Н. Д. Двуреченская история изучения терракотовой пластики средней азии монография

руются – на таком уровне не проводилась. Это, несомненно, большой прорыв в
подходе к рассматриваемому материалу. Однако интересная модель классификации
с важными нововведениями при ближайшем рассмотрении вызывает ряд вопросов.
В частности, рассмотрим Айханумский комплекс, в который были включены изде-
лия из кости из Ай-Ханум, Халчаяна, Старого Термеза и терракотовые статуэтки
из Ай-Ханум и Кампыртепа. Неясен принцип отборки иконографических типов из
материалов Ай-Ханум. Выбор изделий, на наш взгляд, произволен и не отражает
даже основных иконографических типов, представленных на терракотовой пласти-
ке памятника, в частности – женского стоящего персонажа в одежде эллинизиро-
ванного типа (Gullaume, Rougelle, 1987, р.60-61 (№1124-1129). Относительно пред-
ставленной статуэтки из Кампыртепа можно только отметить, что она происходит
из переотложенного слоя. Это неоднократно подчеркивалось публикаторами стату-
этки, и как следствие, в литературе она несколько раз пере датировалась на основа-
нии анализа стиля и иконографии с I-II вв. н.э. до II в. до н.э.—I в. н.э. (Савчук,
1984 с.40; Древности Южного Узбекистана, 1991, с.289 №176.). Основания вычлене-
ния именно этой группы изделий в большей мере автор находит в единых иконо-
графических истоках – передневосточного эллинизма. Оценивая ранние терракоты
Саксонохура, которые датируются III-II вв. до н.э., автор сочла возможным не
включать их на основании наличия аналогичных типов в более поздних комплексах
и в несвойственном для изделий архаической фазы лениарном приеме, сочетаю-
щимся с минимальной объемностью. Таким образом, несмотря на заявленное по-
строение периодизации на изделиях, надежно датированных стратиграфически, на
наш взгляд, фактического и последовательного вычленения изделий по стратигра-
фическим данным автором не проводилось. Выборка изделий, характеризующих
отдельный период развития коропластики, проводилась, на наш взгляд, под давле-
нием выстроенной на стилевом анализе искусствоведческой концепции.
В 1992 году С.В.Вивденко публикует тезисы «Исследование древних технологий
Северной Бактрии». Здесь суммируются результаты, полученные в ходе применения
естественнонаучных методов исследования керамического материала, и в том числе
изделий терракотовой пластики.
Автор считает, что в каждом регионе Средней Азии существовали свои техноло-
гические особенности, связанные либо с процессом выбора и подготовки сырья,
либо с режимом обжига. «Для керамического изделия Бактрии характерен опреде-
ленный набор обломочных пород, среди которых преобладают слюдисто кварце-
вые и кварц-полевошпатные, в керамике Согда обязательным обломочным мате-
риалом становятся кремнистые породы» (Вивденко, 1992, с.36).
В результате проведенных С.В.Вивденко исследований было установлено, что
изготовление культовой посуды и терракот отличалось от обычного керамического
производства, в частности – пониженной температурой обжига.
С процессом эллинизации Северной Бактрии автор связывает «резкое изменение
технологического характера греко-бактрийской керамики, ее явную технологиче-
скую обособленность, повторившуюся затем позже в терракотах бактрийской боги-
ни в эллинизированных одеждах» (Вивденко, 1992, с.36).
Интересны наблюдения автора, сопоставившего изделия с одного памятника,
давшие различные технологические особенности. «Керамика из науса Дальверзин-
тепа-14 обнаружила удивительное сходство с терракотами бактрийских богинь
«юэчжийского типа» в характере специально вводимых отощающих пород, кото-
рые отсутствовали в остальных керамических изделиях Северной Бактрии. Очевид-
но, керамика из науса и данный тип терракот связаны с приходом на бактрийские
земли кочевых народов» (Вивденко, 1992, с.36). На наш взгляд, данное наблюдение
требует уточнений, так как связь с юэджами предполагает у кочевников наличие
своей устойчивой традиции изготовления терракотовых изделий, что в свою оче-
редь требует отдельной аргументации.
218
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

С.А.Совчук в тезисах «К истории культурных связей крепости Кампыртепа»
описал круг основных иконографических типов терракотовых статуэток, найден-
ных на территории памятника
124
(Савчук, 1992). Суммируя свои наблюдения, автор
пришел к мнению, что в некоторых произведениях малой пластики, наряду с мест-
ной основой, прослеживается индийское, эллинистическое, парфянское и ближнево-
сточное влияние
125
(Совчук, 1992, с.131-132).
В 1992 году во втором томе «Silk road and archeology» была опубликована ста-
тья Д.Я.Ильясова и Т.К Мкртычева «Бактрийские боги из Дальверзинтепа (попыт-
ка типологического анализа)» (Ilyasov, Mkrtychev, 1992). Авторы на базе дальвер-
зинских статуэток, передающих образ сидящей женской фигуры, разработали типо-
логию, впервые развернуто применив методы, учитывающие процессы редукции в
производстве терракотовых статуэток и выявляющие серии изделий разноудален-
ных от прототипа или художественного оригинала.
Прототип иконографии сидящей женской фигуры в хитоне и гиматии, с опреде-
ленным рисунком складок, авторы видят в эллинистической сидящей богине, имев-
шей широкое распространение с середины I в.н.э. по середину II в. н.э. (например,
статуэтки Кибелы из Палестины и Баальбека периода Антонинов). Образы разных
богинь отождествлялись благодаря атрибутам в их руках.
Важно отметить, что в создаваемой типологии авторы опирались главным обра-
зом на иконографический анализ и размеры изделий. Археологический контекст
статуэток, происходящих из стратиграфических раскопов, не рассматривался.
Д.Я.Ильясов и Т.К.Мкртычев выделили четыре типологические группы (A, B, C,
D). Образцом для иконографии самой ранней группы статуэток (А) послужила, по
мнению авторов, парфянская иконография I-II вв. н.э. (в частности, приводятся об-
разцы монументальной скульптуры Пальмиры, Хатры). Необходимо отметить, что
приводимые авторами аналогии лишь отдельными деталями (нагрудным украше-
нием и рисунком складок хитона) близки исследуемой группе дальверзинских ста-
туэток. Кроме того, аналогии в мелкой пластике (в том числе не терракотовой) от-
сутствуют. Вероятно, обосновывая идею о, безусловно, привнесенном характере
оригинальных матриц для изготовления рассматриваемых статуэток Бактрии, авто-
ры отмечают, что парфянские формы-матрицы, изготовленные квалифицирован-
ными коропластами, могли завозиться в Кушанскую Бактрию. Кроме того, они
могли быть изготовлены с привозных статуэток, выполненных из различных мате-
риалов, в том числе металла и дерева. Подтверждение этому авторы видят на при-
мере кампыртепинских материалов, в частности, в статуэтке из дерева в серебряной
обкладке с изображением мужчины в «парфянском» костюме, а также некоторых
матриц. Однако эти факты можно рассматривать как косвенные свидетельства, что
заставляет нас относиться к выводам авторов, о сильном влиянии парфянской
идеологии и религии на Бактрию эпохи Кушан, как к предварительным.
В результате своего исследования авторы пришли к выводу, что формы для из-
готовления статуэток, «принесенные из других мест», были изменены с учетом ме-
стных бактрийских особенностей, что видно уже на статуэтках группы B. В иконо-
графии последней группы (D), по мнению авторов, отразились этнические измене-
ния в составе населения. Вне зависимости от иконографических изменений все
группы были трактованы, как отображающие один и тот же образ, господствовав-
ший на территории Бактрии и, в частности, на Дальверзинтепа в кушанский
период.
В 1996 году К.А. Абдуллаев в статье «Терракотовая пластика Ай-Ханум», обоб-
щает материалы по терракотовой пластике, полученные французско-афганской экс-
педицией с эталонного для греко-бактрийского периода памятника (Абдуллаев,
1996а).
Соглашаясь с мнением Ж.К.Гардена, автор считает, что большая часть керами-
ческих форм восходит к греческим образцам. Соответственно, характерные для
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
219

Ай-Ханума сосуды с налепами на дне чаш и штампованный декор, имея местное
происхождение, несут в себе черты «иноземных влияний». Налепы на ручках и дон-
цах сосудов К.А. Абдуллаев считает образцами мелкой пластики, внедренными в
керамическое производство, и предлагает рассматривать их как категорию, погра-
ничную между ремеслом и искусством. Автор предполагает, что головки, венчаю-
щие ручки или украшающие днища чаш, были оттиснуты в матрицах, предназна-
ченных для изготовления терракотовых фигурок. В декорировке посуды Ай-Ханум
особое место занимают чаши с налепами на дне и ручках сосудов с образами: Афи-
ны, Медузы, Сатира, а также Силена, Гелиоса.
Анализ терракотовых статуэток позволяет К.А. Абдуллаеву также заявлять, что
они выполнены в традициях, наиболее характерных для местного производства.
Это оттиски в одностворчатых матрицах с подрезкой контуров и тыльной стороны
инструментом. На данном этапе изучения памятника не найдено каких-либо следов
специализированных мастерских по производству терракот. Отсутствуют также
объемные изображения, получаемые в двустворчатой матрице, подобные образцам
Танагры (Абдуллаев, 1996а, с.56).
Иконографическое исследование затронуло незначительную часть типов, пред-
ставленных в коропластике городища Ай-ханум. В частности, особое внимание
было уделено статуэткам с женским стоящим персонажем в эллинизированной оде-
жде. К одному иконографическому образу были отнесены девять фигурок.
126
Отме-
чается, что одеяния женского персонажа сохраняют лишь общую схему греческого
костюма. Об ориентализации греческих образов, по мнению автора, говорит и жен-
ское изображение с венком в руках, отдаленно напоминающее образ Нике. Наибо-
лее
близкую
аналогию
К.А.Абдуллаев
видит
в
статуэтке
с
городища
Саксонохур
127
, датированной I-III вв. н.э. Автор считает, что с III в. н.э. божеством
с инвеститурным кольцом может быть и Анахита, иконография которой формиру-
ется с эпохи сасанидов. Ай-ханумскую статуэтку автор предлагает датировать пер-
выми веками н.э. К этому же кругу К.А.Абдуллаев относит статуэтки с лицом, ис-
полненным приемом защипа, с грубо процарапанными асимметричными щелями
узких глаз, корпус статуэток украшен сплошными рядами треугольных вдавлений,
отмечая, что встречаются они в слоях, датированных I в. до н.э. – II в. н.э.
На территории Ай-ханумского театра была найдена статуэтка сидящей богини с
ромбом-веером. Автор относит ее к имеющим светский характер. Ближайшую ана-
логию видит в статуэтке из Кей-Кобад-шаха, датированной II в. до н.э. – I в. н.э. К
этому же времени относятся две фигурки всадничков-идольчиков. Есть случайная
находка обезьяны в Ай-Ханум.
Рассмотрение терракотовой пластики Ай-Ханум имеет, безусловно, важнейшее
значение. В частности, для освещения вопросов о происхождении этого вида мате-
риальной культуры в Бактрии (поскольку перед нами один из самых ранних ком-
плексов терракотовой пластики, зафиксированный в археологических слоях). Кро-
ме того, айханумский комплекс терракотовой пластики способен пролить свет на
вопросы происхождения и развития технологии производства терракотовых изде-
лий, бытования целого ряда иконографических типов в греко-бактрийский период.
Важным является установление связи между иконографическими типами, бытовав-
шими в Ай-Ханум и на ряде памятников Северной Бактрии. Нельзя не отметить,
что исследователь, опираясь лишь на часть основных типов изделий Ай-Ханума, и
базируя свое исследование приоритетно на анализе иконографии и стиля изображе-
ний, значительно урезает спектр возможных источников для получения объектив-
ной картины. Кроме того, привлечение в качестве аналогий к айханумским издели-
ям преимущественно более поздних иконографических образцов вносит неодно-
значность и противоречивость в выводы исследователя, в результате чего так и не
складывается ясного представления о характерных особенностях терракотовой пла-
стики греко-бактрийского периода.
220
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

В этом же году К.А.Абдуллаев посвящает отдельную статью рассмотрению зоо-
морфного образа на сосуде IV – начала V вв. н.э. из северобактрийских материалов.
Сюжет на оттиске с двумя симметрично расположенными друг против друга живот-
ными, пьющими из одного сосуда, автор интерпретирует как символ плодородия, в
котором элемент воды наиболее значим (Abdullaev, 1996, с.49-53).
В 1997 году К.Абдуллаев в статье, посвященной эллинистической традиции в ис-
кусстве Согда и Бактрии, затрагивает вопросы генезиса и развития мелкой
пластики.
Автор отмечает, что именно в эту эпоху «в искусстве пластики намечается тен-
денция персонификации идей, связанных с такими понятиями, как изобилие, богат-
ство, благоденствие, причем это достигается посредством воплощения их как в кон-
кретно-исторические образы, так и в культовые статуи божеств» (Абдуллаев, 1997,
с.55-56). К.Абдуллаев, рассматривая группу терракотовых изделий из Ай-Ханум,
находит в них черты близкие школе Лисиппа
128
. Иконографический анализ изобра-
жения шествия богини на колеснице с серебряного диска из айханумского «храма с
уступами» позволил автору выделить круг этого эллинистического образа, пред-
ставленного в терракотовой пластике Бактрии. По мнению автора, богиня Кибела,
отражена на статуэтках из Ай-Ханум (Gullaume, Rougelle, 1987, табл. XXIV, 1;
XXVII, 11), Дальверзинтепа (Исхакова, Исхаков, 1978, с.161), Хаитабадтепа (Ртве-
ладзе, Хакимов, 1973, с.23), а также сохранение этого образа автор видит в статуэт-
ках из Поенкургана (Абдуллаев, 1999). Как основные иконографические детали, со-
ответствующие этому образу, были отмечены высокий головной убор типа калафа
и плащ. В заключение анализа художественных процессов, происходящих в Бак-
трии и Согде, К.Абдуллаев приходит к мысли «о мощном импульсе эллинистиче-
ского искусства», который отразился на изобразительном комплексе двух регионов
и в дальнейшем развивался разными путями (Абдуллаев, 1997, с.59). С 1997 года
публикуются материалы полевых исследований совместной узбекско-японской Уз-
бекистанской искусствоведческой экспедиции (УЗИСКЭ). В первом выпуске этого
издания вновь открытым изделиям терракотовой пластики, обнаруженным в раско-
пах ДТЦ-4 и ДТЦ-5 на цитадели Дальверзинтепа, посвещена статья Д.Я. Ильясова.
Автор, сохраняя археологический контекст, привел краткое описание 14 предметов,
в том числе, статуэток с изображением женских богинь, зооморфных персонажей,
плитки с рельефным изображением воина, налепов на сосуды, передающих антро-
поморфные образы (Ильясов, 1997а). Во втором выпуске также были опубликова-
ны новые материалы по терракотовой пластике в статье Д.Я.Ильясова (Ильясов,
1998). Автор подробно описал три изделия с ранее неизвестными иконографически-
ми сюжетами, среди которых: плитка с изображением стоящего персонажа со скре-
щенными руками; плитка с изображением воина в чешуйчатом доспехе; лепная ста-
туэтка всадника в пластинчатом доспехе и упомянул находки трех фрагментов
стратуэток с известным типом женских богинь и шести фрагментов зооморфных
статуэток.
В 1997 году Дж.Ильясов рассматривает группу из трех терракотовых статуэток с
одним иконографическим образом, происходящую с бактрийских городищ Даль-
верзинтепа, Будрач и из Сурхандарьинской области. Статуэтки с городищ были да-
тированы VII-VIII вв. н.э. Иконографический анализ изделий, а также аналогии в
росписях Бамиана, Кокрака и Фундукистана и на Мервских терракотовых плитках,
приводят автора к выводу о передаче в упомянутых статуэтках образа бодхисаттвы
в эфталитской интерпретации. Ранее эта группа изделий трактовалась как «женское
божество». Не будучи уверен в предполагаемой интерпретации, автор, однако убе-
жден в том, что в иконографии этих изделий, несомненно, отразились эфталитские
черты
129
(Ильясов, 1997а, с.30-32).
В этом же году Э.В.Ртвеладзе и И.Э.Косовская посвящают работу генезису и
эволюции образов Силена и Сатира в искусстве Центральной Азии. Отмечая, что
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
221

ареал распространения дионисийских персонажей чрезвычайно широк, авторы, од-
нако видят его наибольшее распространение в районах Согда и Бактрии, «ставших
ядром филэллинистической культуры, на юго-западе Ирана и Гандхаре». Рамки
бытования этих образов определяются от III в. до н.э. до исламского периода (Ртве-
ладзе, Косовская, 1997, с. 69-71).
В 1998 году В.А.Мешкерис тезисно излагает «Методические основы комплекс-
ного изучения терракот Бактрии-Тохаристана». Единый принцип типологизации
массового источника она видит в применении трех аспектов его изучения: геогра-
фического, хронологического и классификационного (Мешкерис, 1998, с.64-66).
Географический аспект. Пространственно-типологическая характеристика тер-
ракот Бактрии-Тохаристана, по определению автора, дала возможность решить
следующие задачи: «1) определить ареал коропластики с выделением ее локальных
очагов в пределах историко-культурной области; 2) составить карту распростране-
ния терракот с нанесением и ранжировкой памятников – центров коропластики
различной значимости с учетом типологической градации (город, городок, сель-
ские поселения, пункт); 3) выявить картину географического распределения основ-
ных статуарных иконографических типов» (Мешкерис, 1998, с.65).
В.А.Мешкерис была составлена карта распространения терракот Бактрии-Тоха-
ристана. В результате было отмечено более чем 60 памятников (6 из которых в Юж-
ной Бактрии), где были зафиксированы «терракоты». Соответственно на террито-
рии Северной Бактрии отмечается более 50 памятников, и более 350 «терракот». В
результате картографирования автор выявила: локализацию династийного культа
– Дальверзинтепинский комплекс; отражение официального направления кушан-
ского искусства, местных бактрийских культов – Саксанохур, Чимкурган, Яван,
Емши-тепе; распространение буддизма – Старый Термез, Караул-тепе, Ак-курган.
Нельзя не отметить важность предложенного географического аспекта изучения
терракотовой пластики и напомнить, что подход этот был ранее предложен в рабо-
тах В.В.Бартольда (Бартольд, 1908, с.65-66).
Обосновывая «хронологический аспект», В.А.Мешкерис подчеркивает, что «пе-
риодизация терракот Бактрии-Тохаристана находится на стадии накопления стра-
тиграфических данных и разработки самостоятельных колонок в исследовании от-
дельных городищ (Халчаян, Саксонохур, Дальверзинтепа, Старый Термез)». Автор
видит необходимость решения задачи сведения в единую хронологическую таблицу
локальных комплексов. Далее предлагается подразделить коропластику Бак-
трии-Тохаристана на 4 хронологические группы, но уже на основе стилистического
анализа. По мнению автора, исторически сложилось два стиля: архаический и клас-
сический. В рамках первого предлагается выделить группу докушанской эпохи
III-II вв. до н.э. (Айханумский комплекс) и раннекушанской эпохи I в. до н.э. – I в.
н.э. (Халчаянский комплекс). В рамках «классического» стиля предлагается выде-
лить группу кушанской эпохи II-III вв. н.э. (Дальверзинский комплекс) и позднеку-
шанской эпохи IV-V вв. н.э. (Зартепинский комплекс).
Представляется, что предложенный В.А.Мешкерис хронологический аспект
крайне важен в изучении терракотовой пластики региона. Однако в связи с упомя-
нутым отсутствием хронологических колонок по этим изделиям не только в рамках
региона, но и для отдельных памятников (за исключением Саксонохура),
130
реше-
ние проблемы автор видит через призму искусствоведческого анализа, а именно,
через анализ стиля. Опыт предыдущих десятилетий показывает, что результаты
этих работ сильно зависят от субъективных качеств исследователей, и часто, они
бывают полезны в улавливании лишь основных тенденций в рамках крупных хро-
нологических этапов. Поэтому представляется необходимым помимо предложенно-
го пути решения проблем хронологической периодизации терракот Бактрии созда-
ние
хронологической
колонки
на
базе
стратиграфически
датированных
материалов.
222
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

Классификация бактрийских терракот предлагается В.А.Мешкерис «на основе
функционального принципа деления материала с учетом категорий изделий». Ав-
тор делит тарракоты на «скульптурные изделия самостоятельного значения (стату-
этки, рельефные плитки, медальоны) и художественную коропластику (налепы и от-
тиски на керамике, фигурные зооморфные ручки, зооморфные ритоны)». За исход-
ную классификационную единицу автором был принят иконографический тип.
Разработанная искусствоведческая типология, по мнению автора, выявила компо-
ненты бактрийского регионального стиля: местно-бактрийские, династийно-кушан-
ские, эллинистические, индийские (Мешкерис, 1998, с.65-66). Автор предлагает ис-
пользовать свои методики для обработки материалов из других регионов Средней
Азии. В этой связи особенно важным представляется обоснование принципов выде-
ления иконографического типа, которые в рамках тезисов не были озвучены.
В 1998 г. в статье «О терракотовой плитке с образом Будды из Караул-тепе»
К.Кавасаки подтверждает мнение Мешкерис о том, что образцы буддийской коро-
пластики Тохаристана целиком скопированы с монументальных памятников севе-
ро-западной Индии. Рассматривая иконографию упомянутой плитки с Караул-те-
па, автор приводит ей аналогию – каменный рельеф из Сикри, на котором изобра-
жен Индра и арфист, навещающие Будду. «Можно предположить, что прототипом
образа Будды на караултепинской терракоте послужили изображения на гандхар-
ских рельефах» (Кавасаки, 1998, с.45-46).
Проблеме буддизма в Средней Азии была посвящена книга Б.Я.Ставиского,
опубликованная в 1998 году. В работе два параграфа были посвящены обзору «Тер-
ракоты» и «Налепов и оттисков штампиков на керамических сосудах», несущих
буддийскую иконографию. В первом параграфе были приведены материалы с па-
мятников Бактрии, Южного Согда и одна находка из Чача; во втором – из городи-
ща Зартепа и памятников Семиречья. Однако автор сомневается, что последние
бесспорно отражают буддийские образы. По всей видимости, автором не ставилось
задачи составления исчерпывающего свода предметов терракотовой пластики с
буддийской тематикой, поэтому был приведен лишь наиболее наглядный и извест-
ный материал, в целом иллюстрирующий изучаемую автором проблему (Стави-
ский, 1998, с. 137-150).
В 1999 году Ш.Р.Пидаев рассматривает вопрос появления образа Будды в коро-
пластике Бактрии (Пидаев, 1999). Автор предлагает рассмотреть две статуэтки,
найденные на уровне VIII строительного горизонта на территории цитадели Старо-
го Термеза. Комплекс керамики из слоя, в котором были обнаружены статуэтки, по
мнению автора, имеет решающее значение для датировки последних. Он был отне-
сен ко второй половиной I в. н.э. – первой половиной II в. н.э. Такая датировка ста-
туэток – делает их одними из самых ранних изделий с иконографией буддийских
образов на территории Бактрии. Статуэтки были обнаружены в помещении с алта-
рем, что позволило автору интерпретировать помещение как домашнее святилище.
Последнее, в свою очередь, позволило поставить под сомнение представление об
отсутствии в городах терракотовой пластики с образами будды и боддисаттв как
характерной особенности (К.Абдуллаев считал, что мелкая пластика с этими образ-
ами не пользовалась спросом, так как на территории городов имелись храмы с мо-
нументальной скульптурой) (Абдуллаев, 1985а, с.7-9). Ш.Р.Пидаев справедливо от-
метил, что наличие храмов с монументальной буддийской скульптурой не могло
полностью удовлетворять потребности верующих. В доказательство приводятся на-
ходки статуэток не только из Старого Термеза, но и такого хорошо изученного го-
рода, как Зартепа, где при наличии буддийских храмов, отмечается значительное
число находок терракотовых буддийских статуэток из жилых кварталов.
В этом же году выходит в свет статья, посвященная вопросу интерпретации ра-
нее опубликованной
131
терракотовой плитки с рельефным изображением «воина»
с памятника Кампыртепа. З.В.Сердитых и Г.А.Кошеленко рассматривая иконогра-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
223

фию этого образа, приводят широкий круг аналогий для отдельных деталей и при-
ходят к выводу о том, что плитка несет изображение тяжеловооруженного македон-
ского воина (Сердитых, Кошеленко, 1999, с.363-366).
И.Т.Кругликова в 1999 году опубликовала результаты археологических исследо-
ваний с 1974 по 1977 годы западного храма на Дильберджинтепе. Среди представ-
ленных автором материалов упоминаются также и изделия терракотовой пластики
(13 изделий, в том числе статуэтки, налепы на керамике) (Кругликова, 1999, с.8-9,
15, 19, 21, 22; рис.12, 7; 15, 4, 5; 19, 1.3;22, 1, 2; 30, 4; 33, 8-10; 42, 1, 3-4).
В 1999 году К.А.Абдуллаев публикует ряд изделий терракотовой пластики, по-
лученный при раскопках северо-бактрийской кушанской крепости Поенкурган
132
(Абдуллаев, 1999). В статье рассматриваются изделия, в которых, по мнению авто-
ра, отражены эллинистические мотивы. В частности описываются статуэтки, в изо-
бражении которых автор видит иконографию таких образов, как Геракл, Афина и
Кибела. К эллинистическим образам дионисийского круга была отнесена лепная
статуэтка обезьянки. На примере рассмотренных образов, К.А.Абдуллаев приходит
к выводу о том, что «эллинистическая культура проникла глубоко в народную сре-
ду и отразилась в произведениях местных мастеров» (Абдуллаев, 1999, с.131).
В 2000 году К.А.Абдуллаев обращается к ранее неоднократно исследованному
иконографическому типу бактрийских статуэток с изображением женских персона-
жей, сидящих на тронах (Абдуллаев, 2000). Автор приводит новые материалы ана-
логичных статуэток из крепости Паенкурган, датированной комплексом археоло-
гического материала и, в том числе, монетами, периодом Великих кушан – I-II вв.
н.э. Условия находки этих терракотовых статуэток, характер их залегания в куль-
турных слоях с керамикой и монетами позволяют прояснить проблемы датировки
не только паенкурганских, но и аналогичных типов с памятников Чаганиана. Пять
статуэток, публикуемых в статье, относятся к одному иконографическому типу.
Причем две из них изготовлены в одной матрице. Одна статуэтка представлена не-
сколько иным типом – сидящая фигурка «выполнена в обобщенной манере» (Аб-
дуллаев, 2000, рис.1, 6). У нее сохранилась голова, лицо несет монголоидные черты.
Все статуэтки покрыты красным ангобом разных оттенков, кроме одной без ка-
кой-либо краски и одной окрашенной в белый цвет. У некоторых статуэток нижняя

жүктеу/скачать 0.75 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: