§4. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ ТЕРРАКОТОВОЙ ПЛАСТИКИ СОГДА

персонажей. Выделяются сосуществующие «тюркский» и «арийский» типы.
Благодаря иконографическому анализу была установлена связь между несколь-
кими различными по функциональному назначению видами изделий. Так налеп на
сосуде с изображением лица человека, обнаруженный в гончарной печи на Ка-
фыр-кале, по мнению автора аналогичен налепу на оссуарии, изданном Н.И.Весе-
ловским
146
. Фрагменты от другого сосуда с женским лицом аналогичны изображе-
нию, венчающему крышку оссуария из кишлака Тайляк (Григорьев, 1946, рис.47, 1).
Подчеркивается, что на городище Тали-Барзу «подобные статуэтки» появляются в
слое IV. Заметно, что для автора еще не принципиально важно функциональное на-
значение изделия, налеп на сосуде, оссуарии или статуэтка.
Г.В.Григорьев упоминает «неоднократные находки конных статуэток» в слое
ТБ-IV, отмечая, что если все остальные статуэтки, находимые на городищах Согда,
сделаны штампом, то только этого типа статуэтки сделаны всегда от руки.
Не утратили своего значения высказывания исследователя о назначении изделий
терракотовой пластики. Автор в целом согласен с мнением Н.И.Веселовского, ко-
торый считал, что статуэтки являлись не игрушками, а ритуальными изображения-
ми, так как встречались на оссуариях. Подтверждая последнее, Г.В.Григорьев счи-
тает, что на сосудах статуэтки служили апотропеями, а отдельные конные статуэт-
ки могли служить онгонами и связываться с культом предков, который был широко
распространен в Средней Азии в это время. Позднее эти идеи прозвучат в работах
Г.А.Пугаченковой
147
и многих др. исследователей.
Анализируя изделия, отражающие уровень изобразительного искусства Согда
(серебряные сосуды, Ноин-уланские ткани и терракотовую пластику), автор отме-
чает, что здесь мы имеем «один из центров, где художественная промышленность
достигла высокого развития и влияла в свою очередь на окрестные страны».
Несмотря на устарелую периодизацию, стратиграфическая последовательность
выделяемых Г.В.Григорьевым этапов по сей день, представляет интерес в вопросах
хронологии и последовательности смены иконографических образов отдельных ви-
дов терракотовой пластики.
В послевоенный период продолжалась обработка музейных коллекций. М.Э.Во-
ронец на основе иконографического анализа более чем 300 антропоморфных «фигу-
рок и головок» из фондов Музея Истории АН УзССР (Воронец, 1947) выделил древ-
нейшие иконографические типы. Они представлены на трех изделиях, изображаю-
щих так называемый «древнеперсидский» тип, представляющих собой: «бюстик»,
головку статуэтки и «оттиск лица на ручке сосуда». Все изделия воспроизводят муж-
ские персонажи в своеобразных головных уборах и происходят из Афрасиаба
148
.
Привлечение антропологов для выяснения расового типа изображенных персона-
жей позволило отнести их к переднеазиатскому типу. Аналогии были установлены
на пластинках из амударьинского клада. Датируются рассматриваемые изделия IV
вв. до н.э., на основании чего предлагается пересмотреть датировку Афрасиаба,
предложенную В.Вяткиным, И.Толстым и Н. Кандаковым (III-II вв. до н.э.)
149
.
В 1950 году выходит в свет статья Г.А.Пугаченковой «Элементы согдийской ар-
хитектуры на среднеазиатских терракотах». Здесь автор подключается к дискуссии,
разгоревшейся еще в начале века по отождествлению и трактовке изображений на
оссуариях и очажках. Автор рассматривает весь спектр мнений, сложившийся к мо-
менту написания данной статьи
150
. Анализ архитектурных деталей, изображенных
на Биянайманских оссуариях, позволил отметить, что арки с повышенным эллепти-
ческим очертанием встречаются чаще полуциркульных арок. «Традиционно со-
гдийским является метод заполнения арочной дуги кружками или розеттами», в
подтверждение этому высказыванию приводятся находки терракотовых кружков
диаметром 10-13 см из дворца Тараза и Сукулукского городища. Кроме того, под-
черкивается радикальное отличие арок, изображаемых на оссуариях, от арок на
очажках. Автор считает, что фестончато-килевые арки чужды иранской архитекту-
230
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

ре, где при сасанидах использовалась эллептическая, а в эпоху ислама – стрельча-
тая дуга.
Отмечая, что в архитектуре древнего Согда отсутствуют наружные световые
проемы, автор предполагает, что на оссуариях отражены не реальные стены со-
гдийских домов, но «некие условные декоративные композиции, заключающие, не-
сомненно, реальные элементы согдийского зодчества – арку, колонну».
Исходя из «культового характера персонажей оссуариев Биянаймана», предпо-
лагается связь архитектурных деталей с храмовыми.
Автор предлагает датировать не позднее IV в. н.э. те оссуарии, где привлечены
эллинизированные элементы архитектурного декора: пальметты, волюты, штампо-
ванные маскароны; к IV-VI вв. н.э. изображения с более грубым и упрощенным ри-
сунком, когда стиль штампованных головок и сам прием использования таковых
для декорировки стен сближается со стилем парфянских построек II-III вв. н.э.; к
VI-VII вв. н.э. – биянайманские оссуарии.
В изображениях на очажках автор выделяет два стиля: «рельефные, сочные» и
«плоские... с геометрической сеткой узоров». Первые предлагается датировать
VIII-X вв. н.э., вторые XI-XIII вв. н.э. (Пугаченкова, 1950, с.47).
В 1951 году А. М. Мандельштамом была защищена диссертация «Сложение тад-
жикской народности в Среднеазиатском междуречье», в которой, в частности, «тер-
ракоты Самаркандского Согда» рассматриваются как источник по исторической
антропологии. Под «терракотами» подразумеваются: «статуэтки, головки от них,
оссуарные налепы, «образки», оттиски штампов на керамике» (Мандельштам,
1951). Работа А.М.Мандельштама была основана на новой периодизации, разрабо-
танной А.И.Тереножкиным
151
, также был использован накопленный археологиче-
ски датированный материал по терракотовой пластике. Основным принципом
классификации А.М.Мандельштама являлся антропологический тип, который в со-
вокупности с анализом одежды, атрибутов, техники выполнения и стиля позволил
выделить несколько групп, подразделенных на 4 разряда.
Первый – кушанский. Все статуэтки изготовлены в формах и большинство по-
крыто красно-коричневым, темно-коричневым или (реже) черным ангобом, соче-
тающимся с лощением. Наиболее архаичная группа характеризуется плотным бе-
лым ангобом. В этом разряде преобладают женские изображения, мужских очень
мало и большинство из них являются одиночными. Отмечается, что женские изо-
бражения датируются археологическими данными II-I вв. до н.э. и показывают на-
личие двух европеоидных типов – «узколицый» и «широколицый». Эти же типы
прослеживаются автором в статуэтках I-III вв. н.э.
Второй разряд автор характеризует как имеющий «весьма разнообразный»
стиль и технику изготовления, а также как включающий большое число
«примитивов».
Третий разряд включает большое число оссуарных налепов и ограниченное чис-
ло статуэток, головок от них и «образков». Датировка и этническая атрибуция изо-
бражений этого разряда затруднена тем, что в его состав входит только один архео-
логически датированный предмет – головка от статуэтки из слоя Тали-Барзу IV –
V-VI вв. н.э. Весь третий разряд автор датирует более широко V-VII вв., считая, что
в нем отражен облик эфталитов.
К четвертому разряду отнесены статуэтки всадников. Все они были датированы
VII – началом VIII вв. н.э. Отмечается, что лица несут черты ослабленной монголо-
идности – «облик тюрков». Подчеркивается преобладание в данном разряде всад-
ников и абсолютное отсутствие налепов оссуарных с изображениями лиц тюркско-
го облика. Это, по мнению автора, «как будто» указывает на то, что тюрки в VII –
начале VIII вв. н.э. не составляли значительной части населения Согда, и, вероятно,
являлись воинами.
Обобщая данные, полученные при анализе изображений на различных видах
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
231

терракотовых изделий (статуэтки, плитки с рельефами, оссуарии), А.М.Мандель-
штам приходит к мнению, что антропологический тип согдийцев на протяжении
длительного периода со II в. до н.э. по VIII в. н.э. не претерпел сколько-нибудь су-
щественных изменений.
Таким образом, в работе А.М.Мандельштама была продолжена традиция при-
влечения изобразительного ряда на различных изделиях терракотовой пластики
как источника по истории, в том числе этнической. Отметим, что в пятидесятые
годы было опубликовано несколько статей с таким подходом. К ним относятся ра-
боты Г.А.Пугаченковой, Ф.А.Заславской и др.
152
В 1953 году Б.Я.Ставиский, О.Г.Большаков и Е.А.Мончадская публикуют ста-
тью «Пенджикентский некрополь». В статье публикуется ряд оссуариев, получен-
ных из вскрытых в 1948-1950 гг. 29 наусов. Подводя итоги по комплексу находок из
некрополя, авторы подчеркнули, что «орнаментация, тщательность выделки, каче-
ство теста и обжига отдельных экземпляров сильно варьировали, но вариации эти
имели место в одном и том же наусе». В целом отмечается 4 типа оссуариев. Боль-
шинство оссуариев изготовлены из хорошо отмученной глины, хорошего обжига,
украшенные штампованным орнаментом, состоящим из знаков, которые встреча-
ются в окрестностях Самарканда (фигуры в виде мальтийского креста, колеса с 4
или 6 спицами, зигзага и т.п.). Важно, что знаки эти украшали целыми рядами одну
из стенок оссуария, лишь в виде исключения частично заходя на боковые стенки.
Этот тип имел форму продолговатого ящика с закругленными углами.
Иногда закругленность углов оссуариев такова, что форма приобретает вид
овальной расширяющейся кверху ванночки. Эти оссуарии авторы относят к «незна-
чительной разновидности» прямоугольных.
К другому типу были отнесены обломки оссуариев с прочерченным орнаментом
под налепной полосой с защипами, помещающимися ниже верхнего края на лице-
вой стенке. Орнамент прочерчивался от руки. Поверхность часто покрывалась
красным ангобом. Тесто грубое с дресвой. Форма этого типа овальная в плане, с
выпуклыми суживающимися кверху стенками или «юртообразная». Отмечаются
промежуточная группа оссуариев с формой первого типа, среднего качества обжи-
га, с различным орнаментом
153
. Особняком рассмотрены оссуарии со штампован-
ными человеческими изображениями.
Кроме оссуариев, первичной типологии были подвергнуты и крышки от них.
Так, выделяются сферические с ручкой в центре и круглым отверстием вблизи него;
и крышки, состоящие из двух плиток, которые, накладываясь на оссуарий, не схо-
дились и образовывали в центре просвет. Первые украшались врезанным орнамен-
том в виде стилизованных веток, один экземпляр имеет ручку в виде обнаженной
женщины, прижимающей к животу левую руку. Крышки в виде плиток украшались
налепными валиками с защипами, налепными кружками или покрывались ангобом
(Ставиский и др., 1953).
В 1954 году вышла книга «Живопись древнего Пенджикента», в которой публи-
куется статья М.М.Дьяконова «Росписи Пенджикента и живопись Средней Азии».
Обобщая накопленный материал по изобразительному искусству, М.М.Дьяконов
рассматривает изделия мелкой пластики, выполненные из обожженной глины. Ав-
тор относит их к «произведениям народного искусства, считая, что в большинстве
своем это «идольчики для домашних алтарей, своего рода ларарии», а также что
они «поразительно разнообразны и интересны в художественном отношении».
М.М.Дьяконов считает необходимым привлечь внимание исследователей к воз-
можным точкам соприкосновения «терракот» с монументальными росписями. Под-
черкивая разницу между народным характером и массовым, ремесленным методом
производства первых и высокой художественностью вторых, созданных для знати,
автор видит много общего в них. Эта общность прослеживается автором в изобра-
жениях, «оттиснутых рельефом на глиняных, затем обожженных пластинках, при-
232
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

менение которых неясно (украшения астоданов – глиняных гробиков?)». На плит-
ках с рельефами представлены изображения по сюжету и стилю, «тесно связанные»
с пенджикентскими росписями. Один из близких сюжетов – воины в боевом облаче-
нии. Отражение форм монументального искусства М.М.Дьяконов видит в рельефах
Биянайманских оссуариев. Не находя непосредственной связи, автор сопоставляет
их по характеру одеяний с фигурами пенджикентской росписи и находит ряд совпа-
дающих иконографических деталей (Дьяконов, 1954, с.131, 134).
В середине пятидесятых годов начинается публикация материалов археологиче-
ских исследований городища Варахша и Бухарского оазиса, в том числе были вве-
дены в научный оборот изделия терракотовой пластики, происходящие из страти-
графических слоев
154
.
Ф.А.Заславская в 1956 году публикует статью «Терракотовые статуэтки всадни-
ков с булавами с Афрасиаба в собрании Музея истории УзССР». Это многогранное
исследование посвящено образу всадника, отраженному в ряде терракотовых стату-
эток, происходящих из Тали-Барзу и Кафыр-калы, его значению и месту в культуре
раннесредневекового Согда. Рассматриваемую группу статуэток автор относит ко
времени Тюркского каганата (VI-VII вв. н.э.). На основании антропологического
анализа Ф.А.Заславская выделила 4 иконографических типа: монголоидный – в
круглых шапках с булавой в правой руке и кинжалом у пояса; слабо монголоидный
– без головных уборов, с булавой в правой и сосудом в левой руке; европеоидный –
в высоких головных уборах с булавой в правой руке; европеоидный – в высоком
колпаке, с булавой в левой руке и сосудом в правой.
Рассматривая детали, исследователь отмечает, что заусенцы, образовывающие-
ся при оттиске ряда статуэток не срезались, как в кушанское время, а сминались,
образуя фестончатый фон. Последнее, по мнению Ф.А.Заславской, придавало ста-
туэткам «объемный вид каменного изваяния». Желанием подражать камню автор
объясняет отсутствие ангоба на многих статуэтках. Обращаясь к политической си-
туации в Согде периода Тюркского каганата, предполагается, что рассматривае-
мые «статуэтки были изображениями умерших, созданы для их почитания».
Изучение головных уборов, костюмов, атрибутов и украшений изображений на
статуэтках, привел автора к выводу о незначительной роли тюркского влияния на
согдийскую культуру.
В результате проведенного исследования, Ф.А.Заславская предлагает интерпре-
тировать 4 выделенных типа статуэток как соответственно: тюрки-иноземцы, обла-
дающие полнотой светской власти, не связанные с местной религией; местные пра-
вители – ихшиды, со светской и духовной властью; представители дехканства золо-
топоясная военно-феодальная знать; духовная феодальная знать.
Подводя итог, автор подходит к некоторым историческим выводам. В частно-
сти, о разнородности этнического состава Согда во время Тюркского каганата
(«монголизации»). Тюрки, по мнению Ф. А. Заславской, не оказали серьезного
влияния на культуру и искусство Согда, и приняли местную культуру, ассимилиро-
вавшись. В частности отмечается, что «тюркская погребальная скульптура под
влиянием Согда, принимает оригинальную форму культовой коропластики» (За-
славская, 1956).
Еще одна работа Ф.А.Заславской – «Богиня плодородия в коропластике Афра-
сиаба кушанского времени» – вышла в 1959 г. Автор исследует группу терракотовых
статуэток, передающих женские образы с атрибутами в руках, которые автор отно-
сит к кушанскому времени.
155
На основе детального изучения иконографии автор
выделяет 9 типов изображений. Анализируя изображения на статуэтках, автор от-
мечает ряд исторических моментов. Так, с точки зрения антропологии, прослежива-
ются первые элементы процесса монголоизации местного брахикранного европео-
идного расового типа. Отдельному рассмотрению были подвергнуты следующие
иконографические детали: атрибуты, костюмы, орнаменты, головные уборы, при-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
233

чески, украшения. Среди атрибутов преобладают изображения цветов, плодов, зла-
ковых культур. Многочисленные изображения богинь плодородия с перечисленны-
ми атрибутами, по мнению автора, характерны именно для кушанского времени в
связи с наибольшим развитием в этот период ирригационной системы и, соответст-
венно, земледелия. Анализируя орнаменты, которыми украшалась одежда богинь,
автор приходит к мнению, что они отражают реально бытовавшие мотивы, исполь-
зуемые в кушанский период для вышивок и украшений тканей (Заславская, 1959).
В 1960 году продолжает исследование терракотовых статуэток из музейных кол-
лекций А. М. Мандельштам. Оговаривая сложность построения хронологической
классификации терракот Согда, автор, тем не менее, считает возможным сгруппи-
ровать и датировать определенное число подъемных статуэток, благодаря привле-
чению небольшого числа археологически датированных изделий (в частности, ку-
шанского времени). В работе рассматриваются только женские статуэтки, которые,
по мнению автора, в кушанский период составляют подавляющее большинство.
А.М.Мандельштам, привлекая стратиграфически датированный материал, «в каче-
стве принципа классификации использовал специфические черты передаваемого
физического типа, особенности иконографии, техники выполнения, стиля и т.д.»
(Мандельштам, 1960, с.144). В результате применения выше описанных принципов
было выделено 12 групп статуэток, датированных от II в. до н.э. по III в. н.э. На
протяжении этого периода автор отслеживает присутствие двух этнических типов –
«узколицего» и «широколицего». Отсутствие последнего типа в терракоте
V-VIII вв. н.э. приводит автора к мысли о том, что он отражает облик каких-то
пришлых народов, а «узколиций» тип соответствует облику коренного населения –
согдийцев. Не давая расширенной критики рассматриваемого исследования, необ-
ходимо отметить значительную роль субъективных качеств и возможностей иссле-
дователей, работающих в рамках предложенных классификационных принципов.
В 1961 году выходит статья Б.Я.Ставиского «Оссуарии из Бия-наймана». Автор
обращается к ранее не опубликованному материалу, исследуя все 700 обломков ос-
суариев, найденных и реконструированных Б.Н.Кастальским. Анализ всех фраг-
ментов приводит автора к выводу о реконструкции, предложенной Б.Н.Касталь-
ским как «не только наиболее вероятной, но даже единственно возможной».
Б.Я.Ставиский произвел статистику встречаемости отдельных элементов изображе-
ний, при этом выявив новые детали, ранее не опубликованные. Рассматривая суще-
ствующие точки зрения по вопросу датировки, автор счел более аргументирован-
ной датировку VI-VII веками
156
. По вопросу интерпретации автор отметил, что су-
ществующие
основные
две
точки
зрения:
А.Д.Калмыкова,
А.А.Потапова,
дополненная и развитая Г.А.Пугаченковой, с одной стороны, и А.Я.Борисова – с
другой стороны, на сегодня остаются в силе, и исследование всего объема фрагмен-
тов не позволяет прийти к окончательному решению.
В статье «Две терракоты из долины Кашкадарьи» в 1962 году С.К. Кабанов пуб-
ликует целую плитку с рельефным изображением и статуэтку, найденные в районе
Шахрисябза (Кабанов, 1962а).
157
Начиная с 60-х годов, терракотовая пластика Согда становится объектом спе-
циализированных исследований В.А.Мешкерис. Опубликовано более 20 книг, ста-
тей, в том числе диссертация, которые оказали значительное влияние на многих ис-
следователей в изучении терракотовой пластики Согда.
В 1962 году выходит каталог В.А.Мешкерис «Терракоты Самаркандского му-
зея». Автор, анализируя историю изучения терракотовой пластики Средней Азии,
отмечает, что к шестидесятым годам появился ряд исследований, посвященных изу-
чению отдельных «тематических групп» (к примеру, фигурки жрецов ахеменидско-
го времени; статуэтки музыкантов; женское божество; всадники тюркского време-
ни). Цель своей работы В.А.Мешкерис видит в полном изучении музейных собра-
ний, с применением определенной системы.
234
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

В этом издании применяется новая классификация изделий терракотовой пла-
стики. Автором в основу «классификации больших хронологических групп» взят
принцип деления терракот на отдельные «виды художественных изделий, по типам,
связанным общим содержанием или единой иконографией и по категориям, отли-
чающимся единой техникой и стилем». Далее подчеркивается, что задача сводится
к четкому разграничению изделий коропластики на основные виды: статуэтки, на-
лепы и штампы (служащие украшением сосудов и оссуариев), фигурная керамика,
образки и плитки». Принцип выделения «основных видов» не указан.
Кроме «больших хронологических групп»
158
автором выделяются «крупные
объективно существующие группы», определению основных признаков которых
уделяется особое внимание. Принципом их деления выступают разные характери-
стики: семантика (женские кушанские статуэтки); техника изготовления (лепные
статуэтки эфталито-тюркского времени); стиль изображений.
Разработанная классификация будет модернизироваться В.А.Мешкерис на про-
тяжении десятков лет без изменения основного принципа (выделение хронологиче-
ских групп, внутри которых – групп «объективно существующих»). Несмотря на на-
копившиеся противоречия и критику, тем не менее, эта классификация остается и
по сей день безальтернативной. Безусловно, такое положение определяется рядом
факторов.
Для своего времени предложенная классификация имела новаторский характер
– автор решительно отошла от традиционной классификации по этническим
признакам
159
, резко ограничивавшей возможности обработки материала. Класси-
фикация В.А.Мешкерис позволяла рассматривать изделия различной сохранности,
в том числе и статуэтки без голов. Значение придавалось всем иконографическим
деталям, месту происхождения, технологии изготовления, стилю, размерам и т.д.
Рассмотрение этих характеристик в итоге позволяло складывать целостное пред-
ставление об исследуемых изделиях, благодаря чему заявленная схема изучения со-
храняет свое значение уже сорок лет.
Дальнейшее развитие нового подхода изучения терракотовой пластики региона
нашло отражение в трех взаимосвязанных работах (Мешкерис 1964б, 1977, 1989а).
Во избежание повторов, представляется целесообразным рассмотреть их вместе без
хронологической разбивки.
В диссертации «Коропластика Согда» автор не ограничивалась коллекцией од-
ного Музея, а попыталась обобщить все материалы по терракотовой пластике Со-
гда, собранные в коллекциях музеев и исследовательских центрах Советского Сою-
за. Здесь, также как и в предыдущей работе, из рассмотрения были исключены изде-
лия с зооморфными изображениями. Классификация терракот, по мнению
В.А.Мешкерис, должна послужить «основой для выявления динамики художествен-
ных стилей». В основу предлагаемой классификации был положен принцип характе-
ристики терракот, «предполагающий определение качественных черт стилей». В
диссертации отмечается, что хронологическая классификация основана не только
на сопоставлении с археологически датированными материалами
160
, но и с помо-
щью иконографическо-стилистического анализа. На основе последнего был выде-
лен новый хронологический период – «поры Ахеменидов и первых эллинистических
государств (вторая половина I тысячелетия до н.э.»), ранее он обозначался как «наи-
более древние терракоты» и датировался только по верхней дате – «до II в. до н.э.».
В диссертации предложено несколько схем классификации согдийских терракот.
Для первого хронологического периода – «Терракоты середины первого тысячеле-
тия до н.э.» – схема основана на принципе выделения двух основных иконографиче-
ских типов: переднеазиатские типы и эллинистические, которые в свою очередь
подразделяются на конкретные отдельные образы.
Для второго периода – «Терракоты эпохи расцвета рабовладельческого строя
II в. до н.э. – IV в. н.э.» – схема включает в себя первоначальную разбивку на три
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
235

вида изделий по функциональному назначению: статуэтки; барельефные оттиски;
налепы. Внутри «статуэток» дается разбивка на три основных стилевых группы: ар-
хаические фигурки; стилизованные статуэтки (с фоном); статуэтки зрелого стиля.
Последняя группа подразделяется на несколько иконографических типов: женское
божество; мужчины; музыканты. Они в свою очередь состоят из отдельных иконо-
графических образов. Барельефные оттиски не имеют никаких подразделений. На-
лепы отмечаются только III-IV вв. н.э. Среди них выделяются два иконографиче-
ских типа: головки с орнаментальными элементами; портретные и идеализирован-
ные изображения без орнаментального декора.
Для третьей хронологической группы V-VIII вв. н.э. представлены две схемы.
Первая схема – «Виды коропластических изделий V-VIII вв. н.э.» – подразделяет
коропластику этого периода на виды: статуэтки; образки и плитки; налепы и штам-
пы; фигурные керамические изделия. В свою очередь статуэтки состоят из «разных
штампованных фигурок, воинов-всадников и лепных и лепных с применением
штампа»
161
. Образки и плитки автор подразделяет на три основных составляющих:
образки, миниатюрные плитки и крупные плитки.
Принцип выделения видов не обозначается автором, но включает в себя выделе-
ние видов по функциональному назначению – при этом неясно, почему налепы и
штампы объединены, а также чем функционально различаются образки и плитки.
Внутри этой схемы используется деление на основе технологии изготовления (леп-
ные, штампованные), размеров (миниатюрные, крупные), выделения иконографи-
ческого типа (воины-всадники), а также стиля (оформление бордюрами с декором и
без него).
Вторая схема – «Классификация сюжетов в позднесогдийской коропластике
V-VIII вв. н.э.» – построена исключительно на выделении иконографических типов,
которые подразделяются на два отдела: изобразительные сюжеты и образы-типы и
индивидуализированные портретные изображения.
Книга «Коропластика Согда», вышедшая в 1977 году, в отличие от одноимен-
ной диссертации не затрагивает вопросы классификации и хронологии. Задачей для
автора является «общий исторический обзор коропластики Согда с середины I тыс.
до н.э. по VIII в. н.э. с попыткой характеристики главных тенденций и направлений
исторических стилей». В этом издании привлекаются коллекции нескольких музеев
и институтов. Практически не изменилась схема разбивки всех рассматриваемых
изделий на три крупные хронологические группы, с той лишь разницей, что в пер-
вой группе были уточнены хронологические рамки бытования – вторая половина I
тысячелетия до н.э.
Своеобразным итогом, в котором нашли свое отражение все предыдущие рабо-
ты В.А.Мешкерис, стала книга «Согдийская терракота», вышедшая в свет в 1989
году. Объем исследуемого материала, поставленная автором задача – классифика-
ции его и представление в аналитических таблицах «с максимумом информации», а
также с графическими рисунками основных иконографических типов – все это
должно было вывести данное исследование на уровень свода или каталога согдий-
ской терракотовой пластики
162
.
Сознательно не затрагивая проводимого В.А.Мешкерис иконографическо-сти-
листического анализа, остановимся на рассмотрении двух основных компонентов
книги. К ним относятся принципы классификации и аналитические таблицы, кото-
рые являлись основным средством подачи информации об исследуемых объектах.
Рассмотрим основные принципы классификации, примененные В.А.Мешкерис.
Весь материал был разбит на классы (всего XII) и подклассы в рамках трех хро-
нологических комплексов.
В отличие от правил построения классификации, которые строятся при условии,
когда характеристики предмета, помещаемые на одном уровне, отвечают на один и
тот же вопрос,
163
В.А.Мешкерис классы выделила по разным признакам:
236
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

– на основании хронологии – класс I – «древнейшие терракоты»; класс II – «тер-
ракоты середины второй половины I тыс. до н.э.»;
– по функциональному назначению – классы III, VI-XII – статуэтки; медальоны;
статуэтки; образки; плитки; налепы на оссуариях; оттиски штампов на керамике;
фигурные крупные изделия;
– по обоим вышеперечисленным признакам – класс IV – рельефные оттиски на
ручках сосудов II в. н.э., класс V – налепы на сосудах III-IV вв. н.э.
Второй важнейший принцип классификации – хронологический. Весь объем ис-
следуемого материала был разделен на три хронологических комплекса. Принцип
выделения второго и третьего комплексов, т.е. кушанского и раннесредневекового
не вызывает возражений – он сопряжен с реальной исторической канвой развития
Согда, подтверждаемой всем комплексом материальной культуры. Принцип выде-
ления первого комплекса ничем не обоснован, так как объединяет значительно от-
стоящие друг от друга исторические эпохи: бронзу и вторую половину I тыс. до н.э
(класс I и II). Кроме того, искусственным выглядит отрезок времени – вторая поло-
вина I тыс. до н.э., – не представляющий какой-либо конкретный исторический
период.
Все изделия первого класса («древнейших терракот») включены в него исключи-
тельно на основании иконографически-стилистических аналогий, что вполне объ-
ясняется отсутствием археологически датированных изделий, а также отсутствием
данных о месте происхождения. Название же класс получил с акцентом на хроноло-
гический признак.
Во второй класс («терракоты докушанской эпохи») были включены всего четы-
ре археологически датируемых изделия, но лишь в одном случае В.А.Мешкерис со-
глашается с датировками археологов
164
. Таким образом, и в этом случае основной
признак выделения класса основан на иконографическо-стилистическом анализе, а
назван по хронологическому признаку.
Второй хронологический комплекс, названный «Виды и типы терракот кушан-
ской эпохи – II в. до н.э. – IV в. н.э.» включает 4 класса: статуэтки, оттиски на руч-
ках, налепы на сосудах и медальоны. Весь материал этого комплекса представлен в
42 таблицах. Каждый класс является отдельным видом изделий терракотовой пла-
стики по функциональному назначению. Два класса имеют более узкую хроноло-
гию: «рельефные оттиски на ручках сосудов» датированы II в. н.э.
165
; «скульптур-
ные горельефные налепы на ручках сосудов» – III-IV вв. н.э.
166
Как и в первом
комплексе, основная масса изделий датируется на основании иконографическо-сти-
листического анализа. Тем не менее, уже значительная часть изделий этого ком-
плекса археологически датирована.
Необходимо отметить специфику привлечения автором археологических мате-
риалов. Автор приводит датировку сразу нескольких исследователей (А.И.Тере-
ножкина, Б.Я.Ставиского и С.К.Кабанова или А.И.Тереножкина, А.М.Мандель-
штама и С.К.Кабанова). К примеру, все находки из Тали-Барзу и часть из Афрасиа-
ба
получили
тройную
датировку,
без
выражения
какого-либо
авторского
отношения к временному разрыву этих датировок от рубежа н.э. до V-VII вв. н.э
(Мешкерис, 1989а, с. 126, 128, 134, 136, 152-153, 153, 164, 166). Еще менее логичной
выглядит двойная датировка изделий: одна на основе мнения автора, исходящего
из иконографически-стилистического анализа, другая на основании археологиче-
ски датированных изделий (Мешкерис, 1989а, с.113) также без какой-либо корреля-
ции. Используя разработки по согдийской хронологии А.И.Тереножкина, Б.Я.Ста-
виского
и
С.К.Кабанова,
автор
полностью
проигнорировала
исследование
Г.В.Шишкиной, в котором была аргументированно пересмотрена, изменена и до-
полнена стратиграфическая шкала Афрасиба
167
. Кроме того, в этой работе отдель-
ные периоды имеют более узкий хронологический диапазон.
Третий хронологический комплекс – раннесредневековые терракоты (V-VIII вв.
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
237

н.э.) – представлен шестью классами, каждый из которых является отдельным ви-
дом (статуэтки, образки, плитки, налепы, оттиски штампов на керамике, крупные
фигурные изделия). Весь комплекс представлен в 124 аналитических таблицах, где
значительная часть изделий датирована археологически.
168
Так пенджикентские
материалы датируются в соответствии с археологическими данными (Мешкерис,
1989а, с. 172, 221, 229, 244, 246, 249, 251, 252, 253, 255, 259, 264, 266, 267, 273, 278, 299,
300, 305, 312, 313).
Однако в рамках третьего хронологического комплекса предлагаемая автором
датировка части изделий основана преимущественно на косвенных данных, кото-
рые не всегда могут быть признаны объективными:
– «по аналогиям с оссуарными налепами» (Мешкерис, 1989а, с.175, 178, 180, 181,
182). В качестве оснований для датировки даются ссылки на образцы малоазиат-
ского искусства IV-III вв. до н.э., а также эллинистического запада и на исследова-
ния Н.И. Веселовского;
– «по технике изготовления, характерной только для эпохи раннего средневеко-
вья» (Мешкерис, 1989а, с.183, 189, 210, 211) имеется в виду комбинированная техни-
ка изготовления статуэток (лепное тулово и штампованное лицо). Ранее С.К.Каба-
нов отмечал изделия с такой техникой в наслоениях Китаба, датируемых не позднее
II в. н.э.
169
, а также в слоях Афрасиаба III-I вв. до н.э.
170
Для Бактрии статуэтки,
выполненные в комбинированной технике известны с раннекушанского времени,
что подтверждено находками из датированных стратиграфически и монетами
слоев
171
;
– «по типичным приемам ручной лепки» (Мешкерис, 1989а, с.207, 207а.) – без
указания, чем эти приемы отличаются от тех, что употреблялись в кушанский пери-
од (например, в лепке всадников);
– «по технике изготовления глаз углубленными ямками» (Мешкерис, 1989, с.193,
201, 203, 308, 309) – без аргументации;
– «по техническим особенностям (глина серая, отсутствие ангоба)» (Мешкерис,
1989, c. 223, 226) – учитывая, что в графе «техника» наличие или отсутствие ангоба
и цвет глины указывается произвольно, то нельзя проверить, являются ли они дати-
рующим фактором;
– «временем бытования оссуариев» (Мешкерис, 1989а, с.186, 286, 287, 288, 290,
291, 292, 296, 297, 300). Особенно сомнительно в отношении предметов, которые
сам автор идеологически не связывает с представлениями зороастрийского круга,
такими как «персонажи эллинистического типа», «персонажи греко-буддийского
типа».
Аналитические таблицы являлись основным средством подачи материала, поми-
мо фактических паспортных сведений включали результаты иконографо-стилисти-
ческого анализа, зачастую отражающиеся на датировке изделий. Однако информа-
ция, включенная в таблицы, характеризуется рядом серьезных недочетов. В частно-
сти, отсутствует указание размеров изделий; происхождение, количество и место
хранения объединены в одну графу, что отразилось в качестве сбора сведений об
обстоятельствах находки изделий, в том числе происходящих из археологических
раскопов – они практически сведены к минимуму; в графе «техника» дается произ-
вольный набор сведений о способе формовки, дополнительной обработке инстру-
ментом и ангобом, о цвете обожженного изделия (выбор одного или нескольких по-
казателей, указываемых в этой графе, не аргументируется); качество предоставлен-
ного графического материала отличается схематизмом, отсутствием масштаба и
акцентированием внимания исключительно на изобразительном ряде. Все вышепе-
речисленное не позволяет подходить к этим таблицам как к своду археологических
источников.
Подводя итог важнейшего направления по созданию каталога и классификации
всех видов терракотовой пластики Согда, который на протяжении более трех деся-
238
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

тилетий вела В.А.Мешкерис, необходимо отметить следующее. Впервые предпри-
нята попытка, рассмотреть в совокупности все виды терракотовой пластики как са-
мостоятельного характера, так и несамостоятельного. Выявлены точки соприкос-
новения и взаимовлияния одних видов на другие. Был учтен весь накопленный
ранее и доступный в музейных коллекциях материал, представленный в аналитиче-
ских таблицах – что является колоссальным по объему трудом. Впервые была пред-
ложена классификация всех видов терракотовой пластики, основанная как на ико-
нографическо-стилистическом анализе, так и на привлечении археологических дан-
ных. Автору, безусловно, удалось выявить и проанализировать эволюцию
художественных стилей на протяжении нескольких исторических эпох. Не вызывает
сомнений характеристика кушанского стиля с присущим ему иератизмом, который
сменяет раннесредневековый стиль более свободный и динамичный с массой жан-
ровых сцен. Были намечены магистральные линии развития художественной мыс-
ли, отражающие дух исторической эпохи. В истории изучения терракотовой пла-
стики Средней Азии В.А.Мешкерис впервые попыталась обобщить накопленный
материал по всем видам терракотовой пластики целого отдельно взятого истори-
ко-культурного региона – Согда.
Отдавая отчет в том, что для дальнейшей работы с представленным в книге ма-
териалом требуются как уточнения по происхождению, качественным характери-
стикам отдельных изделий, так и логическая переработка классификации, тем не
менее, на сегодня этот труд так же, как и предыдущие работы В.А.Мешкерис, со-
держит исключительно богатый материал для дальнейших исследований.
С середины шестидесятых годов начинают накапливаться противоречия между
датировками, предложенными В.А.Мешкерис, и данными археологических раско-
пок. В опубликованной Г.В.Шишкиной в 1965 году заметке «О датировке некото-
рых терракот Афрасиаба» подчеркивается «большая вероятность ошибки» при да-
тировке изделий терракотовой пластики на основе одних стилистических призна-
ков (Шишкина, 1965).
Автор предлагает рассмотреть изделия, полученные из стратиграфических шур-
фов, нижние слои которых относятся к первым векам до н.э. и рубежу н.э., на осно-
ве керамического материала. Так, из нижнего слоя происходят две фрагментиро-
ванные фигурки всадников и один налеп от крупного сосуда с изображением муж-
ской головы, интерпретируемой как «сатир».
Аналогичные налепы из собрания Самаркандского музея В.А.Мешкерис отно-
сила к эфталито-тюркской эпохе и датировала V-VIII веками. Комплекс, сопутст-
вующий налепу из шурфа заставляет относить всю группу подобных изделий «не
позднее, чем к первым векам до н.э.».
Торсы всадников найдены в одном слое с налепом. Один из них сохранил изо-
бражение бороды, а второй украшен частыми угловыми вдавлениями, образующи-
ми на талии перекрестие полос, идущих от плеч к ногам, а также по обоим рукавам.
В.А.Мешкерис аналогичные статуэтки относила к группе терракот V-VIII вв.
Статуэтку сидящей женщины, найденную в наслоениях помещения усадьбы близ
самаркандской Кафыр-калы, Г.В.Шишкина датирует V-VI вв. н.э, так как в усадьбе
не зафиксировано материалов ранее этого времени. Аналогичная статуэтка из соб-
раний Самаркандского музея В.А.Мешкерис была отнесена к группе древнейших,
датированных временем до II в. до н.э., Г.В.Шишкина отмечает также находки в
этой усадьбе еще двух изделий с изображением женских персонажей в виде налепа
на оссуарий и статуэтки. Налеп передает поясное изображение женщины с узким
лицом, а статуэтка, сохранившаяся по пояс, широколицею женщину в высоком ко-
кошнике. Наличие двух антропологических типов подтверждается и краниологиче-
скими исследованиями, что приводит автора к убеждению в сосуществовании в
один период двух европеоидных антропологических типов, удачно отраженных
также и в мелкой пластике. В этой работе представляется наиболее удачное совме-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
239

щение различных подходов и методов изучения терракотовой пластики. Автор рас-
сматривает его в контексте археологического комплекса, соответственно датируя.
Далее на основании иконографического анализа дается интерпретация с историче-
скими
выводами,
которая
сопоставляется
с
данными
антропологических
исследований.
В 1967 году в статье «Глиняная головка с согдийской надписью с Афрасиаба»
И.Ахраров публикует фрагмент статуэтки с изображением мужской головы с возде-
тыми кверху глазами, из слоя VII – начала VIII в. н.э.
172
На статуэтке нацарапана над-
пись в несколько букв, поверх надписи ангоб. Надпись сделана до обжига. Она была
прочтена В.А.Лившицем. Сохранилось одно согдийское слово из двух-трех возмож-
ных: «бог» или «господин». Лившиц датирует надпись примерно VI-VIII вв. н.э.
Со второй половины пятидесятых годов Ф.А. Заславская последовательно раз-
рабатывала подход к изделиям терракотовой пластики как к историческим источ-
никам, что нашло отражение в названии ее диссертации – «Терракоты Афрасиаба
как источник по истории и культуре Согда». Ф.А. Заславская отмечает необходи-
мость создания Среднеазиатского каталога терракот. Она выделяет важные аспек-
ты в подходе к изучению терракот, как то: непрерывность существования этого па-
мятника культуры с середины I тыс. до н.э. до VII-VIII вв. н.э., «более ранние пе-
риоды опускаются вследствие некоторых проблем»; развитие и изменение, как
форм, так и содержания сюжетов терракот происходит в непосредственной связи и
под влиянием исторических событий. «Терракоты, – считает автор, – как самый де-
мократичный вид искусства лучше многих других, даже более документальных па-
мятников, отражают мировоззрение и культурные запросы рядового населения Со-
гда. Терракоты являются интересным источником для выяснения внешней истории
и значения культурных взаимосвязей» (Заславская, 1970б).
В 1968 году в тезисах конференции по проблемам археологии Средней Азии
М.Пачос освещает новые находки оссуарных захоронений на Афрасиабе. Автор по
обилию захоронений и расположению их за пределами раннесредневековой город-
ской стены, определяет их как загородный городской некрополь и датирует
V-VIII вв. н.э.
В семидесятые годы продолжается публикация материалов терракотовой пла-
стики из археологических раскопок. Так, в статье С.К.Кабанова «Изображение
Шивы на оссуарии», вышедшей в 1971 году, рассматривается фрагмент оссуария,
происходящий из бадраба VIII в. н.э. При описании изделия автор отмечает, что
«это была изготовленная отдельно терракота, прикрепленная затем к стенке оссуа-
рия». От самого оссуария сохранилась часть прорези. В иконографии изображенно-
го мужчины отмечаются такие детали, как обнаженный торс, украшенный перевя-
зью, перехваченной на груди кольцом, браслеты на руке, повязка у плеча. Несмотря
на то, что изделие было обнаружено в бадрабе VIII века, автор считает, что изго-
товлен он был в VII веке. Образ на оссуарии интерпретируется как Шива.
В 1972 году в сборнике научных статей, посвященном истории искусств Афра-
сиаба, выходит статья Т.С.Вызго «Афрасиабская лютня». Восстанавливая историю
музыкального инструмента на территории Согда, исследователь обращается к
письменным источникам, фольклору, к разным видам изобразительного искусства
и в том числе к терракотовым изделиям. Вся группа музыкантов в терракотовой
пластике датируется автором со ссылкой на В.А.Мешкерис кушанским временем
I в. до н.э. – III в. н.э. Наибольшее число музыкантов изображено с лютнями. Упо-
минается лепная терракотовая лютня, изготовленная отдельно от музыканта. Гово-
ря о многочисленности изображений музыкантов, автор считает, что их «фигурки
олицетворяли могущественную силу искусства». «Образ музыканта почитался, ви-
димо, столь же глубоко, как образы мифологических божеств или эпических геро-
ев» (Вызго, 1972, с.284).
В этом же году были опубликованы тезисы доклада Б.И.Маршака «Согдийские
240
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

терракоты». В этой работе автор затронул источниковедческие аспекты изучения
согдийских терракот на примере группы «штампованных фигурок всадников»
VII-VIII вв. из коллекции Эрмитажа. Опытные наблюдения за серией однотипных
статуэток привели автора к выводу об использовании коропластом готовых стату-
эток в качестве патриц и последующего их использования в качестве матриц. Такая
технология давала сокращение от 1 до 12 % длины готового изделия. Разница на 1/3
по линейным размерам, по мнению автора, могла быть достигнута через два-три
«поколения» терракот. Кроме того, отмечается, что «фигурки и формы подправля-
ли», обычно в низком рельефе, что приводило к огрублению рисунка. «Правка фор-
мы дает резкий рельеф и небрежный рисунок, что определяет впечатление гроте-
ска». По мнению автора, «серии в десятки образцов, принадлежащих не менее чем к
4-5 «поколениям», восходят к одной скульптуре», из чего автор делает вывод о ред-
ком и случайном поступлении новых скульптур
173
. Как следствие из вышесказанно-
го, Б.И.Маршак считает, что коропластика не могла стать профессией. Образцы
изготавливались изредка скульпторами широкого профиля, что объясняет мону-
ментальность трактовки лучших терракот.
В заключение автор делает достаточно радикальное заявление о том, что «во-
просы о значении атрибутов, о портретности, об антропологическом типе изобра-
женных и о стиле терракот» были поставлены заново, «т.к. мы имеем, по крайней
мере, для VII-VIII вв., не обильный набор мелких скульптур, изготовленных в од-
ном центре, как это полагали, а около полутора десятка разнородных образцов и
их многочисленные реплики». При исследовании терракотовых изделий автор
предлагает выделять те признаки, которые отражали бы место фигурки в серии.
Можно сказать, это мнение отражало всю глубину накопившихся противоречий и
радикально призывало поставить под сомнение достаточно многочисленные иссле-
дования, основанные на старых традиционных методах изучения (Маршак, 1972,
с.176-177)
174
.
К разряду публикаций относится статья М.К.Пачоса, вышедшая в 1973 году, где
суммируются материалы оссуарного некрополя Афрасиаба
175
. Автор отмечает пре-
имущественно продолговатую форму оссуариев с закругленными углами, лицевая
поверхность которых покрывалась рельефным орнаментом. Приводится описание
нескольких наиболее выразительных фрагментов. Анализируя орнаменты на оссуа-
риях, автор приходит к мнению о синкретизме разных религиозных течений, а так-
же о сосуществовании двух этнических типов.
Публикации новой серии оссуариев из Иштыхана посвящена статья Г.А.Пуга-
ченковой, вышедшая в 1975 г. В ней описываются находки фрагментов оссуариев, и
дается иконографический анализ, интерпретация оттиснутых изображений. Автор,
отмечая близость изображений сюжетам на биянайманских оссуариях, считает, что
для иштыханских использовались иные матрицы с аналогичными, но не идентич-
ными изображениями. Интерпретируя сюжет с расположенными под аркадой пер-
сонажами с атрибутами, автор приходит к мнению, что он был связан с «погребаль-
ным ритуалом – но не со сценой бытовых похорон, а с особым обрядом какого-то
среднеазиатского культа умирающей и воскрешающей природы, может быть, с
мистерией погребения останков Сиявуша» (Пугаченкова, 1975, с.38).
М.Исамиддинов и Р.Х.Сулейманов в 1977 году в статье «Комплекс ритуаль-
но-культовой керамики IV-V вв. из Южного Согда» опубликовали ряд керамиче-
ских изделий, в том числе с применением терракотовой пластики, происходящих из
раскопок храма женского божества на Еркургане. Авторы подчеркивают, что на
территории храма было найдено несколько десятков обломков сосудов для возжи-
ганий и воскурений, тогда как на всех остальных пяти раскопах за небольшим ис-
ключением их вообще не найдено. Курильниц было найдено 40 штук. Одна из них,
целая, обнаружена в центральном помещении храма, высотой 30 см, в виде вазы на
высокой ножке, с манжетом и резервуаром в виде полусферической чаши. Куриль-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
241

ница украшена орнаментальными поясками в виде ромбовидной сетки, выполнен-
ной насечками, а также рядом штампованных колечек, резервуар курильницы укра-
шен тремя налепами в виде антропоморфных личин.
Кроме курильниц, авторами были рассмотрены крупные плоские блюда-жаров-
ни. Всего их отмечено 20 больших и малых обломков. Эти изделия изготовлены
ручной лепкой. Одна из жаровен в отличие от остальных разделена на 4 секции пе-
ресекающимися крест на крест перегородками. В местах стыка последних и края
жаровни помещены налепные головки животных, обращенные мордой внутрь.
Третий тип культовых сосудов, рассмотренный в статье – светильники в виде
лепных чашек с большой фигурной ручкой. На этих светильниках, также орнамен-
тированных насечками, лепными зубчатыми защипами, отмечается зооморфный
облик ручек, имеющих вид схематичных фигурок животных.
Среди публикуемой коллекции отмечается наличие пяти экземпляров схематиче-
ских лепных головок животных, по мнению авторов ранее прикрепленных к ручкам
светильников и краям жаровен. Подчеркивается своеобразие наверший в виде ми-
ниатюрного лепного оленя или барана с рогами, украшенными шипами на неболь-
шой конической формы горловине сосуда с зубчатыми краями.
Авторы видят в представленном материале, безусловно, ритуальную утварь, на-
значение которой заключалось в посвященном божеству воскурении в них масел и
ароматических веществ. Мотивы лепных и штампованных украшений, опоясываю-
щих рядами края и углы данных сосудов, интерпретируются как обереги. В зоо-
морфных изображениях и антропоморфных личинах авторы предлагают видеть
символ «фарна» – носителя удачи и благополучия в зороастризме.
В 1978 году вышла статья В.А.Мешкерис «Эллинистические образы в коропла-
стике Средней Азии». К эллинистической традиции автором были отнесены сле-
дующие изделия терракотовой пластики Согда: головки воина в коринфском шле-
ме, Медузы, дионисийского персонажа в стиле пергамской скульптуры, а также ста-
туэтки в эллинистических одеждах.
В том же году М.Саадиев публикует заметку «Терракотовые статуэтки с городи-
ща Афрасиаб». Автор отмечает обнаружение десяти терракот при раскопках на
территории соборной мечети, расположенной в северной части Афрасиаба
176
.
Связи терракотовой пластики и монументального искусства Согда посвящена
очередная статья В.А.Мешкерис. В ней отмечается «нарушение прямой преемствен-
ности» между терракотами раннесредневекового и предшествующего периодов, что
отразилось в появлении видов коропластики: «барельефах, образках, плитках»,
кроме того, «начали применять штампы для художественного оформления керами-
ки, изготовлять своеобразные фигурные керамические изделия»
177
(Мешкерис,
1979а, с.3).
Вторым аспектом изменений автор считает смену техники изготовления, отме-
чая, что после применения только штампа, именно в средневековый период появля-
ется комбинированные техники из различных сочетаний ручной лепки и использо-
вания штампа
178
. Автоматически выпадают из рассмотрения зооморфные статуэт-
ки, т.к. они, за редким исключением, во все периоды были лепными.
Третий аспект изменений проявляется в смене «характера пластики статуэток»,
что отразилось в переходе от иератичности к большей свободе, от бесстрастности к
эмоциональности. Эти аспекты воспринимаются как следствие коренного измене-
ния, произошедшего в системе образного мышления, и возникшими новыми зада-
чами и содержанием искусства.
В изучении согдийского стиля раннесредневековой эпохи автор видит большую
роль сопоставления терракот с произведениями монументального искусства Согда.
Ранее на значение этого метода указывал М.М.Дьяконов
179
, который сопоставил
сюжеты росписей с сюжетами на терракотовых рельефных плитках и сюжетов на
стенках оссуариев – в результате чего выявился единый тематический круг.
242
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

В.А.Мешкерис рассматривает ряд сюжетов в упомянутых выше видах изобрази-
тельного искусства и приходит к следующим выводам. Общие стилистические чер-
ты в монументальном искусстве и терракотах отражают общее направление свет-
ско-династического и эпосного содержания искусства раннесредневековой эпохи.
Выявились они в сюжетности, декоративности, пространственности, движении, ти-
пизации, индивидуализации, эмоциональности образа человека в позднесогдий-
ском искусстве.
В следующем году в статье «К постановке вопроса о согдийском стиле в искусст-
ве раннего средневековья» В.А.Мешкерис отмечает богатство художественной
культуры согдийцев в раннесредневековый период, что ярко отражено в росписях
Пенджикента (Мешкерис, 1980). Подчеркивается, что при исследовании этой мону-
ментальной живописи вопрос «Что изображено?» затмил эстетическую самоцен-
ность живописи и вопрос «как сделано само изображение?». В выявлении и обосно-
вании факта существования согдийского стиля немаловажную роль В.А.Мешкерис
видит в определении стилистической общности между разными областями согдий-
ского искусства, в частности, сопоставляя произведения монументального искусст-
ва и терракоты Согда. В качестве предыдущего опыта упоминаются работы
М.М.Дьяконова и А.М.Беленицкого. Сопоставлению были подвергнуты изделия
терракотовой пластики и росписи со следующими сюжетными линиями: мужская
фигура, опирающаяся на меч; мужчины, сидящие со скрещенными ногами; мужские
и женские персонажи, сидящие в свободных позах на тахте; персонажи в рыцарских
одеждах, трехрогих шлемах; персонажи на зооморфных тронах; плакальщики; пер-
сонаж в лучистом нимбе; кариатиды; демоны, критимукхи, персонажи с пламенем
из-за плеч; персонаж, держащий ягненка.
В.А.Мешкерис выявила не только общие сюжетные линии для двух областей со-
гдийского искусства, но и проследила общность «в постановке одних и тех же худо-
жественных задач». К последнему были отнесены: «повествовательная сюжетность»
– изображение фигуры в пространстве, в конкретной обстановке, в движении и т.д.;
«декоративность» – использование орнаментики, введение различных деталей в
изобразительный ряд и внимание к ним; «ритмика и размеренность композицион-
ного строя».
Выявив эти компоненты, составляющие основу согдийского стиля, В.А.Мешке-
рис поставила задачу сравнения согдийского стиля со стилем соседних регионов.
Отмечается, что Согд «самый долгоживущий среднеазиатский центр коропластики,
так как в этот период (V-VIII вв.) когда происходит всеобщее затухание коропла-
стического искусства на Среднем Востоке, в Согде наблюдается его расцвет». В ка-
честве примеров, рассматриваются области Хорезма, Мерва, Ирана, Восточного
Туркестана.
В итоге сравнения автор приходит к выводу не только «об общности между дву-
мя параллельно развивающимися видами искусства Согда (коропластика, настен-
ная живопись)», но и «о своеобразии (согдийского стиля) в общем развитии искус-
ства Среднего Востока».
В своем исследовании автор ставит вопрос о том, как возник согдийский стиль и
считает, что при современном уровне знаний можно дать ответ на этот вопрос
только с помощью исследования терракот. Именно этот материал, бесспорно, при-
знается местным, массовым и хронологически более широко представленным, не-
жели произведения монументального искусства.
«Сравнение терракот двух хронологических периодов даст возможность конста-
тировать нарушение прямой преемственности... Статуэтки кушанского времени –
это, в сущности, ярко выраженные канонизированные образы, среди которых пре-
обладали изображения женского божества. Религиозная мифология, традиционные
культы составляют основу образной системы». Позднесогдийская коропластика –
«цари, знать, героизированное рыцарство, обстановка роскоши феодалов, юмори-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
243

стические смешливые образы, фантастические демоны. Подчеркнутое внимание к
сословности изображаемых лиц, светский характер самих образов и сцен также вы-
держаны в духе феодальной идеологии, которая ярко выражена в согдийских фре-
сках» (Мешкерис, 1980, с.226).
В 1982 году И.Д. Иваницкий опубликовал в статье «Образ богини Анахиты в
коропластике Согда» статуэтку, приобретенную у частного коллекционера, предпо-
ложительно происходящую из Афрасиаба
180
.
Коропластике Бухарского Согда посвящена работа Ш.Т.Адылова. Исследова-
ние представляет собой осмысление большей части материала по терракотовой
пластике, полученной из раскопок в Бухаре и с территории Бухарского Согда в це-
лом (Адылов, 1983). Необходимо отметить, что ранее этот материал не был осве-
щен, в том числе нет сведений о нем в вышерассмотренных каталогах В.А.Мешке-
рис. В работе изделия разбиты на группы по технологии изготовления и по функ-
циональному назначению: статуэтки, изготовленные в матрицах; лепные статуэтки;
налепы на сосудах; фигурные сосуды. Основу исследования составляет иконографи-
ческо-стилистический анализ.
Центральное место в иконографии Бухарского Согда, по мнению Ш.Т. Адылова
отводится образу богини Анахиты, который в античную эпоху достигает наивыс-
шей популярности. Самая ранняя из богинь датируется I в. до н.э. – I в. н.э. Отмеча-
ется, что статуэтки II-III вв. н.э. выглядят реалистичнее. По мнению автора, шесть
статуэток Анахит, которые отражают «коропластику сельской округи», датируются
III-IV вв. н.э. Отмечается, что все они предназначались для подвешивания, так как
имели по два сквозных отверстия.
В результате общего анализа изделий терракотовой пластики Западного Согда
Ш.Т.Адылов счел возможным выделить бухарскую школу коропластики. В отли-
чие от самаркандской здесь преобладает иконография статуэток Анахит в виде
женщин солидного возраста, а также отмечается наличие двух женских образов в
башенных венцах. Иконографические особенности отмечаются для всех рассматри-
ваемых видов пластики за исключением зооморфных статуэток.
С начала 80-х годов отмечается целый ряд публикаций терракотовых изделий,
происходящих из археологических раскопок Южного Согда. Так, в 1983 году
Г.Я.Дресвянская публикует статью «Раннесредневековые оссуарии из Южного Со-
гда», в которой впервые после Н.И.Крашенинниковой (Крашенниникова, 1977а,
1986) вновь обращаются к вопросу погребального обряда в данном регионе. Этому
способствовало обнаружение оссуарного некрополя во время земляных работ в Уз-
кишлаке Яккабагского района Кашкадарьинской области, которые описываются и
изображениям которых дается интерпретация. Два идентичных оссуария были пе-
реданы на кафедру археологии ТашГУ.
181
В 1983 году С.Б.Лунина в статье «Статуэтка лютнистки из Кашкадарьинского
оазиса» рассматривает вопрос о разновидностях бытовавших в древности и средне-
вековье музыкальных инструментов, о возможном влиянии искусства Бактрии на
Южный Согд, а также о местных особенностях музыкальных инструментов.
182
В 1985 году выходит совместная статья С.Б.Луниной и З.И.Усмановой «Уни-
кальный оссуарий из Кашкадарьи». Отмечая находки оссуариев последних лет в
Согде, авторы считают, что «столь сложные сюжеты, изображенные на стенках ос-
суария, могут говорить о развитии своеобразного искусства в Кашкадарьинском
Согде и наличии сложной символики, связанной с культовой идеологией в целом и
с погребальной обрядностью в частности»
183
.
В следующем году С.Б.Лунина и З.И.Усманова публикуют статью «Персонаж со
змеями на фрагменте оссуария». Публикация дополняет представления о составе
пантеона божеств, почитавшегося в раннесредневековом Согде.
184
Иконографиче-
ский анализ изображения на фрагменте оссуария приводит авторов к мысли о «хто-
нической природе» изображенного божества.
244
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

Очередная статья С.Б.Луниной, вышедшая в 1987 г., была посвящена изучению
сюжетов в искусстве средневекового Кеша. В работе рассматривается такой вид
терракотовой пластики, как «небольшие терракотовые плитки – иконки».
185
Срав-
нивая плитки с арочным обрамлением с монументальной живописью, автор счита-
ет, что «плитки-иконки также в первую очередь несли изображение божества, буду-
чи предназначенными либо для домашних святилищ, либо для индивидуального
ношения. Кроме того, автор подчеркивает, что наличие в Кеше «плоских террако-
товых иконок» показывает «общность развития некоторых видов искусства со всей
территорией Согда, равно как и развитие сходных идей отправления культа». От-
мечается, что за пределами Согда подобные изделия редки. Кешские же плитки
сходны с согдийскими, как отмечает С.Б.Лунина, только общим решением и от-
дельными деталями.
В этом же году З.И.Усманова и С.Б.Лунина в статье «Изображение музыкантов
на оссуарии Яккобага» возвращаются к ранее опубликованному оссуарию и от-
дельно рассматривают изображенных на нем музыкантов и музыкальных инстру-
ментов. Авторы переходят от частного рассмотрения изделий терракотовой пла-
стики к постановке обобщающего вопроса о роли музыкального искусства в жизни
согдийцев. Суммируя данные археологических находок и письменных источников,
а также исследования музыковедов, отмечают, что образ музыканта столь же глу-
боко почитался, как образ мифологического божества и эпического героя.
В 1989 году Д.В.Чунихиным была опубликована статья «Терракотовая плитка с
Кургантепе».
186
Анализируя иконографию образа, изображенного на терракотовой
плитке, автор приходит к предварительному варианту интерпретации образа, пред-
лагая видеть в нем образ зороастрийского бога Воху-Мана.
В начале 80-х годов также продолжается накопление материалов по терракото-
вой пластике, происходящих из Центрального Согда. В 1983 году Л.Павчинская
публикует статью «Оссуарий из Моллакургана», в которой представлены два ос-
суария из полностью разрушенного тепе Моллакурган в Самаркандской облас-
ти.
187
Датируются оссуарии из Моллакургана аналогично биянайманским и ишты-
ханских VI-VII вв. н.э.
В статье «Раскопки древнего Пенджикента в 1977 г.» упоминается находка ти-
пично хотанской терракотовой головки (Беленицкий, Маршак, и др., 1983). Авторы
видят в ней первое изделие «бесспорно восточно-туркестанского происхождения» в
Пенджикенте.
В 1984 году С.К.Кабанов публикует статью «Терракоты из раскопа на Афрасиа-
бе». Важность данной статьи заключается в материале, полученном из стратигра-
фических условий, среди которых представлены редкие изделия эллинистической
эпохи. К первым векам до н.э. автором были отнесены три находки, из них две – на-
лепы на сосудах. Автор подчеркивает ошибочность мнения В.А.Мешкерис о том,
что налепы-головки в Согде появляются только в III-IV вв. н.э. К I-IV вв. н.э. отне-
сены три терракоты, передающие изображения «богинь переднеазиатского типа».
III-IV веками было датировано изображение мужчины, как считает С.К.Кабанов,
нового этнического типа, возможно, хионита. В заключение автор отмечает, что в
период раннего средневековья в V-VIII вв. Согд «оставался центром коропластиче-
ского искусства Средней и Передней Азии».
В 1985 году в очередном томе «Археология СССР», посвященном древнейшим
государствам, в главе «Согд» Г.В.Шишкиной, Р.Х.Сулеймановым и Г.А.Кошелен-
ко обобщаются данные по терракотовой пластике региона. Авторы, рассматривая
терракотовые статуэтки, относят их к бесспорно культовым изделиям, воспроизво-
дя основные выводы из обобщающих работ В.А.Мешкерис (Мешкерис, 1977а). От-
мечается распространение в Согде в III-IV вв. налепов на керамике, где реалистиче-
ские тенденции изображений выражены ярче, чем на самостоятельных видах терра-
котовой пластики, которые более жестко следовали канону. В целом, данный труд
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
245

характеризует уровень изученности проблем терракотовой пластики и господство
разработанных В.А.Мешкерис схем.
В 1986 году появляются две статьи, посвященные зооморфным очажным под-
ставкам Согда. В одной из них суммируются данные по этому виду изделий на тер-
ритории Нахшеба. Отмечается, что находки, стратиграфически датированные пе-
риодом раннего средневековья, несут изображения бараньих голов, характерные в
культуре Каунчи для II в. до н.э. – IV в. н.э., из чего Б.Д.Кочневым делается вывод
о появлении и консервации этого вида изделий на территории Нахшеба на значи-
тельный срок (Кочнев, 1986, с.44-45). Вторая статья посвящена анализу зооморф-
ных очажных подставок Самаркандского Согда, в частности, с памятника Булакба-
ши (Пугаченкова, 1986, с.34-37). Г.А.Пугаченкова отмечает в составе теста подста-
вок большую примесь песка, что придавало им большую огнеупорность.
Выделяются два типа: продолговатые (часто именуемые «шашлычницами») и ко-
роткие со среднестатистическими размерами первых 40
ґ11-18см и вторых
20-24
ґ15-17 см. Продолговатые подставки украшаются помимо традиционных го-
лов быка и козла, личинами, близкими к антропоморфным. Рассматривая скульп-
турное оформление подставок, автор выражает сомнение в высказанном ранее
Б.А.Литвинским мнении об изображениях на них барана как овеществленной сим-
волики зороастрийского фарна.
Продолжает серию публикаций новых оссуариев из Центрального Согда статья
Г.А.Пугаченковой «Мианкальские оссуарии». В этой работе автор анализирует ма-
териалы, полученные в долине Зеравшана (Мианкаль) с момента открытия
Бия-найманских оссуариев. Отдельное внимание уделено изучению иконографии и
интерпретации образов с оссуариев Иштыханского погребального комплекса. Ос-
суарии из этого комплекса фрагментарны, но поддаются реконструкции, которая
выявила их форму в виде прямоугольных ящиков с крышками четырехскатной фор-
мы. Г.А.Пугаченкова восстановила технологию изготовления оссуариев. Было от-
мечено, в отличие от мнения Б.Н.Кастальского, который считал, что формовались
оссуарии из одной ленты, что каждая из сторон оссуариев формовалась отдельно и,
лишь затем они соединялись между собой и с днищем. Это утверждение относится
как к мианкальским, так и биянайманским оссуариям. При описании отмечены на
ряде изделий следы многократного использования штампов, что отразилось на ка-
честве рельефов, а также использование в качестве штампов контррельефа с оссуар-
ных рельефов (Пугаченкова, 1987в).
Описывая оссуарий, автор подразделила их на 7 типологических групп, которые
отражают этапы иконографической эволюции. Анализируя детали иконографии,
автор приходит к возможной интерпретации образов на оссуариях Иштыхана, Дур-
мон-тепе, Моллакургана, а также Бия-Наймана как образы священнослужителей,
которые «творят литургию, как бы воспроизводя действия Амешаспентов». Автор
подчеркивает особенности стиля изображений на мианкальских оссуариях в отли-
чие от оссуариев из Самарканда.
В этом же году выходит работа Ф.Гренэ, в которой была предложена новая вер-
сия интерпретации изобразительного ряда на оссуариях Биянаймана и Мианкаля,
суть которой сводилась к видению в персонажах на оссуариях образов шести Аме-
ша Спента (Гренэ, 1987, с.53).
В статье Л.В.Павчинской и О.М.Ростовцева «Оссуарии из Сарытепе», опублико-
ванной в 1988 г., рассмотрены два костехранилища, найденные у крепостной стены
городища Сарытепе в Самаркандской области.
188
Авторы детально исследуют ико-
нографию изображений на двух рассмотренных оссуариях и приходят к предполо-
жению, что стилизованный орнамент в виде виноградной лозы на стенках второго
оссуария мог быть заменой антропоморфных изображений на первом и эквивален-
том им. Такое предположение становится обоснованным при выявлении у рассмат-
риваемых оссуариев «удивительных сходств между собой в композиции, выражен-
246
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

ных в однотипности изображений под тремя арками». Относительно композиции
персонажей со скрещенными руками Л.В.Павчинская и О.М.Ростовцев высказыва-
ют свою интерпретацию, «как сцены моления (вариант сцены служения божеству),
связанной, вероятнее всего, в данном случае с погребальными культами». Оба ос-
суария авторы предлагают датировать не ранее середины VII в н.э. (Павчинская,
Ростовцев, 1988, с.91-101).
К.Абдуллаев в 1990 году в статье «Сасанидские параллели в Согде и Бак-
трии-Тохаристане на примере некоторых памятников пластического искусства»
рассматривает ряд изделий терракотовой пластики раннесредневекового периода.
Исследование автора лежит в плоскости искусствоведческого анализа с выходом на
исторические обобщения. Так, анализируя детали иконографии на ряде согдийских
статуэток, он выделяет влияние сасанидской прокламации изображений обожеств-
ленного царя, что наиболее четко отразилось в передаче характерного головного
убора – короны с распластанными крыльями. Автор рассматривает изделия из Юж-
ного Согда – головку, поднятую на Кафыртепа и две статуэтки с Шортепе (Кашка-
дарьинского), происходящих из слоев V-VI вв. Материалы Бактрии-Тохаристана,
по мнению автора, менее выразительно показывают «вторжение сасанидского ком-
плекса в этот регион». Упоминается налеп на сосуде из Ак-тепе, датированный
А.В.Седовым по иконографии изображения IV – началом V в. н.э., головка из Зар-
тепа с мужским образом в крылатом венце, датируемая тем же временем, статуэтка
из Дальверзинтепе, извлеченная из смазки пола здания VI-VII вв.; головка с городи-
ща Будрач раннесредневекового времени.
Е. Абдуллаев отмечает, что рассматриваемый вид головных уборов, получил
свое развитие на сасанидских монетах, начиная с чекана Варахрана IV (388-399) на
специальных выпусках, но более характерен для царей от Пероза (459-484) до Иез-
дигерда (632-651), а как самые близкие отмечаются короны на монетах Хосрова II
(590-628).
В заключение автор, опираясь на приведенные материалы, датирует проникно-
вение и распространение в Бактрии-Тохаристане изображений, иконографически
связанных с сасанидским прокламационным искусством IV – началом V вв. К этому
же кругу К.Абдуллаев относит «широкий круг эфталитских подражаний» (Абдул-
лаев, 1990в).
В 90-е годы XX столетия продолжается накопление и публикация изделий терра-
котовой пластики Южного Согда. В ряду публикационных работ следует упомя-
нуть статью «Терракотовая плитка с изображением Будды из Сарыктепа», опубли-
кованную С. Б. Луниной и З. И. Усмановой в 1990 году, где рассматриваются две
находки, несущие изображение с иконографией Будды на территории Кеша
189
и
затрагивается вопрос о распространении на этой территории буддизма.
В статье «Изделия художественного ремесла Кеша» за 1990 год С.Б.Лунина опи-
сывает небольшой комплекс находок – статуэток, терракотовых плиток и декор на
керамике.
190
Все изделия описываются со вниманием к иконографическим деталям,
для некоторых автором предлагается интерпретация. В частности, высказывается
мнение о местном варианте иконографии Будды. Постулируется кешское происхо-
ждение терракот на основе анализа ряда технологических деталей
191
и тематики
иконографических образов (Лунина, 1990б).
Г.Я.Дресвянская в статье «Терракоты Чечак-тепе» публикует терракотовую
плитку с изображением женского персонажа и налеп с изображением мужской го-
ловы. Используя термин «плакетка», автор описывает первое изделие. Автор связы-
вает находку с функционированием культового помещения с двумя алтарями в ран-
несредневековой крепости Чечак-тепа. Основная часть статьи посвящена анализу
иконографии и интерпретации. Женский персонаж автор предлагает интерпретиро-
вать как божество, покровительствующее аграрному культу. При описании налепа
отмечается, что головка лежала на ручке лицом вверх, макушкой во внешнюю сто-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
247

рону. Автор отмечает, что аналогичный прием горизонтального размещения изо-
бражений мужских ликов встречается на серебряных согдийских кружках (Дресвян-
ская, 1990).
В 1990 году Е.Пругером и Г.Я.Дресвянской были опубликованы две терракото-
вые плитки с рельефами из Афрасиаба и Калакантепа (округа Шахрисябза). Авто-
рами был рассмотрен иконографический тип с изображением персонажа, держаще-
го в руке или опирающегося рукой на антропоморфную личину. Аналогии этому
редкому иконографическому типу были найдены в материалах Афрасиаба (на ос-
суарии Н.И.Веселовского), а также в мелкой пластике Тохаристана (дальверзин-
ская плитка, интерпретированная как «небесный воин»).
192
В этом же году публикуется большая серия находок терракотовой пластики из
западной части Южного Согда (Нахшеба) (Сулейманов, Исамиддинов, 1990). В на-
учный оборот была введена уникальная находка серии из 10 терракотовых стату-
эток, обнаруженная на раскопе квартала керамистов Еркургана, состоявшая из
одинаковых статуэток, готовых к реализации. Они были уложены попарно тыльны-
ми сторонами друг к другу на полу помещения подле стены. Все фигурки передают
образ «царя» в каноничной позе в анфас опирающегося на меч. Датируются они
концом V – началом VI в. н.э. По всей видимости, статуэтки сохранились в резуль-
тате внезапной гибели дома керамиста от сильного пожара.
Чрезвычайно важны наблюдения авторов за технологией изготовления стату-
эток. Так отмечено, что «для изготовления статуэток одного типа (иконографиче-
ского) мастер имел несколько вариантов, которые воспроизводились не одной, а
несколькими матрицами» (Сулейманов, Исамиддинов 1990, с. 56). Это было отмече-
но и для статуэток женского божества на Саксонохуре. Кроме того, как более позд-
ние и являющиеся следующим поколением еркурганских статуэток были оценены
статуэтки с Шор-тепа.
193
Примечательно, что для изготовления всего 10 статуэток мастер имел под рукой
минимум три матрицы, каждая из них была изготовлена с отдельной модели, о чем
свидетельствует существенная разница в иконографических деталях, которые нель-
зя подправить рукой в ходе штамповки, и которые нельзя отнести к последствиям
редукции. Таким образом, были получены материалы, сильно корректирующие вы-
воды Б.И.Маршака о крайней малочисленности матриц, изготовленных непосред-
ственно с моделей (Маршак, 1972).
Этот же иконографический тип статуэток был рассмотрен в тезисах С.Н.Во-
робьевой и А.Раимкулова (Воробьева, Раимкулов, 1990). Авторы исследовали две
терракотовые статуэтки с поселений Кунжутлитепа (пригород Еркургана) и Коште-
па (тяготеет к Шуллюктепа), датируемых раннесредневековым временем. Статуэт-
ки передают мужские фигуры в парадном одеянии с мечом, подвешенным на пере-
вязи. В качестве аналогий также были приведены две статуэтки из слоев V-VI вв.
Шортепа. С.К. Кабанов трактовал образы на этих статуэтках, как «царственные
особы... в одежде, характерной для парфянских культовых изображений». Авторы
тезисов усматривают в иконографии упомянутых изделий влияние сасанидского
династийного искусства.
Еще одна группа изделий из Еркургана была рассмотрена в этом же году
С.Н.Воробьевой. Предваряя описание комплекса из Еркургана, автор отмечает
«многообразие антропоморфных терракот», среди которых преобладают женские,
а также большое количество зооморфных образов (Воробьева, 1990а, с. 116, 117).
Статья посвящена одному иконографическому типу статуэток с женским персона-
жем с «традиционным жестом рук» без атрибутов, в платье со складками, на кото-
рое накинут плащ или шарф, также образующий вертикальные складки. Все три
рассматриваемые статуэтки происходят из стратифицированных слоев городи-
ща.
194
Все статуэтки изготовлены оттиском матрицы из теста хорошего качества.
С.Н.Воробьева склоняется к мнению, что этот тип статуэток отражает как обще
248
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

среднеазиатские традиции вообще, так и влияние Бактрии (судя по особенностям
костюма). Отмечаются особенности, характерные только для Нахшеба: «пропор-
ции, передача кистей рук, достаточно свободная и точная моделировка складок
платья». Последнее позволяет предполагать автору «существование местной коро-
пластической школы». Кроме того, С. Н. Воробьева подчеркивает длительность су-
ществования рассмотренного иконографического типа с I по V вв. н.э. (Воробьева,
1990а, с. 125).
С.Б.Лунина и Н.П.Столярова в 1990 году публикуют статью о находке, обнару-
женной близ Шахрисябза – «Оссуарий из Хантепа». Оссуарий прямоугольный с
вдавленным изображением на всех стенках. Авторы предлагают рассматривать изо-
бражение на стенках оссуария как повтор двух сцен с тремя персонажами: централь-
ным, сидящим на зооморфном троне с алтариком в одной руке и стоящими возле
него фигурами музыкантов с лютней и арфой. Датируется находка VI-VII вв. н.э.
В 1991 году С.Н.Воробьева публикует еще одну группу терракотовых женских
статуэток в статье «Женская терракота из городского храма Еркургана». Автор
подчеркивает, несомненно, местное изготовление рассматриваемого в статье типа
статуэток, представленного двумя экземплярами хорошей сохранности и двумя
фрагментами. Статуэтки, изготовленные оттиском штампа, передают облик полу-
обнаженной женской фигуры с крестообразной перевязью с кольцом в месте пересе-
чения. Одна из статуэток имеет подставку, благодаря которой она устойчива. Лишь
одна статуэтка происходит из стратиграфических слоев: в заполнении между 1 и 2
полами айвана городского храма. Характерны условия залегания: статуэтка была
замурована между полами, причем предварительно отделена от земли фрагментами
стенок хума. С.Н.Воробьева датирует время использования и последующего заму-
ровывания статуэтки II-III вв. н.э.
Анализируя детали иконографии, автор отмечает: не характерность позы (одна
рука у бедра, другая отведена в сторону), также и «одеяние не имеет ничего общего
с бытовой женской одеждой Средней Азии». Найдя целый ряд аналогий для иконо-
графических деталей рассматриваемого типа,
195
С.Н.Воробьева приходит к мне-
нию об отражении «синкретичности мышления создателей этого образа». При этом
подчеркивается не прямое заимствование, а творческая переработка и переосмыс-
ление, благодаря чему появился этот оригинальный образ «местной богини плодо-
родия» (Воробьева 1991, с.116).
В 1992 году С.Н.Воробьева публикует тезисы статьи «Некоторые эллинистиче-
ские мотивы в искусстве Нахшеба» (Воробьева, 1992). Здесь автор указывает на
влияние греческого искусства в материальной культуре городища Еркурган. В пер-
вую очередь это отразилось в настенных росписях здания III-I вв. до н.э во внешней
части города, а также в росписи святилища пригородной усадьбы Еркургана
II в. н.э. Но наиболее длительное влияние эллинизма, по мнению автора, прояви-
лось в коропластике. Так, вплоть до V-VII вв. н.э. доживают изображения богинь в
хитонах и гиматиях. Причем отмечается не только схематичные изображения, но и
реалистичные, отражающие «хорошее знакомство мастеров если не с образами, то,
по крайней мере, с образцами эллинистического искусства». С.Н.Воробьева отме-
чает популярность образа Афродиты с крестообразной перевязью на груди в терра-
котовой пластике Нахшеба.
В этом же году Н.И. Крашенинникова в статье «Кешская богиня со змеями и ко-
лосом» публикует терракотовую статуэтку, поднятую при распашке Оксак-тепе.
Памятник датирован V – началом XIII вв. н.э. Статуэтка, по характеру теста, анго-
ба, а также по форме (отформована в матрице) была датирована автором V-VI ве-
ками. Автор отнес ее к переходной форме от «объемной» к «плиточной, сохраняя
еще контур тела». Описывая и анализируя иконографические детали изображения,
Н.И.Крашенинникова предлагает интерпретацию – «женское божество Южного
Согда из круга богинь плодородия, вероятнее всего узкой аграрной направленно-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
249

сти, или, может быть, одна из ипостасей многофункционального божества» (Кра-
шенинникова 1992, с.117-118).
С.Б.Лунина публикует статью «Терракоты Сарыктепе». Автор представляет
разнообразный материал с территории зарождающегося города Сарыктепа, функ-
ционировавшего с V-VI до начала XII в.
196
Большинство описываемых изделий автор относит к раннесредневековому пе-
риоду и считает, что в Кеше в этот период «явно был центр или центры по изготов-
лению плиток-иконок», анализ иконографии изображений, на которых позволил
утверждать, что «здесь была разработана локальная иконография божеств, вклю-
чавшая традиции как местного, так и индо-буддийского искусства» (Лунина, 1992,
с.107-116).
В 1992-2000 годы вышел в свет ряд статей публикационного характера, где рас-
сматриваются терракотовые изделия, найденные на территории Южного и Цен-
трального Согда.
197
В статье А.Мусакаевой «О воинственном божестве с пламенем» публикуется
терракотовая плитка, поднятая с Лалми-тепе (Шахрисябзский район). Плитка
овальной формы, в тесте имеет примесь извести, с тыльной стороны ее – глубокая
вмятина на уровне головы. В верхней, чуть заостренной части плитки имеется
сквозное отверстие. Изображение мужского персонажа с пламенем из-за плеч и
восьмилучевой розеткой на уровне щиколоток между ног получено при помощи
сильно изношенной матрицы (Мусакаева, 1992, с.150-152).
Д.В.Чунихин в тезисах «Вишну-Гаруда» предложил вариант интерпретации изо-
бражения на ранее опубликованной терракотовой плитке с городища Сарык-тепе
(обл. Кеша), на которой был изображен персонаж, передающий иконографический
тип шествующего Будды и бодхисаттв, имеющего, по мнению С.Б.Луниной, вместо
ног птичьи лапы (Чунихин, 1992).
Г.Я.Дресвянская и З.И.Усманова на примере изделий терракотовой пластики, а
именно на общности некоторых иконографических типов, намечают связи между
двумя историко-культурными регионами – Согдом и Бактрией (Дресвянская, Усма-
нова, 1993, с.38-39).
В 1999 году Н.Д.Двуреченская публикует терракотовую плитку с рельефным
изображением бодхисаттвы, происходящую из сельского поселения Культепа (обл.
Кеша). Помимо публикации в статье обобщаются накопленные материалы по буд-
дийской иконографии в терракотовой пластике Южного Согда (Двуреченская,
1999).
В 2000 году А.В. Омельченко публикует статуэтку с изображением обнаженной
женской фигуры с младенцем в руке, происходящую из поселения сельского типа
Сарай-тепа (обл. Кеша). Образ возводится к культу богини-матери (Омельченко,
2000, с.176-177).
О.В. Кириллова в этом же году публикует головку статуэтки подъемного харак-
тера, изображение на которой интерпретируется как богиня Арштата и датируется
«VI в. н.э. или несколько более поздним временем» (Кириллова, 2000, с.159-161).
В 2000 году К. Абдуллаев и С. Раджабов публикуют терракотовую плитку, обна-
руженную близ селения Камаши Кашкадарьинской области у размытого края Са-
полтепа (в 45 км по дороге из Шахрисябза в Карши). Авторы относят ее ко II-I вв.
до н.э., отмечая, что изготовлена она при помощи штампа, подрезана ножом, имеет
с тыльной стороны вмятины напротив наиболее рельефно выступающих деталей.
На плитке изображен возлегающий на банкетке персонаж с фиалой в левой руке и
неясным предметом в правой, на втором плане персонаж, который виден из-за бан-
кетки только по грудь. Образы интерпретируются как Диониса и сатира (Абдулла-
ев, Раджабов, 2000).
С.Б.Лунина публикует находку подъемного характера с городища Хантепа в ок-
рестностях Шахрисябза. Хантепа датируется раннесредневековым временем. Изде-
250
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

лие, описанию и интерпретации которого посвящена статья, представляет собой
круглый медальон со штампованным изображением на одной стороне. Сюжет ге-
ральдического характера несет изображение двух животных, опирающихся перед-
ними лапами на «ствол», на котором в свою очередь сидят две птицы. Первые ин-
терпретируются как собаки, под ними расположены фигурки еще двух животных,
которые интерпретируются как козлята. Автор предлагает рассматривать изделие
как связанное с погребальным или поминальным культом (Лунина, 2000).
В эти годы продолжается публикация изделий из Бухарского Согда. И.Ахраров
и З.И.Усманова рассматривают ранее неопубликованные изделия, которые разде-
ляют на статуэтки, изготовленные с помощью матриц, и налепы на сосудах
198
(Ах-
раров, Усманова, 1990). Помимо детального описания технологии изготовления,
авторы отмечают, что «одной из особенностей рассмотренных бухарских терракот
является то, что в своем большинстве она использовалась в качестве налепов и об-
разков для ношения».
В 2000 Т.Г. Алпаткина публикует оссуарии из 19 некрополя Пайкенда, делая
обобщения по пяти классификационным признакам типологии Л.В.Павчинской,
для оссуариев всего некрополя Пайкенда. Отмечается, что большая часть оссуариев
не орнаментирована. На остальной части применяются следующие приемы декора:
прочерченный орнамент, резьба, ручная лепка, налепы, оттиски штампа, процара-
пывание, пуансирование. Среди сюжетов отмечаются «плакальщица», композиции
с птицами, аркадой и др. (Алпаткина, 2000, с.128-137).
На фоне обилия публикационных статей, появившихся в девяностые годы про-
шлого столетия, выделяется обобщающая работа Л.В.Павчинской, посвященная
раннесредневековым оссуариям Согда (Павчинская, 1990). В этой работе был све-
ден материал, накопленный более чем за столетний период изучения этого вида из-
делий. Автором была произведена систематизация и разработана формальная ти-
пология, изучена территориальная специфика оссуариев Согда, а также была рас-
смотрена датировка, основанная на археологическом материале с привлечением
сравнительного анализа и выявлением эволюции. Особую ценность представляет
разработанная хронология, которая основана, прежде всего, на археологических
данных с учетом развития городских оссуарных некрополей в общей схеме истори-
ческой топографии согдийских городов V-VIII вв. н.э.
Основой классификации явился каталог, составленный по географическим при-
знакам из 172 оссуариев Центрального, Южного и Западного Согда.
При разработке типологии учитывались такие признаки, как: материал, техника
изготовления, форма, техника декора, виды декора.
В истории изучения терракотовой пластики Согда Л.В.Павчинской впервые
были рассмотрены и суммированы все техники и виды декора, которые применя-
лись для такого несамостоятельного вида терракотовой пластики, как пластика на
оссуариях. Благодаря приведенным автором обобщениям можно выявить особен-
ности именно этого вида изделий.
Кроме того, в главе, посвященной территориальным особенностям согдийских
оссуариев, можно почерпнуть важные наблюдения, относимые к оссуариям с терра-
котовой пластикой. Территория Согда подразделяется на Южный, Западный, Цен-
тральный Согд. В свою очередь в Центральном Согде выделяются три группы: Вос-
точная, Северная и Западная.
В главе «Хронология и эволюция...» Л.В.Павчинская предлагает удревнить на
50-100 лет начало бытования оссуарного обряда, относя его к концу IV- первой по-
ловине V вв. н.э. «Появление первых оссуариев фиксируется с рубежа V- первой по-
ловины VI вв. в трех городских центрах: в Самарканде, Пенджикенте, Еркургане. О
массовом распространении оссуарного обряда в оссуариях по всему Согду можно
говорить пока не раньше, чем с VII века» (Павчинская, 1990, с.16).
Пересматривается предложенная ранее Б.Я.Стависким схема развития согдий-
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
251

ских оссуариев – от прямоугольных типа Биянайманских – к овальным ленточным.
Автором установлено бытование ленточных овальных и прямоугольных оссуариев
на протяжении V-VIII вв. Л.В.Павчинская считает, что процесс развития форм со-
гдийских оссуариев «обусловлен не упрощением, а внедрением новых технологиче-
ских приемов, и появление прямоугольных оссуариев раздельной формовки было
связано с применением крупных матриц».
Автор диссертации рассматривает развитие техники и видов декора. Так, к при-
меру, выявлено, что «ранние (V-VI – первая половина VII вв. н.э.) оссуарии Самар-
канда были связаны с эллинистической традицией, а поздние утрачивают эту связь:
исчезают маскароны, стилизованная гирлянда или аркада, которые заменяются ор-
наментальным декором, близким монументальному декору Согда VII-VIII вв.»
(Павчинская, 1990, с.17).
В 1997 году Г.А.Пугаченкова вновь обращается к вопросу интерпретации обра-
зов на биянайманских оссуариях (Пугаченкова, 1997). Ею был исследован фрагмент
оссуария, отнесенного ранее Б.Я.Стависким к группе 2. Реконструкция Л.И.Ремпе-
ля позволяет считать, что рассматриваемый фрагмент принадлежал оссуарию,
увенчанному карнизом с треугольными зубцами, под которым была расположена
аркада с фигурами в каждой из полуциркульных арок. Одна из таких фигур, пере-
дающая «персонаж царственного облика, восседающий на покрытом ковром зоо-
морфном троне» – явилась темой исследования рассматриваемой статьи. Иконогра-
фический анализ с привлечением широкого круга аналогий в изобразительном ис-
кусстве Средней Азии и Ирана проводит Г.А.Пугаченкову к убеждению, что «все
персонажи на зооморфных тронах, в отличие от тех, что представлены сидящими
на едущих или возлежащих животных, не божества, но царственные особы, в ряде
случаев определяемые по имени». В частности, исследуемый образ интерпретирует-
ся как «Джемшид, в Авесте – Йима, основатель первограда – вары» (Пугаченкова,
1997, с.49, 50).
В 1998 году А.А.Раимкулов вводит в научный оборот материалы памятника
Коштепа (Западная Кашкадарья), датируемые второй половиной VI – началом VII
вв. н.э. Памятник был интерпретирован автором как культовый. Среди изделий,
функции которых также были отнесены к культовым, автор отмечает две башнеоб-
разные курильницы (Раимкулов, 1997, с. 113-114, рис. 3, 3, 4).
В 1999 году вышел в свет очередной том «Археология. Средняя Азия и Дальний
Восток в эпоху раннего средневековья. Средняя Азия в раннем средневековье». В
главе «Согд V-VIII вв. Идеология по памятникам искусства», написанной Б.И.Мар-
шаком, широко затрагиваются вопросы терракотовой пластики региона, которые в
свою очередь подводят итоги полувекового исследования согдийской терракотовой
пластики.
В своем обзоре Б. И. Маршак раскрыл общую канву развития согдийской терра-
котовой пластики (коропластики, в терминологии автора), тем самым, обозначив
свой взгляд на основные этапы (вехи) этого развития. Появление терракотовых ста-
туэток в IV-III вв. до н.э. после длительного периода их отсутствия автор предполо-
жительно связывает с влиянием эллинистических традиций. Так, целая серия муж-
ских головок возводится к иконографии Александра Македонского. Автор считает,
что «размноженные путем неоднократного репродуцирования колыбов, они просу-
ществовали до V в. н.э. в качестве хорошо смоделированных головок на фигурках
музыкантов и плакальщиков примитивной лепки и самостоятельных оттисков на
стенках оссуариев» (Маршак, 1999, с.190-191).
Для IV в. н.э. автор видит сохранение прежней эллинизированной иконографии
богини, фронтально поставленной в плаще с плодом, ветвью или зеркалом в подня-
той к груди руке, иногда с младенцем. Отмечается изменение в изображении музы-
кантов, которые теперь изготавливаются в комбинированной технике, штампован-
ная голова на лепном тулове. Появляются «упрощенные фигурки обнаженных муж-
252
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

чин, женщин и гермафродитов, часто в эротических позах». К V в. было отнесено
появление сюжетов, связанных с буддизмом.
Автор отмечает распространение в Согде VI в. «керамических иконок-образ-
ков», на которых часто изображены божества в храмовой нише. Подчеркивается,
что статуэтки без ниш часто были изображениями тех же богов, что и на образках.
Кроме того, автор отслеживает изображение этих же богов в росписях и деревян-
ной скульптуре VII-VIII вв. Б.И.Маршак вновь подчеркивает, что многие террако-
ты являлись массовыми репродукциями с известных храмовых статуй.
Для VII – первой половины VIII века Б.И.Маршак отмечает значительные пере-
мены в коропластике. «Техника ее не изменилась, но образки почти исчезли, зато
широко распространились фигурки всадников со штампованным изображением че-
ловека на вылепленном от руки ездовом животном» (Маршак, 1999, с.179, табл.30,
5). Интересна интерпретация этих фигурок как праздничных игрушек, изготавли-
ваемых зороастрийцами к Фарвардагану. Исчезновение же «штампованных ико-
нок» автор связывает с их заменой «в богатеющих городах Согда» на живописные.
Подчеркивается, что именно для VII в. характерны лицевые оссуарии с рельеф-
ными культовыми изображениями
199
. Значительная часть исследований Б.И.Мар-
шака посвящена вопросам культовой иконографии и интерпретации образов. В ча-
стности, предлагается видеть в изображениях персонажей с лирой или кифарой на
терракотах Пенджикента и Самарканда бога Абдага, уподобленного царю богов
Индре. На образке и статуэтках VI-VII вв. из Пенджикента, Краснореченского го-
родища и района Китаба с изображением юноши, трижды опоясанном поясом кус-
ти – Сраоша. Образ юноши в короне в виде крылатого верблюда и сидящего на
верблюде на образках VI в. интерпретируется как авестийский Веретрагна.
Исследователь вновь раскрывает закономерности в технологии изготовления
статуэток и плиток, ранее описанные в тезисах (Маршак, 1972), утверждая, что из-
начальных патриц было так мало, что не приходится говорить о коропластике как
о профессии. Б.И.Маршак отмечает, случайный характер изготовления патриц «те,
кто выполнял глиняные статуи и рельефы храмов или резные деревянные фигуры и
рельефы, очевидно, лишь от случая к случаю делал образцы для мастеров-керами-
стов» (Маршак, 1999, с.177), из чего вытекает вторичность или не самостоятель-
ность данной отрасли изобразительного искусства. Б.И.Маршак приводит приме-
ры использования одной и той же матрицы для изготовления статуэтки божества и
демонического существа. Кроме того, автор считает, что «в коропластике, как пра-
вило, представлены персонажи, не отмеченные в обширном пантеоне, известном по
стенописи, можно думать, что терракотовые статуэтки изображали второстепен-
ных божков, оберегавших их обладателей в повседневной жизни. Какая-то часть
терракот могла представлять популярных героев, быть детскими игрушками. Среди
этой категории статуэток наиболее многочисленны были всадники с поднятой на
плечо булавой» (Маршак, 1999, с.191). Несмотря на выше сказанное, отмечается,
что «с терракотовыми образками высокопрофессиональное искусство и новая ико-
нография богов вошли в дома рядовых горожан» (Маршак, 1999, с.177).
В своей работе Б.И.Маршаку удалось широкими мазками наметить основные
тенденции в развитии терракотовой пластики Согда. Однако, на наш взгляд, автор,
исходя из «концепции о рудукции», переоценил значение последней, в результате
чего, изделия из терракотовой пластики в массе своей сведены до уровня репродук-
ций и реплик. С выводами автора трудно согласиться, если учесть открытые in situ
керамические производства Еркургана и Саксонохура (Мухитдинов, 1975, с.25; Су-
лейманов, Исамиддинов, 1990, с.56). Материалы этих памятников показали, что для
изготовления только небольшой серии идентичных статуэток (до 10 изделий) коро-
пласт использовал два варианта матриц. Кроме того, отмечается, что снашивае-
мость последних была такова, что количество, необходимое для осуществления
массового производства, было значительно выше, чем это вытекает из выводов
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
253

Б.И.Маршака. Соответственно меняется и отношение ко всему производству этих
изделий, инфраструктуре, обеспечивающей это производство, и как следствие, к
значению терракотовой пластики в целом как вида материальной культуры и пред-
метов, отражающих идеологические представления. Можно добавить, что доста-
точно длительный путь эволюции различных видов терракотовой пластики также
позволяет усомниться в его несамостоятельном и зависимом от случайностей
характере.
На фоне вышерассмотренного обзора контрастно выглядят выводы М.Х.Иса-
миддинова и М.Х.Хасанова, опубликовавших в 2000 году книгу «История древнего
и средневекового керамического производства Нахшеба».
В данной работе большой интерес представляет анализ социальной дифферен-
циации ремесленных хозяйств, которую авторы проследили на материалах целого
ряда гончарных мастерских, в контексте значительного хронологического интерва-
ла. «Изготовление редких форм керамики или терракотовых статуэток, представ-
лявших художественную ценность или имевших культовое значение, являлось весь-
ма прибыльным для керамиста-мастера. Такие крепкие хозяйства могли подчинять
себе другие» (Исамиддинов, Хасанов, 2000, с.176). Важно, что эти выводы подкреп-
лены анализом таких показателей, как размеры и местоположение хозяйств, нали-
чие парадных помещений и т.д.
По мнению авторов, статуэтки изготавливали в специализированных по произ-
водству тонкостенной керамики мастерских. Имея значительный по количеству ма-
териал с производственных комплексов Еркургана, исследователям удалось отме-
тить статуэтки, изготовленные «специальным коропластом, имевшим достаточно
тонкий вкус и талант художника» и статуэтки, которые «свидетельствуют о том,
что они могли быть изготовлены и обыкновенными гончарами попутно с другой
работой».
200
Специализация керамического производства достигла своего апогея в
первые века н.э.
Исследователи связывают возобновление производства терракот с включением
территории Согда, Бактрии, Маргианы и Хорезма в эллинистический мир, а также
с «идеологическими новшествами в воззрениях народов Средней Азии». Террако-
товые статуэтки, по мнению М.Х.Исамиддинова и М.Х.Хасанова, «в преобладаю-
щем большинстве отражают широко известные образы мифов эллинистического
мира, в том числе мифы народов Средней Азии» (Исамиддинов, Хасанов, 2000,
с.168).
***
Историографический анализ работ по изучению терракотовой пластики Согда
за период с 1940 по 2000 год позволил выявить основные направления научной
мысли, степень обобщения и анализа накопленного материала. Как уже писалось
выше, всего было издано более полутора сотен работ, написанных шестьюдесятью
семью авторами. Из них сорок восемь специализированных; в том числе – четыре
диссертации на звание кандидатов исторических наук
201
и четыре каталога,
202
бо-
лее пятидесяти статей и заметок, посвященных публикации отдельных изделий и их
интерпретации,
203
в остальных работах изделия терракотовой пластики публику-
ются или упоминаются в контексте археологического комплекса отдельного памят-
ника и в данной работе были рассмотрены выборочно.
204
Простая тематическая
разбивка общего объема литературы показала приоритетные направления, преоб-
ладавшие на протяжении всего второго этапа в изучении терракотовой пластики
Согда.
Одно из направлений, по сути, было сформировано в первой половине XX века
– в нем исследованию подвергался в первую очередь и в основном изобразительный
ряд, который давал основание для интерпретации и вытекающих из них широких
254
Н.Д.ДВУРЕЧЕНСКАЯ

исторических выводов. В рамках этого подхода выделяются труды Ф.А.Заславской
(Заславская, 1956, 1959, 1970, 1971). Широко представлены исследования, рассмат-
ривающие ряд изделий с близкой сюжетной линией: древнейшие терракоты (Воро-
нец, 1947); статуэтки музыкантов (Мешкерис, 1954); ранние статуэтки богини-мате-
ри (Мешкерис, 1964); эллинистические образы (Мешкерис, 1978); женские образы в
чалмообразных головных уборах (Мешкерис, 1979); статуэтки с женскими персона-
жами из Еркургана (Воробьева, 1990, 1991).
Второе направление – обозначено в работах археологов Г.В.Григорьева,
С.К.Кабанова, Г.В.Шишкиной, А.М.Беленицкого, и многих других.
205
В нем изде-
лия представлены в первую очередь как предметы из археологического комплекса,
уделяется большое внимание хронологии, основанной на стратиграфически дати-
рованных экземплярах, и уже на базе полученных данных исследуется изобрази-
тельный ряд при помощи искусствоведческих методов.
В рамках этого подхода необходимо отметить новаторские исследования
Б.И.Маршака в области технологии изготовления статуэток и плиток с рельефами
и вытекающих закономерностей (Маршак, 1972, 1999). Большое значение имеют ис-
следования особенностей производства терракотовой пластики, проведенные
М.Х.Исамиддиновым и М.Х.Хасановым (Исамиддинов, Хасанов, 2000).
Несколько особняком на этом фоне выглядят исследования В.А.Мешкерис,
предпринявшей попытку классифицировать все виды терракотовой пластики, за ис-
ключением оссуариев, на универсальных с точки зрения археологии и искусствове-
дения принципах (но с безусловным приоритетом последних). Впервые по целому
региону был составлен каталог самостоятельных видов терракотовой пластики
(Мешкерис, 1964, 1977, 1989). Работы этой исследовательницы оказали самое боль-
шое влияние на изучение терракотовой пластики не только Согда, но и других ис-
торико-культурных среднеазиатских регионов.
Из опубликованного многочисленного материала можно суммировать, те виды
терракотовой пластики, что бытовали в Согде в древности и раннем средневековье.
Так, самостоятельные виды – представлены статуэтками, плитками с рельефными
изображениями; несамостоятельные – декором на керамике в виде штампов и нале-
пов, фигурными сосудами, очажными подставками с зооморфными украшениями,
курильницами с налепами, декором на оссуариях в виде штампов и налепов.
В отличие от Хорезма и Маргианы, в Согде не сложилось жесткого разграниче-
ния в рассмотрении разных по функциональному значению изделий терракотовой
пластики. В частности, в изучении оссуариев, очень часто налепы и другие пласти-
ческие детали на них рассматриваются совместно со статуэтками или плитками с
рельефными изображениями. В первую очередь этому способствовало большое ко-
личество изделий, функциональное значение которых из-за сохранности трудно ус-
тановимо, а также из-за частых перекличек иконографических образов на статуэт-
ках с образами на оссуариях. Оссуарии Согда получили полное освещение и фор-
мальную типологию в работе Л.В.Павчинской (Павчинская, 1990).
Заслугой исследователей согдийской коропластики является выход в ее изуче-
нии на уровень выделения особенностей не только Самаркандского (Центрально-
го), но и Бухарского (Западного) и Кашкадарьинского (Южного) Согда. Так, обос-
нованию бухарской школы коропластики посвящена работа Ш.Т.Адылова (Ады-
лов, 1983), И.Ахрарова и З.И.Усмановой (Ахраров, Усманова, 1990). Обоснованию
восточно кашкадарьинской школы посвящены работы археологов кафедры архео-
логии ТашГУ – С.Б.Луниной (Лунина, 1990б), Н.И.Крашенинниковой (Крашенин-
никова, 1977 а, б).
Необходимо отметить работы, посвященные специфическим для Согда видам
терракотовой пластики, а именно очажным подставкам (Кочнев, 1986; Пугаченко-
ва, 1986). Вопросам ритуально-культовой керамики с применением терракотовой
пластики посвящена работа М.Исамиддинова и Р.Х.Сулейманова (Исамиддинов,
История изучения терракотовой пластики Средней Азии
255

Сулейманов, 1977). Таким образом, благодаря усилиям археологов и искусствове-
дов практически все виды изделий терракотовой пластики Согда отражены в пуб-
ликациях и находятся в поле научного осмысления.
Однако, несмотря на перечисленные достижения, нельзя не отметить явления,
которые, безусловно, говорят о назревшем кризисе в изучении терракотовой пла-
стики Согда, характерные, впрочем, и для других регионов. На сегодня мы имеем
десятки работ, главное внимание которых уделено интерпретации изобразительно-
го ряда в отрыве от самих изделий терракотовой пластики с формальным привлече-
нием того археологического контекста, в рамках которого они были найдены. Осо-
бенности сложения иконографии образов Средней Азии, их значительное количест-
во, отсутствие письменной традиции, раскрывающей содержание этих образов (в
отличие от терракотовой пластики Древней Греции) делают иконографические ис-
следования на материалах Согда менее эффективным. Поэтому работы с приорите-
том искусствоведческих методов в высшей степени зависят от уровня исследователя
и его субъективных качеств. Они приводят к накоплению иконографических интер-
претаций, идеологической подосновы изобразительного ряда, параллельно увели-
чивая рост непересекающихся точек зрений, не становятся объективным знанием.
Вырывание же материала из археологического контекста приводит к потере значи-
тельной части объективной информации, способной стать основой для разрешения
скопившихся противоречий и усугубляет складывающееся положение. Как следст-
вие, растет скептицизм по отношению к уже накопленным наблюдениям (Маршак,
1972, Зеймаль, 1983, Кошеленко, Новиков, 1999, Мкртычев, 1992).
Разрешение ситуации видится не столько через пополнение коллекций (экстен-
сивный способ), но главным образом через углубление знаний об уже добытом и
первично освещенном материале. Для этого настоятельно требуется проведение
корреляций различных археологических данных с изделиями терракотовой пласти-
ки на разных уровнях, что, собственно, и составляет основу археологического под-
хода. Установление этих связей разрешит значительную часть противоречий, в ча-
стности, хронологических. Это поможет вывести часть изделий в ранг более надеж-
ных хронологических индикаторов.

жүктеу/скачать 0.75 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: