Москва Издательство "Республика"

но-революционного толка (большевиков) в игнорировании законов, управляющих ходом исторического процесса, в волюнтаристском стремлении ускорить его течение, в нежелании считаться с уровнем подготовки об-ва к кардинальным преобразованиям. В ответ следовали обвинения в выхолащивании революционной сущности марксистской философии, в сползании на позиции идеализма, в проповеди пассивности, в конечном счете обрекающей рабочий класс и его союзников на поражение, превращающей его в охвостье буржуазии. Для принципиальных противников философии М., наиболее ярко представленных мыслителями "серебряного века" (Бердяев, Булгаков, Франк и др.), его идеи вообще лежали вне сферы научной философской мысли. Марксизм в этом плане представлял, с их т. зр., вульгаризаторскую, лишенную оригинальности концепцию, что, однако, не снижало ее социального влияния. Критическое восприятие идей М. в российской общественной мысли можно условно разделить на два осн. направления. Одно из них либо отвергало Марксово учение целиком, выводя его "ошибочность" из материализма и воинствующего атеизма, принципиально исключающих какое бы то ни было философское и этическое обоснование марксизма (Франк, С. А. Алексеев, Новгородцев, И. А. Ильин и др.), либо критиковало конкретные положения теории М. (Виппер, Кареев, Туган-Барановский, С. Н. Прокопович и др.). Утверждалось, в частности, что марксизм не более научен, чем утопический социализм, и поэтому неправомерно проводить между ними резкий рубеж, что осн. положения экономической теории М. давно опровергнуты жизнью, что она базируется лишь на нравственном чувстве, а не на науке, что марксистская концепция крайне противоречива, что М. покидает почву материализма, утверждая способность логических и этических норм управлять экономической жизнью, что его законы социального развития носят чисто механический характер, а его социализм является односторонне-индустриальным и отказывает в праве на будущее земледельческим народам. Др. направление рассматривало марксизм через призму его рус. (преимущественно большевистского) варианта, с т. зр. его соответствия классическому образцу и условиям российской специфики. Нек-рые из критиков российского марксизма, продолжающие причислять себя к социалистическому направлению, обвиняли большевизм в искажении теории М. (меньшевики, эсеры). Большевизм олицетворял, с их т. зр., социализм нищеты, противостоящий здоровым началам равно марксистского и немарксистского, но революционного и демократического социализма. Особое место занимает т. зр. Бердяева. Относясь к марксизму достаточно критически, он в то же время утверждал, что большевистский марксизм не случайно одер-

жал победу в России, т. к. он лучше соответствует особенностям рус. мышления и психологического склада. По его мнению, российские марксисты заимствовали у своего учителя не склонность его к детерминизму, а религиозную сторону учения, пролетарское мессианство, что марксизм в России подвергся существенной переработке в народническом духе. Признание в" рус. марксизме религиозного мотива присутствует и во взглядах нек-рых др. оппонентов М. Тихомиров, напр., объявлял его идеи созданием еврей-ско-протестантских элементов совр. культуры, а Федотов видел в их российской разновидности идеологию иудео-христианской апокалипсической секты. Кое-кто из рус. критиков М. не отрицал определенных достоинств его учения, отмечая "широту научного построения" (Франк), тот факт, что М. "развил социалистическую систему в цельное мировоззрение, поставил политическую экономию на широкую научную основу" (Кареев), что благодаря его "гениальной тактике" социалистическое движение превратилось в рабочее движение, т. к. выросло в серьезную политическую силу (Туган-Барановский). В целом, однако, это не меняло их общекритического отношения к марксизму, особенно в его российском варианте. Что касается идейно-теоретической деятельности пришедшей к власти в 1917 г. большевистской партии, то она была направлена прежде всего на превращение марксизма в господствующую идеологию. В 20-е гг. развернулась работа по собиранию, изучению, изданию и переизданию произв. М., Энгельса, их последователей и близких к марксизму теоретиков. Так, в 1925 г. была впервые опубликована извлеченная из зарубежных архивов "Диалектика природы" Энгельса, в 1927 г. — рукопись М. "К критике гегелевской философии права", в 1932 г. — "Немецкая идеология" М. и Энгельса (полностью), а также "Экономическо-философские рукописи 1844 г." М. (полностью — на языке оригинала). В 1928—1947 гг. вышло 1-е изд. Соч. Маркса и Энгельса, в 1955—1981 гг. '— более полное 2-е изд. (50 т.). В 80-е гг. началась публикация полного 100-томного Собр. соч. Маркса и Энгельса на языке оригинала (прекратилась в связи с ликвидацией ГДР и Ин-та марксизма-ленинизма в Москве). В 20-е гг. создавались первые учебники по марксистской философии, шли дискуссии философского и политического характера (дискуссии между "диалектиками" и "механистами", дискуссия между Сталиным и Троцким о возможности построения социализма в одной стране и др.). Утверждение на рубеже 20—30-х гг. командно-административной системы в СССР привело к прекращению дискуссий, схематизации и канонизации марксистской философии, закрепленной в работе Сталина "О диалектическом и историческом материализме" (1938). Философские дискуссии после смерти

Масовство

286

Сталина (1953) возобновились, стали появляться новые темы исследований, отдельные оригинальные разработки (Ильенков, М. К. Мамардашвили н др·)· Однако в целом развитие марксистской философии, как и др. частей марксизма, сковывалось ее статусом официальной партийно-государственной идеологии, ориентированной на апологетику сложившегося в стране строя ("реального социализма"). В течение нескольких десятилетий теория М. господствовала в России как теория марксизма-ленинизма, в рамках к-рой ее развитие рассматривалось как последовательный процесс в единственно возможном направлении. Изменения в русле его допускались лишь в пределах, определяемых документами высших органов партии или руководящих структур международного коммунистического движения (до конца 30-х гг. — Коминтерн, в 60 — 70-е гг. — Совещания коммунистических и рабочих партий). Расхождение с утвержденной трактовкой марксизма воспринималось как правый оппортунизм (еврокоммунизм) или левое сектантство (маоизм). Со 2-й пол. 80-х гг. создаются более благоприятные условия для научного изучения истории и теории марксизма, для объективного анализа его содержания, жизнеспособности его различных компонентов, для трезвой оценки уровня дискуссий вокруг учения М. В эти годы появляются работы, выдержанные в критическом духе по отношению как к теории М. в целом, так и к ее трактовке Лениным, Сталиным и последующим руководством КПСС. Развитие этого процесса в 1991—1995 гг. происходило под заметным и неоднозначным влиянием политической жизни в стране, в частности исчезновения КПСС в качестве правящей партии; возникновения ряда политических и общественных организаций, отражающих широкий спектр отношения к наследию М. и Энгельса, от исповедования его в ортодоксально-большевистском (даже сталинском) варианте до полного неприятия марксистских идей, отрицательному влиянию к-рых приписываются едва ли не все беды России в нынешнем столетии; конъюнктуры на рынке печатной продукции, где критика марксизма превратилась в достаточно престижное и выгодное занятие. Совр. варианты критического восприятия учения М. в российском об-ве в основном не выходят за рамки тех взглядов, к-рые сложились в лагере его оппонентов в кон. XIX — нач. XX в.

религиозный тип // Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. М., 1992. С. 54—105; Ленин В. И. Карл Маркс // Поли. собр. соч. Т. 26; Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 11-е изд. М., 1952; Бухарин Н. И. Избр. произв. М., 1988; Троцкий Л. Запад и Восток: Вопросы мировой политики и мировой революции. М., 1924; К. Маркс, Ф. Энгельс и революционна* Россия. М., 1967; Литературное наследство К. Маркса и Ф. Энгельса: Истоки публикации и изучения в СССР. М., 1969; Волк С. С. Карл Маркс и русские общественные деятели. Л., 1969; Пустарнаков В. Ф. "Капитал" К. Маркса и философская мысль в России (конец XIX — начало XX в.). М., 1974; Конншшя Р. П. Карл Маркс и революционная Россия. 2-е изд. М., 1985; Маркс. Философия. Современность. М., 1983; Маркс. За и против. М., 1991; Haimson L. The Russian Marxists and the Origins of Bolshevism. Cambridge (Mass.), 1955; Late Marx and the Russian Road. Marx and "the Peripheries of Capitalism", L., 1983; Scanlan J. P. Marxism in the USSR. A Critical Survey of Current Soviet Thought. Ithaca and L., 1985.

МАРКСИЗМ В РОССИИ — см. Маркс в России, Народничество, Плеханов, Ленин, Философская мысль в России советского и постсоветского периодов, "Диалектики" и "механисты".

МАСОНСТВО (франкмасонство; от фр. franc mason — букв, вольный каменщик) — религиозно-нравственное движение, возникло в нач. XVIII в. в Великобритании и распространилось во мн. странах, в т. ч. России. Провозглашало идеалы наднационального духовного братства, веротерпимости, самосовершенствования человека и человечества. В разные исторические периоды носило секретный или полусекретный характер. Общая черта многообразных течений М. — претензия на обладание подлинным эзотерическим знанием и соответствующей ему практикой, происхождение к-рых чаще всего связывается с дохристианским и даже доисторическим (райским) периодом существования человека. Уже в 1-й четверти XVIII в. из Англии проникает на Европейский континент и вскоре распространяется в России, где для этого складываются благоприятные условия. В послепетровский период с ускорением нарастают процессы секуляризации, усиливается денационализация образованности и духовной жизни правящего сословия, в силу мн. причин снижается авторитет и влияние православной церкви. В этих обстоятельствах рус. дворянство видело в М. идейный противовес поверхностному "вольтерьянству" и безбожию. С учреждения первой ложи в 1731 г. и до запрещения в 1822 г. рус. М. пережило этап относительно легального существования, адаптируясь к особенностям российской действительности. К исходу 70-х гг. XVIII в. почти все известные дворянские фамилии имели в М. своего представителя. Ложи открывались не только в Петербурге и Москве, но и во мн. провинциальных городах. В число "вольных каменщиков" входили государствен-

287

ные деятели, придворные, такие историки и писатели, как И. Н. Болтин, Щербатов, А. П. Сумароков, M. M. Херасков, Карамзин, Новиков, педагоги и воспитанники Шляхетского кадетского корпуса, проф. и студенты Московского ун-та, Академии художеств. Они издавали свои журналы, переводные и оригинальные масонские соч., для чего усилиями Новикова, Лопухина, С. И. Гамалея была учреждена "Типографическая компания". В 50—70-е гг. XVIII в. деятельность лож носила формальный характер; западноевропейские масоны разрешали своим рус. "братьям" совершать т. наз. "работы" лишь в первых трех степенях посвещения — ученик, товарищ, мастер. Культивировались традиционные христианские добродетели, филантропия, доминировало масонское обрядоверие. В те годы разные страны — метрополии, а также конкурирующие в них эзотерические школы не без определенного политического расчета стремились утвердить в России свою версию М. Большим влиянием пользовался союз лож под руководством И. П. Елагина. В 1772 г. Верховной ложей Англии он был утвержден в качестве Великого Провинциального мастера для России. Однако наиболее творчески одаренная, ориентированная на серьезные религиозно-философские и нравственные проблемы часть рус. масонерии, стремясь к высшему знанию, критически оценивала популяр ное М. Перепробовав англ.. шведские, φρ., нем. системы, вступая в смешанные союзы (напр., союз 1776 г. Елагина и Рейхеля), мн. в ко нечном счете испытывали разочарование. И лишь с 1781 г., когда в Москве была создана "сиентифическая" (научная) ложа второй ступени "Гармония", объединяющая узкий круг идейных лидеров отечественного М. (Новиков, Н. Трубецкой, Херасков, И. П. Тургенев, А. М. Кутузов, Лопухин, Гамалея), начинается новый этап его развития. Гл. обр. благодаря усилиям Шварца, также вошедшего в этот круг, состоялись контакты с нем. мистиком Вельнером, посвятившим русских в тайны "истинного масонства" — розенкрейцерства и в "теоретический градус Соломонских наук". Именно из среды московских розенкрейцеров исходили религиозно-философские идеи, определившие образ рус. M. XVI1I — нач. XIX столетий. На общемасонском съезде в Вильгель-мсбаде (1782) Россия получила статус особой 8-й Провинции, т. е. относительную независимость от западноевропейских лож. В эти годы значительно возрастает творческая, пропагандистская, издательская активность "вольных каменщиков". Соч. Лопухина, лекции Шварца, журналы и статьи Новикова получают известность и широко обсуждаются. Однако к исходу 80-х гг. "работы" московских масонов были временно прекращены. Православная церковь осуждала это новомодное аристократическое увлечение, как "дворянский раскол" и гностическую ересь, не-

смотря на сочувственное отношение к нему нек-рых иерархов (московского митрополита Платона, священника М. Десницкого) и даже на то, что в то время мн. члены Святейшего Синода были масонами. Тайный характер деятельности, не всегда контролируемые правительством европейские связи, участие нек-рых течений "вольных каменщиков" в революционных событиях во Франции, наконец, влияние на наследника престола — все это побудило Екатерину II начать преследование масонов. Более других пострадал Новиков. Он был арестован и заключен в Шлис-сельбургскую крепость. Частичная реабилитация "вольных каменщиков" после смерти императрицы не привела к сколь-нибудь значительному оживлению их деятельности. И только с ьоцаре-нием Александра I для рус. М. наступили более благоприятные времена. Традиции розенкрейцерства продолжали масоны новой волны: И. А. Поздеев, А. Ф. Лабзин — руководитель весьма авторитетной петербургской ложи "Умирающего сфинкса", активизировали "работу" масоны шведской системы, в 1803 г. в Москве учреждается влиятельная ложа "Нептуна" под председательством П. И. Голенищева-Кутузова — будущего куратора Московского ун-та. Франкмасонство во главе с А. А. Жеребцовым и графом М. Ю. Виельгорским объединяло представителей самых высших придворных кругов, в т. ч. великого князя Константина, А. X. Бенкендорфа, позднее шефа жандармов, В. Л. Пушкина и др. Ученики Новикова — А. Ф. Лабзин и M. H. Невзоров — продолжили его деятельность но изданию книг религиозно-мистического содержания, выпускали журн.: "Сионский вестник" (1806) и "Друг юношества" (1807). Кроме того, в розенкрейцерских об-вах, прежде всего у А. Ф. Лаб-зина и графа Грабянко, изучались магия, "традиционные науки", в т. ч. алхимия. Немалой известностью пользовалась ложа И. А. Фесслера — преподавателя древнееврейского языка в Петербургской духовной академии. В нее был принят министр Сперанский, по нек-рым свидетельствам, вынашивавший планы повысить образовательный уровень рус. духовенства с помощью "царственного искусства" "вольных каменщиков". Не без влияния активного противника М. архимандрита Фотия Александр I своим рескриптом (1822) запретил деятельность всех тайных организаций в России, что было в дальнейшем подтверждено распоряжением Николая I. Общественно-политические взгляды большинства рус. масонов отличались консерватизмом, иногда в его крайних формах (Лопухин, П„ И. Голенищев-Кутузов). Идея социально-историческою прогресса рассматривалась как вредная иллюзия, поселившаяся в умах в эпоху нового времени и призванная затушевать всеобщую духовную и нравственную деградацию. В частной переписке и печатных работах они выступали за

незыблемость основ самодержавной власти, сохранение сословий и крепостного права. Их идеал — отрешенный от мира мудрец, занятый поясками "внутреннего света", к-рый должен в своей внешней жизни быть образцом законопослу-шания, подчиняясь церковной и светской власти. Идеи же политизированного М. левого направления развивались в России зачастую вне их специфической масонской атрибутики. В масонских уставах безусловно доминировал космополитизм: "Вселенная есть отечество Каменщика; Каменщик — гражданин мира". Однако принципы религиозного универсализма, особенно после Отечественной войны 1812 г., подвергались в рус. М. своеобразному видоизменению. Лопухин, И. А. Поздеев, М. И. Невзоров, фельдмаршал М. И. Кутузов (посвященный в 7-ю степень шведского М.) словом и делом доказывали, что любовь к своему Отечеству и его защита от внешних врагов важнее абстрактных принципов интернационального масонского братства. Не отрицая наличия зла и неправды в социальной жизни, рус. розенкрейцеры полагали, что бороться с ними следует гл. обр. путем построения в каждой личности внутреннего духовного храма. Религиозно-философская концепция человека занимает центральное место в масонском учении. Миропознание — только преддверие к самопознанию. С другой стороны, тайны мира и Бога могут раскрыться лишь самосознающему человеку, к-рый обуздал в себе греховные помыслы, прежде всего "люциферову самость" (гордыню), и с помощью масонских работ овладел эзотерическим знанием. Рус. розенкрейцеры черпали его в соч. мистиков и теософов, стоявших вне прямой церковно-христианской традиции: Ф. Парацельса, Я. Бёме, Э. Сведенборга, Ф. Этин-гера, К. Эккартсгаузена, Л. К. Сен-Мартена. Их привлекали полуеретические, обновленческие течения в христианстве, стремившиеся к углублению веры и возрождению религиозного чувства: квиетизм, квакерство, пиетизм и др. Большой интерес вызвали также древнейшие религии Ближнего и Среднего Востока, античные мистерии, иудейский эзотериэм, сакральные традиции Индии и Китая. Согласно масонской антропологии, существуют три качественно различные формы человеческого бытия, как и три типа человека, каждый из к-рых имеет особый онтологический статус. Бог сотворил Первоадама как существо бессмертное, блаженное, наделенное свободой воли. Его дух, душа, тело в их изначальной гармонии подчинялись "Духу Божию" и его воле. Человек Эдема (рая) обладал небесной премудростью и безграничными познавательными возможностями. После грехопадения и изгнания из рая "натура" его перерождается, складывается новый тип человека — ветхий Адам, уже не имеющий непосредственной связи с Богом. Отныне его существование сопровождает "бедст-

венная временность" (Лопухин), страдания, смерть, дух и душа попадают в зависимость от тела. Ветхий Адам — это преимущественно "плотяной" (плотский) человек. Резко возросшее значение материальной жизни и чувственного опыта искажают процесс познания. Поэтому знания ветхого Адама всегда гипотетичны и несовершенны. "Где одна вероятность, там истинный разум не может находить полного уверения" (Записки сенатора И. В. Лопухина. М., 1990. С. 76). С т. зр. рус. М., сенсуализм, "оледеняющий деизм", ведущий к безбожию, утрата абсолютных нравственных ценностей — это предельное выражение падшего состояния человека. Истинное просвещение, в противовес этому, состоит в теоретической и духовно-практической работе по возвращению ветхого Адама ("дикий камень") в состояние Первоадама ("совершенный многогранник") с помощью нового Адама — Богочеловека. Реализации этой цели были подчинены масонские обряды, молитвы, символы, посвяти-тельские практики. Те розенкрейцеры, к-рые тяготели к вневероисповедной мистике, были убеждены, что человек в своей земной жизни способен "центрально слиться" с Богом, достичь богоче-ловеческой стадии развития, как это делали пророки и религиозные реформаторы до Христа, великие теософы и алхимики — после.

Лит .: Лонгинов М., Новиков И. Московские мартинисты. М., 1867; Семека А. В. Русские розенкрейцеры и сочинения императрицы Екатерины против масонов. Спб., 1902; Масонство в его прошлом и настоящем: В 2 т. М., 1914—1922; 2-е изд. М., 1991; Соколовская Т. О. Капитул Феникса. Высшее тайное масонское направление в России. Пг., 1916; Вернадский Г. В. Русское масонство в царствование императрицы Екатерины II. Пг., 1917.

10 Русская философия

289

"Материализм и эмпириокритицизм"

связь с "физическим идеализмом", 6-я касается его взглядов на об-во и проблемы партийности философии и общественных наук. Если эмпириокритицизм как разновидность позитивизма претендовал на преодоление дилеммы "материализм или идеализм" и пытался найти "третью линию" в философии, то Ленин, следуя в этом за Ф. Энгельсом, отвергает такой подход, поскольку усматривает в нем лишь непоследовательность, эклектизм, скрывающие философскую суть эмпириокритицизма как субъективного идеализма, идущего от Дж. Беркли. Ленин не дает всесторонней оценки эмпириокритицизма, он не касается, напр., заслуг Маха в разработке методологии научного исследования. Его главная задача — показать несовместимость эмпириокритицизма, как и любой др. идеалистической философии (прагматизма, неокантианства и др.), с марксизмом, основывающемся на философии материализма. Отсюда осн. критический прием — сведение к основаниям: неважны нюансы и специфические отличия той или иной идеалистической философии, важно, что все это идеализм, принципиально противостоящий материализму. Отсюда также противопоставление всей линии идеализма ("линии Платона") единой линии материализма ("линии Демокрита"), в к-рой, в свою очередь, упор делается на том, что объединяет всех материалистов: утверждение первичности материи и вторичности сознания, понимание познания как отражения окружающей действительности. Ленин берет себе в союзники фр. материалистов XVIII в., Л. Фейербаха, естественно-научный материализм, а также "наивный реализм" обыденного сознания. Но он считает нужным показать и отличие марксистского диалектического материализма от предшествующих форм материалистической философии, и особенно от механистического материализма, подвергнутого критике не только идеалистами, но и К. Марксом и Ф. Энгельсом, а также рядом ученых-физиков в связи с достижениями науки кон. XIX — нач. XX в. (открытие радиоактивности, электрона, рентгеновских лучей и т. д.). По Ленину, прежний материализм отождествлял материю с веществом, характеризуемым нек-рыми абсолютными свойствами (непроницаемость, инерция, масса и т. п.). Новый же материализм отграничивает философскую категорию материи от конкретно-научных представлений о ней. В философском смысле материя есть не что иное, как "объективная реальность, существующая независимо от человеческого сознания и отображаемая им" (Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 276). Поэтому, когда новые научные открытия показали неабсолютный характер нек-рых считавшихся первичными свойств вещества, это вовсе не означало, что "материя исчезла": исчез лишь "тот предел, до которого мы знали материю до сих пор, наше знание идет глубже..." (Там же. С.

275). Диалектический материализм, считает Ленин, вообще не признает никаких абсолютных свойств, сущностей, субстанций, никакого абсолютного предела познания. Природа бесконечна, ее познание безгранично ("электрон так же неисчерпаем, как и атом..." (С. 277), и поэтому наши знания в каждый данный момент относительны, приблизительны, изменчивы. Тезис об относительности наших знаний выдвигался и эмпириокритицизмом, и рядом др. философских течений, выступавших против традиционной метафизики. Но для них, подчеркивает Ленин, относительность означает непризнание объективной истины и "исключает самомалейшее допущение абсолютной истины" (С. 136). Такому подходу, ведущему к субъективному идеализму и, следовательно, к солипсизму, Ленин противопоставляет признание диалектического соотношения относительной, объективной и абсолютной истины. При всей относительности наших знаний в них есть объективная истина, т. е. "такое содержание, которое не зависит от субъекта, не зависит ни от человека, ни от человечества" (С. 123). Это значит, что "не существует непереходимой грани между относительной и абсолютной истиной" (С. 138). Познание есть сложный, противоречивый процесс приближения к абсолютной истине, к-рая складывается из суммы относительных яс-тин. Предвидя возможное возражение, что различение относительной и абсолютной истины оказывается неопределенным, Ленин на него отвечает: "...оно как раз настолько "неопределенно", чтобы помешать превращению науки в догму в худом смысле этого слова, в нечто, мертвое, застывшее, закостенелое, но оно в то же время как раз настолько "определенно", чтобы отмежеваться самым решительным и бесповоротным образом от фидеизма и от агностицизма, от философского идеализма и от софистики последователей Юма и Канта" (С. 138—139). Аналогично его рассуждение относительно практики как критерия истины. Заявляя, что "точка зрения жизни, практики должна быть первой и основной точкой зрения теории познания" и что "она приводит неизбежно к материализму", Ленин уточняет: "...критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления. Этот критерий тоже настолько "неопределенен", чтобы не позволять знаниям человека превратиться в "абсолют", и в то же время настолько определенен, чтобы вести беспощадную борьбу со всеми разновидностями идеализма и агностицизма" (С. 145—146). Следует подчеркнуть, что Ленин здесь берет лишь тот философский минимум, к-рый, по его мнению, позволяет вести борьбу против идеалистической философии. Таков же подход Ленина к вопросам исторического материализма, рассматриваемым в последней главе. Он не касается категориаль-