бог ты мой, года четыре не работал. Конечно, что-то прокручивал, деньги шли, с женой якобы разошёлся, чтобы не подставить родственников, она иногда прибегала к нему. Устроился яблоки собирать. Поднимался часа в четыре утра. А привык ни фига не делать, да и в возрасте уже. Как ему было тяжело. Условия работы: ни одного яблока с собой взять нельзя. На месте ешь сколько влезет, уносить – не моги. Его жилка встрепенулась, как это он не сворует?

– Иду, Таня, – яблоко высыт. Думаю, как его вынэсти? Срываю, иду и подкидываю! Нэ в карман прячу, а подкидываю. Одно грызу, а второе подкидываю. Так и вышел. Нэ один дурак нэ догадался, что я его нэ подкидываю, я его ворую.

Принёс мне в подарок:

– Бэри, угощаю!

Яблоко огромное, резала его, как дыню.

Ещё одна брюссельская картинка. Сижу за колонной в здании административном, меня не видно. Вдруг русский язык с чеченским акцентом, чеченцы тянут гласные, не спутаешь ни с кем, грузины и армяне не так говорят. Чеченец говорит: «Мы сами дураки, что нас никто не уважает». Думаю: о! что за самокритика такая? «Надо не так. Украл машину, поймали, скажи, что ты грузин, избил кого-то, поймали, скажи, что ты армян. Они дураки эти бельгийские полицейские, всему верят». Посмотрела я из-за колонны – седой мужик учит молодых, как надо обманывать, воровать и избивать. Чеченская диаспора самая распространённая в Бельгии из тех, кто из Союза бывшего приехал, потом грузины и армяне. Кстати, никогда не сталкивалась с наездами чеченцев на русских: вы оккупанты, вы кровопийцы. Мне попадались нормальные люди.

Русские в Европе – отдельная песня с подтанцовкой. Ездила в Испанию. Я говорю по-фламандски, этот язык кроме Бельгии нужен только в Голландии и в Южной Африке. Язык беспонтовый, некрасивый. Я его что выбрала? В Бельгии шестьдесят процентов на фламандском говорят. Я подумала-подумала и решила: если собралась жить в Бельгии, должна выучить для начала основной язык страны. Язык Рубенса, Тиля Уленшпигеля, Питера Брейгеля. А уж потом, может, и за французский взяться. Третий бельгийский народ – немцы. Их совсем чуток. И сама Бельгия из трёх частей состоит. Самая малюсенькая – немецкая. Фламандская больше всего.

Кстати, хвалёная европейская толерантность, бывает, сбоит. Не больно-то фламандцы любят французов, как и французы их. Могут и не обслужить в кафе на фламандской территории, если ты по-французски начнёшь заказ делать или по-немецки лопотать...

Приезжаю с фламандским языком в Испанию. От него у местных глаза округляются полтинниками, они тихо падают в обморок, будто я приехала из какой-то дыры. Не знают в упор. Ездила с омской подругой Иринкой. Быть в Испании и не посмотреть такую штуку экзотическую, как коррида! Зашла в турфирму, так и так, объясняю, хочу на корриду. Надо сказать, в отношении названия боя быков наблюдается языковый феномен. Испанцы тоже именуют его «коррида», но, когда ты произносишь «коррида», у них брови едут вверх от удивления, жмут плечами в недоумении – не понимают. Показываю пальцами рога, дескать, вот бык. Затем изображаю тореадора, который этого быка закалывает шпагой. Они морщат лоб на моё представление с рогами и копытами: что за на фиг? Наконец, доходит: ах! коррида! То же самое, но как-то «р» по-другому. Разобралась испанка, куда я хочу. Маячит про язык. И киснет физиономией на мой фламандский. «Может, английский?» – спрашивает с надеждой. Нет, только фламандский. Где ж мы вам найдём экскурсовода? Затылок чешет, сервис-то европейский, не пошлёшь подальше, надо как-то разруливать. Пытает меня дальше, дескать, может ещё какой-то язык: французский, немецкий? Я и скажи без всякой веры в удачу: «Ну, вот русский?» «О-о-о! – заверещала, заулыбалась во весь рот. – Нет проблем. Три автобуса».

И я, будучи в Испании, оказываюсь опять в России. Привезли нас на корриду. Арена старинная, красивая. Мест свободных полно. В Барселоне скотско-убийственное развлечение прикрывают. Говорят: не наша культура, испанская, а мы каталонцы. Одну арену вообще закрыли – переделали в супермаркет. Всего одна осталась на кровавую потеху.

Впечатление от корриды тяжёлое и изумительное. Танец с быком. Видно, как тореадор его профессионально обманывает. Но никто гарантий не даёт, что бык не умнее окажется. Накануне, как мы сподобились посетить экзотическое зрелище, знаменитого тореадора на рогах потаскал, не из глупых попался бык. Кучу швов наложили тореро. Поэтому нам замена. Сказали: не волнуйтесь, знаменитые тореро относятся к этому щепетильно – замена будет достойной. Мы не спецы, смотрим, что дают. Три тореадора, сначала парад, потом работают по очереди. На замене молодой парень. Красивый. Стройный. Они все красивые. Что ж урода выпускать на арену… Костюмы что-то невероятное. Сверкают на солнце, как алмаз… Интересно выступал, размашисто, изящно, рискованно. Да как дошло до финального аккорда – убийства быка – не может. Попытки делает и –никак. Надо попасть в пятачок во лбу. Неприятная картина. Ирка рыдала в три ручья. «Сволочное зрелище», – говорит. А куда она уйдёт из подводной лодки? Пришлось шесть боёв досмотреть.

Мы сидели среди русских. Что началось при добивании быка. Жара, пиво разносят… Рашен туристов, разомлевших от пива на жаре, прорвало.

– Мочи рогатого! – один раскрыл пьяную пасть, орёт на всю Барселону.

– Вали бычару! – другой вторит.

– Не можешь – научим! – ещё один знаток выискался.

Только с наших трибун такой идиотизм. Паскудное зрелище. И тореро сломался. Следующий бой ещё хуже провёл.

А дамы-содержанки, которых новые русские вывозят… Стоит одна. Молоденькая. Красавица, как с обложки. И какой там царь в голове! Ефрейтора нет. Про девицу ведь не скажешь: под носом проросло, а в голове не посеяно. Это к мужикам напрямую подходит, к тем, что орали подсказки тореадору. Но что касаемо посевов в голове – по всхожести у неё с мужиками один урожай. А спеси, гонору на троих. Блондинка. Платье шикарное. Даже какая-то шаль накинута. На корриду нарядилась в жару средиземноморскую, как в театр. Серьги в ушках, побрякушки на груди. Я ищу наш автобус. Одета, как привыкла в Европе: джинсы, футболка. Обращаюсь по-русски. Вижу ведь, что мы обе одного русского поля ягодки. «Где наш автобус?» – спрашиваю. Она так на меня глянула, кто это там копошится в навозе? Будто в их паре туристской не она на содержании, а её хахель, что лет на двадцать старше. Мужик, кстати, достаточно симпатичный. Они перешли в другую ложу. И она сидела вся гордая, что не принадлежит к стаду разбушевавшихся идиотов, с их «мочи рогатого!» Но задень её, уверена: такое площадное польётся из прелестного ротика.

После наблюдений в Европе пришла я к выводу: мозги не утекают, они на месте в России усыхают и оскотиниваются. Приехала в Омск, включила телевидение, Бог ты мой – какая пошлятина. В Европу гоняют русские программы, но в них всё причёсано, пристойно. А в России помои, что ни канал – ниже уровня канализации… Потом наши телезрители, наглотавшись всего этого, вырываются в Европу, и там не знают, как от русской проституции оградиться… За что же нас, спрашивается, в Европе будут любить?

Всего одного человека и встретила, который за счёт интеллекта пробился. Нас с Жорой пригласили на Новый год. Это была своя тусовка. Есть у них такие компании – питерская тусовка, московская, казахская, узбекская. Так просто туда не попасть, приглядываются, понимая, что колхозники и мошенники – это зона риска, как ВИЧ-инфицированные, вползет кто-то, и пойдут сплетни, раздоры…

Свою компанию подобрал Стас Кротов. Мужик лет пятидесяти пяти, энергичный, в советском прошлом редактор московской газеты. Вокруг себя объединил нормальных людей. Или Жора приглянулся ему, или просто Стас присматривался, не знаю. Позвал на Новый год. Жора в Омске, в период работы на телестудии, крепко зашибал. А потом бах, его напарник по стакану резко бросил. До этого они долго сладкой парочкой по-чёрному квасили. У собутыльника семья стала шататься. Он завязал, как отрезал. Жора к нему: «Пошли потравим червячков». Был у них прикол: выпить – значит, потравить червячков. Дружок на «червячков»: «Шабаш!» Жора: «Ты чё – заболел?» «А зачем?» – «Как это! Столько лет пил и в один день ни с того ни с сего? Так не бывает!» – «Что я не мужик?!» Жору задел сей факт до основания. По логике получается: он не мужик. На момент встречи со мной употреблял только безалкогольное пиво. В Брюсселе стал иногда развязываться. Пьяный дурнее дурноты. И пить не мастак, хмелеет от одного вида бутылки. Так-то дерьмовый, а напился, и понеслась душа по кочкам.

Празднуем Новый год. Часы в переднем углу висят. Все свой Новый год сторожат. Омск, Пермь, Москва. А часы такие, что били каждую четверть часа. И вдруг Жора подаёт идею: каждые пятнадцать минут поднимать стопку водки. Мужики как мужики, он нахрюкался до соплей. Хозяйка Светка на кухню заглянула: «А кто это всю кухню перцем посыпал?» Заходит в туалет: «А кто туалетной бумагой унитаз обмотал?» Кто-кто? Жора, соколик, оригинальничает.

Припоздав часа на два, появился ещё один мужчина – Серёга. Настоящий мужик, видный, огромный – под два метра. А мне так уже надоело краснеть за Жору-выступалу. И вдруг заходит мужик. Бывает такое: дверь открывается, как электрическим током тебя прошибает. Я сразу поняла шестым чувством – понравилась ему. Он с порога меня заметил. Жора, петух мой гамбургский, на тот час дамочку зацепил. Давно по дамочкам не лазил. Бельгия не Россия, не так-то просто. Он меня частенько вопросиками донимал, как мы сошлись: «Как отнесёшься, если вдруг у меня появится любовница?» Но в Бельгии нет дурных баб на халяву привечать кавалеров. Только с умыслом. С Жоры брать нечего, на ту пору ещё не работал. Так что по дамочкам он давно не лазил. Тут обнаружил незанятую, прыг к ней: «Ой, я слышал, вы раньше в музее работали, мне так интересно!»

Заливается тетеревом. Во время токовища Серёга появился, а рядом со мной стул свободен, сел. Я с гитаркой сижу, пару песен спела. Хорошо пелось. Откровенно скажу: хотелось понравиться. От него мужским духом пахнет. Сильный, уверенный. Подтвердил в Бельгии советский медицинский диплом. Что не так просто. Выучил язык, с телевизора с ходу переводит. Пахал несколько лет и открыл свою клинику. С хирургами, анестезиологами, психотерапевтами, терапевтами. Клиника прекрасно существует семь лет. Серёга из тех: сказал – сделал. Мощный мужчина.

Жора заелозил задницей рядом с дамочкой, и не по поводу её прелестей. Спинным мозгом почувствовал: около меня мужик появился. Жоре до такого дотянуться – на цыпочки вставать надо. Это по росту. В остальном и цыпочек не хватит.

И тогда посреди всеобщего веселья мой Жора на весь стол запоганил: «Да вы её плохо знаете! Она лев по гороскопу! Как я страдаю! Да она, если что, кошкой в морду вцепится!»

Как ушатом грязи меня окатило. За что? Стыдоба! Сижу, глаза в тарелку уставила, слёзы сдерживаю. Дерьмом перед всеми поливает. Был бы мне никто, я бы ответила. Тут не нашлась…

«В морду вцепится, глаза выцарапает!»

Я на пальцы посмотрела. Боже мой, у меня ногтей-то никогда не было. Вот-вот разревусь. Вдруг мужская рука легла на мою ладонь. Сильная, большая. Успокойся, дескать. Серёга.

Больше мы с ним не сталкивались, в ту компанию второй раз не позвали. Недели через три после Нового года позвонил, приглашал в ресторан, но у меня не было настроения.